Придя с работы, я хотел сразу лечь спать, но сон не шел. Я заварил чаю и стал просматривать купленную в субботу прессу. Про- и антиправительственные газеты, светскую хронику, не сильно отличающихся от таковых у нас, я пролистал без особо интереса, момент был не для них. В журнале по географии рассказывали про прелести и красоты Островов, показавшихся мне каким-то собирательным образом то ли Филиппин, то ли Французской Полинезии. Путешественник писал, что главное для удачной поездки - в правильном выборе куска архипелага. Более крупные южные острова, там, где была столица, для туризма мало приспособлены. На них до сих пор происходят периодические волнения - отголоски гражданской войны почти двухвековой давности, и последовавших за этим протектората соседей, интервенции, подъема националистического движения, независимости, упадка, новой интервенции, монополии, децентрализации, централизации, национализации и прочих "изаций".
Острова штормило и подташнивало, они никак не могли прийти в себя, да, собственно, и приходить уже было особо не во что. Автор статьи, со свойственной человеку сытому и благополучному снисходительностью писал про то, что в северной части страны жаждущий "окунуться в эстетику декаданса и имперского упадка" может побродить по сохранившим ещё тень своего былого величия культурным, религиозным и научным центрам прошлых столетий. Северо-западные и восточные острова вовсю стремятся к автономии и зарабатывают себе на хлеб как превосходные курортные зоны.
Дошло даже до того, что самые маленькие атоллы стали продаваться с аукционов в частную собственность.
Я искренне пожелал им там удачи.
Журнал любительской механики пестрел статейками и инновациями, я листал его, по большей части рассматривая картинки и не пытаясь даже вникнуть в формулы. Долистал таким макаром до хвалебного материала в честь 175-летия со дня рождения мэтра в области локационных систем Йонне Свертсена. Бла-бла-бла, революция в горнопроходческой отрасли благодаря геоскопу, фотография просто-таки древнего дедушки с палочкой, Йонне за работой...и тут меня выморозило.
Следующее фото, не лучшего качества, подписано было "Заслуженный профессор передает свой опыт молодому поколению". Там был сам Йонне вполоборота, показывающий что-то на столе молодому человеку в очках, а за ними, скрестив руки на груди, стоял Толстый Азиат.
Сомнений не могло быть. Это он. Это точно он.
Я охренел, и наклонился ниже. Сходство поразительное. Я видел Толстого Азиата всего дважды и мимолетно, да ещё при сомнительных обстоятельствах, но был уверен, что едва ли когда-нибудь забуду его лицо.
Я закрыл глаза, чтобы вытащить из памяти подробности.
Как и многие, я не разбираюсь в восточной внешности, и не отличу калмыка от бурята, казаха от узбека или корейца от китайца, но опознать знакомого смогу.
Глаза узкие и длинные, непонятно точно, где именно они кончаются из-за характерной складки века. Лицо круглое и плоское, скулы почти не выделяются. Нос ровный, про рот сказать что-то сложно. Я видел азиата улыбающимся, но на фото он был серьезен и, как мне показалось, немного раздражен.
Та же стрижка, что у призрака, хотя, впрочем, тут легко было ошибиться. Я не эксперт, да и подвергать экспертизе было особо нечего - просто короткая мужская стрижка.
На фото Толстый Азиат был в рубашке и брюках, а не в драконоборческой форме, так что сличать фигуру было бесполезно, и я бы не поручился за результат.
Я походил по кухне, нервы мои были возбуждены до предела. Что вообще делает Толстый Азиат на фото с этим профессором Свертсеном? Кто он такой? И имен, как назло, не дано. Ни его, ни этого второго, очкарика в пиджаке. Молодое поколение...сколько ему лет? Я плохо определяю возраст, особенно у азиатов, которые как консервируются, но - явно старше двадцати, а потолок - тридцать, тридцать пять. Хотя, с другой стороны, этот Йонне был настолько древен, что в сравнении с ним кто угодно - молодежь.
Я отлистал назад и начал читать статью в поисках хоть какой-то зацепки. Какой это год? Где снято? Догадаться можно было только приблизительно. Йонне Свертсен умер зимой того года, когда началась эта их война, не дожив до нее нескольких месяцев. Ну и слава богу, пронеслось в голове. Не надо было старику этого видеть.
И снова - девяносто лет назад. Драконоскопы. Безумный ученый. Совпадение? Или нет?
Неужели этот Йонне и есть он? Это, в принципе, ничего себе вариант, и можно даже проверить - например, найти место, где он похоронен. Информация об этом должна быть в свидетельстве о смерти, копия его - в ЗАГСе, или как тут у них зовется аналогичная структура. А у меня как раз должен быть доступ ко всяким базам, и их в том числе.
Другой вопрос, есть ли в могиле тело. Или его кремировали? В любом случае, разрешения на эксгумацию мне не добиться, равно как и экспертизы на установление личности того, кто в могиле.
