Аннотация: Как мы очень быстро бежали, бежали и добежали до эльфийских границ и как нас там приняли.
- Эльф? - удивленно спросил судья, пожилой мужчина с всклокоченными волосами. - Бросьте! Сходство, конечно, несомненно, но уши...
- Уши неправильные, - согласилась я. - Так получилось. Врачи в детстве постарались.
- Врачи? Не целители? - уточнил судья. - Я должен вам верить? Откуда я знаю, может быть у Вас в предках эльфы были...
Спасибо, что на "Вы", а не на "Эй, ты", господин судья. В самом деле, а вдруг я дочка гулящей женщины?
- То есть, в розыскных листах, или как у вас там запросы называются на тех, кто в поиск объявлен, нет женщины, похожей на эльфа, но с человеческими ушами? - поинтересовалась я.
- Запросы у нас официально никак не называются, - просветил меня судья. - А неофициально - черные метки. Как вы понимаете, те, кто попал в черный список Трибунала, редко выходят на своих ногах из наших подвалов. У нас, знаете ли, карательная организация.
- Святая инквизиция, - пробормотала я. - Зашибись.
Судья, прищурившись, смотрел на меня. Видимо, я все же вызывала доверие, поэтому он решил объясниться.
- Поймите, барышня, к Трибуналу обращаются либо эльфы, которые сами не могут и не желают связываться с преступниками, либо высшие власти, которые не в силах справится с проблемой сами. Обычные люди с Трибуналом не связываются, предпочитая справляться своими силами. Поэтому и получается, что Трибунал - не высший суд, как бывало раньше, а страшилка.
- Значит, если меня разыскивает трибунал, я априори считаюсь преступницей?
- На 99 процентов, - согласился судья.
- А один процент?
- А один процент - это тот случай, когда вы нужны непосредственно трибуналу. Как агент, например. Или хотят предложить должность. Но в таком случае не посылают псов-оборотней, знаете ли. Обычного гонца или агента.
Ага, значит, я все же в розыске.
- А вервольфы среди ваших агентов есть? - поинтересовалась я.
- А почему вас это интересует? - удивился судья.
- Потому что один из агентов, вервольф по имени Иен из клана Чернохвостых, привел меня в Цитадель. И пропал. А теперь меня преследуют погонщики с оборотнями и крылатые твари с ядовитыми зубами.
- Грызни, - кивнул судья. - В наших землях. Нехорошо. Вервольф, говорите? Вот что. Я бы и рад вам помочь, да не понимаю ситуации. Я могу направить Вас непосредственно в замок Трибунала, хоть это и запрещено. Согласны?
- Нет, конечно! Чтобы меня там без суда и следствия?
- Глупости! Я дам вам рекомендательные письма...
- Плевала я на ваши письма, - возмутилась я. - И ваши гарантии безопасности ничего не стоят, раз вы не въезжаете в ситуацию. У вас там в трибунале всякая фигня творится, а вы тут мне по ушам ездите. Разберитесь сначала у себя в монастыре. Зуб даю, кто-то из пенсионеров у вас интригу плетет с целью взобраться на вершину пищевой пирамиды и захватить мир, а вы прохлопали. Проверьте всех на полиграфе и дело с концом. Точно говорю - что-то неладно в датском королевстве.
Судья слушал мой бред с невозмутимым видом, а потом признался:
- Я не понимаю, на каком жаргоне вы говорите, хотя могу разговаривать и с ворами, и с матросами. Но мне кажется, что вы обвиняете одного из членов трибунала в измене? На каком основании?
- Мамой клянусь! - выкрикнула я. - Оборотни и погонщики, грызни бегают по вашим землям и никто ни сном, ни духом? Да ваш Трибунал должен на ушах стоять!
Когда я нервничаю, я перехожу иногда на уличный жаргон своей родины. На нем разговаривали все, даже президент. Нет, я вообще-то считаю себя интеллигентной женщиной, даже знаю, как слово "интеллигент" правильно пишется. Но, тысяча чертей, до чего тут все тормознутые! Разве можно всем безоглядно верить? Да если б мы всегда верили государству, давно бы ноги протянули. Все врут, все. Даже те, кто искренне уверен в своей правоте. Его просто дезинформировали. И чем выше положение человека, тем больше он врет, да-да. Крестьянину-то о чем врать? Что урожай маловат? Дак тут вроде налогами не душат, все по-честному. Что с чужой женой не спал? Мораль не позволит. А сильные мира сего - врут, да еще как. Работа у них такая.
Так что, господин судья, все врут, а вы просто не догоняете ситуации. Рассказала бы я вам, как правильно утюг использовать, да ваша нежная психика не выдержит.
