Недавно узнала, что Сергий Радонежский наставлял, что надо перед поездкой к его мощам поклониться могилам его родителей. В ту осень случайно выяснила, что больна смертельной болезнью и хотела собороваться.
Священник моей церкви о.Станислав благословил на соборование в Гефсиманско- Черниговском Скиту недалеко от Лавры.
В этом скиту я была на соборовании в середине 90-ых, когда у меня нашли глазное заболевание. Его так и не вылечили, но выяснилось, что им болеют все и никто не излечивается. Была с пожилым нелюбимым мужчиной, относительно которого думала, выходить замуж или нет. Даже встречала с ним и мамой Новый год.
Приехал с шампанским и дорогим чаем, но взялся переключать телевизионные программы, и мама вежливо попросила его после боя курантов и праздничного тоста удалиться. Мы действительно рано ложились спать и для праздников исключений не делали.
Мужчина этот требует отдельного описания. Предки - соратники Ленина и Дзержинского, КГБ, физики-учёные, алкоголики, неврастеники. Живёт с сумасшедшей сестрой в огромной квартире в центре в доме, который раньше считался престижным. Целая Москва невест не посчитала для себя возможным сочетаться брачными узами.
Невысокий, худой, довольно спортивный. Лицом - вылитый Наполеон. Но для меня мелковат. Мне нравятся крупные мужчины. Сама я высокая, стройная, на вид уверенная в себе, но на самом деле глубоко закомплексованная. Всю жизнь прожила с мамой.
Он добрый - живёт с больной сестрой, а она ему не родная, а сводная. Православный и во многом направляет меня своими советами. Мама только спросила, люблю ли я его. Я подумала и ответила - нет. Очень я благодарна ей за вовремя заданный вопрос. В общем, мы с ним решили остаться друзьями. Перезваниваемся, поздравляем с праздниками. Ходим в Третьяковскую галерею. Раньше ездили гулять в лес время от времени.
Когда мама стала плохо себя чувствовать, помог кое-что отремонтировать. Подарил нагреватель - осень была холодной.
А тогда мы с ним ездили в Лавру на автобусе с Ярославского вокзала. Это была его инициатива. От ст. Загорск добирались до Скита пешком красивыми местами. Любовались издалека Лаврой. На соборовании он всё смотрел на меня. Я молилась, чтобы понять, выходить мне за него или нет. Он оказался рядом. Мне скоро должно было стукнуть полвека. Гадалка сказала, что после 50 лет я замуж не выйду. Мне потом пришлось исповедоваться, что ходила к гадалке - замуж хотелось, конечно.
На обратном пути предложил изгонять бесов. Я тогда работала репетитором. Мне надо было на урок. Побежала по шпалам на поезд под его осуждающим взглядом. Скит мне тогда понравился.
ВТОРАЯ ПОЕЗДКА
В этот раз поехала одна. Встала в 6 утра. Купила билет - в одной из брошюр прочла, что в паломничества нельзя ехать зайцем. Я пенсионерка и не ветеран и обычно езжу зайцем. Ноябрь, но погода мягкая, сырая, но без дождя. Садилась в поезд в темноте. Читала акафист Сергию Радонежскому. У меня проверили билет. Вагон был новый, с мягкими сидениями. Постепенно рассвело.
Ярославская дорога для меня родная. Всю жизнь прожила недалеко от неё. Боялась проспать, когда садилась в поезд, но спать не хотелось. Пошла от посада пешком по шпалам. Любовалась куполами Лавры и плакала. Сама не знала о чём. Наверно, хотелось жить. Или о грехах думалось? Или о том мужчине, который остался мне только другом? Звонили колокола.
На переезде свернула вправо - оказывается, я помнила дорогу! Мимо старых одноэтажных домиков с великолепными наличниками и стандартных построек новых русских добралась до знакомого поворота. Его мне указал дедок, уверявший, что здесь недалеко жил Пришвин, и он может показать мне его дом. Было не до того - боялась опоздать на соборование.
Указатель поворота на киновию. Там не была. Сейчас не до того.
Мама была глубоко верующей женщиной. Но Закон Божий в силу исторических обстоятельств знала плохо. Её нравилось звучание слова Гефсимания, но в полной мере осознать события, которые там происходили, она не могла - возраст.
Дачный посёлок вдоль дороги закончился. Дальше слева - величественный, смолистый хвойный бор. Можно представить, каким он был в позапрошлом веке. Справа показались купола скита.