Жалко, что нет сигарет. Очень захотелось курить.
Второй вариант показался мне одновременно и бредовее, и правдоподобнее. Толстый Азиат, старейший призрак Ле Мери, вот он, на фото, и в сознании драконов. Тело, которое так и не нашли.
Сумасшедший на всю голову, спрятанный под горами. А что? Тоже вариант.
Йонне Свертсен и Толстый Азиат в одной комнате, только где? В статье было сказано, что последнее место работы Йонне было в НИИ, и всё. Ни названия, ни специализации, ничего.
В голове моей был ворох мыслей и совершенно дурных и бредовых вариантов, а из документов - всего одна нечеткая фотокарточка в журнале.
Я глянул в конец статьи. Там стояло имя автора - Валери Лурье.
Отлично.
Я поднялся, взял кошелек и пошел в ларек за сигаретами.
У меня пока хватает свободного времени, так что завтра позвоню в редакцию и попрошу встречи с этой Валери. Наплету что-нибудь про то, что я потомок, и узнаю, где она взяла фото.
На тот момент я даже не подозревал, что за мной внимательно наблюдают из темноты.
- Ну что же, лапоньки, - рабочий день близился к концу, но не у меня, Рейнара и Асэн.
Мы заняли пустой кабинет в западном крыле здания. Там были только два стола, несколько стульев и стеллаж с поломанным осциллографом. Я украдкой косился в окно, выходившее на парадный фасад. Погода стояла преизумительнейшая: днем были грозы, после них становилось прохладно, чисто и очень ярко. Асфальт перед крыльцом конторы продолжал отращивать на себе гигантскую лужу, через нее надо было к крыльцу прыгать, или заходить через черный ход. В лужу кидали окурки. Урны перед входом не было, Маса ругался за срач, Мириам отвечала, что пусть даст денег, она и закажет помойку, но Маса жадничал.
Вообще, погода в городе весь следующий месяц, да и большую часть сентября меня была вполне сносной. Я, наверное, не упоминал, но Гаэлика, страна, в которой я оказался, была горной, и Ле Мери, столица ее, располагался примерно на высоте тысячи метров над уровнем моря. Климат должен был быть континентальным, но большое озеро добавляло влажности. Из-за этого по утрам бывало туманно. Жаль только, небо в полуденные часы становилось почти белым, а синело только к вечеру.
Меня предупредили, чтобы я запасся тёплой одеждой, непромокаемой и непродуваемой. Снега обычно насыпало немного, но озерный ветер с ноября по март был просто кошмарным, сырым и очень злым. Я однажды, ещё осенью, увидел зимние куртки Рэя и Морти у них в шкафу и подумал что дома, в Тюмени, я б за такую душу продал.
Я отвлекся на погоду, а, между тем, это был мой первый урок практической магии, и Асэн, сев на стол, начала тоном практикантки из педвуза задавать нам вопросы по прочитанному материалу.
Черт. Я совсем забыл про этот учебник физики.
Она спрашивала, действительно, самые азы. Строение вещества. Сила тяжести. Потенциальная и кинетическая энергия. Давление. Потом она увлеклась, и понеслось: Свет. Электричество. Звук. Горение - это, уже, скорее к физхимии, но допустим. Скорость. Закон Ома. Единицы измерения всего, что ей приходило на ум. Астрофизика. Перемещение вещества. Термодинамика. И, как апофеоз всего, она спросила, знаю ли я теорию относительности и теорию вероятности "Этого вашего Эйнштейна".
Я зарделся. Тервер у нас был, и я его сдал, а сдал - забыл.
- Позор, - пристыдила меня Асэн. - Как твой факультет назывался, напомни?
- Математические методы в экономике.
- И ты ничего не помнишь. Ну ладно, будем работать с тем, что есть. Рейнар, а ты слышал о теории вероятности?
- Знакомое название, - Рэю, как и мне, было стыдно за пробелы в знаниях.
- Ясно всё с вами. Тогда спешу обрадовать - вам она не пригодится, если, конечно, вы не соберетесь учиться статистической магии.
Я таки спросил, что это.
- Если на пальцах, то это уговор с вселенной. Статистическую магию, как мне кажется, таковой назвали в шутку, потому как по факту она является вероятностной. Подсчет вероятности какого-либо события, критериев, условий и параметров, чтобы оно произошло. Подбор условий, подгонка параметров - ура, это случилось. Понятно?
- Да, - кивнул я, хотя понял не особенно.
- Ну и славненько. Важно другое, важно вот что. Я могу сейчас тут для тебя, Антон, хоть в лепешку расшибиться, рассказывая про тройственную структуру магии, про дух, душу и тело, и всякое в таком роде, но тебе это всё равно не поможет, а только запутает. Самое главное - это твое непосредственное ощущение энергии в своем теле. Как хочешь это воспринимай. Как либидо, как электрические импульсы нервных волокон, мана, чакра, название не важно - главное, что ты должен это чувствовать. Оно гораздо проще, чем может показаться. Пример. Если к тебе поднести руку, ты почувствуешь, что она рядом?
