Разведрейд подходит к концу. До контрольной точки несколько часов пути. Там нас заберёт тентованный грузовик, чтобы скрытно провезти через городок и доставить в расположение военной части, на территории которой находится База.
Мы почти прошли сумеречный лес, осталось совсем немного. Я двигаюсь впереди группы, настороженно вслушиваюсь в тишину. В нескольких метрах позади меня идёт Ворон. Ему полагалось бы находиться позади группы, если я впереди, но он сильно утомлён, сдвинул с головы маскировочную накидку, чтобы легче дышалось. Это нарушение инструкции. Открывать лицо, тем более командиру, категорически запрещено. В накидках мы неотличимы друг от друга. Но я знаю, как устал Ворон. Поэтому мы вместе.
Звук не походит на выстрел. Никогда такого не слышал.
Рассечённый воздух хлещет через накидку по щеке, уходит назад, за спину.
Там что-то лопается, влажно чмокает. На меня летят тяжёлые брызги.
Поворачиваюсь всем телом. Резко. Рюкзак по инерции уходит в сторону, едва не сбивает с ног.
Ворон стоит метрах в пяти от меня, медленно покачиваясь на ногах.
Вперёд-назад, вперёд-назад. И не вперёд, и не назад.
Я не могу понять, что у него с головой.
Её не видно.
Она где-то за плечами.
Только подбородок, заросший трёхдневной щетиной, устремлён вертикально вверх. К тучам. Кровь из разорванного горла уже не фонтанирует - кипит блестящими пузырями, толчками выплёскивается на камуфляж. Тяжёлые брызги долетают до меня.
Нападение?
Атака?
Засада!
Группа рассыпается по периметру, занимая оборону.
Автомат выскальзывает из рук Ворона, глухо валится на траву. В натёкшую кровь.
Ворон перестаёт качаться. Колени подламываются...
Я делаю к нему шаг... Другой...
Хочу подхватить...
Незнакомый звук повторяется.
Я уже знаю, что это.
Удар приходится сзади, на рюкзак. Таранит словно грузовик на полной скорости...
Голова запрокидывается назад... Хруст в позвонках.
Меня отбрасывает вперёд...
...На несколько метров. Раскинутыми руками я обхватываю падающего Ворона, и мы вместе валимся на траву.
Я не думаю о снайпере, ситуация уже понятна, меня заботит Ворон. Подсовываю ладонь ему под затылок...
Из раны на шее появляются последние кровавые пузырьки - вышел воздух из лёгких.
Жизнь ушла...
ДОКУМЕНТЫ:
Из личного дела...
Инструкция номер... [25]
Пункт номер...
Личному составу спецподразделения категорически запрещены (подчёркнуто) любые неслужебные разговоры, разговоры, направленные на выяснения личных данных, включая имена, фамилии, отчества, адреса, данных родных, родственников, знакомых...
Пункт номер...
Личные разговоры расцениваются, как психологическая обработка (подчёркнуто) с целью подрыва боевого духа личного состава спецподразделения...
Пункт номер...
Выяснение личных данных под видом дружеских бесед, начиная с имени и фамилии, расценивается как попытка ведения разведывательной работы (подчёркнуто) в пользу противника (подчёркнуто) среди личного состава спецподразделения...
Пункт номер...
Необходимо отчётливо понимать, что враг готов использовать любую возможность для получения сведений о личном составе спецподразделения, характере заданий и так далее, используя для этого сочувствующих лиц среди гражданского населения, в том числе подростков и детей (подчёркнуто); вольнонаёмных лиц из числа работающих на территории воинской части; военнослужащих, имеющих возможность свободного выхода с территории части...
Пункт номер...
Необходимо понимать, что враг пойдёт на физический захват любого (подчёркнуто) лица, имеющего достоверные сведения о спецподразделении. Эти сведения могут быть получены при медицинском (введение соответствующих препаратов) и физическом (пытки) воздействии на человека...
Пункт номер...
Необходимо понимать, что враг находится в состоянии непримиримой войны, направленной на полное физическое истребление военнослужащих федеральных сил, находящихся на территории Чеченской республики... Для этого будут использоваться любые (подчёркнуто) средства...
