Наталия N: другие произведения.

Эффект отражения (черновик)

Журнал "Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Peклaмa:
Литературные конкурсы на Litnet. Переходи и читай!
Конкурсы романов на Author.Today
Конкурс фантрассказа Блэк-Джек-21
Поиск утраченного смысла. Загадка Лукоморья
Peклaмa
Оценка: 8.46*40  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Спасаясь от домогательств отчима, Лиза возвращается к дедушке - в провинциальный город Теменск, окружённый густым, мрачным лесом. В детстве она заблудилась в нём, и с тех пор видит страшные сны с чужим отражением в зеркале. Но там, во сне, девушка твёрдо уверена, что это и есть её настоящее отражение - окровавленное лицо девочки-подростка, пропавшей при загадочных обстоятельствах ещё до рождения Лизы. Огромное спасибо Елене Никулиной за чудесную обложку! Завершено. На "Литнет" текст выложен полностью. Вторая часть этой истории - роман "Чёрный дом в чёрном лесу".
    homepage counter счетчик сайта
   Эффект отражения
  Ты последнюю ставишь точку,
  Выткав сказку при лунном свете.
  Ты счастливо её окончил -
  Чтоб не плакали ночью дети.
  Только кто-то свечу уронит
  И десяток страниц забелит.
  Есть такие, кто точно помнит,
  Как всё было на самом деле...
  М. Котовская
  Глава 1
  Чемодан был собран сразу после летней сессии, окончательное решение принято ещё раньше, но вот к спокойному, почти безразличному голосу мамы я оказалась не готова. Думала, будет отговаривать от поездки, а она, опустив глаза, тихо сказала:
  - Решила вернуться в Теменск? Что ж, может, это и к лучшему. Олег очень зол. Я едва уговорила его не подавать заявление.
  А вот это было не просто неожиданно - возмутительно!
  - Что?! Он собрался ещё и заявление подавать?! Этот мерзкий...
  - Лиза! - Мама бледная и уставшая посмотрела на меня с укором, окончательно прояснив, на чьей она стороне. - По твоей милости у него серьёзное сотрясение мозга!
  - Это врачебная ошибка, трястись там нечему!
  - Ты об него вазу разбила!
  - Я защищалась! Он ко мне приставал! Мама, услышь меня хоть раз! - я закатала рукав длинной хлопковой туники, продемонстрировав почерневшие синяки, - отпечатки чужих пальцев на плечах. - Это мне впору заявление писать!
  Я, кстати, пыталась. Вернее, просто проконсультировалась. В полиции мне посоветовали не трепать себе нервы, потому что привлечь человека к серьёзной ответственности за пару синяков - проблематично. А факт сексуальных домогательств доказать весьма сложно.
  Мама побледнела ещё больше и отвернулась к окну, не выдержав моего обвиняющего взгляда.
  - Но ведь ничего не произошло, - пробормотала она упавшим голосом.
  - Спасибо вазе! Пожалуйста, посмотри на меня!
  Она неохотно обернулась - поникшая, потерянная, жалкая, почти раздавленная. В глазах невольно защипало. Разве она такая когда-то была?!
  - Мам, почему ты его просто не бросишь? Он ведь ни одну юбку не пропускает! Самый настоящий...
  - Лиза, не надо! - мама снова отвернулась и монотонно объяснила стене: - Это - Питер. Ты - студентка, я со своим средним медицинским больше двадцатки здесь никогда не заработаю, а ещё за квартиру почти целый год кредит выплачивать. Олег нас полностью содержит. Продукты, жильё, твоя одежда, наконец, всё это стоит немалых денег.
  - То есть я должна была покориться и расплатиться за предоставленные блага натурой?! Я ведь хотела работать в кафе по вечерам! Олег твой не пустил. Сказал, там пьяные мужики приставать будут, а сам...
  - Лиза!
  - Что, Лиза?! Это не в первый раз! Я говорила, помнишь, но ты никогда меня не слушаешь! Инну спроси, сколько раз мне приходилось у неё ночевать, когда ты была на дежурстве!
  - Олег говорит, ты сама его спровоцировала! - неожиданно резко сказала мама.
  От её чужого холодного взгляда меня замутило. Так смотрят не на дочь - на соперницу.
  - И ты ему поверила?! Всё ясно, - я сдалась. Бессмысленно биться головой о бетонную стену. Иногда любовь не просто слепа, а ещё и слабоумна. - Мне пора, такси уже ждёт. Скоро поезд.
  - А ты что-нибудь говорила дедушке? Знаешь, у него здоровье не самое крепкое - сердце, давление, не стоит...
  - Это всё, что тебя волнует, да? Чтобы я никому не проболталась? - С трудом сдержала слёзы обиды и разочарования. Пора бы уже привыкнуть, а я всё ещё на что-то надеялась... до этого момента. - Можешь спать спокойно. Я и так не стала бы выливать на него эту грязь! Просто сказала, что устала от большого города и соскучилась. Пока, привет Олегу!
  - Лиза! - мамин голос дрогнул и остановил меня у входной двери. Взгляд серых глаз был виноватым, как у собаки - побитой, но преданной тому, кто бьёт. - Прости.
  Она вдруг словно что-то вспомнила, и вину сменила тревога.
  - Но ведь тебе там не нравилось, а после последней поездки долго кошмары мучили.
  Вообще-то, они до сих пор порой случались, правда, редко и были уже не такими яркими и жуткими, как девять лет назад. Скорее, походили на тусклые выцветшие фотографии.
  - Мне было десять, и я заблудилась в лесу. Кто угодно бы испугался. Теперь всё в прошлом. И вообще, лучше кошмар во сне, чем твой озабоченный Олег наяву! Прощай!
  Уже в такси, подъезжая к ЖД вокзалу, я призналась себе, что солгала. Возвращение в детство не радовало. Ничего ужасного в Теменске, конечно, не было - типичный провинциальный районный центр, где проживает чуть больше тридцати тысяч человек, окаймлённый густым, казавшимся чёрным лесом. В детстве этот лес притягивал меня, словно магнит, а когда, поддавшись порыву, я поспешила на безмолвный зов и заблудилась в чаще, долго не хотел отпускать и отравил на прощание тягучими снами, пропитанными страхом и тоской.
  Именно этого я опасалась, отправляясь на малую родину, - возвращения детских кошмаров, где фигурировало чужое, пугающее, окровавленное отражение в зеркале вместо моего лица.
  
  За минувшие девять лет Теменск практически не изменился. Всё было таким, как я запомнила: небольшой центральный вокзал, рядом кафе и чебуречная, далее сеть магазинов и пёстрый, галдящий, оживлённый рынок. На улицах аккуратные, в основном частные дома с ухоженными клумбами и палисадниками, а за ними темнеет частокол сосново-дубового леса. В свете яркого июльского солнца он уже не казался таким зловещим, как в детстве.
  А искренняя радость дедушки, с которым я в последние годы общалась лишь по телефону и по скайпу, окончательно развеяла все сомнения и неприятные ассоциации. Радушно встретила меня и семья маминой сестры.
  Тётя Оля даже предложила подработку в одном из её двух продуктовых магазинов. Конечно, студентке журфака за прилавком стоять как-то не по специальности, но я ведь почти решилась на работу официанткой в Питере, а летом нередко подрабатывала кассиром на детских аттракционах, так какая разница? Когда начинаешь новую жизнь, собственные сбережения не помешают, так что мы с двоюродной сестрой Яной теперь работали там посменно.
  Я выбрала вечернее время: с 14 до 20-30 часов, потому что с утра рассчитывала проходить производственную практику в местной газете, но пока что, ни одна из моих попыток пообщаться на эту тему с главным редактором Морозовым Родионом Васильевичем не увенчалась успехом.
  То он был в командировке, то на заседании совета района, то проводил планёрку и не мог уделить мне ни минуты, то спешил на важную встречу и просил прийти "попозже, а лучше завтра". Сотрудники редакции меня уже узнавали и сочувственно кивали при встрече, но в ответ на просьбы как-то повлиять на ситуацию только разводили руками, советуя дождаться "главВреда" - так его здесь называли за глаза. И хоть прозвище не было универсальным, оптимизма оно не внушало.
  Поскольку другого средства массовой информации в Теменске не было, а практику пройти мне было необходимо, приходилось каждое утро начинать с ожидания аудиенции. Благо в коридоре имелись удобные кресла, а Яна снабдила меня романтическим детективом, чтобы не скучала на работе, когда нет посетителей.
  Этот день не был исключением, я тоскливо поглядывала на часы и перелистывала страницы книги чаще, чем успевала их прочитать в поисках обещанного детективного сюжета. Пока что (на протяжении девяти глав) единственной интригой был вопрос - когда же главные герои перестанут обжиматься по углам и обнаружат, наконец, труп в подъезде своей многоэтажки. Вернее, когда его уже хоть кто-нибудь обнаружит - с первой главы там, бедняга, лежит.
  - Ну-с, здравствуйте, настойчивая барышня, вы опять по мою душу? - раздался над моей головой резкий хрипловатый голос, выдающий пристрастие его обладателя к курению.
  Я стремительно вскочила из кресла, выронив книгу, и возразила:
  - Здравствуйте, Родион Васильевич. Что вы, на душу не претендую, мне бы у вас практику пройти - пяти разножанровых публикаций и характеристики будет достаточно. Направление есть.
  Невысокий коренастый мужчина лет пятидесяти с пронзительными серыми глазами и обильно посеребрёнными сединой рыжими волосами как-то недобро усмехнулся и проворчал:
  - Студентка, значит? Чтож, студентам мы всегда рады, это ведь бесплатная рабочая сила. Главное, направить её в нужное русло. Как зовут, какой курс?
  - Лиза Арамеева. Третий.
  Я попыталась поднять роман, но "главВред" меня опередил и теперь с откровенным издевательством разглядывал ядовито-розовую обложку с изображением страстно обнимающейся парочки на фоне кровавого пятна, напоминающего большую размазанную кляксу.
  - Надеюсь, Лиза Арамеева, вы не собираетесь заваливать меня материалами в подобном стиле? Видите ли, наши основные читатели - пенсионеры с артритами, ревматизмом, давлением. Их больше интересуют страсти не любовные, и даже не криминальные, а коммунальные вроде поборов по общедомовым нуждам.
  - Нет, что вы! - щекам стало жарко, наверное, покраснела.
  А тут ещё проходящий мимо молодой сотрудник (я видела его в редакции раньше) невежливо гоготнул и даже остановился неподалёку, услышав нашу беседу. Главный редактор смерил его недовольным взглядом и язвительно заметил:
  - Хотя, надо признать, с заголовками издатели бульварных романчиков работать умеют! Учись, Борискин: "Любовь и убийство под полной луной!" - креативно и главную мысль текста отражает. А у тебя что - "Кузница талантов", "Награждена почётной грамотой", "Руки, пахнущие хлебом" - да читатель уснёт над таким заголовком, не добравшись до текста. Намёк понял? Всё перечисленное переделать!
  - А "руки" вам чем не нравятся, хорошая ведь фраза? - недовольно проворчал помрачневший Борискин.
  - Хорошая. Была. В первый раз. - отчеканил Морозов и вдруг рявкнул: - Ты мне эти "руки" уже третий год подряд суёшь! Неужели ничего другого для передовиков жатвы нельзя придумать? Переделать!
  Парень буркнул что-то нечленораздельное и поспешил исчезнуть в соседнем коридоре.
  - Так, на чём мы остановились? - слегка сбавив тон, "главВред" повернулся ко мне и тяжело вздохнул, словно увидел что-то крайне неприятное.
  - На моей практике. Не могли бы вы дать мне задание? - пробормотала, я, теряясь под этим взглядом.
  - Вы ведь не местная? Где учитесь?
  - В СПБу, в Питере.
  - Ого, - присвистнул Морозов. - Солидное заведение, огромный город, так почему практику решили проходить у нас - в скучной районной газете?
  В кабинет он меня, видимо, приглашать не собирался, это не обнадёживало.
  - Я к дедушке приехала, а районная пресса универсальна - нам так говорили. Здесь можно получить богатый опыт.
  - Здесь можно много чего и от кого получить, - проворчал Родион Васильевич. - А с чего вы, Лиза, вообще в журналистику подались? Позвольте, угадаю, наверное, рассказиками баловались и стишата пописывали, верно? Эх, грехи молодости!
  Вот теперь я точно покраснела. Да, так всё и было. Ничего предосудительно я в своём увлечении не видела, но из уст Морозова эта фраза почему-то прозвучала как обвинение в дурном вкусе и неподобающем поведении.
