Когда он увидел ее впервые, она стояла на мосту и смотрела на воду так, будто хотела глазами прикоснуться ко дну. На реке растаяли последние льдины, и утиное семейство огибало холодные шершавые пятна, последние следы долгой зимы. Она была одета не по погоде легко: серая курточка, тонкий белый шарф, джинсы. Во всем ее облике было что-то такое, скрытно-серо-страшное, от чего у него кольнуло в боку. Он прошел мимо, но вечером, засыпая, вспомнил: в толпе бегущих, оживленных, требующих людей она вся была - остановка, созерцание, смерть.
Он только что закончил правку последней повести, на этом его контракт с издательством заканчивался, и он собирался уехать домой. Оставалась неделя. Все друзья были заняты - кто семьей, кто работой, кто-то даже попрощался заранее. Накрапывал мелкий холодный дождь. Он ходил по городу с фотоаппаратом, не рискуя обнажить объектив. Сам не заметил, как подошел к мосту. И сквозь мутную кисею дождя ему померещилась чья-то фигура на мосту, с правой стороны. Он надеялся узнать ее. Нет, шагов через двадцать оказалось, это не она: какая-то женщина стояла, облокотившись на перила и закрыв глаза. Лицо у нее было бледное и усталое, с тонких волос ручьилась вода, узкие губы изредка кривились и вздрагивали. Мелкие капли разбивались о зеркало реки. Горизонта не было видно. Он тихонько настроил фотоаппарат, поднес к глазам, и в желтовато-синем прямоугольнике появилось белесое пятно тумана, затем проступили угольные линии перил, фонарь и тонкая фигура в сером жакете. Вспышки не было. Фотография получилась точно старинная. Между тем, небо прояснилось, и люди пошли по мосту. Она все так и сидела, не открывая глаз, и, казалось, за последние десять минут постарела еще на десять лет. И каждые десять шагов ему хотелось обернуться, но вскоре он перестал различать ее за толпой. В тот вечер он уже не мог уснуть.
А на следующий день у него открылся жар.
Он пролежал в постели до самого конца недели. Иногда его навещали друзья, но он бредил, говорил что-то о девчонке на мосту. Хотел показать какую-то фотографию. Его с трудом удерживали в постели, и в конце концов врач отсоветовал всякие посещения.
В последние сутки он совсем впал в беспамятство, ему мерещились реки, дожди, он бормотал, что ничего не помнит. И действительно, поправившись, не помнил ничего из событий последней недели. Иногда у него спрашивали, как он умудрился так промокнуть. Он морщил лоб и тер его рукой, говорил, что слишком долго простоял под дождем. Но больше ничего не знал.
Он уехал воскресным утром. Поезд темной полосой перечеркнул поля и лес. В купе было тихо, все спали, и живым оставался только фотоаппарат, воскрешавший воспоминания столицы. Вот он, мост, красивый мост! Река, широкая, в которой ему не советовали купаться. Да и куда, в такую-то погоду! Вот храм, отражение храма в реке... Вот купола на горизонте!..
Он так и не понял, как попала туда засвеченная фотография, неудачная, белая как туман.
Delete.