Из боязни простуды была в джинсах, но юбку взяла и, зайдя в лес, переоделась. На опушке следы костров. Может быть, здесь ночевали паломники. Кое-где следы легковушек. В одном месте вырыли металлические столбы, поддерживающие запрещающую перекладину, проехали, выехали и поставили столбы обратно, в мягкую глину.
Вдоль кирпичной стены, огораживающей скит, подошла к воротам. Вне стен - бедные грязные домишки, сохнет бельё, бледные плохо одетые дети. На углу стены - покосившаяся фигура трубящего ангела и небольшая трещина - призыв к спонсорам.
Ходят монахи, подъезжают машины. Грузовые - со стройматериалами, легковые - с верующими. По красивой лестнице поднялась к воротам с часами. Размах построек напоминал о мощи нации в начале прошлого века. Пришла заранее, купила свечи, подала записки, приложилась к иконам, в том числе к чудотворной Черниговской - Гефсиманской.
Постепенно собирался народ. До соборования пришёл хор и начал петь. Никогда не видела такого. В калошах, в сапогах и опорках от валенок, в телогрейках. Я была в экстатическом состоянии. Меня благословили на соборование, а не на пение в церковном хоре. Меня вдруг потянуло подпевать. Решила, что если хор в калошах, то можно. А хор-то был замечательный!
Священник, руководивший хором, похожий на Илью Муромца, вопросительно-сурово посмотрел на меня поющую, но ничего не сказал. Никогда ни до, ни после не пела в церковном хоре. Это было такой радостью! После хора выразила восхищение одной из участниц. "Да, у нас хороший хор".
Уже набрался народ для соборования. Семейные пары, беременная молодая женщина, похожая на жену священника. Старушка с дочерью. Человек 50.
Стоять на соборовании было просторно. Хватало воздуху каждому. У нас в церкви, куда я стараюсь ходить почаще, на соборовании на Великий Пост тесно, душно, держишь в руках пальто, свечу и нет третьей руки, чтобы перекреститься. Вся мокрая, из форточек сквозняки и боишься упасть в обморок от духоты. Это мешает настроиться на молитвенное состояние.
Здесь стоять было легко, тревожно и радостно. По окончании соборования давали оставшееся масло. Положены для этого банки без надписей. А на моей на крышке случайно оказалось изображение куполов церквей и надпись "Нежин". В ней была кабачковая икра.
И бабушка и дедушка мои в разные периоды Первой мировой войны бывали в Черниговской губернии, а может быть и в Нежине. Не исключено, что они мельком видели там друг друга, но познакомились в Омске.
Она была сестрой милосердия, а он - раненым офицером. Они восторженно отзывались о Черниговщине, Чернигове и особенно Черниговском соборе. Отсюда моё отношение к городку, который мне никогда не пришлось видеть. Кроме того, там жили Гоголь и Шевченко. Тогда, Шевченко ещё не считался политическим деятелем, по крайней мере, в России.
И потом... Прислушайтесь: Нежин, Радонеж... Слышите созвучие?
Я подошла к раздаче масла последняя. Подумалось, что монах, который раздавал масло, имел особое чувство к Нежину. Он посмотрел на крышку и предложил мне всё оставшееся масло - как раз всю банку.
Я вышла из Лавры. Уезжать не хотелось. Когда обернулась на неё с дороги, подумала: удастся ли побывать здесь ещё? Вылечусь ли? И вдруг на меня сошло чувство, которое боялась истолковать неправильно.
Проще всего его было назвать благодатью. Но, может быть, это была неуверенность в помощи от Черниговско- Гефсиманской иконы и я, чтобы не впадать в грех, заранее допускала, что она мне не поможет? Допускала со страхом не только за своё здоровье, но и перед Богом. Ведь на всё воля Божья.
И вдруг - я не слышала голоса, не слышала слов, но снова ощутила, как лёгкое прохладное дуновение, как успокоение, что не так уж важно, поправлюсь или нет. Гораздо важнее, чтобы душа моя была здорова. Хорошо мне стало, спокойно, и в таком настроении простилась со Скитом и Лаврой.
ТРЕТЬЯ ПОЕЗДКА
В начале ноября следующего года потянуло в Лавру и Скит - место моего исцеления. Но впервые поехала и в Хотьково - к мощам родителей св. Сергия Радонежского. Все так делают.
