Аннотация: Ностальгия, ностальгия, что же ты делаешь со мной?..
...Все началось с того, что почки верб ощетинились легким пушком, который - понимаешь лишь сейчас - так похож на легкий пушок (понимаешь только теперь...) Её щек...
И стоило только вербе выкинуть сей фокус, как, словно пыльца та была всему виной, на рубеже месяцев поднимает восстание река. Всего какие-то два-три последних дня в конце предыдущего месяца, когда ты идешь по дороге, перешагивая через текущие к реке новоявленные ручьи, - и ледяная рубашка распалась на множество лоскутков; и теперь по разбухшей от талых вод реке пронеслись разнокалиберные льдины.
Ну а затем, уже в первых числах этого месяца, наступил момент, когда подпитанная недолговечными весенними ручьями и снегами с лугов река показывает-таки свой норов, затапливая только-только освободившиеся от снега низменные луга, подступая порой к расположенным в тех же низинках огородам. В этом году река особенно неистовствует: вода поднялась настолько, что почти перехлестывает через высокий деревянный мост, стоящий на полутораметровых бетонных опорах - и это та же речушка, которую летом я не то что перехожу вброд - перепрыгиваю порой! И течет куда-то вперед ставший широкой прямой лентой водяной поток, волоча куда-то вдаль доски, ветки, бревна...
А чуть попозже, когда земля окончательно освобождается, и спекшийся в ледяные комки снег остается лишь в редких и затененных местах, весна обретает второй свой запах из трех. Теперь, когда земля подсохла, по всей деревне, и в школе сгребают в кучи всякий мусор и опавшую листву; и от таких костерков разносится приторно-сладкий запах дыма... Пахнет, конечно, не так сильно, как, скажем, в сентябре, но запах этот все равно первым вычленяется мной на улице, когда я иду по селу. А иногда я и сам источаю подобный запах - когда сам участвую в подобных "ритуальных сожжениях" в школе, на уроках труда.
Уже тепло, я "переселился" из шапки в кепку и из куртки в ветровку. Я иду из школы домой, насквозь пропахший этим дымом. Светит яркое солнце, дует теплый ветерок... В причудливо пробуждающемся от зимней спячки лесу особенно хорошо: с одной стороны, здесь еще вполне можно словить сапогами снег, а с другой - повесить баночку на умело подрезанную ветку березы, и срезать красавец строчок в прохладном березнячке...
А вечером, когда я, усталый и отягощенный добычей, возвращаюсь домой, природа выкидывает небольшой фокус: на улице ненадолго становится прохладно, и на землю падает последний в этом году снег...
Апрель многолик и полон интереснейших событий: утром ты совершенно спокойно идешь в школу по подмерзшей земле, хрустя ледком лужиц, а днем эта земля вкупе с теми самыми лужицами превращаются в нехилые грязевые ванны, война с которыми изрядно старит и без того далеко не новые туфли... Но, несмотря на все свои каверзы, это время робкой, и в то же время осознанной надежды - надежды на новые чудеса. Это ощущение разлито в трепещущем от клейко-приторного запаха распускающихся почек воздухе, оно видно в первой пчеле, севшей на первый тюльпан; ощущение чего-то необычного буквально висит в воздухе невидимым, но ощущаемым восклицательным знаком, заставляя сердца взволнованно биться, а мысли - улетать в необъятные просторы неба...
* * *
Не знаю почему, но более всего из этого периода весны мне вспоминается именно половодье... Я не умею плавать, не особо жалую воду вообще - но это невозможно забыть... Раз за разом я вспоминаю тот детский восторг от того ожиданно-неожиданного буйства вод, не раз прорывавших плотины...
Как оказалось, это половодье 2002 года оказалось последним в истории реки - в следующие годы она разливалась еле-еле, а сейчас вообще пересохла. Как оказалось, это последнее большое половодье было её агонией. Так умерла река, в которую некогда нырял головой вниз с дерева мой дед...
Но, несмотря на печальный финал, это половодье, равно как и предыдущие - равно как и река вообще - до сих пор живы в моей памяти. Они больше не являются мне во снах, их не увидишь ныне, и даже фотографий их почти нет. Но где-то там, в глубинах моей памяти, они до сих пор живы. И там, как и когда-то в реальном мире, до сих пор течет, залив луга и разрезав село на две половины, Увяз, волоча куда-то вдаль растительный мусор; течет, образуя на быстринах маленькие водовороты, течет куда-то вдаль, неся эти талые непокорные воды в Оку, и далее по курсу...
И где-то там, нацепив громадные, по бедро, дедовы резиновые сапоги, брожу по мелководью, и любуюсь бурлящей водой с моста я сам - странно одетый, странно возбужденный и радующийся шуткам природы пацан с пикой в руках...