Мой отец рассказывал: "Посмотришь из окна аудитории на стены тюрьмы, что напротив, и думаешь: не так уж и плохо ты устроился в этой жизни, и дальше читаешь свою лекцию, а это конец семидесятых, и юбки на студентках короче некуда, и в зал лишний раз стараешься не смотреть, чтобы не сбиться". И шел за окном дождь, безнадежный, октябрьский. Как жаль было последних листьев той поистине золотой осени, утром они будут беспомощно распластаны на тротуарах, утратив сухую прелесть яркого желтого цвета. И в камине трещали дрова, и тонкая струйка дыма проникала в комнату, смешиваясь с ароматным дымом моей трубки. И я слушал его.
Мой отец рассказывал: "Представь себе, что к 2020 году объем знаний будет удваиваться каждые 72 дня". А я следил за тем, как блестят стекла его очков, и выбивал трубку, и пил чай с лимоном, медленно думая о непогоде, о том, что пора бы идти домой, а не хочется, о том, что короткие юбки - это не так уж плохо, если Вам не нужно читать им лекцию, о том, что мой отец и вправду столько лет смотрел на эти тюремные стены, ведь институт и тюрьма располагались в одном здании бывшего Полицайпрезидиума Восточной Пруссии, о том, что, если объем знаний будет удваиваться каждые 72 дня, значит, каждые 72 дня люди будут становиться вдвое несчастней, ведь кто умножает познания, умножает скорбь.
Мой отец рассказывал: "Машина мыслилась как большой сверхскоростной решатель математических задач, главным образом - задач планирования. Остальные задачи-функции управления представлялись второстепенными. Основная проблема- сформулировать математическую модель, преимущественно оптимизационную, и разработать алгоритм решения. Казалось, вот-вот экономика страны будет работать синхронно и оптимально. Однако на практике ничего похожего не происходило, реально работающих на предприятиях систем не было". И я вспоминал, как маленьким мальчиком я бродил по залам центров АСУ, где скрипучий линолеум на металлическом полу, с их странным запахом, с гулом машин ЕС, где приветливые люди в синих и белых халатах, и мне стало вдруг так грустно от того, что отнялась у них эта чистая, наивная, детская вера. Deus ex machina.
Пора мне домой, папа. Видишь, какой дождь хлещет. Одолжишь мне свой зонт?