Навия Тедеска : другие произведения.

Дороги

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Почему, ну почему я всегда отстаю от тебя - хоть ненамного, хоть на полшага, и вроде бы остаётся только протянуть руку и схватить тебя за край потрёпанного дорожного плаща (моего плаща, между прочим!), но нет... Момент упущен, и ты снова скрываешься, утекаешь сквозь толпу, юркий, дерзкий, ненавистный. И снова - в седло. Снова - дороги, дороги из-под копыт, из-под ног, убегают вперёд, скручиваясь в неизвестном будущем клубками влюблённых змей... Хоть одна из них приведёт меня к тебе? // Приключения, фэнтези, юмор. По мотивам Белорского цикла О.Громыко. Вольха Редная, Арракктур, Верес, Святой Фендюлий и прочие старые знакомые.
  Автор предупреждает о том, что помимо фэнтези, приключений, юмора и некромантских обрядов здесь будет представлен слэш и немного эротики. Будьте внимательны.
  
  Пролог.
  
  Там за третьим перекрестком,
  И оттуда строго к югу,
  Всадник с золотою саблей
  В травы густо сеет звезды.
  Слышишь, гроздьями роняет небо
  Из прорех зерно стальное,
  Горные лихие тропы
  Покрывая пеленою.
  
  Дороги сплелись
  В тугой клубок влюбленных змей,
  И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло...
  Лукавый, смирись -
  Мы все равно тебя сильней,
  И у огней небесных стран
  Сегодня будет тепло.
  
  Там у третьего причала
  Сизый парус, парус белый,
  Делят небо от начала
  До рассвета рваной раной,
  Слышишь? Море омывает шрамы,
  Посыпает крупной солью
  Струпья цвета бычьей крови,
  Словно память древней боли.
  
  Дороги сплелись
  В тугой клубок влюбленных змей,
  И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло...
  Лукавый, смирись -
  Мы все равно тебя сильней,
  И у огней небесных стран
  Сегодня будет тепло.
  
  Там у третьего порога,
  За широкою ступенью,
  Верно шелковые камни,
  Бьется надвое дорога, слышишь?
  Правый путь ведет на пристань,
  Путь окружный - в горы, к югу,
  Но на свете нет дороги,
  Чтобы нас вела друг к другу!
  
  Дороги сплелись
  В тугой клубок влюбленных змей,
  И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло...
  Лукавый, смирись -
  Мы все равно тебя сильней,
  И у огней небесных стран
  Сегодня будет тепло.
  |Мельница. "Дороги"|
  
  
  Я гнал свою кобылку уже полдня и всё равно невозможно, безумно опаздывал. Перед отъездом прошёл сильный быстрый летний ливень, и дороги потекли, поплыли, вырываясь из-под копыт склизкими чавкающими комьями. Друзья обещали ждать в Камнедержце до полуночи, и я изо всех сил стремился на долгожданную встречу. Я не видел их больше четырёх месяцев: после выпуска мы уже как два года катались по трактам, набирая материал для магистерской, помогая страждущим и немного поднимая свои скудные капиталы до чуть менее грустного состояния.
  
  Лиска, эта рыжая привередливая стерва, упорно скакала своей вихляющей рысью, от чего меня порядком укачивало. Изредка посылая её в галоп, я малодушно молился всем богам, в которых не верил, чтобы выдержать эту поездку достойно и не прикончить зловредную лошадь на полпути, а затем поднять в виде покорного и тупого мертвяка. Я бы так и сделал, если бы не два но: я не был уверен, что мне хватит сил допитать труп видимостью жизни и бодрости до Камнедержца, и второе - коняга была казённая, а значит, полагалась сдаче на школьную конюшню в целости и сохранности.
  
  Мой зад, кажется, уже приобрёл покатые очертания грубого кожаного седла, а спину ломило от долгой и не самой комфортной езды, но я не сдавался, остановившись только раз, в Богру, что был точнёхонько на середине пути между столицей и пограничным городом. Там я наскоро перекусил, сходил по нужде и дал наесться и напиться лошади. После, возведя очи к небу, с громким вздохом забрался обратно и продолжил свой нелёгкий, но маячивший вдалеке радостной встречей путь.
  
  Я выехал из Стармина на рассвете, если не до него, и сейчас, по сгущающимся сумеркам, наконец пересёк границу тёмных, неряшливых ворот Камнедержца. Стражники на входе хотели было запросить мзду, но я, даже не придерживая лошадь, лишь отвернул полу плаща, показывая тускло блеснувшую округлую бляху с черепом и молнией. Истово перекрестившись, бравые стражи порядка поспешили скрыться за дверью сторожки. Да, новый факультет Старминской Высшей Школы Чародеев, Пифий и Травниц мало кому был по душе. Некромантов всегда недолюбливали, и кто же в этом виноват? Явно не я. Я был спокойным, даже тихим. Никого не обижал, кладбища по пьяному угару не поднимал и кровавых ритуалов на Ведьминых Кругах не устраивал. Я любил дороги и путешествия, читать и узнавать что-то новое, как по специальности, так и по вопросам, даже близко её не касающимся. Я был одиночкой, всегда. Немного замкнутым, не слишком многословным.
  
  Специфика специальности, скажете вы? Мол, на кладбище и поговорить не с кем, а в склепах призраки только и умеют, что завывать, и конструктивного диалога от них не дождёшься? Нет, совершенно не в этом дело. И умертвия мне попадались интересные, и призраков удавалось разговорить, выслушивая долгие и нудные истории их грустной жизни и не менее печальной кончины. Скорее, подобный характер был моей особенностью, и если бы все некроманты были такими, как я, то только нас бы и звали на свадьбы и другие празднества в качестве магов - сидят тихо, пьют мало и не отсвечивают. Ну, и пару фокусов смогут показать, если чуток приплатить. Да, мы не гордые, и кушать хочется всегда.
  
  Я направлял поводья рыжей стервы, уверенно лавируя в узких грязных улицах каменного города. Камнедержец граничил с одной из вампирских долин, Догевой, и это сказывалось во всём: в разнообразии товаров, в связках чеснока, продающихся даже ночью на каждом углу, в обилии бородатых мужчин с усами и в плащах, снующих тут и там, оговаривающих какие-то дела с лавочниками и покупателями. Уже много лет как с вампирами были налажены самые добрососедские отношения, но привычка прятаться и маскироваться никуда не делась.
  
  Я направлялся в совершенно конкретное место на другой стороне города. В небольшой, тёмной и по всем статьям неблагополучной подворотне была спрятана поистине жемчужина - лучшая таверна Камнедержца "Три пескаря". Чтобы попасть туда, надо было о ней знать, более того, человек, который не видел, как открывается дверь внутрь, даже не смог бы её найти в темноте. Но это не мешало отличному месту каждый вечер быть переполненным гудящей молодёжью, играющей в карты и кости, средних лет купцами, заливающими свою усталость вином и пивом, и прочей публикой, приходящей поглазеть друг на друга или послушать приезжего музыканта.
  
  Это тёплое местечко случайно нашли пару лет назад Ройм с Таленой, которые, только выпустившись и отправившись навстречу приключениям, умудрились потеряться в первом посещённом крупном городе. Хотя, зная неслабые способности друга в предвидении, я ничуть тому не удивлялся. "Прозрения" накатывали на него так хаотично и не вовремя, что попасть с ним в неловкую или двусмысленную ситуацию было совершенно обыденным делом.
  
  Спешившись, кое-как найдя устойчивое положение для своего одеревеневшего от езды тела, я с наслаждением потёр зад в кожаных штанах и, спасая пальцы от клацнувших рядом с ними лошадиных зубов, привязал дурную животину к коновязи, рядом с десятком других лошадей. Тут же из темноты вынырнул мальчишка, собирающийся накормить и напоить "благородное животное господина мага", на что я только хмыкнул и, бросив ему мелкую монетку, тихо сказал:
  
  - Осторожно, пальцы не суй. Она жуть какая вредная.
  
  Лошадь обиженно всхрапнула и с силой мазнула меня хвостом по боку.
  
  Доковыляв до двери, я упёрся в неё ладонью и настойчиво толкнул внутрь.
  
  
  
  Часть 1. Кот в мешке, или с такими друзьями врагов не надо.
  
  
  По лазоревой степи ходит месяц молодой
  С белой гривой до копыт, с позолоченной уздой.
  Монистовый звон монгольских стремян.
  Ветрами рожден и ливнями прян.
  Из кувшина через край льется в небо молоко.
  Спи, мой милый, засыпай. Завтра ехать далеко.
  Рассвета искал. Ушел невредим.
  Меня целовал не ты ли один?
  // Мельница "Двери Тамерлана"
  
  
  Гомон, резкие запахи и блики света на мгновение оглушили меня, вызывая резкое желание уйти в себя и пониже натянуть капюшон, но я, поборов малодушный порыв, наоборот, скинул ткань назад. Внимание на меня обратили только вскользь, не переставая заниматься своими делами, и это выгодно отличало "Три пескаря" от других таверен. Тут бывала всякая публика, и завсегдатаев было сложно чем-то удивить. По центру помещения, украшенного у потолка массивными неотёсанными сучковатыми балками с висящими на них пучками разной дряни, как всегда, были сдвинуты несколько столов, и там шла горячая, азартная игра в кости. Обведя взглядом сидящих игроков, я заметил две до боли знакомые макушки, от чего сладко кольнуло сердце и радостно заклокотала душа. Рыжеволосая, но не медного оттенка, а больше золотистого, девушка сидела ко мне спиной рядом с широкоплечим парнем с чёрными как смоль, отросшими растрёпанными волосами. Талена, не скупясь на крепкие выражения, эмоционально бросала кости, а чуть флегматичный сейчас Ройм видимо, пытался связаться с духами предков, чтобы помочь девушке выиграть, подсказав момент броска.
  
  - Сейчас! - крикнул он, и рыжеволосая, тряхнув кистью, выкинула костяные кубики в центр стола.
  
  - Три шестёрки! Невероятно! И снова раунд за прекрасной златоволосой незнакомкой, - пропел управитель, и он же надзиратель игры.
  
  Голоса вокруг затопили зал в непередаваемом гаме, а я решил уже объявиться и навалился на друзей сзади, заставив их вздрогнуть.
  
  - Джиар! Дружище! Ты успел! - завопили друзья, начиная неприлично тискать меня за плечи, щёки, волосы, за всё, куда могли дотянуться. Они знали о моей замкнутости и никогда не упускали случая подшутить над этой чертой характера. Я внутренне сатанел, но лицо моё выражало только радость от встречи и цвело улыбкой.
  
  - Я уже хотела доиграть последний раунд и отправляться дальше, в Колодищи. Мы планировали переночевать там и к обеду добраться до Магистра Травника в Чернотравной Куще. Хорошо, что ты успел застать нас тут, - клыкасто улыбаясь, сказала Талена. Чуть удлинённые клыки, красивый медовый цвет глаз да более глубокий магический резерв, - вот и всё, что досталось ей от вампирской сущности папочки, повелителя Догевы и, по совместительству, мужа Магистра и Учителя Школы Вольхи Редной.
  
  Девушка была почти вылитая мать, только ещё хуже. В смысле, было нетрудно догадаться, что жуткие темпераменты Повелителя вампиров и его Верховной ведьмы, столкнувшись лбами и причудливо перемешавшись в новом человеке, вряд ли породят что-то "белое и пушистое". Собственно, именно эту аксиому девушка и доказывала всю жизнь, доставляя непроходящую головную боль даже своим довольно лояльным родителям.
  
  - А я наоборот не хотел ехать, - сказал Ройм, жестом заказывая у проходящей мимо разносчицы ещё кувшин вина и "блюдо дня", надо думать, для моей голодающей персоны. - Во-первых, ночь, - на что девушка, прекрасно видящая в темноте, только фыркнула, - во вторых - спать хочется, - заразительно зевнул друг, - а в-третьих, ну какая разница, что мы приедем не в обед, а вечером, а, Талена?
  
  Девушка хмыкнула, поведя плечами. Просто она любила искать неприятности на их филейные части, и это было бы самым честным ответом. Отвернувшись к столу, она снова сделала ставку перед очередным раундом.
  
  - Ты играешь? - друг смотрел на меня чистыми голубыми глазами с едва заметно удлинённым зрачком.
  
  Он тоже был тем ещё экземпляром по части родословной, но об этом старались особо не распространяться, как в Школе, так и за её пределами. На самом деле, но об этом мало кто знал, он был сыном моего Учителя. Пять лет назад Магистр Ксандр Перлов, он же бессменный уже долгое время директор Школы, учредил новый факультет, сделав Некромантию отдельной специализацией. И это было правильно, потому что чтобы управляться со смертью и процессами, близкими к ней, требовались немного иные таланты и способности, нежели для классической магии. Я сразу перевелся с общемагического курса на новый факультет, потому что идеально подходил для этой специализации и оказался самым первым его выпускником.
  
  Некромантия вообще стояла особняком и была очень комплексной, сложной наукой. Принимали на новый факультет в несколько раз меньше человек, чем на остальные - магов, пифий и травников, и лично я вообще заканчивал Школу, будучи единственным на своём курсе. Как-то растерялся народ, не справился с объёмом. Более того, некромантов-недоучек Ксандр распорядился подвергать заклинанию, блокирующему память. Они могли пробовать себя на других факультетах, только вот знания по некромантии оказывались им недоступны, и это было более чем оправданной мерой. Кому нужны озлобленные недоучки-некроманты? Правильно, никому.
  
  И вот на место Заведующего кафедрой он приглашает небезызвестного Вереса Шаккарского, сильного некроманта и довольно тяжёлого человека.
  
  Как вы могли догадаться, Верес стал моим Наставником. Умным, ироничным, острым на язык. Я научился у него всему, что знал сейчас, и на данный момент собирал материалы, чтобы писать магистерскую под его руководством. А ещё он оказался отцом Ройма, моего лучшего друга по Школе.
  
  Ройм не особо рассказывал о себе и родителях, так было у них заведено. Хотя любил их безмерно. И если с отцом у него были вечные трения по поводу его неоправданных надежд - тот мечтал видеть в сыне сильного некроманта-практика, своего преемника, а парень мечтал ползать брюхом по полям, собирая редкие травы и гоняясь за живым корнем, - то про его мать вообще ходили байки по всей Белории.
  
  Шелена, как я узнал много лет спустя нашей дружбы, оказалась оборотнем, одним из немногих оставшихся, и жила сейчас в Стармине под постоянным прикрытием и протекцией Вереса. Они держали большую, добротную лавку, где продавали травы и настои, а на втором этаже жили вместе с матерью. Ройм был более чем счастлив расти среди пучков сушёного сена, а вот Верес, жаждавший привить тому вкус к некромантии, рвал и метал. Хотя сам понимал всю бессмысленность этого: у сына был хороший потенциал для классической магии, прекрасный дар травника, подпитываемый отличным нюхом полуоборотня, а ещё хаотический дар пророчеств. И ни грамма некромантских способностей. Я часто бывал у них в лавке, занимался вместе с Роймом или просто заходил поесть свежеиспечённых вкусностей и пообщаться с его матерью. Та только посмеивалась над Вересом, и в такие моменты даже спустя много лет было видно, как воздух между ним и Шеленой искрит.
  
  - Так ты играешь? - повторил друг, вопросительно изгибая вороную бровь.
  
  - Соглашайся, - подначивала Талена, сегодня призом - кот в мешке!
  
  - Кот в мешке? - заинтересовался я. - Это как?
  
  - А вон посмотри, сидит в уголочке с льняным украшением на голове, - ухмыльнулась девушка, мотнув волосами куда-то в направлении тёмного угла за игровыми столами.
  
  Я проследил взглядом по заданной траектории и оказался более чем удивлён. Там, со стянутыми верёвкой запястьями, сидела довольно плоская девушка в робе церковной послушницы, и на голове её красовался серый, сотканный из льна мешок. Из-под его краёв выбивались тёмные пряди волос, но больше всего обращали на себя внимание руки, нервно перебирающие тонкими пальцами. На них были начерчены непонятные мне знаки, и их хаотичные подрагивания слегка завораживали. Меня всегда притягивало всё необычное.
  
  - Что с ней? Провинилась в чём-то? - догадливо поинтересовался я, усаживаясь по другую сторону Талены. Желающий было возмутиться детина как-то кисло обмяк, кинув взгляд на бляху с черепом, и без слов уступил мне свой стул. Я очень вежливо поблагодарил его и опустился рядом с девушкой.
  
  - Воровка. Сам дайн* Камнедержца попросил как следует проучить, - хихикнула рыжеволосая.
  
  - Не знаю, что там у них случилось, но я слышал, что она пробралась в храм под видом послушницы, осталась там после закрытия... - начал было Ройм, как его, не выдержав, перебила Талена:
  
  - И попыталась выломать драгоценный крест из рук статуи Святого Фендюлия!
  
  - За чем её и застукал сам дайн, - улыбнулся Ройм.
  
  - Знала бы историю - выбрала другого святого для осквернения, не такого пакостника, - и мы, многозначительно переглянувшись друг с другом, громко рассмеялись.
  
  - Молодые люди, ваш друг будет ставить? - учтиво обратился к нам управитель.
  
  Я согласно кивнул и стал узнавать начальную стоимость ставки.
  
  - С вас пять золотых, господин маг, - произнёс мужчина, и я возмущённо охнул.
  
  - Вы издеваетесь?! - чуть громче, чем надо, спросил я. - На эти деньги можно неделю жить припеваючи.
  
  Обычно ставки в таких играх начинались не более чем с нескольких серебряных монет, но пять золотых... В моём походном кошеле болталось всего десять, и нужно было срочно искать халтуру, чтобы выправить своё бедственное положение. Поэтому было не странно, что я так удивился.
  
  - Но господин маг, игра идёт на... - и он понизил голос до полушёпота, - ночь с этой воровкой. Сам дайн наказал делать с ней всё, что вашей душе заблагорассудится. - И добавил чуть громче: - Он был очень зол.
  
  Друзья молча, с восторженным предвкушением наблюдали за тем, как моё лицо вытягивается от услышанного, а уши и щёки заливаются краской.
  
  - Но это же противозаконно, - наконец, промямлил я. - Рабство какое-то.
  
  - Судя по всему, она - профессиональная воровка не в первом поколении. Только поэтому дайн опустился до таких грубых мер. Да и мы рискуем, поэтому ставки повышены. Так вы играете? - сладким голосом профессионального искусителя спросил управитель.
  
  Я растерянно посмотрел на друзей, которые с глупыми улыбками до ушей наблюдали за моими реакциями.
  
  - Талена, Ройм, а вы-то чего? Решили попробовать втроём? - не удержался я от колкости в их адрес. Парень прыснул, а девушка, обидчиво поджав губы, изрекла:
  
  - Я играю чисто из любви к искусству, - фыркнула она. - Ну и ради победы, конечно. Интересно было бы поговорить с ней, - потомственная воришка, это же жуть как интересно! - радостно закончила Талена.
  
  Я замолчал. Она была права, это было интересно. Воры такие неуловимые профессионалы, что даже Ковен Магов не мог справиться с их сектой. У них были другие приёмы, далёкие от магии, и я ещё ни разу не слышал, чтобы кто-то из них попался. А меня, как я говорил раньше, безумно привлекало всё таинственное и интересное.
  
  - Вы её хоть без мешка-то видели? - поинтересовался я у ребят. Они как-то странно, двусмысленно переглянулись и, гаденько улыбнувшись, дружно замотали головами.
  
  - Не видели, - озвучил их жест Ройм, - У меня были некоторые видения по этому поводу, - начал он, но Талена грубо ткнула его под рёбра локтем.
  
  - Мы начинаем, господин маг. Что вы решили? - в который раз пристал ко мне с вопросом учредитель, и я, горько вздохнув, полез в кошель за такими дорогими моему сердцу пятью золотыми. Надеюсь, я выиграю... И, надеюсь, эта девушка того стоит. В конце концов, я уже давно ни с кем не спал.
  
  ****
  
  - Кон за господином магом! - провозгласил управитель, и я показал Талене язык. Она, играя с поддержкой "видений" Ройма, всё же уступила мне три очка.
  
  Я не удивлялся. Смерть и Фортуну я представлял родными сёстрами, а у Смерти был явно в любимчиках. Поэтому искренне надеялся, что она замолвит за меня словечко перед младшей сестрицей.
  
  В следующем кону я снова выиграл, причём уже на пять очков. Талена начинала волноваться, а Ройм тихонько посмеивался над нашими полными любви и взаимного обожания взглядами.
  
  - Джиар, ты мухлюешь! - кинула мне девушка, на что я только криво ухмыльнулся - все знали, что заговоренными игральными костями мухлевать было так же невозможно, как пробраться в кабинет директора Школы.
  
  - Расслабься, Тал, я просто хочу хорошо провести ночь, - улыбнулся я девушке, и она метнула в меня полный молний взгляд. Буквально, полный мелких обжигающих молний, и мне пришлось срочно сооружать поглощающий щит. С неё не убудет, а мне каждая кроха была плюсом к резерву.
  
  Самодовольно улыбнувшись и, видимо, считая себя отмщённой, подруга пошла на последний, финишный раунд.
  
  Ведь не нужно говорить, как она взбесилась, отстав от меня всего на одно очко?
  
  Я ликовал. Всё существо предвкушало интересную и более чем приятную ночь, залог из пяти монет мне вернули, а прекрасное, окрашенное лёгким бешенством лицо Талены венчало эту пирамиду радостей драгоценной короной. Самым приятным дополнением ко всему этому была бесплатная комната на одну ночь. Да уж, видимо, дайн действительно очень рассердился, хотя, на кону стояли такие деньги, которые проигравшим никто не возвращал, что хозяин вполне мог себе позволить вообще закрыть таверну на ночь, чтобы предоставить мне свободное поле для романтических действий.
  
  Мне сообщили номер комнаты - семь, на втором этаже, затем стражник взял девушку под локоть и повёл по лестнице наверх, видимо, чтобы запереть в номере. Вернувшись через какое-то время, он отдал мне увесистый ключ, а сам сел напиваться за соседний столик.
  