Боялась проспать и не выйти на нужной остановке, но не спала - мешало радостное волнение. Взяла фотоаппарат. Вышла в Хотьково - а платформа ремонтируется. Хорошо, что не пришлось сразу прыгать - какая-то недоделанная платформа была. Я подошла к краю, и оглянулась. У меня был рюкзак. Я сняла его и увидела "лицо кавказской национальности", проходившее мимо. Он оказался интеллигентным человеком, но чересчур худым.
Сняла рюкзак и руками удерживалась за край платформы, предупредив, что вешу 60кг. Он деликатно помог мне спуститься и подняться на целую часть платформы. По ней мне навстречу шла хмурая пожилая женщина. Наверно, она возвращалась с литургии из монастыря - и не выспалась. Правда, я после литургии выхожу радостная. Она посмотрела на нас с кавказцем без всякого удовольствия.
Мне указали дорогу и вскоре появились купола собора. Вошла в ворота и направилась к памятному кресту в честь родителей св. Сергия Радонежского. Туда вела лестница, с горы открывался неплохой вид, если убрать окружающие постройки, можно представить, как это выглядело в 14в.
Обильно цвели голубенькие хризантемки. А было начало ноября.
Внизу ходили строители, не то узбеки, не то таджики. Снизу можно было выйти из монастыря в ворота и обойти вдоль стен снаружи, но красивы были только ворота - их уже отреставрировали, - а остальное было в жутком виде, но шёл ремонт. Монастырь окружали домики в скверном состоянии. Хороши в них были только наличники.
Вернулась в монастырь. Через отремонтированные ворота забежал пёс и робко крался мимо меня. Я сказала ему, что у меня нет еды, и не знаю, можно ли ему сюда. Он посмотрел мне в глаза так, словно от меня зависела вся его оставшаяся несчастная жизнь. Взлаял со слезой. Рабочие подняли головы. Я помахала успокоительно на него руками и пошлёпала губами. Он побежал от меня сквозь монастырь - к воротам с надвратной церковью. Я проводила его глазами с сомнением - можно ли ему сюда? Всё-таки я его впустила.
Зашла в храм. Он пока был единственным действующим в монастыре, хотя работы велись очень большие. В храме поклонилась мощам родителей св. Сергия Радонежского. Они были окружены огромными букетами белых лилий. Подходило много народу, в основном с детьми, причём много детей. Они вставали перед мощами на колени, ставили свечи.
Зашла в свечную лавку. Она была просторной, со столом, на котором лежали рекламки паломничеств и православной ярмарки на ВВЦ. Написала записки, купила свечи и календарики, буклет о монастыре. Там были роскошные подарочные издания, посвящённые монастырю, не только великолепно оформленные и с красивыми фотографиями, но и с интересным текстом, но стоили запредельно.
У монашки, которой подавала записки, спросила, во-первых, где лучше исповедоваться перед поездкой в Дивеево - в своей церкви или в Дивеево. Она ответила, что, конечно, в Дивеево. Потом я спросила, где здесь трапезная. Есть ещё не хотелось, просто надо было знать на будущее. Рядом случилась другая монашка, и меня с ней направили в трапезную и велели накормить.
Ввели в длинное простое, но уже отреставрированное здание. Пахло хорошо - варёной капустой. Выглянула навстречу женщина в белом халате. Ей сказали - накорми. Я воспротивилась - ещё не хочу. Женщина в белом удивилась: "Почему?" Ответила, что ещё рано, только полдень. Просто я заглянула в зал и увидела, что он пустой. Сидеть там есть одной было неудобно. Я берегла аппетит для выпечки в Гефсиманско- Черниговском Скиту.
Вышла из трапезной и спросила у дворника, зачем у них кусты рододендронов упакованы в полиэтилен? На зиму или чтобы не цвели? Около моей церкви они иногда цветут в это время. Он не знал. Он был дворником, а не садовником, но на лице у него было написано, что он выпускник по крайней мере хотя бы одного вуза.
Навстречу нам из ворот, обращённых к станции, приближались родители с детьми. Был обычный рабочий день, а народ шёл и шёл.
Я отправилась на станцию, чтобы доехать до Сергиева Посада и оттуда дойти до Скита. Там ещё маршрутка ходит, и автобус раз в час, но мне нравится идти туда пешком.
