Наталья Патрацкая
Стихи 1980-1987




Стихотворения 1987

Зимний романс

Спокойствие, нежность заполнили душу,
не гложет тоска, нет страданий и слез.
Я Вас повстречала в январскую стужу,
нас обнял счастливый московский мороз.

И стоны, и муки терзать перестали, 
распутались путы сердечных невзгод.
И как Вы меня среди прочих узнали
в московской толпе, где народ да народ?

И счастья улыбка лицо озаряет,
и словно светлее от Ваших очей.
Мороз - не мороз, если сердце пылает
и кровь разгоняет быстрей, горячей.

Надежда и радость в душе безмятежной,
нет больше печали, нет тока в крови.
В морозных узорах Москвы белоснежной,
мне видятся очи лукавой любви.

То были не Вы, это просто прохожий
прошел, озарил меня нежной душой.
Он был лишь на Вас отдаленно похожий,
Такой же красивый, такой же большой.

Мгновенное чудо, волшебные мысли,
надежда на счастье в душе пронеслись.
И чувства достигли немыслимой выси,
но вскоре спокойно они улеглись.
3 января 1987

Вальс на лыжне

Я вальс на лыжне танцевала,
кружился со мной белый лес.
Блестела, искрила, ласкала
вся зимняя сказка чудес.

Серебряный иней березки
от вальса светил и сверкал,
снежинок красивые слезки
на землю порой опускал.

На елочке белка кружилась,
махала пушистым хвостом,
и серая шубка струилась
красивым, летящим пушком.

Старинная ель танцевала,
не сбросив снежинок своих,
она важно так проплывала
с прической из веток хвои.

Вот сосны прекрасны как песня,
топорщат иголки в снегу,
они станут будущим лесом,
пройти мимо я не могу.

Мне зимнего танца кружение
открыло в природу глаза:
какое кругом - наваждение!
Какие в лесу чудеса!
Январь 1987

***
Приснился сон: стою на сцене,
сплошной металл и лестниц нет,
и сцена эта как арена,
и я вверху, а спуска нет.

Хожу по краю: нет, не прыгнуть,
внизу глаза людей блестят.
Как мне о помощи им крикнуть?
Они же зрелища хотят.
1987

***
Розовое облако в барашках
по березам утренним бежало,
говорило облачным ромашкам,
что на небо с солнышком попало.

Солнышко из грота улыбалось,
медленно расцвечивая стены,
красками, морозцем забавлялось
на барашках, вздувшихся как вены.

Небо розовато-голубое
смотрит очень чистыми глазами,
так бывает в поле над ковбоем,
чаще над московскими лесами.
1987

Белый день

Березок белые стволы
под белым инеем милей.
Печали стали все малы,
и у берез они белей.

И небосвод морозный бел,
окутал он: поля, леса.
А впереди так много дел,
судьбы незримой полоса.

Мороз туманит белый день, 
не видно солнца, но светлей.
На белом поле дремлет тень
и на душе моей белей.

На мир смотрю я из окна:
леса белы от инея,
вдали дома, вблизи - сосна
не белая, а синяя.

Да, это Родина моя
за окнами белым - бела.
И пусть одна ходила я,
но я на Родине была.
Январь 1987

Потерянная песня

Я песню в лесу потеряла
среди белоствольных берез,	
средь елей могучих искала,
под небом сверкающих звезд.

Бежала, искала, металась,
в сугробах тонула, звала,
она мне тоской отзывалась,
и грустная песня была.

Текли мои слезы ручьями,
сбегали по черному льду.
Ты счастья бросал мне горстями,
а горя - пылинку одну.

Свиданье в тумане кромешном,
что липкой смолою стаял,
сверкнуло посланьем небесным:
нам Бог, что имел - все отдал.

Нас ливень спасал, охраняя,
от всех любопытнейших глаз,
но смыла вода ледяная
из сердца сверкавшую вязь.

Мерцали глаза антрацитом,
впивались в сердечную боль,
я в чувстве твоем позабытом
искала заветную соль.
1987

Мужу

Мы так давно живем с тобой
под этой крышею вдвоем,
и не всегда мой дорогой,
свою любовь мы бережем.

Ты помнишь, письма мне писал,
из сотен милых, нежных слов?
Ты их из сердца доставал,
и нет прекраснее даров.

А, помнишь поезд, бросив свой,
ко мне в вагон ты прибежал?
А поезд твой махнул рукой.
Ты от него тогда отстал.

А, помнишь, глядя на меня,
вонзил топор ты в свою ногу,
и с дерева снимал меня
для фотографии подолгу?

А возвращаясь из кино,
ты на руках меня носил.
Но это было так давно,
а вот теперь и нет тех сил.

Ты - моя первая любовь,
ты - сердцу моему награда,
и рада я, что вновь и вновь,
ты постоянно где-то рядом.
9 января 1987

*** 
Вот шар оранжевый восходит
в перистых, облачных лучах,
и красоту небес наводит,
на золотых, лесных плечах.

Блаженство красок очень нежных
меня окутало теплом.
Так это было, только прежде,
чем встало солнце над землей.
1987

***
На грусть тихо падает снег.
И пусть. Я спокойнее всех.
Иду, где снежинок всех бег.
Иду.
Скрипит под ногами мечта,
Грустит, что снегами полна,
Что так велика, как земля она.
Она.
Привет. Мне от сосен, берез.
От тех, что спасает от слез,
от тех, что прекраснее грез.
Грез.
19 января 1987

Метель-метелица

Эх, метель-метелица, душу захлестни,
забери спокойствие, с ветром унеси.
Без тебя, метелица - тишина да грусть,
а сердечко томное просит жизнь вернуть.

Эх, метель-метелица, закружи меня,
пусть все в жизни вертится, песнями звеня.
От мороза стойкого приумолкла я,
приумолкла песенка звонкая моя.

Эх, метель-метелица,  песни закружи,
унеси их во поле, с вихрем в виражи.
Не оставь их мерзлыми в душеньке моей,
дай им волю - волюшку, дай им поскорей!

Эх, метель-метелица, с ветром ты дружна,
как мне ваша волюшка, как она нужна!
Заберите, милые, в поле и меня,
унесите в добрые,  новые края.

Эх, метель-метелица, смолкла ты зачем?
И меня забыла ты с песнями совсем.
Вечер опустился зимний на леса,
и поблекла снега белая краса.
1987

***
Как интересны все дома
внутри Садового кольца,
архитектура, цвет, тона
и нет похожего дворца.

Большой дворец Кремлевский -
алмазный фонд страны,
здесь мудрость дел московских,
здесь лучшие умы.

Дворец съездов светом залит,
дарит праздник и добро,
излучает волю, разум,
счастьем здание полно.

Соборы древнего Кремля -
история России,
здесь жили русские цари,
свои дела вершили.

Оружейная палата,
как шкатулка дорогая,
бриллианты в ней и злато,
и сама резьбой богата.

Корона русского искусства -
Академический большой,
театр голоса и чувства,
полета танца над страной.

Высотные здания столицы
на русский кокошник - похожи,
ведь он украшал женщин лица
и их назначения схожи.
23 января 1987

***
Москва - ты история народа.
Москва - город счастья и свободы.
В Москве - принимаются решения.
О Мире - здесь даются предложения.
Всегда - против войны моя Москва.
Всегда - за мир и счастье всем - она.
За космос - чистый космос без войны.
За дружбу - без угроз и суеты.
Москва - за достойный, честный труд.
Москва - за дело разума и рук.
Искусство - полное чудес.
Науку, точность и прогресс.
Москва - за спорт, за детский смех.
За счастье всех, за счастье всех.
24 января 1987

***
Москва - река, в чем ты неповторима?
В чем разница твоя от рек страны?
Да, берега - они непостижимы,
они всегда загадками полны.

Река Нева. И берега в граните,
а вот дома - один и тот же стиль,
иль так похож, почти не отличите,
так разве, что Адмиралтейства шпиль.

А ты Москва? Нет трех похожих зданий,
глаза перебегают с века в век,
сплошная неожиданность познаний.
Да, ты велик, российский человек!

Сама река в граните, полнокровна,
спокойно воды светлые несет,
работает на человека скромно,
и счет годам невиданный ведет.

А где же мачты, флаги, и флагштоки?
Где парус, пробежавший по волнам?
Где наши извергающие токи?
А, что еще останется сынам?
1987

Спасение

Зима летает над землей
и май к себе не подпускает,
природа заодно со мной -
она меня не отпускает.
Я от природы - плоть и кровь,
частичка не людского мира,
и убеждаюсь вновь и вновь -
природный я посланец в мире.

Пишу в лесу, деревья рядом,
они диктуют мне слова.
Иголки кажутся мне садом -
в лесу живет моя строфа.
И вот меня спасли деревья:
березы с белою корой,
у них справляла новоселье,
и перешла я в мир лесной.

Мне трудно жить среди людей,
коварство их мне не понятно,
и снег, и лес в сто раз милей,
а среди них и мне занятно.
Теперь я поняла отца:
он в сад бежал от всех людей,
и был до самого конца
среди деревьев, птиц - сильней.

Как "рак" его в болезни грыз!
Он добирался в сад больным,
он видел в этой жизни смысл:
чтоб быть живым, чтоб быть живым!
Он много боли перенес,
не стал известным он поэтом,
но жил в своем он мире грез,
и я люблю его за это.

Так вот когда писать я стала!
В год смерти своего отца!
То моя очередь настал -
ей буду верной до конца.
И пусть стихов чужие волны
идут печатною рекой,
мои стихи садятся в челны -
плывут природною волной.
1987

Не замерзай

Еще морозами лютует 
зима, на холод есть права, 
она ветрами в поле дует, 
под снегом ежится трава. 

Не замерзай, моя Россия, 
в морозном инее снегов, 
твоя немеркнущая сила 
воспрянет в зареве веков. 
   
Еще крепки у нас морозы, 
и мало снега на сосне, 
побереги деревьев слезы, 
чтоб им оттаять по весне. 
   
Не промерзайте, корни жизни, 
в холодных солнечных лучах, 
весна придет в края отчизны, 
очнется в девичьих очах. 
    
Не замерзай, моя Россия, 
придет весна в края Кремля, 
и оживет земная сила, 
и расцветет моя Земля! 
1987

Метелица

Приехала метелица 
и по дорогам стелется, 
с поземкой, жгучим ветерком, 
частенько крутится волчком. 

Деревьям красоту не дали, 
друзья их тихо пролетали. 
Они в столице так резвились, 
что по пустым каткам катились. 

Метут друзья по улице, 
столицею любуются, 
впиваются в воротники, 
как будто банные листки. 

Верхом садятся на машины, 
от них поскрипывают шины. 
Пути все были им открыты, 
и снегом улицы забиты. 

Вот памятник, снижают шаг, 
спокойно обметают прах. 
Им слабо видно через мглу 
лишь очертания МГУ. 

А небо серой мглой покрыли, 
и в нем Останкино укрыли. 
На самолеты дружно сели - 
морозить дальше полетели. 
1987

***
Ночь города боится до зари, 
ее пугают окна, фонари. 
Растет она за городской чертой, 
огромной и незримою рекой. 

Струится свет из тысячи домов, 
и зарево сияет. Сумрак - нов. 
Огни в домах то гасят, то зажгут,
мозаики из света, просто, пруд. 

Над ближним лесом ночи нет и нет, 
есть розовато-серенький рассвет. 
Березы у домов светлы от фей 
и видятся стволами без ветвей. 

На черных соснах яблоками снег, 
над ним витает бело-серый свет. 
Ночь ждет, когда погаснет в окнах свет, 
когда людей за окнами уж нет. 

Когда заснут все люди крепким сном, 
ночь тихо и достойно входит в дом. 
1987

Морозные песни

От наслаждения звуков - застываю
и в музыке морозной я тону,
под переливы звуков забываю,
что прохожу морозную страну.
 
Качали ели медленно ветвями,
прощалась ночь, день ясный наступал,
на берегах, искрившихся снегами,
морозец с песней звонкою крепчал.

Скрипел снежок от боли под ногами,
он как припев для песен звонких был,
звучала музыка морозными устами,
и звук морозный над тропинкой плыл.

Звенела речка камушками звонко
и пела колыбельную снегам,
прислушивался к ней кустарник тонкий,
скрипел снежок вослед моим шагам.

Береза вся к речушке наклонилась,
снег плотно охватил ее кору,
так дочка к матери порой стремилась,
с улыбкой лишь вставая поутру.
Февраль 1987

Весенний город

Под ярким небом серость и нелепость,
весенний город в утомлении гол.
Какую ты из жизни сделал крепость,
куда приплыл ты человечий челн?

Дома, дома отчаянно различны, 
так бесконечный каменный массив,
есть улицы, достаточно приличны,
но в целом город все же ты красив.

Взмывают в небо белые гиганты,
бегут машины быстрым табуном,
и серые дома людских талантов,
стоят укором веку или сном.

Всегда подвластен город человеку,
и человек способен все объять,
и отдает он дань любому веку,
строения веков готов понять.
8 марта 1987

Ель

На сорок первом, в облачных местах,
где ливни, грозы заменяют солнце,
на крепкой ели притаился страх
и на столе ей проточил оконце.
От ужаса ее немеют иглы,
чуть шевелятся шишки на ветру.
Зачем ее в монахини постригли?
Такую ель отдать на посмеянье?

О, этого совсем я не пойму.
Она скромна и летнею порою
среди берез ель гордая стоит,
а белочек питательной средою
ель круглый год к себе манит.
Она добра, во всем неприхотлива,
растет среди друзей своих, подруг,
спокойна и вовсе не болтлива.