  Мы ещё немного посидели втроём, пообсуждали планы на лето, поделились примерными маршрутами, подумали, где мы ещё сможем пересечься до осени - потому что осенью мы всегда приезжали в Стармин, чтобы предоставить собранный к магистерской материал и обсудить его с наставниками.
  
  Меня начинало слегка потрясывать от нетерпения. Ладони чесались, я хотел вскочить и нестись наверх к моему связанному призу. Видя это, друзья только ухмылялись, пытаясь затянуть беседу. В конце концов, обговорив с ними всё, что можно, я решительно встал из-за стола, желая доброй ночи.
  
  - Ой, Джи, чуть не забыла, - встрепенулась Талена, доставая из сумки свёрнутое трубочкой письмо. - Ты же в Догеву первым делом? Передашь родителям? Лучше маме, - поправилась девушка, и я улыбнулся. Всё-таки Арр'акктур был менее лоялен к выходкам дочери.
  
  - Обязательно! Вы рано утром выезжаете? Скорее всего, уже не увидимся, - с лёгкой грустью сказал я.
  
  - Что поделать, шли почаще магических вестников, - улыбнулся Ройм.
  
  - Да, не забывай про нас, Джи, мы очень скучаем. Как выпустились - постоянное чувство, что кого-то не хватает по левую сторону плеча, - усмехнулась Тал, намекая на то, что мы постоянно ходили втроём, как Святой Фендюлий со своими верными сподвижниками, пока учились в Школе.
  
  - Ладно, иди уже, герой-любовник, - смилостивился Ройм, - только не вопи там слишком громко, знаем мы тебя.
  
  "Ох уж эти лучшие друзья, - думал я, покрываясь перманентным румянцем, - всё и вся они про тебя знают. А ещё удивляются, почему я решил ездить практиковаться в одиночку..."
  
  Я обнял их на прощание и, пообещав слать вестников каждую неделю, побежал наверх, перепрыгивая через ступеньку. Я бы очень сильно задумался, если бы увидел ехидный взгляд Талены, провожающий мою спину, и скептический смешок Ройма.
  
  ****
  
  - Как думаешь, сколько он протянет? - с большим сомнением спросила парня рыжеволосая.
  
  - Думаю, что уже через минуту вылетит из комнаты, как ошпаренный, как только снимет мешок и увидит свою "прекрасную принцессу", - добродушно ухмыляясь, ответил Ройм. - Джиара всегда было нетрудно смутить какой-нибудь мелочью. А уж такого "кота в мешке" мелочью и вовсе не назовёшь.
  
  - А что, довольно симпатичный кот, - хихикнула Талена, мазнув приоткрытыми губами по его шершавой щеке.
  
  Парень нежно обнял её за талию и чуть притянул к себе, проводя носом по мягкой, тёплой коже скулы и золотистым волнам волос.
  
  - Вкусно пахнешь, - чуть слышно рыкнул Ройм, и его зрачки ещё больше удлинились. - Может, тоже пойдём наверх? - недвусмысленным тоном спросил он девушку. Та хмыкнула в ответ:
  
  - И пропустим всё представление? Потерпи, милый, уже вот-вот он вылетит из комнаты, вот увидишь! - слова Талены сочились предвкушением интригующей сцены. Ей всегда нравилось разыгрывать своих близких, и она не могла бы с уверенностью сказать, от матери ей досталась эта черта, или же от отца.
  
  Но время шло, кувшин с вином опустел, Ройм уже начинал дремать на плече девушки, а Джиара всё не было.
  
  Удивлённо подняв бровь, Талена произнесла себе под нос что-то вроде: "Однако, Джиар... А ты неплохо водил всех за нос, представляясь скромником, как я погляжу?" После этого она растормошила Ройма и, взяв его под локоть, поднялась с ним на третий этаж в свою комнату.
  
  
  А ещё через некоторое время по лестнице, ступая совершенно неслышно, спустилась невысокая фигура, закутанная в плащ. Текучим, грациозным движением она переместилась к выходу и исчезла в дверном проёме.
  
  Оказавшись на ночном воздухе, будто растворившись в темноте, некто в плаще тенью подошёл к коновязи и безошибочно начал отвязывать рыжую кобылу. Та норовила укусить за пальцы, как вдруг фигура выпростала из складок плаща руку и, проделав странные движения пальцами перед глазами животного, резко впечатала ладонь в лошадиную морду. Животное вздрогнуло и как будто стало более послушным. Плавно и бесшумно взлетев в седло, тень, окутанная плащом, едва заметно тронула бока ступнями и довольно быстро исчезла в переплетении каменных тёмных улиц.
  
  Только этого уже никто не видел.
  
  
  _______________
  * дайн - священник, служитель церкви
  
  
  
  Часть 2. Была ли ночь сладкой, или как не умереть от похмелья.
  
  
  Но что так прекрасно в твоем лице,
  Я так и не смог до конца узнать.
  Сегодня уйти от тебя я сумел,
  Но завтра вернусь я к тебе опять.
  // "Мне много пришлось исходить дорог" Мельница
  
  
  - Зомбячья задница! - тихо простонал я в подушку, потому что, сделай я это чуть громче, и моя несчастная голова разлетелась бы гнилым яблоком, с силой треснувшимся об пол.
  
  Мне было плохо. Очень плохо...
  
  В голове стояла невероятная белёсая муть, а тело ощущалось каким-то неконтролируемым куском несвежего мяса. Я предпринял нечеловеческие усилия, чтобы раскрыть слипшиеся от долгого похмельного сна глаза. Я с облегчением отметил, что рядом на кровати никого нет, но потом волной вскипело мутное воспоминание - а ведь должен бы быть!
  
  Постанывая от каждого неловкого движения, я кое-как перевернулся на спину, недобрым взглядом вспарывая низкий бревенчатый потолок. Я не помнил ровным счётом ничего, и, будь я среднестатистическим сельским пьянчугой - такой поворот меня бы мало расстроил. Но я был магом и сильным некромантом. Моя ответственность (или безответственность?!) слишком велика, чтобы не помнить хоть о каких-то своих действиях.
  
  А вдруг я вчера ночью поднял городское кладбище со скуки? Или создал армию из трупов канализационных крыс, чтобы представить себя на месте "дудочника" из детской страшной сказки?
  
  Размеренно набирая в лёгкие воздух и надолго задерживая его там, я стал погружать сознание в магическую медитацию, с удовольствием отмечая, как белёсый туман рассеивается. На автомате запуская диагностику состояния своего тела, я саркастически хмыкнул самому себе. Во всех мышцах находились остатки древнего и запрещённого порошка. "Забывун ползучий, болотный, - услужливо подкинуло энциклопедическое название растения хихикающее подсознание. - Добавляется в жидкости для придания им характеристик зелий забывчивости и частичной потери памяти".
  
  Каким надо быть идиотом, чтобы не почувствовать его за пять шагов?! "Ты же маг, Джиар! Так попасться!"
  
  Ответ на этот вопрос пришёл позже, когда я понял, что моё "утреннее неудобство", доставляющее жуткий ноющий дискомфорт, всё никак не проходит. Чуть глубже копнув в подсознании, я понял, что вчера перебрал не с вином. А с концентрированным зельем любистока, мощным афродизиаком, который надо было хорошенько разбавлять перед применением. А в меня вливали, видимо, стопроцентный вариант.
  
  Я жалостливо заскулил, но, через некоторое время взяв себя в руки, продолжил медитацию. Мне нужна была полная, самая полная картина произошедшего вчера. Ты же маг, Джи, ещё и некромант, откапывай свою глупую память поскорее, тебе ведь не впервые что-то откапывать!
  
  ****
  
  Взлетев по лестнице и остановившись у двери с вырезанной на ней семёркой, я чуть пригладил свои растрепавшиеся волосы. Улыбнувшись этому глупому жесту и думая "вот же неисправимый романтик", я вставил ключ в скважину и громко провернул.
  
  За дверью, в небольшой комнате на кровати, сидел мой приз и яростно пытался освободиться от крепких пут на запястьях.
  
  "Молодец, - подумал я, - не сдаётся. Люблю непокорных". Создание замерло, только услышав мои приближающиеся шаги. Я встал рядом с ней очень близко и, зацепив пальцами верх льняного мешка, резко дёрнул его вверх. Моя тыльная сторона почти упиралась в стоящий сзади стол, и только поэтому я постыдно не рухнул на пол. Непроизвольно присвистнув, я продолжал смотреть на открывшееся лицо широко распахнутыми от удивления глазами.
  
  Интересное, необычное, но чересчур широкоскулое, с тёмным чётко очерченным разлётом бровей и красивым, орехово-болотным цветом глаз, оно вызывало двойственные эмоции. Но, всё же, скорее привлекало, чем отталкивало меня. Я бы даже восхитился им, если бы не одно но. Это было лицо парня! Поджатые губы окружала лёгкая щетина, она же была на гордо вздёрнутом подбородке и поднималась по скулам до самых висков. Он выглядел довольно мужественно, но от этого, почему-то, не менее мило и привлекательно. Не выдержав этого сверлящего взгляда, я, наконец, расслабленно расхохотался.
  
  В дверь робко постучали.
  
  - Что ещё? - нетерпеливо спросил я.
  
  - Вино для господина мага, - ответил тихий женский голос из-за двери.
  
  - Я не заказывал.
  
  - Это за счёт заведения, - чуть увереннее ответила девушка, и я одним прыжком очутился у двери, открывая её. Какой же маг в здравом уме откажется от дармового кувшина вина? Ищите дураков дальше по коридору.
  
  Приняв поднос с тарелочкой печенья и вином, я снова закрыл дверь, провернув ключ изнутри. Юноша на кровати наблюдал за каждым моим действием, не отводя глаз. Он выглядел довольно молодо, но не думаю, что я сейчас в свои двадцать три выглядел по-другому. Я улыбнулся его настороженному взгляду и сказал:
  
  - Я Джиар. Мне посчастливилось выиграть тебя в кости сегодня. А тебя как называть?
  
  - Я не намерен распространяться о своём имени каждому незнакомцу, - заносчиво сообщил мне "приз".
  
  - Как хочешь, - хмыкнул я, с наслаждением отпивая вино прямо из глиняного кувшина. Кадык парня дёрнулся, видимо, его мучила жажда. Я улыбнулся ещё шире и произнёс:
  
  - Ты ведь знаешь, какое тебе назначено наказание? И я, кажется, не стану тебя развязывать перед этим - я не намерен находиться в одной комнате с незнакомым вором и делать вид, что мне есть дело до тебя и твоих желаний. А так мы могли бы провести приятную для обоих ночь, - недвусмысленно качнув бровями, сказал я.
  
  Мне могло показаться, но, кажется, я смутил его.
  
  - Фартих, - тихо произнёс он, оценив перспективы и быстро приняв правильное решение. Молодец, сообразительный! - Можно Фарт, так даже привычнее.
  
  Он заинтересованно поднял на меня глаза, и, помучившись сомнениями несколько секунд, решился спросить:
  
  - А тебя не напрягает, что я мужчина?
  
  Я расхохотался. Вот как стоял посередине комнаты с подносом в одной руке и кувшином - в другой, так и начал неудержимо хохотать. Почему-то все вокруг, включая самых близких друзей, считали меня скромником. Да, меня было несложно смутить и вогнать в краску, но вот скромником я никогда не был. Чего стоил только тот случай, когда я перебудил стонами страсти половину школьного общежития. Мне потом долго это припоминали, ну а что? Уж больно хорошо было, а я не привык себя ограничивать в чём-либо, если уж до этого доходило дело...
  
  - Фарт, я уже давно и безвозвратно лишился своих предрассудков. Ты слышал, что дриады вообще спят со своими возлюбленными деревьями, долго приноравливаясь и подыскивая подходящий сучок? Далее, по-секрету, мать моего лучшего друга - оборотень, и я слышал, что далеко не всегда она принимает человеческий облик для того, чтобы пошалить с его папой. А у эльфов, у которых я был по делам в прошлом году, творится по ночам такое, что даже их живые деревья стыдливо делают вид, что ничего не видят и не слышат. Да, эти ушастые - те ещё извращенцы.
  
  Парень в робе послушницы всё сильнее и сильнее расширял миндалевидные глаза, пока они не стали у него почти круглыми от услышанного. Я его явно впечатлил. Внутренне похохатывая, я продолжил:
  
  - Так что не переживай, всё пройдёт в лучшем виде, - и я плотоядно улыбнулся. - Конечно, я ожидал увидеть под мешком симпатичную девочку, но симпатичный мальчик - тоже не самый плохой вариант.
  
  Он подавился и закашлялся, а я, услужливо предложив ему вина, помог сделать несколько глотков: руки парня до сих пор были связаны. Видимо, он не ожидал такого поворота событий, поэтому теперь смотрел на меня с опаской.
  
  - Да не переживай ты так, я опытный и нежный, - никак не мог остановиться я, наслаждаясь этим растерянным и напуганным видом.
  
  Наконец, видимо, что-то решив для себя, парень как-то выдохнул и немного обмяк. Гордо вытянутая струна позвоночника расслабилась, и он позволил себе устало сгорбиться.
  
  - Может, ты всё-таки развяжешь меня? Мы ведь уже познакомились? - с надеждой в голосе спросил он, глядя на меня из-под опавших на лицо длинных тёмно-каштановых прядей.
  
  Я не видел особых причин ему отказывать, поэтому медленно подошёл и, вытащив из неприметных ножен в сапоге маленький кинжал, перерезал путы на запястьях.
  
  - Спасибо, - парень тут же начал растирать руки, а я, поставив перед ним поднос с печеньем и кувшин с вином, отошёл к окну и начал неторопливо скидывать с себя верхнюю одежду. Я был уже слегка возбуждён предвкушением интересной ночи с явно неопытным партнёром. Это заставляло распаляться ещё больше, потому что мне импонировало осознавать себя первым.
  
  - Пей, - твёрдо сказал я ему, поняв, что парень напряжённо следит за каждым моим движением, задерживая дыхание. - На самом деле, просто пей. Так тебе понравится намного больше, - ухмыльнулся я и снова отвернулся к окну. Наверное, в этот самый момент он и добавил в остатки вина жуткую смесь из любистока и забывника. Алхимик недоделанный, кто же мешает такие сильные ингредиенты в двух стаканах вина? Но тот Джиар, которого услужливо показывала откапываемая память, был настроен слишком легкомысленно и уже был неплохо возбужден одними только своими фантазиями.
  
  Я разделся, полностью обнажив торс, и вернулся к кровати. Парень затравленно наблюдал за мной. Я взял его за плечи и заставил подняться, а затем захотел снять с него этот серый балахон. Неожиданно он перехватил мои руки и, неуловимо текучим движением развернувшись вместе со мной, завалил меня на кровать.
  
  - Я сам, - тихо сказал он.
  
  Свет от единственной толстой свечи разрежал сумрак, и я молчаливо наслаждался каждой секундой того, как он освобождается от бесформенной одежды. Вот показываются обтянутые холщовыми штанами стройные голени и рельефные колени... Ткань задирается чуть выше и открывает сильные жилистые бёдра, край штанов, тёмную дорожку волос над ней, мягкое углубление пупка на плоском животе и - неожиданно! - странных нарисованных птиц по обеим его сторонам. Никогда не видел ничего подобного, поэтому сдавленно охнул. Грубая ткань ползёт выше и выше, и парень делает это так неторопливо, что у меня уже давно пересохло во рту от подобного зрелища. Вот открывается грудь, так же разрисованная непонятными мне узорами, и островатые тёмно-коричневые соски. Наконец, он скидывает робу с головы и рук и остаётся стоять неподвижно: такой заносчивый и слегка напряжённый. А я просто лежу и разглядываю его, пытаясь перебороть сухость во рту.
  
  Живот и грудь были не единственными местами, покрытыми рисунками. Мне они напоминали какие-то ритуальные знаки, но я бы не стал предполагать точно. Обе руки и шея также были заняты ими.
  
  - Обернись, - справившись со слипшимися губами, сказал я.
  
  - Что? - не понял Фартих.
  
  - Покажись спиной, мне интересно.
  
  Он послушно повернулся тылом и замер в ожидании. Я не ошибся, спина была покрыта надписями на неизвестном языке и ещё там была ухмыляющаяся тыква - очень мило, скажу я вам!
  
  Я жадно разглядывал его. Не слишком широкий в плечах, он тем не менее создавал впечатление если не сильного, то очень ловкого и выносливого противника. Канаты связок и сухожилий, нетерпеливо ходившие под кожей, никакого жира и лишнего мяса - он был как небольшая ласка со своими блестящими тёмными волосами и гибким телом. Такой же обманчиво беззащитный и не менее от этого опасный.
  
  Меня разрывало возбуждение. Я, внешне очень скромный, никогда не страдал от недостатка фантазии, и сейчас она играла со мной злую шутку.
  
  - Иди сюда, - хрипло сказал я, и парень, вздрогнув, обернулся. Я похлопал себя по верхней части бёдер, как бы давая понять, чего именно от него хочу.
  
  Поколебавшись только мгновение, он подошёл и, скинув лёгкие сапоги, забрался на меня сверху. Почувствовав на разгоряченном паху такое долгожданное давление, я глухо застонал под его весом. Он не был лёгким, каким бы обманчиво небольшим не казалось его тело. Думаю, ему льстила такая поза, и мне было приятно смотреть на его слегка надменное лицо снизу вверх. Я сжал его ягодицы и подался бёдрами, сильнее вжимаясь в него, давая понять, что уже давно на пределе. Он удивлённо распахнул ресницы и шумно выдохнул от неожиданности. Я ухмыльнулся и стал заинтересованно, нежно водить пальцами по его тёплой коже, повторяя линии татуировок. За каждым мазком прикосновений по ней тянулись мурашки, и через какое-то время его всего уже била лёгкая дрожь.
  
  Как же мне это нравилось! Я просто сходил с ума от таких честных реакций тела и ликовал от того, что именно я их причина и следствие.
  
  - Что это? - глухо спросил я, наблюдая за тем, как парень на мне прикрыл веки от прикосновений и нежных ласк.
  
  - А? Что именно? - он словно выпал из реальности.
  
  - Рисунки. Что они значат?
  
  - Ах... - выдохнул он, когда я чуть ощутимее прошёлся по соскам. - Это называется татуировки. Это знаки моего клана и дружественных ему семей. Ещё тут есть знаки рода и просто заметки, не дающие мне забыть некоторые памятные события из моей жизни.
  
  - У всех воров так принято? - заинтересованно спросил я, оглаживая живот и бёдра, подбираясь к его промежности. Он задрожал сильнее, но смог ответить:
  
  - Нет, только у высших каст.
  
  Я хмыкнул. Кое-что становилось понятным. Не простой воришка попался на горячем. Может, даже наследник какой-то семьи. Интересно!
  
  - Зачем тебе сдался крест Святого Фендюлия? - плотоядно улыбаясь, спрашивал я его, добравшись пальцами до чуть твердеющего бугорка под его штанами. Он резко охнул, слегка запрокидывая голову. Как же я хотел его, я уже плохо, безумно плохо соображал. Просто чувствовал, что надо ещё немного подержать себя в руках.
  
  - Ох, просто заказ. Неудачный... У меня ещё мало опыта подобных краж, - чистосердечно признался Фарт, и я не смог не оценить эту непосредственность.
  
  - Иди сюда, - горячо зашептал я, склоняя его к себе за плечи и мазнув по сомкнутым губам своими - обкусанными, жадными, открытыми. Он был всё ещё напряжён, надо было что-то делать с этим.
  
  - Выпей ещё, - настойчиво сказал я.
  
  Он будто бы пришёл в себя, словно стряхнул какую-то муть наваждения, которой я так старательно окутывал его.
  
  Взяв с тумбы кувшин, смело глотнул из него. Потом, будто придумав что-то, снова набрал вина в рот и склонился над моими губами. Я ухмыльнулся и жадно, требовательно подался навстречу. Вино текло в пересохшую трахею, размазывалось по мнущим друг друга губам, стекало по щеке на подушку - мне было всё равно, лишь бы это безумие не кончалось. Он снова и снова отрывался от меня, чтобы наполнить рот пряной, сладкой, со странным привкусом жидкостью. Я требовательно поторапливал его в этих вынужденных перерывах, и был не в том состоянии, чтобы включить мозг и понять, что же этот мерзавец так развратно и настойчиво вливает в меня. Дойдя до крайней точки возбуждения, расплавившись от его упругих, скользких губ и шершавого жаркого языка, я вдруг осознал, что уплываю. Сознание покидало меня, заволакиваясь тёмной пеленой, и я, неудовлетворённый, распалённый ласками до жути, ничего не мог поделать с этим. Последнее, что я помню - это его лицо и каре-болотные глаза, пытливо всматривающиеся в меня с самодовольной улыбкой.
  
  ****
  Молодой вор расслабленно упал сверху на тело спящего под ним парня. Ещё никогда он не был так близок к провалу. Ещё никогда его тело не разрывали такие яркие чувства. Он чуть было не забыл про свой план, поддавшись напору Джиара.
  
  Пролежав так какое-то время, восстанавливая дыхание и прибегая к быстрой успокаивающей медитации, он, наконец, поднялся. Молодой мужчина спал, и на его губах и около блестели потёки отравленного вина. Не удержавшись, он снова наклонился к ним и облизал языком, испытывая небывалое удовольствие. Никогда раньше он не вытворял ничего подобного, и сегодняшнее происшествие явно заставило что-то перевернуться в его голове.
  
  Фарт нехотя признался себе, что одна часть его души, явно, не самая целомудренная, сильно сожалела о том, что он остановился. Но надо было выбираться отсюда, и как можно скорее. И более удобную ситуацию для этого было бы сложно придумать. Кто-то внутри мерзко ныл, предполагая, что час, потраченный на продолжение в кровати с этим парнем, ничего бы не изменил. Но Фарт поспешил заткнуть этот противный голос и, быстро собрав и натянув на себя свои вещи и чужой плащ, прошёлся по карманам Джиара. Довольно улыбнувшись, лишил его всей наличности и неслышно и гибко вышел из комнаты, бросив на спящего прощальный, полный сожаления взгляд.
  
  
  
  Часть 3. Пляшущий крыс, или как выйти из безвыходной ситуации.
  
