Aу, люди! - хотелось крикнуть Инессе Евгеньевне, сидя одной в большой и пустой квартире, когда женщина одна дома ей прислуга не нужна, она влачит полу амебное состояние. Она поболела тем, сем, потом ей это здорово надоело, позвонила приятельнице, хотела ее в гости пригласить, но та, сославшись на внезапную температуру, прийти отказалась. Сын Слава жил в соседней квартире, но она его видела так редко, что если бы он жил дальше от нее, вероятно, встречала бы чаще. Одним словом - никого, надо же ей было придумать себе такой ленивый отпуск!
Директор антикварного магазина, таким образом, отдыхала от людей и суеты. Она - худощавая женщина, которая в свои годы, еще могла свободно надеть свадебное платье, приобретенное за год до рождения сына.
Инесса Евгеньевна достала обруч, и спокойно стала крутить его вокруг своей талии в семьдесят сантиметров. У нее замечательные ногти, которые не надо наращивать, великолепная грива толстых волос, которые она моет всегда раз в неделю, а они прекрасно сохраняются в прическе, и жирными не становятся. Одним словом, Бог ее не обидел. Иногда она считала себя излишне худощавой, и по этой причине пляжи не посещала, но с удовольствием загорала в солярии.
И вот такая женщина, с огромными серыми глазами и миловидным лицом, сидела дома по собственной инициативе и страдала от безделья, ею же созданного.
На ее счастье или несчастье, Слава поссорился со своей женой Ириной и явился к матери. Инесса Евгеньевна соображает быстро, она сразу прервала свой отпуск и вышла на работу. Дома прочно осел Слава.
Пусто, пусто, до отчаянья и головной боли. У нового, благородно изогнутого стула, две ножки постоянно выступают вперед, и куда бегут? А сделан он так, что в нем только сокровища прятать. Да, где их взять? Сокровища. И в голове нет ничего, кроме этой самой головной боли, а когда сидишь на этом стуле, то мысли лучше функционируют. А на старом стуле - мысли старые, или пусто, и желания спят.
Нет желаний.
Ира коснулась обивки стула рукой. У нее появилось простое желание продать этот стул и его братьев за большие деньги. Ее вчера попутным ветром занесло в антикварный магазин мебели, она видела цены на очень старую мебель. Цены ей очень понравились. Дома стояли шесть стульев с изогнутым профилем, обтянутых шелком. Стулья она не покупала, ей их купили, точнее сказать купил последний любимый ею мужчина, Прохор Степанович.
Она взяла в руки банку с золотой краской, взболтала жидкое золото. Задумалась на секунду, полиэтиленовой пленкой обтянула шелк, и из пульверизатора покрыла дерево стульев золотой краской. Залюбовалась своей работой, потом решительно набрала номер телефона:
- Слава, будь человеком, у тебя есть камеры тепла и холода, я помню, ты о них говорил, в них стул влезет?
- Ириша, ты чего опять придумала на мою голову?
- Я, что деньги у тебя прошу? Нет, прошу, возьми мой новый стул, погрей его и поморозь, раз десять и все.
- Понятно, понимаешь, дорогая моя, так поступают с иконами, но не со стульями!
- Родной, я не умею рисовать иконы, я стул покрасила, только олифы нет.
- Ладно, возьму твой стул, погрею, заморожу, но претензии по его внешнему виду не приму.
- Спасибо, милый мой, а шесть стульев возьмешь?
- Радость моя, у меня не мебельная фабрика, один стул я смогу оправдать, сославшись на то, что его склеиваю, но шесть стульев...
- Согласна на один стул, склей его, у него на самом деле передние ножки от задних ног постоянно вперед уходят, я уже их склеивала.
- Ира, слышу нормальную речь, склею, проведу испытания клеевого шва в дереве.
- Слава, спасибо, ты настоящий мужчина!
Вячеслав Витальевич принес стул на испытательный стенд, дежурная стенда согласилась помочь испытать клеевой шов в стуле. Стул ей очень понравился, и она вполне понимала желание Славы склеить его качественно.