  - Дайте мне, пожалуйста, задание, - настойчиво попросила я, решив не обижаться на его странную манеру шутить (надеюсь, это всё же были шутки).
  Главный редактор вдруг посмотрел на часы, сунул мне в руки книгу и милостиво кивнул:
  - Хорошо. Хотите богатый опыт? Будет вам опыт. Посидите сегодня на телефоне "горячей линии", а то Марина заболела, а Людмила Петровна одна не справляется. Будете записывать вопросы, жалобы и предельно вежливо общаться с читателями. С любыми. Это ясно?
  - Да, но при чём тут богатый опыт? Это работа секретаря! - я попыталась возмутиться, но осеклась под холодным взглядом серых глаз.
  - Поверьте, после месяца на "горячем" телефоне, вы сможете работать, как диспетчером службы спасения, так и практикующим психологом, - хмыкнул Морозов и жестом пригласил меня следовать за ним.
  - А как же публикации? - робко напомнила я.
  - Любой журналистский материал начинается со сбора информации, а значит, с общения. Докажите сначала, что умеете работать с людьми, - безапелляционно заявил Родион Васильевич и открыл передо мной дверь с табличкой "Приём объявлений и информации".
  
  Уже через три часа я вынуждена была признать, что "главВред" не преувеличивал, а скорее преуменьшал. Такого опыта общения с разносторонними личностями, пропагандирующими порой диаметрально противоположные точки зрения я ещё нигде не получала, хотя уже дважды проходила практику в питерских женских журналах "Салон гламура" и "Будуар современной леди".
  Первой моей записью в журнале стал звонок разгневанной молодой женщины. Она возмущалась тем, что в Теменске развелось большое количество агрессивных бездомных собак, требовала обязать городскую администрацию радикально избавиться от "лишних животных" и наказать тех, кто подкармливает их на улицах. И хотя моя гражданская позиция исключала жестокое обращение с животными, пришлось вежливо поблагодарить за сигнал и записать жалобу дословно.
  А буквально через полчаса позвонила пенсионерка и чуть не плача принялась умолять опять же воздействовать на администрацию города, чтобы несчастных кошечек и собачек, наконец, перестали травить и отлавливать. Я искренне посочувствовала ей, а также журналистам "районки", оказавшимся между двух огней. Но больше всех, после очередной "горячей десятки" жалоб, мне стало жаль местную администрацию, от которой требовали: заасфальтировать все дороги; установить фонари над каждым домом; убрать стихийные свалки по всему району; очистить реку от тины, камышей, змей и жаб; отреставрировать старинные здания, являющиеся историческими памятниками; сровнять эти самые здания с землёй и построить на их месте "реальный развлекательный центр" ибо в городе пойти некуда. И это только маленький перечень требований!
  Не меньший список претензий местные жители предъявляли и сотрудникам жилищно-коммунальной сферы, неоправданно завышающим, по их мнению, тарифы и предоставляющим некачественные услуги. Особенно запомнился мне звонок старичка, представившегося Аркадием Семёновичем Казюркиным. Он полчаса доказывал мне, что в водоканале его нагло обсчитывают, заставляя выплатить непонятно откуда взявшийся долг из прошлых лет. Не поленился перечислить номера и содержание всех сохранённых им с 1992 года квитанций об оплате и даже зачитал длинное, исполненное праведного гнева письмо президенту, написанное по тому же поводу. А когда я, с трудом вклинившись в этот бесконечный монолог, робко поинтересовалась суммой так замучившего его долга, услышала возмущённое: "Представляете, целых пятнадцать рублей!"
  В общем, из редакции я уходила почти охрипшей, полной противоречивых впечатлений и вместо ожидаемых кошмаров даже во сне продолжала принимать жалобы и "доносы" от расстроенного населения.
  Глава 2
  К концу первой недели своего пребывания в Теменске, я с облегчением констатировала, что худшие опасения не оправдались. Никакие жуткие сны и даже просто неприятные воспоминания меня не преследовали. С дедушкой мы прекрасно ладили. С ним было легко и тепло, а, главное, я снова чувствовала себя нужной и любимой. В тётиной семье мне тоже были рады, с Яной мы быстро подружились. По вечерам звонила мама. Преодолевая неловкость, мы коротко говорили ни о чём, стараясь не касаться неприятных тем. Я не спрашивала об Олеге, она не звала меня домой...
  Торговля в магазине шла неплохо. В общем, моя "новая жизнь" стартовала вполне удачно, единственное, что огорчало - это нерезультативная практика в "Теменских вестях". После трёх дней на "горячей линии", я всё же выпросила у Морозова задание. И даже не расстроилась, когда он направил меня на какую-то дежурную молодёжную акцию: волонтёры раздавали прохожим листовки о вреде алкоголя и никотина, а в конце устроили флешмоб, собрав из нарисованных на листах бумаги букв фразу "Мы за здоровый образ жизни!"
  Я взяла интервью у ребят, поинтересовалась мнением нескольких прохожих об акции в частности и о пагубных привычках человечества в целом, дополнила всё это общей статистикой Росстата о примерном количестве курящих и пьющих жителей РФ, сведениями о последствиях такого образа жизни и в целом осталась довольна получившимся материалом. Но в свежем номере газеты от него осталось лишь четыре предложения! А на попытку возмутиться "главВред", перестав официальничать и резко перейдя на "ты", сухо отрезал:
  - Я тебе что сказал - информацию напиши! Вас там, в культурной столице, жанры различать не учат? Информация, Лиза, это и есть четыре предложения, вернее три - что произошло, где и когда? Всё! На фига ты мне поэму на три листа накатала? Газетную площадь нужно расходовать экономно, для актуальных материалов приберегать.
  - Но это очень актуальная тема!
  - Это дохлая тема! - недовольно огрызнулся Морозов, с утра пребывавший не в настроении. - Думаешь, от того, что ты попугала алкашей туманным призраком цирроза печени, они вдруг завяжут и начнут новую жизнь? Счас! Такие особи используют газету исключительно в качестве блюда под закуску.
  - Но...
  - Всё, Лиза! Одна публикация у тебя есть, поздравляю, отдыхай. - Морозов огородился от меня кипой бумаг и всем своим видом демонстрировал огромную занятость. - Иди домой, потом ещё что-нибудь подберём.
  "Опять на две строчки" - мрачно подумала я и предложила:
  - Может, о каком-нибудь интересном человеке написать? У меня такие материалы неплохо получаются.
  - Да неужели? - сердито огрызнулся редактор и вдруг коварно хмыкнул. - Люблю инициативных студентов. Что ж, если настаиваешь, есть тут у нас один интересный человек. Заведующий хирургическим отделением Игорь Борисович Горин. Кандидат медицинских наук, между прочим. Делает операции, за которые краевые светила медицины не берутся. А на днях какой-то крупный грант для отделения выиграл, но вот беда - человек он скромный, прессу не любит, от интервью отказался. Если тебе, Лиза, вдруг удастся его переубедить, можешь писать материал хоть на десять листов. Сокращать не буду.
  Судя по хитрому блеску серых глаз, задачу передо мной поставили практически неразрешимую, но отказываться было неудобно - сама напросилась. Оставалось вздохнуть и попросить:
  - А можете выдать мне какой-нибудь документ подтверждающий, что я прохожу у вас практику, ну, чтобы проще было представляться? В "Будуаре" мне выписывали удостоверение внештатного сотрудника.
  - Где, где? - ехидно переспросил Морозов, и выражение его лица стало таким же, как в момент разглядывания злополучного любовно-детективного романа. - Это дамское писево, что ли? Ну конечно, выпишем. Что же мы хуже этого "Пеньюара"?
  Похоже, все виды средств массовой информации Морозов делил исключительно на серьёзные, к числу которых причислял свою районку и пустые, то бишь женские. Я пожалела, что сказала про "Будуар", теперь мне здесь тем более ничего стоящего не поручат. Если только не удастся переубедить Горина снизойти до районной газеты. Интересно, есть ли у меня хоть один шанс?
  Перед визитом в больницу я адресовала это вопрос редактору социально-правового отдела Жанне Валерьевне Проничкиной - пухленькой, симпатичной тридцатичетырёхлетней брюнетке в очках. Медицина была её темой, так что знаменитого хирурга она не знать не могла. Услышав эту фамилию, женщина погрустнела и отрицательно покачала головой, объяснив:
  - Я за ним пятый год бегаю, с тех пор как он мальчишку попавшего под трактор буквально по кусочкам собрал. Бесполезно. А ещё и очень неприятно: Горин не из тех, кто тактично подбирает слова, он что думает, то и говорит. Всем. Всегда. Ему прозвище "скальпель" не за профессию дали, а за язык. Так что не трать зря время и нервы, не ходи. А шефу утром скажешь, что ничего не вышло.
  - Да ладно, пусть девчонка попробует, - вмешался, работающий за соседним столом Леонид Борискин. - Смотри, какая она худющая и бледнющая, будто только что из его отделения выползла, может, его это проймёт.
  - Лёня, тебе статью об открытии птицефабрики нужно было час назад сдать, не забыл? Ты бы не отвлекался, "главВред" и так с утра не в настроении, - сурово напомнила развеселившемуся коллеге Жанна, а меня одарила сочувственной улыбкой и посоветовала: - Если всё же решишь пойти, не говори сразу откуда и по какому вопросу, а то он к тебе даже не выйдет.
  Когда я, решив не обижаться на "бледнющую и худющую", поинтересовалась, о чём спрашивать Горина в случае его согласия на интервью, Жанна и Леонид обменялись удивлённо-насмешливыми взглядами. Борискин снова гоготнул, пробормотав что-то нечленораздельное про наивных студенток, а Проничкина, покопавшись в компьютере, распечатала примерный список вопросов, явно не сомневаясь, что он мне не понадобится.
  
  Искать районную больницу не пришлось, она находилась неподалёку от магазина, где я подрабатывала, и медики были в нём частыми покупателями. Увидев знакомую вывеску, я остановилась на ступеньках поликлиники, испытывая острое желание пойти поздороваться с Яной. Не потому что очень по ней соскучилась, просто до хирургического отделения оставались считанные метры, и моя решимость таяла с каждым, приближающим к нему шагом.
  Мне вообще очень не доставало этой черты характера. Терпения и силы воли хватало: я могла без проблем сидеть на любой диете, не выбалтывать свои и чужие секреты, даже отвратительные поползновения Олега сколько могла пыталась пресечь молча, не желая впутывать и расстраивать маму. Но вот самостоятельно принимать серьёзные решения и отстаивать их получалось из рук вон плохо.
  Может быть, потому что мне вообще не часто приходилось это делать. Ведь не считая того случая в лесу, спровоцировавшего серию ночных кошмаров, до 17 лет моя жизнь была похожа на ванильный йогурт. У нас с мамой был папа - глыба, монолит, опора, казавшаяся нерушимой. За ним мы были не просто за каменной стеной, а в неприступной крепости. Мама ходила на работу исключительно для того, чтобы демонстрировать новые наряды и общаться с подругами, а все возникающие проблемы папа решал сам, не посвящая нас в подробности со словами: "Моим девочкам не нужно ни о чём беспокоиться, я со всем разберусь".
  И когда два с половиной года назад его почти возле самого дома сбил пьяный водитель, рухнула не только крепость, но и весь наш маленький, уютный, тёплый мир.
  Мама, обезумев от страха одиночества и свалившейся на неё ответственности, очень скоро нашла отцу замену - суррогат, способный оплачивать счета и оперативно решать бытовые проблемы. К несчастью, им оказался Олег. А я до сих пор, словно находилась в каком-то странном полусне и всё надеялась однажды проснуться в другой реальности, где папа жив, а никакого Олега нет и не было, где всё идёт как прежде, и мне не нужно принимать трудных решений вроде переезда в Теменск.
  На этом фоне предстоящая встреча с Гориным была лишь досадной мелочью, но чем больше я прокручивала в мыслях возможные варианты развития событий, тем больше хотелось, чтобы хирурга на месте не оказалось. С другой стороны, тогда завтра опять придётся сюда идти, лучше уж сразу всё прояснить. Не съест же он меня, в самом деле.
  Направляясь по аллее больничного двора в сторону длинного трёхэтажного белого здания, я невольно вспомнила, как меня привезли сюда девять лет назад плачущую и испуганную настолько, что истерику никак не могли остановить. Я собирала ландыши на границе леса и поля, заблудилась в чаще и провела там полдня, нашли меня уже глубокой ночью. Было от чего трястись и реветь.
