Аннотация: Небольшой набросок об отношениях вне съемочной площадки.
Переделка сценария.
- Нет, это я не понимаю! Это простая проходная роль, это элементарный эпизод - что здесь может быть непонятного? - Лана молча смотрела на режиссера. - Какие противоречия у тебя здесь? Он - герцог, весь такой из себя воин и герой, правая рука и лучший друг короля, привыкший добиваться всего в жизни, причем добиваться сам. Ты - вообще непонятно кто, и при дворе оказалась только потому, что твой папаша граф потерял все состояние, а король положил на тебя глаз. Ты, может, и вся из себя тоже замечательная, даже так оно и есть, но об этом-то никто пока не знает! Пока все знают только одно - вольно или невольно, ты раздразнила герцога на балу и он пытается тебя поцеловать. В этот момент входит король - ты просто должна в испуге отбежать от герцога, не знаю там, броситься перед королем на колени... В чем проблема? Сколько можно этот чертов поцелуй снимать - я должен извести на него всю пленку? Ну, соберитесь уже! Все, идите, - режиссер устало махнул рукой.
Крейг взял Лану за руку, чуть пожав, вывел из комнаты в "бальную" дверь.
- Не обижайтесь, - сказал он. - Работа у него такая. Извините.
Лана слабо улыбнулась:
- Это вы простите меня, Крейг. Но он все правильно говорил на самом деле - вы - известный, талантливый, востребованный актер, а я совсем не актриса! Я вообще к кино никогда никакого отношения не имела. И играть не умею. Боже, ну почему в мой первый в жизни съемочный день нужно снимать именно эту сцену! Дурацкое у нас с вами получилось знакомство.
- А что в ней особенного?
- Да... Есть в ней какая-то неправильность. Знаете, Крейг... Мне кажется, вам не нужно "испуганно от меня отпрыгивать". Герцог человек достойный и на открывающуюся дверь он скорее лишь обернулся бы, как на досадную помеху. А увидев там короля - почтительно поклонился, но без лишнего подобострастия... В конце концов, он в своем праве... Хоть графиня и предназначена королю... Что такое в те времена какой-то дохленький поцелуй? И, кстати, он тогда еще вообще не знал, кто она такая.
Крейг с интересом и удивлением посмотрел на нее, но, тем не менее, согласно кивнул.
- Приготовились! Мотор! - послышалось из-за двери.
- Бежим, - Крейг схватил девушку за руку, и они влетели в комнату.
- Нет, нет, простите великодушно, я ни в коей мере не осмелилась бы оскорбить вас! - испуганно лепетала она.
Герцог с усмешкой прижал ее к стене:
- Неужели? Мадмуазель настолько не искушена в придворных играх? Не пора ли в таком случае начать обучение?
- Нет... Нет! - в отчаянии воскликнула графиня и тут же почувствовала на своих губах грубый, обжигающий поцелуй.
Герцог даже не обернулся на стук распахиваемой двери и лишь при звуках вытаскиваемого из ножен шпаги медленно, словно нехотя, оторвался от своей добычи. Увидев короля, он неторопливо склонился в почтительном поклоне.
Взгляды всех присутствующих на площадке обратились к Лане. Но вместо того, чтобы отбежать от герцога и что там еще, падать ниц перед королем, ее героиня медленно, словно в оцепенении, с неподвижным потерянным взглядом, сползла по стене. Глаза ее наполнились слезами, они медленно стекали по щекам, но девушка не вытирала их. Она устало, потерянно смотрела прямо перед собой ... Медленно подняла взгляд ... Встретилась со взглядом короля ... Рон, игравший Его Величество, в удивлении сделал шаг к ней, Лана уронила голову на руки и плечи ее легко вздрагивали от неслышных рыданий... Пауза.
Первым опомнился режиссер.
- Снято! Стоп камера, снято, снято!!! - Лана подняла лицо, по щекам продолжали струиться слезы. Она улыбалась, но глаза оставались грустными. Все присутствующие захлопали, внимательно наблюдавший за ней все это время Крейг, присел рядом и твердо, уверенно, приобнял ее за плечи. Почувствовав его поддержку, Лана словно очнулась - она медленно начала вытирать слезы, даже было рассмеялась, но от этого, почему-то, слезы полились еще сильнее. Тогда, словно смирившись, она уткнулась в плечо Крейгу и заплакала. Кто-то принес ей воды, кто-то подавал салфетки ... Неожиданно она подняла глаза и сказала:
- Эту роль надо играть не так. Вообще, все это надо играть не так... Все это не правильно. Глупо, бессмысленно и поверхностно. Все это надо играть иначе! - она смутилась от неожиданного всеобщего внимания и закончила уже тише - ну, если это вообще надо как-то играть... Я понимаю - это лишь несколько эпизодов... Роль пятнадцатого плана, из серии кушать подано... Извините, - прошептала она совсем еле слышно.