  
  Но ты знаешь, ведь гончие взяли мой след,
  Твои серые гончие взяли мой след,
  Королевские гончие взяли мой след,
  И не знать мне ни сна, ни покоя;
  И пока под копытами серых коней
  Не рассыплется мир на осколки из дней
  До конца, вслед за сворой болотных огней
  Ты будешь гнаться за мною;
  Ах, твои гончие взяли мой след,
  Темноглазые гончие взяли мой след,
  Королевские гончие взяли мой след,
  И не знать мне ни сна, ни покоя...
  
  ...твои гончие взяли мой след...
  // "Королевская охота" Мельница (Хеллависа)
  
  
  Я стонал в свои ладони, которые на данный момент закрывали моё лицо. Идиот! Джиар Тур - некромант-идиот, который не в состоянии различить любисток и забывник в вине. И как же я сейчас страдал от этого - о-о-о, мой низ живота просто разрывало!
  
  Вспомнив всё, что мог, из вчерашнего вечера, я жутко разозлился. Ещё никогда меня так грубо не прерывали, никогда не подставляли так тонко - чёрт, да этот вор уел меня, дипломированного некроманта!
  
  Но всё это было неважным на данный момент - нужно было срочно что-то делать с эффектом зелья, прожигающим мне штаны. Само собой это точно не рассосётся.
  
  С видом мученика я, было, полез рукой под ткань штанов, как в дверь постучали, и бодрый женский голос звонко пропел:
  
  - Вода для умывания господину магу.
  
  "Какой чудесный, а главное - своевременный сервис!" - подумал я и, неровно доскакав до двери, утянул к себе в комнату оказавшуюся там девушку-служаночку, принёсшую кувшин с водой и небольшой железный таз. Она не ожидала такой прыти от восставшего ото сна некроманта, но я был молод, горяч и настойчив, а мой готовый друг явно вызывал в ней самые положительные эмоции.
  
  Через десять минут, оставив раскрасневшуюся и обессиленную девушку отдыхать на своей кровати, я, успокоенный и избавленный от побочных эффектов любистока, бодро умывался над тазом. И мстительные мыслишки начали возвращаться в мою прояснившуюся голову.
  
  Уповать на судьбу в надежде встретиться с этим вором вновь было бы глупо. Фарт, или как его там, задолжал мне ночь, опоил меня зельем, и это было серьёзным оскорблением. Я не мог оставить этого просто так - а иначе магов перестанут побаиваться и уважать - и это уже ни в какие ворота! Нас и так с каждым годом рождалось всё меньше, и большинство из одарённых хоть каким-то магическим талантом держалось на плаву только из-за сформированного у обывателей мнения. А что, если этот крыс начнёт трепаться в каждой таверне, как споил некроманта любистоком, а потом усыпил и сбежал в ночь?
  
  Размышляя над таким поворотом в своей голове, я почувствовал, как заливаюсь краской горячечного раздражения. Я совершенно точно не был казановой, но если ко мне приходила девушка (нет, сам я редко к кому-то ходил - я постоянно ночевал на кладбище, раскапывая несвежих мертвяков), то я совершенно точно был в состоянии удовлетворить её. Без всяких там любистоков... И вдруг - такой удар по репутации! Вот же крысёныш, я до тебя доберусь!
  
  Вытираясь, я ломал голову над тем, как же до него добраться. И ломал бы её долго, если бы взгляд не выцепил лежащие на полу у кровати чёрные, очень тонкой выделки, кожаные перчатки. Воровские перчатки, чуть растянутые по руке, явно любимые и часто носившиеся.
  
  Я медленно растянул губы в ухмылке. Так медленно и так многообещающе, что у Фарта, где бы он сейчас ни был, должна была зачесаться задница - от предчувствия приключений, спешащих по её душу.
  
  Уже начав продумывать план мести, я быстро собирал немногочисленные вещи по комнате.
  
  Первым ударом ниже пояса стало отсутствие плаща. Любимого, родного, чуть потрёпанного плаща, на который я сам - в кои-то веки - заработал! Мой первый гонорар - помню, тогда я что-то напутал в заклинании, и вставший неизвестно отчего покойничек вместо того, чтобы упокоиться окончательно, стал флюоресцировать, как разноцветные фонарики в Школе в Ночь всех святых, и гоняться за мной в ускоренном темпе. В итоге, плюнув на некромантию, я залепил в него ко всем чертям большим, явно со страха, мощным фаерболом. Кто же знал, что это пылающее огнём и переливающееся разными цветами тело не успокоится и продолжит гоняться за мной по всей деревне и вонять горелой плотью? Ну разве я виноват, что ещё сутки после моего содействия "упокоению" всё вокруг тонко попахивало жжёной мертвечиной? Староста, отсчитывая мне мои положенные пять кладней, бурчал себе под нос что-то о недоучившихся некромантах - а что он хотел? Я в то время только должен был школу закончить! И, поддерживая миф о наглых и чудаковатых магах, в дополнение к монетам я затребовал дорожный плащ - мол, мой старый провонял и обуглился. Хотя на самом деле его вообще не было - с деньгами у студентов всегда было туго...
  
  Плаща не было. Обыскав все углы в комнате и даже заглянув под матрас, чуть не уронив блаженно посапывающую на нём девушку, я сочно и крепко обматерил Фарта по отцу и такой-то матери. Тем, что он не просто ушёл посередине любовных игр, а ещё и прихватил мою вещь - он подписал себе приговор о как минимум ещё одной встрече с обозлённым и жаждущим мести мной. Не шути с магом, особенно если он - магистр некромантии, пусть пока ещё и низкой ступени.
  
  Расстроенный, я вышел и спустился в зал таверны. Кое-где уже сидели потрёпанные первые посетители, или же это просыпались последние вчерашние?
  
  - Хозяин, завтрак мне! - крикнул я толстоватому лысеющему мужику за стойкой. Он кивнул и исчез за дверью кухни.
  
  Я угрюмо смотрел в одну точку на поверхности деревянного, истыканного ножами стола. План мести начинал медленно вызревать в моей некромантской голове. Мне нужна была нить, чтобы чувствовать, куда бежит этот крысёныш. Я был довольно посредственен в поисковой магии, но мои шансы увеличивались многократно, потому что у меня были они. Перчатки. Личная вещь, пропитанная потом, часто контактировавшая с кожей. Я завяжу заклинание поиска на них, и оно будет вести меня, точно стрелка компаса - той новой зачарованной игрушки, недавно придуманной магами. Такие очень дорого продавали мореплавателям и путешественникам, и они явно стоили потраченных денег.
  
  Передо мной поставили тарелку с жареным беконом и забитыми в него яйцами. А рядом - кружку крепкого и душистого травяного отвара. Только сейчас почувствовав, насколько я проголодался, я спросил, перебарывая слюноотделение:
  
  - Сколько с меня?
  
  - Три серебрушки, - зевая, отвечал хозяин. Я полез в карман кожаных штанов и выудил оттуда кошель. Совершенно пустой...
  
  Не веря ощущениям пальцев, я раздёрнул затяжки и даже зачем-то заглянул внутрь. Темно и пусто, ничего нового, Джиар...
  
  - Господин маг не может расплатиться? - ехидно улыбнувшись, спросил хозяин таверны.
  
  - Кажется, меня обокрали, - сдавленно ответил я, признавая за Фартом второй удар ниже пояса. Ещё ни разу не было случая, чтобы я не мог оплатить свой заказ. Это было так унизительно...
  
  - Не беспокойтесь, господин маг. Случается. Могу простить вам долг на первый раз, благодаря вашей игре я вчера получил неплохую прибыль.
  
  "Уж можно представить, - подумал я, - брать по пять золотых в качестве взноса - более чем неплохая прибыль." Но вслух сказал другое, сдерживая всё возрастающее раздражение в голосе:
  
  - Это было бы очень человечно с вашей стороны. Мне сегодня держать путь в Догеву, и я не знаю, смогу ли заработать по дороге. Эта ситуация очень неприятна для меня.
  
  - Ну что вы, господин маг. Не стоит беспокойства, - мужчина уже хотел было уйти, как вдруг решил продолжить разговор, который лично я предпочёл бы и не начинать: - Надеюсь, вы хорошо провели ночь? - он понимающе подмигнул мне, сально ухмыляясь. - Вы как следует наказали пойманную воровку?
  
  Я уже еле держал себя в руках, стараясь не отрастить хозяину таверны длинный и ветвистый сук вместо носа. Конечно, он был не виноват. Тавернщики по всей Белории были чересчур любопытными и болтливыми - кажется, эта черта прилагалась в качестве дополнения к таверне и обязанностям хозяина. Поэтому, чтобы не натворить делов, я мрачно стал запихивать в рот большие куски яичницы и жевать, не желая продолжать беседу. Мужичок проникся, хмыкнул и оставил меня в покое. Слава тебе, Двуликий!
  
  Позавтракав и малодушно выскочив на улицу, когда хозяин скрылся за дверью кухни, я пошёл в сторону коновязи за углом.
  
  - А-а-а! Мертвячье отродье! Да чтоб тебе в голом поле по большой нужде остановиться! Да чтоб на тебя чесотка напала, ворюга гхырный! Да чтоб тебя... - но тут моя фантазия исчерпала себя, и я не закончил. Из неприметной дверки сеновала выбрался заспанный мальчишка, разбуженный, видимо, моими воплями.
  
  Кобылы не было. Он тупо посмотрел на коновязь, на меня, снова на коновязь... И медленно, со страхом перевёл взгляд обратно - ну что за балбес? Неужели я стану винить ребёнка, что не усмотрел за рыжей стервозной клячей?
  
  - Господин м-маг? А к-кобылки то нет... - заикаясь от страха, сказал он.
  
  - Как нет? - спросил я. - Вот же она стоит.
  
  - Где? - живо заинтересовался мальчишка, округлёнными глазами вглядываясь в пустоту у коновязи.
  
  Я устало, обречённо даже, вздохнул. Мне предстоял путь в Догеву, а потом я намеревался потратить хоть всё лето, но выловить этого мелкого пакостника по имени Фарт и снять с него три шкуры. Потому что если я вернусь в Школу без лошади, Верес спустит их с меня, а Ксандр Перлов будет стоять рядом и помогать ему советами.
  
  Подойдя ближе к заинтересованному и уже забывшему страх мальчугану, я повторил:
  
  - Да вот она, прямо перед носом у тебя, - и легонько дёрнул его за кончик заляпанного веснушками носа.
  
  Мальчишка подпрыгнул и схватился за лицо обеими руками, словно проверял, не остался ли без важной и любимой его части. Я выдавил из себя улыбку и сказал ему:
  
  - Сгинь, пока дядя маг добрый. А то приращу тебе хвостик - будет чем перед друзьями хвастать.
  
  Явно восторженный таким обещанием, ребёнок взвизгнул и поспешил скрыться на сеновале. Я устало привалился к деревянному столбу, на который сверху опирался дощатый навес. Мрачный и злой, как осенняя туча с градом, я тихо ненавидел Фарта и костерил друзей, которые втянули меня в эту авантюру.
  
  Мне нужно было добраться до Догевы сегодня. Это был наказ мастера Вереса, и мне очень не хотелось нарушать данного обещания. Я остался без плаща, денег и кобылы, более того - я даже не получил ничего взамен ночью. Поняв, что моё терпение иссякло, я развернулся и обошёл таверну, чтобы попасть к отхожим местам и небольшому огородику, разбитому прямо под окнами.
  
  Начертание пентаграммы на разровненной и утоптанной земле заняло меньше минуты. Я был большим специалистом в этом деле, и рисовал любую из них безошибочно. В центр круга положил перчатки, достал из-за голенища небольшой нож и, легко чиркнув лезвием по ладони, нараспев, равномерно вливая в слова дыхание, прочёл заклинание поиска, на последних словах с силой ударяя окровавленным ножом, прорезая тонкую кожу перчаток и припечатывая их к земле. Пентаграмма замерцала и, наливаясь силой крови, резко вспыхнула и померкла.
  
  На секунду меня словно вынесло из тела. Я очутился в его сознании и видел, как медленно и неторопливо он едет по частому светлому осиннику. Местность мне очень сильно что-то напоминала, но я не мог собраться со своими мыслями, будучи в чужих. Только на мгновение, но я почувствовал его - какую-то напряжённость, даже волнение. Кобылу под своей задницей и теплый плащ на плечах. Поднявшийся внутри гнев выбил меня из этого видения, и я очутился снова на огороде возле стен таверны, сидящий прямо на земле у сработавшей пентаграммы.
  
  Улыбнулся и облегчённо выдохнул - впервые я проводил обряд поиска на крови. Можно было бы обойтись и без последней, но я хотел быть уверенным полностью, что привяжусь к нему намертво. Теперь, стоило мне немного отстраниться и уйти в медитацию, как я видел внутренним взором тонкий, но очень тугой пульсирующий луч, уходящий от меня куда-то на восток.
  
  Забрав нож и испорченные перчатки, я тщательно затёр пентаграмму. Мало ли что? Нужно было что-то придумывать, чтобы без денег и лошади добраться до вампирьей долины.
  
  Стиснув зубы и засунув гордость поближе к задней части своего тела, я снова отправился внутрь таверны.
  
  Там почти ничего не изменилось, разве что посетителей стало немного больше. Мужичок стоял за стойкой и лениво протирал не слишком чистого вида кружки замусоленным передником.
  
  - Уважаемый, - пустив в голос как можно больше лести, произнёс я, - не знаете ли вы, может, едет сегодня какой торговый обоз в сторону Догевы?
  - Может, знаю, а может и нет, - хитро глянув на меня, изрёк он. - Что мне с того?
  
  И тут я рассвирепел! Я некромант, в конце концов, или петух ободранный?!
  
  - Вам с того, к примеру, - наклонившись к нему поближе, зашептал я, - спокойный сон и достаток. Меня тут буквально только что осенило видение - чем быстрее я отправлюсь по направлению Догевы, тем меньше вероятности, что давно издохшие крысы в вашем подвале не начнут шевелиться и разносить вашу таверну по камушкам. Вам ведь нравится ваша таверна?
  
  Трактирщик, явно воодушевлённый моим проникновенным шёпотом, но будто бы не до конца ему поверивший, тупо смотрел на меня и молчал. Я решил провести небольшое показательное выступление.
  
  Прикрыв на миг глаза, отпуская сознание на волю, прошёлся по помещению, ища смерть. Она была совсем рядом - в углу за стенкой, недалеко от стойки, покоился давно обчищенный своими же старый скелет крысы. Подпитав его небольшим сгустком энергии, грубо, напрямую из резерва - мне не надо было наделять кости подобием сознания, а просто ненадолго придать им физиологической подвижности - я заставил его подняться и выбраться наружу через небольшую норку.
  
  Тавернщик расширенными от ужаса глазами смотрел на то, как выбеленный временем скелет крысы бодро запрыгнул на стойку, защелкал костяшками по дереву и встал на задние лапы, точнее, на то, что от них осталось, принюхиваясь и водя в стороны черепушкой с пустыми глазницами. Немного увлекшись, я заставил его чуть подпрыгнуть на месте и изобразить пару танцевальных колен. Честно, выглядело это до жути мило, даже я проникся.
  
  Из кухни вышла служанка с подносом. Проходя мимо, она заметила моего крыса и, подкинув поднос со всем содержимым, оглушительно завизжала. Поднос со звоном ударился о деревянный пол, вино из кувшина вылилось, а глиняные тарелки раскололись. Пища перемешалась в одну непонятную кучу и я, посчитав, что показал достаточно, заставил скелетик убраться обратно на место последнего пристанища.
  
  - И с-сколько их т-там? - заикаясь, спросил у меня хозяин.
  - Не меньше четырёх десятков, - не моргнув глазом, соврал я.
  - Господин маг возьмёт с собой еду в дорогу? - я мысленно аплодировал этому мужичку. Он так быстро сориентировался в ситуации, что далеко не всегда случалось с людьми его профессии. Он же взял себя в руки и стал снова подчёркнуто вежливым со мной, и я был уверен - больше мне не посмеют тут перечить или считать дураком.
  
  Я мог бы даже затребовать лошадь - что ему лошадь, когда под угрозой сохранность таверны? Но во-первых, я не стал наглеть. А во-вторых, будучи младшим магистром Школы Магии, я имел некоторые обязательства и ответственность при общении с обычными обывателями. Стоило этому мужичку написать о разбушевавшемся вымогателе-некроманте - и Ковен меня по головке не погладит.
  
  Так что я с радостью согласился на походный набор еды и информацию о небольшом обозе, отправляющемся в вампирью долину с минуты на минуту. Брат хозяина, отвечающий за поставки продовольствия, ехал туда за новой партией товара - всем было известно, что некоторые продукты дешевле и намного вкуснее, если везти их из Догевы. Также долина производили элитные, небывалой дороговизны "эльфийские" сыры (потому что покажите хоть одного идиота, что согласится покупать элитный "вампирский" сыр). Вампиров было мало, жили они долго и работать любили - так что снабжали продовольствием половину окрестных людских земель.
  
  ***
  
  Фарт пробирался сквозь частый осинник. Кто же мог подумать, что границей у вампирской долины окажется густой лес, состоящий именно из этих замечательных деревьев? Будто насмешка природы... До сих пор ему не встретился ни один вампир, но он не особо обольщался. Ему рассказывали, что сейчас мирное время, и стражи границы могут и не объявиться, если он не собирается нарушать их порядков. А он и не собирался. Пока, по крайней мере. Но он чувствовал внимание к своей персоне, и поэтому выкинул из головы все мысли и планы, старательно изображая путника, спешащего в долину по своим делам. Мало ли тут таких?
  
  Вдруг его голову прошила острая боль, точно раскалённая спица, вонзившаяся в масло... Он сдавленно вскрикнул и схватился за луку седла, чтобы не свалиться с лошади. Он вдруг ясно увидел ту таверну, откуда так поспешно уезжал ночью, обратил внимание на колени, обтянутые чёрными кожаными штанами и какие-то смутно различимые рисунки на земле рядом с ним. Видение покинуло его так же резко и больно, как нахлынуло.
  
  "Что за чёрт? - думал Фарт, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Неужели тот парень и правда маг? Он ведь не делал совершенно ничего магического, даже любисток в вине не почувствовал... Но если он и правда маг, я, кажется, попал в передрягу похлеще, чем вся эта история с Крестом Фендюлия..."
  
  Почему-то это заставило его улыбнуться. Передряги, погони, путешествия и удачно провёрнутые дела - всё это было много, много увлекательнее, чем сидеть взаперти в их воровском Гнезде, точно крыса, и постоянно находиться под давлением мнения властного отца - главаря их клана. Нет, хватит с него. Девятнадцать лет терпел, больше нет сил. Если тот ни во что не ставит своего наследника - то ничего и не изменится, если он продолжит сидеть в четырёх стенах, слушая громкие тирады отца о своей неопытности и безголовости и унылые всхлипы матери о том, что он потеряется во внешнем мире и обязательно пропадёт в нём, стоит шагнуть за пределы подземных лабиринтов Гнезда.
  
  "Прости, Джами, прости, сестричка. Я просто уже не мог там. Теперь тебе одной придётся справляться с этим потоком нравоучений, что будет литься на тебя со всех сторон. Потерпи, через два года тебе исполнится восемнадцать, и я заберу тебя оттуда. А до тех пор постараюсь сделать так, чтобы у меня было, куда тебя забирать и что предложить взамен мрачной роскоши нашего кланового убежища".
  
  ***
  
  Чуть дёрганый ход грубоватой повозки по разъезженной дороге укачивал. Я сидел на груде одеял меж каких-то огромных пустых корзин, которые Луваний - так звали брата хозяина таверны - собирался наполнить провизией в Догеве. Первую половину пути я просто лежал в центре телеги, перекатывая в губах сорванную у обочины травинку, и смотрел на небо. Лето только-только вступало в свои права, и стрижи и ласточки то и дело перечёркивали синюю гладь своими острыми чёрными крыльями. Днём, бывало, уже пекло, но ночи до сих пор были холодными - без плаща, в одной суконной рубахе было бы очень зябко.
  
  Не знаю, на что я надеялся, приехав в Догеву. Может, что магистр и учитель Вольха Редная, мать Талены, уехавшая из Стармина к мужу на время летних каникул в Школе, проникнется моей глупостью и как-то поможет разрешить неприятную для меня ситуацию. Если маг без денег, но на кобыле - это не такая уж и проблема, было бы умение и желание работать, а деньги всегда липнут к трудолюбивым рукам; но маг без кобылы и без денег - это полный идиот, коим я себя сейчас и чувствовал.
  
  Я предвкушал реакцию рыжеволосой Верховной ведьмы. К вечеру надо мной будет потешаться вся долина, а к утру меж вампиров будут ходить обросшие небылицами байки про незадачливого некроманта, упившегося любистоком, и даже кони и собаки станут иронично фыркать мне вслед. Но это я как-нибудь переживу. Вот только поймаю этого резвого крысёныша, и сразу почувствую себя на-амного лучше! Он у меня за всё ответит... Кстати, где он там?
  
  Закрыв глаза, я потянулся к тугому бьющемуся лучику, что связывал нас сейчас сильнее братских уз. Каково же было моё удивление, когда я понял, что еду прямо... к нему? Луч явно уходил в сторону Догевы, и если это не перст судьбы, то я не знаю, как ещё это назвать.
  
  Предвкушающе улыбнувшись, я снова открыл глаза и уставился в небо и на проплывающие мимо кроны деревьев, иногда свешивающихся ветками к самой телеге.
  
  "А ведь ты был так хорош, Фарт, так горяч. Неужели я настолько плохо обращался с тобой, что ты решил сбежать, не дождавшись сладкого?"
  
  Вспоминая его гибкое, покрытое рисунками тело, лоснящееся от пота, точно шерсть ласки, и такие же по-звериному блестящие и непокорные глаза, я не заметил, как всё-таки задремал.
  
  
  
  Часть 4. Эффект гончей, или как не сойти со следа.
  