И у нее неверности недуг?
Не верю я. Не верю. Ох, не верю.
Ель притаилась в голубой тоске?
Ей надоели леса пустомели?
Она по кедру стонет по весне?
Бояться ей молвы людей не надо.
Стряхнула ель с себя гнетущий страх,
всегда она царица леса-сада,
То был случайный в мыслях горький крах.
1987

Клен

Зима уходит. Пред весной,
очистил свет леса от снега.
Деревьев в красоте лесной
коснулась ласковая нега.

Вот клен стоит. Он очень прост,
И ствол немного шелушится,
снега растают - будет рост,
листвой он в небо устремится.

Забытый ветром старый лист
висит на ветке, возвещая,
что был когда-то желт и чист,
да зиму провисел линяя.

На ветках нет семян - стрекоз,
они под белым снегом скрыты,
но вот проснутся семьи ос,
деревья будут вновь укрыты

зеленым кружевным листом,
в своей красе необозримой,
темнее станет он потом,
с характером, весьма строптивым.

А к осени он зацветет,
но не цветами-семенами,
он листьями в красу пойдет
бордово-желтыми тонами.
Март 1987

Ольха

Ольха небесное создание
в роскошном снежном инее,
семян не сбросила сверкание,
стоит себя красивее.

Зима торопится к уходу,
летит как пух краса с ветвей,
от ветерка слетает в воду,
а от движенья - вид живей.

Сверкает сказка Подмосковья
оврагом, речкой и ольхой.
Природы крепкое здоровье
царит здесь, видно, не изгой.

Здесь горнолыжники летают
и стаи уток над водой,
здесь вдохновение не тает,
есть снежной заводи застой.

Холмы, овраги, перелески,
ручьи под ивами текут,
и никакой в природе лести,
в ней птицы звуки стерегут.
1987

Хвойный дождь

Заря двойная поднималась
над лесом с примесью хвои,
а над лесами улыбалась
своим свечением роз любви.

И хвойный дождь, слетая с елей
в зеленом отблеске зари
летел к стволам больших деревьев.
Он падал в снег секунды три.

Хозяйка, белка голубая,
вгрызаясь в кончики ветвей,
хвоинки с веток колупая,
дразнила маленьких детей.

На снежный наст слетались гости:
хвоинки, мелкая труха,
играли белочки без злости,
здесь веселилась детвора.

А хвойный дождь кружил над лесом,
прощаясь с прежней высотой,
он плыл над новым, чистым местом,
своей дорогою простой.
1987

Перья снеговые

Перья снеговые впились в тополя,
контуры резные ждет уже земля.
Тает на ладошке серебристый дым.
Маленькие крошки, вместе полетим?
На Урале Южном вас создал мороз
и весенней стужей веселит до слез,
город вы одели в серебро зимы,
светлые отели - малахита сны.

Вырос из собора для органа зал
и театр красивый драмой засверкал.
В новеньких районах строятся дома
и стоят, белеют новые тома.
Берега Миасса сбросили с себя
маленькие домики, вовсе не скорбя.
И стоят, гордятся над речной водой
и дворец спортивный, и цирк молодой.

Узнаю с волнением старые дворцы,
их не повредили нового творцы.
Город, ты мой город, каменный, с литьем,
песню тополиную вместе пропоем?
Белые березки в городском леске,
тополиным пухом ты летишь к реке.
март, 1987

Серый дом 

Огромный серый дом кирпичный
светился сотнями окон,
и освещал он двор приличный,
где дети задавали тон.

Росла здесь я среди подруг,
в игре добру порой училась,
и слышен мячиков был стук,
и наше детство мирно длилось.

Прошли года. Возможно тридцать.
Пришла, смотрю на старый дом,
от жалости хочу я крикнуть:
'Ты в землю врос, мой старый дом?'

Ты пожелтел, и стал как - будто ниже,
иль был высок по старым временам?
Здесь все молчит о жизни, о престиже,
и нет внимания детского дворам.

Я помню, как сажали здесь деревья,
теперь на них огромная труба.
Да, не возникло бы у нас стремления
идти к реке, где лишь дома. Дома...
1987

Иртыш

Лед в реке до середины,
треснул лед - вода бежит.
Снеговая гладь равнины
скоро льдами заскрипит.

А вода в реке спокойна, 
тихий бег ее красив. 
Нрав величия достоин, 
в волнах речки много сил.

Как умел ты разливаться,
милый друг ты мой, Иртыш,
и на лодках покататься
средь деревьев! Что молчишь?

Ты забыл в поля дороги?
Силы отдал городам?
Уноси с водою ноги,
я тебе свободу дам.

Что не веришь? И не надо.
Вспомним время и года, 
что бросались водопадом
сквозь любые времена.
Март 1987

Веет ветер

Веет ветер на дорогах,
и смеются небеса,
сквозь проталинки в сугробах
ищут лета адреса.

Молчаливые березки
стали истиной простой,
постучались все в киоски,
мол, возьмите на постой,

приписав на косогоре,
мы здесь новые жильцы
и сосенки с нами в паре,
мы из леса к вам гонцы.

Часть подружек прибежала
к берегам большой реки
и на косогоре встала.
Их качают ветерки.

Улыбнулся им суровый,
древний, голубой Иртыш:
"Вид у вас, вполне, здоровый.
Ветер, друг, ты, что молчишь?"

Небо их уже признало,
из сугробов воду пьют.
Как для жизни надо мало:
птицы гнезда в кронах вьют.
1987

Терракот

Мой любимый терракот 
над березами искрится, 
как осенних листьев свод 
в марте, можно удивиться.

 Я смотрю на них с пруда, 
пузырьками лед унизан, 
подо мною толща льда, 
трещинами он пронизан. 

Ты здесь шел в рассвете дня 
солнце в мантии сияло. 
'Не забыл он про тебя', - 
льдинка, тая, прошептала. 

Как увидеться с тобой 
там, где лед влечет в глубины? 
Где же след твой дорогой? 
Подо мной - одна пучина. 

Ты с зарей, а я с закатом - 
нам не встретиться на льду, 
по поверхности покатой 
я одна сейчас пройду. 

Терракотовые страсти
все замерзли, словно пруд,
все страдания - напрасны,
тут бы бросить соли пуд.
1987

Солнце на рояле

Играло солнце на рояле
лучами теплыми весны.
В рояле клавиши стояли
домами разной высоты.

Играло солнышко в полях,
оно волнение зарождало
в еще белеющих снегах,
и вод журчанье ожидало.

И оседал снег от капели,
и морщился от света он,
и таял от весны свирели,
и ожидал морозный звон.

Морозец прятался в тени,
таился до ухода солнца,
луной заканчивались дни,
и наступала власть морозца.

Зернистым становился снег,
и покрывались льдом сугробы,
и наслаждался снег от нег
под серебристой снежной робой.

А утром солнце поднималось
в своих малиновых лучах,
в снегах узоры оставались,
и оседал снег на полях.
1987

Лесное спокойствие

Моя первая весна 
без сердечного надрыва, 
я спокойна и вольна, 
без запретного прорыва.

Каждый день иду к тебе 
и знакомлюсь с чудом эха,
эхо то живет во мне, 
отголосками привета.

Ива редкой красоты, 
в желтых одуванчиках,
подарила мне цветы 
в своих ветках-пальчиках.

Подарила мне сережки 
добродушная ольха,
пробежала мимо кошка, 
от тебя несла слова.

Вот кустарник неизвестный 
мне ладошки протянул,
по весне красавец местный 
лист цветочками загнул.

Старый дуб, слегка надменен, 
в небо отдал всю листву,
но его с лихвой заменит - 
вздох, терзающий струну.

Это ты меня встречаешь, 
ты с надеждой ждешь меня,
ты в волнение замираешь. 
Милый лес, я жду тебя!
1987

Лесной вечер

Вечер. Одна среди леса и тьмы.
Месяц мне светит с макушки ели.
Он не забыл про меня в забытьи
и заглянул в мои темные сени.
И, как хозяйка лесного дворца,
я перед месяцем низко склонилась:
Так посмотри на меня ты с венца,
с болью потери давно я смерилась.

Видишь, друзья собрались у меня:
вербы в пушистых своих одеяниях,
ласка березы в сережках звенит,
и привлекает любое внимание.
Вот посмотри: деревца молодые,
первый свой день зеленеют листом.
Нет, не подумай, они непростые,
скоро сверкнут и природным умом.

Долго кустарник одеться не может,
красные ветви красны от стыда.
Старый он стал и характером сложен.
Рядом с ним пень, он стоит чуть дыша.
Стары дубы, нет дубков молодых,
мхом поросли, да белесым грибком.
Стали беззубы и нет золотых,
Листья в прическе остались венком.

Милый мой месяц, сбежал ты от ели,
к дубу пробрался, к зеленой постели.
Что ж, я неволить тебя не могу,
мне твой покой - дорогое табу.                
1987

Тюльпан

Тюльпан - цветок необходимый,
к восьмому марта для утех.
Горит огнем тюльпан красивый,
пылает пламенно для всех.

Пурпурный цвет его основа,
но он бордовым может быть,
и в красно-желтом цвете нов он,
готов на праздник мирно плыть.

Людьми за красоту и гордость, 
тюльпан был с древности любим,
добыть его - большая сложность.
Он состояние стол им. 

Теперь цветет в садах и парках,
несет он праздник в жизнь людей,
он украшение подарков
для подношения гостей.

Цветок любви и уважения,
цветок пленительных побед.
Он не бывает поздний, ранний
цветет весь год цветок для всех.

В тюльпане тайна полнолуния:
он так же светел и лучист,
он в ореоле, словно лгунья,
но в красоте своей он чист.
1987

Ивушка

Жить всегда спешит ива павушка,
в ней доверчивость живет девушки,
к солнцу тянутся ветви милушки
раскрываются сотней солнышек.

Как у кошечки, мягок серый пух,
лаской светится серо окая.
Вот стоит она, превратившись вслух,
все ждет добрых слов - слышит строгие.

Но в ответ на них, в пухе резкий крен,
появляются иглы зелени,
с желтым острием - против всех проблем,
с жизнью их краса давно сверена.

Среди веток ив, есть всего одна,
где тюльпанчиком встали листики,
все пушки свои берегла она -
распускаются остролистники.

Опадает пух у ее подруг,
а она одна к солнцу тянется.
Мудрость верная улучшает слух,
и она с листком - не прощается.
1987

Снег с дождем

Невезения полоса
лежит мерзлою землею.
Первых листьев голоса
отодвину я зимою.

И погода: ноль, да ноль,
и нули сплошные в сердце,
и отчаянная боль
от весны за зимней дверцей.

Снег с дождем, рука в руке.
Так порой летают братья.
Ищет выхода к реке,
затерявшееся счастье.
21 апреля 1987

***
Обгорелая лягушка
выползает из травы,
улеглась на брюшко,
не поднимет головы.
Подожгли траву -
загубили жизнь.
Я их не пойму -
ускользает мысль.
1 мая 1987

Канал

Канал, ты так прямолинеен,
в тебе отменная краса,
вода в брегах твоих синеет,
и рядом ровные леса.

Так не бывает у природы:
блестят в граните берега,
совсем неглинистой породы,
что пробивает лишь река.

Возможно, баржам очень скучно
плыть сквозь красивый коридор,
но все доказано научно,
давно погашен всякий спор.

Нужны для жизни эти рельсы,
как сон, бегущая волна.
Ведь баржи, словно денег кейсы,
их жизнь прибрежная полна.

Обволокло теплом природу,
с каналом дружит ветерок,
он ромбами гоняет воду,
канала маленький игрок. 

Иду вдоль берега канала:
хороший, ровный, милый вид.
Приятно мне - канал узнала.
Канал, однако, славный тип.
1987

Осинка

Добрый вечер, Незнакомка!
Неприметная всегда,
вдруг красавица-креолка.
Да, сегодня ты звезда.

Я спросила: 'Кто? Какая?
Кто сегодня всех милей?'
Но плечами пожимая,
не ответили о ней.

Ты ногой своей коснулась 
нежной зелени травы,
с ветром нежно встрепенулась,
в светлой зелени листвы.

Распустила с ветром косы
с головы и до колен,
пролетали мимо осы,
а тебе и нет проблем.

Каждый волос совершенство,
как пушистый горностай...
Посмотреть - одно блаженство.
'Ты его в ломбард не сдай!'

Ты ж осинка молодая,
ты над берегом стоишь,
ты красивая, живая,
лишь сережками шалишь!
5 мая 1987

На берегу

Под шум холодного прибоя
гуляли трое у реки,
смеялись все без перебоя,
но были шуточки горьки.

Вдруг - раскололся треугольник:
обнялись двое сгоряча,
а третий маленький поклонник,
вмиг отвернулся невзначай.

Он бродит по песку тоскливо,
он пишет имя на песке...
Те, в настроении игривом,
забылись в радостном смешке.

А он выводит: "Люся, Люся..."
Рыхлит в отчаянье песок.
Да, вас судить и не берусь я.
А над рекой затих смешок.
5 мая 1987

Вне суеты

Вязкий воздух согрет теплом,
листья стихли под желтым налетом,
то пыльца своим первым полетом
говорила: 'Мы в паре с цветком'.

Проревел самолет над землею,
что знаком с небесами, грозой,
что в ладах он с богемной средою,
но унес свои связи с собой.

Я, молчу, похвалить себя нечем,
я тиха, как вода без волны.
С чайкой дружбу не водит кречет,
мои мысли покоем полны.

Суета из сует земная,
знать про все и бывать везде.
Не под силу мне жизнь такая.
Суета так подобна узде...
май 1987

Облако

В желтом облаке заката
белым шаром сердце село,
перевязано шпагатом,
чтоб совсем не улетело.
Ты куда мое сердечко
убежало всех быстрее?
Видишь в облаке уздечка?
Возвращайся поскорее.

Ждет тебя конь с гривой белой,
розовый весь от любви,
в поднебесье мчится смело,
ты его и позови.
По сиреневому небу,
с бело-розовым конем
я к любви своей поеду
за потерянным ключом.