Так я ему и заявила. И знаете что? Он смеялся! Прямо до слез.
- Зря смеетесь, - обиженно сказала я. - Интриганов везде хватает. Просто здесь, в вашем чудесном мире, где правит добро и любовь, они лучше маскируются. Волки в овечьей шкуре, да-да. Есть такая поговорка - по себе других не судят. Если вы белый и пушистый, не значит, что все такие.
- Я не белый и не пушистый, госпожа Галатея, - хищно улыбнулся судья. - И у меня есть зубы. Однако вашу странную логику я понять не могу. Знаете ли вы такое понятие, как презумпция невиновности? Так вот, все хорошие, пока не докажем обратное.
Я ахнула и прижала ладони к пылающим щекам. Все это время он знал, кто я такая! Вот дерьмо!
Теократическое государство. Чем оно лучше светского? Мерило порядочности - совесть. Это здорово. Не страх. Совесть. Но в этом и его слабость. Ты всегда уверен, что все вокруг хорошие. И когда появляется плохой - он тоже хороший, пока не попадется. Глупо. У эльфов проще. Плохой - глаза красные. Хороший - зеленые.
Но я же знаю, кто плохой, а кто хороший! Я же вижу!
Судья - хороший, правильный, искренний. Аарон святой. Оскар - странный. Ола - плохая, но и хорошая. Мир черного и белого! А Ола, скажем, зеленая. Или красная. Или серо-буро-малиновая. В черно-белом телевизоре она черная. Но на деле она красная. Можно ли объяснить цвета человеку с черно-белым зрением?
Пожалуй, не стоит. А то Ола пойдет на костер. А я знаю, что она справится.
Оскар - тоже цветной. Павел, Вероника, Сергей - цветные в черно-белом мире. Я - цветной эльф. Я могу врать, могу украсть, могу целоваться, когда это запрещено, и мои глаза зеленые. Сегодня украду на рынке что-нибудь, проверю свою теорию.
- Ваша проблема в том, что вы не видите полутонов, - наконец, сказала я. - Черное не черное, а белое - не белое. Подумайте об этом. Если что, я следую к землям эльфов вместе с караваном. Не теряйте меня. Рано или поздно я дойду до вашего глупого трибунала. Всего хорошего.
Судья откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя на меня. Кажется, он хотел что-то сказать, но передумал.
- С Богом, - кивнул он.
И чего ради я туда поперлась, скажите на милость? Кто меня там ждал? Меня даже не допрашивали! Мда, глупо получилось. Интересно, а если бы меня арестовали? Вот был бы номер! Что ж, одно я выяснила - Трибунал про меня знает. Но я им не слишком нужна.
Сокрушаясь и вздыхая, я поплелась в гостиницу.
Место, где остановились купцы, было больше похоже не на обычный трактир, а на купеческое общежитие. Комнатки маленькие, но чистые, удобства на этаже. Зато дешево, меняла рядом, тут же и нотариус подрабатывает, и адвокат, и писец кому надо.
Нам Павел снял номер с двумя комнатами, причем одна комната с узким окном под самым потолком, как кладовка. В это окно разве что кошка протиснется. Всю комнату занимали большая кровать и маленький стол. На кровати прыгала и кувыркалась Найка, а на столе лежали свертки с тканями, разноцветными нитками и другими принадлежностями для шитья. Невозмутимая Ола деловито раскладывала свои сокровища по мешочкам.
Другая комната была большая, светлая, проходная. В углу были свалены наши пожитки, которые завтра надо будет разобрать. Что-то в прачечную, что-то в починку, что-то и вовсе выкинуть. В другом углу - пес. Он поднял на меня мутный взгляд и снова засопел. На полу три тюфяка - стало быть, мне, Павлу и Аарону. Ну нормально - ведьма на кровати, мы на полу. На столе возле окна - хлеб и сыр.
Увидев, что я пришла, Павел сразу же засобирался. Он еще хотел побродить по городу, потолкаться, как он выразился. Мне пришлось присматривать за его женой.
Чем больше я наблюдала за ней, тем больше убеждалась, что Ола не ведьма.
Я зашла к ней в комнату, присела на край кровати. Ола бросила на меня затравленный взгляд. Она очень красивая, эта бывшая эльфийка. Большие глаза, крупный выразительный рот. Если б не смуглая, почти темная, кожа, она была бы похожа на Джулию Робертс.
- А сколько лет Найке? - спросила я, чтобы хоть что-нибудь спросить.
- Шесть, почти семь, - ответила Ола. - Она родилась на исходе осени.