Через пару суток Слава вернул стул Ирине. Она ойкнула и радостно покрутила стул на одной ножке.
- Ирина, чему радуешься? На стуле сидеть можно, но обивка несколько сжалась, само дерево слегка потрескалось, верхний слой покрытия вообще стал в мелких трещинах, надо заново красить.
- Слава, на этом стуле у меня в голове рождаются славные мысли, спасибо.
- Тебе видней, я сделал, что ты просила, сиди на нем, мысли. У меня сегодня много работы, стул я привез и уехал. Пока.
Женщина подошла к стулу, взяла его и понесла к соседке. Соседка, пожилая, приятная женщина, встретила ее спокойно.
- Инесса Евгеньевна, помогите, пожалуйста, мне от бабушки достался один старый стул, я его выкинуть хотела, потом мне так понравился его изгиб, что рука не поднялась.
- Конечно, Ириша, я помогу, но чем? Почистить его?
- Что вы, не в коем случае! Вы его сдайте в антикварный магазин, только не трогайте его, я его довезу до магазина.
- Ира, я никогда ничего не продавала, получиться ли у меня?
- Инесса Евгеньевна, бабуля мне рассказывала, что этот стул ей достался от ее бабушки, он у нее стоял в кладовке.
- Видно, что стул старый, забыли его вовремя выбросить.
- Ладно, не надо его продавать, я просто хотела вам показать бабушкино наследство.
- Ириша, я поняла, что вы пошутили, насчет антикварного магазина.
- Простите, за беспокойство, - сказала Ира и спиной, неся стул, вышла из квартиры соседки.
Дома Ира перевернула стул, оторвала пожелтевшую этикетку, еще раз осмотрела стул, поставила его в угол, убрала из комнаты пять стульев собратьев, и без стульев поехала в магазин на своей вишневой полукруглой машине.
- Девушка, вас что-то у нас заинтересовало? - спросил продавец консультант.
- Да, мне вы вчера еще понравились, - сказала Ира, кокетливо улыбаясь продавцу.
- Меня среди антиквариата обычно не замечают, - хмуро ответил мужчина.
- Что вы сегодня вечером делаете? - спросила женщина мужчину.
- К вам еду, я правильно вас понял? - усмехаясь, ответил продавец, - Рабочий день через полчаса закончиться.
- Можно я похожу пока по магазину, а потом поедем ко мне, я на машине.
- Ходите, смотрите, это не запрещено, сами понимаете.
Ира два раза обошла магазин, вышла из магазина, села в свою машину и с тоской подумала, что она делает глупость, ей захотелось уехать от магазина куда подальше, но на пороге магазина показался продавец.
- Да, женщины меня еще не возили, - сказал мужчина, рассматривая небольшую машину Ирины.
- Времена меняются, я давно за рулем, у меня уже третья машина.
- Что мы у вас делать будем? Мы не знакомы. Я понял, вы хотите оценить свой антиквариат!
- Уже знакомые, а антиквариата у меня никогда не было, мебель современная.
- Хороший ответ, а я подумал, что заманиваете в дом оценщика старой мебели.
В подъезде Ира столкнулась с Инессой Евгеньевной, та понимающе ей улыбнулась.
Мужчина прошел в квартиру и воскликнул:
- Я прав, вы меня привезли оценить этот стул! - и он подошел к стулу, - а, что неплохой стульчик! Прямо скажем неплохой!
- Вы проницательны, - сказала Ирина с неким внутренним раздражением, ей показалась, что ее афера себя не оправдала.
- Продать?
- Нет, он мне дорог, как память.
- Все так говорят и продают, а покупатели эту память покупают. Сказать цену на этот стул? - и он назвал цену.
- Так мало?
- Вот видите, из-за стула меня привезли и еще бы полюбили? А мало, потому, что без легенды стул, тянет на позапрошлый век.
- Правда, что ли?
- А, вы, что не знали что стул восемнадцатого - девятнадцатого века?