В зале ожидания было довольно много народу, от которого я узнала, что поезда пойдут после обеда - через полтора часа. Они ходят утром и вечером. У батареи с блаженной улыбкой на морде спал знакомый пёс. Похоже, он спит здесь всегда. Паломница читала молитвенник. В основном народ дремал. Пёс привык транзитом пересекать территорию монастыря.
Псу снилось, что его сейчас покормят. И это вскоре произошло - пришла женщина с тарелкой мясных обрезков.
Две попутчицы предложили мне ехать на маршрутке. Они приехали из Владивостока и торопились побольше успеть.
Я пошла с ними, но вернулась, чтобы сфотографировать радостную морду спящего пса. А он не спал. Я попросила его притвориться спящим. Он послушно закрыл глаза, но момент был упущен - выражение на морде было не то - он уже пообедал.
Я прошла переезд, миновала магазин и ларьки и оказались у автобусной остановки. Скоро появилась маршрутка. В ней я спросила про детский дом инвалидов - где он? Недалеко от моего дома одна женщина собирала деньги для этих инвалидов. Они были больны церебральным параличом, слепые и глухие. Выяснилось, что в Сергиевом Посаде таких интернатов несколько. Пассажиры маршрутки были в основном молодыми. Почти все они помогают чем могут этим интернатам.
Спросила, помогает ли им Лавра. Выяснилось, что нет. Больше всех говорил и осуждал парень, который заявил, что в Бога не верит и танец в Храме Христа Спасителя не осуждает. Я напомнила, что если ему безразличны религиозные вопросы, то к памятным доскам героев 1812г он должен испытывать уважение. Ваш дед воевал в Отечественной войне? - Да. - А что если кто-нибудь сплясал бы на его могиле?
Тут маршрутка подъехала к нужной мне остановке. Я не стала ждать ответа и с облегчением вышла. Раздражение - не подходящее чувство для паломника.
Полюбовалась памятником Мамонтову и вдоль железной дороги отправилась в Скит.
Плакать в этот раз при взгляде на панораму Лавры почему-то не хотелось. До Скита дошла не торопясь - не планировала собороваться. Приближалась радостно. Вошла по лестнице колокольни.
Во дворе всё цвело: шиповник красный и жёлтый, голубые фиалки, беленькие цветочки. Приложилась к чудотворным иконам.
Разговорилась с охранником. Он тоже исцелился у Черниговско-Гефсиманской иконы Божьей Матери. На лавке у входа спал сидя усталый молодой монах. Он спал как солдат после боя.
Я важно заявила, что хочу пожертвовать для Скита 1000руб. Для меня, пенсионерки, это было целое состояние. Спросила, как это сделать. Охранник спросил проходившего мимо важного человека, похожего на церковного старосту или дарителя немалых сумм. Он показал на обычный ящик с прорезью, в который кидают монетки и мелкие купюры.
Так без всякого оркестра и барабанного боя я рассталась с ассигнацией. Пошла угощаться монастырской выпечкой. Она была разнообразна и великолепна, а главное не вредна. Не то, что обычные современные изделия из теста. С тех пор всегда покупаю там хлеб.
На обратном пути повезло с автобусом. Вечерело, а хотелось к мощам св. Сергия Радонежского. Почти бежала туда в розовых лучах заходящего солнца. Но несколько снимков всё-таки сделала. Вот монах стоит и терпеливо выслушивает паломницу. Вон из кустов выглядывает памятник Ленину, и смотрит на статую св. Сергия Радонежского перед входом в Лавру.
Красиво, благодатно, хотя всё кругом в лесах - готовятся к юбилею. Приложилась к мощам. Пожалела, что не взяла бутылку для освящённой воды, и вместе со случайными попутчицами в полумраке побежала на электричку мимо нищих (конечно, я подала милостыню), местных хулиганов и многочисленных полицейских. Лавра закрывалась.
В поезд сели в полной темноте, переполненные радостью.
ЧЕТВЁРТАЯ ПОЕЗДКА
Настал ноябрь. Я засобиралась в Скит. Суета отодвигала срок. Несколько дней стояли морозы. Было понятно, что цветы меня не дождутся. Собиралась, волновалась, наконец, поставила будильник на пять утра и поехала.
Вышла из дома затемно. Только в поезде поняла, что забыла взять акафист св. Сергию Радонежскому. Со мной в купе сидели две женщины. У одной из них был планшет, но они беседовали.