Но было поздно. Несколько человек, во главе с режиссером и сценаристом, заинтересованно подошли ближе.
- Ну-ка, давай, выкладывай. Что у тебя еще в рукаве.
Лана нерешительно огляделась, испугавшись собственной наглости, но, тем не менее, начала:
- Этот сюжет на самом деле намного интереснее. Ведь пока что у нас есть? Король зашел, увидела эту сцену, и сделал гениальный ход - он назначает герцога... охранять графиню, по сути - делает этого несравнимо выше стоящего по роду человека ее слугой. Типа терапевтический ход. Но он не развивается дальше и выглядит лысым и глупым.
- Интересно, и что ты предлагаешь?
- А вот дальше и есть интрига противоречий. Ведь посмотрите, герцог выше ее, она и пыль с его сапог сметать недостойна. НО он становится ее рабом... По сути. При этом такая роль не унижает его - потому, что он любит ее, как потом разовьется, и он готов служить ей, и охранять ее, поскольку она его Дама, мечта, Женщина, ради которой он готов жить... и умереть. НО при этом он остается выше ее по положению. И она-то об этом всегда помнит. Но, опять таки, при этом, если теперь он постоянно должен присутствовать рядом с ней - он не смеет к ней прикоснуться. Он не смеет пригласить ее на балу на танец, хотя остается по положению выше нее... Понимаете? Да, пусть отвернувшись или за ширмой, но он присутствует при ее раздевании ко сну. Он слышит шелест скользящего с ее плеч платья - и не смеет даже обернуться на этот звук - звук, за который он готов отдать жизнь! Потому что он верен королю. И потому что он уже слишком любит ее. Представляете, какая для него мука? Какое наказание придумал король! Что касается графини - она то тоже начинает медленно, но верно, осознавать, что он ей не просто так. Но она то должна хранить верность королю - она так воспитана, она обязана ему тем, что отцу было возвращено состояние и доброе имя и ее сестры отныне могут быть счастливы! Опять таки, вспомним на минуточку, что король у нас хороший, и она любила его с детства - ну, как все молоденькие девочки влюбляются в короля ... Вы только вдумайтесь - какое испытание он для них приготовил! На самом деле, как позднее выяснится - из лучших побуждений и добрых чувств, он позволил им полюбить друг друга, понять и оценить это! Но через какие муки им пришлось пройти - взгляды, прикосновения, противоречия... Соблазны... Моральные устои...
Лана опустошенно замолчала. Молчала и труппа. Первым выдохнул сценарист -
- Нда. Размазала...
Режиссер нервно вытащил сигарету:
- Мне нравится. Мы ведь можем переделать сценарий?
Сценарист ошеломленно посмотрел на него, но не послал сразу - доля здравого смысла и чисто профессиональный интерес... Что-то было в этом предложении. Всяко, новая трактовка давала тысячу очков старому эпизоду. И как одно из доказательств правильности нового направления - была реакция группы на снятый сегодня эпизод, крошечный, несколько секундный, проходной, несущественный штрих, сыгранный так, что и рядом не лежало со сценарием ...
- Психологический триллер... - Он словно пережевывал мысль. - Мне нравится... Идея... Но с этим надо переспать... И переесть. Все, все свободны! - Он встал и задумчиво побрел к выходу, ухватив за плечо сценариста.
Лана поднялась и тоже медленно подошла к зеркалу, стаскивая по дороге парик. Крейг и Рон смотрели ей вслед, потом переглянулись и молча направились переодеваться и снимать грим.
Было уже достаточно поздно, когда Лана и Крейг поднялись, наконец, в номер.