- Ну...да. От нее тепло идет.
- А тепло у нас что?
- Излучение.
- Молодец. Энергия. Другой вариант: дифференцируешь ли ты ощущение от присутствия того или иного человека рядом с тобой. Ты отличаешь одного от другого?
Я задумался.
- В целом, да.
- Вот. Энергия у каждого индивидуальна. И она есть. Твоя задача следующая: есть мысль. Твое желание сделать что-то с определенным объектом. Есть, соответственно, объект воздействия, и есть средство. Средство - это и будет энергия. Твоя, посредника, специально подобранных слов, чья-то ещё, не имеет значения. Чаще всего, впрочем, используются веками отработанные и доказавшие свою эффективность лингвистические конструкции. Поскольку всё то, что я тебе сейчас сказала, звучит для тебя как полуфантастический бред, который не исполним на практике, начнем с того, что способны освоить все: прикурить. Ты хочешь курить?
- Нет, сейчас нет, - честно сказал я.
- Жалко. А вот я очень хочу, - Асэн достала пачку сигарет. - Ты делаешь следующее. Подними руку, лучше левую.
Я поднял.
- Ты прикуривал когда-нибудь от спирали духовки?
- Не приходилось.
- Механизм такой: спираль очень, очень горячая, от нее нагревается табак и бумага, ты затягиваешься, поступает кислород и - ура, возгорание. Ну, модель приблизительная, но ты должен понимать. Тебе нужно сделать то же самое со своим пальцем. Смотри на него. Почувствуй, как напрягаются в нем мышцы, как течет кровь по сосудам. Чувствуешь, что он теплый?
- Да, - я пялился на палец, как идиот.
- Не думай, что ты идиот, - Асэн как в воду глядела. - Давай. Смотри на него и пожелай, чтоб он стал теплее. Гораздо теплее. Концентрируйся только на пальце. Теперь слова. Слова заклинания и есть средство. Для того, чтобы разогреть что-либо до нужной температуры, есть хорошее слово - ???????? ??.
- Терм...что?
- thermАnei to, - произнесла она уже понятнее. - Пробуй.
Я повторил слово за ней.
Асэн, с сигаретой во рту, наклонилась и попробовала затянуться.
- Ещё, - сказал Рэй. - Видишь, не горит.
- Я не...
- Всё ты сможешь. Ты хозяин своего пальца. Что хочешь, то с ним и сделаешь, - Асэн говорила невнятно.
Мне показалось, что палец мой сильно сдавили, подушечка покраснела, стало горячо.
- Ещё немного.
Я подумал об экзотермических реакциях, повторил заклинание, и тут сигарета Асэн прикурилась.
Мне стало больно, и я увидел красноту ожога.
- Поздравляю, - Асэн затянулась. - Эксперимент увенчался успехом. Строго говоря, подожгла тебе руку я, но принцип, я думаю, ты усвоишь.
Я помаргивал, не веря своим глазам - в смысле, что действительно сработало и действительно это возможно. Но вот он я, вот сигарета, вот обожженный палец.
- Так всегда будет? - я дул на руку.
- Не, это такой тест для новичка, чтоб было наглядно, - пояснил Рэй. - В первый раз все обжигаются. Фишка в том, что концентрироваться надо не на пальце, а на воздухе над ним. Заставить молекулы двигаться быстрее и выделять тепло.
- Всё-то ты знаешь.
- Асэн, ну базой я владею, - Рэй был уязвлен.
- Само собой. А раз владеешь, сейчас отпустим Антуана купать пальчик в холодной водичке, и начнем учить тебя делать большую, красивую молнию.
Когда я вернулся, Асэн и Рэй уже углубились в такие дебри, что я почти не понимал даже слов, которые они произносят. Там было про отдельное заклинание для разряда, удержания и заземления, сравнительный анализ двух способов, какой лучше и надежнее, и откровенно веселящаяся Асэн, которая заставила Рэя придумывать различные варианты, из чего можно извлечь искру и вызвать замыкание.
Я слушал, и не понимал почти ни слова...не понимал...
Только тут до меня дошла собственная глупость и масштабы ее.
Почему я вообще их понимаю? Почему только заклинания звучат тарабарщиной? Ну не на русском же они общаются?
Я спросил, и меня обсмеяли. Они валялись в покате и хохотали до слез, а потом Рэй выдал, что он всё ждал, когда же я задам этот логичный, резонный вопрос, и что-то я затянул.
Ответ был простым, как два пальца - на меня с первого дня было наложено заклятие-переводчик, позволявшее мне понимать их речь и читать документы. Русского никто из них, естественно, не знает, но всего несколько слов, и вуаля - они понимают меня и то, что я пишу.