С инструкцией ознакомлен, об ответственности предупреждён:
Фамилия имя отчество подпись дата
С инструкцией ознакомил: время дата
Должность звание фамилия инициалы подпись
С гибелью Ворона, Ирокеза Один, руководство группой, по инструкции, переходит ко мне, Ирокезу Два.
По инструкции...
Мы их заучивали наизусть, эти инструкции. Их было много, очень много. На каждый шаг, на каждый случай. Жизнь по инструкции. Жизнь под роспись. Но только теперь я могу в полной мере оценить, насколько облегчали инструкции наше существование. Мне не надо отдавать распоряжений. Все наши действия расписаны. Ситуация "Гибель командира группы", инструкция номер... Ситуация "Обнаружение группы", подраздел: "Обстрел снайпером противника", инструкция номер... Каждая ситуация, это не только инструкция. Это отработка действий до автоматизма на многочисленных учениях. На время, на безошибочность, на быстроту уничтожения противника, на скорость выхода из ситуации... В любом случае, обнаруживших надо уничтожить, следы пребывания скрыть.
Теперь вся ответственность на мне.
Рядом валятся на траву нижние номера, Ирокез Одиннадцать, Ирокез Двенадцать. Они должны подготовить Ворона... труп Ирокеза Один к транспортировке. Их рюкзаки уже сняты, маскировочные накидки откинуты с голов. Мы обнаружены, секретиться нет смысла. Открытые глаза и лица нам нужны для визуальных контактов. В экстраординарных условиях обнаружения группы и гибели командира.
Взгляды ребят прикованы к залитой кровью дыре на горле Ирокеза Один. К разорванным мышцам, сосудам, торчащим осколкам костей. Откидываю хламиду с лица, ловлю вопросительные взгляды. Отрицательно качаю головой, Ворон мёртв. Мертвее не бывает.
Мне до слёз, до стенаний жалко его. Он мне очень нравился, хладнокровный, уверенный парень. Я всё время был за его спиной, мы все были за ним как за каменной стеной. Но не это заботит сейчас меня, не это тревожит. Даже не снайпер. С ужасом думаю, какой разнос устроит нам, мне полковник, когда вернёмся на Базу. Вторая потеря в группе! И какая, командир! Лучший из лучших. При категорическом приказе не вступать в контакт не только с противником, с населением! Двое погибших. За короткий срок! После смерти Быка мы исписали пачку бумаги. Каждый!
Где находился во время гибели бойца?
Где в это время находились другие?
Начертить схему с расположением каждого бойца, указать расстояние друг от друга.
Что делал каждый?
Почему отклонились от заданного маршрута? На какое расстояние?
Почему в нарушение инструкции вступили в огневой контакт с противником? Потери противника? Сколько израсходовали боеприпасов? Сколько людей спасли?
Почему пошли именно здесь? Мотивировка?
Почему Бык покинул строй?
Почему вышел на открытое пространство?
Почему командир допустил подрыв бойца? Чем занимался в это время?
Что делал каждый после взрыва?
Охарактеризовать поведение каждого в сложившейся ситуации.
Что было предпринято для спасения Быка, какая помощь оказана?
Какова была окружающая обстановка в этот момент?
Видимость? Откуда могли видеть подрыв? Кто?
Скорость ветра? В какую сторону дул?
Кто мог слышать взрыв? На каком расстоянии?
Наличие посторонних людей? Ближайшие населённые пункты?
Кем установлено взрывное устройство? Федералами? Чеченцами? С какой целью? Элементы устройства? Заводского изготовления? Самодельные?
Что предприняли для скрытия следов пребывания?
Как избежать подобных ситуаций в дальнейшем? Что необходимо предпринять в первую очередь?
И так далее, и так далее. Это не считая стандартного подробнейшего рапорта о разведрейде от каждого бойца, с указанием всех замеченных мелочей, с характеристикой поведения всех номеров. Гимнастика для ума и нервов.
Полковник ходил перед строем, рассказывая, сколько денег вбухано в нашу подготовку, в нашу экипировку. В какую копеечку обходится наше ежедневное пребывание здесь, наше питание... Сколько стоит любая наша оплошность... Нам отдано лучшее... Вся страна работает на нас... А мы? Разгильдяйство, недисциплинированность! Мало инструкций учили? Назначить повторную сдачу? Ирокез Два, выйти из строя!