- Спасибо большое что проводили, - улыбнулась девушка, протянув ему руку, которую Крейг галантно поцеловал. Право же, наверное, первый съемочный день на меня так подействовал. Ох, не для меня это все, - она обессиленно опустилась на кровать. Вся эта суета, темп, таланты... Да еще эта новая идея роли... Мне совсем не хочется играть ее теперь по-старому... А что будет, если они откажут? Если не захотят пересмотреть сценарий? - Лана вздохнула. Ей совсем не хотелось признаваться себе, что губы все еще горели от того поцелуя... "Но я другому отдана и буду век ему верна", - пронеслось вдруг в голове и от этого захотелось выть. Лана вымученно улыбнулась все еще стоящему у дверей Крейгу:
- Спасибо вам. За поддержку... Спасибо. Спокойной ночи.
Она поднялась проводить его из номера, но он сделал шаг навстречу, внимательно глядя ей в глаза. Подошел совсем близко и коснулся рукой ее щеки, не отрывая взгляда от губ. Закрыв глаза, Лана обессиленно выдохнула
- Спокойной ночи ! - Крейг приподнял легонько ее лицо за подбородок... потом медленно вышел из номера, аккуратно закрыв за собой дверь. Лана снова опустилась на край кровати и тихонько заплакала. Так бывает. Не часто, даже можно сказать очень редко, - но так бывает. Когда все звезды выстраиваются так, что достаточно одного взгляда... звука голоса, запаха, поцелуя - и не нужно знать человека несколько лет, чтобы понять, что пропала. Немного успокоившись, Лана позвонила в румсервис и попросила принести кофе с коньяком. В конце концов, это лишь первый съемочный день. Очарование и возбуждение. Все это пройдет... Все проходит... И это пройдет.
Из задумчивости ее вывел звук открывающейся двери. Улыбающийся юноша вкатил в комнату столик, накрытый на двоих - две чашки кофе, бутылка коньяка с двумя коньячными бокалами, лимоны, легкая закуска и цветы. На изумленный взгляд хозяйки номера юноша самоуверенно заявил, что видел, как она поднималась с мужчиной, и рискнул предположить... Таки риск бывает неоправданным. Потому что все, что скопилось сегодня в Ланиной душе, вылилось на бедного юношу в полном объеме. Она практически вышвырнула его из номера, вместе с его тележкой, сопровождая все это громким возмущением по поводу вторжения в частную жизнь и буквально истерикой на тему "не твое это все собачье дело!" Юноша, на беду свою, пытался возражать и защищаться, но Лану несло - слишком много для нее сегодня произошло. Она шипела, что немедленно уезжает из этого чертового отеля, где совершенно не умеют заботиться о клиентах, и ноги ее здесь больше никогда не будет, и если этот герой румсервиса немедленно не уберется, то она устроит такой пиар в прессе, что этому отелю никакая реклама больше не поможет! Ну и так далее. По мере того, как из нее выплескивалась вся злость, слабость, отчаяние, страх, - ей становилось по-настоящему страшно. Она уже начала бояться даже, что юноша вот сейчас уйдет, и скандал закончится, и она снова останется одна. На ее... В данном случае, пожалуй, все-таки счастье - рядом оказался охранник, догадавшийся позвонить менеджеру, и тот примчался сглаживать ситуацию. Юноша пытался оправдаться, наезжая на клиентку. Лана молчала, поскольку не знала просто что делать дальше - она уже жалела о том, что не сдержалась, и категорически не знала, как закончить скандал. Через несколько номеров скрипнула дверь, и Крейг выглянул в коридор. Тут Лана не выдержала и захлопнула дверь прямо перед носом менеджера. Заметалась по комнате, схватила плащ и вылетела вон, чуть не сбив с ног охранников. Забыв про лифт, она промчалась по лестнице и выскочила на улицу, побежала, растирая по щекам слезы, не разбирая дороги. "Истеричка, истеричка, истеричка" - стучало в висках. Боже, как ей хотелось, чтобы за ней пошел Крейг, чтобы нашел ее, обнял, поцеловал такими нежными, чувственными губами, такими умелыми и такими обжигающими... Как ей хотелось... Она зашла в какой-то бар и заказала пресловутый кофе с коньяком. Потом еще коньяка... и еще немного... Она очень хотела и никак не могла опьянеть - все уходило на стресс... Поняв, что дорогим коньяком в таком состоянии напиться ей не удастся, а завтра весьма вероятно просто будет очень плохо, она взяла еще кофе. Тем не менее, тепло от золотистого напитка уверенно разливалось по телу, унимая дрожь. Голова была ясной и свежей, но Лану медленно заливало оцепенение. Какие-то мужчины подсаживались к ней, предлагая то закурить, то угостить, то танцевать... В конце концов, девушка поняла что глупо... Как все это глупо, господи! Лана поднялась, расплатилась и уверенно пошла к выходу. Назад. В отель. Спать.