  
  За три года траву соткать,
  Темным волосом вышить путь,
  Искры все на него собрать -
  Пальцы болью горят, ну и пусть.
  Кровь делю на двоих без слов,
  Почернеют снега к весне,
  Алой лентой ночных костров
  Свою душу отдам тебе.
  // "Огонь" Мельница
  
  
  Луваний без происшествий довёз меня по проторенной дороге до самого фонтана на небольшой площади в центре Догевы. Если вы представляете что-то мрачное, каменное или помпезное при этом слове, то вы явно из тех, кто наслушался романтических сказок про вампиров. На самом деле эти существа во всём походили на людей. Женщины вели себя точно, как и селянки в деревнях - смеялись, громко говорили, ругались, отчитывали детей... Мужчины - были очень похожи на наших мужчин, и только почти незаметные плотные валики на спине, в которые компактно укладывались их кожистые крылья, выдавали в них нелюдей.
  
  Возможно, их деревянные дома были много добротнее построены, а поля и стада - более ухожены и присмотрены. Вся долина жила своей размеренной жизнью, за которой я лениво наблюдал из-за борта телеги, и хотя на карте она обозначалась маленькой овальной проплешиной, на деле была много, много больше.
  
  Вся суть была в так называемом "эффекте черновика". Верес долго пытался объяснить мне, как это работает, но я так и не понял его долгих метафизических размышлений. Зато главный смысл уловил: "эффект черновика" как бы ломал и комкал видимую реальность, создавая некие карманы, куда прячется пространство. Это как двигаться пальцами по краешкам страниц сомкнутой книги. Вроде, вот они, странички, совсем рядом, так тесно прижались друг к другу. Но стоило эту книгу раскрыть - как от края до края листа разворачивались поля, клеверные луга, несколько озёр на лесных опушках и разбросанные тут и там обособленно стоящие крепкие дома, каждый - как небольшая усадьба. И - никаких тебе заборов, всё у всех на виду. В этом вампиры совершенно не походили на скрытных, мелочных людишек в деревнях, где дом жался к дому, а сосед норовил стянуть заблудившуюся курицу у соседа, где строили такие заборы, за которыми халупу, по ошибке называвшуюся жилищем, порой было и не разглядеть.
  
  Поэтому о реальных размерах этого "серого пятачка" я боялся и размышлять - что, если он был с небольшое соседнее государство типа Винессы? Нет, лучше и не думать о вампирских тайнах, Джиар, зачем это тебе?
  
  Я поблагодарил добродушного пузатого мужика на козлах телеги и мягко сполз с повозки прямо в центре площади. Время давно перевалило за обеденное. Фонтан, отреставрированный после давних событий, изображал младую деву, разящую мечом какую-то неведомую тварь, и вода, в которой я даже немагическим взглядом видел искрящуюся энергию, текла прямо из её разверзшейся пасти. Жуткий ансамбль, скажу я вам!
  
  Напившись живительной влаги, бьющей, вероятно, из недр в том месте, где пересекались мощные энергетические жилы, я восстановил немного истратившийся на обряд поиска магический резерв. Даже на вкус вода отдавала грозовой свежестью и ломила зубы.
  
  Я посмотрел на длинный Дом Старейшин, в задней части которого располагались покои Повелителя, и не рискнул пойти туда сейчас. Да, я малодушный, но вокруг было так тихо и замечательно, вампиры, не торопясь, расхаживали по своим делам, и никто, вот совершенно никто не обращал внимания на уставшего парня в кожаных штанах и светлой суконной рубахе. Но стоило мне найти Верховную Ведьму и передать ей письмо, а после - рассказать об истории, что со мной приключилась - как о покое я мог позабыть.
  
  Я решил не спешить на "казнь" и побрёл в сторону рынка, прогуляться. В Догеве я был далеко не первый раз. Разница лишь в том, что первые три раза я приезжал сюда с Таленой, а сегодня был совершенно один и чувствовал себя от этого чуть менее уверенно. Но с другой стороны - более одиноко, и это мне было по душе сейчас. Потому что в присутствии Талены укрыться от обожающих её догевцев было делом практически невозможным.
  
  Видит Двуликий, я старался. Я хотел оттянуть момент истины, но судьба, переменчивая стерва, распорядилась по-другому. Отойдя от Дома Старейшин лишь на десяток шагов, я услышал крик. Нет, не так. Это был грандиозный, наполненный страстью и до боли знакомый женский вопль:
  
  - Отпусти платье, бесово отродье! Смолка, фу! Кому сказала?!
  
  Оглянувшись, я увидел лошадиный зад, закрывающий почти всё окно с весёленькими ажурными занавесочками на ставнях, которые сейчас почему-то казались слегка пожёванными. Чёрная, как смоль, кобыла упиралась копытами в землю и настойчиво, совершенно не внимая воплям из окна, тянула на себя какую-то ткань нежно-канареечного цвета.
  
  - Купания лишу! Пасти перестану! Пусти подо-о-ол! - на одной безумно противной ноте взвыл голос, как вдруг раздался характерный треск и хруст, и лошадь, явно довольная содеянным, тихо и скромно удалилась куда-то в кусты, блаженно пережёвывая кусок отвоёванного платья.
  
  В помещении сочно выругались на тролльем, и самым приличным словом из услышанной тирады было "гхыр"... Но что ещё страннее - никто, совершенно никто из проходящих мимо вампиров не обращал на разворачивающуюся прямо под их носами сцену абсолютно никакого внимания! Все занимались своими делами и выглядели так, будто подобное происходит из раза в раз и повторяется по сто раз на дню...
  
  - Джиар! Мальчик, ты уже приехал?! - звонкий голос Вольхи Редной застал меня, ушедшего в свои мысли, врасплох. Я дёрнулся и посмотрел на окно, из которого выглядывала, открыто и светло улыбаясь, красивая рыжеволосая женщина. Я бы и сейчас назвал её девушкой, если бы не был лично знаком с её дочерью - моей ровесницей. Болотного цвета глаза смотрели смешливо, а губы растягивались в доброй, что увидишь на её лице не так часто, улыбке. Вообще для неё было более привычным выражение усмешки и лёгкой иронии, граничащей с тяжёлым сарказмом, но сейчас я ощутил, что она отчего-то на самом деле рада меня видеть. Было бы так на экзамене два года назад, когда я чуть не завалил ей общую магию!
  
  "Не к добру, ой, не к добру это, Джиар, вот помяни моё слово!"
  
  Натянув приветственную улыбку, я, мысленно помолившись, пошёл к ней - сдаваться. Имея рядом мужа - природного телепата, она всё равно рано или поздно окажется в курсе всего, что творится у меня в голове. Так стоило ли оттягивать миг позора?
  
  - Здравствуйте, Вольха. Как всегда - превосходно выглядите.
  
  - Ты тоже ничего так смотришься в этих обтягивающих штанах. На заказ по меркам шил? - прищуриваясь и глядя куда-то пониже поясницы, спросила она.
  
  Я залился краской. Ещё пару лет назад купленные на одной из ярмарочных распродаж свободные добротные кожаные штаны теперь на самом деле сидели на мне плотненько - а всё потому, что из худющего и костлявого подростка я медленно, но верно превращался в нормального мужчину. Читай между строк - закончил Школу, стал зарабатывать деньги и много и вкусно кушать, в результате чего оброс мясом... и не только.
  
  - Гхм, спасибо. Не шил, покупал. Просто... давно это было, - я выдавил некое подобие улыбки, а потом решил перейти в наступление: - А у вас что за прекрасный наряд? Новейшая догевская мода? Надо будет не забыть рассказать о ней в Стармине придворным модницам.
  
  Женщина оглядела себя и переливчато рассмеялась. На ней красовалось очень симпатичное лёгкое ситцевое платье канареечного цвета длиною чуть выше щиколоток, и ровненько по центру, зияя рваными фигурными краями, на подоле красовался выдранный овал, открывая миру довольно стройные ноги и красивые колени. Фасон, приданный платью всеядной лошадью, был явно к лицу Вольхе.
  
  - Я назову этот наряд "Обед кобылы". Пусть сохранят для потомков.
  
  - Вышло очень мило.
  
  - Согласна. Как там Талена?
  
  - Передала письмо. Мы виделись с ней и Роймом в Камнедержце вчера.
  
  На мгновение лицо этой женщины омрачилось.
  
  - Ох уж эта девчонка! Была в полудне езды и не заехала проведать родителей... - Вольха как-то устало вздохнула. - Когда уже они с Лёном успокоятся?
  
  - Наверное, когда Арр'акктур согласится на их с Роймом брак.
  
  - Да он уже согласен! Точнее, он ещё не знает, но на самом деле - согласен. Осталось его самого в этом убедить, ведь упёртый, как баран, даром, что Шериона от себя ни на шаг не отпускает. Уже успокоился бы и дал девочке делать, что она хочет, но никак не может признаться себе, что любит её какой угодно - хоть путешествующей магичкой, хоть женой оборотня, лишь бы она была счастлива.
  
  - Ну, он повелитель долины, наверное, для повелителей всё не так просто происходит, - решил сумничать я, за что сразу поплатился фырканьем и смехом.
  
  - Лён вчера сбежал с очередного Совета Старейшин, чтобы посмотреть на единорогов. Должен был родиться новый жеребёнок, он не мог этого пропустить. Про какого повелителя ты сейчас говоришь? Это только их с Таленой противостояние, ни о какой политике тут и речи не идёт. Он давно прочит Шериона в наследники, его и воспитывают, и обучают должным образом. Та же Келла почти ни на шаг не отходит.
  
  
  Я понимающе хмыкнул. Талена собрала от обоих родителей самые сильные, самые противоречивые черты. Если вы можете представить себе кого-то, упёртого как вместе взятые Вольха Редная и Арр'акктур тор Ордвист Ш'эонелл, то я завидую вашей богатой фантазии. Ибо сам до сих пор не вижу границу упёртости этой девчонки.
  
  - Она передавала что-то для нас? Я так скучаю по нашей маленькой Талли... - рыжеволосая говорила о дочери с такой нежностью, что я подсознательно полез за пазуху - доставать письмо.
  
  
  В этот момент дверь позади неё распахнулась, и в комнату влетел чуть растрёпанный, очень привлекательный платиновый блондин с тёмными изогнутыми бровями, очерчивающими яркие голубые глаза, и неизменным изумрудным обручем на голове - Повелитель Догевы собственной персоной.
  
  - Дорогая, ты готова? Пора выходить... О, у нас гости, прости, я не заметил, - он остановился позади жены и, приобнимая её за талию, поздоровался: - Добрый день, Джиар. Как добрался?
  
  Я уже чувствовал, что мои впечатления от последних двух дней внутри головы безжалостно перелопачивают, и ничего не мог противопоставить этому - я был просто полным нолем в ментальной магии. Меня спасали только амулеты, на которые я пока что не заработал.
  
  - Здравствуйте, Повелитель. Добрался я нормально, хотя, честно, могло быть и лучше.
  
  Я, наконец, извлёк из-под рубашки чуть помятую трубочку письма и начал протягивать её Вольхе.
  
  - От Талены? - спросил он, и, прежде чем я успел ответить, выхватил пергамент из рук и, сломав именную печать дочери, начал жадно вчитываться в строки. Как же он любил свою золотоволосую малышку - это сквозило во всём его взгляде, которым он буквально поедал строчки, написанные её рукой...
  
  Всё началось два года назад, когда мы втроём заканчивали школу. Тогда Талена впервые захотела познакомить родителей поближе со своими друзьями - мной и Роймом. Ройм тогда только-только вступал в истинную силу оборотня, и его перекидывания были довольно непредсказуемы и сумбурны - так у них часто бывает по молодости. А Талена, уж не знаю, что ей двигало в тот момент, взяла и не предупредила своего отца-вампира о том, что один из её друзей "немного не такой, как все". Мы, конечно, оба были те ещё чудаки, но я хотя бы не имел привычки ночью бессознательно обрастать шерстью и клыками, по запаху выслеживать Талену и забираться к ней в постель - нет-нет, без каких либо умыслов, ведь так "просто теплее".
  
  Я до сих пор ухохатываюсь, вспоминая, как она описывала лицо отца, пришедшего будить её утром, и обнаружившего рядом с ней на кровати огромного серо-бурого волка, который почти на его глазах начал перекидываться обратно в Ройма. Вампиры тоже умели делать подобное, укрываясь в своих кожистых крыльях, как в коконе - весь род, все мужчины Догевы перекидывались в волков тогда, когда это требовалось для выживания. Но Ройм не был вампиром, Повелитель чувствовал его как непонятное существо и не мог пробиться сквозь заслоны разума - оборотни очень сильные природные менталисты.
  
  В то утро между ними и произошла роковая ссора. Просто два родных и безмерно любящих друг друга человека и несколько сгоряча брошенных друг другу фраз: "Талена! Что здесь происходит? Убери это животное из своей спальни!" - "Папа! Как ты смеешь?! Ройм мой друг!" - "Вампиры оборотням не ровня, а друзья не спят в одной кровати без одежды!" - "Ах, так?!" - завопила совершенно обезумевшая Талена и схватила опешившего и ничего не понимающего после превращения Ройма за тёмную шевелюру, притягивая к себе и впечатываясь губами в сухие губы оборотня. Арр'акктур замер ледяной статуей. Оторвавшись от неожиданно приятного поцелуя, девушка сказала: "Я выйду за него замуж". - "Этому не бывать! - вспыхнул Повелитель. - Никто ещё из рода Ш'эонелл не женился на лесном зверье!" - "Значит, с этого момента ты можешь перестать считать меня принадлежащей к этому роду!"
  
  Всё, слова вылетели, и вот уже как два года Талена не показывалась в Догеве. Они даже еще не встречались тогда с Роймом, который всегда тихо и ненавязчиво неровно дышал к девушке. И то, что она выдала отцу, очень озадачило парня - так быстро переквалифицироваться из друга в женихи, да ещё и не потому, что тебя полюбили, а потому, что не умеют держать язык за зубами... Какое-то время он жутко злился на Талену. Потом они начали пытаться общаться снова, слепо и осторожно тыкаясь носами, как новорождённые котята. И вдруг, неожиданно для себя, свалились в пучину горячей и бурной любви. Именно тогда ваш покорный слуга Джиари понял, что лучше он будет путешествовать один, чем постоянно по ночам просыпаться от рыков Ройма и стонов Талены.
  
  Девушка очень страдала от своих сказанных в горячке эмоций слов, и её отец страдал не меньше, но никто не хотел пойти на уступки и сделать первый шаг к примирению. Талена тосковала по Догеве, по известным с самого детства родным тропкам и местам игр, по вампирам, которые хоть и походили на людей внешне, но внутри были совершенно другими - отзывчивыми, неравнодушными, такими... своими! Но тут даже Вольха оказалась бессильна - когда любишь кого-то так горячо, как эти двое, то и обида, нанесённая столь дорогим человеком, оказывается самой саднящей и жгучей.
  
  - Как она? - спросил Повелитель, дочитав письмо и передав его жене. - У неё все хорошо?
  
  - Более чем, - ответил я, улыбаясь. - Видел её вчера, в прекрасном расположении духа и добром здравии. Кажется, их с Роймом магистерские продвигаются очень быстро. Они направлялись в Чернотравную Кущу к старому магистру травнику.
  
  Вампир чуть скривился, стоило мне произнести имя друга, но быстро вернул на лицо обычное бесстрастное выражение. Чуть помедлив и задумавшись, он вдруг сказал:
  
  - Когда увидишь её в следующий раз... Передай ей. Передай, пусть возвращается.
  
  - Лён? - вмешалась тихим голосом Вольха.
  
  Повелитель, кажется, собрался с духом, и выговорил:
  
  - Пусть возвращаются вместе с Роймом. Я даю ей добро на свадьбу.
  
  Мне показалось, что время на мгновение остановилось, а потом, радостно подпрыгнув, понеслось в ускоренном темпе. Я широко и облегчённо улыбнулся:
  
  - Я передам ей. Уверен, ваша дочь будет счастлива. Спасибо вам, - и я легко поклонился, выражая свою признательность. Мне было очень жалко друзей, особенно - Талену, которая ничем не заслужила того, чтобы два года скитаться по трактам, не имея права заехать на родину и увидеться с близкими. Она очень переживала.
  
  Арр'акктур улыбнулся самыми кончиками губ. Затем, зарываясь в рыжие кудри жены, спросил её снова:
  
  - Вольха, ты готова? Мы идём?
  
  - Да, я надела свой лучший наряд. Уверена, народу понравится. А ты нашёл того, кто присмотрит за Шерионом? Его нельзя оставлять одного - он разнесёт тут всё к чертям собачьим.
  
  О да, младший братишка Талены был маленьким смерчем, по ошибке заключённым в человеческое тело. Впрочем, не совсем человеческое - Шерион обладал всеми ярко выраженными чертами вампира. В свои десять лет он был так силён, что мог спокойно поднять передок гружёной деревянной телеги, отлично видел ночью и имел внушительные, даже немного пугающие клыки. Ну и крылья, конечно, - куда вампирам без них?
  
  Повелитель как-то странно посмотрел на меня, а потом сказал:
  
  - Нашёл. Джиар и присмотрит.
  
  Я оторопел на секунду, поэтому не успел возразить сразу же.
  
  - Нет-нет-нет, исключено. Я не хочу брать на себя ответственность за наследника.
  
  - Какая ответственность? Просто почитаешь ему что-нибудь интересное и проследишь, чтобы он не раскатал Дом Старейшин по брёвнышку...
  
  - Я не умею общаться с детьми!
  
  - Научишься.
  
  - Но...
  
  - Тебе ведь надо поправлять своё бедственное положение, разве нет? А у нас для тебя - небольшая работа. Сегодня Хорошая Ночь, и мы с Вольхой просто должны там быть. Все там будут.
  
  - Но...
  
  - М-м?
  
  Повелитель смотрел на меня прямо, чуть изогнув свою тёмную, породистую бровь. Он уже всё знал, телепат гхыров! Это была сделка, вот что читалось в его взгляде. "Ты сидишь с Шерионом, а я - молчу и не говорю Вольхе о твоём идиотическом положении. Идёт?"
  
  Я вздохнул. В этой битве взглядов у меня не было ни единого шанса.
  
  - Идёт. Я присмотрю за Шерионом.
  
  - Ты сегодня просто чрезвычайно мил, Джиар, ты не заболел? - спросила Вольха, хорошо знавшая мой упертый и нелюдимый характер по Школе.
  
  Знала бы она, чем тут меня шантажируют...
  
  - Кстати, дорогой, не могу найти свои бирюзовые бусы. Кажется, вчера снимала и клала их на столик у зеркала, - озабоченно заметила рыжеволосая, выпутываясь из объятий мужа и снова проходя по комнате в сумбурных поисках. - Это платье смотрится только с голубым пояском и бирюзовыми бусами, я не могу выйти без них...
  
  - Милая, - сказал вдруг Повелитель, критически осматривая жену, - мне кажется, что твоему платью уже ничто не поможе... ммм, в смысле, ничто не сделает его ещё лучше, потому просто пойдём.
  
  - Странно всё это, я точно помню, как снимала их и клала именно...
  
  Вдруг дверь в комнату резко распахнулась, с силой ударила в стену и в помещение внёсся ураганом рыдающий младший брат Талены.
  
  - А-а-а... Мама!
  
  - Что случилось, мой хороший? - встревожилась Вольха, присаживаясь и укачивая десятилетнего мальчика в тёплых объятиях.
  
  - Пэм! Пэм умерла... - ребёнок сотрясался от искренних горьких рыданий, и я не понимал, что происходит, было ясно только, что Шерион безумно чем-то расстроен.
  
  - Сынок, она была такой старой, далеко не все крысы живут столько, сколько прожила твоя Пэм, - Арр'акктур гладил мальчика по светлым пепельным волосам, точь-в-точь, как у него самого.
  
  - Но она была особенной! Пэм не могла так просто взять - и умереть, не предупредив меня! Я даже попрощаться не успел! - и Шерион снова горестно заплакал, оставляя на груди маминого канареечного платья мокрые бесформенные разводы.
  
  - Не плачь, хороший мой. Смотри, этот дядя - некромант. Я думаю, он сможет чем-то помочь твоей беде, правда же?
  
  И что мне прикажете делать? Конечно, я согласился. Как можно сказать "нет", когда на тебя со всеми возможными надеждами смотрят два, цвета пролитого на радужку тёмно-фиолетового ночного неба, глаза. Шерион был таким милым, невинным и очень красивым ребёнком, что я бы даже попал под его ментальное неконтролируемое ничем вампирское обаяние, если бы не знал, каким непоседливым и резким бывает он порой.
  
  Сейчас мальчик мгновенно перестал плакать и подскочил ко мне, крепко обнимая ноги в радостном порыве:
  
  - Дядя некромант! Дядя некромант! Пойдём скорее, я покажу тебе её. Надо торопиться и что-то сделать побыстрее, моя Пэм такая чудесная!
  
  Я не успел ничего понять, как он уже тянул меня куда-то по коридору, наверное, в свою комнату. А Арр'акктур с Вольхой, неуловимо растворившись в сумраке сгущающегося вечера, отправились на ежегодно проводимую в долине "Хорошую Ночь".
  
  Пока меня тянули за руку, я размышлял над тем, как было бы хорошо попасть сейчас на улицу. Вся достигшая определённого возраста молодёжь и все взрослые вампиры были сейчас там. Горели костры, и даже сюда доносился запах вкусно зажариваемого над огнём мяса. Народ гулял, танцевал, общался, и это была единственная ночь, когда обычно целомудренная вампирья молодёжь разбивалась на парочки и целовалась по кустам без страха быть наказанными. Сегодня должны были проводиться поединки на гвордах, и я бы многое отдал, чтобы посмотреть на Повелителя, который традиционно участвовал в них. Дерущиеся на своём ритуальном оружии вампиры были верхом грации, красоты и смертоносности.
  
  Но вместо этого небольшая ладошка мальчика, довольно крепко сжимаясь вокруг моих пальцев, тянула меня всё дальше и дальше, пока, наконец, мы не вошли в большую светлую комнату.
  
  - Смотри, дядя некромант. Вот она. Это Пэм, - сказал мальчик, протягивая мне шёлковую тряпочку, на которой покоилась крупная кремовая крыса. Я принял дар с трепетом - чтобы показать, как ценю его доверие, а на самом деле - проверяя, как давно животное умерло. Трупик был ещё еле тёплым. Можно было попробовать...
  
  - Называй меня Джиар, хорошо? - Шерион быстро закивал, смотря на меня во все глаза, следя, как я невесомо пробегаю пальцами по тельцу крысы.
  