Мы промчимся над лесами,
оставляя белый след
и замерзшими устами
поцелую толщу лет.
Отогреется дыханьем
в дали лет мое окно,
и увижу под страданием
заблестевшее стекло.

А в нем прошлое трепещет,
отдает к любви мне ключ.
Кто его так крепко держит?
Конь-огонь, как ключ - колюч!
Не достать мне этот ключик.
Замечаю солнца след.
Взять у солнца ключик - лучик?
Но прошло так много лет!

Я смотрю в воспоминания,
сквозь обычное стекло,
и в заоблачных скитаньях
затуманилось оно.
Май 1987

Гладиолусы

Гладиолусы зеленые
распустились на ветвях,
И деревья, в меру стройные,
изменились на глазах.
Очень милые бутончики,
чуть проснувшихся листов,
И похожи листьев кончики,
на раскрытый клюв птенцов.

Только их деревьям -
матушкам прокормить легко листки,
Как волне бежать по камушкам,
их пути всегда легки.
Прихожу я, к их беспечности
посидеть на берегу,
И вдыхаю воздух вечности,
и снимает лес беду.

Вспоминаю день Победы,
огонь вечный сквозь звезду,
Он возносит искры света
для салюта в черноту.
И мерцали эти искры
в поднебесной вышине,
В честь погибших здесь на Истре,
в честь погибших на войне.

И сходились все живые
посмотреть салютный блеск,
Разносился над землею
от салюта звонкий треск.
Набегал могучий ветер,
холодом пронзал людей,
Искрами в народ он метил,
и в лесах шумел быстрей.

День Победы был вчера,
а сегодня тишина,
И бурлит моя река,
и спокойно спит листва,
И ко мне с небес спустилась
синеглазая мечта,
Вся спокойствием укрылась -
не растает до утра.
10 мая 1987

Русский лес

Русский лес, какой ты разный,
ты похож на наш народ,
ты рабочий лес, не праздный,
много есть в тебе пород.
Есть как сосны - великаны,
люди старых поколений,
шли по жизни только прямо,
не боялись столкновений.

Наши женщины России
белолицые березы,
они ласковы, красивы,
пусть их минут в жизни слезы.
Есть, как ели величавы,
верностью они горды,
ходят стройно словно павы,
вырастают из среды.

Есть осины, что трясутся
от любого ветерка.
Нет, вас беды не коснуться,
вам одуматься пора.
Есть мужчины, словно кедры,
силой, мужеством, умом,
они, в общем-то, не редки,
но растут лишь не кругом.

Вот дубы, как коренасты
эти крепкие стволы!
Не страшны им все несчастья -
только молнии одни.
Клен стремится только к солнцу,
гордый и красивый клен,
счастье пьет, не смотрит в донце -
он упрям и тем силен.

Подрастают поколения
новых, молодых лесов,
лишь военное затмение
не прибавило кустов.
Но живучий русский лес,
к солнцу тянется и к счастью,
голубых своих небес
он сторонник, не несчастья.
1987

Орган

Густой, бодрящий звук органа
летит по воздуху к ушам,
легко залечивает раны,
всех москвичей или рижан.

Органа звуки не стареют,
он молод таинствами нот,
они столетия в залах, верит
в них музыкальнейший народ.

Орган, он соткан из свирелей,
красивых звуков, тайны душ,
а звуки грусти как капели,
облагораживают ум.

Во власти музыки и счастья
парю над залом: счастья - ком.
Возможно, истинно, несчастье,
кто с чудом этим незнаком.

Ведь он орган, орган столетий,
он время жизни ворошит,
он, как старейшина под пледом,
который вовсе не грешит.
1987

***
Органично сливаясь с душою,
Баха музыка с сердцем звучит,
и своей задушевной красою,
затихая, спокойно летит.
В ней бескрайность души человека,
и звучит она плавно, светло,
к нам идет из далекого века,
и сливается с жизнью легко.
Звуки страсти и терзаний,
звуки вечные любви,
с нотных строк воспоминаний,
не вмещаются в груди.
Они мощною волною
шевелят органа плоть,
открывают мир собою,
разрывая строчки нот.
1987

Черемухи цвет

Детство, отрочество, юность -
белой черемухи цвет.
Беды, разлуки, заботы -
их еще нет, нет, нет.
В детские пухлые годы
в пышных волосиках бант,
только и было заботы,
где разместить кукол стан.

Где раскачались качели,
где появился песок -
новости эти летели
быстро в девичий висок.
Стоило чуть подрасти ей,
руки белы от мелков.
Вей ветер мой, вей, вей
ноги стройней от прыжков.

Прыгалки, куклы. Подружки...
Белой черемухи цвет
падал на детства подушки.
Брезжил отрочества свет.
Бантик растаял бесследно,
зеркало манит их в плен.
Страсти: что модно, что бедно,
кто что одел, кто же смел.

Лишь телефонная трубка
прыгает часто к ушам.
Тают в расспросах минутки,
трудно вернуться к делам.
Что-то меняется в детях.
Белой черемухи цвет
ветер в девчонке приметил
в темной косе место лент.
17 мая 1987

Любовь к земле

Любовь к земле, она всегда цветная,
несет в себе все краски и тона.
Любовь к себе - она совсем иная,
бесцветные одни полутона.

Любовь к земле - живительная сила,
несет и вдохновение, и мечты,
она в душе не терпит тины, ила
все проявления ее - просты.

Любовь к земле - бескрайна и безбрежна,
она разлита по сердцам людей,
а в одном сердце так она безгрешна,
как жизнь в тайге и чаще без вестей.

Любовь к земле звала людей на подвиг
во все века, тяжелые года.
И только не рождалась там, где подлость,
а храбростью спасала города.

Любовь к земле, любовь к родной отчизне,
как неразрывна жизненная связь!
Любовь в любом наречии так чиста,
в ней не найдешь проблемы, ссоры, грязь.
1987

Каскад

Каскад сиреневатого фонтана, 
далекий правнук "Шахматной горы", 
он расположен в парке не спонтанно. 
Он в пруд несет прозрачные дары. 

Течет вода в сиреневом граните,
летит струей в воздушной синеве.
О, струи, струи, солнечные нити!
Блестят сполохи в Сходне, не Неве.

Я засиделась на его граните,
в день солнечный и полный красоты.
О, воды, воды, душу мне встряхните,
и заберите стоны немоты.

Я оживу на каменных ступенях,
сольюсь одеждой с цветом ручейка,
чуть-чуть займу его текучей лени.
И вдруг услышу: песнь его звонка!

Любимый парк с каскадом людям данный,
таишься ты средь зелени лесов,
где три кита взрываются фонтаном,
чудесный пруд, каскада вечный зов.

Каскад, каскад, с тобою я сроднилась,
и даже в отпуск бросить не хочу.
Ну, что мне воды Ганга или Нила?
Я и в фонтане прелесть нахожу.
1987

***
В стеклах заиграл игривый зайчик,
ослеплено вспыхнула река,
поднесла невольно к глазу пальчик,
так поплыли мимо облака.

Быстро исчезает ярко-белый,
долго не сияют нам глаза,
мир, по будням, часто серо-смелый,
смешаны растения в лесах.

Быстротечны яркие мгновенья,
солнце ослепляет не всегда,
иногда гнетет повиновение,
иногда в груди горит звезда.

Быстро, очень быстро гаснут краски,
молодость зарницею прошла,
чаще на лице мы носим маски,
но до страшных масок не дошла.

Не прожить без масок в этом мире,
быть двуликим - каждому дано,
не хочу увязнуть в грязном иле,
не хочу увидеть грязи дно.
1987

***
Переливы чистых звуков
в нежной зелени травы,
то угрюмые как муки,
то, как стоны у совы.
Кто-то важно и ревниво
ходит певчею страной,
рассыпается ретиво
музыкальной стариной.
Звуки молодо, игриво
разбежались по домам
и задорно, и строптиво
возвращаются умам.
1987

Видения

Ты ждал меня часами.
Ждал, ждал,
Чтоб встретиться очами.
Ждал, ждал,
Бессонными ночами.
Ждал, ждал
В виденьях.
И я к тебе летела
в мечтах,
Тебя очами грела.
Где страх?
И тихо уходила я в снах
в ведения.
Как мало мы встречались,
друг мой,
лишь мыслями венчались
порой.
Надежды все умчались
с тобой
в виденья.
Прости мой дорогой,
неземной,
что наши встречи стали
строкой,
такою очевидной, земной
в сомненьях.
1987

Цветы детства

Незабудки и ромашки
детства раннего цветы -
эти милые монашки,
словно чистые листы.

И в шальные наши годы
незабудок благодать,
словно дар была природы,
помогая доброй стать.

А поляны из ромашек,
в белых листиках ковры-
это счастье было наше,
солнца летнего дары.

От тебя в подарок розы
получала иногда,
или желтые мимозы
приносил мне в те года.

Были веточки жасмина,
яблонь первые цветы
и черемухи седины,
и сирень вручал мне ты.
1987

Свадебное

Тополиный пух клубился,
быть должно, как у людей. 
Ты меня один добился, 
вышел милым из теней. 
 
Ты решил на мне жениться,
но до свадьбы за два дня.
Надоело шевелиться,
ты решил дойти до дна.

Сдал экзамены досрочно,
на ракете прикатил.
Я училась тогда очно.
Паспорта ты прихватил.
  
Я лишь в розовом костюме.
Ты в рубашке, без носок,
так ходить лишь можно в трюме,
в ЗАГС ты сунул свой носок.

Ты зовешь меня нежданно. 
Вижу, женщина стоит,
как-то стало все туманно,
Она томно говорит...
25 июня1987

***
Травы росные, небо броское
и дымок росы над землей,
слышен с дерева щебет ласковый.
Эх, пройти бы здесь всей семьей.

Но пройти тропой, не сбивая, рос,
не пугая птиц своим топотом.
Комары все спят, нет мельканья ос,
но вдруг слышу речь тихим шепотом.

Травы росные, небо броское, 
а навстречу мне пара в розовом. 
'Выпускной' прошел, платье ноское.
 А где белое? Оно злостное?

Эх, пройти бы вам, не сбивая рос,
не теряя честь, не срезая кос.
Вы так молоды и так загнаны,
а слова-то все вами сказаны.
27 июня 1987

***
Всю жизнь изображал он Дурачка,
и потому он преуспел в делах,
и если люди были катера,
то он шел ледоколом, как во льдах.
27 июня 1987

***
Журнал мод и книга песен
на ходу тридцатый год.
Много лет, да тридцать весен 
вечной юности итог.

Может так держаться сцены
лишь ее красивый труд.
Жизни знала она цены,
глаз встречала целый пруд!

И звучали ее песни
с детской, трепетной поры.
Ей несли цветы из лести,
как признания дары.
1987

***
Вы взлетели вверх салютом
с фейерверком юных глаз,
но какой-то друг малютка
стал несчастием для Вас.
Жизнь Вас била, не щадила,
но Вы выжили в аду,
Вы уверенность взрастили,
стали с ангелом в ладу!

И когда другие листья
разлетались по садам,
Вы вдруг зрелостью воскресли,
Вам не страшен сам Адам.
Вы - властительница сцены,
Ваши платья - фейерверк!
Пенье Ваше свергло беды,
Кто же Вас когда-то сверг?
1987

***
Среди растительного мира,
Богиней ласковой мечты,
идете Вы в прямом эфире,
но без излишней суеты.
Лаская травы и деревья,
сгибаясь к сухонькой траве,
ее касаетесь в волненье -
и поднимаетесь в заре.
1987

*** 
Ваш голос елейный над сценой звучит,
и раненой птицей, внезапно молчит.
Вы вверх дерзновенно бросали слова,
их в мир разносила спокойно молва.
Кто Вы, белоснежная птица Москвы?
Вы очень известны, стихами сильны.
1987

***
Ты обладаешь дивным даром:
волшебным светом ясных глаз,
смущаешь женщин редким жаром,
прекрасно высказанных фраз.
Собою почту украшаешь,
ты бесконечно многолик,
в воскресный день ты вызываешь
у многих женщин сердца крик.
Тот крик, жестокими словами,
с улыбкой отдаешь ты в свет,
и раздираешь в кровь зубами,
ты чувства самых разных лет.
1987

***
Тучи серо-черные, зелен горизонт,
над домами мечется вездесущий гром.

Страшно всем на улице - не спасает зонт,
было бы здесь морюшко - был бы сильный шторм.

За стеклом я спряталась от стихии бед,
сердцу успокоиться я дала обет.

Закачались веточки - листьям первый дождь.
Наклонились листики - винограда гроздь.

Застучали в окна мне капли дивных роз.
На березах слышится шевеление кос.

С неба воды падают, поливают лист, 
горизонт умылся и стал снова чист.
1987

***
А ты - красив был иногда.
Тебя искала я всегда. 
Всегда.
Увидев твой чудесный лик,
я исчезала в тот же миг. 
В тот же миг.
Хранила я алмазы встреч,
любовь хотела уберечь. 
Уберечь.
Боялась длительных речей.
Боялась гаснущих свечей. 
Свечей.
А берегла все на беду,
имея счастье лишь в виду. 
В виду.
А надо было жизнь испить,
себя от взглядов не таить. 
Не таить.
Все бриллианты легли в клад.
В душе настал сплошной разлад. 
Разлад.
Теперь одна без красоты
смотрю на дивные цветы. 
Цветы.
31 июля 1987

****
Ты похож на Рублева,
ты художник в крови,
ждешь у женщины клева,
ты - художник любви.
Ты из женщины тихой
и забытой судьбой,
неназойливо, лихо
высек пламя собой.
И она засветилась
от любви и пера.
И немедленно скрылась,
знать, другая пора.
1987

Странная любовь

Ты знаешь, странно я тебя люблю,
нечаянно, но преданно и сильно.
Как верба лучик солнышка ловлю
и под лучами распускаюсь дивно.