  До хирургии, занимающей почти весь второй этаж, я добралась без проблем и лишних вопросов, но широкие двери из непрозрачного стекла оказались заперты изнутри. На мой робкий звонок выглянула рыжеволосая медсестра в салатном медицинском костюме и поинтересовалась целью визита.
  - Мне очень нужно поговорить с Игорем Борисовичем Гориным, он занят? - я старалась говорить твёрдо, не позволяя просочиться в голос неуверенности.
  - Он всегда занят, сейчас обход заканчивает, а вы по какому вопросу? - уточнила рыжеволосая.
  Вспомнив предостережение Жанны, об истинной цели визита я предпочла умолчать.
  - По личному, это важно.
  - Я передам, но вам придётся подождать до конца обхода.
  Я кивнула, чувствуя некоторое облегчение от того, что неприятная встреча ненадолго откладывалась и устроилась на мягкой кушетке, расположенной рядом с лифтом. В другой части коридора находился рентген-кабинет для стационарных больных. Табличка на двери гласила, что он временно не работает. Вероятно, этим и объяснялось безлюдное пространство вокруг.
  Ждать пришлось почти полчаса. Я уже думала, что обо мне забыли и собиралась снова позвонить, когда дверь, наконец, распахнулась, выпуская высокого, смуглого, кареглазого брюнета среднего возраста в таком же, как у рыжеволосой медсестры, светло-зелёном костюме. Изучающий меня цепкий взгляд и нос с горбинкой, похожий на клюв хищной птицы, вызывали ассоциации с ястребом, высматривавшим добычу. Борясь с неловкостью, я поднялась и поздоровалась первой.
  Он кивнул и, не тратя время на озвучивание ответного приветствия, спросил:
  - Вы родственница кого-то из пациентов или сами ложитесь?
  - Нет, - с трудом подавила желание извиниться, - я... по другому вопросу.
  - По другим вопросам я не принимаю, - сухо бросил Горин, сразу потеряв ко мне интерес.
  Он явно собирался уйти. Пришлось вдохнуть поглубже, предъявить новенькое удостоверение внешкорра и признаться:
  - Игорь Борисович, я прохожу практику в "Теменских вестях", и мне поручили взять у вас интервью. Может быть, вы согласитесь...
  - Не соглашусь, - отрезал хирург и возмущённо добавил: - совсем обнаглели, уже детей присылают!
  Я покраснела и слабо запротестовала:
  - Я не ре... Я третьекурсница и мне очень нужен этот материал, а то ведь практику не засчитают...
  Самой стало противно от того насколько жалко это прозвучало, надо было всё же послушать Жанну и просто не ходить сюда.
  - Бросайте, - холодно посоветовал вдруг Горин, буравя меня мрачным взглядом.
  - Что бросать?
  - Свой третий курс. Может, ещё не поздно выбрать другую профессию. Эту вы не потянете. Будь у вас журналистская жилка, вы не поленились бы заранее собрать обо мне информацию и тогда бы знали, что таким замечательным человеческим качеством, как жалость, я обделён и давить на неё бесполезно.
  Подобного поворота беседы я не ожидала, захотелось хоть как-то оправдаться:
  - Я это знала, то есть меня предупреждали. Просто я оптимистка - всегда надеюсь на лучшее.
  - Зря. Оптимизм, не подкреплённый логикой - это симптом.
  - Чего?
  - Профнепригодности, например, - поморщился Горин. - Вы мямлите, смущаетесь, теряетесь, не владеете информацией о потенциальном предмете будущей публикации. Не выйдет из вас журналиста.
  А вот это уже было обидно. Очень.
  - Я всего лишь хотела задать вам несколько вопросов, а вы мне диагноз ставите!
  - Задавать мне вопросы могут только мои пациенты или близкие люди, вы ни к тем, ни к другим не относитесь. - холодно отчеканил Горин. - А если хотите написать интересный материал, такой, чтобы им зачитывался весь Теменск, возьмите лучше интервью у нашего главного врача. Поинтересуйтесь у него, почему свернули койки и сократили часть медперсонала в травматологическом отделении? Когда, наконец, сделают капитальный ремонт в инфекции, где стены и потолки покрыты плесенью? Когда у нас появится новый рентген-аппарат и куда делись деньги, полученные с платных услуг, на которые, собственно, его и собирались купить? Всего доброго, барышня. И не появляйтесь здесь больше, я не всегда так великодушен!
  Он ушёл. Дверь щёлкнула, снова наглухо запираясь, а я расстроенная и растерянная, без сил опустилась на кушетку. В душе поселилась странная пустота. Хоть я и злилась на "Скальпеля", понимала, что он всего лишь озвучил мои собственные страхи и сомнения. Ведь не раз приходило в голову, что профессию могу не потянуть, но альтернативы я не видела - ничем другим заниматься не хотелось. Значит, просто нужно проявить больше упорства и доказать прежде всего себе, а затем и Горину (если получится), что я могу стать профессиональным журналистом и писать интересные, злободневные материалы.
  Настроившись таким образом на исключительно плодотворную работу, я поднялась и направилась... к главному врачу.
  Администрация районной больницы находилась в здании поликлиники. На первом этаже, напротив регистратуры моё внимание привлекло шумное столпотворение медиков и пациентов. В центре внимания была молодая женщина, у которой, похоже, внезапно началось сильное носовое кровотечение. Набежавшие медсёстры оказывали ей помощь, а окружившие их "болельщики в штатском" сочувственно охали и ахали на все лады.
  Женщина была невероятно бледной. Кровь испачкала лицо и короткое светло-голубое платье. Но меня особенно поразили её дрожащие окровавленные ладони. Я словно погрузилась в странный транс, в голове сильно зашумело, к горлу подкатила тошнота, перед глазами поплыли цветные пятна. Покачнулась, с трудом устояла на ногах и медленно отступила к лестнице.
  Крови я боялась с детства, но в таком ступоре, признаться, оказалась впервые. Понадобилось почти полчаса, чтобы успокоиться, полностью прийти в себя и снова отправиться на поиски приёмной главврача.
  
  Морозов проявленную инициативу не оценил. Едва я успела переступить порог редакции, вызвал меня в кабинет и набросился с упрёками.
  - Кто тебя просил соваться к Бродскому! - рычал он, отбросив церемонии и фамильярно перейдя на ты. - Это что, акция протеста какая-то? Почему мои указания игнорируются? Инициатива, Лиза, это не то, что взбрело тебе в голову, а то, что одобрил я.
  - Но ведь журналист должен уметь принимать самостоятельные решения, - робко вставила я.
  - Журналист - да, а студент-полуфабрикат - только после согласования с главным редактором! - сурово уточнил Родион Васильевич. - И я сильно сомневаюсь, что это было твоё решение. Небось, Горин надоумил, шельмец!
  Я покраснела - на это возразить было нечего, кроме одного:
  - А зачем вы меня к нему послали? Знали ведь, что он откажется!
  - Я и представить не мог, что ты к Бродскому попрёшься! А он мне теперь названивает битый час и жалуется на бестактных студенток, сующих нос, куда не следует. Вот, пожалуйста! - мрачный Морозов продемонстрировал мне взорвавшийся трелью простенький чёрный мобильник и принял вызов. - Да, Матвей Сергеевич, не кричи так. Я тебя понял ещё в прошлый раз. Согласен, это просто возмутительно, - "главВред" сделал долгую паузу и сердито продолжил. - Возмутительно короткий список вопросов! Стоило ли отрывать тебя от работы ради такой малости. Поэтому мы его расширим, дополним, пришлём с официальным запросом и, согласно статье 39-ой закона "О средствах массовой информации", ты обязан будешь ответить на него в течение семи дней! А в противном случае, с тебя спросит прокуратура - за неисполнение законодательства. Всего доброго!
  Родион Васильевич раздражённо отбросил мобильник и, заметив мой, мягко говоря, удивлённый взгляд объяснил:
  - Не люблю, когда на меня орут. И когда меня не слушают! Так что больше к живым людям, Лиза, я тебя не подпущу!
  - А вы действительно пошлёте в больницу запрос? - неуверенно уточнила я.
  - Конечно, раз пообещал.
  - Но это ведь хорошо, получится злободневный материал, да?
  - Ни хрена не получится! Очередную занудную отписку нам пришлют, как обычно. Даже время на это жалко тратить, но, благодаря тебе, придётся.
  От осуждающего взгляда Морозова стало не по себе.
  - Мне подготовить вопросы?
  - Нет, этим займётся Жанна, а ты пока будешь работать с бумажками. У нас через две недели день города - юбилейная дата. Подними в архиве подшивки газеты за последние двадцать лет и сделай небольшую подборку о том, как отмечали этот праздник в разные годы, кого чествовали, сколько людей тогда проживало в Теменске - все интересные факты, какие сможешь найти. Вот и будет тебе вторая публикация. И чтоб больше никакой самодеятельности!
  Мои слабые попытки возразить были пресечены одним единственным взглядом. Невольно вспомнила Горина. Умеют же люди посмотреть так, что хочется провалиться сквозь землю и поселиться там навсегда, хотя ничего предосудительно ты вроде бы не сделал.
  Остаток дня прошёл как в тумане. Я сидела над пожелтевшими подшивками "Теменских вестей" прошлых лет, обслуживала покупателей в магазине, даже пыталась читать Янину книгу, а перед глазами упорно стояла, нет, не малоприятная беседа с Гориным и не отповедь Морозова, а мельком увиденная сцена в поликлинике, вернее, залитые кровью ладони девушки в голубом.
  А ночью они мне приснились. Только и ладони, и кровь были моими, в отличие от испуганного и также испачканного кровью лица в треснувшем зеркале. Из него на меня, как и 9 лет назад, в самом первом кошмаре, смотрела испуганная девочка-подросток лет пятнадцати и там, во сне, я ни секунды не сомневалась, что это и есть моё настоящее отражение.
  Глава 3
  Проснувшись на рассвете, я долго лежала, выравнивая дыхание, и вспоминая свои беседы с психологом. Когда мои детские кошмары стали регулярными, папа нашёл хорошего специалиста, который очень помог. Объяснил, что иногда в состоянии стресса наш мозг способен путать и даже подменять воспоминания, что ту девочку в зеркале я когда-то видела на самом деле (возможно мельком) и не запомнила, но картинка отложилась в подсознании и почему-то всплыла во сне.
  А кровь на лице и ладонях могло дорисовать богатое воображение, на основе услышанной или прочитанной пугающей истории, где фигурировал лес, поэтому толчком послужил страх перед ним - дети ведь так впечатлительны. И действительно, неприятных рассказов о теменском лесе я слышала предостаточно - мол, в нём и волки водились, и люди порой пропадали.
  Да, скорее всего, так и было. Как ещё объяснить, что меня столько лет преследовали одни и те же сны? И что возобновились они именно в Теменске, рядом с тем самым лесом. Благо как раньше уже не пугали, присутствовал лишь небольшой дискомфорт.
  В очередной раз придя к единственному вразумительному выводу, я успокоилась и поплелась в ванную. Новый день начался, и в редакции меня ожидали больше десятка старых подшивок районной газеты.
  Их просмотр затянулся на пару часов. Нужные сведения я нашла и выписала быстро, а потом с интересом просматривала материалы разных лет, отражающие изменения жизни города и района на протяжении двух последних десятилетий. Мероприятия, люди, актуальные проблемы, кстати, те же самые, по которым читатели и сегодня обращаются на "горячую линию" - всё это увлекло надолго, напрочь вытеснив воспоминания о тревожной ночи, пока с одной из пожелтевших газетных полос на меня не посмотрела девочка из моего сна. Та, что отражалась в зеркале!
  Я замерла, тщательно вглядываясь в старый чёрно-белый снимок, запечатлевший круглое личико с большими глазами, вздёрнутым носиком, тонкими, неулыбающимися губами и упрямым подбородком, обрамлённое светлыми волосами до плеч. По позвоночнику пробежала горячая волна, дыхание перехватило. Да, это была она, только без ужасных кровавых разводов на скулах и висках. Вот только увидеть её где-либо даже мельком я не могла, потому что, согласно короткой заметке под фотографией, пятнадцатилетняя местная жительница Вика Соболева пропала в августе 1995 года - 20 лет назад.
  Отложив написание материала к юбилею дня города на завтра, я побежала домой, к дедушке. Мне просто необходимо было увидеться с ним до смены в магазине и расспросить об этой Вике Соболевой.
  Сотрудники редакции её вряд ли помнили, самым старшим в "Теменских вестях" был Морозов, но как раз сегодня он уехал в краевой центр, а мой дедушка - Георгий Романович Лебедев больше тридцати лет работал в городе участковым милиционером и мог быть в курсе той истории.
