Аннотация: Зеленкой в цирке называют розыгрыши , которые устраивают артисты и персонал друг другу на заключительном представлении гастролей. Они не так безобидны, как может показаться не искушенному зрителю.
Зеленка.
Доподлинно никто не знает, откуда взялось это название - "зеленка", но есть версия, что от новогодней елки. Так цирковые называют заключительный спектакль в дни школьных каникул, во время которого поощряются самые разные розыгрыши. Главный прикол в том, чтобы зрители ничего не поняли. Этот смех только для своих.
("Цирк да и только". Елена Ольшанская. Из cтатьи с официального сайта цирка Никулина "На Цветном").
Программа "Медвежьи игры" заканчивала свои гастроли в одном из старых российских цирков. Близился день с заключительным представлением, и легкий налет грусти от предстоящего расставания с очередным городом и успевшими появиться новыми друзьями, и, одновременно, возбуждение от предстоящего и такого привычного для любого циркового артиста переезда в следующий город, царили повсюду - от манежа до самой дальней клетки с серебристой лисой, которую вот уже несколько программ пытались продать. Лиса была грустная и совсем седая, и покупать ее никто не хотел. В конце концов, к ней подселили еще кошек, и кошачья команда оккупировала противоположный угол клетки, сократив личное пространство лисы вдвое, от чего та погрустнела еще больше...
Старшему униформисту Егору Прытину грустить было некогда. Он сидел в "красном углу" комнаты, отведенной для униформы, и думал. А думал он о том, как бы еще так половчее завести и увлечь свою зеленую команду, с которой ему пришлось повозиться в этом сезоне из-за очередного сокращения финансирования. Его уже давно не удивляло то, что это сокращение каким-то невероятным образом внезапнее и сокрушительнее всего обрушивалось именно на униформу, или по современным терминам штатного расписания - технический персонал манежа. Сам он, получая оклад в пять тысяч рублей, уходить из цирка не собирался, и каждый раз, предваряя вопрос "почему", пояснял - исключительно из любви к искусству.
Команда у него в этом сезоне подобралась... что надо. Хоть и помучился же он с ними поначалу. Шутка ли? Почти все - подростки от четырнадцати до шестнадцати лет. При упоминании "почти" Егор поморщился и повел носом в сторону большого старого шкафа. В нем хранились костюмы униформистов, в которых они работали на манеже во время представлений. Униформа - именно поэтому так и называли их, чернорабочих арены, незаменимых и незаметных тружеников.
Додумав эту пафосную мысль, Егор снова потянул носом в сторону шкафа с униформой. Так и есть! Пахнет, все равно пахнет! Говорил он Акиму, чтобы тот мылся! Хоть иногда! И чем так обязаны в цирке этому человеку? Не понятно. Сколько униформистов сменилось за те несколько лет, что он руководит ими. А этого Акима никак не заменят. Бестолковый, неряшливый человек он. Но жаловаться на Акима бесполезно. Егор уже перестал. Все равно одно и то же. Выслушают внимательно, посочувствуют и... все.
Заметив раздражение на лице боса, сметливые мальчишки, расположившиеся после очередного представления на диванчике в противоположном от "красного" углу, зашептались, а потом тихонько загоготали, поминая не мытого ни разу Акима.
Егор нахмурился, злясь на себя за то, что в очередной раз показал слабость подчиненным. И, принял тут же решение - устроить "разбор полетов" своей непоседливой, но довольно смышленой команде. "И правда, - подумал он. - Молодцы они у него все-таки, молодцы!" И перед глазами Егора понеслись воспоминания самых первых дней. Когда он собрал их всех и призадумался, как же их, таких зеленых, обучить такому сложному цирковому мастерству - мастерству униформиста. А потом сам себе усмехнулся, радуясь, что все получилось, и за такое короткое время ребята сумели освоить все тонкости работы униформы. При этом никогда не жаловались на трудности.
