Kaliopi Lee
Tertium non datur. Ненормальность

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ...Их смерть была наполнена привкусом надежды и облегчения. В последние секунды своей жизни каждый из них нашел в себе силы улыбнуться и прошептать нечто неразборчивое, которое впоследствии было названо обещанием. Обещанием вернуться, собраться воедино и отомстить всем тем, кто помешал добраться до желаемого финала трагической истории со счастливым концом.
  Пролог.
  
  
  Их дружба была наполнена терпким запахом сигарет и привкусом горечи на губах.
  ...Одна из них была слишком горда и свободолюбива, чтобы признать поражение. Страстно желая быть независимой, - от общественного мнения, глупых предрассудков, - она собственноручно и добровольно погрузилась в омут, полный отчаяния и боли. Это было ожидаемо с самого начала, - с того момента, как встретились их глаза. Стремление к свету никогда не принесет ничего хорошего тому, кто так отчаянно утопал во тьме. Каждый неуверенный шаг и каждая следующая ошибка приближала к единственному финалу, который только мог быть во всей этой ситуации. И, в конце концов, это случилось, - она ожидала этого с затаенным удовлетворением.
  ...Один из них был слишком самоуверенным, чтобы задумываться о дальнейшем развитии событий. Страстно желая претворить план в жизнь, он использовал любые возможности - пусть иногда они были чересчур жестокими, - чтобы достигнуть цели, тлеющей едва заметной искрой в полной мрачной решимости душе. Он не пытался играть на публику или скрывать свои намерения. Делал то, что велело покрытое тонким слоем инея сердца, - он просто двигался вперед, не думая о последствиях и погрузившись с головой в тот мир, который считал правильным. Каждый шаг вел его к цели, - и, в конечном итоге, привел совсем не туда, куда планировалось. Единственный финал, который он считал, несомненно, правильным, оказался не более чем картонным реквизитом в той жестокой игре, которая была затеяна. И теперь он наблюдал за всем происходящим отстраненно, словно не присутствовал ни в этом мире, ни в том, которые создавал на протяжении времени. Он чувствовал всю неправильность, - и не мог ничего предпринять. И это было больнее, чем та боль, которая сопровождала весь путь.
  ...Одна из них была преисполнена искренним добродушием и некоторой наивностью. Ее путь пересекся с двумя другими совершенно случайно, - однако, оказался центральной дорогой. Она не стремилась ни к чему из того, чего желали двое других, - однако, оказалась непосредственным жителем того придуманного мира. Она не стремилась быть другой, - однако, с каждым днем, медленно и неотвратимо, погружалась в тот омут отчаяния и боли, отчаянно стремясь к свету, до которого оказалось невообразимо далеко, несмотря на внешнее сходство с ангелом. Так они говорили, - однако, внешность не всегда является показателем чистых помыслов. Израненные стопы продолжают нащупывать острые камни, поблекший цвет лазури блекнет все сильнее, а сердце - то самое, которое было преисполнено любовью ко всему живому, - отчаянно желает окончательно утонуть во тьме, чтобы больше не чувствовать душевной боли, которая преследует на протяжении всей жизни. Все верно. Тот, кто больше всего заслуживает света, неизменно оказывается во тьме.
  ...Их дружба казалась неправильной. Именно она привела к подобному завершению. Но ни один не жалел. Получив возможность повернуть время вспять и пройти по другой тропе, они без раздумий и сомнений ступили бы на ту узенькую дорожку, полную осколков мечты, иссушающей боли и наполненных недолгим счастьем дней...
  ...Встроенные в медальон часы отсчитывали привычный ритм, - для всех это был обратный отсчет. Каждое движение секундной стрелки вело к неизбежному.
  Искусанные губы чуть приоткрылись, словно все трое сомневались в правильности своих действий. На самом деле, никто не хотел признаваться, что боится умирать. Ожидаемый финал оказался намного страшнее, чем можно было предположить, - они не могли смириться с тем, что случилось, желание существования перевешивало все весомые аргументы, которые можно было выдвинуть в пользу исполнения мечты. Казалось, время остановилось. Они находились в совершенно разных зданиях, в противоположных концах города, - и могли с уверенностью сказать, что чувствуют друг друга; чувствуют тонкую, едва различимую нить, связывающую всех троих. Близкие родственники, у которых отсутствует кровное родство. То единственное, что позволяло до сих пор вдыхать пропитанный запахом крови воздух и морщиться от осязаемой боли, убеждая себя в том, что происходящее является не более чем очередным погружением в собственный мир, из которого выбраться так же легко, как шагать по головам, приближаясь к заветной цели.
  Хриплые голоса запели одну и ту же песню, которая стала тем связывающим звеном. Они не смогли забыть слова, даже если бы захотели. Каждый звук скреплял нить их единственной на всех судьбы, а каждое слово было предвестником необратимости. Каждое предложение являлось неким предвестником необратимости, а каждый куплет рассказывал о том, что предстоит почувствовать всем тем, кто перешагнет через грань. И этот момент приближался стремительно, неотвратимо, - они с легкими улыбками наблюдали за тем, как окрашивается багрянцем луна, символизирующая собой смерть прежнего и начало нового. Секунды текли медленно, и их неловкие движения оттого были еще более неуклюжими. Отчетливо проговаривая слово за словом, двигались вперед, - к тому, что ожидало их с того осеннего дня несколькими годами ранее. Как говорила одна из них, все было предопределено заранее. Задолго до того, как впервые прозвучала эта песня. До того, как были эти слова написаны. До того...
  ...Они двигались навстречу смерти, и теперь это не казалось таким уж страшным, как минуты назад. Прекрасно осознавали, что делают в данный момент, и надеялись встретиться там, откуда никто не возвращается. Здесь были незавершенные дела, но они не казались уже такими важными, как желание увидеть друг друга напоследок. Они находились далеко друг от друга, в других концах города, и это ранило гораздо больше острых клинков. Однако, слепая уверенность в том, что встреча неизбежна, прочно поселилась в их едва бьющихся сердцах. Никто не сможет разлучить их... Шаг за шагом, это чувство только усиливалось, и каждый из них мог поклясться, что слышит тяжелое дыхание другого за спиной, ощущает с трудом прорвавшийся через запах крови аромат сигарет и слышит тихую мелодию, напеваемую словно возле самого уха, - и даже может почувствовать тепло руки, осторожно сжимающей покалеченные пальцы...
  ...Их смерть была наполнена привкусом надежды и облегчения. В последние секунды своей жизни каждый из них нашел в себе силы улыбнуться и прошептать нечто неразборчивое, которое впоследствии было названо обещанием. Обещанием вернуться, собраться воедино и отомстить всем тем, кто помешал добраться до желаемого финала трагической истории со счастливым концом. Их причисляли одновременно к мученикам и проклятым, которые противостояли обществу в своей манере, - жестокой, непредсказуемой и кровавой, но принесшей определенные результаты...
  ...Любая история имеет свойство повторяться...
  
  
  
  
  Глава 1.
  
  
  Этим утром младшие воспитанницы с трудом выпросили у классной дамы несколько минут свободного времени, чтобы пообщаться друг с другом и выпить немного кофе перед не очень простым уроком интерактивной истории. Насколько я помнила, в стареньком актовом зале, который открывался только по большим мероприятиям, устанавливали не менее старый проектор, купленный на деньги одного из тех богатеньких меценатов, которые якобы любят осиротевших детишек (любят, конечно, но немного в ином смысле), - приглашенные учителя из общежития для мальчиков и строгие преподавательницы во главе с директором интерната присоединялись к небольшой группе девушек, чтобы в течение полутора часов наблюдать за монотонным повествованием о дне, перечеркнувшем, по моему мнению, все будущее этого и последующих поколений.
  Этим утром младшие воспитанницы с трудом выпросили у классной дамы несколько минут свободного времени, чтобы пообщаться друг с другом и выпить немного кофе перед не очень простым уроком интерактивной истории. Насколько я помнила, в стареньком актовом зале, который открывался только по большим мероприятиям, устанавливали не менее старый проектор, купленный на деньги одного из тех богатеньких меценатов, которые якобы любят осиротевших детишек (любят, конечно, но немного в ином смысле), - приглашенные учителя из общежития для мальчиков и строгие преподавательницы во главе с директором интерната присоединялись к небольшой группе девушек, чтобы в течение полутора часов наблюдать за монотонным повествованием о дне, перечеркнувшем, по моему мнению, все будущее этого и последующих поколений.
  Около полутора десятков лет назад случилось нечто, заставившее правительство не просто ужесточить законы, - граждане просто оказались перед дилеммой: либо пройти специализированную проверку крови на наличие посторонних веществ, либо получить статус отброса, опасного для общества, и отправиться на принудительное извлечение вещества, что может значительно подорвать здоровье или привести к смерти. Нигде не озвучивалась причина, по которой было принято подобное решение, но многие перешептывались о том, что в тот морозный день, больше пятнадцати лет назад, случилась настоящая бойня с участием нескольких молодых людей, прозванных впоследствии Пиковым Триединством. Я не знала, как не знали и старшие наставники, откуда появилось такое название и что это были за люди, сподвигнувшие правительство создать так называемое идеальное общество, которое в реальности являлось не более, чем молчаливыми животными, готовыми в любой момент по собственной воле отправиться на убой, - потому что из года в год нам повторяли одно и то же, и теперь у каждого в голове, попутно с мыслями о том, чем кормить семью и сколько денег оставить на выпрашиваемые детишками мелочи, затаился страх быть не таким, как все. Стать тем самым отбросом общества с отравленной кровью и опасной болезнью. Никто и не хотел узнавать подробности о том, что произошло тем морозным вечером, и даже самые ретивые поборники справедливости исчезли со временем, являясь обладателями вещества и симптомами болезни.