- Сколько? - потрясенно спросила я. - А чего она такая маленькая? Ей на вид около трех!
- Эльфийские дети растут медленнее, - пояснила Ола. - И рождаются значительно меньше людских - в килограмм веса. Полтора - уже крупные.
- Да? - поразилась я. - А почему так?
- Ну мы... в смысле эльфы, ведь и живем дольше. И кости у нас другие. У человеческих женщин таз шире, эластичней, кости более толстые и хрупкие. Эльфу, например, руку сломать почти невозможно, даже если топором рубить.
- То есть, если меня подобрали люди и решили, что мне года два, я могу быть старше?
- Примерно пять лет, наверное, - сказала Ола, с интересом меня разглядывая. - Или четыре. Наверное пять. Ты невысокая. Эльфы обычно покрупнее. Но это нормально. Ты ведь свой род не знаешь?
- Зеленый с голубым, Ника говорит.
- А! Лесное Озеро, Озерный край! - кивнула Ола. - Ну да, там все маленькие. Это на границе да ближе к горам высокие.
Она поднесла руку ко лбу, словно пытаясь нащупать следы родовых знаков, но там не было никаких следов татуировки. Она слова погрустнела, ушла в себя.
Пять лет! Да я могу быть уже совершеннолетней, или почти совершеннолетней! Может, мне вернуться в Цитадель?
- Не стоит, - тихо сказала Ола. - Там нехорошо, в Цитадели.
Я говорила вслух?
- Что значит "не хорошо"? - настороженно спросила я.
- Не уверена, - задумчиво ответила Ола. - Но что-то темное грядет. Тебе туда не надо.
- Очень надо! - воскликнула я. - Там мои друзья, там Оскар!
Она покачала головой, но сказать ничего не успела. В комнату влетел Аарон.
- Галла! - с облегчением вздохнул он. - Ты тут!
- А ты знаешь, что эльфийский ребенок в 5 лет выглядит как человеческий в два? - поинтересовалась я. - Я старше на три года. Мне полвека. Юбилей, можно сказать.
- Не знаю, - удивился эльф. - Я никогда с детьми не общался, у нас не принято малышей показывать до скольки-то лет...
- Вот Найке, например, уже почти семь!
Эльф изумленно посмотрел на меня, потом на Олу. Ола, перехватив его взгляд, сжалась в комочек.
- Аврора! - изумленно выдохнул Аарон. - Получается, ты Аврора! Больше некому! Ну конечно, восемь лет!
Ола глубоко вздохнула, её лицо стало серым.
- Аврора! - возбужденно повторил эльф. - Пропавшая девушка из рода Багряного Листа! Все были уверены, что она умерла! Ужасное преступление, волны от которого прокатились по всему королевству! Вырезана целая семья эльфов, не пожалели детей и домашних животных... Потом дом сожгли. Преступников так и не нашли...
- Мы жили в отдалении, - медленно заговорила Ола. - Моя сестра родила сына. Она не хотела, чтобы её беспокоили. Родители, брат с супругой, сестра с мужем и сыном, я и мой муж... Мы только что поженились, хотели уединения... Дом был большой. Дом на берегу реки... Белые колонны... Огромные окна... Мой муж оказался трусом. Я не проронила по нему ни слезинки. Он молил о пощаде, даже не пытаясь защищаться. Брат и отец сражались как львы. Мама... мама с двумя клинками положила десяток нападающих. Её убили быстро, в спину. Сестру с мужем и сыном зарезали спящими. Он был особенным, мой племянник. Он был из семьи Судей, где иногда рождались Водящие души. Все ждали, что у него будет дар. Он был в седьмом поколении. Отца и брата сожгли заживо. Я слышала их крики. Их связали и подожгли дом. Я была самой младшей в семье, неожиданный и очень любимый ребенок. Меня защищали до последнего. Брат был старше меня на пятьсот лет, сестра на триста. У меня были три пары родителей. И я в одну ночь потеряла их всех. Я не знала тогда, что беременна. Орки... я им понравилась. Они утащили меня с собой. Я их всех убила... потом. И не сожалею об этом. А потом еще убивала. И воровала. И грабила. Я из семьи фехтовальщиков. Я с детства владею холодным оружием. Я убила эльфа, который хотел убить меня и ребенка. Я не сожалею об этом. Я защищалась.
Ола-Аврора обвела нас вызывающим взглядом.
- Я не стану прежней. Никогда. Но я не темная и я не ведьма. Я не получаю удовольствия от зла. Если бы меня судили, выслушали, дали шанс - я бы пришла сама. Но долг каждого гражданина - уничтожить меня.