Сам Егор тоже когда-то пришел в цирк, будучи чуть постарше, чем эти мальчишки. Но тогда в униформе работали серьезные и обученные люди. Ему с легкостью давалось все. Сметливый был, сообразительный. Ну, эти тоже... Не подвели. Буквально за несколько дней до премьеры научились ставить клетки для хищников, готовить манеж для конного номера... Но все равно. Им повезло. Был всего один воздушный номер, да и тот с ассистентом. Но в программе много животных. И с ними тоже нужно уметь работать. Униформист обязан не только свою работу выполнять на манеже, но также следить за тем, чтобы не помешать работе артистов. Особенно четвероногих. А это целое искусство!
Хорошо, что серьезных накладок не было. Может быть ребят и дальше работать оставят, хотя... Серьезная программа приезжает. Много реквизита. И он очень сложный. Вряд ли дирекция будет так рисковать. Скорее всего, расщедрится, и наймет контингент посерьезнее. Опечаленный предстоящим расставанием, Егор вдруг решил вместо "разбора полетов" позабавить своих ребят хорошей цирковой историей. Пусть, уходя из цирка, унесут в памяти что-то интересное.
- А кто из вас, шнурки, знает, что такое "зеленка"?
Шнурками Егор звал ребят специально, чтобы не заигрывались и помнили свой малый статус. В цирке легко заиграться. Гоша вон постоянно пытается показывать какие-то комические фокусы. А Ярик вообще на месте усидеть не может. Вон и сейчас пихает в бок спокойного Шлёму.
Услыхав новое слово , ребята притихли. А Ярик не удержался:
- Нет, не знаем. Расскажи, Егор.
- А "зеленкой", шнурки, называют заключительное представление гастролей. А почему?
Шнурки ерзали по дивану, но молчали.
- А потому, что на этом представлении разрешается всем шутить и устраивать веселые розыгрыши.
Шнурки дружно раскрыли рты, и глаза ребят забегали в поисках грандиозных, умопомрачительных шалостей.
- Стоп! - прервал важный думательный процесс Егор. - Отставить! Я не для того вам про это рассказал, чтобы вы мне тут цирк на фиг порушили. А для того, чтобы вы знали, что такое настоящая "зеленка". А настоящая "зеленка", шнурки, это вещь очень серьезная и довольно опасная. Потому как шутить надо так, чтобы ни один зритель в зале вашей шутки не заметил. Это раз. И во-вторых, ни один артист во время представления ни пострадать ни завалить свои трюки из-за чьей-то глупой шутки не должен. И, кроме того, вынужден вас разочаровать окончательно. В нашем цирке "зеленку" запретили наистрожайшим образом давным-давно. И кто тот запрет нарушит, будет наказан жесточайшим образом. Вот так-то, шнурки. А теперь перейдем к разбору полетов.
Но разбор полетов не получался. Ребята слушали его вполуха, и уже невозможно было остановить то, что так опрометчиво запустил в этот день старший униформист Егор Прытин.
***
В каждой цирковой гримерке имеется хотя бы одно зеркало. И зеркала эти, также как и в любом театре, а также и... магазине одежды, имеют малюсенький дефект. Все они чуть-чуть удлиняют изображение.
Это зеркало, похоже, поступало наоборот. Во всяком случае, так казалось жене директора программы, Весте Даниловне. Ее отяжелевшая с годами фигура никак не хотела выглядеть прилично, как Веста Даниловна не пыталась затянуть корсет, прикрыть легкой воздушной накидкой пышные обнаженные плечи и скрыть под изящной драпировкой выпуклые в неподходящих местах бедра.
Двойной подбородок раздражал Весту Даниловну больше всего. И в данный момент она яростно прихлопывала его мокрым скрученным полотенцем.
Веста Даниловна когда-то работала "воздух" и взмывала под самый купол цирка. Может быть, именно нежелание расстаться с прошлым заставляло ее каждый раз рисковать и вставлять в свой номер дрессуры собачек фрагмент, в котором она раскачивалась на трапеции. Хотя и не поднимаясь над манежем высоко.