  Конечно, я не могла не думать о том, как Вика попала в мой сон, но ничего вразумительного в голову не приходило. Разве что, будучи ребёнком, я могла где-то увидеть её фотографию. Кажется, у дедушки на чердаке хранились старые газеты. Может быть, взрослые обсуждали её исчезновение, и это меня испугало? Интересно, девочка нашлась?
  Дедушку я застала в огороде за прополкой помидорных грядок. Совесть ощутимо куснула - с этой практикой в газете и работой в магазине у меня совсем не оставалось времени ему помогать, только по выходным удавалось заниматься бытовыми хлопотами.
  Он увидел меня, разогнулся и расплылся в широкой, радостной улыбке. На душе потеплело. Дома меня так уже давно не приветствовали.
  - Лиза! Ты сегодня пораньше, обедать будешь?
  - Привет, потом. А ты почему в огороде в такую жару? Это же вредно - давление поднимется.
  - Кто сказал? У меня вон какая шляпа замечательная, с ней любая жара не страшна, - беспечно отмахнулся дедушка. - Ладно, не хмурься, полгрядочки осталось, и буду закругляться. А ты чего такая взволнованная? Случилось чего?
  - Нет. Просто хочу кое о чём тебя спросить, - я замялась, подбирая слова. Обманывать его не хотелось, да и не давалось мне никогда это искусство. - Я решила написать материал на основе старых газетных заметок, что-то вроде "Двадцать лет спустя". Например, взять статью о каком-нибудь школьнике, победившем в краевом конкурсе в девяностых и рассказать, каким он стал и чего добился на сегодняшний день.
  - Должно получиться интересно, - одобрил дедушка. - Только чем я могу помочь?
  - Хочу включить в работу историю одной девочки, но не знаю, что с ней произошло. В 1995 году в газете было объявление о том, что она ушла из дома и не вернулась. Но потом-то её, наверное, нашли. Может, ты помнишь тот случай? Кажется, её звали Вика Соболева.
  К концу фразы я сама почти поверила в сочинённую наспех "легенду". Идея мне даже понравилась, возможно, потом действительно попробую её воплотить.
  Дедушка нахмурился, погрузившись в воспоминания.
  - Вика Соболева? Да, помню. Она жила на моём участке. Нет, её не нашли, да и недолго искали, если честно.
  - Почему?
  - Она поссорилась с матерью, сказала ей, что собирается уехать в большой город (соседи это тоже слышали), собрала вещи и ушла. А поскольку девочка была из неблагополучной семьи, где за год до того случая старшая сестра точно также сбежала из дому с каким-то мужчиной, поиски вскоре прекратили.
  Мне стало не по себе. Снова вспомнилось окровавленное отражение Вики в зеркале.
  - Как думаешь, она... что с ней сейчас?
  - Не знаю, столько времени прошло, - пожал плечами дедушка. - Я лет десять назад спрашивал о ней у матери, но внятного ответа не получил. Понял только, что связь с Викой она не поддерживает. Ну так все её дочери, едва переступив порог родительского дома, в нём больше никогда не появлялись.
  - Почему?
  - Людмила всю жизнь то пьёт, то мужчин меняет, в общем, ничего хорошего дети там не видели. Самых старших вообще в детский дом забрали.
  - Ясно, спасибо и заканчивай с грядками. Я завтра не иду в редакцию, помогу с огородом.
  Не могу сказать, что ситуация прояснилась, но мне стало немного спокойнее.
  - Не надо. Мне в радость с землёй возиться, - снова улыбнулся дедушка и вдруг, как-то разом помрачнев, добавил: - Ты телефон сегодня забыла. Мама звонила.
  - Хорошо, я ей перезвоню, - мне не понравился его тон, что такого она могла сказать?
  - Вы поссорились?
  - С чего ты взял?
  - Лиза, я - бывший милиционер и сразу понял, что ты не просто так приехала впервые за девять лет. Ты расстроена, она расстроена.
  - Это мама сказала?
  - Нет, она, как и ты, придумывает отговорки, но явно чувствует себя виноватой. Так что случилось?
  - Ничего серьёзного, - вот, правда, ни к чему его загружать нашими внутрисемейными проблемами. Как оказалось, их вполне можно решить самостоятельно - тяжёлой вазой и переездом. - Повздорили немного - обычный конфликт матерей и взрослеющих дочерей. Вот я и уехала из Питера, чтобы показать характер и увидеть тебя не по скайпу, а в реальности.
  - И это никак не связано с отчимом? - осторожный вопрос застал врасплох. Я ответила быстрее, чем успела подумать и гораздо резче, чем хотелось бы:
  - Он мне не отчим и маме - не муж, а просто сожитель!
  К счастью дедушка не стал углубляться в анализ столь эмоциональной реакции и понимающе резюмировал:
  - Он тебе не нравится. Это нормально, отца никто не заменит, но постарайся и маму понять.
  - Я старюсь, правда. Немного отдохну у тебя, успокоюсь и поеду стараться дальше.
  - Значит, ты приехала...
  - В основном, чтобы побороться с детскими страхами. Ужасно надоело бояться прошлого.
  В его глазах снова появилась тревога.
  - И как идёт борьба?
  - Успешно, - надеюсь, улыбалась я не вымучено. - Думаю, приехать сюда было хорошей идеей.
  
  До моей смены в магазине оставался почти час и, поддавшись порыву, я потратила его на поиски улицы Лермонтова. Огородами она почти граничила с лесом. От частокола деревьев её отделял лишь небольшой выгон, где паслись чьи-то гуси.
   Возле низкого неопрятного дома с облупившейся штукатуркой я замерла в нерешительности. Номер сорок - дедушка сказал, что именно здесь жила Вика Соболева. Покосивший полусгнивший штакетник, запущенный, заросший травой двор, облезшие деревянные рамы, такая же неказистая дверь, заметная даже с улицы трещина в оконном стекле - если это место когда-нибудь и знавало лучшие времена, то они остались в далёком прошлом.
  Я долго вглядывалась в окна, завешенные выгоревшими занавесками. Никаких признаков жизни ни за ними, ни во дворе не наблюдалось. Постояв ещё немного, я поспешила в магазин, пообещав себе постараться выбросить Вику хотя бы из головы, если уж из снов не получается.
  
  Яна ожидала меня с нетерпением и сразу умчалась готовиться к свиданию. Она уже почти полгода встречалась с каким-то Мишей и поставила перед собой сомнительную цель - к новогодним праздникам выйти за него замуж, несмотря на то, что её родителям парень категорически не нравился.
  Покупателей было немного, я даже успела набросать в тетради черновой вариант материала к празднику города. А ближе к вечеру в магазине появился Игорь Борисович Горин собственной персоной в сопровождении высокой сероглазой брюнетки. В обычной одежде, без хирургического костюма я его сразу не узнала, а вот он меня узнал и хмуро констатировал:
  - А, третьекурсница. Я думал вы будущая журналистка, а не состоявшаяся продавщица.
  Под этим тяжёлым взглядом я почувствовала себя чуть ли не виноватой. Очень неприятное, а, главное, необоснованное чувство.
  - Вы же сами посоветовали мне сменить профессию, - напомнила, не удержавшись от колкости, и неохотно призналась: - Это магазин тёти, я здесь просто подрабатываю.
  То ли его объяснение не удовлетворило, то ли попытка дерзости не понравилась, но Горин вдруг холодно уточнил:
  - А санитарная книжка у вас есть? Все эти подработки по знакомству часто идут вразрез с законодательством.
  - Да, конечно, - я терпеливо достала из ящика документы, приготовленные на случай проверок. - Трудовой договор тоже здесь. А вы... имеете отношение к санэпидемстанции?
  Под насмешливым взглядом своей спутницы, видимо, привыкшей к дотошности "скальпеля", Горин не поленился всё тщательно изучить и прежним тоном сухо объяснил:
  - Я имею отношение к районной больнице. В вашем магазине отвариваются многие наши пациенты и покупающие для них гостинцы посетители, не хотелось бы занести в отделение кишечную палочку. Ладно, всё в порядке. Дайте мне пачку "Данхилла" и... Катя, что там ты там ещё хотела?
  Врач повернулся к брюнетке, видимо жене или родственнице, она добавила к заказу хлеб, яблоки, кофе и молоко.
  А когда я, волнуясь и сбиваясь, под ничуть не потеплевшим взглядом Горина отсчитала сдачу, он недовольно сообщил:
  - Шестнадцать, а не восемнадцать. Вы дали мне два лишних рубля. Если так и дальше пойдёт - разорите тётю. Пожалуй, с этой профессией у вас тоже не получится.
  Я вспыхнула, стало стыдно и обидно. Опять диагноз? Можно подумать, он никогда не ошибался и всегда всё делал безукоризненно! Хотя, наверное, так и было.
  - Извините.
  Когда за ними закрылась дверь, я устало опустилась на стул, чувствуя странное опустошение, необъяснимую тревогу и какую-то смутную тоску. Всё-таки Теменск на меня плохо действовал. Или Горин. Ведь до его появления здесь, я ещё ни разу не ошибалась.
  
  Следующие два дня Морозов, как и обещал, продолжал засыпать меня скучной бумажной работой: я редактировала и набирала на компьютере письма, жалобы и благодарности читателей. Так что когда мне, наконец, предложили написать зарисовку о человеке, восприняла это как подарок судьбы. Перепал он мне потому, что в свете подготовки праздничного номера газеты, посвящённого юбилею города, все были завалены работой. Вот и мне поручили подготовить материал о некой Раисе Фёдоровне Соломатиной - потомке первых поселенцев Теменска, почётном доноре России и ветеране труда.
  - Только коротко - без пафоса и ванильного сиропа, - инструктировал меня "главВред". - И чтоб больше никакой самодеятельности!
  Жила Раиса Фёдоровна на уже знакомой мне улице Лермонтова, всего через квартал от Соболевых. Хоть я и обещала себе выбросить Вику из головы, закончив брать интервью, не удержалась и всё же спросила пожилую женщину о девочке из моих снов. Рассказала ей ту же историю, что и дедушке, а она повторила его слова о неблагополучной семье и банальном побеге из дома.
  - Как думаете, Раиса Фёдоровна, что с ней сейчас?
  - Да кто же знает? Наверное, как мать, нарожала кучу детей и мечется между ними, выпивкой и мужчинами. Ой, извините, что я так резко, просто никогда не понимала таких женщин! - разразилась пенсионерка эмоциональной тирадой
  - А... разве Вика была такая? Откуда вы знаете? - меня почему-то задела такая категоричность.
  - А какой ей быть, если ничего другого с детства не видела? Бывали, правда, у её матери и периоды просветления, но длились они недолго. Вот и пошла девчонка по стопам родительницы, - Раиса Фёдорова вдруг понизила голос и призналась: - Моя дочь тогда в аптеке фармацевтом работала и рассказывала, что за пару дней до отъезда Вика покупала у неё тест на беременность. Представляете, в пятнадцать лет?! Вот, наверное, и сбежала с отцом ребёнка...
  
  В редакцию я возвращаться не собиралась. До смены в магазине оставалось всего полтора часа, и я хотела спокойно поработать над материалом дома на своём стареньком, привезённом из Питера ноутбуке (новый планшет, подаренный Олегом на прошлый день рождения, демонстративно оставила маме). Но звонок Морозова внёс в мои планы серьёзные коррективы.
  - Лиза, быстро дуй в редакцию! - кричал он в трубку. - Бери фотоаппарат и мухой в лес с волонтёрами!
  - Куда? Зачем?! - я ничего не понимала и очень надеялась, что просто ослышалась.
  - Семилетний мальчик заблудился в лесу, его уже ищут. Через двадцать минут к поискам присоединятся волонтёры центра молодёжи, пойдёшь с ними. Напишешь небольшой репортаж. Постарайся сфотографировать родителей - мне нужны живые эмоции на их лицах. Все журналисты заняты, так что наступил и на твоей улице праздник!
  Вот с этим бы я поспорила. Даже спустя 9 лет в лес идти не хотелось.
  - У людей горе, разве уместно такое фотографировать?
  - Горе, это пока ребёнка не нашли, а когда найдут - будет радость.
  - А если не найдут?
  - А если не найдут, - голос Морозова заметно посуровел, - это тоже жизнь, Лиза, которую мы должны освещать без прикрас. Поторопись, если не успеешь догнать волонтёров, пойдёшь одна!