- Это так, - признал Аарон. - И мой долг тоже. Но теперь ты замужем, и твой муж отвечает за тебя. Старый глупый закон, который никогда не применялся к эльфам.
- Это временно, - кивнула Ола. - Рано или поздно они придут. Мои же родные. Они обязаны уничтожить меня, и ни за что не признают брак с человеком.
- Я могу, - несмело сказала я.
- Что? Что можешь? - холодно взглянула на меня бывшая эльфийка.
- Я могу вернуть тебя к свету. Я - Водящая Души.
Ола ахнула, побледнела.
- Водящая Души? Ты? Но это невозможно! Каждый с таким даром работает на Трибунал! Откуда ты взялась - без родовых знаков и с даром? Из другого мира?
Мы с Аароном переглянулись.
- Никто никогда не пытался вытащить эльфа, - неуверенно сказал Аарон. - или об этом молчали... Пока есть время, можно и попробовать.
- Это сложно? - спросила Ола. - Это больно?
- Это всегда больно, - ответила я. - Чем больнее, тем действеннее. Но ты молодец - сама потихоньку уже начала. Твой якорь - дочь.
Ола беспокойно оглянулась на дочь, которая увлеченно копалась в корзине с лоскутками, совсем не обращая на нас внимания.
- Я должна буду оставить её?
- Хорошо бы, - ответила я. - Но, боюсь, для неё это будет тяжело.
- Мы живем очень долго, - немного помолчав, сказала бывшая эльфийка. - У нас будет еще много времени. Вопрос в том, будет ли оно, если я попаду к своим в лапы.
- Кто у тебя остался? - спросил Аарон сочувственно.
- Бабушка, дедушка... Тетки и дядья... И прапрабабушка.
- И сколько ей лет, интересно?
- Чуть больше тысячи, - усмехнулась Ола. - Она глава клана.
- Она в твердом уме? - поинтересовался Аарон.
- Более чем. Я её всегда страшно боялась.
Ола неожиданно улыбнулась и стала такая красивая!
- Аарон, - задумчиво сказала я. - Сделаем ставку на прапрабабку? Патриархи - они такие... принципиальные... Если мы её убедим, мало кто пикнуть посмеет. Только вот рога и хвост её вряд ли обрадуют. Ты как целитель сможешь их того?
- Я как целитель вообще не имею права того, - резко возразил Аарон.
- А мы никому не скажем, - уговаривала его я. - Никто не узнает.
- Бог узнает! - фыркнул эльф.
- Вот! - обрадовалась я. - Ты абсолютно прав! Сходи в храм, поставь свечку там или еще чего, узнай Его мнение. А может, Он даст добро? Что ты теряешь?
Аарон хмыкнул, задумался.
- Я схожу, - протянул он. - Если Аврора пойдет со мной.
- Думаешь, меня молнией поразит, и я копыта откину? - нервно спросила Ола. - Нет девушки - нет проблем?
- Ты боишься?
- Естественно! - возмутилась Ола. - А ты бы не боялся?
- Зато это быстрее и безопасней, чем костер, - ухмыльнулся эльф.
Ола снова улыбнулась.
- Значит, так! - потер руки эльф. - Если тебя не стукнет молнией, я попробую убрать хвост. И тогда мы едем к твоей пра-пра и просим у неё защиты.
- Я согласна, - кивнула Ола. - Но идем сейчас, пока я не передумала.
Я осталась с девочкой, а Олу завернули в покрывало, чтобы спрятать рога и хвост. Эльфы ушли.
Потом вернулся Павел с охапкой покупок и поинтересовался, где его жена. Мы с Найкой были слишком заняты, мастеря тряпичную куклу, и я не стала ничего объяснять, сказав просто, что они ушли в храм.
И тут Павла понесло...
Он орал, ругался на трех языках, матерился, расшвыривал вещи... Мы с девочкой нырнули под кровать.
К счастью, именно в этот момент вернулись эльфы. Ола отреагировала мгновенно, схватив кувшин с водой и опрокинув его на кричащего мужчину.
- Браво! - воскликнула я, вылезая из-под кровати - Павел замолчал мгновенно. - А теперь все бежим!
Я сунула Найку в руки эльфу и вытолкнула его из комнаты. Вовремя! Раздался отборный мат на русском, а затем на французском, треск ломаемой мебели, звон разбитой посуды, а потом тишина. Девочка пронзительно заверещала, вырываясь из рук.
- Он её убил, - прошептала я.
- Думаешь?