Дверь гримерки скрипнула, и в нее протиснулась узкоглазая физиономия униформиста Акима.
- Ну? - сказала Веста Даниловна.
Аким кивнул ей в ответ, прищурив сильнее и без того узкий глаз, а затем исчез также тихо, как и появился.
Веста Даниловна закатила глаза с огромными приклеенными ресницами и шумно выдохнула.
- Слава богу, - проговорила она. - Наконец-то эта гадина заплатит за все мои мучения.
Она сложила пухлые руки лодочкой и что-то истово в них зашептала. Может, конечно, она молилась. Но почему-то гораздо больше эта большая черная женщина, яростно шепчущая что-то себе в ладони, напоминала сейчас ведьму, читающую заклинание.
Закончив, Веста Даниловна поспешно сняла грим, морщась от боли оторвала от век искусственные ресницы, затем грузно поднялась и принялась стягивать с себя корсет.
***
Директор программы и руководитель номера "Медвежьи игры" любил молоденьких артисток. До умопомрачения. Сегодняшней страстью его была воздушная гимнастка Гелла.
И в данный момент, он был занят тем, что караулил предмет своей страсти. Ловушка была расставлена по-умному. Рахат Саидович сидел за гримировальным столиком, в полном порядке, благоухая туалетной водой "Бригада", и поглядывал в зеркало на отражение полураскрытой двери. Дверь в гримерку была приоткрыта чуть-чуть. Ровно на столько, чтобы слышать шаги проходящего по коридору человека. В эту игру они с Геллой уже играли давно. С переменным успехом. Рахат Саидович пытался поймать девушку, когда та почти неслышно скользила по коридору мимо его гримерки. А Гелла тренировала легкость своих шагов, пытаясь каждый раз проскочить мимо незамеченной.
В этот раз выиграл Рахат Саидович.
- Геллочка! Это ты, детка? Загляни-ка на минуточку.
Гелле в ее прекрасные двадцать шесть самого расцвета никак не хотелось связываться с шестидесятилетним стариком. Пусть даже он и был директором программы. Конечно, она знала, что некоторые девочки соглашались на подобного рода связи. Это давало в цирке дополнительную защиту при разного рода острых ситуациях одиноким молодым артисткам. Но Гелла в данный момент пребывала в состоянии ожидания своего принца. Она любила по вечерам смотреть фильмы с романтическим сюжетом, и мечтать о сильном красивом мужчине, который вскоре появится в ее жизни, и построит для нее высокий и надежный загородный замок. И посему, весь свой романтизм, окутывающий молодую привлекательную девушку просто с ног до головы, дарить просто так кому ни попадя Гелла не намеревалась.
На этот раз Гелла в игре "поймай меня" проиграла, поэтому, опустив прекрасные лучистые глаза как можно ниже, девушка приоткрыла дверь гримерки пошире и произнесла:
- Добрый день, Рахад Саидович!
- Добрый, добрый! Ну что же ты через порог? Заходи. Присаживайся.
Пришлось зайти. Чтобы сильно не раздражать старика, Гелла примостилась на краешек стула, который как бы специально был придвинут поближе к гримерскому столику, спрятав однако подальше под стул стройные ноги, и накинув на колени воздушный шарф из органзы. Но прозрачной тканью не удалось скрыть прекрасной формы грудь, талию и все остальное. Костюм гимнастки прекрасно подчеркивал все прелести юной артистки.
Рахад Саидович чуть не захлебнулся слюной, закашлялся, но в удовольствии жадно охватить такую красу взглядом себе не отказал.
- Как сегодня работалось?
Гелла пожала плечами:
- Нормально, Рахад Саидович.
- Как Алексей? Лучше работает?
Алексей, профессиональный цирковой ассистент, специализировавшийся исключительно на страховке воздушных номеров, поначалу никак не мог приспособиться к особенностям работы Геллы. Ее номер был выстроен так, что большинство трюков приходилось делать на свободной лонже. И тут требовалось мастерство страховщика, который должен был буквально чувствовать, в какой момент и на сколько подтянуть страховку, чтобы гимнастка не повредила спину.