  Чтобы никто не забыл об угрозе, каждый был обязан просмотреть документальный фильм о предполагаемом появлении в крови неизвестного вещества. Говорилось, что любые негативные эмоции по отношению к своим соотечественникам способны дать толчок, который приведет к неизбежному падению. Нам повторяли снова и снова, что следует быть внимательным к окружающим и заботиться о ближних, нуждающихся в помощи. Благие помыслы приведут нас к идеальному будущему, темные же мысли неизменно порождают в сердце мрак, - так нам повторяли изо дня в день, создавая из личностей идентичные друг другу клоны, которые живут по расписанию и пытаются - ключевое слово - быть вежливыми. Утопическое государство, сошедшее со страниц потрепанных временем книг, оказалось далеко не таким радужным, как многие могли предполагать.
  Истинная проблема заключается в нас самих, мелькало у меня в голове каждый раз, когда холодная игла проникала под кожу, и приходилось бороться с подкатывающим к горлу комком ледяного страха. Стандартная процедура, призванная в прошлом помогать людям, сейчас причиняла боль и страдания, потому что зараженного утилизировали, оставляли его без малейшего шанса на существование. Прежние болезни, которые считались смертельными, теперь не могли идти ни в какое сравнение с тем, что ожидало человека с неизвестным науке заболеванием. Моя кровь оставалась безупречно чистой на протяжении многих лет, проведенных в этом специализированном интернате, - никаких воспоминаний и безутешных родственников, только одиночество и глупые надежды на приемлемое будущее. В аттестате теснились хорошие отметки, а отношения с большинством воспитанниц ограничивалось стандартными фразами. Никаких вечерних посиделок за чашечкой травяного чая, проводимых младшекурсницами; отстраненное отношение с преподавательницами; даже банальные сплетни, которыми обмениваются девушки в свободное время, мне не интересны. Это кажется настолько глупым и неестественным на фоне того, что происходит кругом, - и это также является причиной, по которой я, нарушая все допустимые правила, несколько раз в неделю выбираюсь в город, чтобы прочувствовать пропитавшийся выхлопными газами воздух и увидеть истинное положение вещей, подкармливая нескольких котят, брошенных на произвол судьбы в дождливые ночи. Никому сейчас нет дела до беспомощных существ. Люди борются за собственную жизнь, а маленькие животные с печальными глазами мокнут в картонной коробке, потому что оказались еще одними жертвами предрассудков политиков.
  А теперь под влияние попадают и младшие воспитанницы, которые достаточно наивны, чтобы верить в то, что пропагандируют с экранов телевизоров. Мне стало противно, когда директор выступила с идентичной прошлому году речью об ответственности перед будущим общества, поэтому пришлось покинуть коридор как можно быстрее, чтобы классная дама не успела обнаружить несколько нарушений и выдать наказание, - провести часть дня в ванных комнатах, вычищая туалеты, казалась не такой уж и радужной. Перехватив поудобнее стопку учебников по математике и всевозможным математическим алгоритмам, которые было необходимо выучить к приближающемуся экзамену, я направилась во внутренний двор, где собралось большинство одногруппниц. Нет, никакого желания разговаривать на темы о личной жизни я не испытывала, но сегодня солнце грело как никогда, а маленькая комнатка, в которой проживали еще несколько девушек, казалась чересчур мрачной и неуютной. В последнее время такое чувство появлялось каждый раз, стоило переступить порог таких до зубного скрежета знакомых помещений. Никакой ностальгии. Отчаянное желание убраться как можно дальше.
  Буквально через несколько дней нас ожидает внеплановая проверка, потому что не далее, как накануне вечером в очередном выпуске новостей сообщили о нескольких жителях ближайшего к интернату района. В их крови обнаружилось невообразимое количество того вещества, - кроме того, по словам одного из докторов клиники, они были достаточно агрессивно настроены против принудительного извлечения и постоянно твердили о том, что вся эта бессмысленная мишура только приближает всех к ожидаемому финалу. Никто прежде не осмеливался так явно выражать агрессию против политических устоев и непосредственно политиков. Видимо, там случилось действительно нечто из ряда вон выходящее, раз одна обязательная проверка переквалифицировалась в принудительные разъезды по городу под бдительным оком нескольких полицейских.
  - Доброе утро, - поприветствовала классную даму, мадам Амалию. Высокая стройная женщина с пристальным взглядом и идеальным внешним видом, которому позавидовала бы любая леди из учебников по этикету, - она всегда знала, что сказать воспитаннице, чтобы приободрить или же сбить спесь. Слова этой женщины иногда могли резать не хуже острого ножа, проходящего через слой горячего масла. А неестественно голубые глаза иногда заставляли меня замирать в ожидании, - некоторые особо извращенные сплетни относительно строгой женщины гласили о том, что она является плодом запретной любви между матерью и прекрасным демоном с голубыми глазами. Не то, чтобы я верила в существование ангелов или демонов, но определенно верила в мистическую каплю, скрывающуюся в обыденности. По крайнее мере, непонятные сны, которые мешали нормально отдохнуть последние недели, явно нельзя было отнести к банальным снам, в которых ты стремишься вперед, осознавая, что можешь опоздать, не имея ни малейшего понятия о самой ситуации. Истории о происхождении классной дамы интересовали в последнюю очередь, но нельзя было не назвать их глупыми сплетнями скучающих девушек. Амалия относилась ко мне, как и ко всем другим воспитанницам, - она никогда не выделяла любимчиков, в отличие от остальных преподавательниц, и оставалась требовательной до последнего, не делая поблажек. Можно сказать, она была той персоной в любой компании, о настоящей личности которого никто ничего не знает, но с восхитительным упорством придумывает прошлое самостоятельно.
  - Доброе утро, Нана, - кивнула женщина, смерив меня коронным пристальным взглядом. Судя по всему, он был из разряда неодобрительных, потому что не повезло попасть на глаза, будучи одетой не в стандартную форму для воспитанниц интерната, а нечто простое и неофициальное: черные джинсы с тонкой цепью, на которой болтались брелки в виде красного яблока, посеребренного черепа и маленького пистолета; высокие фиолетовые кеды были изрисованы различными подписями любимых музыкальных групп, - пришлось долго искать подобное подходящего размера за приемлемую цену, и в результате была потрачена едва ли не вся стипендия, выдаваемая старшекурсникам, но, как мне кажется, это того стоило; черный же пиджак, выполненный в стиле старинного кителя, которые можно увидеть в учебнике по мировой истории, прикрывал единственный официальный предмет гардероба - белоснежную блузку без единого цветочного узора, которые меня порядком раздражают. А еще я проигнорировала косые взгляды одногруппниц и некоторых девушек с параллельных курсов, и этим утром провела несколько долгих минут, сооружая прическу из длинных волос, которые, к счастью - или, в данном случае, к сожалению, - никогда не завивались. Хотелось избавиться от этой повседневной круговерти, - возможно, некто, написавший о том, что история повторяется по спирали, оказался прав. В моем случае это происходит каждый день. Думаю, нет ничего удивительного в том, что мне пришло в голову немного пощекотать нервы презрительными взглядами преподавательниц и девушек, которые всегда считали меня немного странной.
  - Выглядишь вполне здоровой, - проговорила мадам Амалия, наградив меня еще одним взглядом, который на этот раз было очень сложно прочитать. Нечто среднее между подозрительностью и облегчением, но я не была бы так уверена, потому что в ту же минуту классная дама обратилась лицом к кустам с неестественно алыми розами, высаженным под окнами интерната директором, большой любительницей всевозможных растений. Первое время, когда цветы только появились, многие боялись даже близко подходить к кустам, чтобы не навлечь на себя гнев ярой защитницы своих произведений, - однако, потом, спустя некоторое время, особо примерным ученицам было позволено ухаживать за цветами, а многим невоспитанным надлежало в качестве наказания подстригать кусты под присмотром самого директора. Мне доводилось получать такое задание единственный раз, и тогда больше недели пришлось проходить с перебинтованными руками, потому что шипы оказались несколько острее, чем можно было предположить. - Опасные цветы, - задумчиво протянула Амалия, словно озвучивая мои мысли. - Настолько опасные, насколько и красивые... Правда ведь, Нана?
  - Что, простите?..
  - С розами стоит быть осторожным, - сказала Омарил, заводя руки за спину. - Никогда не знаешь, какой они могут преподнести сюрприз. Лепестки кажутся тонкими и нежными - а в следующую секунду тебе приходится избавляться от острых шипов, вонзившихся в кожу. И наблюдать за тем, как алые капли крови окропляют лепестки, которые словно насыщаются крупицами извлеченной из тебя жизни...
  Мне стало неуютно под этим пристальным взглядом, - даже исключая неестественный цвет глаз, окружающая обстановка казалась картонной и неприятной. Все эти веселящиеся девчушки, совершенно не переживающие по поводу того, что буквально через несколько дней одна из них может стать прокаженной обществом. Слишком теплую погоду, которую я вполне способна перенести, но только не сейчас, - воротник пиджака неприятно натирает кожу на затылке, а пряди волос постоянно лезут в лицо. И стопка с книгами кажется тяжелой, как никогда.
  - Юной леди следует идти по пути алой розы, чтобы не утонуть в боли...
  Оставив меня в полнейшем замешательстве, мадам Амалия неспешно направилась в сторону главного входа, величественно кивая на приветственные оклики воспитанниц. Мои пальцы до побелевших костяшек сжали учебники, и пришлось приложить немало усилий, чтобы не прокусить нижнюю губу, - бросив взгляд на злосчастные кусты с розами, с трудом удержалась от того, чтобы не сбежать отсюда как можно дальше. Непонятный холодок пробежал по спине, словно и не было высокой температуры воздуха да предупреждений синоптиков относительно жарких выходных. ...идти по пути алой розы, чтобы не утонуть в боли...
  В тот момент я и не предполагала, насколько правдивыми окажутся ее слова...