- Нет, на самом деле я его принесла из бабушкиной кладовки. Мне его профиль понравился, изогнутость ног и спинки, с детства этот стул помню, я на нем сидела, когда к бабушке приходила пить чай с вишневым вареньем. Дома у нас варенья никогда не было.
- С какой грустью вы говорите, красиво, но вспомнили бы вы историю стула до варенья с чаем, или вспомните, что вам бабушка говорила о своей бабушке.
- Не помню, мне это было не интересно.
- Тогда дороже не продать.
- Я поговорю с мамой, может она что-нибудь вспомнит.
- Отлично, а сейчас я уйду, стул привезете, мы продадим, без проблем. Вот и вся любовь - на один стул.
- Мне жаль, что вы уходите.
- Я без обиды на вас, Вы не первая в моей работе, которая меня увозит на оценку антиквариата под предлогом интереса.
Мужчина ушел. Женщина села на диван, еще раз посмотрела на стул и рассмеялась:
- Это ж надо! Восемнадцатый век!
Ирина позвонила Прохору:
- Прошечка - ховрошечка, спасибо, родной мой, за стулья восемнадцатого века!
- Иришечка, ты откуда узнала, что они из восемнадцатого века?
- Оценщик сказал из антикварного магазина мебели.
- Ты бедствуешь, моя радость? Я подарил, а ты продаешь? Ну, ты даешь!
- Так получилось, а они, что на самом деле из гарнитура восемнадцатого века?
- Ира, а ты вспомни, где я работаю! Я работаю на частной мебельной фабрике.
Мы изготавливаем мебель на заказ малыми партиями. Как-то нас попросили сделать гарнитур из восемнадцати стульев, типа стульев восемнадцатого века, я ездил по музеям, нашел один стул в музеи, натуральный. Одним словом мы по этому стулу выполнили заказ, а заказчик оплатил двенадцать стульев, шесть стульев я купил по цене с большой скидкой, тебе подарил.
- Вот теперь спасибо, а ты знаешь, что я могу один стул продать, как антиквариат восемнадцатого века?
- А пять стульев не тянут на продажу?
- Это целая история, Проша, ты лучше скажи, где музей, находиться, в котором ты стул срисовал?
- Ира, пригласи в гости, я соскучился, вот все и расскажу.
Женщина пошла, прятать стул, прошедший испытания на стенде Славы. Пять стульев она распределила по квартире так, чтобы их число не сразу определялось.
Посмотрела на себя в зеркало, решила, что красивее быть, не обязательно и побрела на кухню готовить ужин для любимого мужчины, Прохора Степановича.
Они познакомились полгода назад, в то время отношения со Славой зашли в производственный тупик, личных отношений не ожидалось. Детей у Ирины не было, и врачи такое счастье ей не обещали, она лечилась в санатории, но результата это не принесло. Слава хотел детей, бредил продолжением своего технического рода. Она упреки на эту тему не выносила, и они расстались, оставаясь приятелями.
Прохор сел к ней в машину на остановке автобуса, Ирина его подвезла остановки три, в тот момент им было по пути. Он сам взял ее визитку, лежащую на видном месте в машине, прочитал, положил на место; с тех пор Прохор ей звонит и приходит в гости с подарками, с едой, с цветами. Ира привыкла к дарам Прохора Семеновича. Они ее устраивали. Прохор был старше лет на пять, грузным мужчиной, легким на подъем. Вес на его теле так равномерно распределен, что он казался просто крупным, что ей весьма импонировало.
Прохор Семенович знал и чувствовал дерево в любом его проявлении, но что касается металла и техники, тут у него был полный провал. Машину водить он не умел. Вообще он весь, вместе со своим именем был отголоском прошлых веков.
Ирина шла в ногу со временем, работала менеджером на фирме, принадлежащей двум стран; она знала языки, была стройна, и в меру красива. Мужчинами на своей фирме Ира не увлекалась, они все были женаты, да и она была замужем, за Славой, когда ее на работу брали. О своих отношениях с бывшим мужем на работе она помалкивала.