Люблю тебя, иного слова нет,
листком зеленым радую вниманье.
Люблю тебя, и это мой ответ,
я взглядом приглашаю на свиданье.

Прогнать тебя? Да это все слова.
Их старая листва всем шелестела,
в них правды нет, а есть одна молва,
да и какое им до нас есть дело?

Не видеть и не слышать о тебе?
Как шорохам  чужим ты смог поверить?
Да глупость это, ты в моей судьбе,
хотят нас на устойчивость проверить.

Я возродилась вновь для красоты,
бросая кожу вербы и лягушки,
милее нет любимой стороны,
где есть леса и дивные опушки.  
1987 

Наваждение

Ко мне сквозь листья осени багряной
явился ты незримою строкой,
жизнь без тебя мне показалась странной,
ты был мне бесконечно дорогой.

Мне так хотелось видеть твои очи,
их полумрак сердечной красоты,
остаться бы с тобой во мраке ночи,
прекрасен мир, коль рядом только ты.

Но вот беда: незрим ты и невидим,
летит листва, желтея без тебя,
а ты исчез в своем небесном виде,
мечта моя исчезла не скорбя.

Ой, как приятны малые мгновенья
былой любви, мечты, забытых слов,
не хочется мечтать одной в забвение,
но не уйти из памяти оков.

Чуть помечтать о некогда любимом,
и вспомнить лучезарные глаза,
а в наваждение с ним побыть единым,
но полюбить - московские леса.
1987

***
Твой облик вижу, словно наяву,
его встречаю в каждом кинофильме
от совпадений мыслей я реву,
вникая в смыслы песен очень сильно.

Мне кажется, что автор песен - ты,
ты режиссер, поэт, герой всех фильмов.
Пускай простят поэты за мечты,
а режиссеры за изъятие фильмов.

Пришла вдруг мысль, что гениев и нет,
есть просто люди с кучей недостатков,
и зря при жизни их ругает свет,
а после смерти смотрит их останки.

И в памяти вдруг остается тот,
кто жизнь свою прожил весьма нелепо,
их творчества сильнейший ток
становится питанием века.

Все выше солнце. Золотистей цвет.
И что-то неземное растворилось.
В голубизне других оттенков нет,
твое лишь имя в титрах засветилось.
1987

Зонты - дома

Перебирает ветер листья,
сдувает пыль зеленых дней,
березок желтые мониста
сегодня кажутся длинней.

Мой серый плащ, я в нем согрета,
царит в нем серость облаков,
осины цветом были летом.
Деревья - зонтики веков.

Там, где живу и солнце - редкость,
порой идут за днями дни,
вращая влажность. Влаги меткость
прилежно окружает пни.

Зонты - дома, зонты - экраны,
зонты от солнца - облака,
зонты - сердца, зонты - бураны.
Откроешь зонт - вода легка.

Сквозь тучи светит яркость краски
какой-то нежно-голубой,
иду смелее, без опаски,
закрою зонт и свет со мной.           
1987

Над землей

Наклонились ветви леса над землею,
а под солнцем славно нежатся поля,
вот кувшинки проплывают, зеленея,
полыхают белым пухом тополя.

Наслаждается природа чудесами,
самолетами шумит невольно высь,
и антенны возникают с проводами,
где торцы домов похожие на мыс.

Разноцветные уходят в небо башни,
в них орлиный перед окнами обзор,
и бывает, что видны поля и пашни,
а бывает серых домиков набор.

Ограждает облаками небо нежно
все тревоги перед летнею грозой,
а потом приходит важно и небрежно
золотая осень с яркою красой.

Голубеет над землею небо детством,
смех детей чудесней трелей соловья,
мирный ветер, словно лучшее соседство.
Лес, земля - великолепные слова.
1987

За грибами

Дремучие посадки Подмосковья,
где падают иголки без лучей,
лишенные зеленого здоровья,
имею вид не веток, а мечей.

И среди елей, словно обгорелых,
найти масленок - незаметный труд,
их очень мало нежных, пожелтелых,
и хочется на солнце и на пруд.

Леса, леса уплотнены посадкой,
где там и тут снует лихой грибник,
здесь не пройти небрежно или шатко,
не даст воды неведомый родник.

Вот, вроде, лес спокойный и без елей,
иду быстрей среди родных берез,
но вдруг я покачнулась как от хмеля,
а подо мной болото - тихий кросс.

Я прыгаю, ищу я в травах кочки,
хватаюсь я за тонкий стан берез,
и пробегают пред глазами строчки
зеленых ягод клюквы, красных гроздь.
1987

Август

Прозрачное утро потрогало небо,
едва окунаясь в клубы облаков,
оно улыбается спелому хлебу,
оно пробегает по шелку листков.
И солнце холодные лучики нежит
на листьях зеленых-зеленых садов,
еще через месяцы вьюга и снежность,
но осень крадется, не ждет холодов.

Спокойно среди переспелой листвы,
она свой зрелостью ум не тревожит,
притихли все мысли до новой строфы,
когда листопад здесь тоской мир закружит.
Созрели в лесах голубика, черника,
зеленые ягоды клюквы лежат,
осталась без ягод листва земляники,
в малинники сладости мишек висят.

В такие же дни моей юности доброй
с тобой повстречалась средь южной листвы,
была я наивной и очень уж скромной,
теперь в сердце август и нет той поры.
Еще помню в город белеющих зданий,
вернулись мы с сыном из дальних степей,
и город ворвался, и мчался в сознание,
зеленой листвой и с любовью своей.

А солнце сверкало и бегало в окнах,
балкон наш летел над зеленой землей,
гоняли мячи, в загороженных кортах,
а мы поселились впервые семьей.
Давно это было, но август - планета
приходит к нам в каждый взрослеющий год,
приносит нам радость холодного света,
приносит плоды в человеческий род.
5 августа 1987

Стихия

Гроза зарницею сверкала,
ей с грозным ревом вторил гром,
природе грома явно мало -
шел по деревьям сильный шторм.
Деревья гнулись и качались,
бросая листья ветру в след,
лесные волны быстро мчались,
дождь раздавал им свой привет.

Когда стихия отбушует,
придет неведомая тишь,
сознание стоном забунтует
от всех семейных, старых крыш.
Так жизнь прекрасной чередою:
грозы и грома, дождя, стона
идет, идет всегда за мною,
идет без дружественного тона.

Светлеет маленький кусочек
среди свинцовых облаков,
так солнце пробует носочком:
'Готов ли путь к земле? Готов'.
И ветер тут же изменяет
грозе и грому, и дождю,
все тучи в сторону сдвигает
и солнце говорит: 'Прошу!'

Все в нашей жизни по законам,
но чьим, каким и почему?
Есть место в них сердечным стонам.
А как мне быть? Я не пойму.
Наверх забраться можно? Можно.
Коль солнце лучик свой подаст.
Верх по лучу? О, осторожно.
А если он тебя продаст?

Так и живем: к земле поближе,
и ходим там, где твердый грунт,
и давим тех, кто еще ниже,
и избегаем носки унт.
И знаем все. И судим всех
под крышами, где нет стихии.
Гроза и гром, и солнца след
за окнами. А мы тихи.
7 августа 1987

Чистая синева
     
Приятно жить среди родных лесов,
под солнцем ярким окунуться в небо,
волшебны трели птичьих голосов,
на сердце счастье, глупости нелепы.

Летает в небе первый красный лист,
летает, ждет осенних листопадов,
а воздух так прозрачен, светел, чист,
что, кажется, быть лучше и не надо.

Душа светла и мысли все чисты,
нет злобы, память синевой умыта,
мечты и мысли от красот просты,
а грустные слова давно забыты.

Умылось небо от своих невзгод,
сияет милой, чистой синевой,
вновь у меня прошел тяжелый год,
теперь светло над чистой головою.

Любимый мой, с мечтами прилетай,
ты опускайся в сердце незаметно,
а чувства, как стихи мои листай.
Любовь - она и смертна, и бессмертна.
1987

Туманы августа

Август полонили сентября туманы,
лес собой укрыли травы без дурмана.
Рассекаю воздух гордой головою,
а душа в тумане и года со мною.
Но спокойно травы окунулись в росы
по краям дороги, где растут березы.
Томные туманы сыростью повисли,
с капельками влаги прибегают мысли.

Возникает город в дымке предрассветной
белыми громадами, стены в окнах светлы,
а над ними в небе - облака застыли,
белою струей солнце угостили.
Город приподнялся на берег пруда,
смотрит величаво: виды хоть куда.
Он хороший, светлый и людьми пригож
город на пригорке он на что-то гож.

Красная рябина от тумана в росах,
разбросала ягоды на зеленых косах.
Не по нраву было ей людей молчанье,
яростно кричала о своем венчание
с небесами летом, с птичьим песнопением,
по своим понятиям, по своим ступеням.
Гроздь мне протянула красная рябина:
'Позабудь туманы, ты еще любима'.
11 августа 1987

***
Вырвался огромный дождь 
из нависшего тумана, 
на деревьях капель гроздь, 
и стекает ливень с крана. 
Рассекаю дождь зонтом, 
он обхватывает ноги. 
Дождь впивается кнутом, 
и впадает вновь в потоки. 
Я обвернута рекой, 
ноги тонут в водных струях.
Из тумана льет покой, 
и играет в водных струнах. 
По асфальту реки льют,
убегают под уклоны.
Птицы воду в лужах пьют,
ветви делают поклоны.
Люди прячутся в домах,
смотрят ливень сквозь оконца.
Я иду одна сквозь страх,
не сегодня выйдет солнце.
25 сентября 1987

Лабиринт

Немилосердно тяжелы - 
памяти виденья,
Ходит тень твоя живая 
в мозговых владеньях.
Лабиринты, лабиринты, 
ты в них заблудился.
Мозговые лабиринты, 
в них любви добился.

Господи, немилосердно, 
это наказанье:
жить и в смерть твою не верить - 
горькое признание.
Наказанье, наказанье 
за немые речи,
Нелюбезное изгнанье - 
слов плохих картечи.

Как же так? За что мученья 
в яркий, светлый день? 
Неприятностей стеченье, 
увлекают в тень. 
Люди, люди не умолкнут - 
память в них живет, 
а пока они не стихнут - 
счастье не придет. 

Ладно. Все. Утихли страсти. 
На осине пляшет лист.
Кто был редко в жизни счастлив, 
тот и слышит жуткий свист.
26 августа 1987

Память

Память помнит каждую подробность
встреч, разлук и горечь от досад.
Помнит, как выбрасывала скромность
и бросалась, без сомнений в ад.
Долгих дней немую отчужденность,
каждый миг, заполненный тобой.
Свет из глаз, двоих - завороженность,
а затем преследований боль.

На весы поставь две разных чаши:
положи любовь мою в одну,
на вторую - все несчастья наши,
я их молчаливо перегну.
Что же пересилит в чашах этих?
Беды? Что бросались все на нас?
Нет, любовь, она прекрасно светит
и она светила каждый час.

До сих пор кидает кто-то камни,
хоть давно в святые перешла,
были бы какие-нибудь ставни,
чтоб сквозь них беда к нам не прошла.
От любви идут седые нити
памяти, прошедшей сквозь беду.
Говорят, танцуют на Гаити,
я же не танцую, а бреду.

Помню хохот, словно волны Дона,
демон в них резвился молодой,
сердце разрывалось уж от стонов,
не могло кричать оно: "Постой!'
Нет, мне не забыть рожденья ада,
пересказ не может раскрыть все,
как рождались звери зоосада
и молчала трубка. Вот и все.

Все схлестнулось: правды и неправды,
расплескались за моей спиной,
разгадать бы кто же в этом главный,
Да и бросить в омут: жизнь. Не ной.
Но вода его отвергнет сразу,
пусть живет от скверны чуть живой.
Господи, да дай же ты рассказу
стать спокойным, он же все же свой.

Нет веселых, добрых песнопений,
только боль и только стон души.
Было бы иначе? Без сомненья.
Было бы? О, бог мой, не скажи.
Все как есть, душа жила в смятение.
А теперь? Есть боль прошедших дней.
Ропот и людей недоумение
смотрят и преследуют: " Не смей!"

Шепот за спиной, косые взгляды.
'Слышали?' 'Да, слышали'. 'Она'.
Стали шире рамки зоосада.
Но как прежде я в нем не видна.
1987

Заоблачное послание

Дорогой мой человек,
ты был мил мне интеллектом,
от тебя шел знаний свет,
он и был ко мне твой вектор.
Я любила твои очи
с умным заревом огня,
и набор словесных строчек -
в них вилась порой змея.

Не читал мои стихи,
и не знал, кто я такая,
наши редкие звонки,
слушал ты, слегка зевая.
И наивен был порой,
и счастливый, как младенец.
На мне видел цвет и крой,
Знал всегда, что надо делать.

Знаю я - твой ум могучий
редко веял надо мной,
он не мог нигде наскучить.
Да, ума был мощный слой.
Вот и все. А без тебя
Очень грустно в нашем мире.
Глупый стих. Тебя любя,
им стреляла, словно в тире.
27 августа 1987

***
Элегантна и прекрасна
фешенебельная мода,
над сердцами она властна,
с ней не чувствуешь свободу.
Как божественно красивы:
платье, линии и ткани!
Сколько вкуса и усилий!
А какие это "мани"?
И жар-птица - небылица,
красотой своей блистая,
осветила женщин лица,
белых птиц небесной стаи.
Это мода для эстрады,
для торжественных приемов,
на нее косятся барды:
она легкая для съема?
Вновь цветное завихренье
заглянуло вдруг с экрана,
в мозг врывается сомненье:
что в одежде постоянно?
1987

***
Холодит сентябрьский закат,
тяжела мне шапка и папаха,
на главе мой венчик из заплат,
да посконная моя рубаха.

Нищета вонзается в мой дом,
в каждой щелке скалит остро зубы,
и пишу я стихотворный том,
сквозь отчаянье кусаю свои губы.