Мы осторожно приоткрыли дверь и заглянули в щелочку. Опа-на! Комнатка была в совершенных руинах, карниз для штор оборван, кровать разломана, кувшин для умывания явно разбит об стену, а эти двое стоят и спокойно целуются! Нет, не совсем спокойно - хвост у Олы нервно дергается, как у недовольной кошки.
- Мама! - возмущенно закричала Найка. - Ты не должна целовать дядю! Ты должна целовать меня!
Я тоже была возмущена. Какого черта! Они знакомы неделю! Это непозволительно быстро! Хотя... Сколько я была знакома с ним?
- Прости, зайка, - подхватила на руки дочь Ола. - Дядя сильно сердился. Когда ты сердишься, я тоже тебя целую.
- Дядя уже уходит, - весело сказал Павел. - Дяде надо оплатить ущерб и попросить другой номер...
- Да уж, - пробормотала я. - Дяде придется раскошелиться на кругленькую сумму...
Павел довольно быстро нашел другой номер.
Аарон сказал, что Аврору не поразила молния в храме, никто не признал в ней демона, и он намерен попытаться её "излечить" от хвоста. Павел долго возмущался. Он, оказывается, мечтал переспать с девушкой с рогами и копытами, а хвост его невероятно возбуждал.
Мы хором обозвали его извращенцем и выставили вон.
Кстати, у Олы вовсе не было копыт, а были аккуратные и чистенькие ножки. Жаль. Даже нисколько не мохнатые - эльф все-таки, хоть и павший.
Несколькими пассами Аарон погрузил Олу в сон и принялся молиться. Я молча смотрела в окно.
Удивительное дело! Ей удалось быстро и безболезненно успокоить Пашу! Даже Марина... даже Марина этого не могла! Марина, Марина. Мне она нравилась, очень. В этом мире она пришлась бы ко двору. Марина была королевой, истинной аристократкой. Из серой толпы советских женщин в цветастых ситцевых платьях, щеголявших в сандалиях на носок и химической завивкой, Марина была белым лебедем среди голубей. Её костюмы и туфли вызывали бешеную зависть у меня и у Ники. Но что толку - мы все равно не могли их носить, две маленькие детдомовские дурочки, распотрошившие чемодан заморской гостьи. У нас не было плавной походки, идеальной осанки, этого врожденного достоинства, гордости российской дворянки, потомка князей Шереметьевых. Впрочем, даже если Марина и врала о своих корнях, она всегда была для меня недостижимым идеалом женщины. Ах! Я красила ногти её нежно-розовым лаком, втирала в руки крема, но все равно обгрызенные, обломанные, широкие ногти, исцарапанные руки, все в мозолях и туши никогда не смогли бы сравниться с нежными белыми ручками этой леди с острыми коготками.
Как долго я пыталась стать леди! Я следила за манерами, заставляла себя читать прессу и классиков, хоть Ги де Мопассан и Ремарк навевали на меня неудержимую зевоту. Я учила латынь, пыталась читать Джека Лондона в оригинале (кроме него в библиотеке на английском была только Агата Кристи, но её я и так знала назубок), посещала выставки и показы мод. Впрочем, и выставки, и показы доставляли мне удовольствие, чего не скажешь о латыни и английском.
Когда я поняла, что не имеет смысла быть похожим на кого-то? Лет в 35, кажется. Я - это я. Я никому не должна подражать, это бессмысленно. Я не смогу стать ни Мариной, ни Никой, ни Аллой Пугачевой, ни Лаймой Вайкуле (о, этот обворожительный прибалтийский акцент!), ни даже Алисой Фрейндлих. Я могу стать только Галиной Семеновой, не больше и не меньше. И если мне не идет рыжий цвет и химическая завивка - ну их к черту. Переживу.
- Галла! - окликнул меня эльф. - Погляди!
Ого! Силен, дружок. На месте рожек - страшные рваные раны.
- Ты что, их ножом выковыривал? - испуганно спросила я. - А что хвост?
- Там получше, - вздохнул эльф. - Синяк здоровенный, но это пройдет. А тут не могу залечить.
- Почему?
- Не знаю, - ответил эльф. - Может, само заживет?
- Ты еще подорожник приложи, - кивнула я. - Авось поможет.
- И приложу! - обиделся эльф. - И поможет! Будь уверена! Но будет дольше.
- Ага, а тебе тем временем Пашка приложит, - обрадовалась я. - Кулак в нос приложит!
- Да пошли вы... Питекантропы!
Он наложил пропитанную каким-то отваром повязку на голову Оле и привел её в себя. Женщина села, морщась от боли.