В духовку Ирина поставила рыбу, залитую майонезом. Прохор любил картофельное пюре, со сливочным маслом и молоком, этим она и занялась...
Прохор Семенович привез сетку картошки, сетку свеклы и все остальные овощи.
Ира открыла дверь своему снабженцу, и пошла без слов на кухню. Он сам знал, что ему делать со своими овощами.
В нем не было эксцентричности, но была основательность, в нем не было любовной суеты, но любил он душевно. Ее устраивала так домовая любовь, без особых требований.
- Ириша, я смотрю все стулья на месте.
- Проша, а куда им деться, все здесь, - сказала Ирина, снимая передник в воланах, оставаясь в платье, облегающем ее фигуру.
- Как ты хороша, Ириша в платье, а то все ходят в брюках, словно они и не бабы!
- Так я тоже хожу в брюках, это я для тебя платье надеваю.
- А хоть бы и так, все одно приятно, глаз мой мужской радуешь. Хочешь знать, где я стул срисовал? Мы можем туда вдвоем съездить, если довезешь на машине. Это старая усадьба, музей писателя.
- Ой, Прошенька, то-то мне на этом стуле хорошо думается!
- Угодил, стало быть, тебе, и то славно.
Слава после распада своей семьи, а точнее после своего ухода от Ирины перешел жить к матери. Надо ли говорить, что его мать звали Инесса Евгеньевна? Квартиры Ирины и Инессы Евгеньевны располагались на одной лестничной площадке, разумеется, появление Проши в квартире Ирины, не прошло не замеченным; но Инесса Евгеньевна, ради сохранения своей внешности, мускулом на своем лице зря не пошевелит. Да и Слава при встрече пожимал огромную руку приемника жены.
Мать вполне устраивало возращения сына из соседней квартиры, с ним она стала обеспеченней. Его деньги шли в общий карман семьи из двух человек, деньги Ирине он не давал.
Ирина почувствовала нехватку денег с тех пор, как от нее Слава ушел, но просить деньги у Прохора она не могла; вот и пошла на аферу со стулом, а стул и впрямь оказался родом из восемнадцатого века, можно сказать почтенной копией стула знаменитого писателя! Вот тебе и легенда, - подумала Ирина, - и придумывать не надо, это на самом деле копия стула великого писателя восемнадцатого века! Надо только каким-то коленом к этому писателю примазаться, как масло на хлеб. Она обошла свою домашнюю библиотеку, обнаружила одну книгу писателя, прочитала его биографию. Все складывалось лучшим образом, они жили почти рядом по меркам огромной страны; так, что там бабка о своей бабке могла сказать? Это надо было придумать. Ирина окунулась в книгу писателя, бывшего владельца настоящего антикварного стула.
Прохор посмотрел на Ирину, читающую книгу писателя и совсем забывшую про него, собрал со стола посуду после ужина, и стал ее мыть. Вот и вся любовь, - думал Прохор, водя губкой в пене по тарелкам, и смывая с их боков пену водой.
Слава шел с работы, задумался да и позвонил в дверь Ирины, можно сказать по привычке. Дверь открыл Прохор в переднике Ирины, пена на руках указывала на его домашний труд в квартиры Иры, что Славе было хорошо знакомо.
- Привет, - сказал Слава, - а Ирина дома?
- А, где ей еще быть? Книгу читает, - ответил Прохор, полностью закрывая собой дорогу в квартиру.
- Я по привычке нажал на звонок, домой иду, - сказал Слава и стал открывать соседнюю дверь ключом.
Заказчиком стульев восемнадцатого века, был никто иной, как тот самый продавец из антикварного магазина. Звали его Селедка, простите, Шурик Селедкин. В его магазине один покупатель забыл буклет с фотографиями усадьбы писателя. Шурику стульчик один на буклете очень приглянулся. Он его и заказал в фирме Прохора Семеновича. Еще Шурик был наслышан, что в их городе есть испытательные стенды, на которых можно провести процесс старения изделий, в том числе и мебели. Селедка хотел купить себе бочку, точнее машину с большим багажным отсеком, для перевозки мебели.