Нищета. В ней емкость долгих дней,
бытие оторванных копеек.
Все добры, а кто же тот злодей,
кто спустил с цепей своих злодеев?

Добрым быть кому-то хорошо,
кто имеет деньги, власть и силу.
Жить без денег в страхе тяжело,
каждый день, вытягивая жилу.

И вражда, кругом одна вражда
на работе. Дома в личной жизни
все над головой свистит вожжа.
Господи! Ну, никакой нет жизни!
14 сентября 1987

Липовая аллея

Под сенью липовой аллеи летней,
сквозь аромат цветущих пышных крон,
ходила я с надеждой незаметной:
вдруг ты придешь, любви сердечной тон.
Счастливая была, а ты - прекрасен,
когда ты шел навстречу, словно свет.
Сиял ты как луна, и смысл был ясен:
ты всей душой несешь мне свой привет.

Желтели листья, золотистой стаей
над головой летела вновь листва,
надежда счастья стала быстро таять,
а ты исчез, растаял навсегда...
Ты ждешь меня? Так подожди, мой милый,
еще чуть-чуть. Я скоро, я спешу.
И ты, конечно, наберешься силы.
Но о любви не говори, прошу...

Приятно быть любимой и красивой,
и видеть белый и пушистый снег,
и быть от доброты еще счастливой,
и наблюдать внимательных глаз бег.
Пришла зима, мне ясный месяц светит
в конце аллеи на моем пути,
и инеем морозец липы метит,
но ты, как месяц, мне в пути - свети!
1987

 *** 
Перевернулась вечером земля, 
а в темном небе, там, где облака, 
таилась сине-черная стерня.
Но где-то солнце прятало бока, 
и чаша влаги брызнула волной, 
плескаясь в небе вечной глубиной. 
02 сентября 1987 

***
Черные часы - недолговечны,
даже черной ночью не черны,
люди очень даже человечны
и они, прекрасному верны.
Перебранку черную устроят,
черным перебросятся мячом,
а сердца от огорчений стонут -
кажется, что им все нипочем.
1987

Воздушная осень

Я пью нарзан воздушных капель,
хмелею в запахе сосны,
снимаю с дум тревожных накипь,
и вижу: помыслы чисты.
Живу, дышу лесной природой,
где нет расчета и тщеты,
я не ищу любви и брода,
смотрю охранные щиты,
сливаюсь мыслями с погодой,
и ухожу от суеты.

А по краям лесных массивов
желтеют клены и кусты,
и в простоте они красивы,
и в красоте они просты.
Но рядом с ними меркнут очи -
осколки доброй синевы,
и ряд давно забытых строчек
мне говорит: они - не Вы,
а вязь моих неровных строчек
уходит в золото листвы.
1987

Травка газона

Мелкая травка газона
смотрится нынче светлей,
в воздухе запах озона,
иней на травке милей.

Холод касается кожи,
в ранней усталости рук,
как мы с тобой не похожи,
мой неожиданный друг.

Знаешь, была я березой,
где-то средь светлых озер,
но жизнь вонзилась занозой,
стала я елью - не спорь.

Так обожглась я о клены,
что среди леса красы,
славлю немые законы,
в коих газоны чисты.

Мелкая травка газона
смотрится нынче светлей,
в воздухе запах озона,
иней на травке милей.
1987

В вихре злата

Осень взвилась вихрем злата,
поднялась златой звездой.
Монастырская палата
была белой и простой.

Только я в листве осенней
потускнела от невзгод.
В грусть, как в лиственные сени,
солнце что-то не идет.

Вон оно над миром светит,
песню осени поет.
Светит, светит, но не греет,
но мне силу Бог дает.

Или ты своей любовью,
что проходит сквозь всю жизнь.
Чувства наши были новью,
мы от них не отреклись.

По песку с тобой бродили
мы у стен монастыря,
чувства сильные остыли,
так расстались: ТЫ и Я.
1987

*** 
Ты - красив, как икона, 
ты художник в крови, 
на любовь нет закона, 
ты - художник любви. 
 
Из меня скромной, тихой 
незабытой судьбой, 
неназойливо, лихо 
высек пламя собой. 

От тебя засветилась 
до любви и пера,
но в поэзию скрылась, 
там другая пора. 

Но тебя я все помню,
каждой строчкой стихов,
в моем сердце ты томный,
будто дань от волхвов.

Долго сердце тревожил
ты своей красотой.
Без меня жизнь ты прожил.
Мою жизнь пролистай...
1987

***
Посмотри на себя: 
ты увидишь морщинки досады.
Смотришь ты, не любя, 
да любви твоей больше не надо. 
Белый пух тополей 
отлетел и растаял бесследно. 
Ты не станешь смелей. 
Мне любить тебя, кажется, вредно. 
Ты идешь сквозь листву 
мимо осени в легком дурмане, 
ты не чтишь синеву, 
что исчезла в том в волжском тумане. 
Ты хороший поэт,
оживил во мне легкие струны,
грусти прожитой нет,
или вся провалилась вдруг в дюны.
Милый, добрый друг мой, 
мне тебя подарили на время, 
ты по жизни не мой, 
ты опять на коне, ноги в стремя... 1987

Середина осени

Осень достигла своей середины
или конца венценосной поры,
стали невзрачными наши миры,
и потемнели речные глубины.

Небо пустынно, так чье повеление
бросило оземь красот чудеса?
Я вновь спокойно смотрю в небеса,
но не встречаю красивых явлений.

Солнце и то, лишь слегка беловато,
светит, не светит, и тени мертвы,
травы засохли, как сестры листвы,
радости красок теперь маловато.

Так и в душе: ни тепло, ни морозно.
В поле засохла травинок ботва.
То ли я женщина, то ли трава,
даже заботы стучатся не грозно.
1987

***
Замкнулся год лесного наблюдения,
вновь по земле забегала листва,
исчезло и мое недоумение
по поводу, что жизнь моя горька.
А жизнь моя идет за кругом круг,
природе и надежде улыбаясь,
я счастлива, когда найдется друг,
грущу слегка, от недругов теряясь.

Летящая листва впускает солнце
в леса, где было некогда темно.
Поет в лугах задумчивое солнце -
спокойствие в нем видно зацвело.
Ступеньки облаков покрыли небо,
по ним без суеты вбегает свет,
и светит солнце на сугробах снега,
в надежде так светить миллиарды лет.
8 октября 1987

Качели

Так случалось, что попала я в обманы, 
и связали они жизнь тройным узлом.
Постоянно я залечиваю раны, 
но скрутились раны каменным клубком. 

Полюбила я нечаянно, нежданно, 
полюбила я на страшную беду, 
смерть его была отчаянной, туманной, 
помутилась голова моя в бреду. 

Раскачалась на качелях, раскачалась, 
без опоры, без веревок, без страстей. 
Будто чувствам моим не было причала, 
словно не было хороших новостей. 
   
Не прощу себе я страсти настоящей, 
свою гордость, что любви была сильней. 
Светит солнце. Мир становится блестящим. 
Я качаюсь на качелях, мне вольней. 

Никаких, возможно, не было обманов,
не хотела верить в смерть любви своей.
Правду слухов я совала по карманам.
В правде, спрятанной, бывает жизнь вольней.
 1987

***
Русая Русь только осенью русая. 
Милая Русь, в песнях ты нежно - грустная. 
Я пред тобой, как росиночка малая,
речка весенняя, снежная, талая. 
Русь, моя Русь, моя добрая девица, 
косы твои по земле летом стелются. 
Девица милая, травушки с росами, 
ходишь по травушке - ноженьки босые. 
Рада я видеть тебя златокудрую, 
знаешь ты истины, с мыслями мудрыми. 
1987

***
В шелковом вихре металась березка,
тканью нетканой касаясь небес,
с ветром умчались небесные слезки,
так быстротечны слезинки невест.
Тонкие ветви прогнулись в движенье,
листья сверкали, как злато монет.
Так продолжалось цветное кружение,
всех пешеходов  собою маня.
Нет, не устала и в гибком движенье,
радуя взор и лаская мой ум,
все продолжала цветное круженье,
с ветром танцуя, не ведая дум.
17 октября 1987

Дети

Солнцем залитое небо,
в чистых росах каждый лист,
каждый знает свое кредо,
светлым утром разум чист.
Вспомнить бы года былые,
чем и жила и чем дышала,
и какие дни лихие
я, чуть дрогнув, провожала.

Очень сильно я болела
за два месяца до сына.
Сорок градусов терпела,
а болезнь страданьем крыла.
Ждали к маю, вышел в мае,
сын на мир наш посмотреть,
он родился в степном крае,
где арбузам сладко спеть.

Были в окнах: муж и розы,
мать, отец и круг друзей.
Мы доились словно козы,
и стремились в дом быстрей.
Тронуть я боялась сына -
страх пред ним меня сводил.
Появились следы клина -
муж их в жизнь нашу вонзил.

Воспитанье. Воспитанье
по журналам и по книге.
Бабок страшное молчанье:
'Мол, от книги только сдвиги'.
В восемь месяцев сын ходит,
в десять месяцев бежит,
ложку с кашей в рот заносит
и что надо говорит.

Рос малыш наш крепышом,
загорал он голышом,
с папой змей пускал на даче,
в жизни было все удачно.
Дед души не чаял в внуке,
бабушки его голубят.
Папа строго учит в письмах,
Мама вся в заботах чистых.

Год промчался добрым эхом,
едим жить в Зеленоград.
Наш отъезд был чьим-то крахом,
кто-то был ему не рад.
Помню, бабушка металась
по квартире, спрятав стон,
она в сборах разрыдалась,
это был последний стон...

Жаркий день Зеленоградский
встретил в солнечных лучах,
встретил ласково, по-братски,
город был в младых годах.
Сын знакомился с друзьями,
знал, где детский городок,
нас снабжали все вестями,
что он крепок и здоров.

Развивалась речь ребенка
по наукам и без них,
в зоопарке видел львенка,
с 'краном' 'Р' свою постиг.
Говорил он хорошо,
буквы все учил исправно.
Хорошо - то, хорошо -
папа был учитель главный.

Сколько слез в то воспитанье
проливала я порой,
не давалось мне молчанье
и за сына я горой.
Папа, папа, в нем есть сила,
он для сына - власть и Бог,
я удила закусила,
да какой уж в этом прок.

Родилась у нас дочурка -
Леся - девочка - цветок,
много кукол, а не чурок
ей дарили, будто впрок.
Дочь росла совсем иначе,
и трудней стали задачи.
Норов в ней... родился с ней.
Да, природе жизнь видней.

Сын и в сад ходил с добром.
Дочь росла с другим нутром.
Подрастали оба дружно,
брат с сестрой всегда в ладах,
было все у них, что нужно,
ноги крепли их в лесах.
По грибы, по ягоды
с двух ходили лет.
Ягоды, вы ягоды
добрых детских лет.
1987

***
Я люблю свою, семью
и разрушить не могу.
Я люблю своего мужа
и другой совсем не нужен,
Я люблю своих детей:
нет любимей и родней.
Разлучать с отцом нельзя -
это ведь моя семья.
1987

***
Мой муж - был просто гениальный,
сломался на борьбе со злом,
и путь его всегда реальный,
и мудрость дум виновна в том.
Как он работал поначалу,
работал полный от забот.
Всегда под чьим-то был началом,
и от того весь путь не тот.
9 ноября 1987

***
Дивные ветви раскинулись
снежных, холодных ветвей,
черные кудри надвинулись
к дугам прекрасных бровей.
Яркая, черная, жгучая,
с выдумкой пылких затей,
ходит, мужчин часто мучая.
А вот ее? Тут не смей!

Женщина, девушка, девочка -
борются день ото дня,
вьются блестящей ленточкой
возле чужого огня.
Таня, Татьяна иль Танечка -
пламя на старых свечах.
Есть у нее славный Ванечка,
спит на дрожащих плечах.

Он осыпает любимую
жемчугом и серебром...
Только духи веют дивные,
словно забытый всем бром.
Запах духов стелет приторный,
рядом с Татьяной всегда.
Только вот муж слишком мнительный,
к ней забежит иногда.
1987

***
На блестящем снегу
раскачалась сухая травинка.
Я тебе не скажу,
что в глазах моих плачет слезинка.
Не тону я в снегу,
лишь ногами слегка приминаю.
А тебе я скажу...
Только где ты? Тебя вспоминаю.
Помню очи твои,
что распахнуты были с любовью,
как объятья любви,
быстрый взгляд под широкою бровью.
Видно, кожа твоя
и шагреневой кожи дорожи,
вся истлела скорбя,
да в огонь. О, прости ее Боже!
Оживляю тебя.
Поднимаю из пепла живого.
Я сама не своя.
Да и нет больше в мире такого.
14 ноября 1987

Хорошее настроение

Через созвездие снежных елей
иду по снежной целине,
чудесно быть спокойной, смелой,
без дани праздной суете.

Встречаю ласковые взгляды,
идущих, занятых людей.
Бегут по елям снегопады.
Мой мир становится добрей.

Я растворяюсь в белом снеге,
я обнимаю взглядом мир,
тону в красотах, словно в неге,
а на душе снежинок пир.

Мои лесные похождения
под стать морозным кружевам,
снежинок легкое кружение,
подобно строчкам или швам.