  Не знаю, что скажет на то, что я задумал, Арр'акктур, и что сделает Вольха, когда узнает, но я решил рискнуть. Любой нормальный человек объяснит вам, что проводить обряд некромантии с пентаграммой и кровью в детской - не самая лучшая затея, но где вы видели тут нормальных?
  
  - Слушай внимательно, Шерион. Сейчас мы будем оживлять твою Пэм, - мальчишка радостно запрыгал на месте. - Но тут не всё так просто. Смерть - дама капризная, и когда она забирает кого-то в свои объятия, то не захочет отдать его обратно просто так. Что ты можешь предложить ей взамен?
  
  Мальчик слегка напрягся и глубоко задумался. На самом деле, хватит и обычного пореза ладони, чтобы связать фамильяра, - а я собирался сотворить именно некро-фамильяра, условия были самые удачные, - но я хотел внушить Шериону уважение к смерти и понимание того, что ничто не происходит просто так - за всё приходится чем-то платить, особенно - в некромантии.
  
  - Пэм была лучшим другом. Единственным... Наверное, это - самое важное для меня, чем я могу заплатить за её возвращение, - сказал мальчишка и потянулся к вороту рубахи. Пальцы, дрожа, достали верёвочку с небольшим круглым аметистовым камнем, будто растущим из серебряной шляпки.
  
  "Двуликий, да это же... Реар! Залог бессмертия повелителей..."
  
  Шерион был таким серьёзным в своём решении, что я посчитал урок успешно пройденным и мягко остановил его руки, неловко пытающиеся снять шнурок с реаром.
  
  - Не нужно снимать. Просто Госпожа Смерть запомнит, чем ты готов был пожертвовать для неё, и ты об этом тоже не забывай.
  
  Мальчик поднял на меня серьёзные тёмно-фиолетовые глаза и молча кивнул.
  
  - Выбери место, где Пэм сможет отдыхать и не будет тебе мешать при этом. Я начерчу там пентаграмму. В ней она будет восстанавливать свои силы, чтобы не тянуть постоянно из тебя энергию.
  
  Шерион заметался по комнате и, наконец, освободил от каких-то вещей угол недалеко от своей кровати. Комната наследника была просторной и светлой, а обстановка - довольно скромной, было видно, что повелителей никогда не воспитывали в лени и роскоши.
  
  Я попросил угольный карандаш и быстро наметил контуры призывно-связующей накопительной пентаграммы. Она была трёхсоставной, сложной, потому что преследовала сразу три цели - вернуть сознание и закрепить его в теле, заморозив в нем процессы разложения, переведя жизнь тканей на магический резерв. Потом - привязать фамильяра к сознанию хозяина, который будет контролировать его. И, наконец, превратить этот угол в не зависящий ни от чего накопитель магической энергии - чтобы пентаграмма сама собирала её постоянно, по крупицам, из окружающего воздуха.
  
  Я собирался использовать кровь, а значит, вопреки мнению незнающих людей, свечи были не нужны. Расчертив круги, треугольники и лучи, нанес в нужные углы знаки смерти, жизни, подчинения, возвращения и, наверху, как знак единого связующего звена - руну природной магии. Потом я достал из-за голенища сапога нож и продублировал линии, врезая их в деревянный пол. Смахнув стружку в сторону, я попросил Шериона, наблюдающего за мной во все глаза, положить в центр самого маленького внутреннего круга тельце крыски.
  
  Протерев нож чистой салфеткой, я встал у края пентаграммы.
  
  - Иди сюда, Шерион. Вставай рядом со мной. Да, вот так, - похвалил я мальчика, который напряжённо и сосредоточенно, проникшись важностью момента, следовал каждому моему указанию. - Теперь возьми нож так, чтобы в нужный момент успеть сделать надрез на ладони. Не испугаешься?
  
  Мальчишка упёрто помотал головой, и я почему-то стал совершенно уверен, что он всё сделает как надо. Сосредоточенность, серьёзность, бесстрашие - отличные качества для хорошего некроманта... Я даже пожалел немного, что у него нет магического дара - у чистокровных вампиров маги не рождаются.
  
  - Теперь внимательно слушай каждое слово, что я буду говорить, и в точности повторяй его за мной. Не торопись и не медли, выдыхай слова плавно, певуче, будто поёшь красивую песню. Готов?
  
  - Да, Джиар. Начнём?
  
  Я улыбнулся и кивнул ему. Глубоко, медленно вдыхая и закрывая глаза, я начал певуче вытягивать слова заклинания...
  
  Мальчик держался молодцом. Он делал всё так, как требуется, и слова: "muertorie", "vitalitaesana", "strongelytosiues"* - красиво и уверенно слетали с его губ. Я уже видел магическим зрением формирующуюся нить призыва и связку, которую нужно было закрепить на мальчике, вовремя перекинув её с себя.
  
  Когда витиеватое заклинание подходило к концу, я кивнул ему. Он собрался и лёгким метким жестом расчертил себе левую ладонь. Произнеся последнее слово, я тихо сказал ему:
  
  - Теперь приложи руку с раной сверху тела, но осторожнее - смотри, чтобы больше ничто не нарушало границы пентаграммы, а то обряд прервётся.
  
  Шерион кивнул и, присев на колени, осторожно положил порезанную ладонь на крыску. Пентаграмма ярко вспыхнула, отзываясь на кровавую жертву, и замерцала, роняя на стены алые блики. Такой странный ребёнок - ведь он доверял мне полностью, хотя и видел до этого мельком всего пару раз. Хотя, наверняка, мальчик доверял решению родителей оставить меня за старшего, а не мне, как человеку.
  
  Я уже приготовился закончить обряд, пропев заключительную часть, как вдруг Шерион, повернув ко мне голову, удивлённо распахнул глаза и потянулся свободной рукой:
  
  - Джиар? Что это за ниточки? Так красиво... - и он, безо всяких сомнений, тронул почти сформировавшийся канатик связи, который податливо заластился к его ладони и, намертво оплетя запястье, замер.
  
  Я обомлел, не веря своим глазам...
  
  - Ух, щекотно немного, - улыбнулся Шерион, глядя на луч ментальной связи, признавшей его хозяином и так запросто перекинувшийся с меня, неслабого некроманта, на мальчишку. Значит, он потенциально был сильнее меня!
  
  Я стоял, пытался подобрать челюсть с пола и вспомнить, как же заканчивается этот ритуал...
  
  "Маг - вампир! - вопило внутри всё моё существо. - Они родили мага-вампира, и даже не подозревают об этом... Вот это открытие так открытие. Люди не должны узнать, иначе за мальчиком начнётся охота. Вампиры и так во многом превосходят людей, а если они ко всему смогут использовать магию... Грянет новая война..."
  
  Усилием воли выкинув все мысли из головы, я всё-таки взял себя в руки и начал пропевать заключительную часть, вслушиваясь в красивый мелодичный дискант мальчишки. Едва мы произнесли последнее слово, как пентаграмма вспыхнула ослепительно белым, и зверёк, до этого мертво лежащий под кровоточащей рукой своего хозяина, зашевелился, пытаясь перевернуться со спины в более удобное положение книзу лапами.
  
  Шерион радостно взвизгнул и, дождавшись от меня одобрительного кивка, прижал к себе ожившее вновь тело.
  
  Я устало осел рядом с потухшей пентаграммой и привалился к стене. Нет, мои ощущения не были следствием ритуала. Бывали ночи, когда я проводил десяток подобных прямо на кладбище. Просто неожиданно я почувствовал на плечах груз чужой тайны, совершенно не нужной мне, и ощутил, как тяжка эта ноша.
  
  Шерион что-то довольным и тихим голосом шептал своему новосозданному фамильяру на вампирьем языке, и я даже не пытался вслушиваться - всё равно ничего не понял бы. Крыса флюоресцировала в полутьме голубым потусторонним светом глаз, и если бы не он - казалась бы совершенно обычной и живой.
  
  - Шерион, есть ещё кое-что, что ты должен знать. Пожалуйста, постарайся понять, что далеко не всегда те, кто уходят от нас, согласны с нашим горячим желанием вернуть их в мир живых. Зачастую, возвращая сознание в умершее тело, мы обрекаем любимое существо на мучительные страдания и, купаясь в нашем счастье новообретения и гордыне, даже не замечаем его, - я устало прикрыл глаза, переносясь в очень личные, давние воспоминания, которые предпочитал не тормошить в своей душе. В те горькие воспоминания и ошибки, которые совершил и за которые сполна расплатился. Почему-то я чувствовал ответственность за этого мальчика. Будто бы был его наставником... - Пообещай мне, что никогда не будешь держать сознание ушедшего в умершем теле против его воли. А осознав ошибку, сможешь отпустить... Жизнь - священна, и право на покой так же священно. Пообещай мне.
  
  Мальчик очень серьёзно посмотрел на меня. Глаза его сейчас были такими тёмными, что напоминали чёрные аметисты.
  
  - Я обещаю тебе, Джиар. И - спасибо тебе за всё, я никогда не забуду, что ты сделал для меня сегодня.
  
  Он снова прижал к себе крысу, которая ластилась к тёплым рукам, а я посмотрел в окно, за открытыми створками которого цвела душистая сирень. Мне показалось, что я слышал шорох, и вдруг мою голову пронзило видение: я поспешно удаляюсь от дома старейшин, передвигаясь в ночи так тихо, словно соткан из тени. За моей спиной сильно пахнет сирень, а я, прижимая к себе какой-то свёрток под полой плаща, убегаю, ускользаю в ночь, заворачивая за угол дома, направляясь куда-то... куда?
  
  Я взвыл, потому что почувствовал сильное биение связи между мной и Фартихом, будто лёгкая эльфийская танцовщица раскачивала канат, мелко и быстро перебирая по нему точёными ногами... Подпрыгнув на месте, я бросил недоумевающему Шериону, что скоро вернусь, и выскочил в окно - он был близко, так близко! Возможно, в нескольких шагах, или за поворотом... Недостаток магической привязки был в том, что чем ближе находился объект, тем размытее и сложнее становилось указание, в каком направлении двигаться. Все рецепторы просто взрывались от переполняющего адреналином ощущения - рядом, рядом, совсем близко! Но, вглядываясь в снующих тут и там вампиров, в тени молодёжи, то и дело мелькающие между кустов шиповника и сирени, я понимал всё своё бессилие - нет, не найти, не поймать его в этой толпе празднующих "хорошую ночь"...
  
  Как же меня это бесило! Я ждал, что Фарт забеспокоится, начнёт куда-то двигаться, и я сразу почувствую его - чем дальше он будет, тем точнее и направленнее станет луч... Но вор явно затаился. Я восхитился им - быстрый, острый ум, животная проницательность, природная грация и ловкость, и всё посвящено такому неблагодарному делу, как воровство!
  
  "Двигайся, Фарт, двигайся, мальчик, ну же, сделай хоть что-нибудь", - молил я его, точно заведёный кружась около домов недалеко от площади, сходя с ума от переполняющего меня желания схватить - наверное, нечто подобное испытывают гончие собаки, травящие дикого зверя на охоте. Эти ощущения были побочным явлением магической связи, но я ничего не мог поделать с собой сейчас - предвкушающее возбуждение разливалось по всему моему телу, я резко втягивал воздух трепещущими ноздрями, будто это могло помочь мне, я просто обезумел от его такой манящей близости и при этом совершенной, убивающей меня недоступности!
  
  А Фарт, будь он неладен, так и не делал ни малейшей ошибки, затаившись, выжидая, точно опытная ласка...
  
  ___________________
  * - смерть, жизнь, служение (древнеэльф.) - слова из заклинания
  
  
  
  Часть 5. Доброе утро, или больная голова ногам покоя не даёт.
  
  
  Заклинанья бессильны,
  Жалок ведьмин дурман.
  Приворотное зелье
  Выливаю к чертям.
  Приворотное зелье
  Выливаю к чертям...
  // "Приворотное зелье" Мельница .
  
  
  
  Я проснулся, но не спешил открывать глаза.
  
  Хотел бы сказать, что я "нежился" в лучах "утреннего солнца", робко светившего через занавеску в цветочек.
  
  Хотел бы упомянуть, как сладко я спал в этом гостеприимном доме...
  
  Я много чего хотел бы, но реальность была сурова. Голова раскалывалась, как после празднования окончания Школы, меня мутило, во рту скрипел песок - настолько там было сухо, нещадное обеденное солнце било прямо в глаз, игнорируя занавески и усиливая мигрень, и я... не спал полночи, слушая вампиров, горланящих похабные песни пьяными голосами под моим окном. Не знаю, за какие грехи наказывал меня двуликий - если брать масштабно, то не слишком уж я и грешил, право слово.
  
  Но эти беспокойные пропойцы не слушали гласа божьего - им было прекрасно и без всякой религиозной подоплёки. Я мечтал испепелить их, подло запустив из-за занавески в ромашку боевой пульсар, раз уж двуликий умыл руки. Я мечтал заморозить их в глыбу льда, но моих оскудевших от недосыпания и проведённого сложного ритуала сил хватило только на самую банальную икоту.
  
  Гхыр кому расскажу об этом! Я, сильный некромант, отваживал от своего окна напившихся вдрызг вампиров путём напускания икоты... Курам на смех!
  
  Но на этом злоключения ночи не закончились. Вы думаете, развесёлую компанию смутило внезапно напавшее икание?! Да эти исчадия только обрадовались новому эффекту, разбавляя фальшивое пение своим радостным громогласным гоготом.
  
  Морщась от мигрени, из последних сил я добавил к их икоте ещё и острое несварение.
  
  За окном стало тихо, и, наконец, можно было поспать.
  
  ****
  И вот, не раскрывая глаз, я всё же вернулся в реальность рывком, в момент, когда за открытым окном заголосили дурниной:
  
  - Карау-у-ул! Парадная мантия Повелителя пропала!
  
  Ещё какое-то время мне понадобилось, чтобы понять - этот высокий мужской голос принадлежал одному из Старейшин. Я не удержался от ехидной ухмылки - на дух не переносил этих снобов, пекшихся только о правилах и рамках этикета, а также о неприкосновенности Повелителя Догевы и всяческой его безопасности. Я искренне недолюбливал их, а они, столь же церемонно и последовательно, старались не иметь никаких дел со мной.
  
  Я ещё успел подумать, что, поди, сами куда-то задевали эту хламиду, а теперь найти не могут - трясутся над старой тряпкой, как над портами Святого Фендюлия, ей-богу! Ну подумаешь - регалия, ну подумаешь - наследство и знак рода. Толку-то от неё - хны. Спрятали подальше - и сами же забыли, куда.
  
  Но потом в мозгу раскалённой спицей заворочалось ощущение Фарта, - он уходил, неторопливо и осторожно, уже покинув окрестности вампирьей долины, держа путь строго к югу - это знание билось в груди пойманной силками птицей, и я бы ни за что не смог объяснить, откуда оно взялось. Я всегда страдал топографическим кретинизмом.
  
  И я вспомнил вчерашний вечер и моё безумие, перешедшее в полный упадок сил. Вспомнил, как Шерион легко дотащил свалившегося прямо на брусчатку улицы меня до приютившего меня дома, как помог снять сапоги и принёс воды. Вампир даже в его детском возрасте был посильнее взрослого человеческого мужчины. И вспомнил видение, ворвавшееся в мою голову после обряда... И понял, что этот мальчишка натворил - всемилостивый двуликий! Он спёр парадную мантию Арр"акктура! Каким местом думал этот нездоровый на всю голову вор, замышляя подобное? Вампиры его из-под земли достанут за такое... И вряд ли по больной головушке погладят.
  
  - Рассказывай, - такой властный холодный голос из-за окна. Кровать стояла совсем рядом, и расслышал я его очень хорошо - некоторые вампиры умели ходить совершенно бесшумно.
  
  - О чём? - спросил я Арр"акктура, который явно стоял с той стороны, опираясь на стену. Я всё ещё надеялся, что хотя бы смогу укрыть от его ментального дара подробности своей неудавшейся ночи в Камнедержце. Горячей волной смущения поднимался стыд - не то чтобы я переживал за свои пристрастия, но всегда странно и не слишком приятно понимать, что тебя могут прочитать, как открытую книгу...
  
  - Перестань орать о своих неудавшихся похождениях, - я совершенно не хочу знать подробностей, - ухмыльнулся Повелитель, если верить его тону.
  
  - Не хотите, но всё равно лезете в мою голову, - моё настроение упало к нижней планке, и это заставляло меня чувствовать себя глупо. Я взрослый парень, и имею право развлекаться, как мне заблагорассудится...
  
  - Я не лезу в твою голову специально. Ты сам слишком громко думаешь. Ну и... это на самом деле необычно, хм... - я, кажется, крайне удивился услышанному, как он вдруг закончил: - И я не против, развлекайся как тебе нравится. Мне же будет интереснее...
  
  - Вы невыносимы!.. - совершенно смущаясь и закрывая лицо руками, застонал я.
  
  - Так не надо меня выносить, - снова усмехнулся он. - Расскажи мне про этого своего вора. Что ему тут понадобилось? Зачем сдалась моя мантия для заседаний в Совете? Это ведь просто старая тряпка, ты очень прав в этом, и ни для кого, кроме как для меня, не имеет никакой ценности. Чего он добивается?
  
  - Ох... - вздохнул я. - Если б я знал! Я вообще не понимаю, что он делает и для чего. Наглый мальчишка... Если ваша вещь и правда не имеет ценности на чёрном рынке - возможно, её заказал какой-нибудь умалишённый в частную коллекцию? Или он просто хочет привлечь к себе внимание, только зачем? Я психанул и... привязался к нему магически, потому что... В общем, так надо. Он оскорбил меня, и я намерен выловить его и надрать ему за... Хм... Наказать его по своему усмотрению.
  
  - Верни мне мантию, Джиар.
  
  Я замер на кровати, вслушиваясь в шумы с улицы, ни один из которых не выдавал присутствия Арр"акктура сразу за стенкой у окна.
  
  - Что? - переспросил я. Просьба из уст Повелителя - достаточно серьёзно, чтобы уточнить, что конкретно он хочет от тебя.
  
  - Верни мантию в Догеву. Она досталась мне от отца, а тому - от моего деда. Мне сложно объяснить, но она должна вернуться сюда. Я не люблю ходить в должниках и исполню твою просьбу на выбор.
  
  О! В этом месте моё некромантское естество воспламенело открывающимися перспективами - закрытая библиотека вампиров! Знания, бесценные знания! Никем из людей не читанные трактаты о истории и технологии Ведьминых Кругов в долинах, тайны создания реаров...
  
  - Ты мечтай, да сильно не наглей, Джи. Я согласен открыть для тебя библиотеку, но до секретных свитков не допущу - уж не обессудь. Это только для вампиров, и то - не всех.
  
  Я вздохнул, улыбнувшись. Ждать чего-то другого от Повелителя было бы глупо.
  
  - Мне нужна лошадь, - твёрдо сказал я. - Я верну её, когда... когда верну себе свою.
  
  Было слышно, как Арр"акктур тихо смеётся.
  
  - Я попрошу Вольху уговорить Смолку повозить тебя. Думаю, она проникнется.
  
  Смолку?! Эту чёрную дьяволицу, которая даже хозяйку-то не слишком слушается?!
  
  - Эм, - малодушно начал я, - а может, обычную лошадь?
  
  - Обычная лошадь не преодолеет разделяющую вас в полдня разницу. Сам подумай.
  
  Он был прав. Смолка догонит его уже к вечеру, где бы он ни находился, мой Фарт...
  
  - Зато не угробит меня... - философски заметил я.
  
  - Ты же некромант, Джиар! - чуть кривляясь, заметил Повелитель очевидное. - Мы все смертны, годом раньше, годом - позже...
  
  Меня передёрнуло. Кто бы говорил...
  
  - Уж лучше позже, много позже, чем раньше. Но ладно... Я согласен. Чему быть... Выеду через час, только мне кое-что из зелий понадобится в дорогу. Поиздержался...
  
  - Собирайся. Я найду Келлу, она всё приготовит для тебя, что успеет.
  
  И в этот момент я отчётливо понял, что Арр"акктур ушёл. Это было как дуновение ветра, всё то же вокруг, но что-то неуловимо изменилось.
  
  Собравшись поспешно, но очень тщательно, я попросил у травницы несколько важных для любого путешественника зелий, десяток минут просидел, купая руки в фонтане посреди площади - с радостью ощущая сладкое покалывание во всём теле и то, как мой резерв магии стремительно заполняется. Если бы не имел предрассудков - то залез бы в него голышом с головой, как в ванную - но боюсь, вампиры вряд ли оценили бы мой поступок. И Вольха в каменном обличье. И столь же каменная тварь...
  
  Торопливо, чуть скомкано попрощался с Шерионом, который не выпускал из рук свою вновь "ожившую" крысу. Стал свидетелем душещипательной и крайне драматичной сцены прощания рыжеволосой ведьмы с чёрной лошадью, что проходила при большом скоплении охающего и жадного до событий вампирьего народа. Вольха вполне натурально рыдала, страстно распластавшись по лоснящейся шее, а к"ьярд косил на меня безумным, но очень заинтересованным глазом и чуть скалил клыки, как бы намекая: "Иди сюда, красавчик, я тебя не обижу".
  
  Обидит. Ещё как обидит. Я был уверен.
  
  Эти демоновы вампирские лошади были не глупее человека и понимали каждое слово, а ещё были совершенно всеядны, выносливы, могли цепляться когтями-копытами за вертикальные поверхности и обладали жутко, ну просто до безумия вред... э-э, своевольным, характером.
  
  Мне предстояла весёлая поездочка, и я совершенно не обольщался на этот счёт.
  
  - Береги её, корми как следует, пои родниковой водой три раза в день, - никак не могла остановиться Вольха, перечисляя мне все пункты обязательного походного ухода за к"ьярдом, чем ввела меня в транс.
  