Директором антикварного салона мебели работала сама Инесса Евгеньевна, именно она обмолвилась Шурику о стендах, которые есть на фирме ее сына Славика. Шурик покаялся Инессе Евгеньевне, что стульчики заказал, она его пожурила и похвалила, так они сообща купили двенадцать стульев, и положили их на склад.
Шесть стульев прошли несколько иной путь в доме Ирины.
Инесса Евгеньевна, сразу сообразила, что ее невестка прошла правильным путем по старению стульев, дальше они сами с Шуриком справятся с двенадцатью стульями...
Кстати, о старении, перед Инессой Евгеньевной лежал график ее старения, знакомая экстрасенс составила. Что было, что будет, да, именно, что будет, в плане ожидаемых болезней. А, что, очень похоже. Инесса Евгеньевна от кривой своей старости особо не отклонялась. Получается, что жизнь похожа на гладиолус, бутоны раскрываются снизу, и, постепенно подбираются к верхушке цветка. Гладиолусы бывают маленькие, с небольшим количеством цветков, а бывают породистые, ну очень большие. Каждый цветок что-то да обозначает, чтобы он не обозначал, а смысл один - больше цветок - длиннее жизнь. Инесса Евгеньевна претендовала на большую жизнь, то есть на большой гладиолус, вредных привычек у нее не было, а это сразу дает значительный привесок к возрасту.
Ирину проблемы старшего возраста особо не волновали, она лежала и читала книгу писателя восемнадцатого века, у которого еще при его жизни был антикварный стул восемнадцатого века, она изо всех клеточек своего серого вещества мозга, пыталась найти нечто общее между своими предками и великим писателем прошлого, пока ей этого не удавалась. Внезапно она почувствовала, что строчки книги уходят в темноту...
Она подняла голову от книги, посмотрела на источник света, но вместо, торшера у дивана, обнаружила огромную фигуру Прохора.
- Заметила, наконец, что я здесь! Ириша, я к тебе пришел, а не к посуде, ее я уже вымыл.
- Прости, Проша, я забыла, зачиталась, ушла в прошлое.
Прохор медленно опустился на колени, сложил свою огромную голову на грудь Ирины, слегка поводил волосами по ее платью, как гигантский кот. Ира не выдержала и погладила большую голову мужчины, он медленно стал подниматься, и с необыкновенной прытью барса, перемахнул через Иру, и оказался лежащим с другой стороны ее платья. Она повернулась к нему, он сжал ее платье со всех сторон своими огромными руками, женщина утонула в объятиях мужчины, продолжая держать в одной руке книгу великого писателя.
- Да выкинь ты эту книгу! - в сердцах воскликнул Прохор.
Ира разжала пальцы, книга выпала из ее руки, освободившейся рукой, она обняла Прохора.
- Еще чего, лежит тут передо мной слегка платьем прикрытая, вся изогнутая по профилю, ножки свои голые демонстрирует, а потом, говорит не надо, Проша.
Ира поняла, что никто ее возражения не услышит, и откинулась на спину, выгнулась, как кошка, прощальным взглядом встретилась с торшером и выключила свет.
- Свет-то чем тебе помешал? Али я тебе не по нраву пришелся? - сказал мужчина и уверенным движением расстегнул молнию на платье.
Ира села и стянула с себя платье, ее ноги были в руках Прохора, и встать она не могла, подумав, что сама на стул похожа, с вытянутыми руками, как будто они спинка стула с чехлом из ее платья. Наконец платье опустилось на пол, тут же властные, мощные руки вцепились в ее скромную верхнюю полоску с двумя выступами, слегка подергали маленькую вещичку. Ирина еще раз села, изображая стул, сняла и эту одежку. Руки Прохора довольные до безобразия взяли в свои руки по верхнему, чувствительному выступу на ее теле, сжали, потом нежно - нежно стали проводить местный массаж чувствительных участков тела, освобожденных от ткани. В какой-то момент времени, рукам Прохора это надоело, и они бесцеремонно полезли к ногам Ирины. По этой дороге руки столкнулись с еще одной тоненькой одежкой. Руки нервно затеребили несчастную тряпочку, Ира выкрутилась из последней одежки, оставив ее в руках мужчины. И, тут же огромная масса тела взлетела над ней в порыве человеческих чувств. Ей очень захотелось выкрутиться из-под этой массы тела, но она элементарно подчинилась...