- Эх, сожгут тебя, ушастый, за колдовство на костре, - удовлетворенно сказала она, ощупав то место, откуда рос хвост.
Аарон побледнел.
- Буду тебя шантажировать, - злорадно сообщила бывшая эльфийка. - Сдам тебя трибуналу за пособничество темным силам. И для начала я хочу штаны и коня.
- Зачем? - выдавил из себя пораженный Аарон.
- Надену штаны, сяду на лошадь и быстренько в эльфийский лес, - пояснила Ола. - Что-то мне подсказывает, что нас будут преследовать теперь куда более серьезные силы.
- Почему?
- Потому что кое-кто (она посмотрела в мою сторону) остался без защиты.
- Это еще почему? - испуганно спросила я. - Что ты знаешь, Ола?
- Нуу... Ты же к судье заходила...
Ой, ушастая! Что-то ты не договариваешь! Аарон посмотрел на неё и отвел глаза.
- Да что случилось? - вскрикнула я. - Что-то с Оскаром? Что-то в Цитадели, да?
- С чего ты взяла? - удивился эльф. - Глупость какая! А вот как у тебя мозгов хватило заявиться к судье - это другой вопрос! Гал, у тебя в принципе голова есть?
- Есть, - продемонстрировала я свою голову эльфу. - Говорят, даже неплохая.
- На вид ничего, - великодушно заявил эльф. - А вот внутри не очень. Как тыква. Пустая.
- Сам ты тыква, - буркнула я. - Я, может, с себя подозрения снимала. Я, может, хотела им сказать, что я про них все знаю.
- Ну и как? - ухмыльнулся эльф. - Сказала?
- А то! Жаль, судья не признался...
- А ты ждала, что тебя под белы рученьки возьмут и в совет Трибунала доставят?
- Что-то вроде того, - кивнула я. - Или, как минимум, оборотней отзовут.
- Ага, щас, - фыркнула Ола. - Кто бы ни послал оборотней, если он связан с Трибуналом, он усилит погоню. Это я тебе как представитель клана Багряного листа говорю.
- Пророки! - удивленно воскликнул Аарон, хлопнув в ладоши. - У Багряного листа дар пророчества!
- Помимо Водящих Души, - кивнула Ола, лучезарно улыбнувшись. - А у клана Трилистника и Цветущей Вишни - целители.
- А у Синиц и Горных Барсов - языки, - усмехнулся эльф.
- Слишком длинные? - не удержалась я.
- Нет, иностранные, - улыбнулся эльф. - Они такие - живут, живут, а потом раз - и заговорят на иных языках - кто на древних, кто на современных, а кто и на несуществующих.
- Ээээ... - озадачено протянула я. - Это шутка?
- Нет, - сжалилась Ола. - Это дары. Бывает дар пророчества, бывает дар языков, бывает целительства, бывает учительства... Есть судьи, видящие ложь и истину. Ну есть попроще - огородники, животноводы, травники. А есть служители любви - особые люди, в смысле эльфы, избранные. Они идут в тюрьмы, в больницы, в монастыри - человеческие, конечно, и служат там.
- А простые эльфы, без даров, есть? - растерянно спросила я.
- Сколько угодно, - улыбнулся Аарон. - Правда, они скорее ленивые, чем без даров. Потому что у каждого есть талант. Не все только хотят его развивать.
- Кто имеет, тому дано будет. А кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь, - пробормотала я.
- Почему ты так сказала? - резко спросил эльф.
- Это не я сказала. Это сказал Иисус.
- Кто такой Иисус? А! Божья Искра вашего мира! Павел говорил...
- Божий сын нашего мира.
- Может быть, - не стал отрицать эльф. - Божий сын, Воплощенное слово, Искра, от Божественного огня отделившаяся, и в него же вернувшаяся... Много бы я отдал за вашу священную книгу. А кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь... Красиво.
- И верно, - кивнула Ола. - Так и есть - у кого-то множество даров, и еще что-то прибавляется, а у кого-то пустота... Вон Аарон и целитель, и священник, и травник, и служитель любви.
- А у тебя только пророчество? - поинтересовался зардевшийся эльф.
- Шутишь? - грустно усмехнулась Ола. - Ничего у меня не было, ничегошеньки. Ой, нет - музыкальный разве что. Но это так, баловство.
- А ну, спой! - потребовал эльф.
Ола легко пожала плечами, наклонила голову задумчиво, а потом и в самом деле запела.
Да, именно Песнь Жизни. На староэльфийском.