  
  
  
  ... Классная дама несколько раз пересчитала присутствующих воспитанниц и снова сверилась со списком проходящих поверку крови. Директор предоставила его только сегодня утром, - таким образом, группа проверяемых оказалась несколько больше, чем предполагали вначале, и достаточно шумной, потому что большую часть составляли младшекурсницы. Я входила в число совершеннолетних воспитанниц, которым предстояло после проверки крови отправиться во взрослую жизнь, предварительно получив ключи от маленькой квартиры на окраине города и банковскую карточку с небольшой суммой денег. Ради такого случая нам было позволено одеться не в форму, а в праздничные наряды, - несмотря на атмосферу праздника, я чувствовала неприятный холодок в груди, когда представляла процесс проверки, и поэтому не думала над тем, что одену перед отъездом из интерната. Простые джинсы и неимоверно длинная майка с эмблемой любимой группы, открывающая одно плечо, чтобы не было чересчур жарко, - многие девушки брезгливо косились в мою сторону, всем своим видом выражая непонимание и желание поскорее избавиться от сомнительного общества. Я притворялась, что не замечаю всех этих взглядов, и прислушивалась ко всем словам Амалии, которая была назначена нашей сопровождающей. С самого утра в интернат прибыли несколько офицеров полиции, - они говорили, что это для безопасности воспитанниц, но я была уверена, что это приказ правительства. Политики явно опасались новых вспышек агрессии, и стандартная процедура, назначенная раньше времени, была доказательством их страха перед зараженными людьми.
  Этой ночью мне приснился сон. Очень страшный. Очередная проверка крови для меня оказалась настоящим кошмаром, потому что в самый ответственный момент, когда холодная игла только проникала под кожу, левую сторону моего лица обожгло нестерпимой болью. Я помнила, как пыталась справиться с увеличивающейся яростью, - и отчетливо помнила, как обхватила безликую голову доктора, проводящего процесс проверки, и принялась впитывать его личность. Наслаждалась страхом и отчаянием, поглощала мелькающие воспоминания, слушала слабеющее биение мечущегося сердца, - и после того, как иссушенное тело с тихим стуком свалилось под ноги, с легкой улыбкой на губах наблюдала за тем, как под потолок взвиваются черные, как смоль бабочки. Они кружились в неведомом танце, медленно сливались друг с другом и исчезали в воздухе, оставляя после себя пахнущую розами дымку.. Я помнила, что с каждой исчезнувшей бабочкой увеличивалась энергия в теле, и по истечении определенного времени, когда обувь приняла окончательный облик, принялась петь. Никогда прежде не слышав этой песни, прекрасно помнила медленный ритм, каждое слово и кульминацию этой песни, которая стала кульминацией моего сна.
  И тогда я проснулась.
  Определенно, это не было предупреждением, пыталась переубедить себя на протяжение всего утра. Пристально наблюдала за каждым собственным движением в зеркале, когда утром чистила зубы в компании с остальными девушками. Старалась не погружаться в размышления во время построения у главного входа, чтобы не выглядеть окончательно помешанной на странностях. И чувствовала на себе подозрительный взгляд мадам Амелии, которая мгновенно отворачивалась, стоило повернуть голову в ее направлении.
  - Пожалуйста, ведите себя прилично, - поджав губы, попросила классная дама, едва заказанный администрацией школы автобус остановился перед главным входом больницы. Я нервно выдохнула сквозь плотно сжатые зубы и побрела вслед за одногруппницами, которых, кажется, не волновало, что через несколько минут - а, может, и больше, судя по количеству человек, - им под кожу будут загонять иголку, выкачивать кровь и задавать каверзные вопросы в кабинете психолога. Видимо, осознание полнейшей свободы было сильнее страха перед мучительной процедурой. Или я просто чересчур мнительна.
  В любом случае, никто не любит больничные, сверкающие чистотой, коридоры, - и я также думаю, что никому не понравится, когда заставляют нервничать и ожидать, когда из кабинета выглянет медсестра, окинет всех чуть пренебрежительным взглядом и произнесет одно из имен в списке, чтобы потом втайне усмехаться над побледневшей девушкой или девочкой. В своде правил хорошо прописаны манеры поведения медицинского персонала, но это также относится и к остальным гражданам и служащим, - однако, никто не мешает выражать как положительные, так и негативные эмоции глазами. Я научилась превосходно читать людей, и поэтому была неприятно удивлена, когда под неприязнь медсестры попала мадам Амалия, которая, как и следовало ожидать, ничем не показала своего раздражения. Однако, когда она на мгновение повернулась в сторону медсестры, чтобы встретить из кабинета очередную жертву проверки, меня словно саму окатило ледяной волной. Взгляд, полный холодного презрения, буквально пригвождал к месту, и я поспешила отвернуться, сделав вид, что читаю плакат о вреде курения. Нервозность достигла наивысшего предела, когда через несколько секунд неожиданно прозвучало мое имя.
  - Нана Ли, прошу пройти Вас в кабинет, - сконфуженно пробормотала медсестра. Я вновь почувствовала на себе пристальный взгляд Амалии и вспомнила ночной кошмар. Не очень высокий уровень настроения снизился окончательно, миновав отрицательную отметку. Пытаясь справиться с нервами, мешающими вдохнуть пропитанный запахом медикаментов воздух, направилась к процедурной, осторожно переступая через ноги воспитанниц. Словно окружающий мир не хочет, чтобы я переступала порог кабинета, мелькнула мысль в тот момент, когда медсестра подхватила меня под локоть, - уверена, мысленно она проклинала нас всех последними словами, потому что обеденное время давно подошло, и большинство ее знакомых уже давно отправились в столовую, чтобы перекусить.
  Уже перед самым входом я повернула голову в сторону мадам Амелии, - и вздрогнула, наткнувшись на ее пристальный и выжидающий взгляд. Она словно знала о неизвестном, том, что ожидает за этой неприметной дверью с именной табличкой. Дурочка, отругала саму себя. Конечно же, .она знает о том, что будет происходить за этой дверью, потому что сама много раз проходила данную процедуру. Слишком мнительна. Нужно думать лишь о том, что через несколько часов стану единственной и полноправной владелицей однокомнатной квартирки на окраине города, буду предоставлена сама себе, и никакой распорядок дня не помешает перекусить сладостями или отправиться на прогулку, когда вздумается. Нужно не зацикливаться на том, что не имеет такого уж сильного значения, и подумать о долгожданном освобождении от сплетен однокурсниц и запретов преподавательниц.
  - Прошу, входите, - сказала медсестра, положив холодную ладонь, которую ощутила даже через ткань майки, мне на спину. Или же это были мурашки страха и предчувствия. Я мысленно помотала головой и шагнула вперед, в процедурный кабинет.
  В нос ударил запах йода, дезинфицирующего раствора и спирта, сопровождающих все процедурные кабинеты, и меня слегка затошнило. Желание сбежать отсюда стало больше, и даже коленки, как ни прискорбно это признавать, затряслись, когда в глаза бросился столик с необходимыми инструментами. Рядом стояла узкая кушетка, накрытая рваной пленкой, на которой отчетливо были видны пятна крови. Их явно пытались оттереть много раз, но ничего не вышло, и размытые пятна так и остались пугать пациентов своей желтизной. Тошнота усиливалась с каждой секундой, и в голове пронеслась мысль, что Амалия явно удивится, когда ей сообщат, что такая примерная и элегантная, с точки зрения преподавателя этики, ученица растеряет свой скудный завтрак, как только ей покажут небольшой шприц с иглой, сверкающей на фоне распахнутого окна.
  - Присаживайтесь, - тихо, но твердо попросил доктор, - невысокий пожилой человечек, который мог бы напомнить веселого старичка, приходящего в Новый год с подарками к послушным детям. Конечно, если избавиться от слишком белоснежного халата и слишком пронзительного взгляда, которым меня одарили, стоило только переступить порог кабинета. Его морщинистые пальцы перебирали инструменты, а кустистые брови сошлись на переносице, когда я осторожно присела на краешек кушетки, борясь с тошнотой. - У Вас в последние дни были неожиданные приливы раздражения или немотивированной злости по отношению к окружающим? - без лишних предисловий бросил он, направляясь к стеклянному шкафчику, на полках которого теснились всевозможные бутыли с прозрачным и не только веществами. Как только доктор откупорил один стеклянный флакон, мне с трудом удалось сдержать рвотные позывы, потому что запах спирта это не то, что можно назвать ароматным. Я попыталась держать себя в руках, отвечая на бессмысленные вопросы, которые действительно раздражали, но это не то, что можно было выражать во время проверки крови на опасное вещество. Поэтому я старательно отвечала на озвучиваемые вопросы и пыталась справиться с леденящим душу страхом. Оглядывая маленький кабинет, вспоминала свой сон и начинала бояться еще больше, хотя, вроде бы, не было никаких причин или возможностей, доказывающих, что все может произойти в реальности.
  Однако, я была настолько беспечна, что позволила себе в тот момент поверить в свои же собственные убеждения...
  Как только ледяная игла прикоснулась к тонкой коже на сгибе локтя, я машинально прикрыла его дрожащей ладонью. Никогда не переваривала данную процедуру еще и потому, что ко мне прикасался посторонний человек, пусть и косвенно. Я не любила близкие контакты, и иногда это становилось причиной насмешек среди ровесниц, которые предпочитали вести себя более раскованно.
  - Будет Вам, девушка, - пробормотал вымученно доктор. Видимо, за сегодняшнее утро ему пришлось повидать немало истеричек, и мне перехотелось входить в их число. Стыдно вести себя, как маленькая зашуганная девочка, проговорила мысленно, пытаясь успокоить не только себя, но и старичка, у которого от перенапряжения заметно тряслись пальцы. Вдруг не попадет в вену, или того хуже - проколет ее...
  - Простите, - досадливо бросила, убирая ладонь и отворачивая голову, чтобы не видеть этого зрелища. Мимолетная боль - и несколько секунд ожидания, пока достаточное количество крови не наберется в узкую трубочку, приделанную к игле. Оставалось только подождать, когда он сцедит все в маленькую колбочку и поставит в специальный аппарат, напоминающий микроволновую печь. Эти машины были придуманы несколько лет назад, чтобы облегчить врачам процедуру проверки и сделать ее наиболее быстрой. Так, по крайнее мере, говорили представители администрации, - на самом деле, им было необходимо выявить как можно больше зараженных людей, чтобы избежать демонстраций разозленных людей и вовремя лишить их посторонних эмоций. Я не знала, использовалась ли для этого лоботомия или же какие-либо препараты, но прошедшие извлечение граждане становились чересчур спокойными, словно никогда не испытывали эмоций.