Только сейчас я осознал смысл той фразы про мой паспорт и "написано не по-нашему" - полицейский был без заклинания.
Я подождал, пока мои товарищи отсмеются, и попросил их снять с меня переводчика на минутку - я хотел посмотреть, как оно всё на самом деле у них звучит и пишется.
Рэй пожал плечами и сделал жест рукой, как будто подгребая к себе что-то, находившееся прямо передо мной:
-??????????? ?? ???? ????.
-Э...ну, скажите что-нибудь?
- ????? ??? ?? ?????? - Асэн нахмурилась.
- ???????? ????? ?????.
- ?? ???????.
Я обалдел, поморгал, а потом выдал единственную фразу, которую знал.
Рэй и Асэн снова легли со смеху, в четыре руки восстанавливая заклятие.
- Откуда ты этого набрался? - Рэй утирал слезы и хрюкал.
Я ещё немного посмеялся вместе с ними, а потом, всё ещё впечатленный, отправился домой. Вдогонку я получил наказ потренироваться дома с сигаретами, и всё-таки почитать учебник. На следующий урок, через пару дней, было намечено разучивание уже крайне необходимого в работе заклинания - создание осветительной сферы. Мне предстояло заставить атомы кислорода излучать. Было ещё что-то про фотоны, но я прикрылся руками и сбежал. Асэн смеялась.
Местная магия оказалась больше физикой, чем мне бы того хотелось. Какой-то, сука, очень извращенной физикой.
В среду я дежурил в ночь вместе с Эдвардом и Мириам. Я откровенно скучал сначала в кабинете, потом на совещательных диванах, а потом Эдвард предложил не стесняться и присоединиться к ним за чаем.
Мы сидели в цоколе. У них снова играло радио, компьютер Эдварда иногда попискивал, сигнализируя о том, что пришла почта, и я видел, как они были оба утомлены, а ночь ещё только начиналась. Эдвард украдкой тер слезившиеся глаза, когда ему приходилось-таки возвращаться к монитору и смотреть, что же там пришло.
Я был кормлен печеньем и вафлями, и допрашиваем с пристрастием, но, к удивлению своему, я не испытывал усталости или неловкости, так свойственных диалогам с друзьями родителей. Вопросы про образование, что они задавали, были, как бы это сказать, очень правильными и по существу, и вопросы эти не раздражали, как обыкновенно случается. Мне льстило, что греха таить, вежливое деловое внимание Эдварда и необидные шутки Мириам. Я позволил себе наглость спросить, почему эта пара так разбирается в обсуждаемом предмете. Оказалось, что мы, некоторым образом, коллеги: Эдвард Вайнберг и его жена учились в том же институте, что и Том Хейз, но на несколько курсов младше. Эд был с финансов, Мириам - с той же кафедры эффективного управления, что и Маса. Они дружили, и ах, что за славные были деньки, когда Том был аспирантом, Эдвард - бакалавром, а Мириам тогда ещё не жена, а просто невеста.
Они даже рассказали пару смешных историй про Хейза - швабру с ещё более буйной мочалкой на голове, чем сейчас, и его отношение ко всему, что плохо лежит.
- Я не помню, он тогда на Норе уже женился? - спросила Мириам у супруга.
- Так. Это нам было...господи, сколько же нам было? Мне двадцать три, значит ему двадцать шесть...да, уж год как женат был. У них вроде тогда Томас-младший родился.
- Обидно всё-таки, что они разошлись, - Мириам подперла щеку ладонью, другой рукой помешивая чай в кружке.
- Ну, - Эдвард крякнул и снова подошел к компьютеру, защелкал мышкой. - Жалко, да, но было бы странно, если бы этого не произошло. Ты ж его знаешь.
Я почувствовал себя лишним, но Вайнберги меня словно бы не замечали, или не считали личную жизнь начальника такой уж личной. Впрочем, тому было вполне резонное объяснение, как я потом узнал на собственном опыте. Всю семейную историю Томаса Рэндалла Хейза можно было прекрасно проследить, подняв подшивку газет. И про жену, леди Элеонору Хейз, и про детей-погодок, Томаса-младшего и Кэтрин, и про то, что с женой они разбежались спустя несколько лет брака. Не разведясь официально и не лишив тем самым леди Хейз титула, жить они стали раздельно, и на приемах Том появлялся то с одной, то с другой пассией. Газеты активно мусолили эту тему, потому как дамы у Хейза также были или из высшего света страны, или знаменитости - промелькнула пара известных актрис, одна певица и даже одна активистка за права животных из общественной палаты парламента.
- Всё равно дурак, - подытожила тогда Мириам.