  Глава 4
  При свете дня, в шумной толпе молодых людей вынужденная экскурсия в лес уже не казалась пугающей. И если бы не грустный повод, она бы мне, пожалуй, даже понравилась. Буйство зелени и цветов, звонкие птичьи трели, уходящие ввысь, подсвеченные солнечными лучами кроны старых дубов и сосен - я и забыла как здесь здорово! Впрочем, любоваться красотами природы было некогда.
  Я успела познакомиться с директором центра молодёжи - симпатичной напористой блондинкой Светланой Леднёвой и совсем молоденьким, едва закончившим академию МВД, полицейским Артёмом Филипенко. Он сопровождал группу волонтёров и рассказал подробности происшествия. По его словам, ребёнка рано утром потащили за собой в лес молодые родители, приехавшие погостить к родственникам в провинцию из мегаполиса. Захотелось им грибной романтики, увлеклись и упустили заигравшегося сына из виду. Теперь вот приходится его, чуть ли не всем городом искать.
  Наверное, так же искали меня. В памяти остались только яркие пятна многочисленных фонариков, материализовавшиеся вдруг из пугающей темноты, звонкое многоголосье и лай собак, слившиеся в один сплошной гул, и непроходящее пронзительное отчаяние от железной уверенности, что я навсегда заперта в этом лесу, как в склепе.
  Оставалось надеяться, что мальчика найдут до вечера - одному в лесу даже днём страшно, что уж про ночь говорить, а он ведь совсем маленький!
  Родителей потерявшегося малыша с волонтёрами не было. Они прочёсывали лес с другой группой добровольцев, отправившихся на поиски раньше. Меня, признаться, это обстоятельство порадовало - фотографировать их в такую минуту я бы просто не смогла, а если, не дай бог, с мальчиком что-то случится - тем более рука не поднимется. Несмотря на аргументы Морозова, это казалось кощунством. Наверное, Горин прав - хорошего журналиста из меня не получится.
  Впрочем, снимки ещё не всё, главное собрать и написать интересный материал. На этом и решила сконцентрироваться, продолжая общаться с Артёмом Филипенко и выяснять детали.
  Узнав, что я внучка Георгия Лебедева, который, как выяснилось, когда-то работал с его отцом, Артём стал более словоохотливым. Правда, ничего нового я не услышала, кроме истории о том, как пару лет назад осенью волки загнали припозднившегося грибника на дерево, и ему пришлось просидеть там до утра. И хотя близко к городу они никогда не подбирались и нападали только в ночное время, напоминание об обитающих здесь хищниках заставило нас активизироваться.
  Волонтёры разделились на группы по несколько человек и разбрелись в разных направлениях. Опасность заблудиться им не грозила - у всех был компасы, навигаторы и фонарики.
  Я оказалась в одной группе с Леднёвой, Филипенко и сотрудником местного лесхоза Николаем Григорьевичем Тумановым. Его присутствие успокаивало - пожилой мужчина уверял, что знает этот лес как свои пять пальцев и что участвовал во всех подобных спасательных операциях за последние пятнадцать лет. Меня он тоже вспомнил и, прежде, чем я успела перевести тему, заявил:
  - Тебя, Лиза, между прочим, дольше всех искали. А нашли совсем недалеко от города, возле старого пересохшего родника.
  - Это там, где сирень растёт? - встрял Артём. - Действительно близко. Туда от моего дома всего полчаса идти.
  Мне помнился только навязчивый, пропитавший всё запах ландышей. Кусты сирени память не зафиксировала, да и откуда ей взяться в густом лесу?
  К счастью, углубляться в воспоминания Туманов не стал, а ещё через час, когда я по телефону уговаривала недовольную Яну поработать сегодня вместо меня, Артёму позвонили с радостной новостью - пропавший мальчик нашёлся!
  - Идёмте, это недалеко! - крикнул он, и первым метнулся в сторону оставшегося позади города.
  Примерно через двадцать минут мы были в нужном месте, среди большого количества оживлённых, шумных, излучающих радостное возбуждение людей. В центре внимания был худенький светловолосый мальчик - испуганный и заплаканный. Только когда с новой толпой участвующих в поисках добровольцев появились его, бегущие со всех ног родители, малыш смог выдавить слабую неуверенную улыбку. А вот молодые мама с папой сияли так, что вокруг, казалось, становилось светлее и теплее. Я успела сделать не меньше полусотни кадров, радуясь, что для этой семьи всё завершилось благополучно и что Морозов получит фотографии с эмоциями, как и хотел.
  Вскоре мальчика с родителями увезли на пробравшемся сквозь лесную чащу внедорожнике, а мы отправились обратно пешком немного уставшие, но очень довольные.
  Когда вдали уже слышался слабый шум городской автотрассы, Артёму снова позвонили и, судя по изменившемуся выражению его лица, на этот раз парень получил сообщение не из приятных. Я шла рядом и слышала как он, подозвав Туманова, тихо сказал, что в ходе поисков одна из групп, похоже, нашла человеческие останки. Мужчины отделились от остальных, а я, не успев, как следует всё обдумать, напросилась в попутчики. Надо же как-то вырабатывать ту саму недостающую журналистскую жилку.
  - Хорошо, пойдём, - поколебавшись, неохотно согласился Артём, но предостерёг: - только учти - это не для прессы. В газету пока информацию давать нельзя. Ещё ничего неизвестно, там всё что угодно может быть.
  - Например?
  - Например, в прошлом году один фермер купил участок земли, распахал его и обнаружил кучу человеческих костей.
  - Так много? Откуда? - искренне ужаснулась я.
  - Военное наследие, - грубовато объяснил Туманов. - Там в сорок втором немцы евреев расстреливали, моя мать сама видела, как их гнали за город.
  - Ребята говорят, скелет с виду старый, - кивнул Артём. - Надо посмотреть, может, действительно ничего криминального.
  К скелетам я относилась спокойно (кровью они, как правило, не истекали), а любовным романам всегда предпочитала детективы, поэтому последовала за ними не без интереса.
  Идти пришлось недолго - останки нашли почти в черте города.
  Из-под сухой, практически лишённой растительности земли выглядывал пожелтевший череп с редкими островками то ли светлых, то ли седых волос и часть того, что когда-то было телом человека. А рядом толпились горожане разных возрастов и негромко переговаривались, строя предположения относительно личности найденного покойника.
  - Как думаете, сколько он здесь лежит? - тихо спросила я у склонившегося над черепом Туманова, рассудив, что, несмотря на гражданскую должность, о жизни, а, возможно, и о смерти он знает побольше новоиспечённого полицейского Филипенко.
  - Да уж не один и не два года, - вздохнул Николай Григорьевич. - В апреле речка, что течёт через лес вышла из берегов, вот, наверное, и стесала верхний слой почвы, добравшись до костей.
  - То есть, его кто-то сюда специально закопал? - задала я глупейший вопрос.
   - Похоже на то, - Артём тоже склонился над останками и нахмурился: - Я, конечно, не судмедэксперт, но, кажется, тут сломана шея. Придётся вызывать коллег. Нет, Лиза, фотографировать пока нельзя.
  Я и не собиралась, просто поправляла натёрший плечо ремень редакционного "Кэнона", но на всякий случай отошла в сторону и осмотрелась.
  Взгляд упал на огромную старую сосну. Прямо под ней росли невзрачные кусты сирени. Вряд ли они когда-нибудь цвели - сосна перекрывала доступ к солнечному свету, и вряд ли это была единственная сирень во всём лесу, но сердце вдруг сжалось в тревожном предчувствии и забилось чаще.
  В траве, у самых корней что-то тускло блеснуло, и я, как зачарованная, подошла ближе. Это был старый, местами проржавевший круглый медальон с выгравированной на нём розой, чудом державшийся на длинной разорванной цепочке.
  Поддавшись порыву, я подняла его и показала Артёму, но тот отмахнулся, занятый переговорами по мобильнику, пришлось сунуть находку в карман. Просто выкинуть почему-то не поднялась рука.
  А когда на обратном пути Туманов задумчиво заметил:
  - Лиза, а ведь это то самое место, где тебя нашли, бывают же совпадения. - Я не удивилась, наверное, потому что в глубине души уже это знала. Только медальон в кармане, казалось, начал жечь тело даже через грубую ткань джинсов.
  - Николай Григорьевич, а откуда там сирень? - вспомнила удививший меня факт. - Разве она растёт в лесу?
  - Обычно нет, - отозвался лесничий. - На той сосне когда-то мужчина повесился, наверное, родственники посадили, как память.
  
  Яна была недовольна моей почти двухчасовой задержкой. Её не заинтересовал даже рассказ о потерявшемся мальчике и найденном в лесу скелете.
  - Кому нужны старые кости? - ворчала она, подкрашивая ресницы перед зеркалом. - Это прошлое, а тут решается моё будущее. Ещё немного и Миша сделает мне предложение, поэтому каждая минута на счету.
  - Ты его так любишь? - меня такая жажда расстаться с личной свободой удивляла.
  - Люблю и хочу замуж. У Светки, моей одноклассницы, уже двойня, а я всё в девках торчу! - без романтических отступлений объяснила Яна.
  - Тебе только двадцать два!
  - Вот именно - уже двадцать два, а мама с папой до сих пор контролируют каждый мой шаг. Следят, чтобы я ночевала дома, как пай-девочка! - возмутилась девушка. - Да я в жизни ничего кроме экономического колледжа и этих чёртовых магазинов не видела! Ну и что с того, что это моё наследство, я личного счастья хочу, а не коммерческого! Короче, сегодня я приду к вам!
  - Хочешь переночевать у дедушки? - не поняла я.
  - Лиза, не тупи. Это отмазка для предков, - отмахнулась Яна, заканчивая подправлять макияж. - Дождусь, когда дедушка уснёт и сбегу к Мише. Ты, кстати, тоже могла бы проводить время более продуктивно, у тебя есть парень в Питере?
  - Э... нет, - разговоры на эту тему я не любила.
  Собственно, говорить было не о чем кроме мимолётного увлечения молоденьким учителем истории, в которого были влюблены практически все однокурсницы. Ну а после того, как полгода назад Олег начал распускать руки, на романтику меня вообще не тянуло, скорее наоборот.
  - Не проблема, я тебя с кем-нибудь познакомлю, - заверила Яна. - У Миши куча друзей. Хочешь, в субботу пойдём на дискотеку?
  - Нет, спасибо. Я не люблю шумные тусовки и громкую музыку.
  - Лиза, ты меня пугаешь - парня нет, танцы не любишь, такое впечатление, что тебе на девятнадцать, а все пятьдесят! - возмутилась Яна.
  То же самое почти слово в слово мне не раз говорила питерская подруга Инна, пытаясь приобщить к любимым забавам ровесников, которые мне по большей части были чужды и непонятны. Да и мама частенько жаловалась, что я не по возрасту старомодна и сдержана. Повезло, что в магазине появились покупатели, и сестра упорхнула, не став развивать неприятную тему.
  Время тянулось невероятно медленно, день был очень душным, и у меня разболелась голова. Вечером, традиционно поговорив по телефону с мамой и Инной, я легла спасть пораньше, не дожидаясь, когда Яна сбежит к своему Мише, но сон не шёл.
  Мешала даже не головная боль, а смутные тоска и томление, поселившиеся в душе после возвращения из леса. Промаявшись так пару часов, я натянула повседневные футболку и джинсы и вышла во двор босиком.
  Дедушка давно спал, Яна уже упорхнула. Ночь была тёплой, пахла свежей травой, цветами, сырым мхом, спелой вишней, звенела трелями соловьёв, кузнечиков и сводила с ума. Сердце, скованное странной тяжестью, лихорадочно билось, и меня не покидало стойкое ощущение дежавю, как будто когда-то всё это - и ласковая тёплая темнота, и насыщенный коктейль летних запахов и звуков, и холодящая ступни ночная роса - со мной уже было.
  Рука сама потянулась к карману. Я сжала холодный круг старого ржавого медальона, и из глаз брызнули слёзы. Захотелось бежать куда-то, раскинув руки, и кричать во весь голос неважно что. Задыхаясь от слёз, я выбежала в конец огорода, туда, где дедушка выращивал люцерну для кроликов, и упала в неё, уже не сдерживая рыдания.
  Меня переполняли пронзительная нежность, такая острая, что перехватывало дыхание, щемящая, выворачивающая душу тоска и какая-то огромная, чуть ли не вселенская любовь. Всего этого было так много, что, казалось, меня сейчас разорвёт на куски! Никогда в жизни, ни к кому я не испытывала таких сильных чувств и никогда в ней не было ничего более реального и настоящего...