  - Вы свободны.
  Это прозвучало так, словно меня выпускали из мест заключения, - однако, в этом была своя доля правды, потому что теперь меня ничего не держало ни в интернате, ни в кабинете для проведения проверки (по крайнее мере, ближайшие несколько месяцев). Тяжелый камень раскололся на несколько сотен мелких кусочков и превратился в прах за считаные секунды, прекратив сдавливать грудь. Иначе и быть не могло. Я не выражаю лишних эмоций на людях и не задумываю никаких планов по захвату правительства, чтобы заразиться этой странной болезнью. Единственная эмоция, которая в данный момент заполняла мое тело, являлась радостью и неким предвкушением той самой обещанной свободы. Мадам Амалия может вздохнуть спокойно, раз она так переживала за мое состояние.
  С трудом, но мне удалось пересечь несколько метров шагом примерной воспитанницы, чувствуя лопатками взгляд доктора. Не знаю уж, что он там себе надумал, но теперь это совершенно неважно. Остается только попрощаться с классной дамой и вернуться в интернат на общественном транспорте, чтобы собрать скудные пожитки, накопившиеся за столько лет, и забрать ключи от личной квартирки вместе с кредитной картой у директора. В такие моменты можно даже восславить правительство, которое в кои-то веки заботится о детях, оставшихся без материнской любви.
  - Чего такая довольная? - поинтересовалась одна из одногруппниц, смерив меня презрительным взглядом, - я решила проигнорировать любые поползновения в свою сторону, чтобы не портить приподнявшееся настроение. В конце концов, мы с ними больше не увидимся, так зачем лишний раз сотрясать воздух саркастичными замечаниями. Вместо этого я направилась прямиком к мадам Амалии, которая мгновенно поднялась со скамьи и пронзила внимательным взглядом. Она не выглядела удовлетворенной или раздраженной. На мгновение показалось, что она разочарована, но это чувство мгновенно исчезло, когда она поздравила меня с успешной проверкой.
  - Благодарю, - книксен в джинсах получился не таким идеальным, как предполагалось, но меня это интересовало в последнюю очередь. Все существо стремилось как можно скорее покинуть данное учреждение, и неважно, что там предполагает Амалия. Мне сейчас вообще не нравится этот взгляд. Я едва удержалась, чтобы не вздрогнуть. Снова вспомнился кошмар. И то странное чувство, которое другая я испытывала во сне, убивая доктора, напоминало выражение лица классной дамы в эту секунду. Разочарование сменилось предвкушением. И это показалось достаточно страшным. - Извините, но, думаю, мне необходимо собрать свои вещи перед тем, как покидать интернат, - наверно, необходимо поторопиться.
  - Будь осторожна, - кивком попрощалась мадам, заставив пробежать мурашки по спине. Это было похоже на предостережение.
  Предостережение того, что должно случиться очень и очень скоро.
  - Благодарю за заботу, - кивнула в ответ и развернулась в сторону выхода. Едва не споткнувшись о намеренно вытянутую ногу этой мерзкой девчонки, неспешно двинулась к главному входу. Кто бы знал, чего мне стоило держать себя в руках и не ринуться на волю, как последняя бездомная собака, которую погнали клюкой. Также, как и взгляд доктора, пристальный взгляд Амалии ощущался даже при выходе из больницы, - мне показалось, что она может просматривать окружающую обстановку сквозь стены, как в старых фильмах о супергероях, которые могли поднимать неимоверные тяжести и оборачиваться в камень, чтобы уберечься от опасности. Иногда мне хотелось иметь способность к невидимости, чтобы сбегать с занятий и бездумно гулять по городу, наслаждаясь запахами свежей выпечки из маленьких кондитерских магазинчиков или рассматривая затянутое грозовыми тучами небо. Это были одни из немногих мелочей, которые прошли со мной через года, и я не собиралась менять свои вкусы и привычки только потому, что правительство вздумало сделать из молодых людей идеальных граждан идеального общества.
  Я хотела просто быть собой.
  Забравшись в первый попавшийся автобус, выдохнула и снова вздохнула, пытаясь прочувствовать атмосферу. Свобода. Я ждала этого много, очень много лет, чтобы вот так просто отказаться от предлагаемого подарка в виде квартирки, даже несмотря на то, что она явно окажется совершенно пустой. Как и небольшая сумма на банковской карте, которой едва хватит, чтобы прожить несколько месяцев, не зарегистрировавшись при этом в учреждении для безработных граждан для получения специального пособия. Люди вокруг и не подозревали о том, что творилось в моей душе, - они наблюдали за проплывающими мимо стандартными домами, обсуждали утренние новости или переговаривались со знакомыми по мобильным телефонам. Хотелось бы мне чувствовать себя в относительной безопасности, но, боюсь, этого уже не будет, потому что после того памятного разговора о коварности роз, я постоянно чувствовала чей-то пристальный взгляд, не считая Амалии, а иногда это выливалось в непонятные кошмарные сны, участницей которых я являлась. Это можно было бы списать на просмотренные фильмы, но в интернате нас не слишком баловали подобным, так что причину убийств, происходящих в моих снах, и определенных символов, которые я не могла объяснить, определить невозможно. Слишком мнительная, это уж точно.
  
  
  
  ... Стандартная многоэтажка располагалась на окраине города, куда не каждый транспорт поворачивал, поэтому первые деньги, полученные в ближайшем банкомате при помощи банковской карты, предоставленной директором, были потрачены на такси и старый мобильный телефон, купленный в магазинчике использованных товаров. Как и ожидалось, в этой постройке не наблюдалось малейшего намека на лифт, а обшарпанные стены были исписаны наполовину стершимися надписями. Хвала всем злосчастным розам, это были не запрещенные цензурой выражения, а вполне привлекательные эмблемы знаменитых групп и высказывания на неизвестном языке, явно вычитанные в книгах по истории или древней литературе. Отсутствие лифта ничего не меняло, - развернув помятую бумажку с адресом, я удостоверилась, что необходимая квартирка находится на втором этаже. Преодолев десяток испещренных трещинами ступенек, оказалась в темном и длинном коридоре, напоминающем те самые коридоры из фильмов ужасов. По законам жанра, в конце должен был ожидать маньяк или источающий зловонный запах монстр, но по истечении нескольких секунд я ничего подобного не увидела. Узкая деревянная дверь и пластмассовые цифры, приклеенные под маленьким глазком - все, что я увидела. Провернув ключ в замке и с тихим скрипом опустив вниз дверную ручку, затаила дыхание, приготовившись увидеть место, в котором, предположительно, должна была провести остаток своей жизни.
  Ничего странного или страшного. Небольшая комната с единственным окном, которая являлась кухней, столовой и гостиной одновременно. Справа находилась дверь в пустую же спальню с двумя небольшими окнами, слева - дверь в ванную комнату, заметно меньше, чем предыдущие. Никакой мебели и в помине не было, и я порадовалась, что поблизости есть несколько магазинчиков, в которых можно приобрести большую часть необходимого, - но свою первую ночь в новой квартире придется провести на полу, укутавшись в тонкий плед вместо одеяла и подложив под голову скрученные кофточки. Хорошо, что в этом году весна выдалась достаточно жаркой, иначе бы я просто окоченела здесь раньше, чем начала новую жизнь.
  Часы на дисплее мобильного показывали почти полночь, и я чувствовала некоторую усталость после всего, что сегодня произошло. Хотелось свалиться прямо здесь, на прохладном полу, но усилием воли заставила себя отправиться в ванную комнату, где, к счастью, были все необходимые предметы для личной гигиены. Даже маленькое зеркало имелось, что позволило привести волосы в порядок и налюбоваться на собственную измученную физиономию. Лодыжки словно горели огнем после целого дня перебежек из больницы в интернат, из интерната в ближайший банк, а оттуда - искать таксиста, который бы согласился отправиться в район городка, который заимел себе не самую хорошую репутацию. Нельзя ведь было ожидать полностью обустроенной квартиры в центре города...
  Водрузив на край раковины пластиковый стакан с зубной щеткой, протерла зудящие веки и широко зевнула, не беспокоясь о том, что подобное действие может заметить классная дама, рьяная поборница этикета даже в туалете. Она всегда приходила перед отбоем, наблюдая за тем, как тщательно мы чистим зубы или заплетаем волосы.
  ...И едва не закричала от неожиданности, когда заглянула в зеркало.
  Вместо собственного отражения, бледного и с синяками под глазами, увидела... себя. Вернее, девушку, как две капли воды идентичную, но вместе с этим - я твердо была в этом уверена, - отличающуюся мельчайшими деталями. Доходящие до середины спины черные, как смоль, волосы и идеально прямая челка принадлежали мне, как и аристократически бледная кожа, которой восхищалась преподавательница по этике. Большие серые глаза с длинными ресницами, аккуратный нос и чуть пухловатые губы. Ямочка на подбородке. Это определенно была я.
  Однако, различия было гораздо больше. Большие серые глаза следили за моими нервными движениями слегка насмешливо, а при попытке пощупать отражение дрожащими пальцами пухловатые губы, покрытые чересчур красной помадой, которую я никогда бы не нанесла, искривились в легкой ухмылке. Вместо легкой футболки и коротких тканевых шорт на девушке были надеты кожаная куртка и невообразимо короткая клетчатая юбка красного цвета. Тонкие пальцы держали зажженную сигарету, и я готова была поклясться, что в ванной витал табачный запах, смешанный с вишневым ароматом. На безымянном пальце было тонкое кольцо, на ободке которого находилась - ожидаемо и неудивительно, - красная роза. Девушка в отражении на мгновение приподняла и левую руку, позволив мне заметить еще одно украшение на среднем пальце, похожее на массивный коготь. Таким при желании можно и горло перерезать, мелькнуло в голове.