Но, подходя к отелю, немного придя в себя от свежего воздуха и тяжелого золотистого напитка, Лана почувствовала сжигающий приступ стыда - такой же острый, как все, что она сегодня ощущала. Ей было стыдно перед консьержем, перед менеджером, охранниками, мальчиком из румсервиса... Да что там - она сгорала от стыда перед Крейгом. Собраться. Уехать. Трусливо сбежать, пока не поздно. Пока еще ничего не произошло. Не нужны ей эти съемки. Не такой ценой. Вещи не распакованы... Собрать все и немедленно уехать. Подняться в номер, заказать такси... Как просто... А дальше что?
Надо извиниться перед Крейгом. За этот постыдный скандал, за свое бегство, за... Может, он уже спит? Еще лучше... Она тихо-тихо, по-мышиному, скорее поскреблась, чем постучала... К ее удивлению, страху, желанию - дверь открылась. На пороге стоял Крейг. Он внимательно посмотрел на Лану - только под его взглядом она подумала как, вероятно, нелепо выглядит - растрепанная, с покрасневшими глазами... Она хотела было уйти, но Крейг сделал шаг назад в комнату, его приглашающий жест словно замер, ожидая ее ответа. Лана медленно вошла, чувствуя себя маленькой побитой собачонкой - так мерзко она себя никогда, пожалуй, не чувствовала.
Крейг молчал. Лана осознала весь идиотизм ситуации. Она не знала, что сказать. И зачем. Мало ли, что она там себе нафантазировала о Крейге, для него то она была обычной... Не-актрисой, не коллегой, истеричкой, как вот теперь еще выяснилось... Крейг с усмешкой смотрел на нее, а ей хотелось только провалиться сквозь землю. Навсегда.
- Я... хотела... извиниться, - выдавила она, наконец, не поднимая глаз. Крейг молчал. - Я не хотела... не должна была... я не знаю... мне... о, господи! - Лана подняла на него взгляд, но наткнулась не на ожидаемую усмешку, а...
Крейг медленно сделал шаг и неторопливо начал ее целовать. Одной рукой он гладил ее щеку, второй крепко сжал плечо... Лане казалось, что она теряет сознание, пол качался под ногами, ей хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно - и он длился, такой тягучий, сладкий, успокаивающий, такой понимающий и прощающий, такой парализующий, и мир вокруг исчез, и исчезли все слова и сомнения, и переживания о том, что будет дальше, и уж тем более о том, чего не будет... Этот сон длился и длился... Обессилев, Лана опустилась на край постели, подняла на Крейга влажные и такие несчастные глаза.
- Не нужно - выдохнула она. - Пожалуйста.
- Почему? - спросил он.
- Потому что я принадлежу королю, - с грустной улыбкой тихо произнесла она. - И должна быть ему верна.
Крейг понимающе хмыкнул, опустился рядом с ней на колени, взял ее ладони в свои и начал медленно целовать.
- Не надо, - повторила она. - Я понимаю, как это может выглядеть... Но не нужно. Вы мужчина. Умный и опытный. Рано или поздно все поймете, а нам, может быть, еще работать вместе... Да как еще работать! Лучше я скажу сама...
- Не нужно, - улыбкой перебил он ее. - Я знаю все, что ты можешь мне сказать. И я не хочу этого слышать. Но если ты чувствуешь и понимаешь, что происходит с тобой - почему ты не допускаешь, что тоже может происходить и со мной?
- Потому что вы мужчина, - не подумав, выпалила Лана. - Потому что вы мужчина... я думаю, избалованный успехом у женщин - вы слишком хороши. Потому что я не вижу причин вам... чувствовать то же, что чувствую я. Потому что я не верю вам.
- Девочка моя... Милая, глупая девочка...
Крейг смотрел на нее снизу-вверх, все еще стоя на коленях, и червячок сомнения таки заполз в измотанную всеми событиями сегодняшнего дня душу Ланы.
- Мне надо отдохнуть. Просто выспаться, - произнесла она, медленно поднимаясь. - Я пойду.