'Еще немного, еще чуть-чуть' и две массы тел объединились бы в одну, но как - будто кто свыше, сообщил об этом четырем людям сразу, некто зазвонил в дверь, зазвонил телефон, запели на разные голоса два сотовых телефона. Пара распалась на две части, Прохор поднял свое огромное тело и рванул к личному сотовому телефону. Ира на три части разорваться не могла, стала собирать в кучу свои вещи, потом пошла за халатом, потом рванулась к телефону, а сотовый сам замолчал, оставив номер звонившего человека...
У двери стояла Инесса Евгеньевна:
- Иринка, давай свой стул, я его продам, вроде есть покупатель на твой старый стул.
- Я раздумала его продавать, Инесса Евгеньевна, мне на нем хорошо думается.
- А кто там у тебя по телефону говорит? Славик дома сидит, ты чего такая лохматая, лицо красное...
- Я вам потом объясню, - сказала Ира и попыталась бывшую свекровь отодвинуть от двери.
- Ты чего, Ира, я тебе помешала?
- Нет, стул я не продаю, тема исчерпана.
- Ира, с кем ты там говоришь?! - прокричал Прохор и в одних семейных в цветочек, высунулся в прихожую.
- Ирка, ты не одна! - вскричала Инесса Евгеньевна, - а как же мой Славик?!
- Славик деньги отдает вам? Значит, и живет у вас, а я сама по себе.
- Бабы, что за разборки, в такое время?! - зашумел недовольный ситуацией Прохор, - что за ерунду вы говорите?
Инесса Евгеньевна слабо, но стала соображать, видимо на ее гладиолусе очередной цветок распустился:
- Ухожу, ухожу, - сказала пожилая женщина и резко прикрыла входную дверь.
Слава сидел с двумя телефонами: сотовым и обычным, глаза у него были грустные, грустные, ему было очень плохо.
- Славик, - сказала вошедшая в квартиру Инесса Евгеньевна и замолчала.
- Мама, ты, что-то сказать хотела? Ира продала тебе старый стул?
- Ей не до стула. Я так поняла ситуацию в ее доме. Она его не хочет продавать, а ты откуда про стул узнал?
- Ира мне стул отдавала склеить, а потом мы провели серию климатических испытаний с этим стулом по ее просьбе.
- Понятно, а мне сказала, что стул ей от бабушки достался. Сын, а ты не мог бы еще двенадцать стульев подвергнуть этим самым испытаниям?
- Мать, ты чего? Ирка просила шесть стульев провести через цикл испытаний, а ты уже двенадцать стульев предлагаешь, не много ли тебе?
- Слава, а жить всем хочется, трудно матери помочь? Хочешь, я выступлю официальным заказчиком этих самых испытаний над стульями, только надо сделать так, как было со стулом Ирины? Стул замечательно смотрится.
- Не понял...
- Ты давно был у меня на работе, в антикварном магазине?
- Я туда вообще не хожу.
- Зайди, посмотри, чем мать торгует. Где, мне на всех покупателей антиквара найти? Вот, сами и придумывает вар-антиквар.
- Прости, не сразу понял, ладно, испортим твои стулья по полной Иркиной программе. У нас все записано. Кто там, у Ирины есть?
- Нет, Славик, я у нее никого не видела.
- А мне, показалась, что у нее вместо антикварного стула славянский шкаф завелся.
- Слава, а шкаф в твою печь не влезет? Мы бы шкафчики сделали...