Мне снова досталось за повреждённые ноги, за схватку с боевиками, за израсходованный не по назначению боекомплект, за неумение смотреть дальше собственного носа.
- Чем ты помог погибшим солдатам? Кого ты спас? Устроил канонаду на весь район, засветил группу... Героем себя считаешь?
"Тени" ставились нам в пример. Никаких ЧП, никаких запрещённых контактов, никаких смертей. А ведь готовились вместе, работаем вместе. На одной территории. В одинаковых условиях.
Полковник вдруг перестал ходить, обвёл тяжёлым взглядом каждого, глухо произнёс:
- Вот я распинаюсь тут перед вами, а парень-то погиб... Ваш товарищ. Его никакими инструкциями теперь не вернёшь, никем не заменишь. Людей нам больше не дадут. Придётся выполнять задание меньшим составом...
И немного помолчав, добавил:
- Что мне его матери написать?.. Ваш сын погиб как герой? Пал смертью храбрых? А он не герой... Он разгильдяй. Он что, мяча не видел? Он про мины-ловушки не знал? Чему вы научились, если рвётесь на первой же тротиловой закладке? Спецназ, мать вашу...
Мы стояли, опустив головы. И так было тошно из-за нелепой, страшной смерти Быка. На пустом месте. И мне было стыдно и противно за свои ноги. И Ворону, за дурацкий подрыв бойца. Полковник был абсолютно прав. Разгильдяйство! С другой стороны, мы помогли своим, федералам. Бык погиб. Но остались жить десятки спасённых им солдат. Пацанов.
Его открытое лицо - случайность... В хламидах мы не различимы...
Стрелял в меня...
Стрелял в рюкзак.
Зачем?
Пуля застряла в рюкзаке... Не пробила... Патроны россыпью, в цинке.
Без детонации?
Да, слава богу!
Он же не знал, что пуля застрянет в цинке...
Убивал шедших впереди?
Почему не выстрелил сначала в меня?
Снайпер всегда выделяет заметную цель. Ворон мне жизнь спас своим открытым лицом. Иначе первым был бы я.
Боже мой...
Винтовка с глушителем... По звуку рассечённого воздуха, иностранная. Свои бы я узнал.
Не слышишь только пулю, летящую в тебя.
В лесу далеко не выстрелишь, деревья... Значит, где-то рядом. Или на высотке...
Где здесь высотка?
Каменный холм... На десяти часах [26] по нашему ходу. Только там. Больше стрелять неоткуда.
Лица ребят вытягиваются...
Застывают...
Каменеют.
У них была надежда, что Ворон жив. Тяжело ранен, но жив. Теперь надежды нет. Ворон убит.
Под огнём было бы проще. Поневоле шевелишься. Мы смотрим друг на друга, и в голову лезут мысли. Бык. Ворон. Кто следующий? Почему не стреляют? Почему?!
Окружают?
Зачем? Нас можно закидать гранатами.
Не хотят убивать? Взять в плен?
Мы вооружены до зубов...
Делаю нетерпеливый жест. Ирокез Двенадцать поспешно расстилает рядом с Вороном приготовленную плащ-палатку - наш транспорт. Продолжая лежать, стягиваем... с трупа... маскировочную хламиду, освобождаем лямки рюкзака, рюкзак откатываем в сторону. Всё залито кровью. Руки скользят в ней, неприятно липнут. Запах раздражает обоняние, вызывает тошноту. Теперь нужно завернуть Ворона в плащ-палатку и сделать это очень тщательно.
Поднимаю руку.
Ребята замирают.
Вслушиваюсь.
Тишина...
Опускаю завесу на лицо, преодолевая тяжесть рюкзака, встаю на колено.
Тишина...
Палец ложится на спусковой крючок.
Медленно осматриваюсь. Стреляли оттуда. Нельзя подниматься выше кустарника. Снайпер знает, где мы. Сволочь. Он мне голову прострелит.
Шелест листьев... Лёгкий ветер на верхушках деревьев.