Я пожаловалась им, что забыла дома акафист. Женщина с планшетом нашла по интернету его текст и протянула мне. Я предупредила, что держу в руках планшет в первый раз в жизни. Действительно, раза четыре я делала не то, и женщине приходилось мне терпеливо помогать. Она со спутницей ехали в Лавру.
Из-за своих ошибок закончила читать перед самой станцией Хотьково. Поблагодарила, вернула планшет, вышла. Уже было светло, к монастырю шли люди. Моей спутницей оказалась женщина с Дальнего Востока. Она сидела в соседнем купе и тоже читала акафист.
В этот раз я знала куда идти и что делать. Вошла в храм, приложилась к мощам родителей св. Сергия Радонежского и не торопясь успела на последнюю перед дневным перерывом электричку.
Прошла на автовокзал и, хотя люблю ходить в Скит пешком, решила сделать разведку на будущее - с возрастом, возможно, я смогу ездить туда только на автобусе. Прямой автобус ходит на Скит редко, но за прудом у Скита есть городок, куда автобус ходит часто, а от городка пройти недалеко.
Вскоре подошёл автобус. Он был полон, но удалось сесть на передние места. Соседки, узнав, что я еду в Скит, стали наперебой рассказывать, как там хорошо. Я не перебивала их и тихо улыбалась. Улыбался весь автобус.
Отвлекал от разговора рыбак с удочками на заднем сидении. Он был похож на Якубовича до такой степени, что пассажиры время от времени отворачивались от нас и оглядывались на него. Он улыбался в усы.
Погода была мягкая, без дождя и ветра, проглядывало солнце. Вышли. Соседки добросовестно, во всех деталях, объяснили, как идти. Дорога шла парковой зоной. Вот показался Скит.
Так и знала. Великолепные пурпурные розы не выдержали десяти градусов мороза и не дождались меня. Но даже замёрзшие они были красивы, как и другие цветы. Хорошо, что их не срезали.
Посетила могилы Розанова и Леонтьева. Вошла в храм. Поставила свечи к чудотворным и другим иконам. Приложилась к Черниговско-Гефсиманской иконе. Купила кое-какие брошюрки. Заранее решила, что закажу экскурсию в пещерный храм. Это стоит 1000руб, и они у меня были.
Мой язык бессилен передать ощущения от этой экскурсии. Её вёл молодой монах. Он советовал быть осторожнее на узких крутых лестницах. Сам храм потрясает великолепием! Мозаика особенно хороша.
В кельях монахи с Божьей помощью оставались живы даже в самый холод - а там не бывает тепло никогда. Они там спали, молились, а некоторые уходили в затвор. При советской власти в кельях держали преступников, и они погибали через несколько месяцев.
Мой гид предупредил, чтобы я остановилась и была осторожнее - передо мной подземное хранилище святой целительной воды. Только тут в полутьме я увидела у своих ног слабо проблескивающую поверхность. Он указал кран, из которого можно было налить воду.
Накануне я торопилась и плохо вымыла бутылку. Через несколько дней с огорчением поняла, что вода протухла! Было жалко до слёз.
Переполненная впечатлениями, поднялась на поверхность. Отправилась за пирожками. Купила хлеб и побежала на автобус до Посада - надо было успеть в Лавру до закрытия.
Уезжать из Скита, как всегда, не хотелось. Приложилась к мощам св. Сергия Радонежского и прослушала от начала до конца акафист. Со священником недалеко от меня долго беседовала яркая, на вид не воцерковлённая девушка. Было ощущение, что из неё получится хорошая христианка. На её вопросы батюшка тихо посмеивался, но отвечал подробно.
Рядом со мной с двумя большими сумками, с которыми обычно передвигаются по улицам бомжи, понуро сидела красивая хорошо одетая молодая женщина. Подумалось, что не зря она пришла сюда - мы, люди верующие, должны ей как-то помочь.
Она обвела окружающих мрачным взглядом и потащила сумки к выходу. Я побежала за ней: "Я могу вам чем-нибудь помочь?"
"Мне уже никто не поможет".
"Я буду молиться о вас. Как вас зовут?"
"Елена".
Я вернулась в храм и дослушала акафист. Всё ли я сделала для Елены? Может, надо было попробовать найти ей через Лавру работу в каком-нибудь из дальних храмов - их много вокруг Посада? Не знаю.
Набрала святой воды из источника рядом с мостом, в небольшом храме и пошла на вокзал. Почти сразу подошёл поезд. Только успела немного покормить галок на платформе. Вечерело.