  А к вечеру следующего дня стало известно, что найденный в лесу скелет принадлежит Виктории Соболевой, пропавшей двадцать лет назад.
  Глава 5
  Я проснулась на рассвете от почти забытого чувства страха. Да, это был уже не ставший привычным дискомфорт, а тот самый прежний кошмар из детства. Настолько яркий и реальный, что в ванной я долго вглядывалась в зеркало, отыскивая в своём отражении хотя бы малейший намёк на сходство с Викой. Его не было. Совсем.
  Из зеркала на меня смотрела бледная, невыспавшаяся, голубоглазая девушка с растрёпанными прямыми русыми волосами чуть ниже плеч. А Вика из моего сна была смуглой, круглолицей, зеленоглазой блондинкой. Единственное, что нас сейчас объединяло - испуганный взгляд.
  Пришлось несколько раз умыться холодной водой и испытать на себе всю прелесть контрастного душа, чтобы хоть немного прийти в себя.
  На кухне ждал встревоженный дедушка с горячим чаем, абрикосовым вареньем и только что испечённой сдобной пышкой. В детстве я обожала такой продуктовый набор.
  - Лиза, ты кричала ночью, - он ничего не спрашивал, просто констатировал факт.
  - Да, плохой сон приснился, - я поцеловала его в щёку и села за стол, избегая встречаться взглядом.
  - Как раньше. - И снова не вопрос - констатация. Он действительно был хорошим милиционером.
  - Кажется, да. Но не переживай, в прошлый раз мне помог психолог. У вас, наверное, тоже такие специалисты найдутся.
  О том, чтобы вернуться в Питер я даже не думала. Во-первых, кошмары поедут вместе со мной - проверено, во-вторых, денег ни на поездку, ни на услуги питерских специалистов у меня сейчас не было. Не у Олега же их просить!
  - Психологи у нас? - дедушка задумался. - Надо поспрашивать, я как-то раньше не интересовался. В районной больнице точно есть психиатр.
  - К нему мне, надеюсь, пока рано, - я выдавила слабую улыбку. На самом деле надежда была зыбкой. Если так и дальше пойдёт...
  - Возможно, кто-то принимает в частном порядке, сейчас многие медики платные кабинеты открыли, я выясню. - Дедушка сел рядом и потянулся к своей кружке. - У нас, Лиза, по психологам ходить не принято, да и некогда. Если ребёнку снятся кошмары - его ведут к бабке и выливают испуг. Знаю, это не научно и, наверное, дико, но, представляешь, помогает. Сам видел, как дети за какие-то считанные часы преображаются, даже заикаться перестают.
  - К какой бабке?
  - К знахарке, есть у нас такая.
  - Это кто-то вроде экстрасенса? - мои познания о "диком и ненаучном" в смысле о сверхъестественном были крайне скудными, и ограничивались просмотром нескольких серий телешоу "Битва экстрасенсов" и какой-то довольно нудной мелодрамы о медиуме.
  - Нет, что ты! Ничего особенного она не делает - только кости правит, да испуг выливает, а всякие там беседы с духами умерших - это уже точно сказки. Что с тобой?
  Озарённая внезапной догадкой, я поперхнулась чаем и закашлялась. А вдруг то, что со мной происходит - как раз из серии мистики? Как в том фильме про женщину медиума: ей тоже духи являлись именно во сне! Допустим, я действительно могла ещё в детстве увидеть фотографию Вики в газете, но ведь снимок был чёрно-белым, а в своих снах я очень чётко вижу и цвет её глаз, и смуглый оттенок кожи, и голубые звёздочки простеньких серёжек-гвоздиков в ушах, и едва заметную щербинку между передними зубами. Что если Вика, в смысле её душа, на самом деле пытается со мной связаться?!
  Я очнулась от того, что дедушка заботливо постукивал по спине, поспешила заверить, что всё в порядке и покраснела, осознав, насколько бредова посетившая меня идея.
  Медиум, блин, это ж надо до такого додуматься! Скорее всего, столь полноцветный образ девочки - просто результат игры моего воображения, которое само вполне могло "раскрасить" его как заблагорассудится. Откуда мне знать, как на самом деле выглядела Вика? Если только...
  Я с надеждой посмотрела на дедушку, он не спеша доедал пышку и поглядывал на меня не без тревоги.
  - Дедуль, к слову об умерших. Мне снилась Вика Соболева. Та самая девочка, о которой я тебя спрашивала, и скелет которой мы потом нашли в лесу.
  Он нахмурился, но вместе с тем тревога во взгляде сменилась заметным облегчением.
  - Тогда понятно, откуда кошмары! Ты же сама эти кости видела. А может всё пройдёт, когда ты немного успокоишься и забудешь эту историю?
  - Может, - хотелось бы верить. Хотелось бы, да не получалось. - Скажи, а ты хорошо помнишь Вику? Какие у неё были глаза, волосы?
  Дедушка смерил меня удивлённым взглядом.
  - Столько лет прошло. Глаза не помню, а волосы у неё и сестёр были, как у матери - светлые, немного волнистые. Зачем тебе?
  - Просто интересно, - я с трудом сдержала вздох разочарования. - Не могу о ней не думать. Получается, Вику убили, да? Не могла же она сама себя закопать?
  - Не могла, - кивнул погрустневший дедушка. - Что-то мы тогда проглядели. Слишком быстро перестали искать, решив, что девочка просто сбежала из дома. Но тебе на этом лучше не зацикливаться, так кошмары не уйдут.
  - А мне кажется наоборот - пока не узнаю, что с ней случилось, мне от них не отделаться. Но теперь ведь проведут настоящее расследование, и скоро всё выяснится, да?
  Бывший участковый с сомнением покачал головой.
  - Я бы на это не рассчитывал - прошло слишком много времени. Даже точную дату смерти установить не получится, а от улик, если они и были, тем более ничего не осталось. Скорее всего, дело прекратят, и расследования не будет.
  Ни в одном из прочитанных и просмотренных мною детективов такого несправедливого финала не было, это просто не укладывалось в голове!
  - Но Артём, полицейский, который с нами был, сказал, что у скелета сломана шея! Её же точно убили, как можно просто закрыть дело?!
  - Можно, если нет ни улик, ни свидетелей. А ты чего так разволновалась? - тревога снова наполнила взгляд и голос дедушки. - Лиза, ну какое тебе дело до Вики, ты её даже не знала? Постарайся выбросить всё это из головы, а я поспрашиваю знакомых и попробую найти психолога.
  Мне стало стыдно. Хватит загружать его своими проблемами! А тут ещё представила, как он всем знакомым рассказывает, что у внучки, похоже, неполадки с психикой и нужен специалист определённого профиля. Бр, картинка не из приятных! Я поспешила его успокоить:
  - Ты прав. Мне нет дела до Вики, просто я никогда не сталкивалась с убийством в реальной жизни, вот и интересуюсь. А про психолога сама спрошу, всё равно буду в районе больницы. В регистратуре, думаю, подскажут, где его искать.
  
  В редакции "Теменских вестей" было шумно. Шум, вернее крики, доносились из приоткрытой двери Морозова. Я остановилась в коридоре, узнав голос Жанны, потому что направлялась именно к ней. Как редактор социально-правового отдела она поддерживала связь с полицией, получала от них информацию и, возможно, могла знать что-то новое о деле Вики Соболевой. Хоть я и заверила дедушку, что справляюсь с ситуацией, не думать о девочке не могла, ведь она девять лет преследовала меня в снах, а теперь вдруг материализовалась в реальности. Разве от такого легко отмахнуться и забыть?
  Жанна явно была чем-то недовольна и возмущённо причитала:
  - Родион Васильевич, к чему такие крайности?! Зачем мне лезть на эту крышу лично? Там же седьмой этаж!
  - Жанна, не истери! Я и так за тебя всё придумал, тебе осталось только воплотить, - пока ещё терпеливо наставлял сотрудницу Морозов. - Получится шикарный материал: жалоба двухмесячной давности от жителей дома на дырявую, протекающую крышу, вчерашний комментарий городской администрации о том, что крыша полностью отремонтирована и снимок, подтверждающий, что ситуация не изменилась. На полосе будут две фотографии с датой и временем съёмки, а над ними большой заголовок "Найдите десять отличий", как в советских ребусах для пионеров.
  - Ох, и нарвёмся мы на скандал с этими ребусами, Родион Васильевич. Мэр разозлится, - вздохнула Жанна, сдавая позиции.
  - Так пусть работает лучше, - сухо отрезал "главВред". - А то администрация под шумок списывает бабки на ремонт, которого не было, а мне тут люди коллективные жалобы таскают. Мы что, позволим им обманывать граждан и транжирить городской бюджет на личные нужды? И вообще, что за разговорчики в строю, Жанна Валерьевна, командир сказал - рядовой сделал, какие проблемы? Отвечать, если что, всё равно мне - не тебе.
  - Родион Васильевич, я высоты боюсь, а вдруг упаду! Между прочим, производственная травма будет! Пусть Борискин сделает!
  - Где я его возьму? Он сегодня в Пятигорске на семинаре - ума разума набирается. Ему нужно. Может, мне ещё Каркачёва на крышу отправить прикажешь, самой-то не стыдно?
  Михаил Андреевич Каркачёв писал на темы сельского хозяйства и был ровесником Морозова, о его проблемах с давлением знала вся редакция.
  - Ну, Родион Васильевич...
  - Жанна! - судя по резкому тону, терпение начальства был на исходе. - Я же не заставляю тебя туда по канату лезть! По обычной лестнице, через чердачное окно попадёшь прямо на крышу. Она плоская, упасть с неё только пьяный сможет, да и то если очень постарается! У подъезда тебя встретит старшая по дому и проводит наверх, как видишь, я даже об этом договорился. Всё за вас делать приходится! Ну и работнички!
  Я отошла к кабинету Жанны и дождалась её там, а когда взвинченная журналистка появилась в поле зрения, без обиняков предложила:
  - Жанна Валерьевна, я слышала часть вашего разговора с Морозовым, если хотите, могу сама крышу сфотографировать. Я не боюсь высоты.
  Это правда, в ступор меня вводили только вид крови и необходимость действовать решительно в неприятных ситуациях, остальными фобиями не страдала.
  Жанна подозрительно на меня покосилась и возразила:
  - Родион Васильевич не одобрит, что я студентку вместо себя отправила.
  - А ему не обязательно рассказывать, - эту наглость я выпалила почти шёпотом. - Фотографирую я неплохо, в университете в специальную студию ходила.
  - Так, - понимающе протянула Проничкина, затащила меня за собой в кабинет, плотно закрыла дверь и заявила: - В бескорыстие практикантов я не верю - сама такая была. Выкладывай, чего хочешь взамен? Предупреждаю, с характеристикой помочь не могу - это только к шефу.
  Я покраснела и призналась:
  - Не надо характеристику, я просто хотела узнать что-нибудь о той девочке, то есть скелете, что мы нашли в лесу.
  - Чего там узнавать? Всё, что известно я в заметке изложила, вот смотри.
  Удивлённая Жанна протянула мне отпечатанную на редакционном принтере полосу будущей газеты. Сегодня четверг - материалы вычитывают последний раз, завтра макет нового номера отправят в типографию печататься.
  Я пробежала взглядом по строчкам короткой заметки с провокационным заголовком "Убита и забыта". Увы, ничего нового там сказано не было: в лесу обнаружены скелетированные человеческие останки с признаками насильственной смерти. По зубной карте установлена личность погибшей - Виктория Соболева, местная жительница, пропала двадцать лет назад. Ведётся следствие. Всё. Не густо.
  - А что за признаки насильственной смерти? Ещё хоть какие-нибудь подробности известны?
  - Зачем тебе? - удивлённый взгляд стал подозрительным.
  Пришлось выдать туже полуправду, что и дедушке:
  - Просто интересно. Я детективы с детства люблю, настоящий скелет никогда раньше не видела, а тут ещё и убийство. Она мне сегодня даже снилась - эта Вика.
  - А, понятно, первый труп, как первая любовь! - хмыкнула редактор социально-правового отдела и пояснила: - Шутка местных следователей. Пообщаешься с полицией поближе и не такое услышишь, у них очень специфический юмор. Ладно, уговорила, идём фотографировать крышу, а я позвоню своим источникам и попробую что-нибудь выяснить.
  - А вы, правда, высоты боитесь? - зачем-то уточнила я, пока она пыталась дозвониться.
  Серые глаза Жанны насмешливо блеснули.