Трава вокруг нас сильно измята, в крови. Сломанные ветки. Такие следы не спрячешь. Читаются как открытая книга.
Оба номера встают на колени, осторожно, стараясь не шуметь, закатывают Ворона в брезент, обвязывают запасёнными верёвками.
Мумия. Транспортное состояние трупа.
Меня, после схватки с боевиками, несли так же. Только с открытым для дыхания лицом.
Ребята замирают, смотрят на меня. Нужны две жерди, на которых понесут Ворона.
Тишина...
Почему не атакуют? Где противник?
Жестом разрешаю движение. Головы не поднимать, соблюдать тишину. Ребята на руках, не касаясь телом земли, извиваясь, как ящерки, расползаются в стороны.
Сканирую пространство. Зрением. Слухом.
Палец на спусковом крючке.
Приглушённый треск. Как взрыв. Со стороны снайпера. Это не выстрел. Сухая ветка. Сердце замирает и бешено стучит. Ко мне кто-то движется! Вжимаю приклад в плечо. Совмещаю зрачок с прицелом.
Над кустами появляется приклад автомата. Поднят вертикально. Условный знак: "Не стреляйте! Свой!"
Поднимается всё выше.
Уже виден рожок магазина...
Рука, держащая ствол...
Верх хламиды...
Открытое лицо.
Барс встаёт во весь рост, опускает автомат, отбрасывает в сторону ветку, треском которой привлёк внимание, радостно улыбается. Знаками показывает: "Горизонт чист. Снайпер ликвидирован. Это женщина". Жест перед грудью красноречив и понятен. Барс, как и я, вычислил снайпера. Это не удивительно, мы заучивали карту местности, рельеф, наизусть. Мельчайшие детали.
Поднимаюсь с колен, убираю с лица завесу. Рукой подзываю Барса. Мы не разговариваем в рейдах. Это запрещено. Согласно инструкции. И совсем несложно. Гораздо труднее начать говорить. На Базе. Мы не раз ловили себя на том, что даже в безопасности продолжаем общаться жестами. Профессиональная деформация психики.
Барс бесшумно подходит, продолжая широко улыбаться...
Он горд своей победой.
Замечает на мне кровь...
Много крови...
Улыбка бледнеет...
Взгляд тревожно скользит по мне... Ищет ранение... Повязку...
Падает вниз... Под ноги...
Улыбка исчезает...
Лицо становится белым...
Мумия на измятой траве. В луже подсыхающей крови.
Ясно без слов.
Барс спотыкается, останавливается.
На его испачканном, небритом лице...
Две слезы...
Как хрусталинки.
Он медленно вытирает рукавом глаза, смотрит на меня.
Барс невольно отступает назад, его зрачки расширяются. Лицо становится серым. До него тоже доходит, что теперь будет с нами на Базе. Потеря командира - не смерть Быка. С нас три шкуры спустят. Командир отвечает за нас, мы - за командира.
Слабый шорох. С одной стороны... С другой.
Мы мгновенно опускаемся на колено, спинами загораживая друг друга, склоняемся к прицелам автоматов.
Шорох повторяется.
Вижу поднятый приклад. Свои. Возвращаются нижние номера с жердями. Нажимаю несколько раз тангету, клавишу приёма-передачи портативной радиостанции. Условный сигнал общего сбора.
Жерди просунуты под верёвки. Труп Ворона готов к транспортировке. Группа стоит полукольцом перед ним. Головы обнажены. Это нарушение инструкции. Конечно, влетит и за это. Но мы не можем не почтить погибшего командира.
Показываю пальцем на каждого. Разбиваю отряд на группы. Эти на транспортировку, эти в боевое охранение. Мы с Барсом - на зачистке следов, есть у нас и другая работа. Назначаю старшего транспортёра. Вытягиваю ладонь перед собой - это карта местности. Пальцем отмечаю расположение Базы, ближайшего посёлка - сетка координат. Отмечаю наше положение, черчу на ладони дорожку - маршрут, по которому пойдёт их группа. Сначала назад, по уже пройденному пути, потом отклонение на сорок пять градусов от основного маршрута номер семь. Отдых до темноты. По пустынной местности до контрольной точки. Охранение параллельно, не ближе ста метров. Погрузка на машину. В контакты не вступать. Лица не открывать. Нас с Барсом не дожидаться. При необходимости, отвлечём противника на себя. Хотя бы труп командира доставить без приключений. При нашей неявке, машина в контрольной точке должна быть через сутки в установленное время. Выполнять!