  Незнакомка зажала сигарету в зубах и поднесла левую ладонь к стеклу. Мне пришлось несколько долгих секунд смотреть ей в глаза, чтобы понять - девушка хочет, чтобы я сделала тоже самое. Словно со стороны, увидела, как собственная рука медленно движется к зеркалу, а затем вспотевшая от страха ладонь ложиться поверх отражения ладони девушки. Я чуть отстранилась назад, готовая в любой момент выскочить из ванной комнаты или - на худой конец - выбить зеркало голыми руками, потому что с каждой секундой паника нарастала, и я не могла понять, что происходит. Может быть, просто потеряла сознание от усталости, и это не более, чем очередной кошмарный сон?.. Но нет, девушка не собиралась нападать. Она словно бы провела указательным пальцем по моей вспотевшей ладони и принялась выводить на внутренней стороне зеркала буквы, которые складывались в слова, а слова в предложения.
  Не бойся Тени, но и не стремись к Свету. Иногда праведники заслуживают большего наказания.
  Не все то сказка, что вымысел...
  - Я не понимаю, - пробормотала.
  Уходи.
  - Что?
  Девушка усмехнулась, и мне показалось, что вокруг похолодало. Нет, я не думала, что это дом образцового содержания, но здесь не может быть настолько прохладно в это время года и при такой температуре за окном. Будь здесь ртутный термометр, я была бы уверена, что столбик добежал до отрицательной отметки, если не дальше. Меня охватила паника.
  Ее образ исчез так же внезапно, как и появился. Секунду назад она пристально следила за тем, как я обхватываю плечи в попытке избежать леденящего страха - а в следующее мгновение на меня смотрело собственное отражение. Кукольное лицо, которым так притворно восхищались все знакомые, было искажено гримасой отчаяния, смешанного с настоящей паникой. Серые глаза изменились в размерах. Казалось, еще немного - и они просто вылезут из орбит, как бы смешно это ни звучало. Аккуратные брови исчезли под идеально прямой челкой, пухлые губы были приоткрыты - словно в безмолвном крике. Аристократическая бледность испарилась под белизной животного страха. Длинные, доходящие до середины спины, волосы - моя гордость, - резко контрастировали, а побледневшие пальцы и ногти, едва не пронзающие тонкую кожу на предплечьях, только усиливали эффект. От увиденного хотелось убраться как можно скорее. Как можно дальше.
  Мне следовало бы подчиниться животному желанию убежать от опасности...
  За считанные секунды - я даже не успела среагировать, - стекло покрылось мелкими трещинами, а затем рассыпалось на тысячи мелких осколков. Отшатнувшись с тихим вскриком, я закрыла лицо руками, но острая боль обожгла левую сторону - от виска до подбородка, - вздернутые в попытке прикрыться руки, обнаженные ключицы и часть живота. По щекам, видимо, побежали горячие слезы, но я их не почувствовала, потому что мое лицо онемело, и это усилило страх, приковывающий к холодному полу.
  А затем послышалось тихое рычание, перемежающееся с не в пример громким сопением...
  
  
  
  
  
  
  Глава 2.
  
  
  Пальцы заскребли по полу, - отчаянно желая оказаться в любом другом месте, только не в маленькой комнатке, я лихорадочно оглядывалась по сторонам, словно и не было совсем рядом приоткрытой двери, за которой можно было найти спасение. Паника ледяными пальцами обхватила горло, и с моих губ срывались хрипы, но никак не крики о помощи. Боль раскаленной цепью сковывала тело, не давая сдвинуться с места, - перевернувшись на бок, я почувствовала теплоту на кончиках пальцев. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем дошло, что это собственная кровь перемешивается с осколками стекла. К горлу подступил тошнотворный комок, заставивший содрогнуться всем телом в рвотном позыве и поползти в сторону приоткрытой двери - единственной возможности спасения в данный момент.
  Рычание повторилось, и на этот раз оно раздалось намного громче и ближе. Неприятный запах гнили ударил в нос, и я снова едва сдержала рвотные позывы, пытаясь хотя бы принять сидячее положение. Волосы липли к вспотевшему лицу, лезли в рот и цеплялись за мокрые пальцы, - я отчаянно стремилась добраться до двери, преодолевая расстояние ползком, игнорируя впивавшиеся в ноги осколки и приближающееся существо, которое точно не могло быть человеком. Осознание того, что промедление неизбежно приведет к смерти, подталкивало не хуже длинной плетки, стегающей непослушных львов и тигров в цирке.
  Однако, этого сделать не удалось.
  Тихий щелчок - и лицо обдало прохладным ветерком, которого точно не могло быть в квартире. Пот, смешанный с кровью, заливал лицо, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы сфокусировать рассеянный взгляд и оглядеться в попытке сообразить свое местоположение. Стоило только дернуться в сторону, как меня опрокинуло навзничь, - и через несколько секунд перед лицом пронеслась отчаянно сигнализирующий автомобиль с перепуганным водителем. Я испугалась не меньше, - однако, тело самостоятельно двинулось в обратную сторону, заталкивая ничего не понимающую хозяйку в ближайшую подворотню. Пальцы ухватились за выступающие камни на стене, не давая рухнуть прямо на асфальт и стесать окровавленные колени окончательно. Лихорадочно перебирая в голове возможные варианты того, что только что произошло, я передвигалась медленно, очень медленно к железным ящикам с мусором. Бродячая кошка непонятного окраса тихо мяукнула и поспешила скрыться от греха подальше, оставив меня наедине с относительной тишиной. И мгновенно нахлынувшими мыслями. И неизвестным городом.
  Это точно не было местом моего жительства, появилось в голове спустя несколько секунд разглядывания части незнакомой улицы, по которой стремительно проносились машины, - потому что подворотня оказалась под завязку завалена мусором, а с дороги доносились клаксоны, которые не щадились злыми водителями, и нецензурная брань двух автомобилистов, не пропустивших друг друга. В моем городе этого бы точно не позволили дежурные полицейские; да и сами водители не хотели заполучить болезнь, которая порождается злом. А еще в голове прокрутилась мысль, которая относилась к тем минутам в заполненной осколками комнатке, - она точно не была моей, потому что потолок красовался тонкими трещинами, а в углу от любого ветерка приходила в движение едва заметная паутинка.
  Не моя квартира. Не мой город.
  Не мой мир?..
  Тихий шорох заставил нервно заозираться по сторонам. Снова чудовище? Охотится за мной, чтобы свершить надуманное? Оттолкнувшись от стены и стесав кожу на ладонях, попыталась ускорить неуверенные шаги, лихорадочно оглядываясь по сторонам и борясь с тошнотой.
  ...А в следующую секунду меня отбросило на старинный шкаф со встроенным в створки дверей стеклом; внутри находилась красивейшая посуда, которая возмущенно зазвенела, едва моя голова с громким стуком соприкоснулась с обработанным деревом. Как не потеряла сознание от нахлынувшей волной боли - понятия не имею; с губ сорвался тихий стон, а затем над головой раздался возмущенный голос:
  - Вальмонтский фарфор!.. - Он казался настолько громким, что прозвучал в голове многоголосым эхом, заставившим поморщиться. Чьи-то тонкие пальцы пощупали мое запястье, а затем другая рука - явно мужская, - подхватила под локоть и рывком подняла на дрожащие ноги. С трудом, но я устояла. Попытавшись оглядеться по сторонам, почувствовала тошноту и горечь во рту, и мир медленно начал сужаться до одной точки.
  - Не закрывай глаза, - попросил мужской голос более мягко, чем в предыдущий раз, и меня легко потрясли за плечо. - Амалия, позовите доктора и медсестру. Девушке необходимо переодеться...
  Открыв глаза, я переборола тошноту и головокружение, - оглядевшись по сторонам, не сдержала испуганного вздоха. Меня усадили на узкий кожаный диван, но обстановка никак не напоминала кабинет правительственного чиновника, которых мы часто видели по телевизору в интернате. Широкий письменный стол, обтянутое бархатной тканью кресло и огромная кадка с неизвестным цветком, который разносил по помещению довольно приятный аромат. Больше похоже на гостиную какого-нибудь старинного особняка, в каких живут те же чиновники, или комнату из городского музея, в который нас возили несколько раз для ознакомления с историей нашей страны.
  - Сколько пальцев? - перед глазами замаячил высокий статный мужчина с копной непослушных светлых волос. Идеально прямой нос, узкие голубые глаза, острый подбородок, - он был похож на аристократа. Единственное, что смотрелось наинелепейшим образом - тонкий черный ободок для волос, которым, очевидно, пытались сдержать непокорную шевелюру. Тонкие пальцы осторожно приподняли меня за подбородок, и пришлось посмотреть прямо в эти пристальные глаза. Большая степень серьезности, капля любопытства и частичка облегчения, - вот что я увидела, подняв голову. Закатав рукава белоснежного пиджака, большего похожего на выходной фрак, мужчина поднес к моему лицу несколько пальцев, и потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусировать взгляд и произнести хриплым голосом:
  - Три. - Указательный, средний и безымянный. Только моих сил не хватило бы на то, чтобы озвучить это, так что пришлось ограничиться одни словом.
  - Хорошо, - произнес мужчина бархатным голосом. Раздался громкий перестук каблуков, отвлекший его внимание.
  А в следующую секунду на пороге появилась классная дама Амалия собственной персоной.
  - А... - пересохшие губы не смогли произнести полного имени, но я была точно уверена в том, что вижу перед собой наставницу. Та же высокая прическа из каштановых волос, упрямо поджатые губы, выкрашенные в темную помаду, и неестественно голубые глаза, которые словно гипнотизируют свою жертву. Пальцы сжимают неизменную трость, - несколько сильнее, когда голова медленно поворачивается в мою сторону и голубые глаза оглядывают с головы до ног.