Собрав все свои силы, она направилась к двери, стараясь не смотреть по сторонам, не думать, не чувствовать, не слышать. Все события этой ночи, - как тягучая карамель, - никак не заканчивались, и единственной возможностью положить этому всему конец было спрятаться, наконец, под одеяло... Так, по крайней мере, казалось Лане. Она не хотела думать об этом, но точно знала - нужно залезть в постель, заснуть, чтобы снова пережить во сне этот поцелуй... Задержавшись у двери, не оборачиваясь, она выдавила:
- Не нужно продолжения. Пожалуйста. Ничего не будет.
Крейг молчал. он не поднялся проводить ее, не остановил... Секунду помедлив, Лана вышла из номера.
Утром Лану разбудил негромкий стук в дверь.
- Рум сервис! - дверь открылась и в номер вплыл аромат хорошего кофе. Вот меньше всего ей хотелось сейчас встречаться с представителями гостиницы. Как она могла забыть закрыть вчера дверь?
Крейг подошел к кровати и поставил поднос с кофе и фруктовыми тарталетками на тумбочку.
- Только не надо обвинять меня во вторжении в частную жизнь! Я ни на что не претендую - чашка только одна! - рассмеялся он, подняв руки вверх.
Лане вдруг стало легко и смешно. Она расхохоталась, вспомнив вчерашний скандал. Некоторое смущение, безусловно, еще оставалось, но все уже не выглядело таким постыдным, как вчера.
- С удовольствием выпью кофе, - ответила она. - Но только с вами. Пока вы будете ходить за второй чашкой - я оденусь.
Крейг усмехнулся и внес стоявший на полу у двери номера поднос со второй чашкой, омлетом и тарталетками. Лана, приподнявшись на кровати, возмущенно выдохнула, но он поставил ей постельный столик, перегрузил на него содержимое подносов, невозмутимо устроившись рядом, отхлебнул кофе, сделав приглашающий жест чашкой:
- М? Вкусно, попробуй! Признаться, я напугал их что это для вчерашней дамы из 317 номера. Надо отдать им должное, с кофе они постарались на славу. Хочешь омлет? - Он по-братски разрезал его вилкой напополам.
Лана откинулась на подушки и сделала глоток. Кофе и впрямь был вкусный. В меру горячий, в меру горький... И завтрак был очень к месту - она вдруг почувствовала безумный голод. И омлет показался ей самым вкусным на свете, и тарталетки, съеденные с шутками и смехом, оказались как раз вот правильными... И утро было солнечным, и внутри было легко и пусто...
Перегнувшись через ее колени, Крейг аккуратно опустил столик с пустой посудой на пол возле кровати ...
Он целовал ее медленно, и снова - нежность его губ, настойчивость его языка, парализовали ее. Она не заметила, как сняла с него рубашку. От запаха его кожи кружилась голова, она словно растворялась в нем, ее пальцы оживали от прикосновений, она целовала его, гладила его спину, она задыхалась, чувствуя жар его дыхания на своей шее...
Сколько прошло времени... Сколько-то прошло. Лана медленно приходила в себя. Медленно, словно фотография, начинала проявляться реальность. Вот гостиничный номер - стандартный, большой, светлый, в коричнево-бежевых тонах. Вот она сама - в постели, в пижаме и практически без чувств. Рядом на подушках полулежит Крейг, - с таким возбуждающим гладким торсом, в кожаных черных брюках, и, улыбаясь, разглядывает ее.
- Ну что, графиня, готовы к новым испытаниям? Что-то мне подсказывает, что идея ваша режиссеру понравилась - я его давно знаю, это не первый наш общий фильм. Так что вы еще хлебнете расплаты за инициативу. Предлагаю вам немного отдохнуть и приехать чуть пораньше. Мне-то уже пора - он кинул быстрый взгляд на часы. Выше нос! Все образуется - не так, так иначе.
Он улыбнулся и быстро вышел из номера.