Охранение уходит первым. Четверо ребят берутся за концы жердей, они прогибаются, поднимают их до груди вместе с грузом. В щель между жердями становятся Одиннадцатый и Двенадцатый, каждый со своего конца. Жерди плотно ложатся им на плечи, не скользят. Траурная процессия готова, медленно отправляется в путь. Ребята будут менять друг друга.
Мы все отрабатывали транспортировку. На учениях. Здесь главное, не шагать в такт. Иначе возникает резонанс. Груз начинает сильно раскачиваться из стороны в сторону, сбивает с ноги, расшатывает верёвочное крепление, может сломать жерди. Нас готовили ко всему. Жаль, что эти навыки пригодились.
Осматриваюсь по сторонам. Трава сильно примята, залита уже чернеющей кровью. Что ж, если нельзя скрыть массовые следы, можно их замаскировать. На худой конец, отбить желание их рассматривать. В буквальном смысле.
Вместе с Барсом разбрасываем ветки, оставшиеся от приготовленных из молодых деревьев, жердей. Прячем хорошо заметную кровь. В двух местах вдавливаю глубоко в траву "лимонки" с выдернутой чекой, накрываю тяжёлыми ветками. Мы называем это "привет из России". Если кто-то появится здесь после нас, растяжек не найдёт... Если не появится, через пару дней ветки высохнут. Прижимное действие ослабнет, сработает запал. Все следы будут похоронены. В любом случае, мирные жители не должны пострадать. Они здесь не ходят. Маршруты прокладываются с таким расчётом. Да и есть ли они, мирные-то...
Барс молодчина! Показываю это знаками. Не скрываю своего восхищения. Он бывший скалолаз, отсюда и его имя. Лёжка снайпера хорошо замаскирована на высотке, в камнях. Барс зашёл с тыла, по гребню. Прыгнул на спину. Ударил ножом параллельно шее, над ключицей. В сердце. На камуфляже тёмное от крови пятно. Голова уткнулась в сухую траву рядом с прикладом. Женщина. Волосы светлые с короткой стрижкой. Лицо скорее некрасивое, мужиковатое. Винтовка, точно, не наша. Импортного производства. На сошках. С глушителем. Массивный тяжёлый ствол. Ручная перезарядка. Аккуратная оптика. Передняя линза затянута куском чёрных колготок, чтобы не было отблеска. Это не мешает смотреть, наоборот, повышает контрастность и чёткость изображения. Кисти рук в чёрных кожаных перчатках с открытыми кончиками пальцев. Ногти ухоженные, без блестящего лака. Под рукой портативная японская радиостанция, металлический термос, чашечка с кипячёной водой. Ни чай, ни кофе, ни соки пить нельзя. Здесь не кино. Распространившийся запах тут же выдаст постороннее присутствие.
Две гильзы...
Два блестящих столбика...
Ворона...
И мой...
Пуля до сих пор у меня за спиной, в рюкзаке.
Склоняюсь к винтовке, смотрю в оптику. Прицел направлен на просвет в деревьях. Угол обзора узкий. Я первым прошёл участок, снайперша не успела выстрелить. Пуля досталась Ворону. После выстрела я обернулся, сделал несколько шагов назад... К Ворону. И оказался на линии огня. Подставился, дурак! Мало меня учили, мало в башку инструкций вбивали. Надо проработать все маршруты на возможные лёжки снайперов... Так прорабатывали же... Сразу. А эту высотку не учли...
Осторожно переворачиваю труп на бок, на синтетической подстилке защитного цвета натёкшая кровь. Обшариваю карманы. Заграничный паспорт, отметка о въезде московского аэропорта. Туристическая виза. Прибалтика.
Вот и встретились. Страна моих снов. По разные стороны прицела.