  И только щёлкнувшие перед самым носом лошадиные клыки вынули меня из состояния сна с открытыми глазами. Моргнув от неожиданности, я мысленно перекрестился и кое-как забрался на несёдланную кобылу. Поправил свою сумку на плечах и приготовился было отчаливать, как вдруг рыжеволосая, схватив за рукав, заставила меня наклониться и жарко зашептала в ухо:
  
  - Случится что со Смолкой - в мышь превращу, - и она обаятельно улыбнулась. А потом посерьёзнела и сказала: - Удачи тебе, Джиар. Не знаю, что у вас там за дела с Повелителем, да и знать не хочу, но береги себя. И спасибо за Шериона, он так проникся к тебе. Я запомню это.
  
  С этими словами Вольха легко прошлась пальцами от гривы до зада лошади и, хлопнув по нему на прощание ладонью, отправила кобылу с места в галоп. Я чуть не слетел, мне показалось, что Смолка унеслась вперёд, а я остался висеть в воздухе, но нет - я всё же сидел на её спине, как влитой, и её мягкая, совершенно неощутимая иноходь после моей рыжей колченогой стервы была сущим блаженством.
  
  Догева оставалась за спиной, письмо Вереса к Повелителю было доставлено в срок, послание Талены для родителей - передано и благословение на возвращение получено, честно, я был счастлив совершенно - не так часто мне удавалось провернуть столько дел и без особых потерь. Собственную глупость и доверчивость, как и всё, не случившееся ночью в Камнедержце, я предпочёл не вспоминать.
  
  И только ловкий темноволосый вор с глазами дикой ласки не давал мне покоя, не давал мне почувствовать себя довольным и умиротворённым до конца - я даже не мог и думать о том, чтобы начать практику. Все мои мысли сворачивались в тугую плеть, которая тянулась вперёд, к югу, пульсировала между ним и мной, как живая, тянула, сулила сладкое и жаркое ощущение от встречи, лишая всяческого желания сопротивляться зову.
  
  
  
  Часть 6. Хитрый заяц, или как уйти от загонщиков.
  
  
  Я безнадежно влюблен в паруса,
  В скрип башмаков и запах дорог,
  Вижу чужие во сне небеса,
  Но иногда вижу твой порог.
  
  Доли бродяжьей мне ли не знать -
  Горный ручей да краюшка луны;
  Может, в пути суждено мне пропасть,
  Только твоей в том нету вины.
  
  Песни мои станут петь у огня
  В пыльных харчевнях дальней земли,
  И прокричат по весне про меня
  Дикие гуси - братья мои.
  
  //"Бродяга" Мельница (Хеллависа)
  
  
  
  Лес вокруг был тёмен и угрюм.
  
  Ели всех размеров и разной степени корявости нависали надо мной отовсюду, не давая и без того неяркому к вечеру солнцу пробиваться сквозь частый лапник.
  
  Смолку это совершенно не беспокоило - она зайцем скакала с края одного оврага на другой, легко и смело зависая в воздухе на момент короткого полёта, заставляя мои поджилки трястись. Почему я до сих пор нахожусь на спине этой лошади, а не на дне оврага с грудиной, проткнутой острой веткой, было мне не понятно. Задница не ныла, хотя мы без устали в совершенно невозможном для обычной лошади темпе проскакали кряду больше пяти часов.
  
  Стараясь отвлечься от мутящих прыжков по оврагам, я разглядывал безрадостный лесной пейзаж вокруг нас. Это был тот старый, ароматный и одетый в сумрак лес, где толстые стволы елей перемежались тонковатыми корявыми деревьями, где по корням струился мягкий, влажный от утренней росы тёмно-зелёный мох. В таких лесах пахло сыростью и терпкой гниющей древесиной, грибами и разогретой на солнце хвоей. А ещё - страхом. Страхом убиться или хотя бы сломать ногу, падая с лошади, или повстречать за очередной зарослью молодняка лежбище дикого зверя.
  
  - Мракобесьи овражки... - тихо проговорил я, раздумывая над странным называнием этого места, когда смоляная кобыла заходила на новый вираж над обрывом. Почему-то сейчас, цепляясь за мягкую шероховатость уздечки изо всех сил, я понимал совершенно ясно, кто предстоял в роли мракобесов.
  
  Мы держали путь на юг от Догевы, и я чувствовал, как натянутый жгут между мной и Фартом скручивался, становясь всё туже и напряжённее. Я предвкушал скорую встречу - ни одна обычная лошадь не смогла бы передвигаться в этом жутком месте так легко и быстро, как Смолка. Я был почти уверен, что он здесь, в этом же лесу. Возможно, за тем буреломом или чуть впереди, у кромки поля...
  
  Когда овраги остались позади, я смог достать из кармана аккуратно сложенную карту. Можно было предположить, что Фарт направлялся в Герин, небольшое поселение "городского типа" на границе с этим лесом. Мы совершенно точно были на одной линии с этим городком, если верить бумаге.
  
  Червень* стоял сухой и ясный - мой зад в кожаных штанах порядком вспотел, плащ давно был свёрнут и убран в сумку за спину, лес начинал редеть, и я с удовольствием задышал посвежевшим к вечеру воздухом и невероятным многоцветьем лесных трав.
  
  Мне безумно хотелось соскочить с кобылы и пройтись по ближайшей полянке в поисках душистой земляники. Она была там, спрятанная в траве, гнула тонкие хрупкие ножки под весом налитых спелых ягод, - мои чуткие ноздри улавливали её неявный аромат, прячущийся в летнем хвойном воздухе. Я почти разомлел от лениво текущих мыслей и уверенности, что очень скоро увижу его - своего вора, и... На этом мой план туманно обрывался, а я начинал загадочно улыбаться ёлкам, посмеиваясь сам над собой.
  
  И всё было спокойно, хоть и близился вечер, и солнце постепенно уходило, превращая просто тёмный лес вокруг в лес загадочный, полный тайн и опасностей. Рысь кобылки была безупречна, но последний час или чуть больше она как-то нервно оглядывалась назад, в оставляемые в прошлом непроходимые заросли елового молодняка. Пару раз мне чудились какие-то шорохи за спиной, но стоило мне резко оглянуться - как я не видел и не слышал там больше ничего странного...
  
  - Что, главный мракобес этих овражков, - обратился я к Смолке, - не хочешь ненадолго остановиться? Перекусить и попить не мешало бы. Скоро совсем стемнеет, и если мы не нагоним нашего беглеца - придётся устраиваться на ночь где-то тут.
  
  Кобыла фыркнула, ей явно пришлось по душе ощутить себя кем-то главным, пусть даже и мракобесом. Она горделиво загарцевала по поляне, высоко поднимая ноги и, случайно оступившись на неверной кочке, чуть не уронила меня вниз, прямо к себе под копыта.
  
  - А ну стой уже, танцовщица, - я вцепился в уздечку и гриву довольно крепко, удерживаясь от несостоявшегося падения.
  
  Смолка явно обиделась, но послушалась, напоследок вредно подкидывая круп, и я, уже решивший было слезть неторопливо и спокойно, неожиданно резко соскользнул с её спины и приземлился во влажный мох на многострадальный свой зад.
  
  - С-с-стерва, - еле слышно прошипел я, морщась, поднимаясь на ноги и потирая штаны, успевшие слегка набрать щедрой влаги.
  
  -Пф-ф-хр-р! - выдохнула в меня кобыла и, обиженно развернувшись, отправилась к ближайшим зарослям даже с виду несъедобной бурой травы. Она как-то странно косила на меня и на заросли молодняка за моей спиной, и я подсознательно предвкушал недоброе. Хотя невозможно было предположить, что в этой благости и тишине вечернего елового леса можно ждать чего-то плохого.
  
  Озаботившись чисткой своих нежно зазеленевших сзади штанов, я пропустил тот момент - момент звонкого хруста сучка прямо за моей спиной... Резко оборачиваясь, поскальзываясь на влажном мху, я понимал, что безмерно опаздываю - пальцы ещё только выплетали пульсар, который получался у меня на автомате, но серая тень уже молниеносно летела, целясь массивными когтистыми лапами прямо в грудь.
  
  "Милостивый двуликий! Это же волк!!!"
  
  И всё происходило в полной тишине! Никакого рыка, как не будет и моего предсмертного всхрипа - таким жутким челюстям хватит секунды, чтобы лишить мою нежную глотку цельности...
  
  На мгновение закрыв глаза и подумав: "Маменька, папенька, ждите меня - я скоро буду с вами", я собрался уже залепить тварюге в бок созревшим жарким пульсаром, как этот волк-переросток жарко дыхнул мне в лицо, вдруг завилял хвостом, удобнее устраивая лапы у меня на груди, и слюняво, совершенно по-собачьи лизнул в щёку.
  
  Я не удержался, впитал пульсар обратно и брезгливо вытерся тыльной стороной руки... Мне могло показаться, но волк будто ухмыльнулся.
  
  Серо-жемчужная шерстью зверюга с тёмно-аметистовыми глазами смотрела на меня пытливо, прижимая лапами ко мху, но я почему-то уже совершенно перестал бояться её. Так, стоп. Тёмно-аметистовыми? Вы шутите?!
  
  - О-о-о! - сдавленно простонал я, ужасаясь догадке, раскрывая глаза всё шире и шире, смотря во внушительную раскрытую пасть и бессознательно пытаясь пересчитать белые острые зубы. - Милостивый двуликий! Шерион, это ты?!
  
  Волк как-то счастливо взвизгнул и замотал хвостом сильнее.
  
  - Да что же это такое! - зло выругался я, спихивая с себя совершенно довольное жизнью чудище и направляясь к предательнице-кобыле, даже не оглядываясь. Та совершенно спокойно и неторопливо пощипывала стебли, не обращая никакого внимания на присутствие огромного волка на поляне в нескольких шагах от неё, только косила на меня хитрым глазом.
  
  - Джиар? - тихий и чуть встревоженный голос со спины. Но я зол, не собираюсь разговаривать с этим засранцем! Как можно было вообще додуматься до такого?
  
  - Джи, - он робко трогает меня за рукав рубашки у локтя, и я, изображая вселенскую скорбь, поворачиваюсь на голос.
  
  Естественно, там стоял совершенно уже обернувшийся Шерион, этот несносный мальчишка, и виновато смотрел на меня такими честными и огромными на его тонком лице глазами аметистового цвета...
  
  Пытаясь успокоиться и не убить наследника догевских вампиров на месте, я открыл пересохший от всплеска адреналина рот и начал медленно, тщательно разделяя каждое слово, говорить ему, точно маленькому непутевому щенку, наступая и нависая сверху:
  
  - Во-первых ты напугал меня, Шерион. Поступать так со страшными дядями-некромантами опасно для здоровья - я чуть не поджарил твой бок пульсаром! - он виновато опустил глаза долу, нервно теребя пальцы, а я продолжил, гневно сверкая глазами.
  
  - Во-вторых, какого гхы... черта лысого ты тут делаешь? Зачем увязался за мной? Мне же Вольха голову снесет! - неожиданно для себя понял я и почти взвыл от досады - мы находились в полудне пути от Догевы, и если сейчас повернуть назад, чтобы сопроводить этого непутевого вампира домой, я мог очень сильно отстать от Фарта и просто сойти с ума от этого - магическая привязка между нами навязывала свои правила игры. Я не мог не преследовать его, пока не покончу с этой погоней и не разорву связь. Порой мне казалось, что вор так же, как и я может ощущать отдачу от проведенного ритуала и чувствовать странную снедающую тоску по неизвестно чему, навязчивое желание оглянуться.
  
  - Я не вернусь, поэтому тебе не придется терять время, - тихо ответил мне мальчишка, словно читая мои мысли. Он не поднимал своей пепельноволосой головы, но по тону я понял - гхыр вдулг абаз!* - у меня появился малолетний попутчик, имеющий привычку перекидываться в серо-жемчужного волка и орудующий парой внушительных клыков в случае чего. Не такая уж и плохая компания для путешествий по трактам и сбора материала для диссертации, если опустить то, что это - десятилетний ребёнок и в придачу - наследник вампирьей долины, единственный в своем роде вампир-некромант...
  
  Я снова сдавленно простонал от навалившейся безысходности. Шерион поставил меня в безвыходное положение, и я мог бы поклясться - план побега возник в его голове стихийно, как только мы встретились вчера и провели обряд, и моментально оброс подробностями. Он стоял и поглядывал на меня с интересом, и его глаза прояснялись, изредка посвечивая аметистовыми искрами. Вот же паршивец малолетний!
  
  - Прикройся хоть, искатель приключений, не замерз еще? - я устало отвернулся и нагнулся к скинутой сумке, отталкивая рукой любопытную морду Смолки, которая норовила обнюхать и лизнуть знакомого и любимого ею вампира. Шерион, запоздало смутившись, залился краской и укутался в мигом расправившиеся кожистые крылья. Теперь он выглядел, как кокон гусеницы с головой человека, и я хихикнул, не удержавшись.
  
  Вытаскивая из сумки полотняные свертки с дорожной снедью и флягу с фруктовым компотом, чуть разбавленным мной вином, я наслаждался виноватым сопением за спиной. Смастерил из нарезки пару бутербродов с бужениной и сыром и опустился на кучу валявшегося неподалеку лапника, похлопав рядом с собой - "иди сюда, чего уж там". Адреналин давно рассосался по телу, а гнев, поднявшийся было волной, как-то сам собой опал, так и не выплеснувшись. Что взять с ребенка? Достали его там, наверное, с утра до вечера воспитывая в нем лучшие качества повелителя и не давая даже в отхожем месте уединиться спокойно...
  
  Шерион высоко хихикнул и сел рядом, как-то вытащив из-под крыльев руку и принимая съедобную горку на ломте хлеба.
  
  Мы молча начали жевать, я пару раз отпихнул локтем от своей законной доли наглую черную морду, обидчиво клацнувшую внушительными клыками у самого моего уха. Но я не дремал, зная о повадках вольхиной кобылы не понаслышке, и только лениво дернул головой, спасая дорогую мне часть тела.
  
  - Рассказывай уже, - я посмотрел на ежившегося вампира, жующего мои, между прочим, запасы, и невольно улыбнулся. На миг он перестал жевать, посмотрев на меня, на бутерброд, снова на меня, и, будто решив что-то, снова впился клыками в еду, не испытывая никаких угрызений совести.
  
  Мы доели в тишине, а после, отряхнувшись от крошек, Шерион открыл, наконец, рот.
  
  - Прости, Джиар, что доставил тебе проблем. Но ты был единственным моим шансом сбежать от навязчивой опеки отца, Келлы и старейшин, этого собрания трясущихся над моей безопасностью и повелительской выправкой дедов. Я так устал от них за эти двадцать лет непрекращающихся нотаций и контроля... Я хочу посмотреть на людей, на то, что происходит вокруг, в мире, а не только в Догеве... Я хочу видеть рассветы и закаты разных стран, иметь свои, ни с чем не сравнимые воспоминания о приключениях, да я просто хочу пожить своей жизнью, прежде чем стать повелителем. Они же решили вообще не выпускать меня из долины! Прости... Я не мог не попытаться.
  
  И тут до меня дошло, наконец, сказанное.
  
  - Стоп, - чуть резче, чем следовало, сказал я. - Что ты только что сказал?
  
  - Что они достали меня?
  
  - Это я и без тебя понял, чудище. Раньше.
  
  - Про двадцать лет нотаций? Но это на самом деле очень утоми...
  
  - Ты издеваешься? Талена говорила, что тебе десять. Ты и выглядишь десятилетним мальчиком! - я пребывал в шоке.
  
  Шерион выглядел смущенным, как будто сболтнул лишнего. Он мялся, но я смотрел на него таким взглядом, что отмолчаться у него бы не получилось.
  
  - Ну, мне и правда двадцать зим... Я родился через два года после Талены. Просто вампиры - не люди, и у нас взросление происходит несколько иначе.
  
  Я смотрел на него очень заинтересованно, и мои вздернутые брови выражали немой вопрос и побуждали продолжать. Не часто можно было узнать что-то новенькое о вампирах, они свято блюли свои тайны от людей. Странно, но сейчас Шерион воспринимался по общению как юноша, по ошибке заключенный в детском теле.
  
  - Вампиры нестабильны в детстве, оно у нас очень затянутое, потому что ритм и длина жизни совсем не такие, как у людей. Ты же знаешь, что благодаря способности повелителя замыкать круг мы практически бессмертны? - я кивнул, слышал это от Талены. - Хотя тела, конечно, изнашиваются с веками... Мы "вырастаем" в человеческом понимании только после инициации.
  
  - Инициации? - заинтересованно уточнил я. Впервые слышал подобные откровения, кажется, я становился хранителем тайн семейства О'Шеонелл...
  
  - Ну, - забубнил под нос мальчишка, - укус. Вообще мы не пьем кровь, тем более разумных рас. Только один раз в жизни, чтобы получить достаточно энергии для перехода к новому, взрослому телу. Это происходит довольно осознано, не переживай, - улыбнулся он, увидев, что я сбледнул с лица - меня не радовала перспектива оказаться теоретической жертвой во имя взросления наследного Повелителя. - И никогда не убиваем при этом, просто берем свое, без чего нам невозможно обрести новую плоть. Не знаю, отчего так происходит... - Шерион задумался ненадолго, и его тёмные глаза с фиолетовыми отблесками затуманились дымкой. - Никто еще не умер после укуса инициации. - Он улыбнулся мне, будто подбадривая, - вот же несносный ребёнок! - а потом закончил: - Теоретически, я уже два года как мог повзрослеть.
  
  - Так почему ты до сих пор...
  
  - Я затворник, Джи! - он сказал довольно резко, кажется, это и правда задевало его за живое. - Меня растят, точно диковинную зверушку, не отпуская и шагу сделать по своей воле. Они боятся похищения, покушения, каждого чиха и ика, они сводят меня с ума, особенно - эта старая карга Келла.
  
  Я ухмыльнулся. Старая карга травница выглядела от силы на тридцать.
  
  - Отец часто рассказывал про инициацию. По большому счету, совершенно не важно, кого кусать единственный раз в своей жизни. Обычные вампиры не ходят далеко и часто просят своих человеческих друзей помочь с этим - последние годы дружба наших народов достаточно окрепла, чтобы принять и понять то, что мы разные, и в этом нет ничего страшного и опасного. Но отец говорил также, что избранные - светловолосые - обычно чувствуют предназначенного им человека. Потому что мы сильные менталисты. Это так называемое влечение инициации. Я подобного еще не испытывал и вообще... ребёнком как-то проще, - он смущенно улыбнулся и посмотрел на меня выразительными глазами из-под тени приопущенных ресниц.
  
  Я хмыкнул и кивнул, соглашаясь с ним. Быть внешне слабым красивым мальчиком и при этом обладать достаточно повзрослевшим умом в придачу к нечеловеческой силе - очень удачная позиция. Таких недотрог часто недооценивают. Я сам был таким - всегда оставлял пространство для манёвра: никогда не показывал своих тайных умений, прикидываясь обычным, и не лез на рожон.
  
  А потом до меня снова дошло с завидно постоянным опозданием...
  
  - Постой-ка... "Мы - сильные менталисты"... Это что же значит... - кажется, я говорил сам с собой, пытаясь вытянуть на свет божий ниточку с узелком, за который вдруг зацепился, а мальчишка, сидя рядом в сомнительной "одежде" из кожистых крыл, весь подобрался, будто боясь услышать окончание фразы. - Так ты что, тоже читаешь меня, мелкий упырёныш?! - возопил я, резко поворачиваясь к нему и пугая выкаченными от гнева глазами. Сколько можно, мне дадут когда-нибудь спокойно подумать без навязчивого копания в моей голове? Да в ней столько всего, что под большим амбарным замком для всех, кому меньше восемнадцати, а тут - десятилетний мальчишка...
  
  - Мне двадцать, - еле сдерживая ползущие вверх кончики губ, напомнил он. - А ещё понятие "упырёныш" не совсем корректно по отношению ко мне, я всё-таки живой, а упыри - просто нежить. И не волнуйся, я не буду заглядывать за дверь с большим амбарным замком, честное вампирское!
  
  Я громко и с чувством простонал, сгибаясь к коленям и пряча голову в руках, подальше от этого открытого и безмятежного взгляда всепонимающих детских глаз. Я проклинал всех богов, в которых не верил совершенно, за то, что они явно невзлюбили несчастного обездоленного меня, посылая подобные испытания.
  
  - А ещё я точно знаю, что он украл мамины бусы, которые она искала днём. Я успел прочитать его, когда он заглядывал в окно после ритуала. Нужно их вернуть, мамины любимые.
  
  И тут я расхохотался. Фарт был в двух шагах от меня, а я, увлечённый, умудрился не заметить этого. И что за дурацкая привычка - красть совершенно бесполезные, не имеющие никакой ценности вещи?! Я не понимал этого вора абсолютно, и тем важнее было поймать его как можно быстрее и... хм-м, допросить?
  
  Вспомнив вдруг, что рядом Шерион, чёртов телепат, я быстро одёрнул себя и стал думать о кроликах. Ну а что? Кролики - они милые. Мальчишка потупился и встал с лапника, разминая ноги и покачиваясь в объятиях своих крыльев.
  
  - Ты бежал от Догевы в волчьем обличии? Без вещей? Эк же тебя допекли...
  
  Шерион высоко и по-детски расхохотался.
  
  - Нет, конечно! Я на своём Пепле. На нём и сумки, и мешочек с Пэм. Я попросил ее спать, пока не вернусь. Она слушается. А обернулся тут, чтобы... Ну, в общем, так получилось.
  
  Я улыбался. Двадцать лет, говоришь? Вампиры нестабильны в своём детстве? Ох, и весёлая меня ждёт практика... Я, кажется, уже думал об этом.
  
  - И где он? Пора ехать. Я чувствую, что Фарт начал двигаться, совсем близко и очень быстро, будто... хм, что-то странное у него происходит, скорее!
  
  Шерион тихо свистнул, и через несколько секунд из ближайших кустов выскочил на поляну огромный статный кь"ярд. Тёмно-серый с чёрными подпалинами на ушах, морде и по низу ног. Красивый и опасный, без седла, но с перевязью для седельных сумок. Он сразу подошёл к зябко передёрнувшему плечами мальчишке и дружелюбно ткнулся в плечо. Шерион не подвёл - оделся очень быстро и вскочил на спину кь"ярду, в то время как мне Смолку пришлось поуговаривать, в конце концов, жертвуя этому исчадию кусок буженины.
  