  - Доброй ночи, юная леди! - кивнула отрывисто, а затем стремительно пересекла комнату по направлению к злосчастному шкафу с посудой из Вальмонта. Никогда не слышала о таком городе. Может быть, его вовсе не существует в моем измерении?..
  - Вальмонтский фарфор, - повторила Амалия, покачав головой. - Большое везение, что он не разбился таким вот глупейшим образом...
  - Перестань, Амалия, - пробормотал мужчина, приглашающе махнув рукой. Через несколько секунд передо мной появились молодая медсестра и низенький доктор преклонного возраста. Мужчина отошел на несколько шагов, чтобы не мешать осмотру, пока Амалия ворчливо бормотала о том, как дорог этот вальмонтский фарфор и с каким трудом его удалось достать по заоблачной цене. - Девушка натерпелась достаточно, чтобы получить необходимую медицинскую помощь и ответы на волнующие вопросы, - а не сетование на безвкусицу...
  - Эта безвкусица досталась мне от прабабушки, - процедила бывшая наставница, громко стукнув концом трости о деревянный пол. Никогда еще не видела ее в таком возбужденном состоянии, и это было подобно снизошедшему на грешную землю чистейшему чуду, - необычно и интересно, я бы сказала. Проведя в интернате достаточно долго, успела привыкнуть к ее отстраненности и холодности. Изредка она прикрикивала на своих учениц, но это не было похоже на то, что мне повезло видеть в данный момент. Амалия вышагивала по комнате с достоинством королевы, отчитывая помогавшего мне мужчину, как маленького ребенка, не забывая при этом командовать насупившимся доктором и его подопечной, которые продолжали стоять рядом, ожидая прямых приказов. Как только Амалия соизволила снисходительно кивнуть, старик покачал головой и водрузил на стоявший рядом с диваном, на котором я из последних сил пыталась удержать уплывающее сознание, высокий столик для цветочных сосудов, стандартный чемоданчик. Теперь они бормотали с Амалией на пару, - и мне показалось, что светловолосый мужчина тихонько прыснул от разрывающего на части смеха, - потому что это действительно выглядело смешно.
  - Прошу прощения, - подал он голос. Амалия резко развернулась в его сторону, и мне показалось, что вот, сейчас мой спаситель лишится головы при помощи этой коварной трости, которой эта женщина любила гонять мальчишек из мужского интерната, забиравшихся в окна ее воспитанниц по ночам. - Мне кажется, у тебя назначена тренировка с огоньком, или я ошибаюсь? - пробормотал мужчина, отодвигаясь подальше, чтобы наверняка не попасть под грозное оружие. Амалия шумно втянула носом воздух и стремительным шагом покинула помещение, не забыв напоследок громко хлопнуть дверью. Вальмонтский фарфор жалобно задребезжал в своем шкафу, а мужчина позволил себе запрокинуть голову и захохотать, откинувшись на столешнице. - Никогда не надоедает, - хмыкнул он, заметив мой сконфуженный взгляд. - Это так интересно - выводить из себя 'мисс совершенство', - бросил он, подскакивая на ноги. - Итак, Нана!..
  - Что произошло? - отрывисто бросила, морщась от боли. Доктор осторожно сшивал некоторый края ран, оставшихся от осколков, и, несмотря на изрядную дозу обезболивающего, было неприятно. Я чувствовала, как иголка проходит сквозь кожу, как раскаленный нож через подтаивающее сливочное масло, но подсмотреть за всеми этими манипуляциями не решилась. Было достаточно и того, что голова кружилась от смеси запаха лекарств и недавнего удара. Поэтому решила как можно скорее расставить точки и получить ответы на интересующие вопросы, пока не потеряла сознание окончательно.
  - Думаю, стоит начать издалека, - пробормотал мужчина, складывая ладони словно в молитве. - Меня зовут Милосович Штейн, - и я являюсь координатором специализированного учреждения, основанного много лет назад. Точнее - с того момента, когда правительством были введены все эти бессмысленные запреты. Нашей целю является истребление демонов.
  - Простите?.. - показалось, что ослышалась. Или настолько сильно ударилась головой, что вижу галлюцинации. Может, это правда? От перенапряжения потеряла сознание и ударилась головой о край раковины, ванны или о кафель. А все происходящее - не более, чем видения человека, находящегося на краю жизни и смерти. И я лежу сейчас в маленькой комнатке, пропахшей мылом с ароматом малины, без надежды на помощь?..
  - Понимаю, о чем ты сейчас подумала, - вкрадчиво проговорил как-его-там, - но это является действительной правдой, от которой не отвернуться с брезгливым выражением на лице...
  Я поднесла уже перебинтованную руку - оперативно доктор работает, - к губам и почувствовала, как краска заливает лицо. Правда, это не одухотворенное выражение.
  - Так вот, - продолжил мужчина, обходя письменный стол, - с того момента, как правительство приняло подобные законы, как проверка крови на неизвестное вещество или утилизация нежелательных обществу граждан, я замечал любопытные мелочи, которые и не назовешь такими уж маленькими, если хорошо призадуматься. Ты когда-нибудь думала о том, что любая зеркальная поверхность является переходом в другую реальность? Она не такая, как та, в которой ты живешь, но имеет много схожих черт и, по сути, является отражением. А как насчет граффити? Рисунки, которые можно увидеть на постройках, у которых присутствует статус 'подготовлен под снос'? Ты никогда не задумывалась над тем, что эти молодежные проявления собственной индивидуальности являются переходами из одной реальности в другую?
  ...То самое происшествие привело к тому, что через зеркальные поверхности в наш мир проникают порождения наших же отрицательных эмоций, которые люди никогда не смогут побороть, как бы отчаянно не пытались. В каждом живом существе живут темное и светлое начала, и прожитая жизнь со всеми ее поступками является лишь длинной дорогой, ведущей к одному из финалов. Свет никогда не сможет быть единственно правильным вариантом, потому что он неизменно перерастет в фанатизм и слепые убеждения, которые никогда не приводят ни к чему хорошему. Наше правительство пытается бороться с темнотой внутри вас, но они сами погрязли во тьме, - их попытки сделать общество идеальным привели к тому, что все утилизированные люди приняли облик собственных проявлений похоти и злобы. Вместо утопии чиновники получили два совершенно противоположных мира, один из которых можно назвать загробным, потому что здесь существуют те, кто так или иначе стал изгоем в том обществе, которое мы создали. Они умерли для своих родственников и друзей, а желание жить отправило их сюда, за ту грань, которую мы назвали сумеречной. В этом мире почти нет солнца, а по ночам разгуливают самые скрытые желания и кошмары человеческой сущности.
  - Значит, я умерла?
  - Нет. С тобой произошло нечто, что активировало способность, которая присутствует у некоторых моих подчиненных. Ты подверглась сильнейшему эмоциональному воздействию и перешагнула через грань, - и сделала это несколько раз. Перешагнула за грань, оказалась в заброшенной квартире на окраине города, перешагнула на противоположный конец карты и, в итоге, едва не поцарапала вальмонтский фарфор леди Амелии, который она так бережно оберегает, - на этих словах губы мужчины изогнулись в предвкушающей ухмылке. - Она не забудет этого, уж поверь.
  - Знаю, - пробормотала, отстраненно наблюдая за тем, как доктор складывает инструменты в чемоданчик и тихо переговаривается с медсестрой. - То есть, у меня внезапно открылась способность перемещаться между мирами, и в данный момент я нахожусь в другом мире, который в книжках называют загробным и последним оплотом человечества? Я не умаляю ваших умственных способностей, но это похоже на рассуждения психически больного человека, напичканного психотропными лекарствами...
  - Знаю, в это сложно поверить, - кивнул мужчина. - Но понимание придет со временем. Многие мои подчиненные тоже не могли поверить в этот рассказ, когда мы обнаруживали их на одном из этажей заброшенного склада или в верхней кабинке колеса обозрения. Их эмоции были настолько яркими, что привлекали к себе не единицы - десятки демонов, которым не терпелось испробовать нового блюда. Нам удавалось отбить их в последние секунды, и это было счастливой случайностью, - как и то, что ты пересекла грань и попала в гостиную, а не перенеслась к полуразрушенному мосту или заброшенный парк аттракционов.
  - Значит, Амалия знала о том, что это должно произойти? - выдавила через силу, еще не в силах до конца поверить в происходящее. Исходя из того, что довелось пережить всего час - или около того - назад, это действительно было правдой. В которую я с большей уверенностью смогу поверить, чем в то, что правительство отправляет людей на смерть ради общего блага.
  - Скажем так, она догадывалась. Ты оказалась в приюте маленькой девочкой, которая ничего не помнила о своем прошлом, но имела довольно неординарную внешность, чтобы наша железная леди заинтересовалась тобой. И вот еще что. Необходимо было сказать это как можно раньше...
  Твоя кровь не чиста.
  - Что? - вздрогнула от последних слов. Они прозвучали, как гром среди ясного неба, и дыхание перехватило, словно собеседник использовал свои скрытые способности, чтобы задушить меня на расстоянии. Я даже порывалась встать, но медсестра обхватила за плечи и осторожно, но твердо усадила обратно, не давая сдвинуться с места.
  - У многих людей кровь смешана с тем веществом, которое мы называем материей. Те из них, что победнее, не могут продолжать существование по причине наличия запретов государства, - однако, более обеспеченные граждане покупают отрицательный результат на наличие болезни и продолжают жить дальше, показательно отворачиваясь от бедолаг. Так было всегда, Нана. Сильные уничтожают слабых, и никакое идеальное общество не сможет этому помешать.
  - Тогда как?..
  - Результаты были оплачены Амалией.
  - Но ведь проверка всегда проводилась при мне, - голос прозвучал жалобно, и я не была уверена, что не расплачусь от обиды, как маленькая девочка. Значит, всю свою жизнь я была одной из отвергнутых? Зараженной?