Как она пела! Ангелы в небесах, наверное, плакали от зависти! Глубокий грудной голос наполнил комнату, выплеснулся из окна. Начала она тихо, но почти сразу вошла в силу. Да, мы не удержались. Мы запели вместе с ней. Мой слабенький голосок даже как-то обрел силу рядом с её контральто. Только я подвывала там, где она с легкостью брала высокие ноты.
Песня закончилась. Мы с Аароном и Павлом (он сразу же зашел, услышав песню) стояли потрясенные.
Баловство! Баловство? Да мне б твой голос, голубушка, я б уже давно народной артисткой была!
Павел молча подошел к жене (на руках спящая Найка, за окном, кстати, ночь), взял её за шею (она чуть выше его даже босая), наклонил её голову и крепко поцеловал. Ола не сопротивлялась.
- А если я выть начну? - раздалось ворчание из-под стола. - Идите уже спать, надоели!
Мы засмеялись с облегчением. Геракл своим рыком снял неестественное напряжение, и мы спокойно разошлись спать.
Утро началось значительно раньше, чем мне бы хотелось.
В дверь стучали так, что она ходила ходуном.
Раздраженный Аарон в одних кальсонах пошел открывать. Сюрприз! За дверью был вчерашний судья.
- Быстро одевайтесь! - отрывисто скомандовал он. - И бегом из города. Вас ищут.
- Кто? - спросил Аарон напряженно.
- Будь я проклят, если знаю, - ответил судья раздраженно. - Но непременно узнаю, будь уверен. Лошади на улице, самые лучшие, которые есть в городе. Ну, шевелитесь! Пришла депеша, вас взять живыми или мертвыми! А это еще что за чудо?
Мы обернулись. В дверях стояла Ола, невыносимо прекрасная. Темные вьющиеся волосы спадают до пояса, лоб высокий, чистый (ни следа от вчерашних ран), глаза огромные, сверкающие, золотистые как у волчицы, едва ли не светятся. Ни разу не красные. И на негру уже не похожа, так - сильно загорелая. А ушки-то, ушки-то эльфийские, остренькие!
- А это ведьма, - просветил удивленно хлопающего глазами судью эльф. - Приговоренная. Бывшая эльфийка.
- Но глаза!
- Мы пытаемся её вытащить, - пояснила я. - Как видите, пока вполне успешно.
- А! Так это вы тут вчера пели? - сообразил судья. - Песня жизни? Оригинально! Вы, господа, маньяки! Психи! По вам больница плачет! Вытаскивать с той стороны тьмы песней жизни - это ж надо додуматься! Не удивительно, что вас, таких умных, с собаками ищут.
- Все же ищут? - вздохнула я. - А вчера вы говорили...
- Полно! - махнул рукой судья. - Вчера было вчера. А ночью уже гонец прибыл. Ворота скоро закроют, ваш шанс сбежать есть только благодаря бюрократии. Я гонца к главе направил, а глава думает долго, советуется... Хотите успеть - проваливайте быстро.
Аарон посмотрел на меня, я на Аарона. Хотим ли мы сбежать? Мы даже и не знаем...
- Быстро сваливаем, - скомандовал Павел из-за дверей. - Вы, я думаю, с КГБ никогда не сталкивались, и в Союзе не жили. А уж про российскую милицию вообще молчу. Там сначала по мордасам надают и пару ребер сломают, потом только спросят, где ты был в прошлом году в ночь на полнолуние. Мы к эльфам зачем едем - за крышей. Вот и поехали.
Возможно, Павел и прав. Он, в конце концов, со спецслужбами работал, недаром из СССР вырваться смог.
- Что скажешь, провидица? - спросил у Олы Аарон.
- Надо уходить, - спокойно сказала женщина. - Павел прав. Меня уж точно слушать не будут, а Галла ничья. Её заберут, и никто не заметит. Павел тем более никто. Аарон - чокнутый эльф. Он тоже... почти никто. Разве что его отпустят...
- Но Оскар, Цитадель... - неуверенно сказала я.
Ола взглянула на меня с жалостью.
- Милочка, где та Цитадель? Это на границе Цитадель, а здесь почти столица!
- Уходим, я сказал, - твердо повторил Павел. - Кто хочет, конечно, пусть остается. Галь?
- Уходим, - покорно вздохнула я.
Аарон, оказывается, уже собрал сумки, а Ола наспех кормила дочь. Я тоже схватила ломоть хлеба с сыром и запихнула в рот. А что? Неизвестно, когда мы в следующий раз поедим.
- Ты знаешь, как ехать? - спросил Павел эльфа.
- Если по главной дороге, то до ближайшей эльфийской заставы около двух недель пути. Но это с повозками. Если быстро и менять лошадей - дней пять, наверное.