  - А что не похоже? Боюсь. Сейчас, когда на восьмой неделе беременности голова по утрам сильно кружится. К звёздам в таком состоянии не вариант лезть. Только тс - шефу не говорить, это пока секрет. Он жутко не любит, когда сотрудники в декрет собираются. О, Зоенька, привет! Это Жанна, как дела?
  Поговорив с таинственной Зоенькой десять минут и сделав ещё пару звонков, Проничкиной удалось выяснить следующее: шея скелета сломана в двух местах, на правой височной кости имеется трещина, свидетельствующая о серьёзной черепно-мозговой травме, рядом был обнаружен истлевший рюкзак, а в нём остатки личных вещей и элементы паспорта. Мать Вики опознала всё это, как дорожный набор, с которым дочь вышла из дома, собираясь уехать из города, но, получается, покинуть Теменск девочке не удалось...
  Фотосессия на крыше завершилась благополучно, Жанна получившиеся снимки одобрила и отправилась в редакцию, а я побежала на уже знакомую улицу Лермонтова к Раисе Фёдоровне Соломатиной.
  Нужно было показать ей готовый материал, чтобы избежать фактических ошибок - вдруг я что-то не так поняла и исказила. Получившийся текст мне нравился, и очень не хотелось, чтобы Морозов по традиции оставил от него "рожки да ножки". Именно так он поступил с моим репортажем о поисках пропавшего мальчика - вычеркнул половину текста со словами:
  - Я же просил без розовых соплей! Мы до людей должны информацию доносить, а не бесконтрольный поток эмоций впечатлительных девиц. - И, разумеется, не преминул напомнить. - Мы ведь не "Будуар"!
  Раису Фёдоровну я застала во дворе за прополкой и поливкой клумб. Она, как и многие, лишённые широкого круга общения пенсионеры, обрадовалась не столько мне, сколько возможности поделиться последним местными новостями. А самая последняя, естественно, была о Вике.
  - Представляешь, Лиза, только мы с тобой поговорили об этой девочке и её вдруг нашли! Как это всё ужасно, я-то была уверена, что Вика жива!
  Вслушиваясь в причитания пожилой женщины, я почти забыла о цели своего визита и теперь раздумывала, как бы выяснить интересующие меня детали, не вызывая подозрений излишним интересом к погибшей. К счастью, Раиса Фёдоровна сама полюбопытствовала, по-прежнему ли я собираюсь писать о судьбе Вики?
  Вот под этим благовидным предлогом я и попросила рассказать о Соболевой подробнее, например, описать внешность, чтобы оживить рассказ деталями. Она не удивилась и охотно поделилась воспоминаниями.
  - Вика была копией Людмилы - матери. Такая же светловолосая, зеленоглазая, невысокая, но плотненькая. В пятнадцать лет фигурка у неё была уже вполне женская, не то, что у моей семнадцатилетней внучки сейчас - кожа да кости. Смотреть не на что. А всё потому, что хочет быть похожей на какую-то там актрису и питается одними йогуртами! Я ей говорю...
  Семейные хроники Соломатиных грозились затянуться надолго, пришлось вмешаться и вернуть беседу в нужное русло:
  - Раиса Фёдоровна, извините, у меня мало времени. А что насчёт украшений, у Вики они были?
  Этот вопрос меня особенно интересовал. Только он мог прояснить, что же я вижу во сне - иллюзию или реальное прошлое? Да, цвет глаз подтвердился, но этого мало - я ведь могла просто увидеть маму Вики и каким-то образом перенести её внешность на образ дочери. Слишком сложно? Увы, психолог мне и не о таких вывертах подсознания рассказывал.
  - Да откуда там украшениям взяться? Они же голытьба голытьбой были, - проворчала женщина недовольная тем, что не удалось закончить рассказ о внучке. - Может, какие-то совсем копеечные побрякушки имелись, а так... Хотя, погоди, сережки у неё были, точно! Я почему запомнила - из-за скандала. Дочь соседей - Галя с Викой в одном классе училась, на день рождения ей купили серёжки-гвоздики голубого цвета, похожие на звёздочки - на них тогда в Теменске мода пошла.
  Сердце пропустило удар, я затаила дыхание, стараясь не упустить ни слова.
  - Через пару недель она их потеряла, - продолжала рассказ пенсионерка, - а Вика пришла в школу с точно такими серёжками и её обвинили в воровстве. Потом, правда, Галкины нашлись, и выяснилось, что Вике просто новый мамашин хахаль подарок сделал. Лиза, что с тобой? Ты вся красная. Это от жары, пойдём в тенёк.
  Она потянула меня за собой на скамейку - под увитый виноградом навес. Я не сопротивлялась, щёки горели, мысли путались. Вручила Раисе Фёдоровне листок с материалом, попросила проверить всё ли правильно и отошла, делая вид, что любуюсь маленьким декоративным фонтаном. Но думать могла только о голубых серёжках-звёздочках. Они-то каким образом смогли просочиться в мой сон?! А вдруг то, о чём подумалось утром - вовсе не бред, и я действительно кто-то вроде медиума? Звучит чудно, но всё лучше шизофрении и прочих пугающих диагнозов. Как бы теперь это проверить?
  Раиса Фёдоровна между тем дочитала мой опус о своих трудовых буднях и благородных донорских кроводачах, спасших не одну жизнь (небольшое авторское преувеличение) и осталась довольна.
  - А о Вике лучше её мать расспроси, - посоветовала она на прощанье. - Людмила сейчас, кажется, не пьёт, может, что и расскажет.
  Именно это я и собиралась сделать. Если со мной действительно пытается связаться дух Вики (как бы глупо это не звучало), то в её доме я просто обязана что-то почувствовать. В противном случае мне всё же придётся посетить психолога и хорошо, если дело не дойдёт до психиатра.
  Глава 6
  Принять решение гораздо проще, чем воплотить. В этом я убеждалась неоднократно. И сейчас, стоя у дома Людмилы Соболевой, снова терзалась сомнениями, не решаясь войти во двор. Полиция с ней уже общалась. Каково это узнать о смерти дочери спустя двадцать лет? Не хотелось бы разбередить рану ещё сильнее. С другой стороны, ничего хорошего я о ней, как о матери, не слышала. Возможно, она вообще не переживает.
  Посмотрев на телефон, отметила, что времени до моей смены в магазине осталось немного, и неуверенно толкнула старую деревянную калитку.
  Заросший бурьяном пустой двор и неухоженный старый дом, как и в первый раз никаких ассоциаций не вызвали. На стук в ветхую облезшую дверь никто не отозвался. Я вдохнула поглубже, словно готовилась погрузиться под воду, и вошла внутрь.
  В нос ударил тяжёлый, затхлый запах сырости и чего-то прелого. В темноте коридора жалобно и протяжно мяукнула кошка, где-то в глубине дома работал телевизор. Для верности я постучала ещё раз и, не получив ответа, разулась и пошла на звуки, осторожно переступая через сваленные повсюду вещи и предметы обихода. Да уж, обстановка не из приятных! Как можно жить среди подобного бардака?
  Хозяйка обнаружилась на такой же захламлённой кухне, пропитанной сигаретным дымом, алкогольными парами и резким ароматом несвежих продуктов. Перед ней на столе, застеленном облезшей клеёнчатой скатертью, стояла на четверть пустая бутылка водки и глубокая, наполненная окурками тарелка с отбитым уголком. В открытой банке со шпротами, жужжа пировали мухи. Похоже, сведения Раисы Фёдоровны устарели.
  Женщина сосредоточено копалась в ящике стола в поисках чего-то, видимо, очень ей нужного и материлась сквозь зубы, не находя искомое.
  Я с надеждой вглядывалась в засалившиеся седые волосы, нездоровый землистый цвет лица, дряблую, напоминающую сморщенное печёное яблоко кожу и старый, потёртый, вылинявший халат, но ничего кроме жалости и удивления (как можно добровольно довести себя до подобного состояния?!) не чувствовала. Женщина выглядела лет на двадцать старше своего настоящего возраста.
  Я кашлянула, привлекая к себе внимание, и задохнулась, встретив немного мутный взгляд зелёных глаз. Точно такие же глаза, только ярче и моложе были у отражения из моего сна. Женщина растеряно моргнула, увидев меня, побледнела и вдруг хриплым, дрогнувшим голосом неуверенно позвала:
  - Вика?!
  Я испуганно ахнула и запротестовала:
  - Нет, что вы! Я - Лиза, практикантка из районной газеты. Хотела бы с вами поговорить о... Вике, если можно.
  Она разглядывала меня почти минуту, потом совсем другим, раздражённым тоном заявила:
  - У меня курево кончилось. У тебя есть?
  - Нет. Не курю.
  -Так пойди, купи, да побольше! А потом, может, и поговорим, - несмотря на исходящий от Людмилы стойкий запах перегара, говорила она уверенно и пьяной не казалась.
  Честно говоря, я не знала, как реагировать на подобное предложение, а она, расценив моё молчание как отказ, резко сказала:
  - Не хочешь раскошелиться, отвали! Ты - не полиция, я тебе задаром ничего говорить не обязана. Я хоть институтов не кончала, свои права знаю!
  Пришлось сбегать в ближайший ларёк за сигаретами. Не видела смысла отказываться - другого случая пообщаться могло и не представиться. Вспомнив, что ничего пригодного в пищу на кухне Соболевой не наблюдалось (там даже холодильник отсутствовал), на всякий случай купила хлеб, сок, консервы и немного колбасы.
  Людмила больше обрадовалась двум пачкам "LM", но приняла подношение снисходительно и стала гораздо разговорчивей. Она закурила, щедро выпустив струйку дыма в мою сторону, и принялась жаловаться на грубость и бездушие полицейских.
  - Плевать они хотели на Вику, что тогда, что сейчас! Вот увидишь, прикроют дело и разбираться не будут!
  Сесть на старый, покрытый жирными пятнами табурет, к тому же занятый тощим рыжим котом я не решилась, предпочла отойти поближе к открытой форточке, чтобы хоть как-то сгладить слишком убойный коктейль, пропитавших этот дом ароматов.
  - Почему вы так думаете?
  - Потому что они таких, как мы, за людей не считают. Я же им прямым текстом сказала, кто Вику убил! - выдала вдруг Людмила, плеснув в пустой стограммовый стакан ещё водки. - А они даже не дослушали, отмахнулись только. Так что там всё уже давно решено. Может, хоть ты в своей газетке напишешь?
  - Вы знаете, кто убил Вику? Откуда?! - Если бы на столе не было водки, я бы отнеслась к её словам с большим доверием, а пока перевешивал скепсис.
  - Всегда знала, - она залпом осушила стакан и понизила голос. - Тут других вариантов нет, она сама мне сказала, что пойдёт с ним попрощаться перед отъездом. Вот и допрощалась до смерти. Эта семейка её и порешила! Они Вику терпеть не могли, особенно мамаша!
  - Какая семейка? - я тщетно пыталась уловить смысл в этом бурном словесном потоке. - О ком вы говорите?
  - О Гориных, о ком же ещё! - взгляд зелёных глаз стал злым и колючим. - Да ты их, наверное, не знаешь...
  - Я знаю только хирурга Горина, - вспомнила недавнее не слишком приятное знакомство. - Игоря Борисовича.
  Людмила презрительно усмехнулась:
  - Это сейчас он Игорь Борисович, а в школе был обычным голодранцем. Отец квасил, мать едва концы с концами сводила, ходил вечно в каком-то старье, а нос задирал, будто сын министра! Вика моя, дурёха, лет с десяти за ним собачонкой бегала, в рот заглядывала, наглядеться не могла, хотя смотреть там было не на что! А он от неё всегда отмахивался, как от мухи назойливой, мол, она ему не чета!
  Моё воображение полученную информацию проигнорировало, не сумев увязать сегодняшний образ заведующего хирургическим отделением с картиной, нарисованной словами Соболевой-старшей. В роли заносчивого голодранца я хоть и с натяжкой представить его могла, а вот несовершеннолетним убийцей, при всей моей любви к детективам - нет.
  - И... почему вы думаете, что он имеет отношение к смерти Вики?
  - А кто ж ещё? Она только ему, да его ненормальной мамаше и мешала. Та однажды завалилась к нам в дом и такой скандал устроила! - Людмила смачно сплюнула себе под ноги и снова переключилась на сигареты. Дышать стало ещё труднее. - Орала, аж слюна летела! Требовала, чтобы Вика отстала от её ненаглядного Игорька.
  - Почему?