  - Это происходило, когда классная дама подавала списки проходящих проверку главному врачу определенной больницы. Пару слов, небольшая сумма, - и ты являешься обладательницей наичистейшей крови.
  - Это неправда! - пробормотала, обхватывая колени руками и утыкаясь в них лицом, чтобы не видеть сочувствующих лиц медицинских работников и пристального взгляда моего спасителя, который оказался очень жестоким. - Это неправда! - воскликнула уже громче.
  Раздался тихий треск, а затем оглушительный звон. Медсестра ошеломленно вскрикнула, а... Штейн - он лишь неопределенно хмыкнул, словно ожидал этого. Я открыла глаза и увидела разлетевшиеся по всей комнате осколки стакана, стоявшего несколько секунд назад на письменном столе. Что происходит?
  - Проявление твоей сущности. То, о чем я хотел поговорить. То, к чему вел разговор. Одежда уже готова? - обратился он к девушке, на что та поспешно закивала и подхватила со столика большой пакет, в который обычно укладывают подарки. - Отлично. Вы можете быть свободны, - кивнул доктору, и тот так же стремительно, как и прежде Амалия, вышел из комнаты. - Наше учреждение носит название 'Авангард', и я являюсь его координатором. Смотрителем, если говорить простым языком. Мы ищем обладателей материи и помогаем им освоиться со своими способностями, чтобы в дальнейшем не возникало проблем и некоторых щекотливых ситуаций. Мы также ищем и утилизируем проявления отрицательных эмоций, то есть демонов, чтобы поддерживать определенный баланс. Представь, что случится, если они прорвутся в ваш мир, преследуемые жаждой убийства. Незавидная участь, верно? Поэтому нам приходится перепрыгивать через грань, чтобы предотвращать открытия разломов и уничтожать выбравшихся на свободу демонов. Этим мы занимаемся на протяжении многих лет, - как уже говорил, с того момента, как произошли перемены...
  - Почему это случилось? - спросила, все еще пытаясь бороться со слезами. Понимание того, что много лет являлась не такой, как остальные, неприятно обжигало изнутри. И не имеет значения, что я не хотела быть одной из тех безмозглых красавиц, думающих о том, как подцепить богатого парня и получить положение в обществе. Я хотела быть собой. Но и это отняли, сделав прокаженной.
  - Никто не знает, - грустно улыбнулся мужчина. - Правительство держит в секрете, - но, думается мне, они и сами не имеют ни малейшего понятия. Единственное, что известно нам - произошел необычайно большой всплеск энергии, похожей на материю. Он был подобен взрыву, который привел к подобным последствиям. И создал поколение молодых людей, обладающих неким контролем над материей, развивающейся в их крови. Правительство отрицает очевидное, но некоторые из чиновников еще не потеряли свой моральный облик, о котором столько говорят, - через некоторое время было создано данное подразделение, призванное оберегать простых граждан от угрозы извне.
  - Вы хотите завербовать меня, как и других подобных? - По моей спине пробежали мурашки, когда представила, что придется переживать снова и снова то, что произошло со мной сегодня. Ослепляющие фары автомобиля, громкий гудок и мелькнувшее лицо бледного водителя все еще крутились в голове пугающим воспоминанием, и это служило лучшим предупреждением против необдуманного согласия.
  - Желательно. У тебя очень хороший потенциал, потому что ты получила определенные знания в специализированном интернате. Амалия рассказала о всех твоих неудачах и достижениях за долгие годы, - и мне показалось, что ты также, как и мы, желаешь изменить нынешнее положение вещей. Жизнь по указке правительства очень утомляет, не так ли?
  - Вы ошибаетесь, когда говорите, что я подхожу на эту роль. Никоим образом, - проговорила, опуская ступни обратно на пол. - Больше всего мне хочется забыть о том, что произошло, и вернуться в квартиру, - в свой мир, естественно. Если есть такая возможность, то я бы попросила вернуть меня обратно и больше не беспокоить по данным вопросам, потому что служение на благо правительства - последнее, что я желаю в этой жизни, - выговорила на одном дыхании, чувствуя, как одновременно краснеют щеки и бегут по спине мурашки. Господи, почему это не может оказаться сном? Пожалуйста, Нана, проснись!..
  - Что ж... - протянул мужчина, и на несколько секунд воцарилась тишина. Такая напряженная, что можно ножом резать. - Думаю, мы можем отложить обсуждение данного вопроса на неопределенное время, когда ты все обдумаешь и разложишь по полочкам. И я смогу рассказать обо всем как можно подробнее и понятнее. Я оставлю свой номер телефона, - он достал из верхнего ящика стола блокнот и осторожно вырвал листок. Под моим напряженным взглядом перебрал несколько ручек в пластиковом стакане, выбрал одну и так же медленно принялся писать. - Как только возникнут проблемы, ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью.
  - А разве между мирами уже наладили мобильную связь? - не смогла удержаться.
  - Она даже лучше, чем в обоих мирах, - широко улыбнулся мужчина, протягивая мне листок. Телефонный номер и имя - Штейн Милосович. - Моя помощь совершенно бескорыстна и бесплатна. Обращайся, - повторил он. - А сейчас тебе необходимо принять душ, переодеться в чистую одежду и немного отдохнуть, чтобы поразмыслить обо всем на свежую голову. Будьте добры, - обратился к медсестре, - сопроводите девушку в больницу и помогите переодеться. Ты голодна?
  - Думаю, после всего, что случилось, мой желудок не сможет принимать пищу еще очень долгое время, - пробормотала, позволяя медсестре подхватить себя под руку. Штейн вернулся к документам, которыми, очевидно, занимался до того момента, пока на его голову не свалилась ненормальная девица с грязной кровью. Казалось, он потерял весь интерес и к нашему разговору, и ко мне, хотя всего несколько минут назад глаза искрились радушием и доброжелательностью. Странные перемены заставили еще больше уверовать в то, что жить прежней жизнью затворницы окажется наилучшим вариантом, потому что неизвестность всегда пугает больше привычных мелочей, на которых строится окружающий мир. Хорошо еще, что не рассказала о той девушке в зеркале, иначе бы меня точно посчитали сумасшедшей или что еще хуже приписали. Хватает одного диагноза, который сопровождал все эти годы.
  - Прошу вас, пройдемте со мной, - попросила медсестра, осторожно направляя в сторону выхода и коротко кланяясь Штейну. У них здесь и такие традиции, оказывается, присутствуют. Я много читала в библиотеке интерната о многочисленных национальностях, существовавших много лет назад, и среди множества одинаковых учебников наткнулась на книгу с описанием этикета народов мира. В традициях одного народа присутствовала манера кланяться при встрече, прощании и нескольких других ситуаций, - чем ниже кланялся человек, тем большее уважение к собеседнику он проявлял. Видимо, здесь Штейна очень уважают, раз девушка едва своими длинными волосами, заплетенными в плотную косу, пол не подметала.
  Авангард оказался очень большим. Мы преодолели несколько этажей вниз, добрались до третьего, поплутали по запутанному лабиринту коридоров и неизвестных мне помещений, прошли через узкий коридор к мостику, соединяющему здание административного корпуса с больницей, - здесь мне удалось немного осмотреться и в очередной раз понять, что нахожусь даже не в своем городе, потому что, насколько помнила, там не было такой серебристой луны и бескрайнего леса, словно вышедшего из книги детских ужастиков, - а затем снова плутали по многочисленным коридорчикам, на этот раз стерильно белым и пропахшими медикаментами. Я вспомнила недавнюю ситуацию во время проверки крови и вздрогнула. Значит, тогда мои опасения были не беспочвенны? Амалия давала взятки докторам, чтобы избавить от проблем и процедуры извлечения. Для того, чтобы я в свое время согласилась работать на из организацию по борьбе с непонятного происхождения преступностью? Здесь я едва не споткнулась о порог очередного коридора, когда осознала, что появившийся в ванной комнатке монстр - несмотря на то, что не видела его воочию, - был не простым проявлением окутанного паникой воображения, а являлся настоящим чудовищем, которое способно не только запугивать, но и разрывать на части, пить кровь и есть внутренности.
  - Вам плохо? - обеспокоенно поинтересовалась медсестра, когда я остановилась посреди коридора и обхватила горло холодными пальцами. Катастрофически не хватало воздуха, а на груди словно пригрелась огромная бородавчатая жаба.
  - Идемте, - деловито бросила девушка, подталкивая меня в спину, которая вспотела, и майка неприятно липла к телу, вызывая нервный зуд. Перед глазами все поплыло, и на этот раз мне не удалось воспрепятствовать зыбкой темноте, окутывающей со всех сторон.
  Глупая девчонка, которая действует только на эмоциях. И даже не пытается отрицать этого. Говорит, что нужно слушать свое сердце и никогда не сворачивать с намеченного пути. Снова и снова, она повторяет это почти каждый день, что жутко бесит. А еще она до зубовного скрежета наивная, и мне приходится день ото дня наблюдать, как в очередной раз разрушаются ее мечты. Приходится терпеть ненавистные слезы и слушать отчаянные всхлипы, а потом отставить в сторону бутылку пива, потушить в жестяной банке сигарету и отправиться в маленькую комнатку, где под одеялом трясется в истерике хрупкая фигурка. Я скидываю ботинки - так и не разучилась ходить по квартире босиком, - и забираюсь под одеяло. В тот момент, мне как никогда знакомо это чувство одиночества, когда общество отворачивается от тебя, послав вслед лживый сочувствующий взгляд.
  ...Именно поэтому я продолжаю снова и снова обжигаться от того света, который от тебя исходит. Я не хочу снова жить во тьме, как раньше, до встречи с тобой. Я хочу почувствовать себя живой. Хочу, чтобы эта жизнь продолжалась как можно дольше.
  Хочу шутить насчет твоего заспанного лица ранним утром или непонимающе разглядывать очередную - какую по счету? - дешевую безделушку, купленную на распродаже. Хочу продолжать держать тебя за руку, когда мы наблюдаем за закатом, возвращаясь домой. Тепло твоей ладони согревает мою душу, и на мгновение кажется, что нет ничего прекраснее обычных человеческих радостей. Я хочу в это верить.