Рахад Саидович тогда сам взял под контроль работу Алексея, чем сразу испортил партнерские отношения Геллы с ассистентом. Получилось, что старик сделал все только хуже. Но сказать ему этого никто бы не решился.
Не услыхав ответ на свой вопрос, Рахад Саидович слегка нахмурил кустистые восточные брови и сказал:
- Геллочка, ты знаешь, как я к тебе отношусь. Если что-то нужно, ты только скажи.
И, почти не выдержав паузы, пафосно вскинув руку вверх, словно в комплименте, продолжил:
- Сегодня вечером в буфете собираются мои друзья! День рождения! Я приглашаю тебя! Приходи обязательно! В девять!
***
Ярика родители назвали в честь города, в котором он родился и проживал всю свою пока еще недолгую шестнадцатилетнюю жизнь. Ярик, сколько себя помнил, мечтал сделать свое Шоу.
В пять лет, чтобы Дед Мороз подарил ему велосипед, мальчик предпринял первую попытку. Он тщательно готовил свое выступление. В тайне от родителей репетировал перед большим зеркалом в прихожей. И когда долгожданный день наступил, и в дверь протиснулся большой мужик в красном халате с белой бородой и большим красным мешком, Ярик выбежал на середину комнаты, вскинул руки вверх, и громко проскандировал:
- С новым годом! С новым годом! Здравствуй, дедушка Мороз!
Опешивший от такого напора мужик, сел на приготовленный для него стул, и до самого конца Шоу, устроенного Яриком в его честь, даже рта не раскрыл. А Ярик рассказал стихотворение, спел песню и даже станцевал - смешно так, как получилось, старательно повторяя движения, которые видел как-то по телевизору в каком-то взрослом шоу.
Сегодня у Ярика было очень важное дело. Он готовил свое второе по счету Шоу, "зеленку".
Сразу же после того, как Егор рассказал им про "зеленку", в голове у Ярика сложился грандиозный план. И план этот был рассчитан на хорошие отношения с клоуном Толиком, которые как-то с самого начала завязались у команды униформистов с этим артистом.
Толик называл себя клоуном "с осенью в сердце". Его большие грустные глаза никогда не улыбались, хотя выбегая на манеж, он всегда демонстрировал широкую улыбку. Работал Толик хорошо. Репризы его были хоть и не очень оригинальны по сюжету, но Толик умудрялся их исполнить так смешно и по-своему, что никто и думал о плагиате. Зритель принимал Толика всегда хорошо.
Однажды какой-то умудренный опытом артист, знавший настоящего "клоуна с осенью в сердце", Леонида Енгибарова, сделал Толику замечание:
- Чтобы называться клоуном с осенью в сердце, грусти в глазах, молодой человек, маловато.
Толик тогда промолчал, потому что где-то там, в глубине души сам понимал, что стать вторым Леонидом Енгибаровым ему в этой жизни точно не светит.
Толик умел завязывать хорошие отношения. Поэтому ребята из униформы с радостью выполняли все его просьбы. Найти пустую коробку для реквизита, отвести гостя в зал... Толик умел так попросить, что любую его просьбу хотелось тот час же выполнить.
И Ярик решил, что лучшей кандидатуры для своего Шоу ему просто не подобрать.
В данный момент Ярик пробирался пустыми коридорами к самой потайной комнате в цирке - музыкальной студии. Располагалась она напротив аппаратной, из которой во время представления музыкальные и световые операторы руководили процессами озвучки и освещения.
Хозяйничал в музыкальной студии Зяма Габай. Инженер-электронщик по образованию, никто не помнил точно, когда он появился в цирке. Но работу Зяма свою знал, и вот в начале этого года выпросил-таки себе комнату под студию.
Конечно, многое надо было еще сделать. К примеру, обить стены звукоизоляционным материалом... Но Зяма не торопился. Работал себе. Был немногословен, довольно замкнут.
