Аннотация: Мне никогда не нравились пальмы с кокосами и лазурное море. Мне больше по сердцу река, песок вперемешку с илом и сосновый бор.
Когда погасли свечи
Наверху бор копошился кронами мачтовых сосен. Совсем незаметный ветерок отзывался в них шелестами и завываниями. Под ногами сквозь мелкую крошку песка пробивалась изумрудно-зелёная травка. В ней копошились муравьи, спешащие по своим делам. Он давил опавшие шишки, которые даже через толстую подошву ощутимо врезались в кожу. Песок приятно пружинил под ногами, сладко сковывал движения.
На небольшом козырьке из древесных корней, нависшем над невысоким речным обрывом, он постоял с минуту, медленно вдыхая запах реки и хвои. Потом прыгнул вниз. Ботинки легко спружинили от песчаной насыпи. Песок попытался коварно отползти из-под его подошв; он взмахнул руками, но удержал равновесие. Выбравшись на смешанный с илом грязно-жёлтый песок у самой кромки воды, он оглянулся. Он увидел речной обрыв в разрезе, словно кто-то могучий уложил мелкие песчинки неровными, но стройными рядами. Сверху обрыв был пронизан корнями сосен, а чуть в стороне он увидел несколько норок - стрижиных гнёзд.
Вечернее предзакатное солнце до сих пор припекало. Он снял комбез с синими нашивками пилота и закинул его на плечо. Неспешно побрёл по берегу. Ленивые волны лизали илистый песок у самых подошв его ботинок. Уровень, на который поднималась волна, был обозначен линией сухих водорослей.
Он присел на корягу, один конец которой был намертво вмурован в берег, другой лизали волны. С той стороны мокрое дерево густо поросло косматой речной тиной. Он посмотрел на водную гладь. Где-то вдалеке, теряясь в дымке, был виден островок. Зелень древесных крон и белый речной песок сливались с синью воды и неба. Небольшая коса вела к нему от берега, не дотягивая всего ничего.
Он нагнулся и поднял с земли пустую ракушку. Много их лежало на илистом берегу. Простая речная раковина: без перламутра, без жемчуга - слоистая и чёрная, рассохшаяся от времени. Он зачерпнул ей горсть песка. Лёгкий ветерок с реки начал сдувать его на землю, выравнивая кромку.
Он поднялся и пошёл дальше. Волны легонько шкворчали в такт его дыханию. Над рекой взвизгнула белая чайка, планируя, широко распластала крылья, ловя жиденький ветерок. Много было трёхпалых птичьих следов на песке.
Она ждала его на покосившейся скамеечке под пыльной низкой акацией. Когда он появился на речном откосе, она встала и медленно пошла к нему навстречу. Он раскрыл обьятья. Через его плечо она видела, как солнце закатилось за тот берег. Потом он оторвал её на миг от земли и закружил. Поскользнулся на коварном песке, едва не оступился. Она только слабо вскрикнула.
Ни слова не было сказано между ними. Всё было понятно и так.
Он мял её ладошку в своей, пока они шли до домика по пологому откосу. Её маленькая холёная ручка удобно устроилась между его загрубевших от шершавой поверхности штурвала ладоней. Противно выступали синие вены из-под почти прозрачной, многие годы не знавшей солнечного света кожи. И ноготь на безымянном пальце навсегда обезображен электрическим ударом.
В домике уже всё готово: зажжены свечи, ужин накрыт, вино разлито по бокалам...
Она ушла, когда погасли свечи. Они лишь обменялись короткими взглядами на прощание. Он не чувствовал грусти - одно только всепоглощающее чувство утраты. Потом она исчезла, и осталась только пустота в душе и тьма вокруг. А ещё неприятный запах прогоревших свечей.
Он открыл глаза и увидел щербатый от вентилляционных отверстий металлический потолок. Ощутил запах кондиционированного, абсолютно стерильного воздуха. После прохлады леса, после запахов реки эта искусственная чистота больно резанула обоняние. В углу на потолке отображалось время: девять утра. Пора на дежурство.
Противные ощущения, когда кончается действие стимулятора. Ничего не поделаешь - предписание командования. Умирать намного легче, когда сбываются мечты.