Да, так бывает, только редко,
когда на свете нет врагов,
когда и злоба, даже мелко,
не оставляет нам следов.
25 ноября 1987

***
Братец мой из русской сказки:
чуть наивен, добрый, тих,
не менял он в жизни маски,
то, что смог, то и постиг.
А быть может все как надо,
если надо так, как есть,
у него прекрасна Лада,
ей хвала моя и честь.
Но вот братец реже с мамой,
с каждым днем тоскливей ей.
Не тоскуй, мамуля-мама,
встречи час бежит быстрей.
У вас холод ходит, бродит,
заморожено стекло.
Пар из форточки выходит:
"От Сергея вам письмо!"
9 декабря 1987

***
Бабушка, прости меня родная,
потревожила сегодня я твой прах,
в жарких спорах, с речью выступая,
о тебе сказала впопыхах.
Ты ко мне явилась этой ночью,
лет пятнадцать нет тебя со мной.
Говорить и с кем, о жизни прочной
я пыталась, только не с тобой.
Ты жила, где грамоту не знали - 
в прошлом веке, чаще без врагов.
А лечить могла - о, это все признали.
Жаль, на свете нет твоих шагов.
Добротой и тактом понимала,
ты все то, что многим не понять,
а ученость ты не занимала,
ты душой могла весь мир объять.
19 декабря 1987

***
Зациклились люди, зациклилась я,
заботы забрали все время.
А в мыслях? А в мыслях семья,
добра, чуть проросшее семя.
Бегу я по кругу обычных забот,
едва различая красоты природы,
но круг тех забот, он зациклен, не тот,
что может родить к жизни оды.
Не жду я добра, не надеюсь на радость,
живу напряженным трудом,
и только бывает случайная слабость,
меня вдруг качнет ветерком.
29 декабря 1987

Стихотворения 1986

Морозное утро

Голубовато-розовое небо,
сверкает в окнах утренний рассвет,
с минутой каждой темнота нелепа,
в хрустальных лужах отражений нет.

Легко дышать, спокойное дыханье,
и в бесконечность хочется идти,
а елей серебристое мелькание -
сверкает сказкой на людском пути.

Вот кружевные, тоненькие ветви,
на них искрятся снежные меха,
еще их не коснулись жизни ветры,
они красивы, пусть издалека.

Холодный воздух несколько тревожно
вдыхает пар словесных новостей.
А под ногами лужи осторожно
хрустят, хрустят под тяжестью людей.  

Прозрачно утро первого морозца.
Жаль, розоватый меркнет горизонт,
поблекло все, не видно что-то солнце,
мороз остался и не нужен зонт.

Но люди головы свои оберегают
в пальто и куртках медленно идя,
зонты из сумок нет, не вынимают -
боятся запоздалого дождя.
1986

***
Я должна кого-то в мыслях
и лелеять, и хвалить,
и в стихах, подобно в письмах,
о любви все говорить.
Мой избранник, все быть может,
и не знает обо мне,
но зато он ум тревожит,
залетая лишь во сне.

От него мне очень нужно,
чтоб хоть только иногда
ненароком, неуклюже
он встречался мне всегда.
И не надо очных ставок,
не любовник, а герой
он моих стихов и сказок,
а пристрастие - долой.

Я совсем неравнодушна
к человеческой красе,
к умным людям, их душе,
к их небесной чистоте.
Красота и совершенство - 
их приятно созерцать,
право, лучшее блаженство,
коль о них смогу писать.
1986

***
Поэзию держала в стороне, 
я лиру пробудить боялась,
замуровала чувства я в стене,
и молча не писать старалась.
Круговорот событий и борьбы,
обрушился суровой лавой.
Какая школа страшной кабалы,
бредет ко мне далекой славой!

Как исхитрялось множество людей,
обрушивать все муки ада,
вокруг ходили маски всех зверей,
и жизнь - как в клетке зоосада.
А надо было браться за перо,
не унывать от горькой встречи,
и все проблемы быстро унесло,
от быстрой на бумаге речи.
1986

Поздняя осень

Алел закат над кромкой дальней леса,
пылал прощальной яркою красой,
и облака в лучах вечерних света
светились необычной красотой.

Темнела ночь, светлели окна зданий,
и растворился солнечный закат.
А лес, что сбросил ворох одеяний,
стал миражом и цветом темноват.

Осенним днем скромны былые краски,
все больше бурый, реже голубой. 
Сдвигаются над прудом льдинок маски,
над памятью своей и над судьбой.

Где солнца нет, там иней днем не тает,
белесым ворсом радует трава.
Воспоминания с листьями слетают,
замерзли на любовь листвы права.

Края травы седеют от мороза,
темнеет на земле опавший лист.
Летает снег, летит листве угрозой.
Холст на земле из снега просто чист.
1986

*** 
Я тебя забыть порой пыталась. 
Я тебя от сердца отрывала. 
В памяти твой вид меня тревожил. 
На мгновенье облик чудом ожил. 
Но уже давно мы не встречались.
Наша встреча нет, не получалась. 
Рисовала я портрет похожий. 
Я себя пыталась не тревожить. 
Я тебе писала стихи-строчки. 
Рисовала точки, точки, точки... 
1986

*** 
В прошлом осени дни золотые,
отошла золотая пора,
и деревья стоят снеговые,
шевелится от снега кора.
Мне казалось, спасали поэты
меня в долгий отверженный час,
так спасибо поэтам за это,
я сама напишу стих для вас.

Солнца нет, но летают снежинки,
унося меня в сказку любви,
песен ваших прекрасны посылки,
как они для меня дороги!
Ваша ласка в заботливых песнях,
ваша ласка в печати, в кино,
ваши чуткие, нежные плечи -
это счастье мне кем-то дано.
1986

***
Лето создано для танцев. А весна?
А весной мир просыпается от сна.
Я весной какой-то вольною была.
Я весной девчонкой смелою слыла.

Эх, любила летом красным погулять!
Эх, любила ленты в косы я вплетать.
Для чего сегодня песню завела?
Я соловушку, соловушку звала.

Топнуть ножкой, да помчаться колесом,
это было мне, подружки, не о чем!
А вот песенку хорошую сложить...
Не умела к ней дорожку проложить!

Песню пела для залетного дружка.
Песню пела для приветного кивка.
Я стихи свои наметила слегка.
От стихов не видно пользы мне пока!

Эх, любила я зимой на лыжи встать!
Да по снегу среди веток пробежать!
Я могла бежать совсем не уставать,
Не могла я долго спать или лежать.
1986

***
Когда светлеют звезды в вышине,
а тишина окутывает зданье,
я вверх иду по снежной целине
к своей забытой и любимой тайне.

Плывет навстречу ручеек людей,
их свет луны приветливо встречает,
фигуры их становятся светлей.
Снег легкий на окошках мирно тает.

Вот и обитель старая моя,
над ней навес свое крыло расправил,
здесь проезжают, облик не тая,
мустанги по законам общих правил.

От фонаря исходит слабый луч,
едва он рассекает тьму ночную,
на небесах не видно черных туч,
я захожу во тьму почти сплошную.

Здесь светит звездочка совсем одна,
она надежду в счастье согревает,
что вот когда-нибудь моя судьба,
мне лучик от тебя сквозь ночь протянет.
1986

*** 
В сказку "Аленький цветочек", 
поместил меня мой друг, 
где любимый цвет - цветочек, 
собирает песни в круг. 
Песен собраны страницы, 
вышивается канва. 
Мысли шьются вереницей, 
превращаются в слова. 
Все быстрее и правдивей 
за строкой бежит строка. 
Мир становится красивей, 
нет волшебника пока. 
Где и как он управляет 
электроникой в умах? 
В волшебство мир превращает,
мысли кажутся в стихах.
Подарил он мне цветочек
в дивном розовом горшке.
Розы нет, стоит горшочек
через месяц при вершке.
1986

***
Жизнь моя по плечу не любому,
охватить ее разом нельзя,
может, шла бы она по-другому,
но была бы уже не моя.

Постоянно во всем сомневаюсь,
я не знаю: люблю - не люблю.
Ну чего я еще добиваюсь?
Почему свою душу гублю?

Я в опасность летела стрелою,
пусть весь город шумит, говорит,
лишь бы был бы он рядом со мною,
быть одной мне судьба не велит.

Отрешенно страдая, с мечтами
я ходила, не видя толпы,
так же слухи бродили домами,
огибая неверия столбы.

Я металась, не зная порою,
где, куда же беда завела?
Почему над моей головою
постоянно летела стрела?
1986

Любовь ли это?

Что с человеком делает любовь?
Его меняет.
Еще недавно протекала кровь.
Вдруг сильно тает.
Спокойны были дни и вечера.
И все пропало.
А дома позабытые дела.
Все, где попало.

И люди были милы и добры.
Вдруг - все злодеи.
И шутки были мудростью остры.
Теперь плебеи.
Какие чертежи чертить могла!
Теперь - все рвутся.
Какими мыслями была полна!
И вот все жгутся!

Природа тайны открывала мне.
И все забыто.
Добра и ласкова - бывала я.
Теперь забита.
От 'Здравствуйте!' - звенели голоса.
И вот все стихло.
И жизни мирная шла полоса.
И жизнь - поникла.

Я людям отдавала всю себя.
Про них забыла.
А мысли черные текут не зря.
Теперь в них - сила!
Какая память у меня была!
Все забываю.
А сколько книг читать могла.
Теперь листаю.
 1986

*** 
Миллиарды звезд на свете,
а нужна одна звезда. 
Солнце нам нужно на небе, 
пешеходам - поезда. 
На большом, огромном шаре 
миллиарды человек. 
Но для счастья жизни в паре, 
нужен лишь один навек. 
Миллиарды дел на свете 
и профессий всех не счесть. 
Но в душе у человека, 
лишь одно призвание есть. 
Миллиарды звезд. 
Миллиарды дел. 
Миллиарды человек. 
А нужна звезда, 
нужен человек, 
И одна профессия
1986

***
В горшке цветочном без цветка 
купался воробей, 
работа радостна, легка. 
И счастлив воробей. 
Он набросал земли вокруг. 
Он разметал крупинки. 
И весел маленький наш друг 
посеял он смешинки. 
1986

***
В воздухе повисли звуки песен,
грустные и нежные слова,
кто-то был печален или весел,
чья-то из судьбы прошла глава.

Что-то и тревожно и зовущее,
и без фальши девичьих интриг,
действовало нервно и гнетуще,
вызывая в сердце грустный крик.

Звуки угнетающе замолкли,
память потревожили скорбя,
а глаза мои от слез промокли -
это я припомнила тебя.

Вдруг еще взлетели и пропали
несколько печальных грустных нот,
будто листья осенью опали,
и лежат под снегом без забот.

Чувствую печальный стон под снегом,
слышу все отчаяние души,
песня отпечаток счастья века,
горе песней лучше потуши.
1986

Самообман
 
Дорогой мой лев - дракон, 
от барана Вам поклон. 
У барана шерсть - чешуйки, 
серебрятся от воды. 
У барана уши длинны 
и не видно бороды. 
У барана хвост короткий. 
В беге он довольно ловкий. 
Очень ловок наш баран, 
он волкам не по зубам. 
Только радует бычок, - 
он хороший рос сынок, 
в поросенка год родился, 
и прилежно так учился. 
Дочка - дева - заинька, 
далеко не паинька. 
Так живем и поживаем 
и добра не наживаем. 
Вам, любезный мой дракон, 
от баранчика - поклон. 
1986

Стихотворения 1985

***
Снег кружит над лесами и полями,
и отступили теплые деньки,
деревья вновь одеты кружевами,
а гололед принес беды венки.

Скрип тормозов на тонком льду разрушил
еще совсем непрочную красу,
и застонали родственные души,
и слезы грусти горько потекли.

А снег летел и таял, прикасаясь
к унылым и опущенным плечам,
он охлаждал, а стоны, раздаваясь,
будили жалость к сорванным сердцам.

А снег летит, машину укрывая
пушистою, небесною каймой.
А люди как от боли зазывая,
расходятся все грустные домой.

Морозец поспешил на помощь снегу,
сковал он землю старою листвой,
и не мешал никто ночному бегу
снежинок по замерзшей мостовой.
1985

Осенняя карусель

Долго осень к зелени лесной
не могла найти тропинки малой,
но красивый клен в воскресный зной,
осени листву отдал удало.
Пышная и буйная листва -
результат сырого очень лета,
зелена могучая ботва,
сочною травой земля согрета.

Ярок, золотист кленовый лист,
он один средь зелени сияет,
взгляд его наивен и так чист,
что березка цвет сменить решает.
Ох, стройна березка и бела,
но померкла в желтеньком наряде -
осень до раздумий довела
о былом, о свадебном наряде.

Липу и осину, словно фей,
взгляд, горящий клена, привлекает -
изменили зелени ветвей,
а он их попутно забывает.
И зеленый покраснел кустарник:
жалко увядающих подруг.
Ветер - этой осени наставник -
разметал их листики вокруг.

Смотрит на доверчивую ель
осени любимец так нескромно.
Как поет осенняя свирель!
А какой он взгляд бросает томный!
Цвету изумрудному она -
не сломил он ель, не изменила.
Осень все истратила до дна
или сразу к краскам всем остыла.
1985

Стихотворения 1984

Тишина

Замело мои дороги снегом,
тихо и спокойно на душе,
мне не надо вновь спасаться бегом
от тебя на энном этаже.
Суета, любовные страданья
улеглись под снежною зимой,
приумолкли все исповедания
или надоели мне самой.

Стихли и замерзли наши страсти,
отзвучали песни - тишина.
Но затишье вижу небесстрастно,
видимо, придет еще волна.
Я в свое спокойствие не верю,
я не верю в эту тишину.
Подарить, хотя бы на неделю, 
тихую заветную мечту.