Если кому-то надо было сделать качественную фонограмму, или еще к примеру отснять номер, что официально в цирке было запрещено, шли к Зяме. Зяма вел съемку по-хитрому. Прямо из аппаратной. Небольшая камера не бросалась в глаза даже при внезапной ревизии начальства. Зато сколько слов благодарности звучало здесь в адрес Зямы. Ну где бы еще артисты могли получить видеозапись со своим выступлением? Иметь свое портфолио означало иметь возможность заключить выгодный контракт.
Так что для артиста Зяма в цирке был царь и бог одновременно.
Вот к нему-то и пробирался сейчас Ярик, планируя вовлечь в предстоящее Шоу такого нужного во всех отношениях человека.
Зяма сидел в студии на кожаном диванчике, низко склонясь над журнальным столиком. Он что-то писал в небольшом блокноте. И когда Ярик скрипнул входной дверью, ему показалось, что Зяма слегка вздрогнул и дернул рукой, как бы пытаясь прикрыть записи. Но, увидев Ярика, вопросительно вскинул брови над бликующими стеклами очков.
Глядя на Зяму, Ярик подумал, что тот очень похож на Шурика из старой комедии "Операция Ы". Тут же ему захотелось по аналогии и свое шоу как-нибудь назвать. К примеру... "Операция Ю".
Ярик протиснулся в дверь, протянул руку Зяме для рукопожатия, но дальше проходить не стал, дав понять, что пришел с просьбой.
Зяма не спеша убрал блокнот и спросил:
- Ну как там внизу?
- Да вроде нормально. Лору только напугали. Видел, как она скакала по манежу?
Лорой звали лошадь из номера "Гусарская баллада". В этот день что-то напугало животное, и Лора, вместо того, чтобы грациозно появиться на арене в скромном аллюре, вылетела на середину с дикими безумными глазами и несколько минут носилась по кругу как ошалелая. Дрессировщик Иваз Котельников долго не мог успокоить животное.
Возбужденные происшествием зрители некоторое время с интересом наблюдали не только за свободным полетом кобылы, но и за растерянным лицом дрессировщика, попавшим во внештатную ситуацию.
После представления дрессировщик Котельников долго орал на униформистов, срывая свой гнев на ни в чем не повинных пацанах. Егор, подавая пример подчиненным, угрюмо молчал. Знал, что говорить в этот момент что-либо бесполезно. Если артист человек хороший, то потом сам подойдет, извинится. А то и бутылку принесет. А если человек дрянь... то и обращать внимание на такого не стоит. Проорется и успокоится.
Зяма отнес блокнот в дальний угол, где находилось частично распакованное оборудование студии, а потом вернулся к дивану.
- Слушай, все хочу тебя спросить, - вдруг внезапно сказал Ярик. - Кто это? Ну, на портрете?
Зяма оглянулся на стенку позади себя. Над диванчиком в обычной деревянной раме висел женский портрет в полный рост. Молодая женщина, изображенная на нем, явно была цирковой артисткой. Яркая улыбка на красивом, умело загримированном лице, пышные, чуть приподнятые у висков светлые волосы, поза с расправленными плечами и гордо поднятой головой, чуть выставленное вперед изящное колено, угадываемое под легким платьем цвета морской волны - все говорило о ее профессии, артистки цирка. Сам портрет специалист по живописи назвал бы скорее не законченным. Потому что все, кроме лица на портрете было написано схематично, и от этого изображение выглядело несколько размытым. И если бы не умело подобранное паспарту, портрет бы вовсе выглядел не профессионально. Но лицо... Так схватить эмоцию, мгновение, мог только очень талантливый художник. На лице девушки застыла... загадка. Выражение глаз, какой-то неуловимый штрих в улыбке... Ярик каждый раз, заходя к Зяме в гости, невольно останавливал взгляд на этом лице.
- Это Лиза. Лиза Машная. Работала когда-то здесь, в цирке...