- А напрямик?
Аарон пожал плечами.
- Ну... по дороге удобнее. Есть где переночевать. Напрямик по болотам и лесам столько же и выйдет.
- И это если не заблудимся, - кивнул Павел.
- Шутишь? Чтобы эльф в лесу заблудился? - усмехнулся Аарон. - Не бывало такого вовек. А тут у тебя три эльфа.
- Значит, напрямик, - сказал Павел. - Если нас будут преследовать, то уж точно не эльфы.
Мы вышли на задний двор - было тихо, все спали. Солнце только встало. На дворе били копытами "лучшие кони в городе". Черные, тонконогие.
- Только трех достал, - печально сказал судья. - Дорогие очень. Двадцать золотых за каждую. Форменное свинство. Обычную за один продают. Но вам надо отрываться.
- Двадцать золотых, - вздохнул Павел. - А я-то их за двенадцать отдал. Во дурак. Галка, ты с эльфом поедешь, вы легкие. Ола, верхом ездишь?
- Запросто, - ответила Ола. - Мне шарф нужен. Или полотно.
- Зачем?
- Найку к себе привяжу. А что, так орки делают.
- Где я тебе полотно возьму? - возмутился эльф. - Вон, пока в рубашку посади и рукавами привяжи.
Ола фыркнула, но все же так и сделала.
Мы оседлали лошадей и рванули прочь из города. Вроде бы, куда глаза глядят, но трое из нас чувствовали, что едут правильно. Хотя и чересчур быстро. Огонь, а не кони!
Где-то к полудню доскакали до речушки и свалились с лошадей. В смысле свалились мы с Павлом. Плашмя. И подвывая. Ола и Аарон были бодры и веселы, словно совершили легкую прогулку. Найка с визгом полезла в воду.
Аарон, поглядев на два безжизненных тела, развел огонек, набрал воды и заварил какие-то травки. Он-то с собой целую сумку трав потащил! Ола предложила нам хлеба. Какой хлеб? Дайте мне пистолет, я застрелюсь!
- Гал, вставай, - легонько толкнул меня ногой эльф.
- Ни за что, - зажмурилась я. - Бросьте меня здесь, я сама помру.
- Галка, не дури, - буркнул Павел. - Поднимайся, успеешь еще помереть.
- Не могу.
И зачем я физкультуру в школе прогуливала? А что? У меня фигура нормальная была, эльф я или не эльф? Это у некоторых целлюлит, и "ушки", и складки на животе, а у меня косточки на бедрах. Мне ни диеты, ни упражнения не нужны были. А вот она, польза-то где от занятий спортом, оказывается. Гррр!
Кое-как меня подняли и взгромоздили на лошадь. Эльф заставил меня выпить горький и дурно пахнущий отвар. Наверное, яд. Однако через некоторое время боль в мышцах утихла и в голове приятно зазвенела пустота.
- Это наркотик, - хихикнул Пашка. - Меня прет.
- Правильно говорить - штырит, - хмыкнула я. - Или нет? Эх, Антохи нет! Он бы тебе много о наркоте рассказал.
Эльфы почему-то не веселились, хотя отвара напились тоже. А нас с Павлом плющило не по-детски, как выразился мой братец. Мы ржали аки кони. До вечера. В глазах плыло, голова кружилась. Но главное - никакой усталости и голода! К вечеру, когда остановились, Аарон напоил отваром и коней. Накормили девочку, побегали по травке и снова в путь.
Аарон все время оглядывался. Пару раз ему мерещилась погоня. Но ведь Погонщики, да и оборотни днем не показываются?
- Ага, щас! - фыркнул эльф. - Не показываются! Это они людям не показываются, чтобы тревогу не подняли. А тут места глухие, лес да болото. А в лесу грызлям, например, вполне комфортно. И грызли еще самое милое, что может показаться. А если медведари?
- Медведи? - уточнил Павел.
- Оборотни-медведи. Огромные, голодные, с когтями и зубами.
- Брешешь, - неуверенно проговорил Павел.
- Уверен?
На исходе второй ночи нас все же догнали. Снова оборотни. Их было целое море. И на этот раз у нас с Павлом не было телеги, чтобы под неё забраться.
- На дерево! - крикнул эльф, спрыгивая с коня и вытаскивая мечи. - Павел, отдай свою железку Оле и возьми у неё девочку!
Я взлетела на дерево так быстро, словно всегда этим занималась, да и Павел ненамного от меня отстал. Кони скакнули в сторону. Впрочем, на них оборотни внимания не обратили. Это ж изначально были темные кони.