  Мы проламывались сквозь ельник напрямую - кажется, кобыла почувствовала моё состояние и перестала быть стервозной дамочкой, неслась вперёд, что есть мочи, будто видя трепещущую магическую нить не хуже меня. Там, где мне даже смотреть было страшно, она гибко протискивалась без труда, и я уже был готов вознести это чудовище на пьедестал божества, как вдруг она резко остановилась на полном ходу, и я кубарем полетел через её шею, вперёд.
  
  Несколько мгновений темноты в глазах и судорожного ощупывания себя на предмет целостности, и я сдавленным шёпотом, сочно и от всей души выматерил вольхину лошадь. Как вдруг раздались грубый хохот и голоса - совсем близко, буквально за теми кустами. Мальчишка соскочил с мягко остановившегося коня, по-кошачьи бесшумно приземлившись, и подал руку, помогая подняться.
  
  - Там люди. Трое, кажется. Разбойники, совершенно точно. И вор. Они хотят его... У-у... Для начала ограбить.
  
  - Я понял, не продолжай, - сказал я, чувствуя боль в вывихнутом плече. Я старался держаться, но меня просто колотило от предвкушения - Фарт... Фарт... Фарт! Там, за кустами! Больше никогда на свете не буду завязывать магию поиска на кровь... Это уже слишком! Несчастные разбойники. Мне казалось, что я могу порвать их от плеча до паха одним только взглядом, - нет, я не самоуверен, я просто одержим.
  
  Шерион снова разделся догола и стоял на коленях. Он укрылся крыльями полностью и превратился в кокон, который уже начал шевелиться, перетекать под тонкой кожей...
  
  - Не смотри, - глухо прорычал он, и я вежливо отвернулся, понимая, что решение обернуться в волка сейчас - не самое плохое.
  
  "Скорее, скорее!" - кажется, я начал прыгать с ноги на ногу, чтобы хоть как-то унять нервную дрожь.
  
  И вот уже волк толкнул меня носом под колено, и я тихо, насколько мог, покрался к кустам дикой вишни, за которыми происходило ограбление вора разбойниками.
  
  - Ну же, малыш, сколько тебя уговаривать? Оставляй лошадку, сумку и иди, мы тебя не тронем.
  
  Взрыв сального гогота разнёсся по поляне, и трое мужиков совершенно дикого вида явно наслаждались, разговаривая со своей жертвой - невысоким худеньким парнем в плаще, прижавшимся спиной к толстой сосне.
  
  "Мой, мой плащ! - вякнуло сознание. - И лошадь моя!"
  
  Фарт был крайне сосредоточен, не говорил ни слова и только цепко следил за каждым движением забавляющихся разбойников из-под густых тёмных ресниц.
  
  "Как шерсть ласки", - томно простонал кто-то внутри, и мне пришлось с силой ущипнуть себя за бедро, потому что одержимость явно хотела взять управление телом в свои руки, туманя разум и лишая мысли относительной ясности.
  
  Шерион мокро ткнулся в ладонь носом, и я понял - спрашивал, почему мы ничего не делаем.
  
  - Подожди немного, - одними губами сказал я, забыв, что достаточно было просто подумать.
  
  Я был уверен, что в любом случае успею кинуть пару оглушающих заклятий до того, как третий сообразит, откуда они прилетели. Луков у разбойников не было, а до Фарта оставалось ещё приличное расстояние. Мне было приятно ощущать себя в роли зрителя - крайне интересно, как этот самонадеянный мальчишка будет выпутываться из ситуации. Да что там... Видеть его, такого всклокоченного, настороженного, припёртого к дереву... С нервным румянцем щёк на фоне общей растерянной бледности... С пересохшими, так чувственно облизываемыми губами... О, я понимал этих разбойников, я и сам был не прочь...
  
  Волк легонько прикусил мои пальцы, и я на время занял голову тролльими ругательствами, понимая, что с выдержкой и здравомыслием у меня бо-ольшие проблемы...
  
  Насмеявшись и о чём-то переговорив, мужики-разбойники двинулись, наконец, к Фарту.
  
  - Не бойся, цыпа, мы тебя не обидим.
  
  - Только лошадку заберём и мешочек твой, явно не пустой.
  
  "Рычи!" - мысленно крикнул я, и Шерион разразился утробным, густым рыком, от которого даже у меня волосы вдоль позвоночника дыбом встали, а разбойники - так те вообще подпрыгнули на месте, резко разворачиваясь к нашим кустам.
  
  И тут произошло непонятное.
  
  Фарт как-то красиво, беззвучно, плавным движением выпростал обе руки из-под плаща и резко дёрнул кистями, словно стряхивая с них воду.
  
  Мужики охнули, похватались кто за что - за шею, живот, ногу, - и, как стояли - так и завалились в траву. Я пригляделся - дышали. Значит, он не убил их, но... Что за чёрт? Что это за непонятная магия?!
  
  Мальчишка тем временем устало сполз по стволу. Он явно очень переволновался и тяжело дышал - почувствовал, что опасность позади, и его накрыло. Потом он вдруг уставился на кусты, видимо, вспомнив про рык. Он глядел и глядел в эту сторону, снова подобравшись всем телом, но я немного помагичил - просто сгустил тени и мысленно просил Шериона не выдавать нас ничем. Он был умничка, этот вампир. С ним было очень приятно иметь дело.
  
  Наконец, взяв себя в руки и поняв, что никто из кустов вишни на него не выпрыгнет, Фарт поднялся на ноги, отряхнулся и пошёл к мирно пасшейся рядом Лиске - рыжая ты моя кляча, как с тобой обращаются, судя по всему, неплохо?
  
  - Фарт?
  
  Он замер у стремени, и вся его спина напряглась, выражая готовность в любой момент сорваться и запрыгнуть в седло, мчаться, убегать, а я совершенно не хотел длить нашу разлуку ещё хоть сколько-нибудь.
  
  - Фарт. - На этот раз я сказал твёрдо. От меня не убежать. Он мог забыть, но я маг. И с такого расстояния точно попаду шоковым заклятьем - неприятно, конечно, но это ненадолго.
  
  Он повернулся и встретился со мной глазами, отчего мои заслезились. Я не заплакал, нет, просто горячая волна прошлась по телу, тревожа ноющие кости и возбуждённые мышцы, смывая песок, осевший под веками за время дикой скачки.
  
  Он робко и как-то виновато улыбнулся, всё так же ничего не говоря.
  
  Я отчего-то смутился. Сейчас мне не было дела ни до малахитовых бус Вольхи, ни до парадной мантии Арр"акктура... Смотрел на него и понимал, что мне нужно только одно, и это не давало мне покоя, вытягивая из тела жилы и обдавая жаром желания.
  
  Волк подошёл ближе и сел рядом, холкой попав прямо под мою руку. Но даже это не отрезвило моей головы.
  
  - Ты задолжал мне ночь, помнишь? - не удержался я, и он закраснелся скулами, опуская взгляд вниз, на мою ладонь, бессознательно треплющую зверя за ухом.
  
  Потом он вернулся взглядом ко мне, и я увидел трепещущие ноздри и подрагивающие ресницы, глаза, туманящиеся поволокой. Если это означало, что он против, то я ничего не понимал в этой жизни. Он облизал нижнюю губу, прикусив её в конце, и я, улыбнувшись, сделал первый шаг к нему, оставляя волка позади. Рука Фарта скользнула вниз, к ремню походных штанов, отвязывая какой-то мешочек, но я не мог оторваться от взгляда этих голодных глаз - я был пойман ими и совершенно уверен, что парню нравилось ходить в моих должниках, и его более чем устраивал способ платежа.
  
  Когда до Фарта оставалось не больше десяти моих неторопливых шагов, Шерион сзади взрыкнул и я больше услышал, чем понял, что он несётся ко мне. Но было поздно. Мешочек взлетел в ловкой руке вора, и из развязанной горловины взметнулась мельчайшая пыль, тут же зависнув в воздухе огромным белёсым облаком, вдохнув от которого по инерции, я начал безудержно, невыносимо чихать и кашлять - горло сдавило и глотка пересохла моментально, я согнулся пополам и только и делал, что чихал, чихал, до соплей и слёз, до искр из глаз...
  
  Я почувствовал, как кто-то тянет меня в сторону за рукав рубахи, и пошёл - потому что возможность думать была напрочь отсечена непрерывным чихом.
  
  Шерион отвёл меня в сторону от медленно оседающего облака. Он тоже чихал - по-волчьи - высоко, и это выглядело безумно забавно. Я бы рассмеялся, если бы смог остановить свой чих.
  
  Мы пролежали в траве минут пять, пока действие порошка не сошло на нет. Потом ещё минут пять - приходя в себя и утирая сопли и слёзы. Потом я просто лежал и смотрел наверх, в тёмно-синее небо, сияющее звёздами между теряющихся в вышине чёрных лап сосен, а серо-жемчужный волк грел мне бок справа. Мыслей не было. Прояснившаяся после многократного чихания голова была пустой и звенящей.
  
  Фарта давно и след простыл. Я чувствовал его так же хорошо, как и раньше, но он гнал мою лошадь, не щадя, а я - напротив - никуда не торопился.
  
  Он обставил меня - уже в третий раз. Использовал неведомые мне, странные приёмы, лишая возможности привычно реагировать. И мне становилось только интереснее и желаннее продолжать погоню, чтобы, наконец, добраться до него. До задолжавшего мне уже много чего самоуверенного и везучего мальчишки.
  
  - Вот же гхыр збырный! - с чувством сказал я в ночную тишину.
  
  Рядом раздалось целиком и полностью согласное ворчание, и я улыбнулся. Было что-то в этом - догонять своего вора не в одиночестве.
  
  ___________________
  * Червень (белорск.) - июнь
  *гхыр вдулг абаз - непереводимое и крайне малолитературное троллье ругательство. Почти вся их речь именно из подобного и состоит.
  
  
  
  Часть 7. Потеря бдительности, или отольются мышке кошкины слёзки.
  
  
  Летят кони Стрибога - ветер в гриву,
  Перуна подкова - пропасть под молнией,
  Кони Даждьбога дождем резвятся,
  И конь коней - корона на небе.
  
  Жаркой волной - в глаза жрице,
  Железом каленым - жрице к запястьям,
  Звездами за пояс золотыми,
  Звоном зовущим - мое имя.
  // "Мора" Мельница
  
  
  - Шерион, подойди сюда, - негромко позвал я, и мальчишка, недавно обернувшийся в человеческий облик и одевавшийся за кустами чего-то, отдалённо напоминающего жасмин, бесшумно появился рядом.
  
  Я стоял на одном колене, нависая над самым крайним разбойником, рассматривая его шею. Этот немытый верзила ровно и глубоко дышал, порою дрыгая во сне ногой, как собака. Его лицо, разгладившееся во сне и даже немного улыбающееся, одетое в давно нечёсаную бороду с остатками пищи, сейчас было почти иллюстрацией к слову "детская невинность", если бы не большой изогнутый ятаган с обтёртой ручкой в ножнах, притачанных к поясу.
  
  - Посмотри-ка, что это у нас тут? - тихо сказал я, немного брезгливо поворачивая рожу, пускающую слюни и всхрапывающую во сне, на бок одним пальцем. В шее разбойника красовалась странная игла - в палец длинной, она ушла истончающейся острой частью под кожу почти на треть, оставляя снаружи скромно оперённое навершие. Никогда раньше не видел ничего подобного.
  
  - Интересно, - подвёл итог Шерион, склоняясь поближе и рассматривая мою находку. - Это очень похоже на то, что в некоторых охотничьих племенах называют "дротиком".
  
  - Дротик? Что это? - я был крайне далёк от всего, что касалось оружия и военных дел, самое главное, что мне требовалось от своего кинжала - это выводить красивые пентаграммы и не слишком больно вскрывать ладонь, когда это было нужно. Я не держал в руках ничего крупнее и страшнее своего ритуального ножа по той простой причине, что, по своей криворукости, боялся этим самым оружием себя же покалечить.
  
  - Это то, что ты видишь, - сумничал мальчишка, тыкая пальчиком в шею мужику. - Что-то вроде миниатюрной стрелы, при должной сноровке может быть использовано в качестве оружия или вот так - как посредник для ядовитого вещества.
  
  - Если я её вытащу, он не проснётся? - честно, я просто брезговал общаться с этими более чем достойными, где-то очень глубоко внутри, людьми. Я бы предпочёл, чтобы мы успели отойти от этого места подальше до того, как они начнут приходить в себя.
  
  - Вряд ли, - успокоил меня Шерион. - Мне кажется, они проваляются тут до утра. Сон очень глубокий, - выдал он и с интересом стал наблюдать, как медленно я вытягиваю дротик из шеи.
  
  Мужик громко всхрапнул, заставив меня этим подпрыгнуть на месте, и совершенно по-детски перевернулся на бок, подбирая колени ближе к животу и подкладывая под румяную щёку огромную ладонь.
  
  "Деревенские мужики-то, - подумал я. - Работы, поди, нет никакой на селе, жатва ещё не началась, вот и маются идеей от безделья". Я вздохнул. Не то чтобы испытывал к ним жалость, просто поражался - насколько просто и быстро эти экземпляры со скуки превращались из добрых мужей и пахарей в "разбойников с большой дороги" и обратно.
  
  Шерион хихикнул, явно читая меня - это чувствовалось как еле заметная щекотка где-то глубоко под черепной коробкой, и еcли не знать про такую способность мальчишки, то заметить его присутствие у себя в голове было почти невозможно.
  
  - Переставай быстро, - строго сказал я ему, размахивая у его носа дротиком. На стальном кончике явно виднелось потемнение - то место, куда было нанесено ядовитое вещество.
  
  - М-м-м, - втянул носом воздух мальчишка. - Топлянка лунная. У нас Келла такую по болотам собирает и зелья готовит страждущим - от бессонницы. А тут, судя по всему, хороший такой концентрат. Перестарался твой вор, хорошо хоть, что они вообще проснутся. Негоже людей из-за их глупости убивать.
  
  Теперь всё сложилось в чёткую картину в моей голове. Фарт очень ловко бросил дротики, смазанные концентрированной вытяжкой из топлянки. Такой дозы хватило бы, чтоб свалить с ног медведя, но способ применения Фарта мне тоже нравился.
  
  Дротики с ядовитыми наконечниками, мешочки с чихательной пылью, причём сам Шерион, обладающий по-звериному чутким нюхом, не решался точно определить все компоненты этой дьявольской смеси, сколько у тебя ещё припрятано сюрпризов, мой друг-вор?
  
  Я на мгновение прикрыл глаза, чтобы пощупать нить связи, понимая, что мой мальчик так и несётся, не останавливаясь ни на секунду - вот как мы напугали его, вкупе с компанией этих милых мужичков. Меня не волновало это - сколько бы он ни проехал, я преодолею этот путь на Смолке в три раза быстрее, да и он не вампир - обычный человек с человеческой выносливостью и усталостью. Рано или поздно он сдастся и остановится, чтобы отдохнуть. Давая нам ещё больше времени для того, чтобы настигнуть себя.
  
  Ты же хочешь этого, малыш? Я видел ответ в его глазах и, признаюсь, до сих пор не понимал до конца, почему он так упорствовал в своём желании сбежать. Он сам тяготился нашей связью, он чувствовал её так же сильно, как и я, ни на мгновение не выпуская мысли обо мне из головы. Ничего не поделаешь, Фартих, разорвать это заклятие я могу, только получив в своё распоряжение немного твоей крови. "И твоё тело целиком, пускай и ненадолго", - голодно вякнуло внутри. "Ладно, ладно, - бессильно согласилась с этим голосом более разумная часть меня. - Он и правда мне понравился. Ох, очень понравился. Он будил во мне любопытство и горячий охотничий азарт, и этих причин было уже более чем достаточно, чтобы гоняться за ним хоть всё лето. Мой Фартих-Ласка..."
  
  Шерион кашлянул, а я, кинув в него шишкой, встал с колен и начал методично освобождать от оружия первого из неудачливой троицы разбойника. Оно портило весь их мило-добродушный вид, который так сполна раскрылся во сне.
  
  Через какое-то время мы схоронили всё железо, что сняли с мужичков, в яме под слоем мха около большой старой сосны, а ещё я забрал в свою коллекцию "вещей вора" все три дротика. Они были пропитаны его аурой насквозь и почти источали тепло - чувствовалась ручная, любовная работа мастера, которым Фарт мог считать себя по праву. Дротики были изящны и красивы, но я не хотел бы почувствовать такой в своей шее в самый интересный момент.
  
  Положив их в мешочек к сиротливо лежащим там прорезанным перчаткам, я убрал всё в походную сумку и подозвал гуляющего по кустам Шериона к себе.
  
  - Будем ночевать в поле. Чуть подальше от кромки леса, устроимся под открытым небом во ржи, - сказал я.
  
  Мальчик смотрел удивлённо.
  
  - Разве в лесу не лучше? Под ёлочкой... - спросил он.
  
  - Под ёлочкой разве что по нужде лучше, - ехидно сказал я. - А ночевать мы будем в поле, и никаких костров. Завтра поедим, если голоден, - в желудке у мальчишки грустно заурчало, но я был непреклонен. - Беглецов всегда ищут в лесу, под ёлочками. А в поле, где рожь по пояс, можно пройти рядом и не заметить, что в двух шагах от тебя кто-то спит. Да и кому придёт в голову искать нас в поле? - наставительно сказал я, с удовольствием получая в ответ понимание и согласие со своими словами. - А ещё я просто люблю смотреть на звёзды, засыпая, - тихо сказал я, повернувшись к Шериону спиной и, закинув сумку за плечо, направился к редеющему стволами концу леса.
  
  К"ярды остались между деревьями, на "вольных хлебах", и я искренне опасался за сохранность подлеска, зная аппетиты вольхиной кобылы. Но желание спать было сильнее этого приступа природолюбия, поэтому я как можно аккуратнее, чтобы примятые стебли ржи не выдавали место, где мы зашли на поле, ступал по мягкой, пышной земле, увлекая Шериона за руку всё дальше. Наконец, удалённость мне показалась достаточной, и я, вытоптав небольшую поляну, уложив не вызревшие ещё хлеба в подобие перины, стал устраиваться на ночлег.
  
  - Ох, Джи, - уныло сказал мальчишка, - я одеяло из дома не взял.
  
  В это время я доставал скатанное в рулон тонкое походное одеяло из овечьей шерсти и раскладывал его на траве.
  
  - Не моя печаль, малыш, - с нотками сарказма в голосе пропел я, поудобнее укладываясь на импровизированную постель и сладко растягиваясь на ней. - Можешь обернуться волком, будет теплее.
  
  - Нельзя так часто перекидываться, - начал было Шерион, но я его остановил:
  
  - Ох, перестань. Без сопливых знаем. Механику и физику перекидываний я получше тебя изучил, уж поверь мне. Но это не значит, что я перестану тебя доставать, маленькое чудовище. Помни, что ты навязался к злому дяде-некроманту, и теперь участь выслушивать мои длинные нудные лекции - это твоя прямая обязанность, и ты должен быть благодарен... - я замолчал только тогда, когда с удивлением обнаружил мальчика, нагло улёгшегося во время моего монолога под бок, мирно посапывающим. Не удержав улыбки, я накинул на него свободный край одеяла и, заложив руки под голову, принялся разглядывать небо.
  
  Тёмное, глубоко-синего, почти чёрного цвета, оно было обсыпано звёздами, точно зёрнами проса. Слева виднелся ясный и богатый, будто туда кинули горсть из подола специально - млечный путь, или, как его называли в деревнях, "Пролитое молоко". Вокруг мерно шелестела рожь, и хоть воздух был ещё прогретым, а стебли, напитавшиеся за день теплом, будто источали его наружу сейчас, от земли отчётливо начинало тянуть свежестью. Ночи червня коварные - не успеешь заметить, как застудишь спину такими ночёвками в чистом поле. Поэтому шерстяное одеяло точно не было лишним.
  
  Я дышал сладковатым, наполненным ночными шорохами и запахом иссушенной травы, воздухом и яростно желал, чтобы Фарт сейчас был рядом со мной, чтобы видел это небо, а не шею взмыленной лошади, чтобы расслабился, вдохнув ароматы ночных трав. Чтобы, улыбаясь, показывал пальцами на звёзды, а я бы, щеголяя учёностью, называл ему созвездия, в темноте будто случайно касаясь его руки своей. И он бы смущался - он ведь скромник, мой Фартих? - но не подавал вида, прижимаясь ко мне поближе, в надежде спастись от ночной свежести. А я бы, как самый настоящий взрослый мужчина, держал бы себя в руках, счастливо зная, что впереди у нас есть целая вечность, и нет никакого повода торопить события, разрушая зарождающееся между нами волшебство.
  
  Я не заметил, в какой момент этой сладкой одури я уснул. Но мне снился огромный белый волк, жарко дышащий в лицо крайне зубастой раскрытой пастью. Розовый язык свисал на бок, а глаза флюоресцировали в темноте. Мне не было страшно - за сегодня эти волки мне жутко надоели, поэтому я просто перевернулся, прогоняя рукой досадное сновидение.
  
  А ещё через какое-то время в голову мягко толкнулось: "Просыпайся уже, Джиар", - и я вскочил, как ошпаренный, скидывая с себя руку Шериона, распластавшего конечности во сне. Судя по смене положения звёзд, поспать мне удалось не больше двух часов. Да что же это такое?!
  
  И тут, оглядевшись по сторонам, я увидел огонёк у ближнего края леса. Приглядевшись, я понял, что это небольшой костёр, а на поваленном рядом дереве спиной ко мне кто-то сидит. Сначала я не смог рассмотреть человека, но потом увидел контуры силуэта и, обречённо вздохнув, поднялся с одеяла и медленно пошёл к огню.
  
  "Вправление мозгов Джиару Туру продолжается", - печально подумал я, пробираясь через рожь к костру и готовясь к тому, что доспать сегодня мне вряд ли придётся.
  
  - Я не собираюсь заниматься вправкой твоих мозгов, - сказал мужчина, когда я сел рядом на поваленный ствол. - Если тебе интересно, я считаю, что с ними всё в порядке, - продолжил он, не мигая, глядя в костёр.
  