Лана боялась, что после всего произошедшего ей трудно будет на одной площадке с Крейгом просто находиться - не то, что играть. Но он вел себя, как ни в чем небывало, и потихоньку ее опасения развеялись. Эпизод ее сегодня был совсем крошечный, проходной, и практически целый день она просидела со сценаристом. Писатель она была никакой, но, будучи психологом, идеи и образы генерировать умела. По этому она описывала состояния, а сценарист, с присущим ему талантом, вылепливал из этого сцены, планы, строил сюжет. За тем же занятием прошло у них еще несколько дней. Постепенно Ланина роль переросла в крупную роль второго плана, а сюжет получил две основных параллели - собственно, сама основная линия и линия отношений герцога и графини. Несмотря на переделку сценария, бОльшая часть сцен снималась интуитивно-импровизационно, потому что новые идеи приходили в голову постоянно, уточнения, подробности, переосмысления. Идеи и ощущения лились из Ланы, как из рога изобилия. Она настолько увлеклась историей, что практически забыла о Крейге, тем более, совместных съемок у них не было - вся линия их отношений переписывалась, и пока группа была занята боевыми буднями - лощади, звон мечей, благородные жесты и подлые предательства - ну, словом, все как в романе про королей и войну.
Со временем Лана поняла, что переделкам сюжета не будет конца. Она пряталась в них, фантазируя и сочиняя, чтобы избежать реальности. Она снова и снова находила новые и новые повороты, потому что слишком сильно хотела и так же сильно боялась закончить все это и приступить к съемкам - снова почувствовать на своих губах его губы, вдохнуть аромат его кожи, довериться уверенности его рук... "Без греха, да до сыта", как сказала бы ее подруга - она ведь не виновата, что таки сцены прописаны в сценарии, даже не она их придумала! И потом, какой кайф в постановочных поцелуях - только и знай крики "повернись сюда", "отодвинься туда", "эту руку опусти", "ту ногу подними"... Она ждала этих сцен, но не боялась их. Она боялась только одной сцены... Смешно, но с точки зрения сценария, та была самой практически безобидной.
По ее представлениям, графиня сначала должна быть зла на герцога - не за то даже, что он так унизил ее, сколько за то, что ей неожиданно захотелось снова почувствовать его силу. Да и не на герцога даже, а на себя. Не очень осознавая еще, что делает, она пыталась зацепить, обидеть, унизить его. За свои мучения. За то, что потеряла сон. За то, что, никогда раньше не задумываясь ни о чем, вдруг оказалась перед страшной для нее правдой - она хочет изменить королю. Она пыталась оттолкнуть герцога, тем самым только сильнее привязывая его к себе. Он был первым, кто появлялся утром в ее комнате, и последним, кто покидал ее, запирая за собой дверь. Он постоянно следовал за ней как тень - и им обоим это было невыносимо. Ему хотелось схватить ее, прижать к себе, никогда никуда не отпускать ! А ей больше всего на свете хотелось хотя бы просто остаться одной, ей было страшно и непонятно, и чувства, боль, понимание, любовь - медленно наполняли ее и она начала понимать боль герцога.
Сцена, по сути, была простой. Преисполнившись сочувствия к герцогу, графиня, оставшись с ним вдвоем, подходит и предлагает просить короля отменить приказ. Пребывание двора в замке подходит к концу, скоро все равно король поведет своих верных вассалов в бой... Герцог преклоняет колени:
- Никто не смеет просит короля менять свои решения, госпожа, - он склоняет голову. Потом медленно поднимает на нее глаза.
Вот скажите, какую нормальную живую женщину оставит равнодушной сила, не стесняющаяся показать покорность ? Одним своим словом, одним движением этот потомок великих и знатный сам может просто стереть ее с лица земли, раздавить, уничтожить ! И он стоит перед ней на коленях и покорно смотрит глаза - и в них боль, смирение и та самая сила, которая лишает сил женщин ...
Лана потеряла контроль над собой. Она медленно опустилась на колени рядом с ним и неуверенно коснулась ладонью его щеки. Взгляд его был настоящий. И ее взгляд был совсем не сценарным... Режиссер молчал. Поддавшись эмоции, Лана, неуверенно коснувшись, робко поцеловала... Крейга? Герцога? Словно испугавшись, она вскочила и выбежала из комнаты.
- Снято! - радостно пропел режиссер.
- Снято, снято, славненько... Завтра будем снимать сон герцога. Всем спасибо, все свободны.
"Я не буду в этом сниматься!" - хотела крикнуть вернувшаяся к тому моменту Лана. Дублерша, переделка сценария, кирпич с крыши - только не это!!! Она посмотрела на Крейга. Тот, как всегда, был невозмутимо спокоен. Встретившись с ней взглядом, он отвернулся и вышел.
Вечером Лана не даже не удивилась тому, что не удивилась, увидев у двери своего номера Крейга. Не дожидаясь приглашения он вошел, поставил на стол бутылку коньяка и бокалы. Чуть помедлив, почти до половины наполнил оба. Лана стояла посреди номера, молча любуясь его неторопливыми уверенными движениями.