Опускаю труп на место, прячу под грудью "привет из России". В импортном изящном рюкзачке зеркальце с тональной пудрой, косметичка, массажная щётка для волос, консервы с нерусскими названиями, пачки патронов, гигиенических прокладок, доллары, крем для рук, сильный бинокль Carl Zeiss, маникюрный набор, многофункциональный швейцарский нож, несколько открыток с видами моря. Из дома. Почерк круглый, детский. Обратный адрес.
Документы, открытки, гильзы прячу в карман. Для рапорта. Под рюкзачком оставляю ещё один "привет". Заминированное тело не такая уж редкость, могут и поосторожничать. Очень хочу забрать винтовку. Нельзя. Слишком заметная вещь. По ней и определят, кто снайпера уложил. Да и по её отсутствию у трупа, на расстоянии увидят, что кто-то побывал здесь.
Ещё раз внимательно осматриваю лёжку. Из радиостанции раздаётся приглушённый голос:
- Стрэлок, стрэлок! Пачему малчышь? Атвэчай!
Мы переглядываемся с Барсом. Он сидит на гребне, выше меня метра на два, контролирует местность. Но голос слышит.
Она успела сообщить боевикам о нас? Или не вышла вовремя на связь?
Вряд ли сообщила. Голос бы обнаружил её. Даже приглушённый радиообмен.
Значит, не вышла на связь в установленное время.
А что она вообще здесь делала? Здесь никто не ходит.
Кроме нас... Маршрут номер пять. Сумеречный лес.
Она ждала нас?
Не может быть!
Это означает...
Это означает, что наше пребывание раскрыто!
Да нет же...
Убит командир группы.
Это случайность...
Это нарушение инструкции! Если впереди я, он должен идти позади всех. Это классика строя. Полковник пришибёт нас... Меня... Ворон уже поплатился.
- Стрэлок, стрэлок! Пачему малчышь? Атвэчай!
Барс показывает, что надо делать. Отрицательно качаю головой, нет, удирать мы не будем. Если предположение верно, боевики сейчас находятся в ближайшем селении. Это почти два километра на восток. Будут здесь минут через пятнадцать. Самое раннее. Неужели, они считали, что снайпер всех нас снимет? Бесшумный огонь, внезапность. Или нет? Почему не ждали ближе? Где?.. Да здесь же, за высоткой! Не понимаю логику... Ждали нас, или нет?! Или не нас? Кого можно было здесь ждать? Кроме нас? Значит, всё-таки, мы раскрыты?! Почему боевики не ждали нас вместе со снайпером? Круг замкнулся. Вот и подождём их прихода, получим ответы на часть вопросов.
Смотрю Барсу в глаза, быстро обвожу лёжку рукой, показываю на свою ступню. Как следы? Барс тщательно изучает сверху. Всё в порядке! Указываю направление движения. Мы покидаем высотку, углубляемся в лес, на юг. Маскируемся в кустах, с хорошим обзором лёжки снайпера. Включаю секундомер.
Томительно тянутся минуты.
Стрелка бежит по кругу. Раз, другой, третий...
Тихо шелестят листья от верхнего ветра...
Поскрипывают стволы...
Новый круг...
Есть!
Выключаю секундомер.
Семнадцать с половиной минут. Два ответа на два вопроса. Боевики были в селении, снайпер о нас не сообщила, боевики пришли бы раньше. Не вышла во время на связь. Боялась себя обнаружить.
Боевики как тени. Появляются бесшумно. С разных сторон. Один крадётся по гребню высотки. Замирает на краю, смотрит на лежащее под ним тело. Спрыгивает вниз. Не прикасаясь, тщательно изучает, словно обнюхивает. Достаёт спрятанную гранату. Встаёт во весь рост, в вытянутой руке показывает находку остальным. Слышатся нестройные возгласы одобрения, затем ругань в наш адрес. Боевик тщательно обматывает гранату, изолентой, что ли, чтобы не сработал запал. Снова склоняется. Демонстрирует вторую гранату. Ругань становится продолжительнее.
Ну, надо же! Подарил две гранаты врагу. О чём я думал? Ну не об этом же.
Боевик, как мешок, ногой скидывает вниз бездыханное тело. Вокруг него собираются остальные. Осматривают рану, качают головами. Удар ножом нетипичный. Такой часто не встретишь.