Медленно уходит напряжение
и приходит внутренний комфорт,
отдает судьбе распоряжение
о приуменьшении забот.
Надо выбрать новые стремления,
накопить и знания для рывка,
и в ячейках мозга столкновения
стихнут у подножия витка.
1984

Навет

Мелькнуло лето ярким цветом
в калейдоскопе бледных лет.
Я, неподвластная - наветам,
взошла на женский свой расцвет.
Была тиха жизнь в эту пору,
текла равнинною рекой,
от чувств рывок куда - то в гору,
и резко - в пропасть, рок какой.

За летом с шумом бродит осень,
молва людская все сильней,
а сердце все уюта просит,
но кровь струится все вольней.
Страданья осени златистой
мне трудно ныне передать,
но жизнь вся облачна, все мглисто,
мне блеска солнца не видать.

Пришла зима. Река застыла.
А жизнь была тиха, скромна,
мое сердечко поостыло,
но спячка зимняя пришла.
Идет весна. Бодрящей силой
она врывается в сердца,
Ваш облик счастья не приносит,
и драма силу набрала.

Молва сердца перехлестнула,
реки еще не взломан лед,
плотина нервная взметнула,
и воды в море не идут.
1984

Стихотворения 1983

***
Мне шестое чувство говорит,
будто ты ко мне неравнодушен,
взгляд любви туманной не сулит,
значит, мост меж нами вновь разрушен.

Может, и в тебе какой-то страх?
Страх отказа, страх потери, гордость?
Или чувства превратились в прах,
и осталась показная колкость?

Я боюсь встречать твои глаза,
видеть в них немую отчужденность -
это хуже, чем в лесу гроза.
Я виню себя за непокорность.

Я тебе простая не нужна?
Блеском бриллиантов не сверкаю?
Оболочка для тебя важна!
Я как видно роли не играю!

А ты знаешь, я тебя богаче,
бриллиантов всех моих не счесть:
в день дождливый полная удача,
посмотри: на всех деревьях есть.
1983

Стихотворения 1982

***
Холод ранней весны тихо тает,
лес встречает своей простотой,
так природа к себе привлекает,
увлекая своей красотой.
Вот он, лес, без листвы и без снега,
с пеньем птиц, с просыпаньем ветвей,
все деревья, все - в утренней неге,
не тревожит их друг - суховей.
Скоро лес весь проснется, встряхнется,
распушится листвой и травой,
нежной зеленью к нам повернется,
и уснет до зимы волчий вой.
1982 

***
Весна, весна, ты вечный стимул
любви людей, цветения трав,
а кто любовь людскую кинул -
готов исправить дикий нрав.
Весна, приятно приближение
твоей красы, твоей любви,
твоих ветров прикосновение
я ощущаю вновь в крови.
"Весна" - звучит приятно, мило,
звучит как "Мать" или "Любовь".
Дает земле как солнце силы,
и начинается жизнь вновь.
1982

Приезд мамы

Жизнь моя слегка перевернулась,
изменилась на какой-то миг:
мамочка ко мне опять вернулась,
ум спокойствие постиг.
Отдых, как воздух, необходим,
он добавляет жизненных сил,
сил для борьбы, для работы, семьи,
сил, чтоб самой от себя не уйти.

Нервы мои не всегда отдыхали,
много трудились и часто вздыхали,
то увлекалась любовью я,
то о работе все были слова.
Как изменился мой взгляд на мир!
Мама приехала в мой антимир.
Все переставила мне по - порядку,
вновь разрешила себе я зарядку.

Я о любви много пела недавно,
в ней я искала забвенье свое,
и находила, и часто теряла,
горько теряла, и вновь за свое.
Сколько несчастья мне это несло.
Да, но и это однажды прошло.
Я изменилась, пусть временно, пусть.
Грусть позабыть бы, любовь не вернуть.

Да, и зачем возвращать и мечтать?
Раз отгремело, ушло и прошло?
Тяжко мне было с детьми и садами,
как безнадежно всегда уставала!
И улыбалась, и плакала я,
я и счастливой, несчастной была.
Все пролетело, прошло, отшумело,
вот и сижу, и пишу я несмело.

Молодость вся отгуляла, прошла,
зрелость приходит тихонько сама.
Зрелость, все знаешь о жизни, да все, то,
что не знаешь, то знать - не дано.
Помню, пришла я девчонкой совсем,
тихой была и спокойнее всех.
Сын уже рос, я училась еще,
но я спокойной была все равно.

Но постепенно крутились года,
я изменилась для ада сама.
Дети росли и давила работа,
спать постоянно мне было охота,
Я уставала в дали или близко,
и утомлялась от мелочи жизни,
и суетилась, любила, страдала,
и постоянно почти горевала.

Нервы мои напряженные были,
силы мои на семью уходили.
Плохо мне было. Ох, худо. А я?
Я лишь работу меняла всегда.
Мама нужна, пусть мне тридцать уже,
мама нужна наяву и во сне.
Милая мама, ты месяц была,
к жизни вернула и силы дала.
02 апреля 1982

***
Любовь летает, в воздухе кружится,
одно мгновенье - и в сердца ложится,
легла на сердце и уже в полете,
подвергнуть где-то нового заботе.
**
Свет от сердца сквозь глаза сияет,
он меня в своих лучах качает.
Ты лучишься весь прекрасным светом.
Я люблю - горят глаз ответом.
1982

***
Боюсь я твоей красоты.
Боюсь твоих новых причесок.
Боюсь, что разлюбишь вдруг ты.
Боюсь я прекраснейших тезок.
Мне лучше, чтоб был некрасив,
чтоб женщин других не смущал ты.
А если уж будешь красив,
то только меня замечал бы.
Но вот шаги. Они твои.
Моя душа пришла в смятение.
Ты подошел. Нет, не зови.
Ты, как лесное сновидение.
И посторонний разговор.
Наш разговор, какой-то праздный,
и молчаливый договор,
весь недосказанный и праздный.
Глаза и сердце говорят.
Язык лишь наш болтает даром.
Страданья в воздухе парят
и окружают нас угаром.
1982

***
Снегом метель любовь замела.
Снегом укрыла чувства, дела.
Снегом глаза твои лишь блестят.
Снегом во мне твой холод - он яд.
Ладно, пусть грустен ты и жесток.
Ладно, наш путь с тобой недалек.
Ладно, меня не любишь, друг мой.
Ладно, все это было зимой.
Все же я верю, верю в мечту.
Все же в свою я верю звезду.
Все же не так и плохо сейчас.
Все же тебя я видела час.
Может, пройдут морозы, снега.
Может, любовь и будет легка.
Может, прекрасно будет весной.
Может, ты будешь рядом со мной.
Знаешь, а нам с тобою все шло.
Знаешь, а все же чувство пришло.
Знаешь, пусть двадцать два и мороз.
Знаешь, а мысли наши из роз.
1982


Стихотворения 1981

***
Неделю - я тебя забыла.
Сегодня вспыхнул огонек.
Похоже, сердце не остыло,
я вижу, как ты одинок.
Скажу одно, что все нормально,
но без тебя, как без мечты.
Пусть бытие все оптимально,
но блеск очей - ведь это ты!
Куда ушли с любовью очи?
Где твои милые глаза?
Остались лишь пустые ночи,
остались в сердце голоса.
Тихонько, скромно наступает
зима на чувства и мечты,
и речку подо льдом скрывает.
Я мысли выброшу в листы.
Ты дорог мне своей любовью,
безумной страстью редких дней,
хотя потом какой-то скорбью
вливаюсь я в грядущий день.
7 января 1981

***
Тяжелые волны сурово бегут,
с собою прохладу из моря несут.
Поток экскурсантов к прибою бредет,
он образ пингвинов из сердца зовет.
Пингвины, пингвины, ведь люди - не вы.
А льдины, а льдины в торосах видны.
Вот ветер суровый пронзает насквозь.
А люди, а люди шли вместе и врозь.
1981

*** 
Облетели любви листья.
Не вернуть беспечный мир,
потемнели с краской кисти,
отзвучал влюбленный тон,
колоколен новгородских
позабыт белесый звон.
13 октября 1981

***
Странно, милый,
мне никто не нужен,
и смотрю я на других,
чтобы лишь тебя дразнить.
Напиши стихи мне, милый,
пусть чужие - напиши,
напиши хорошие, плохие,
но скажи, что думаешь, скажи.
Пусть я хуже, некрасива,
и мила не для тебя,
часто грустная, как ива,
в сердце высохла заря.
А возможно есть другая
белокурая заря,
и стихи ей отдавая,
про запас не держишь зря.
Но решителен твой взор,
взгляд таит немой укор.
Ты холоден, глуп мой вздор.
25 марта 1981

***
Музыка льется, сверкает,
вальсом полна голова,
снег за окном исчезает,
видно одни острова.
1981

***	
За что даны мне эти муки?
Забыла я родные звуки,
забыла я твой чудный голос,
забыла я твой тонкий волос.
Зачем страдаю я в томленье?
Зачем неволя невезенья?
За что забыл меня мой милый?
Зачем ушел родной к постылой?
Зачем сидеть мне одиноко?
За что страдать, и сколько, сколько?
     Есть звери разные в лесу:
     Бобра меняю на лису.
1981

*** 
А мне, казалось, я тебя забыла,
но оказалось - сердце не остыло.
Увидеть стоило глаза,
услышать голос дивный,
и тут же наши голоса
сплелись в дуэт единый.
Твой милый взгляд пленительно прекрасен,
и впереди нас сборник ждет из басен.
1981

***
Сегодня взгляд твой чуть оттаял,
меня в забвенье не оставил,
луч солнца землю осветил,
и он увидел, как ты мил.
Я жду твоих улыбок, слов,
не жду любви, а только снов.
Во сне приходишь ты ко мне,
как - будто даже не во сне.
1981

*** 
Прости, чудесный мой сосед,
что уже много - много лет,
ты - вдохновенье и страданье,
и жизнь в каком-то ожиданье.
Ты друг не мне, ты - друг ничей.
И неизвестен казначей 
твоих богатств сердечных.
1981

*** 
Среди крыш, построек, зданий, леса
виден третий солнечный этаж,
он как наважденье злого беса,
он в душе единственный мираж.
Видно: окна, шторы, свет, дорогу,
но не видно лиц, знакомых глаз.
Слышны слухи, новости тревоги,
но не слышен строгий, милый бас.
7 декабря 1981

***
Когда ты дик и безразличен,
ты некрасив, несимпатичен.
Ты своим видом отвращаешь,
меня к себе не приглашаешь.

В такие дни сижу спокойно,
сердечко бьется так покойно,
как - будто нет глубоких глаз,
любовь земная не для нас.

С другими можешь говорить,
с кривой улыбкой усмехаться,
любовь во мне не загорит,
я буду только улыбаться.

Сегодня взгляд твой чуть оттаял,
меня в забвении не оставил.
Луч солнца землю осветил,
увидел лучик, как ты мил.

Я жду твоих улыбок, слов,
не жду любви, а только снов.
Во снах приходишь ты ко мне,
как будто даже не во сне.
1981

***
Два сердца наши тлели чуть заметно,
могли бы страстным пламенем гореть,
но рядом с нами как-то неприметно,
другое сердце вздумало затлеть.

Ты стал другим. Она тебя манила,
пленила пышностью и форм, и слов.
Расчетливо она меня затмила,
коварный путь к тебе не слишком нов.

Любила ли она тебя? Не знаю!
Меня же ненавидела. О, да!
Тогда решила я однажды к маю,
покинуть треугольник навсегда.

Я обойдусь без слов твоих горячих,
пусть об искусстве, музыке, кино.
Я обойдусь, любимый мой, иначе
мне будет больно, грустно и темно.

Делить тебя с другими очень тяжко,
отдать совсем - намного тяжелей,
но выпита проклятий этих чашка,
безвыходно я стала, друг, взрослей.

Тебя мне не хватает вечерами,
а на работе не хватает днями.
1981

***
Что-то неспокойно и тревожно,
чувствую предательство твое,
вижу, как крадешься осторожно.
Нет! Нет! Нет!
Вот ты влетаешь в дверь,
вижу красоту твою теперь.
Я спокойна, в мире тишина,
ты в работе старина.

А возможно так и нужно:
тайный взгляд, тяжелый вздох,
ты красив, весьма неплох.
Скромность - главная черта,
а затем порядок, долг -
трудно взять все это в толк.
Нерабочее настроение -
 у тебя от меня,
Нерабочее настроение -
 у меня от тебя.
1981

***
Будь добра, не вешай носа,
улыбнись, и будь хорошей,
ты прекрасна и чиста,
светлая твоя душа.

Жизнь проснулась, улыбнулась,
горько было, но очнулась,
все прошло, как яблонь дым,
не больна ты им одним.

Молодец, держись в руках,
крепко стой ты на ногах,
не болей и не кручинься,
много мы людей дичимся.

И не поддавайся чувствам,
пусть пылают, что за страсть?
Да, имей ты, наконец - то,
над собою: Силу, Власть!
1981

***
Еду к морю - исчезает 
с поднебесья синева,
мимо гордо проплывает
золотистая "Нева".

Машет колосом пшеница,
клонит ветви виноград,
а незримая граница,
притупила тихо взгляд.

Небо, море - все белесо,
солнце белое вдали.
Блики солнца, как колеса,
белы в море корабли.

С моря сдунуло беглянок,
с моря ветер вдруг принес,
стаю бабочек - белянок,
стаю солнышек и грез.
1981

Стихотворения 1980

Дождливая осень

Приходит время холода и слез,
но слез не тех, что женщин иссушают,
то капли с неба сквозь туманы грез,
все чаще землю нашу орошают.

Вновь осень раздала плоды земли,
морозцем ранним их не прихватила,
и листья под деревьями легли,
их ветром очень тихо шевелило.

А кое-где проглянет красный лист
и улыбнется весело на солнце:
"Оставьте, люди, ветра дикий свист,
поставьте на открытое оконце!"
1980

***
Могу любить и ненавидеть -
мне чувства сильные даны,
теперь не хочется и видеть -
кому все силы отданы.

Вот солнце, мило улыбаясь,
вернулось к нам после дождя,
в своем свечение, усмехаясь,
все осушило, небу льстя.