- Чего именно ты боишься? - спросил он, протягивая ей бокал. - В кадре даже не будет обнаженной натуры. И секса никакого не будет. Что снится герцогу? Горячие поцелую, постель, они с графиней в одежде, объятия... И все это в одежде, под взглядами десятков людей, светом прожекторов и воплями помрежа повернись туда, посмотри сюда! Чего ты боишься?
Он немного помедлил, плавно опустился в кресло и медленно-медленно тихо произнес, глядя ей в глаза:
- Это ведь твоя история? Это потому она так близка и понятна тебе. Это не ее переживания и сомнения - они твои. И не о ней ты беспокоишься - ты сама хочешь... пережить эту историю? В кино все заканчивается хорошо. Надеюсь, сценарист не пойдет на твою альтернативную концовку, где их убивают. Это не логично и не по жанру - это твоя мечта для себя, а не для них. В кино у графини все закончится хорошо. А как все закончится в жизни? Для тебя? Это твое решение.
Лана не отвечала. Ей совсем не хотелось говорить - ей хотелось просто смотреть на него и молчать. И ничего не решать. Да и отвечать что-то глупо - он во всем прав.
- Но я другому отдана и буду век ему верна? - Крейг сделал еще глоток. - Даже ценой твоего счастья? Ценой моего счастья? Ценой, в конечном итоге, и его счастья тоже?
- Я не верю вам, - выдавила Лана. - Я слишком хочу вам поверить, и я не верю вам. Съемки закончатся, мы разъедемся, что останется? Горечь потери и сознание измены? Зачем вы мучаете меня? Как я могу поверить вам, если вы... - она залпом вплеснула в себя коньяк и опустилась в кресло.
Крейг молчал. Они оба молчали. Просто сидели в креслах в разных концах комнаты, смотрели друг на друга и молчали.
- Что мне сделать, чтобы ты мне поверила?
- Это когда хотят поверить можно что-то сделать. А если верить не хотят - тут ничем не поможешь. Оставьте меня. Ну, пожалуйста. Я не хочу. Я ненавижу вас! - Лана с досадой хлопнула ладонью по подлокотнику. Крейг усмехнулся и молча вышел из номера. Лана долго еще сидела в кресле... Пока не уснула. Проснувшись среди ночи от того, что затекла рука, не раздеваясь, перебралась на кровать. Заснуть, быстрее снова заснуть - забыться тяжелым тусклым сном без сновидений, чтобы не думать о завтрашнем эпизоде... О его руках... его губах... тяжести его тела, его дыхании, шершавости его щеки...
Проснулась она от того, что кто-то мягко гладил ее по щеке. Она смотрела на Крейга и понимала, что не может этому сопротивляться. Она не может этому сопротивляться. Она лежала неподвижно, глядя ему в глаза... Еще в какой-то миг ей показалось, что он все-таки уйдет, что он... Она закрыла глаза и тут же мягки губы коснулись ее щеки. Лана резко выдохнула и потянулась к нему. Он бережно, неторопливо гладил ее. Он никуда не спешил, и она словно цепенела под его руками - ей становилось все равно, вся ее жизнь оставалась где-то там, далеко-далеко, она больше не чувствовала грани между Ланой и графиней, между Крейгом и герцогом - за эти дни все так переплелось, так смешалось, что... Ей было все-равно, что будет. Ей хотелось только, чтобы он был рядом. Такой уверенный и спокойный, такой невозмутимый и страстный, такой умелый и деликатный... Ее возбуждала гладкость и мягкость его кожи, твердость его брюк... Он легко касался языком мочки ее ушка, жестко целовал шею, возвращался к губам... Он целовал, гладил ее - и ждал. Ждал, пока она начнет его раздевать, - резко, беспорядочно, - пока она откроется ему, пока поверит его рукам, его губам, его желанию...
А потом они долго лежали молча, ее голова на его плече, колено - на его бедре... Ослепительный свет перед ее глазами постепенно бледнел, и сквозь него снова проступали очертания гостиничного номера.
- Что мы наделали!!! - Лана резко села на кровати. - Считаете, это лучший способ унять мой страх перед съемкой сегодняшней сцены? - она заплакала. Сначала слезы просто тихо катились из глаз, потом она отвернулась, упала в подушку и плакала - так, как плакала в последний раз, наверное, когда была еще маленькой девочкой...