На ночном дежурстве спать не предполагалось, но, тем не менее, мне был выдан плед и четкий наказ подымать коллег, если я услышу писк сигнала вызова или телефонный звонок. Впрочем, ничего такого не произошло, и я провел ночь наверху, на диване, долго глядя в окно на фонарь перед соседним зданием, прежде чем меня свалил сон. Я должен был встать самое крайнее в полвосьмого утра, и привести себя в порядок, и расписаться в графике за дежурство без происшествий, но я вульгарно проспал. Измотанный и уставший от обилия информации и событий прошедшей недели, разбужен я был в начале рабочего дня шепотком и тихим хихиканьем. Мортимер Маклейн и сэр Уоррен склонились надо мной и обсуждали, куда лучше лить воду из стаканчика: просто на лицо или четко в открытый мой рот. А можно ещё в нос, но это совсем бесчеловечно. Но зато так весело.
Мне чертовски повезло, что в тот день у меня был выходной, и я оказался дома в рабочее время. Я решил не тянуть больше, нашел в конце журнала телефон редакции и позвонил, надеясь договориться о встрече с Валери Лурье.
План мой не претерпел изменений с понедельника: меня зовут Антуан, я профессору седьмая вода на киселе, и...м-м-м, пишу про многоюродного прадедушку книгу. Вот увидел статью госпожи Лурье, а там фоточка, а у нас в альбомах такой отродясь не было, где Вы ее, милая дама, взяли, я бы тоже не прочь ее там взять.
Трубку в редакции поднял мужчина. На фоне у него стоял совершенно невообразимый шум. Я, заикаясь немного от волнения, выложил свою легенду и попросил к телефону госпожу Лурье.
Мужик выслушал молча, потом сказал "ага", и позвал:
- Валери, милая, это тебя.
Гвалт стих. Я подумал, что тут какой-то подвох. - Дай сюда, - услышал я.
- Да? - второй голос, прорезавшийся в трубке, был высоким и очень раздраженным.
Я снова повторил затравку и попросил о встрече, когда ей будет удобно.
- Двести, - бросила моя собеседница.
- Простите?
- Двести сантагов, и я с Вами встречусь.
Три приличных обеда.
- Замечательно. Где бы Вы...
- Сегодня вечером, в восемь, уличное кафе на углу Пьяцце Чиано. Нормально?
- Да. Как мне Вас узнать?
- У меня сумка с Кози.
Я только хотел спросить номер ее сотового, но она уже отсоединилась. Я моргнул, несколько обескураженный таким откровенным хамством, и полез в интернет смотреть, что такое Кози и где эта пьяцца.
Кози, закономерно, оказался мультяшным козлом.
Валери Лурье был мелким, стрёмным, плохо одетым и очень голодным. Именно "был", а не "была". Обманутый несколько женственным именем и тембром голоса своего собеседника, я предполагал, что увижу женщину, но кадык на прыщавой цыплячьей шее не оставлял сомнений в том, что я совершенно позорно облажался.
Впрочем, собеседником он стал нескоро - только после того, как сожрал тарелку пасты, кусок пирога и залил это второй чашкой кофе. Я смотрел на процесс поглощения им пищи, вертя в пальцах свою кружку и размышляя о том, как это чудовище может писать такие чистые, светлые, полные просто-таки детского восторга и почтения, но вместе с тем остроумные статьи.
Наконец, паренек отвалился от стола, сцепил руки на животе, заметно округлившемся под майкой. Майка была просторной, линялой, однако ж украшенной тяжелым дурацким значком.
- Ну? - спросил Лурье.
- Я хотел узнать, где Вы взяли фотографию Йонне Свертсена "с молодежью". Там двое, один...
- Да помню я, - перебил он, полез в сумку и достал сигареты. - В библиотеке.
- И? - поторопил я его.
Валери глянул на меня, закуривая, и, как будто нарочно медленно затягиваясь, выдохнул дым. По закону жанра, ему ещё надо бы сейчас впасть в сытую нирвану. Я призвал всё свое терпение, и приготовился ждать.
- Газета за пятьдесят шестой год. "Горный вестник", номер не помню. Я оттуда отсканировал.
- А там она откуда? - спросил я, чувствуя, как надежда меня покидает.
Лурье пожал плечами.
- Хорошо, - я попробовал зайти с другой стороны. - Там были ещё какие-нибудь имена или фамилии? Меня интересует, кто с ним на фото.
- Мои деньги.
- Сначала информация.
- Слушай, - Валери начал злиться. - Я тебе всё сказал, где брал. Понятия не имею, за каким хреном это нужно драконоборцу...чего пялишься? Че, думал, по тебе не видно? Короче, иди в библиотеку, там ищи. Меня только в это не впутывай.
Я сдался, и протянул ему две бумажки.
Он выцепил их у меня из руки, и запихнул в карман. Я подумал, что будь он и вправду таким ушлым, как хотел казаться, стоило бы демонстративно посмотреть купюры на свет.