Ярику показалось, что говоря это, Зяма как-то по особому погладил раму рукой, и стало понятно, что Зяму с этой женщиной связывает что-то очень личное... Продолжать расспросы Ярик не решился.
- Зям, я че пришел-то... Мы тут хотим "зеленку" затеять на последнем, то есть заключительном, представлении.
Оговорка была не простительна. Настоящие цирковые никогда не называли представление последним, только заключительным. Так оговориться считалось дурной приметой.
Зяма внимательно посмотрел на Ярика, вздохнул и спросил:
- А ты знаешь, что в этом цирке "зеленка" запрещена?
- Да ладно, Зям. Когда это было? "Зеленка", если я правильно понял, вещь неофициальная. Поэтому официально ее никто запретить не мог. А про неофициальный запрет поди и не помнит никто...
- Помнят, Ярик. Все помнят, - сказал Зяма как-то грустно и снова посмотрел на портрет позади себя. - Она тогда погибла. Понимаешь? На том представлении. Когда устроили ту "зеленку".
И Зяма поведал Ярику трагическую историю, произошедшую несколько лет назад, после которой и запретили "зеленку" на веки вечные.
Шутка планировалась в общем-то безобидная. Воздушная гимнастка Лиза Машная, готовясь к заключительному выступлению, вовсе не подозревала, что этот выход станет последним в ее жизни. Обыкновенная и на первый взгляд совсем безобидная подмена, оказалась причиной гибели артистки.
В "зеленке" подмену производят в самый последний момент перед выходом на манеж, чтобы артист не успел ничего исправить. И Лиза схватила со стула черный непрозрачный шарф, вместо белого прозрачного, и как всегда сияя ослепительной улыбкой выбежала на середину манежа, чтобы взмыть в воздух под самый купол цирка. Уже выполняя первые трюки, она поняла, что черный непрозрачный шарф мешает ей работать. С ним было все не так, не привычно. И в какой-то момент ей даже захотелось сбросить его вниз. Но... мелькнула мысль о том, что от этого ее трюки станут менее эффектными.
И вот, выполняя сальто, гимнастка вдруг не рассчитала движений и, промахнувшись, сорвалась вниз. Страховка ее удержала, но срыв был неудачным, и она повредила позвоночник. Она так и висела на страховке некоторое время, словно тряпичная кукла. Пока ее не опустили вниз. Умерла Лиза в больнице, в реанимации.
- Так что, мой юный друг, любая самая безобидная на первый взгляд подмена в цирке может оказаться роковой.
Ярик сдаваться не хотел. Ведь это было его вторым в жизни Шоу.
- Да мы и не планировали шутить с Геллой! Мы хотим пошутить с Толиком!
- Между прочим, Лиза тогда работала с этой программой. Странно... Ровно пять лет прошло...
Ярик озабоченно почесал затылок и побрел восвояси.
***
Вечером, чтобы отметить юбилей Рахада Саидовича, директора программы "Медвежьи игры", собрался практически весь цирковой коллектив. Юбиляра приехали чествовать старинные друзья. И молодежь с благоговением взирала на артистов, которые давно стали легендой российского цирка.
За столом было шумно и весело. И в самый разгар застолья старинный друг Рахада Саидовича, руководитель знаменитого на весь мир номера на першах, Вадим Данилов хлопнул юбиляра по плечу и произнес:
- А помнишь, как мы пять лет назад твой прошлый юбилей праздновали? В этом же буфете, между прочим. По-моему это символично.
После этих слов подвыпивший юбиляр как-то погрустнел и погрузился в воспоминания пятилетней давности.
Тогда, пять лет назад, юбилей Рахада Саидовича пришелся на день после заключительного представления, и был омрачен гибелью артистки Лизы Машной. К юной Лизе Рахад Саидович пылал такой же сильной страстью, как теперь к Гелле.