Я все куда-то торопилась:
дела искала и любовь,
с годами сильно изменилась,
не надо цель искать мне вновь.

А небо, небо непростое,
морозца пропустило луч,
сквозь все сиянье золотое,
и вот на водах - лед колюч.

Ушла любовь. Ушли стремления.
Тебя я не увижу вновь.
Прошли прекрасные волнения.
Есть - позабытая любовь.
1980

***
Сияет солнышко в зените,
сверкнула страсть из-под ресниц,
она с любовью мне пролита,
не видно страсти той границ.

В глазах любовь и тень страданий,
они еще горят огнем 
былой любви, воспоминанием, 
уже застывшим чуть свинцом.

Нельзя не видеть страсти очи,
нельзя с тобой, нельзя одной,
но не любить - нет больше мочи,
влюбленность кажется виной.

В своих порывистых желаньях
иду к тебе, лечу к тебе,
но груз несбыточных мечтаний
я оставляю при себе.

Мой милый друг, всегда желанный,
все, все в отчаянной мечте,
все опечалено страданьем.
Ты - страсть, застывшая в листе!
1980

***
Мне дорог твой небесный взор,
твой чудный лик меня смущает,
тревожит кровь, любовь играет,
но говорим взаимный вздор.
Твой взгляд, о, он достоин песни,
твой милый задушевный взор,
как для меня опасен он
без всякой дружественной лести.
1980

***
Ясный голубой простор,
пред глазами дальний бор,
нет мороза, тает снег,
смотрю вдаль я из-под век.
Где, в каких краях теперь,
бродишь тихо ты как зверь?
Сердце, сердце, не дави,
лучше милого зови.
Укажи, сердечко, мне,
как при солнце и луне,
ласку милого мне ждать,
верность лишь ему отдать?
Только слышу... тишина.
Очень чувствую - одна.
Чувства давят, в чувствах стон,
но спокоен сердца тон.
1980

Остановись, мгновенье!

Где-то цех грохочет в шуме городском,
каждый что-то хочет в городе своем.
Стройными рядами кульмана стоят,
и совсем не стройно люди здесь сидят.
Кто уткнулся в кульман, чертит не спеша.
До чего работа наша хороша!
Кто сидит и правит труд напрасный свой.
Вот, что представляет каждый сам собой.
Рвет бумагу Стасик, губу укусил.
Ольга трет резинкой старенький курсив.
Шум стоит в отделе, говор в телефон,
Лев стоит у двери, не смолкает он.
Вера все смеется в кульман, глядя свой,
тихо улыбнется над своей мечтой.
Наш студент недавний Витя здесь сидит,
и вполне прилично первый труд творит.
У коляски с сыном Галя в этот час,
а вот Виктор первый на "прессах" сейчас.
Наш начальник славный спит спокойным сном.
Говорят, сегодня, что в отгуле он.
1980

***
Впервые ненависть я вижу,
впервые грубы Вы со мной,
возможно грубость заслужила,
иль стали чувства с сединой...
Я буду делать чаще вид,
что с вами будто незнакома,
у новых женщин будьте гид.
Нет на реке нашей парома.
31 октября 1980

***
Мне жизнь улыбнулась твоею - улыбкой,
она подарила простые слова,
земля под ногами не стала вдруг зыбкой,
от счастья не меркнет моя голова.
Я вновь задышала легко и счастливо,
мир краски свои для меня приобрел,
глаза засверкали, запели игриво,
и все потому, что меня ты нашел.
Мне стало приятно, легко и красиво,
куда-то болезни ушли от меня,
во мне появилась огромная сила,
слегка подмигнула подруга луна.
Душа обрела вновь покой и свободу,
скорей бы на лыжи мне быстрые встать,
ведь я не боюсь совсем снега и воду.
Мне в лес бы умчаться, тебя повстречать.
Мне хочется бегать, плясать и смеяться,
в мечтах я лелею заветную мысль:
не будут медведи в снегах кувыркаться,
я встречу тебя, а не страшную Рысь.
Любовь моя теперь границ не знает,
в ней образ твой незримо поселился,
она в лесах и небесах летает.
А образ недругов, на время, испарился.
15 ноября 1980

Час отдыха

Нам 20, 30, 40 лет
работаем все вместе,
мы инженеры - технари,
конструктора. Вот вести:
стоим у кульмана порой
иль у соседа за спиной -
помочь в работе надо,
хоть мы и не бригада.
Лаборатории состав,
Естественно, различен,
но кто-нибудь, кому-нибудь,
возможно, симпатичен.
Работе время отдаем,
но где же час веселья?
Ведь дома ждет всех нас семья,
и там не до безделья.
Кругом работа и забота,
но отдохнуть-то всем охота.
И для ума нужна разрядка,
для ног конструктора - зарядка.
Решили праздник вместе встретить,
день конституции отметить,
но ресторан не по средствам,
квартиру нам никто не дал.
Уговорила мужа я.
Согласна вся моя семья,
что годовщину Октября
мы встретим точно у меня.
С годами тает часть друзей,
коль общей нет работы,
а город наш он молодой,
и близкие - далеко.
Желанный вечер создан был,
все дружно говорили,
и в танцах не остыл наш пыл -
все веселы мы были.
И вновь работа, кульмана,
но взгляды потеплели,
нужны такие вечера,
чтоб душу нашу грели.
1980

Медведь

Сияло солнце в яркой синеве,
плыла река в оранжевой листве,
дышала холодом природа,
здесь не было совсем народа. 
В прозрачном воздухе лесном,
то было явью или сном:
в красе лесной, среди берез,
мелькнул Медведь, и он был прост.
В лучах волшебного тепла,
где речка тихая текла,
случайно встретил он меня,
на склоне осени и дня.
Глаза его небесной синевы,
назло природе и молвы,
проникли в очи тайной глубины,
не выдав и хоть капли слабины.
Две сини разойтись уж не смогли -
его ладони руки жгли.
Любовь бурлила и стонала,
как - будто многого желала.
Природа подарила лучший миг,
когда вдруг появился этот лик,
когда лучи тепла и света,
проникли сквозь забрала веток.
Медведь, красив в любви желаний,
и нет совсем других закланий,
где солнце освещало желтый лист,
и путь наш не был так тернист.
Он так стремителен и смел,
что я как - будто не у дел.
Но я всю жизнь его искала,
в лесу случайно повстречала.
Медведь мне чувство дал одно,
которое не дал никто,
хоть я любила и не раз,
но Безрассудство - в первый раз.
Да, боже мой! Хоть иногда
бывает в жизни красота,
сквозь тучи жизни, тягот, круч,
вдруг промелькнет волшебный луч!
То страсть, в душе не умещаясь,
в порыве чувств, слегка смущаясь,
к любви губами вдруг прильнет,
и сладко, томно негу пьет.
В красе лесной, среди берез,
Медведь был чуден и непрост.
Он вновь вернется, сердце говорит,
мы встретимся, любовь заговорит.
16 октября 1980

Женщина

У женщины полно забот
и их, конечно, полон рот:
семья, любовь, квартира,
работа, спорт и лира.
Знакомьтесь, вот моя семья:
мудрейший муж ее глава,
он физик от физтеха
и в жизни не помеха.
Наш сын идет стопою мужа,
ему не страшен ветер в стужу,
велосипедное седло
с кровью отца ему дано.
А дочка наша ходит в сад,
она у нас милейший клад,
хотя добра, но то не диво,
но вот капризна и плаксива.
Вот просит сын связать пилотку
или купить игрушку - лодку,
а я хочу себе жилет,
но дочка просит уж берет.
А сесть вязать смогу тогда,
когда закончены дела.
Смотрю кино, вяжу - берет,
как - будто дела больше нет.
Бывают, выпадают дни,
когда с детишками одни,
тогда могу и шить, и штопать,
хоть дети будут рядом топать.
И если юбку шью к весне,
то дочь кричит: "А когда мне?"
И кухня часто меня видит,
квартиру надо не обидеть.
То надо мыть или варить,
то чистоту вещам дарить.
Успеть самой все, что за диво?
Не будет жизнь тогда красивой.
Мои помощники растут
и часть забот себе берут.
И пусть не кончены дела,
но на работу мне пора.
Дочурку собираю в сад
и это просто сущий ад.
Готовлю завтрак и обед,
с едой чтоб не было бы бед.
И если время еще есть,
то утром бегаю я в лес.
Зарядка силы мне дает,
фигуре стройность придает.
Теперь косметика лицу
и я готова хоть к венцу.
И вот НИИ, где я конструктор.
В моих изделиях есть редуктор.
Мой кульман шорох издает.
тихонько радио поет.
Работа так не утомляет,
когда мечта над ней витает.
Два стука в спорте я люблю
и звуки милые ловлю:
стук волейбольного мяча,
до сей поры влечет меня.
И милый сердцу лыжный стук,
спасает от любых недуг.
В часы душевного тепла,
душа становится светла.
Когда вдруг пишутся стихи,
портретов пишутся штрихи.
У женщины полно забот,
порой их просто полон рот.
Семья, Любовь, Квартира,
Работа, Спорт и Лира...
20 октября 1980


***
Волосы русы, глаза голубые,
юный, спокойный во время грозы.
Парень рабочий. Детали любые
щедро выходят от встречной фрезы.
Грозною силой приходит война.
Годы на фронте. Случайность   одна.
Как-то однажды на линии фронта,
в трудную ночку разведок, атак,
он был задержан карающей ротой.
Жизнь закачалась с расстрелами в такт.
"Вовка же это, разведчик он наш!"-
спас друга крик для рожденья Наташ...
1980


 ***
Над рекой широкой и вольной
город солнечных бликов стоит,
расположен в степи он привольной,
словно птица он в небе парит.
В солнечных лучах, чуть запыленных,
улицы раскинулись в степи,
в красочных домах озелененных,
лоджии пристроились в тени.
Город, ты теплом своим и светом,
в душу навсегда ко мне вошел,
добрым и приветливым рассветом,
к счастью и дорогу мне нашел.
02 декабря 1980

Лесник

1.
Мягко снежинки играют,
падая в вальсе большом,
снегом они покрывают
ели, березы и дом.
Дом лесника огорожен,
лают собаки на нас,
путь наш в сугробах проложен,
в вихре снежинок под вальс.
Ветер суровый не дует,
так, ветерок небольшой.
Снег на лице быстро тает,
тает снежинкой сплошной.
Гордость немного теряя,
мы наклонили лицо,
лбом снегопад рассекая,
тихо взошли на крыльцо.
2.
Хозяин - лесник необычный,
бывший учитель детей.
К лесу он с детства привычный.
И он всей душой за людей.
Учил он, детей уважая, 
когда наступила беда,
здоровья остатки спасая,
он в лес возвратился, сюда.
Лесник обращается к людям
с одной и единой мольбой:
'Гуляйте, пожалуйста, люди,
гуляйте одни и гурьбой.
От воздуха леса и воли,
в мозги войдет сила ума,
не будет в глазах ваших боли,
не будет застоя ума'.
03 декабря 1980

***
А женщины в душе актрисы,
им нужен свет, признанье, смех.
Они по жизни биссектрисы,
мужчин все делят и успех.
Их сцена - жизнь, а зрители в движенье.
Пусть остановятся. И вот оно - мгновенье:
в душе великолепное волненье.
11 декабря 1980

***
Твое имя известно давно,
и любимое сердцем оно.
В твоем имени нежность и власть,
в твоем сердце забота и страсть.
У тебя ничего не прошу,
но судьбу свою вновь ворошу.
Ты люби меня сильно свой век,
буду я для тебя лучше всех.
Ласков будь и приветлив всегда,
не люби ты других никогда.
Твои очи полны тишины,
мне они бесконечно нужны.
Страсть очей ты другим не дари,
ты любовь свою мне подари,
ты люби меня светом очей,
ты люби меня все горячей.
11 декабря 1980

***
Глаза твои... сказать умеют 
все то, о чем язык молчит. 
Да, звуки вылететь не смеют, 
и в воздухе лишь взгляд звучит. 
Ты оборвешь любовь словами. 
Она лишь вспыхнет и уйдет. 
Тебе ответит лишь глазами,
сама взгрустнет или уснет, 
Любовь...  Она не помнит зла. 
Вот ты обидел, а она... 
Она тихонько подошла, 
глаза твои приподняла, 
и в очи нежно заглянула, 
и в них, не охнув, потонула 
18 декабря 1980

***
Русский мороз под ногами скрипит,
щиплет за нос и на солнце искрит.
Лес украшает, одев в волшебство.
Значит уж скоро у нас Рождество,
12 декабря 1980

***
Снег летает над нашей землей,
он немного в деревья влюблен.
А деревья в замерзших слезах,
отражают весь снег в небесах.
1980

***
Снежинки на твоем лице растаяли,
морозец красный свой оставил след.
Иду к тебе - в душе моей проталинки,
в твоей душе лишь снег и снег, и снег.
1980

***
Укрывают лес снежинки,
лес мучительно красив,
везде снежные пушинки,
как заснеженный курсив.
Зимушка то молодая,
не набравшаяся сил.
А людей на лыжах стаи,
им чудесный лес так мил.
Белый снег блестит парадно,
и под лыжами скользит,
а деревьев вид отрадный
над тропинками висит.
1980

***
Солнце чуть мерцает.
Ясный небосклон.
Иней расцветает,
мир берет в полон.
Холодно. Морозно.
Нос рукой прикрыт.
Состояние слезно.
Поднят воротник.
1980

***
Нежданно я нашла опору
и мудрость искренних речей,
ты самый сильный был в ту пору,
и с блеском огненных очей.
30 декабря 1980