Лурье подхватил сумку, кинул через плечо "Морту привет передавай", и буквально исчез в толпе.
Я остался один, без ответов, без двух сотен, но зато с кучей вопросов, метафизических помоев на голове и счетом за его ужин.
Сучонок.
Мне и в голову не могло прийти, что мои поиски Толстого Азиата нужно скрывать. Мне представлялось это дело скорее веселым развлечением, сродни "по одной строчке песни найди название и кто поет", нежели действительно детективной историей. Потому я на голубом глазу выложил всё Асэн, когда в пятницу возвращался с ней с работы. Урок магии прошел скверно. Мне пока никак не удавалось повторить поджигания от пальца - я чувствовал тепло, но не более того, и нужное состояние разума меня как-то тоже не посещало. Потому сфера была отложена на потом, а Сэн переключилась на Рэя. С ним, как с учеником более способным, ей работать было проще, и, конечно же, интереснее. Не подумайте, что я ревновал...ну да, я ревновал.
Ситуацию ухудшало ещё и то, что Рэй был в этот день вообще никакущий. Снова глаза печальной буренки, снова драма. Я злился, украдкой косил на то, как он под контролем Асэн пытается извлечь разряд из подручных предметов, а потом хоть как-то его удержать, не давая рассеяться. Получалось пока не ахти, молния даже шаровой не была, так, только слабое потрескивание и магнитное поле. Ему предстояло ее ещё научиться структурировать, а потом повысить вольтаж, а потом направлять так, чтобы она била точно в намеченную цель. Результатом предполагался удар настолько мощный, что должен был быть способен не просто расщепить дерево, а испепелить его. Рэй, когда услышал о таком, глаза выкатил.
Он был не уверен в том, что сможет, но Асэн считала по-другому, и ставила в пример Уоррена, и говорила, что выжмет из Сонди всё, но, черт возьми, научит. Пока, однако ж, был облом за обломом, и я не мог не испытывать мрачного удовлетворения от того, что мы в одной лодке.
Наверное, именно это и толкнуло меня к тому, чтобы поделиться своими изысканиями со старшей коллегой.
Асэн покивала умудрено, выслушав мой рассказ про призрака Толстого Азиата и про то, что я увидел его на фотографии с Йонне Свертсеном и хочу выяснить, кто он такой, а потом сказала, что у меня ничего не получится.
- Не думаю, честно говоря, что это один человек. После волны иммиграции с Островов их таких тут знаешь сколько было? У меня дальняя родня оттуда...не смотри, я знаю, что не похожа. Их гены легко элиминируются, три-четыре поколения - и ни следа узкоглазой бабушки. Так вот от родни этой фотографии кое-какие остались, там вся семья натурально на одно лицо, хуже Сонди-клонов. Хотя, конечно, если тебе интересно, то чем бы...
Тут она замерла и замолчала, остановив и меня.
- Что...
- Ш-ш-ш.
Я не понял, в чем дело, но умолк.
Мы стояли на повороте дороги к нашим домам, и я не слышал ничего, кроме шума ветра в кронах деревьев слева от нас, и звуков проспекта вдали.
- Так, - Асэн крепко держала меня за руку чуть выше запястья - тем жестом, каким ловят школьников взрослые, когда переходят с ними дорогу. - Сейчас я накладываю на тебя щит, ты как можешь быстро бежишь до подъезда, запираешь дверь, все окна и звонишь мне. Понял?
- Да.
- Марш.
Я не стал спрашивать, что будет с ней, я не стал спрашивать, что происходит - это было ясно, как божий день.
Я буквально взлетел наверх и захлопнул за собой дверь. Окна и так были закрыты, но я проверил их снова. Я знал, что должен бы выглянуть наружу и посмотреть, как там Асэн, но не мог - мимо окна моего по стене вниз промелькнула тень. Быстро, буквально миг - и ее уже нет, но мне этого было достаточно. Я был абсолютно уверен, что мне не почудилось. Я стоял деревянный в дверном проеме между комнатой и прихожей, и думал, что натурально обосрусь со страху.
Телефон у меня в кармане зазвонил.
- Ты как? Ты дома? - Асэн дышала тяжело.
- Да. Это были они? Ты сама как?
- Нормально. Я их отогнала.
- Ребятам будем звонить?
- Нет. Они бог знает где уже. Антон, в следующий раз, я тебя очень прошу: соблюдай технику безопасности и смотри всё-таки по сторонам, ага? Увидишь что странное - беги. Понятно?
- Для меня тут всё странное, - смешок вышел нервным.
- Раздваивающийся водосток, знаешь ли, уже слишком. Антон, я тебе не нянька, и не могу отвечать за твою голову, если ты сам за нее отвечать не хочешь. Доброй ночи.
В трубке раздались гудки.