  А еще у тебя глупое прозвище. Ваниль. Но оно подходит тебе, и это еще одна причина, по которой я улыбаюсь, наблюдая за тем, что ты делаешь. Ты слишком нежная, слишком хрупкая для этого мира. Адам тоже признает это, когда мы остаемся одни.
  Кажется, я переняла твою глупость. Мы все ведем себя слишком странно, и я не могу понять, почему. С каждым днем Адам отдаляется от меня. Он стал слишком холоден, и большинство моих вопросов растворяются в воздухе, так и не получив ответа. Ты все больше плачешь, заставляя мое сердце сжиматься. Наши ночные разговоры ни о чем и шумные посиделки исчезли, словно их и не было. Ты сутками напролет пропадаешь у Адама, но каждый раз возвращаешься в нашу квартиру, едва сдерживая слезы. Я все чаще испытываю неприятные ощущения в области сердца или просыпаюсь ночью от приступа паники. Это страшно, а ведь раньше я даже не знала такого слова.
  Все чаще я провожу время в бездумных прогулках по ночному городу. Туман сгущается все сильнее, и вместе с ним мое сердце снова покрывается льдом. Не хочу снова возвращаться туда.
  Сегодня утром Адам сказал, что уезжает. Всю ночь ты проревела в подушку, а утром мы отправились его провожать. Я тогда еще не знала, что нам всем придется встретиться в скором времени, и не в лучших обстоятельствах. Но тогда, в тот момент, когда ты едва не рухнула на колени, содрогаясь от рыданий, я испытывала странное удовольствие. Теперь ты принадлежишь только мне, и я смогу наслаждаться светом и дальше...
  Весь спектр эмоций, который обрушился на меня, стоило только закрыть глаза. Хотелось выпить дешевого пива, который продают в любом круглосуточном магазинчике; или отправиться на ночную прогулку по городу - и просидеть оставшееся до рассвета время на крыше одной из заброшенных фабрик на окраине города. Грудь буквально разрывало от непереносимой тоски, - я чувствовала, как отчаянно колотится сердце. Пальцы все сильнее сжимали горло, перекрывая воздух, - казалось, что это было единственной возможностью избавиться от разрывающей боли.
  А еще хотелось курить.
  Это казалось странным, ведь раньше меня едва не выворачивало от одного запаха табака, исходящего от человека. Некоторые из воспитанниц специализированного интерната не являлись настолько идеальными ,как представляли себя преподавательницам. У многих под подушкой были запрятаны помятые пачки с дешевыми сигаретами, а в ножках кровати у некоторых даже был спрятан неизвестный мне белый порошок, который в последнее время приобрел популярность у молодежи. Меня всегда тошнило от одного только упоминания непонятного вещества, а во время посиделок соседок по комнате уходила в библиотеку, предпочитая книги бессмысленным сплетням, или же проводила большую часть вечера в ванной комнате, методично расчесывая свои длинные волосы, - это немного успокаивало расшалившиеся нервы и накатывающее раздражение.
  А теперь, находясь не совсем в своем уме - это точно, - хотела поднести к губам сигарету и щелкнуть пластиковой зажигалкой, купленной в ближайшем магазине. Почему - то не оставляла уверенность, что это должно быть именно так, а не иначе. Никакого отвращения, что было просто невероятным. Обжигающее желание, которое грызло маленьким червячком изнутри.
  Я не соображала в тот момент, что делаю. Просто сорвалась с места и побежала вперед, не обращая внимания на взволнованные голоса медицинского персонала, спотыкаясь о собственные ноги, отзывающиеся острой болью при каждом движении, и совершенно не ориентируясь в пространстве. Кажется, я натолкнулась на стоявшую у стены инвалидную коляску, выбила из рук мимо проходившего медбрата поднос с инструментами и врезалась в какого-то парня, несшего прозрачные склянки, - они жалобно звякнули и с громким звоном разлетелись на осколки.
  Тихий щелчок - и я уже бегу по ночной улице. Это явно не аккуратная улочка моего города. Повсюду валяется мусор - фантики, окурки сигарет и разбитые бутылки, - а в окнах нет стекол, либо же они наполовину разбиты. На крыльце одного из домов громко мяукнул потрепанный кот и, взмахнув явно когда-то поломанным хвостом, скрылся между домами. Я в очередной раз споткнулась о собственные лодыжки и, шумно выдохнув, рухнула на колени, сдирая кожу о разваливающийся асфальт. Воздуха по-прежнему не хватало, и перед глазами все плыло, - в любой момент могла потеряла сознание, но этого до сих пор не произошло.
  Словно балансировала на грани.
  Жгучая боль пронзила левую сторону лица, кисти рук и ноги, от икр до лодыжек. В том месте, где осколки впивались в кожу, когда разбилось зеркало. Я распласталась по земле, обхватив плечи руками, отчаянно желая избавиться от этой изматывающей тоски, выворачивающей наизнанку. В голове стояли непонятные образы, промелькнувшие за считанные секунды в коридоре больницы, а губы шептали прежде неизвестные слова песни. Я могла поклясться, что никогда прежде ее не слышала, и даже мотив был незнаком, несмотря на то, что нынешние песни почти все похожи одна на другую, стоит только прислушаться.
  Аромат роз возник так неожиданно, что мне на мгновение показалось - это не более, чем галлюцинация, вызванная ослепляющей болью. Из открывшихся царапин вверх по икрам поползла кровь, - я не поверила своим глазам, когда увидела это. Тонкие струйки медленно обхватывали лодыжки, двигались вверх по икрам и голеням, останавливаясь в середине коленных чашечек. Запах железа казался неестественно сильным, до тошноты настоящим, и я прижала ладонь к дрожащим губам, чтобы не закричать и побороть рвотные позывы одновременно. Кровь двигалась медленно, нехотя, но не было сил попытаться стереть ее с кожи, - я продолжала наблюдать за тем, как она передвигается по коже, словно живое существо, до тех пор, пока тонкие линии не почернели.
  Выжгли на коже узоры. Задымились.
  А затем над головой раздалось знакомое урчание.
  Громкий рев разнесся по кварталу, эхом отскакивая от безлюдных домов и дребезжащих стекол. Я попыталась подняться, но не смогла и сдвинуться с места, потому что мои ноги, с которыми никогда прежде не было проблем, отказывались двигаться. Я не просто не могла встать.
  Я не чувствовала ног.
  А затем принялись медленно неметь руки.
  Это походило на страшный сон. Знаете, тот сон, в котором ты пытаешься добраться до определенного места назначения, но понимаешь, что не успеваешь вовремя. Или же с таким же отчаянием стремишься убежать от гонящегося за тобой чудовища, но оно стремительно догоняет, - и вот уже ты чувствуешь шумное дыхание за своей спиной, ожидаешь, когда в твою спину вонзятся острые когти, похожие на несколько тонких кинжалов, и прольется кровь.
  В моем случае это происходило на самом деле. Страшный сон перерос в реальность, и она оказалась намного кошмарнее любой фантазии. Над головой что-то пронеслось, - а в следующую секунду передо мной появился мой личный кошмар. Мохнатое существо размером с человека, больше похожее на обезьяну. Его лапы были длинными и тонкими, словно в любой момент могли переломиться, но я понимала, что это лишь видимость. На самом деле это мне придется быть сломленной, будто кукла на шарнирах, надоевшая жестоким детям. Желтые глаза с вертикальными глазами внимательно следили за каждым движением, и в них мелькали непреодолимое желание, голод и некое предвкушение. С острых пожелтевших зубов капала вязкая слюна, а смрадное дыхание было ощутимо даже с такого расстояния. Он был голоден.
  И он нашел свою добычу.
  Запрокинув голову, существо издало некое подобие боевого клича - а затем бросилось в мою сторону. Я впервые в жизни завизжала, как распоследняя девчонка, когда он обхватил меня поперек пояса и, подняв в воздух, отбросил в сторону мусорных баков. Перед глазами замелькали многоэтажные дома, часть асфальтированной дороги, побитой временем, звездное небо - и едва заметная фигура на одной из крыш.
  А затем все потонуло в темноте, словно некто одним щелчком выключателя потушил свет в этом мире. Над головой раздался яростный рев монстра, а левую сторону лица, от виска и до подбородка, обожгло нестерпимой болью. Я не выдержала и закричала, как никогда раньше. Собственный крик царапал горло и заставлял лопаться барабанные перепонки, пальцы заскребли вокруг в попытке избавиться от этого ужасающего состояния. В голове зазвучал знакомый голос, напевающий одни и те же слова, словно колыбельную в последнюю ночь приговоренного к смерти арестанта. Мне удалось встать на колени, и это было одним из немногих движений, прорвавшихся через пелену боли. Запах роз и крови стал просто нестерпимым, он проникал в ноздри и перекрывал дыхание, заставлял глотать ртом пропитавшийся выхлопными газами воздух. Голова закружилась настолько сильно, что я уже приготовилась потерять сознание, и это было бы лучшим вариантом в данной ситуации. Быть бессознательной, не чувствовать этой всепоглощающей боли, или же ощущать когти на своем теле, плакать и кричать от страха и отчаяния, видеть и слышать, как тебя разрывают на кусочки, утробно ворчат и с громким хлюпаньем пьют горячую кровь.
  Зловонное дыхание вновь вызвало тошноту. Я не знаю, что первоначально планировало это существо - поиграть в кошки-мышки или же нечто другое, - но оно отошло от запланированного, скомкав в когтях край моей окровавленной футболки. Голова дернулась от резкого движения, и перед глазами вновь потемнело. Пожалуйста, пусть он не медлит с этим, если действительно голоден. Быстрая смерть лучше мучительной. Пожалуйста, пусть он поторопится.
  Монстр на мгновение бросил на меня осмысленный взгляд. Он действительно понимал, о чем я думаю в данную секунду.
  А затем яростно взревел и бросился вперед...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"