  - Потому что он у неё, видите ли, этот, как его там, слово такое хитрое... а - перспективный, вот! Отличник. В конкурсах всяких первые места занимает, в люди вот-вот выбьется, а Вика моя, типа бездарность и рвань подзаборная, и все эти перспективы ему испортит, на дно за собой утянет! Так и сказала, дрянь! Вика не послушала, продолжала за ним бегать. Она и уехать-то из-за него решила!
  Поэтому пункту у меня тоже возникли сомнения, поскольку имелись другие сведения.
  - А я слышала, это потому что она с вами поссорилась...
  - Брехня! - плечи женщины опустились, голос дрогнул. - Со мной она постоянно ссорилась. Всё пыталась жизни учить, глупая, но из дому никогда не уходила. А без Горина она, видите ли, жить не могла! Он тем летом школу окончил, в академию медицинскую поступил, как раз уезжать собирался, вот и Вика решила за ним в город махнуть.
  Я окончательно запуталась.
  - Они собирались уехать вместе? А мне показалось...
  - Тебе показалось! - сердито и неожиданно пьяно заявила Людмила. Стакан снова наполнился и опустел. - Вместе, как же! Говорю же, она ему даром не сдалась! Это Вика решила уехать в город, чтобы не упускать своего Горина из виду. Думала, что если всё время рядом будет крутиться, он никуда не денется - дурёха! Ни черта в мужиках не разбиралась! Собрала вещи, ушла к нему попрощаться, а там, наверное, не выдержала, сказала, что поедет с ним и никогда не оставит в покое. Вот они её и убили - избавились от обузы! - женщина икнула и надолго замолчала, глядя куда-то в засиженное мухам окно.
  Сверху с глухим стуком упал небольшой осколок штукатурки. Я вздрогнула от неожиданности, подняла глаза и увидела давно небеленый, испещрённый глубокими трещинам и жёлтыми разводами потолок.
  На подоконнике догнивали яблоки. Некогда жёлтые, они стали коричневыми и покрылись тонким белесым пушком плесени. Сверху всё это великолепие было облеплено мелкой мошкой и источало отвратительный кислый запах - запах социального неблагополучия. Я однажды видела телевизионный репортаж с таким названием о рейде по семьям подобным этой, но только сейчас поняла, что именно имелось в виду.
  Отвернулась, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота и уточнила:
  - Откуда вы знаете, что всё было именно так, вас ведь там не было?
  - Как откуда? - искренне возмутилась женщина и картинно стукнула себя кулаком в грудь. - Я - мать!
  Ещё один очень спорный аргумент и никаких ожидаемых ощущений, эх, зря я сюда пришла. Ну какой из меня медиум - смех, да и только! И всё же пару моментов захотелось прояснить.
  - Скажите, Людмила, у Вики был медальон с розой, металлический такой? - я пожалела что не взяла находку с собой, чтобы предъявить лично, но честно говоря, после того случая прикасаться к нему не хотелось.
  Собеседница окинула меня мутным взглядом, алкоголь начинал действовать, и ей всё сложнее было фокусироваться на конкретном предмете.
  - Ну был, а ты откуда знаешь?
  - Нашла в лесу возле... останков Вики. Если хотите, могу вам отдать.
  Она презрительно скривилась и заявила:
  - Отдай Горину! Вика уверяла, что это он ей его подарил, счастливая была, как будто миллион выиграла! А с чего там радоваться - железка за три копейки. Наверное, бросил ей, как подачку, паразит этакий!
  Глядя, как наполняется очередной стакан, я поняла, что нужно уходить - всё равно ничего вразумительного больше не услышу.
  - А ты чего не пьёшь? - возмутилась вдруг Людмила, обвиняюще ткнув пальцем в мою сторону. - Ну-ка, давай, за Вику!
  Она подвинула мне свой наполненный до краёв стакан, огляделась в поисках второго, не нашла и отхлебнула "беленькую" прямо из бутылки. Этого только не хватало!
  - Извините, не пью, - я начала медленно пятиться к выходу, споткнулась о пустую банку из-под пива и чуть не упала.
  - И я не пью, я - поминаю, а до этого почти два месяца держалась, - проворчала Людмила и сердито резюмировала: - Дура ты, Лиза! Вика вон тоже не курила и не пила, а счастья и здоровья ей это не принесло!
  - А разве вы счастливы и здоровы? Зачем пить особенно, когда столько держались?
  Она снова сплюнула на дырявый, покрытый пылью и окурками линолеум и вдруг вся как-то потухла, сгорбилась по-старчески прошелестев:
  - А зачем держаться? Вика сгнила в земле, её убийца на свободе - живёт себе припеваючи и полицию всё устраивает. Никому нет дела. Если бы убили дочь какого-нибудь богатея, всё было бы по справедливости, а на таких, как мы, всем плевать. Ты ведь тоже ничего про Горина не напишешь, верно? Ну и проваливай, спасибо за сигареты!
  Людмила Соболева снова приложилась к бутылке, а мне вдруг стало горько и тоскливо. В чём-то она была права, ведь даже дедушка не скрывал, что двадцать лет назад следствие велось без особого усердия, а сейчас дело, скорее всего, закроют из-за недостатка улик.
  У меня оставался ещё один самый последний вопрос. Довольно деликатный. Наверное, не стоило задавать его теперь уже точно пьяной женщине, но, похоже, в ближайшее время она из этого состояния не выйдет.
  - Людмила, скажите, Вика могла быть... беременна? - она ведь, по словам Соломатиной, перед отъездом покупала тест.
  - Брехня! - возмущённо, но как-то вяло отмахнулась Людмила. - Поменьше слушай всяких старых сплетниц. Моя Вика - не какая-нибудь шалава! Если у неё что и было, то только с этим уродом Гориным...
  
  Из дома Соболевых я выскочила почти бегом и с наслаждением вдохнула свежий воздух. Оказывается возможность дышать полной грудью, не морщась от неприятных запахов - это почти счастье. Как можно добровольно запереть себя в четырёх стенах, наполненных смрадом, грязью и насекомыми? Если при жизни Вики здесь была такая же обстановка, не удивительно, что она сбежала!
  Немного придя в себя, я отправилась в больницу - узнать, нет ли в городе хорошего психолога. Визит к Людмиле Соболевой в плане тонких материй ничего не прояснил. Видимо, медиума из меня всё же не получится, придётся прибегнуть к стандартной терапии. Что ж, печально, но предсказуемо.
  А вот что делать с обвинениями, выдвинутыми Людмилой в адрес семейства Гориных, я не знала. Одно дело мечтать о собственном журналистском расследовании (кто из студентов журфака об этом не грезил!) и совсем другое - по глупости вляпаться в него на самом деле. Да и насколько можно доверять словам пьющей женщины? Скорее всего, Людмила просто выплеснула свою обиду, вот и всё. Откуда ей знать ходила ли Вика к Гориным, и что там произошло на самом деле? К тому же, если всё то же самое она рассказала полиции двадцать лет назад, эту версию должны были проверить.
  Надо бы дедушку расспросить, только как-нибудь ненавязчиво, между делом, чтобы не заподозрил в нездоровом интересе к расследованию.
  Размышляя таким образом, я добралась до регистратуры поликлиники и стала в конец небольшой очереди. Очередь волновалась. Стоящие за талончиками пациенты возмущённо перешёптывались. Суть недовольства сводилась к следующему: главный врач созвал всех врачей и заведующих на какое-то срочное совещание, а значит, как минимум полчаса приём вестись не будет. И действительно буквально отовсюду на второй этаж стекались люди в белых халатах и медицинских костюмах.
  Талоны раздавали быстро, и вскоре у заветного окошка я осталась одна. На мой робкий вопрос регистратор - пухлая, румяная женщина в возрасте сообщила, что в районной больнице имеется лишь детский психолог, подумав, добавила, что ещё приём ведёт психиатр, а частный психолог есть только в центре социального обслуживания населения, но он специализируется на внутрисемейных проблемах.
  Я поблагодарила, отошла в сторону, не зная, что предпринять дальше и буквально врезалась в какого-то медика.
  - У вас и со зрением проблемы, - раздражённо констатировал Горин, отстраняясь, мазнул по мне недовольным взглядом и, не оборачиваясь, поднялся по лестнице.
  А я застыла соляным столбом, пригвождённая к полу лавиной обрушившихся на меня эмоций. Тех самых, что выворачивали душу в ночь, когда я нашла медальон. Тоска, томление, трепет, щемящая горькая нежность, огонь, заставляющий сердце биться быстрее и сильное желание бежать туда - наверх за... Гориным?!
  Отступила к стене в поисках опоры. Ноги подкашивались, щёки горели, мысли путались, но в одном я была уверена абсолютно точно - все эти чувства не мои! Я просто не могла так относиться к человеку, с которым общалась всего два раза в жизни и обе встречи получились неприятными. Значит, весь этот фейерверк эмоций исходит от... Вики? Но как такое возможно? Боже, что же со мной происходит?!
  - Девушка, вам плохо? - поинтересовался кто-то сердобольный, я даже не рассмотрела кто, отрицательно покачала головой и медленно побрела к выходу, мысленно ответив:
  - Нет, мне не плохо, я просто схожу с ума...
  Глава 7
  Остаток дня, когда не было покупателей, я лазила в подключённом к мобильнику интернете в поисках случаев похожих на мой.
  К вечеру глаза с непривычки слезились (не люблю читать с таких маленьких экранов), а голова пухла от массы по большей части ненужной информации. О медиумах я теперь знала всё, что только можно почерпнуть из всемирной паутины, но ясности в мою ситуацию это не внесло. Да, несколько раз встречались рассказы о медиумах, ощущавших эмоции умершего человека, как собственные, только это были впечатления побывавших на приёме очевидцев, то есть за их достоверность поручиться нельзя. "Битва экстрасенсов" тоже не в счёт - попробуй разбери, где там шоу, а где реальность?
  Так и не придя к определённому выводу, я решила предпринять последнюю попытку выйти на контакт с Викой. Перед сном, убедившись, что дедушка увлечён просмотром какой-то спортивной телепередачи, я закрылась в своей комнате, разожгла свечу, достала из комода спрятанный под кучей белья медальон, не без опаски сжала его в ладони и, боясь передумать, трижды попросила дух Вики прийти и дать понять, что ему от меня нужно.
  Конечно, в интернете предлагались более сложные варианты вызова мёртвых, но мне и на такую малость решиться было не просто. Я со страхом оглядывалась по сторонам и прислушивалась к своим ощущениям, однако ничего особенного не происходило. Никаких резких колебаний свечи, холодных дуновений из ниоткуда и туманных очертаний призраков в поле зрения не наблюдалось. На сердце было неспокойно, но к спиритическому сеансу это отношения не имело.
  Подождав ещё немного, я со странной смесью разочарования и облегчения затушила свечу и легла спать. Медальон на всякий случай положила под подушку, возможно, Вика, как обычно, придёт во сне...
  
  Картинки и эмоции менялись стремительно, словно стёкла в калейдоскопе: радость на грани эйфории, обида, отчаяние, гнев, страх, боль! Я проснулась именно от боли, настолько реальной, что ещё несколько минут держалась за щёку, горящую от полученной во сне пощёчины. Перед глазами мелькали беспорядочные, но очень яркие обрывки сновидения: вот кто-то резко срывает с моей шеи медальон и бросает на землю, вот я, испуганная, убегаю от кого-то в темноте сквозь лесную чащу, вот темноволосая женщина с искажённым ненавистью лицом бьёт по щеке и замахивается снова.
  Во сне всё это происходило со мной, но я была уверена, что вижу и чувствую то, что когда-то пережила Вика. Видимо, она всё же решила передать мне послание. Понять бы теперь, что с ним делать?
Оценка: 8.46*40  Ваша оценка:
Популярное на LitNet.com Н.Любимка "Долг феникса. Академия Хилт"(Любовное фэнтези) В.Чернованова "Попала, или Жена для тирана - 2"(Любовное фэнтези) А.Завадская "Рейд на Селену"(Киберпанк) М.Атаманов "Искажающие реальность-2"(ЛитРПГ) И.Головань "Десять тысяч стилей. Книга третья"(Уся (Wuxia)) Л.Лэй "Над Синим Небом"(Научная фантастика) В.Кретов "Легенда 5, Война богов"(ЛитРПГ) А.Кутищев "Мультикласс "Турнир""(ЛитРПГ) Т.Май "Светлая для тёмного"(Любовное фэнтези) С.Эл "Телохранитель для убийцы"(Боевик)
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
И.Мартин "Твой последний шазам" С.Лыжина "Последние дни Константинополя.Ромеи и турки" С.Бакшеев "Предвидящая"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"