- Боже мой... - медленно произнес Крейг, приподнимаясь на локте и обнимая ее за плечи. - Боже мой! Кажется, я понял... У тебя был не один мужчина, у тебя даже есть жених, и ты давно уже не девочка, но... В чем-то ты до сих пор... И это что-то - бОльше, чем просто...
Он почему-то вспомнил вчерашнее обсуждение - одна из завершающих сцен фильма. Спальня графини, она любезничает с королем (да-да, и это все тоже происходило в присутствии герцога, благо его величество, как настоящий друг, лишнего себе не позволял, но там много и не надо было). И вот королю уже нравится графиня, как человек. И вот он уже в курсе глубокого чувства между ней и герцогом. И он выходит из себя, понимая, что верность ее ему и преданность его ему не позволят им быть счастливыми друг с другом. Понимая, что единственный вариант утвердиться окончательно в своей правоте и дать им шанс - это спровоцировать их на резкие действия... Сцена выглядит примерно так.
Стоя у постели графини, король резко отвечает на очередную ее реплику:
- Преданность королю? Это ты называешь преданностью королю? - он больно хватает ее за подбородок и резко поцеловав, буквально швыряет на кровать. Герцог слышит все это из-за ширмы, сжимая губы и пытаясь держать себя в руках. Он охраняет ее. Но не от короля.
- Все вот это преданно королю? - продолжает злиться монарх, разрывая на ней платье.
- Все это принадлежит вам, ваше величество. - отвечает графиня. Теряя самообладание от преданности и глупости двух близких ему людей, король буквально набрасывается на нее, он хочет сделать ей больно, вдруг графиня резко вскрикивает и король медленно убирает руку, сжимавшую через платье ее бедро:
- Боже мой, ты - девственница? - в то время при дворе это невероятно. Король ошарашен не меньше слышавшего это герцога, и вот тут тот, наконец, не выдерживает - вылетает из-за ширмы, выхватывая меч... Ну, дальше все хорошо заканчивается - король галантно поднимает руку и объясняет, что ничего плохого не имел в виду, графиня свободна от своих обязанностей перед королем, а герцог отныне волен делать, что хочет. И оставляет их, выйдя через свою дверь и запирая ее с обратной стороны. Впервые.
- Это значит, что он сможет войти сюда, когда захочет? - неуверенно спрашивает графиня.
- Это значит, что через нее сюда никто больше никогда не войдет, - улыбаясь, отвечает герцог. Ну, и дальше следует тоже хоть и счастливая, но довольно непростая сцена их собственного объяснения...
- Знаете, Крейг, я поняла, что неправильно в их снах. - Резко села вдруг на кровати Лана. - Его сны сначала - просто желание. Он хочет ее и не может ни о чем больше думать. Но чем дальше, чем ближе он узнает ее - тем нежнее и... душевнее, что ли, становятся его сны. А ее сны поначалу наоборот - неопределенны, неясны... Потом там появляются случайные прикосновения, взгляды... Но в итоге их сны как-бы подходят к какой-то общей черте - понимаете, они... начинают понимать, чувствовать друг друга. Верить друг другу. И вот именно по этому после ухода короля у них все складывается - потому что они уже пришли к этому, они уже поняли все - и про себя, и друг про друга, и последнее, чего им не хватало, - это благословения короля, потому что они не могли предать его... А после этой сцены - все встало на свои места, все, что они пережили, все, к чему они пришли - получили право на существование. Понимаете?
- Про графиню понимаю.
- А про нас... Это ведь только у меня есть король. А ваш король - это лишь признание моих обязанностей перед другим... Но вы правы. Пусть мне будет потом очень плохо... Но другого не может быть в моей жизни. И его не будет. Лучше пусть не будет никого, чем будет кто-то другой...
Она тяжело, но с видимым облегчением, вздохнула.
- Ну, вот. - Лана улыбнулась. - Сразу стало легче!
Крейг мягко привлек ее к себе, обнял, как маленькую, чуть покачивал, успокаивая... Потом он снова любил ее, и она летела на свет... И ей впервые в жизни было легко... И не важно. Не важно, что было раньше... Не важно, что было потом... Все не важно...
А потом снова был кофе, омлет и фруктовые тарталетки. И смех, и легкость солнечного утра, и ленивые потягивания ... И новый день.