Ира, словно очнулась ото сна, она внимательно посмотрела на Прохора, так, будто холодным душем облила:
- Проша, шел бы ты домой, ну не люблю я тебя.
- Чего глупость говоришь, на ночь глядя? Куда я пойду? Мне и тут нравиться.
- Зачем ты ко мне банным листом прилип? Думала, Слава ушел, одна поживу.
- Это его мать приходила? Красивая женщина!
- Шел бы ты к ней что ли.
- А возьму и пойду, вдруг не прогонит, - сказал Прохор, надевая рубашку.
- Прохор Семенович, вы, что - всеядный? Вам все равно кто? - сказал Ира, застегивая молнию на халате и надевая тапочки на ноги.
- Не знаю, меня бабы боятся, или боятся, что прокормить не смогут.
- Скорее последнее, оделся? Счастливо!
Прохор вышел из квартиры Ирины и решительно позвонил в квартиру к Инессе Евгеньевне. Дверь открыл Слава:
- Вы к кому?
- К вашей маме, поговорить надо, я для нее стулья делал.
- Что вы говорите! Только без меня, - сказал Славик и вышел из открытой для Прохора двери, и тут же позвонил к Ирине.
Ира посмотрела в глазок, увидев знакомый силуэт Славы, открыла дверь.
- Привет, Слава!
- Да мы сегодня уже виделись. Просто день выдался длинный.
- Ты прав. Проходи, садись.
- Можно не на твои стулья от славянского шкафа.
- Чай с лимоном пить будешь? У меня вафельный торт есть.
- Давай, чай, если больше нечего делать.
- Я спать хочу, день трудный был. Сам чай нальешь? Все на кухне.
Слава пошел на кухню, походил, покрутился, вернулся в комнату. Ира спала.
Прохор зашел в квартиру к Инессе Евгеньевне:
- Здравствуй, хозяйка! Не прогонишь? Мы одним миром с тобой помазаны, дерево любим.
- Чего от меня хотите?
- Любви.
- Вы в своем уме? Пришли от моей невестки, и без стыда мне предлагаете, Бог знает, что! - от возмущения, у Инессы Евгеньевны голос стал прерывистым.
- А чего уж я такого предложил? С Вашей невесткой Иркой, что б ей, у меня ничего не было, кроме шести стульев.
- У меня этих стульев двенадцать.
- Вот, о чем и речь, у нас с вами связь крепче, значит, и любовь будет крепче.
Инесса Евгеньевна задумалась, вспоминая, что там у нее по плану в ее жизни написано, но вспомнить слова астролога не смогла, или как ее там еще называют...
Она внимательно посмотрела на Прохора Семеновича:
- Вам сколько лет, молодой человек?
- Я Прохор Семенович, мне много лет, я бобыль.
- И я вдова.
- Так чем мы не пара? Я знаю больше о вас, чем вы можете представить. Вы старше меня, но лет на семь не больше, а семь лет никогда не считаются...
- Вам сорок лет? А мне сорок семь. Вроде и не старая.
- А кто сказал, что вы старая? Кормить меня не надо сегодня, я у вашей Ирки все съел, еще посуду помыл, пока она книжку читала, потом вы пришли.
- А почему вы были в одних семейных с цветочками?
- Так, жарко у нее в квартире, я всегда так дома хожу, и даже без тапок.
- Это и у меня так ходить будите? Вы, где живете?
- От вас в трех автобусных остановках, не бойтесь, у меня есть квартира.
- Скажите честно, я смогу от вас сегодня избавиться? - спросила Инесса Евгеньевна со смутной тревогой в голосе.
- Вряд ли. Не тянет меня домой, у вас уютней, хочется женского уюта, знаете ли.
- Славик сейчас вернется от Ирины.
- Да ни за что от такой бабы он больше не уйдет, а я ему буду здесь мешать.
- А ведь вы правы, ради счастья Славика можно вас ночь потерпеть в доме.
- И на том спасибо, мне только диван большой нужен, не короткий.
- Кровать у меня огромная, ложитесь на нее, а я на Славин диван лягу.