Этот эпизод надолго отложился в моей памяти, и даже как-то пристыдил. Я всерьез задумался тогда над словами Асэн и понял, что вел себя безалаберно. Потому я на некоторое время укрепился во мнении, что двигаюсь не туда, и постарался, как это называется, плавать над поверхностью. В моем понимании это выражалось в четком исполнением своих обязанностей по должностной инструкции, и занятиями, положенными и приличествующими моему положению. Без самодеятельности, без углубления в сомнительные изыскания, практического толка от которых всё равно не было.
Потому, почти весь следующий месяц, приблизительно до конца августа, прошел для меня в тихом, сытом спокойствии, как я его себе представлял.
Я всё больше времени проводил рядом с мастерской в компании Эдварда и Мириам, и с удивлением обнаружил, что там же обитается Асэн. Причин тому было несколько, и у нас обоих они были сходными.
Во-первых, с Вайнбергами было интересно. Они оказались удивительными рассказчиками, просто-таки неиссякаемыми на истории, и даже, скажем, поход за продуктами на рынок в курортном городке преподносился, как уморительнейшая эпопея. Кроме того, Асэн по возрасту была скорее ближе к ним, чем к тем же Лоре или Нине, и находила больше общих тем для обсуждения. Хотя, возможно, дело было не только и не столько в прожитых годах, а в культурном уровне и общих интересах. Она даже иногда сражалась с Эдвардом в шахматы, правда, неизменно проигрывая.
Во-вторых, тут сыграл свою роль продолжительный конфликт Рэя и Мортимера. Смотреть на их кислые рожи особенно никому не хотелось, Мортимер всё чаще бывал гладко выбрит, наодеколонен и занят своими личными делами, а потому всё реже выступал в роли эдакого Кольца Всевластья, которое одно всех соберет. Ни у кого не возникало желания играть в дипломатию и устраивать попойки, испытывая необходимость балансировать между Сонди и Маклейном. Приглашать либо одного, либо другого, и как-то их между собой чередовать было слишком напряжно что для меня, что для Асэн, что для Уоррена, так мы и не пытались.
Уоррен, ко всему, тоже выпал из обоймы. Он съездил на горных драконов сначала в паре с Асэн, потом в паре с Лорой, и я однажды услышал примерно следующий диалог между Лорой и Ниной:
- ... и тут эта корова вмешивается.
Я затормозил, не решаясь выйти на лестничную площадку. Мне было безумно неловко - последним, чего хотелось, так это оказаться свидетелем бабьих разборок на работе. Замечательно просто - свалить в другой мир, чтобы истреблять драконов, и наткнуться на ту же самую хрень, что была у меня дома: как девочка из пиара и девочка из ещё-хуй-пойми-чего делят какого-то мальчика.
Я не знал, что делать. Выйти к ним? Мне очень надо было в цоколь, я хотел как можно скорее забрать у Мириам свой подогнанный по размеру доспех и пойти домой. Но тогда они...вы знаете, да, как смотрят вот эти девочки, когда понимают, что ты, возможно, что-то слышал из того, как они обсуждали другую девочку в не самых лестных выражениях, и ей - ну конечно - обязательно это всё перескажешь. Ведь ты такое же трепло, как они, и заняться тебе на работе ну просто больше нечем.
Подождать, пока они уйдут? Прямо тут? И подслушать их беседу? Такая перспектива меня тоже не радовала.
- Ну Лор, ну ты что. Ну где ты, где она, а.
- Это всё понятно, но бесит. Только вроде всё идет, и я себе график составляю нормальный, ну там суток трое совместных, как обязательно!...он, после того, как они вместе съездят, со мной вообще почти не разговаривает. Вот же сука, а. Плетет ему небось что-то. Ах, ах, я такая вся своя в доску, ни на что не претендую.
Я принял решение. Тихо сделал несколько шагов назад по коридору, а потом нарочито громко, кашляя, прошел их обратно и начал спускаться по лестнице, улыбаясь девушкам. Они курили Нинины тонкие сигаретки, стряхивая пепел в пустую банку из-под огурцов.
- Дамы.
- Привет, - они улыбались. Я, действительно, не видел их сегодня - Нина ездила на конференцию, где была Лора весь день я понятия не имел.
- В ночь сегодня?
Лора кивнула.
- Тогда удачного вечера. А я домой вот.
- Счастливчик.
- Ага. Ну, всего доброго. - Я дождался ответного кивка и спустился вниз. Лицо болело.
В комнате перед мастерской я нашел Асэн, которая вслух зачитывала Эдварду куски какого-то зубодробительного фантастического романа. В нем главному герою как раз посреди ночи явилась прекрасная эльфийская волшебница, или богиня, или ещё кто, и агитировала его спасти мир, потому что он избранный, и никто, кроме него, не может. Я аж позавидовал. Ни Рэй, ни Морти на фей не тянули, сейчас особенно.
- О! Антуан.
- Здрассти, - я упал на диван, вытягивая ноги. - А скоро?..