Но у Лизы имелся тайный поклонник, которому она отвечала взаимностью. Что ни делал тогда Рахад Саидович, чтобы вычислить негодяя. И Лизу не раз пытал, спрашивал. И через артистов пытался выяснить. Даже опустился до того, что накрыл для униформистов стол. Но все словно сговорились.
И жена тогда как назло, никогда не препятствовавшая шалостям мужа с молоденькими артистками, вдруг переменилась. Внезапно как-то набрала в весе. И стала доставать его всякими придирками. Рахад Саидович терпел сколько мог. Но в один прекрасный день сорвался и, накричав на жену, дал ей совет заткнуться. Иначе он не посмотрит на количество прожитых лет и попросит ее из своей жизни навсегда.
Веста Даниловна последовала совету мужа и заткнулась. Но мрачнела день ото дня. И вот, в заключительный день гастролей...
Тогда долго выясняли, кто подменил шарф. Вроде получалось, что Аким. Но сама идея казалась настолько несовместимой с тупостью этого человека, что очень скоро от него отстали. Тем более что ничего внятного Аким никому рассказать не мог.
Очнувшись от нахлынувших воспоминаний, Рахад Саидович окинул взглядом своих гостей, нашел предмет своей нынешней страсти, юную прекрасную Геллу, и увидел то, что заставило его протрезветь враз. Рядом с Геллой, наклонившись совсем близко с нежному розовому ушку, примостился Толик.
Разговор у молодых явно ладился. Гелла в ответ на горячий шепот трепетно и кокетливо махала большими ресницами. Глазки ее поблескивали, а изящные ручки подрагивали, выдавая смущение и волнение.
Рахад Саидович соперников не терпел. Он решительно поднялся из-за стола и направился к воркующей парочке. Но на полпути обо что-то запнулся, и был подхвачен кем-то из гостей под руки, после чего его заставили пить и слушать тосты в свою честь... А потом ему уже стало не до гостей. И потом он уже очнулся на другое утро в своей постели с жуткой головной болью.
С трудом припомнив, какой нынче день, а также частично восстановив события дня предыдущего, Рахад Саидович принял аспирин и решил заняться соперником во время следующих гастролей. А то и избавиться по возможности, уволив сразу после сегодняшнего заключительного представления.
***
Заключительное представление гастролей в цирке всегда праздник. И поэтому его стараются сделать особенным. Чтобы запомниться зрителям, а также чтобы самим получить удовольствие от выступления. В этот день и грим накладывают особо тщательно. И животных кормят с особыми добавками.
А кобыле Лоре вообще личный конюх в этот день всегда заплетал хвост в особую сложную косу. Лора относилась к этому ритуалу всегда с пониманием. Но сегодня животное нервничало, и как конюх Жека не старался, до конца косу выплести не удалось. Нервничала в этот день не только Лора. Медведица Ада тоже беспокойно бродила с утра по клетке. А седая лиса сцепилась с кошками из-за куриной ноги, и стала вид иметь совсем уже не товарный, насовсем украв надежду конюха, присматривающего за животным, когда-либо от нее избавиться.
И еще. В этот день исчез униформист Аким. С утра его вроде видели в курилке. А когда началось представление, хватились. И Егору пришлось срочно перестраивать работу униформы. Благо, бестолковому Акиму доверяли не так много работы.
Представление началось как всегда с конного номера. Лора весь номер нервно помахивала недоплетенным хвостом, и все время норовила сбиться с тренированного годами аллюра.
Вторым номером шел клоун Толик с котом Котей. Кота он обычно доставал из большой коробки.
На этот раз Толик доставать кота не стал. Кот сам выскочил, и к восторгу зрителей отработал весь номер практически без участия дрессировщика. Толик только издали подбадривал своего питомца, и делал в нужные моменты смешные комплименты.
Вернувшись за кулисы, Толик продемонстрировал всем, как грустные глаза клоуна могут метать настоящие молнии ярости из-под насупленных бровей. Ярик, спасаясь от мести разгоряченного артиста, быстренько прошмыгнул мимо, чтобы собрать с манежа остатки пены от бритья, которой намазали веселые униформисты фуражку клоуна перед выходом. Именно по этой причине Толику весь номер приходилось прятать руки от кота, чтобы не испугать его запахом пены или непривычными ощущениями.