В кресле тихо спал Слава, равномерное дыхание мужчины не нарушало общий покой комнаты. Ирина, проснувшись сквозь остатки сна, пыталась вспомнить, кто в ее комнате спит? Она чувствовала второе дыхание. За окном светлело. Женщина перевернулась на другой бок и увидела спящего в кресле мужа. Его не было пол года, она успела от него отвыкнуть, но родные флюиды любимого человека вновь стали тревожить ее сонный покой. Слава открыл глаза:
- Привет, Ира. Проснулась? Я тут, как твой сторож сижу, точнее охранник, от Прохора стерегу, а он вероятно у меня в квартире переночевал.
- Доброе утро, если не шутишь. Еще есть время поспать, ложись на постель.
- Ты не прогонишь? От тебя все можно ожидать, устал жить гонимым мужем. Я еще не выяснил, что здесь делал Прохор. Вы с ним спали? Вот на этой постели?
- Слава, 'что было, то было, и нет ничего, люблю, как любила, тебя одного...'
- Опять на песни перешла вместо слов, а я возьму и лягу, рядом с тобой.
Ира вся потянулась, перевернулась, укрылась одеялом. Слава прошел в ванну, пошумел водой, вернулся и скромно лег на спину, на краю широкой кровати, потом не выдержал, повернулся и нырнул под одеяло к жене. Они обнялись порывисто и страстно.
В соседней квартире проснулась Инесса Евгеньевна. Спать на диване сына под пледом ей было не удобно. Она села на диван, засунула ноги в тапки, поправила халат, в котором так и спала из-за чужого для нее человека в квартире. На миг ей показалось, что медведь оказался медвежатником, вскрыл ее сейф и скрылся. Она почувствовала дуновенье ветра и тревогу в душе. Набравшись храбрости, женщина вышла в прихожую, дверь в комнату, где спал Прохор, была плотно прикрыта. На вешалке для гостей висела огромная курточка Прохора. На полу стояли гигантские кроссовки. Входная дверь светилась спокойствием от утренних лучей света, падающих на нее из кухни. Она бесшумно прошла по ковровой дорожке на кухню.
Прохор сидел за столом и смотрел в окно.
- Прохор, почему не спите?
- Меня вчера сам черт попутал, к Ирине ворвался, потом к вам, стыдно, знаете ли, на утреннюю голову, а я ведь и не пил вчера. Простите, если можете, я сейчас уйду.
- Я не отпущу, еще чего доброго к Ирине пойдете стучать, звонить, уж лучше часок здесь посидите, так надежнее.
- У меня ведь тоже есть сын, ему двенадцать лет, я с его матерью три года назад развелся.
- Так вы нормальный человек. У вас все есть. Чего не хватает?
- Это всем нравиться, а чем можете оплатить женское внимание к своей особе?
В куртке, весящей в прихожей, зазвонил сотовый телефон. Прохор быстрым шагом
Подошел к куртке, достал из кармана телефон:
- Привет, чего рано звонишь? Что? Где он сейчас? Не знаешь?! Время пять утра!
Ладно, еду домой, - прокричал с паузами в трубку Прохор, и обратился к Инессе Евгеньевне, закрывая крышку телефона, - Инесса Евгеньевна, мне надо уйти, сын у меня сидит под дверью, от матери убежал, а я тут у вас.
- Да, конечно, поезжайте, машина у вас есть? Транспорт еще не ходит.
- Я бегом добегу, машину водить не научился.
- Могу вас подвезти, да мне и самой интересно, что там с вашим сыном.
Вскоре Инесса Евгеньевна предстала перед глазами изумленного Прохора, в джинсах, белых кроссовках, бирюзовом джемпере, связанном поперек, а не вдоль, как обычно вяжут свитера, с ключами от машины и от квартиры, которые она быстро убрала в маленькую сумку, которую тут же повесила на плечо. Прохору женщина в новом исполнении явно пришлась по душе. Они сели в золотистую машину и поехали к дому Прохора, по еще пустым улицам города.