- Пойду спрошу, - Эдвард поднялся. Мириам терпеть не могла, когда кто-то ещё вламывается в мастерскую, пока она за работой, поэтому со всеми такими вопросами мы дергали беднягу супруга. Мне было каждый раз неудобно за это.
Когда за ним закрылась дверь, я, сам не особо понимая, что делаю, обратился к Асэн:
- Я встретил на лестнице Лору с Ниной. Они про тебя говорили, - меня понесло.
Сэн на секунду замерла, прежде чем поставить книгу на полку.
- Заебись. Чего говорили?
- Я так понял, Лора...недовольна тем, что ты катаешься с Уорреном в горы.
Асэн села обратно в кресло, подперев подбородок рукой и выпятив нижнюю губу.
- А в чем проблема-то?
- Я так понял, она ревнует.
Асэн заморгала часто.
- Ну, как бы, все любят ездить с Уорреном в горы. Я не вижу повода.
Я пожалел, что раскрыл пасть.
- Я так понял, она считает, что ты ему мозги полощешь. Ну, против нее.
Сэн потерла глаз. На костяшке пальца остались комочки туши для ресниц.
- Вот теперь, блядь, буду. А потом ещё спрашивают, почему я против личных отношений на работе. Вот именно поэтому. Ну, ты хоть понимаешь, что я этого не делала?
Я кивнул. Не то чтобы я действительно так уж в это верил - в конце концов, мне она только что радостно и безапелляционно высказала свое мнение, и я не был уверен, что сэр рыцарь его не слышал до этого. Но, наверное, до прямых разговоров с переходом на личности она и в правду не доходила.
- Не вздумай влюбиться, - прервала мои мысли Асэн.
- У меня девушка есть. Дома.
- Я о том и говорю.
В общем, Уоррен тоже был больше озабочен своими отношениями с Лорой, нежели сплочением коллектива, и находиться в отделе было физически невозможно. Дошло до того, что я стал брать на работу ноутбук, и сидел печатал требуемую от меня отчетность для Масы на диване у Эдварда. Я извинялся за это несколько раз, потом высказал без обиняков, честно и доверительно, что не могу смотреть на то, что там происходит. Эдвард развел руками, и разрешил оставаться, ведь он всё прекрасно понимает.
Мириам в тот же день рассказала историю, что у них лет десять назад работала ещё одна семейная пара, загремевшая за неудачные финансовые махинации мужа. Они так ругались, так ругались! Она пилила его почем зря, абсолютно не смущаясь присутствия посторонних, и в итоге кончилось тем, что довела до белого каления даже Масу Тома. Это был один из тех редких случаев, когда сэр Хейз сам попросил их за дверь, когда кончился контракт.
Ну, а в-третьих, возвращаясь к причинам, в цокольном этаже в жару было прохладно.
В общем, вспоминать было особенно нечего. Я по графику работал, по графику учился - пытался научиться - колдовать. Иногда - под присмотром - выходило, чаще нет, Асэн посоветовала медитации курсом. Я честно попробовал.
Сначала я засыпал. За столом на кухне, на полу в комнате, реже - у себя на кровати. Оптимизма это мало добавляло: мои выходные дни дефрагментировались вот этими краткими периодами сна и бодрствования, липкими, вязкими. Возможно, кстати, именно из-за этого я многое забывал. Сочетание рутины и вот этих провалов делало поистине жуткие вещи с моей головой. Потом засыпать перестал, а начал впадать в странное, бездумное оцепенение, которое, впрочем, всё равно не давало результата. Я не чувствовал ничего похожего на то ощущение, которое испытал, когда под руководством Асэн заставлял сигарету воспламениться.
Я пожаловался, и Сэн, вздохнув, сказала это дело отменить. Не для меня метод.
Впрочем, вторая попытка, с шоковой терапией, также не увенчалась успехом. Рэем было выдвинуто предположение, что могут помочь полевые условия, когда от удачного заклинания будет зависеть моя жизнь. Асэн согласилась, но из этого всё равно ничего не вышло.
Я прекрасно понимал, и она понимала, что я понимаю, и все понимали, что мы понимаем, что ничего не получится. Реальной опасности специально меня никто не стал бы подвергать. И, равно также, не стали бы ставить меня единственным магом к Морти, Лоре или Эдварду, только чтобы в критический момент пробудились суперспособности. Потому, путь оставался один - в полном сознании и рассудке брать многократными повторениями. Седьмого августа, стоя у окна и пытаясь понять, где находится тот прожектор, луч которого я регулярно видел на стене своей кухни, я задумался о позавчерашнем походе на старый трубопрокатный завод для его зачистки перед сносом, поднес ладонь к сигарете и зажег ее без зажигалки.
Гр. "Возвращаю себе свое"
Ид. "- Чего он хочет? - Наверное, сказать что-нибудь. - А. Что-нибудь."