Следом за Толиком выступала Веста Даниловна. Она как всегда легко выпорхнула на манеж, не смотря на свои пышные формы, вся в белом и пышном, и лишь в последний момент осознала, что вместо белого прозрачного шарфа на плечах у нее черный непрозрачный...
Осознав это, ошеломленная Веста Даниловна некоторое время никак не могла примоститься на трапеции, а когда начала раскачиваться, все сидящие в зрительном зале с удивлением наблюдали, как вокруг артистки по манежу один за другим, начали появляться яркие круги света. И в каждом по очереди появилось ровно тринадцать... ведьм на метлах в остроконечных шляпах. В следующую минуту все тринадцать помчались по кругу, убыстряя темп. Растерявшаяся вконец Веста Даниловна буквально сползла с трапеции и, пошатываясь, побрела на выход. А навстречу ей весело неслись ее дрессированные собаки. Собаки тоже растерялись, и вместо того, чтобы чинно расположиться на приготовленных для них тумбах, принялись гоняться за кругами света с черными отражениями, которые в этот момент хаотично метались по манежу.
Номер был сорван. Весту Даниловну за кулисами отпаивали валерианой. Сама она глядела в пустоту безумными глазами и что-то беззвучно шептала.
Разъяренный Рахат Саидович кинулся в аппаратную, чтобы прекратить все это безобразие.
В аппаратной он застал старшего осветителя Светлану с перепуганным лицом, которая клялась, что не имеет к происходящему совершенно никакого отношения. Потому как аппаратуры такой в цирке отродясь не было. Световые пушки, которыми было оборудован цирк, не могли по определению создавать эффекты такого качества.
Рахад Саидович пообещал уволить всех причастных и непричастных, но однако вынужден был покинуть аппаратную ни с чем.
А на манеже уже шел номер с участием воздушной гимнастки Геллы В начале все было как всегда. Легкая изящная гимнастка взмыла под самый купол и начала выполнять свои красивые и сложные трюки. Но ближе к концу, прямо на лестнице над форгангом, показался то ли дым то ли туман... И из тумана появилась прозрачная хрупкая девушка. Она протягивала руки к выступавшей гимнастке. Будто о чем-то то ли просила ее, то ли предупреждала... И когда Гелла делала заключительный комплимент, девушка повторила его и растворилась в тумане...
Остальные номера артисты отработали в большом напряжении, но без происшествий.
По окончании представления все молча разошлись по своим гримеркам.
***
Рахад Саидович этот вечер провел в полнейшем одиночестве.
Цирковой врач, пользовавшая Весту Даниловну валерианой, долго колебалась, но, в конце концов, решилась вызвать бригаду медиков.
А Егор собрал свою "зеленую команду" и устроил разнос. Но потом смягчился, и даже согласился посидеть с ребятами за столом, отметить окончание гастролей. А в конце застолья, словно Нептун в день пересечения экватора, объявил церемонию посвящения в униформисты открытой. После чего собственноручно вымазал всю свою команду пеной для бритья, оставшуюся в тюбике после "зеленки". Вымазанные пацаны вынуждены были посетить душ, где и были обмыты и посвящены в униформисты окончательно и бесповоротно.
А в музыкальной студии в компании с непочатой бутылкой водки, глядя куда-то вдаль поверх очков грустными и влажными глазами, сидел Зяма. Рядом с ним на кожаном диванчике лежала раскрытая сумка с разобранной голографической установкой и кассетой с записью представления. Налив из бутылки немного в прозрачный пластиковый стакан, он повернулся к портрету на стене, и произнес:
- С окончанием, Лизок...
2002 г. В редакции 2014 г.
![Коллаж [Автор]](/img/n/natella_r/zelenka/zelenka.jpg)