  - Ох, спасибо, Арр"акктур. Это всё меняет. Тогда я пойду спать? - с надеждой в голосе спросил я.
  
  - Как только поговорим, - клыкасто ухмыляясь, ответил он. - И называй меня Лён. Ты сумел стать другом Шериону, и это достаточный повод, чтобы уйти от официальности.
  
  Я подумал о том, что Талене я стал другом раньше, но промолчал. Вампир рядом никак не отреагировал, хотя наверняка услышал мои мысли - это было для Повелителя так же естественно, как дышать.
  
  - Просто хочу, чтобы ты знал - я не сержусь на сына и, тем более, на тебя. Я знаю, как горячо он хотел улизнуть из Догевы, и ты оказался прекрасной возможностью для него. Я бы разочаровался, не попробуй он сбежать сейчас, - мужчина мягко улыбался, так и не смотря мне в глаза. - Шерион должен стать хорошим правителем. Тогда, когда сам этого захочет. Но этого не произойдёт, если он не пройдёт через испытания бок о бок со своими друзьями так же, как и я когда-то. Я не собирался разрешать ему уехать, у меня нет ни сил, ни желания ссориться с Советом старейшин, они такие зануды, ты понимаешь?
  
  Я усмехнулся в ответ. Мне были близки мысли Повелителя. В некоторых ситуациях проще делать вид, что ты со всем согласен, при этом не запрещая некоторые нарушения и вольности, а просто закрывая на них глаза, как в случае с побегом Шериона.
  
  - Именно так. Убежал - и убежал. Я не могу наказать его за этот поступок, пока его нет в Догеве. Так что пусть не возвращается, пока не погуляет, как следует. Тем более, он не один, - мужчина наконец повернул ко мне голову и посмотрел серо-голубыми глазами, в которых плясали блики от костра. - Позаботься о моём сыне, Джиар. Он и сам на многое способен, но две головы - это однозначно лучше.
  
  Если честно, я почти спал с открытыми глазами, поэтому просто ждал, когда эта ночная аудиенция в лесу подойдёт к концу. Я устал за день скачки и некоторых потрясений, мне хотелось просто вернуться под тёплый бок к мальчишке и уснуть без мохнатых зубастых сновидений до самого утра.
  
  - Ох, чуть не забыл, - Лён задвигался, доставая что-то из-за пазухи. Это оказался небольшой пульсирующий мешочек, который он положил мне в руки. - Жена отнеслась к побегу Шериона более импульсивно, как ты понимаешь, - он улыбнулся краешком губ. - Кажется, мне придётся ставить на центральной площади новый фонтан, от старой статуи осталось что-то очень странное и довольно пугающее.
  
  Я улыбнулся. Вольха в гневе была страшна. Я помнил это по тем моментам, когда, всю ночь выпивавший, наутро курс сдавал ей дисциплины по практической магии.
  
  - Что это? - спросил я, осторожно держа в руках дёргающуюся теплоту под грубоватым сукном. Я разглядывал предмет с интересом, и очень хотелось распустить завязки и посмотреть внутрь.
  
  - Так загляни, - сказал мужчина, и я смело дёрнул за верёвочки, открывая мешочек.
  
  Поляна тут же огласилась громким отборным тролльим словарём в исполнении Вольхи Редной, и я поспешил стянуть горловину обратно, унимая испуганный стук сердца.
  
  - Это что, магический вестник? - удивлённо спросил я. - В мешочке? Просто новое изобретение какое-то, надо его запатентовать в Ковене магов, пока кто другой не додумался.
  
  - Вряд ли её волнуют такие мелочи, Джиар. Когда проспитесь с Шерионом, откроете. Я так понял, первая часть для вас обоих, а вторая - для сына, так что...
  
  Я закатил глаза, вздыхая. Ну что это за жизнь? Окончить Школу магии, чтобы так же постоянно слушать ругательства своей учительницы... Это было несправедливо.
  
  Лён встал и начал затаптывать догоревший уже костерок. А я с радостью понял, что скоро вернусь к Шериону и буду спать, спать, спать, пока мне не станет плохо от этого.
  
  Мужчина собрался уходить, но потом вдруг обернулся и сказал.
  
  - Джиар... насчёт инициации... - я сглотнул, потому что это была тайна всех вампиров. А я оказался в курсе. - Раз уж этот глупыш выболтал тебе всё... позаботься о нем, если вдруг он услышит зов крови.
  
  - Позаботиться? - испугался я. Я никогда не видел, как вампиры кусают кого-то ради того, чтобы пить - кровь была им не нужна большую часть времени. Но инициация...
  
  - В этом не будет ничего сложного. Когда он укусит, проследи, чтобы он не перестарался. А потом просто побудь рядом, защити, если понадобится. Ты справишься, - и мужчина, бесшумно скользнув между стволами, растворился в темноте.
  
  "Я справлюсь, я справлюсь, - повторял я про себя, идя к месту нашей ночёвки, проскальзывая между стеблями ржи. - Конечно, я справлюсь, - малодушничал я, представляя, как буду отдирать неадекватного оголодавшего и впервые попробовавшего кровь вампира от его жертвы".
  
  Так, ладно. Утро вечера мудренее, надо поспать.
  
  Я улёгся на одеяло, пододвинув мальчика к краю - он спал, развалившись звездой посередине подстилки.
  
  "Эх ты, чудовище. Мне надо Фарта догонять, а тут ты нарисовался. Вот я везунчик..."
  
  Но несмотря ни на что, мне удалось поспать сегодня, как следует.
  
  Из сна меня выдернул чрезвычайно громкий вопль, ругающийся отборными тролльими оборотами голосом Вольхи над самым моим ухом. Я подпрыгнул, раздирая заспанные глаза. Рядом сидел виновато потупившийся Шерион с развязанным мешочком в руках, а сам сгусток энергии, принявший вид небольшой светящейся птички, не замолкал ни на секунду, нервно летая над нами. Мы терпеливо ждали, когда краткий словарь тролльих ругательств сойдёт на нет, чтобы услышать более конструктивную часть, если она, конечно, была.
  
  - Шерион. Ты дрянной, дрянной мальчишка! - вдруг изрёк вестник уставшим и немного севшим голосом рыжеволосой. - Знаешь, как твоё исчезновение напугало мамочку? Между прочим, я так разволновалась, что случайно разнесла фонтан на главной площади... (Случайно? - скептически подумал я. - Вольха, помилуйте, эта скульптурная композиция вам никогда не нравилась...) И теперь твой отец взял с меня слово, что я буду позировать для новой статуи, ты представляешь, что мне придётся вытерпеть? И всё из-за того, что тебе вдруг взбрело в голову проявить самостоятельность... - вестник устало вздохнул, умилительно склонив при этом голову набок. Шерион тихонько похихикивал, наверное, представляя маму, уныло позирующую для скульптора в обнимку с наспех наколдованным чудовищем. Через несколько мгновений голос продолжил, уже более спокойно и серьёзно. - Как бы то ни было, наверное, Лён прав. Давно пора признать, что ты вырос, мой милый, и отпустить тебя. Конечно, я не надеялась, что мои (это "мои" было особенно выделено интонацией, и Джиар улыбнулся) дети будут послушными домоседами, но я всё же верила, что ты останешься рядом со мной немного дольше... хотя бы, до инициации? Но как вышло - так вышло, желаю тебе удачи, мой мальчик, мой маленький вампирёныш. Веди себя хорошо и слушайся дядю некроманта.
  
  Вестник замолчал, но не спешил рассеиваться искрами, как это бывало, если заложенная в него информация заканчивалась. Мы внимательно следили за светящейся птичкой (Вот же красота, - не уставал я удивляться волшебскому мастерству Редной. - Даже вестник у неё не просто шарик света, а чудесная миниатюрная птаха. Позёрша!)
  
  - А ты! - вдруг совершенно неподобающе гаркнула птичка, явно вглядываясь в мою сторону, - а ты береги моего сына, Джи, - уже спокойно и с интонацией лёгкой улыбки продолжил голос. - Я доверяю тебе, мальчик, но будь осторожен. Моё сердце немного не на месте, но я верю, что моя лошадь и сын вернутся в долину целыми и невредимыми. Береги себя, - и птаха, взмахнув лёгонькими крыльями, подкинула своё тельце вверх, взмыла в ясное голубое небо и уже там рассыпалась мерцающими звёздочками над нашими головами.
  
  "Позёрша..." - повторил я про себя, не переставая восхищаться этой красоте исполнения простого заклинания типа "Вестник". Она будто бы подарила нам немного сказки, которую мне рассказывала в детстве мама, когда я долго не мог заснуть. Про птицу Феникса, который светился в темноте огненными пёрышками и вселял веру в сердца всех, кто видел его хоть раз в своей жизни.
  
  - Доброе утро? - заинтересованно спросил мальчик, вглядываясь в меня искрящимися аметистовыми глазами из-под свисающих в беспорядке пепельных волос.
  
  Я вздохнул и улыбнулся.
  
  - Можно сказать и так, Шери.
  
  Фарт успел далеко забраться, но я чувствовал его, даже не закрывая глаз. Если выдвинуться сейчас, на к"ьярдах можно будет догнать его ещё до заката. Да и более-менее крупных поселений, куда он может направляться, в пределах дня пути не так уж много. Имея точное направление, мы вычислим его достаточно быстро.
  
  Наспех перекусив остатками буженины, сыра и хлеба, мы свернулись и, запрыгнув на лошадей (честно, запрыгнул тут один Шерион, мне же пришлось уламывать обидевшуюся ещё с вечера Смолку, задабривая её хлебной краюхой, а потом осторожно заползать на её спину, опасаясь какого-либо подвоха), отправились вдоль одному мне ясно видной нити, трепетно натянутой между мной и Фартом.
  
  ****
  
  Фарт болтался в седле из стороны в сторону, порой проваливаясь в беспамятство, опасно балансируя на грани усталого сна и реальности, в которой он был за полшага от того, чтобы свалиться со спотыкающейся лошади и сломать себе конечность.
  
  Солнце стояло в зените, обжигая каштановые грязные волосы, словно ввинчиваясь в макушку. Он не спал уже больше суток и всю ночь гнал рыжую кобылу в том предельном ритме, при котором она бы не пала к утру, но двигалась всё же очень быстро. Чары гипноза постепенно сходили с животного, как старая шелуха с луковицы, и она всё больше и больше пыталась проявить свой нрав, с которым до безумия уставший вор уже не мог и не хотел бороться.
  
  Его преследовал образ черноволосого мага, фигура которого, обтянутая дорожной одеждой, нависала над ним сверху, занимая все мысли до единой. Он не понимал, как такое могло произойти - чтобы человек, виденный им лишь однажды, так намертво въелся под кожу, не давая спокойно дышать? В районе солнечного сплетения, чуть ближе к сердцу, что-то тяжело пульсировало и еле уловимо тянуло, заставляя испытывать тревогу и желание обернуться, в надежде выискать на горизонте одинокую фигуру мужчины, преследующего его.
  
  Зачем он ему сдался? Из-за плаща и кобылы? Из-за неудовлетворённого желания? Это смешно... Мало ли на свете красивых мальчиков и девочек, чтобы найти кого-то, себе по вкусу...
  
  А может, у магов какой-то кодекс, и Фарт нанёс ему смертельное оскорбление, смыть которое можно только кровью? Но Джиар не собирался убивать его - вор, бесконечно чутко чувствуя малейшие изменения настроений и эмоций, мог в этом поклясться. Быть эмпатами детишек в их гильдии учили даже раньше, чем говорить. Воры были прекрасными актёрами и собеседниками, самыми желанными и понимающими слушателями. Они на раз вводили в заблуждение, а на два уже оставляли тебя с пустыми карманами, пока ты совершенно не понимал, куда же делась "эта худенькая голодная девочка, спрашивающая дорогу до...". И на этом месте ты осознавал, что толком не можешь вспомнить ни вашего разговора, ни чего-то особенного в её внешности, чтобы описать страже обокравшего тебя человека.
  
  Воры жили за счёт невероятной ловкости, острого ума, артистичности, хитрых таинственных штучек, о которых не знал никто, кроме их гильдии, и эмпатии, доведённой до беспредельного максимума.
  
  Поэтому Фарт был уверен, что маг не собирался его убивать. Он чувствовал от него только любопытство, граничащее с одержимостью, и неудовлетворённое, обиженное этим фактом желание. Зачем, ну зачем он ему сдался? Фарт так торопился, он невозможно опаздывал, слишком медленно продвигаясь к финишу своего забега. И ещё этот маг на хвосте...
  
  Но самое непонятное - как? Ну как ему это удавалось? Как он не терял его след, как умудрялся оказываться там же, где был Фарт? О магах вор знал не много, и это было не смешно... В Догеве он чуть не попался, непонятным образом избежав поимки, спрятавшись в деревянном сарайчике отхожего места и просидев там полночи... Потом в лесу, когда его, уже уставшего, чуть не поймали эти деревенщины - а потом и сам Джиар... Ему пришлось использовать очень редкий и дорогостоящий приём из своего арсенала, и Фарт был крайне недоволен собой. Его свобода и продвижение к цели доставались слишком дорогой ценой, если так пойдёт и дальше, у него не останется ни единого козыря в рукаве...
  
  И самое потаённое, о чём он боялся даже думать, - что просто сойдёт с ума, если Джиар вдруг перестанет преследовать его. Маг должен был догнать его... Догнать и что-то сделать с этой раздражающей пульсацией под рёбрами. Но не сейчас, Двуликий. Только не сейчас.
  
  
  Снова вынырнув из полусна, свесившись с лошади почти наполовину, Фарт понял, что пора отдохнуть, или он закончит свой путь прямо здесь, в качестве бездыханной переломанной куклы.
  
  Оглядевшись затуманенными, словно вымытыми мельчайшим песком, глазами, он с радостью увидел у кромки леса начинающиеся домишки поселения.
  
  Зарницы он миновал ещё ночью, значит, было весьма вероятно, что эта деревенька - Опадищи. Чёрт, он слишком забрал к западу за ночь, придётся выправлять курс. Но сейчас самое главное - это доехать до поселения и молиться всем богам, чтобы в нём было, где отдохнуть.
  
  Ни трактира, ни гостиницы в Опадищах не оказалось.
  
  - Гхыр абазг! - выругался Фарт и поехал под недоверчивыми, опасливыми взглядами поселян в сторону окраины. Там, ещё издали, он заприметил покосившиеся стропила летнего сеновала, и мечтал о последнем сейчас больше, чем о дриадской искуснице в своей постели.
  
  Кое-как добравшись до таких желанных стогов под навесом, он буквально сполз с лошади, блаженно разваливаясь на колючем душистом сене. Потом заставил себя собраться для последнего рывка, привязал уставшую запинающуюся кобылу к колесу перевёрнутой неподалёку телеги и тут же выключился.
  
  Последнее, о чём он подумал, были губы на еле знакомом лице. Тонковатые и пересохшие... Он попробовал их лишь однажды, но, кажется, они были ядовиты и отравили его, потому что каждый раз, засыпая, мог думать только о них.
  
  Видимо, дриадская искусница ему мало чем поможет...
  
  
  
  Часть 8. Уроки животноведения, или как подоить корову.
  
  
  Одинокая птица над полем кружит,
  Догоревшее солнце уходит с небес.
  Если вздыбилась шерсть и клыки, что ножи,
  Не чести меня волком, стремящимся в лес.
  
  Лопоухий щенок любит вкус молока,
  А не крови, бегущей из порванных жил.
  Если вздыблена шерсть, если страшен оскал,
  Расспроси-ка сначала меня, как я жил.
  // "Песнь волка" Мельница
  
  
  Мы въезжали в Опадищи на закате солнца, под торжественную перекличку вечерних петухов.
  
  Кажется, я говорил о том, что на к"ьярдах мы догоним Фарт ещё до заката?
  
  Так вот. Гхыровый из меня оракул. Очень гхыровый.
  
  Началось всё с того, что в начале дороги из Зарниц в Опадищи нам повстречалось деревенское стадо. Хорошее такое, голов на пятьдесят. Мы уже было объехали его по широкой дуге, как вдруг пастух, заприметив нас, решил догнать, мотая какой-то тряпкой над головой.
  
  Это оказались добротные, но чуть застиранные мужские порты, и когда парнишка подъехал достаточно близко, то смутился и быстренько засунул их в сумку.
  
  - Милсдарь маг! Милсдарь маг! Мы вас ещё день назад ждали, как же это так? - запыхавшись, затараторил пастушок. - Коровы уж совсем не доятся, сразу ясно, что бабка та глазливая, ведьма опадищенская, всё молоко им свела. Чтоб ей, карге, пусто было! Пока с сынком своим, старостой, не приехала к нам на село - все до одной доились, молока девать было некуда...
  
  - Стоп, - уверенно сказал я, глядя как можно грознее. Если неконтролируемый поток слов не прервать сейчас, так этот мальчишка в своём рассказе мог дойти и до дня основания сего достойного места, именуемого Зарницами.
  
  Парень захлопал глазами, чувствуя, что его губы, слегка сдерживаемые моей магией, не могут больше двигаться и плотно сомкнулись друг с другом.
  
  - Я буду спрашивать, а ты отвечай - кратко, понятно, без лишних подробностей. Хорошо? - пастушок испуганно закивал, руками трогая рот и не понимая, как же так вышло, что он не может больше сказать и слова.
  
  - Ты говоришь, что меня ждали ещё день назад. Как это могло случиться? Я проезжаю мимо случайно и по своим делам, и совершенно не понимаю, о чём ты говоришь.
  
  Я слегка повёл пальцами под восторженным взглядом Шериона, и пастух затараторил, обрадовавшись вновь обретённой способности трещать без умолку. Пришлось снова напомнить о своей просьбе. Кисть моя сжалась в кулак, и паренёк снова затих.
  
  - Пожалуйста. Не торопись и говори спокойнее, так я быстрее пойму, в чём дело.
  
  Мальчишка истово закивал головой, издавая мычащие звуки, и я сжалился над ним.
  
  - Милсдарь маг! Так мы этого... Мага староста выписывал - стадо-то хворое подлечить. Чтоб удои вернулись. Даже письмо из Стармина пришло - ждите, мол, приедет скоро ваш спаситель. А мне было поручено смотреть в оба глаза - у нас тут никто, почитай, и не ездит, только свои да такие, как вы - залётные, которых издалека видать - одёжа-то не деревенская, да и кони - не кони, а беси бескрылые. Нонче рано утром, только выгонял коров, как пронесётся кто-то на рыжей кобыле! Только пыль по дороге поднял до неба...
  
  "Значит, Фарт проехал Зарницы утром. Как я и думал... Гнал всю ночь, несносный мальчишка! Как он ещё из седла не вывалился от усталости?"
  
  - Значит, маг ещё вчера должен был...
  
  - А разве вы не маг? - прервал меня парнишка, утирая нос рукавом.
  
  Я устало вздохнул. В целом, если ты опаздывал к заказу на сутки, то официально уже не мог предъявлять в Ковен, что "твою работу увёл какой-то проезжий шарлатан". Как и меня правила Ковена магов обязывали не оставлять страждущих моей помощи без оной.
  
  И дырка в бюджете в виде выпотрошенного Фартихом кошеля давала о себе знать.
  
  Мысленно я посетовал на свою "удачливость" и, тяжело глянув на пастуха, мрачно изрёк:
  
  - Маг я, маг. Показывай своих коров, будем искать, откуда зараза пошла.
  
  Если вам кажется, что ощупать пятьдесят голов крупного рогатого скота на предмет наведенного знака порчи - тяжёлая задача, скажу вам прямо - ничего подобного. Это вонючая, бодучая, хвостом машущая задача, но никак не тяжёлая. Чего уж тут - знай, осматривай шкуру на предмет художеств, да от рогов особо ретивых уворачивайся.
  
  К слову, пару раз я не успел, и мой зад и правый бок ощутимо побаливали. Пастушок смущённо краснел, сдерживая улыбку, а Шерион - тот просто покатывался со смеху чуть поодаль - вампира людские коровы к себе не подпускали.
  
  Терпел я это недолго. Мухи лезли в лицо, нос забивал едкий запах навоза, смешанный с густым ароматом парного молока, и работать в подобных условиях мне приходилось впервые. Наконец, я вышел из себя и крикнул своему спутнику:
  
  - Что смеёшься, дубина? Сам-то, поди, избалованный маменькой да папенькой, что не знаешь, с какой стороны корову за вымя дёргать сподручнее?
  
  Вампир оборвал смех на высокой ноте, а потом выдал не менее дерзкое:
  
  - А ты будто знаешь, ваше магическое высокоблагородие?
  
  Я ухмыльнулся и начал усиленно думать о способах размножения крупного рогатого скота, чтобы он не смог меня прочитать, это мелкое чудовище.
  
  Шла двадцать седьмая по счёту корова. Я выдохся, но судьба мне улыбнулась. Апатичная, будто полусонная бурёнка стояла передо мной и вяло перекатывала за зубами травяную жвачку. За ухом у неё темнел небольшой, уже чуть размазанный знак порчи. Он был неправильным, кривым, и именно поэтому повлёк за собой болезнь всего стада, а не одной коровы, чьи рекордные удои были кому-то из соседей как бельмо на глазу.
  
  - Спорим, я подою любую корову из этого стада? - я играл на публику из двух мальчишек. Я был жалок, наверное, но уж очень не хотелось упускать возможности полюбоваться на вытягивающееся лицо наследника Догевского трона.
  
  Вампир, наверное, осмотрел меня скептически. На таком расстоянии не было видно. Я думал о коровах. Он, немного помедлив, согласился:
  
  - Хорошо. Ты покажешь, как доить корову. И если у тебя это получится, я...
  
  - То ты сделаешь внушение моей стервозной кобыле, чтобы она вела себя приличнее, - выпалил я, зная, что светловолосые умеют договариваться с к"ьярдами. Честно, я устал делиться с ней своим пайком только ради того, чтобы она величественно позволяла моей заднице забираться на неё. - А ещё - будешь везти сумку с моими вещами до самого Магического форта, - закончил я с условиями сделки.
  
  Шерион, задумавшись, кивнул, а потом, обойдя стадо по краю, издалека ткнул в коров:
  
  - Вон та. У которой рога как два дрына. Будь осторожен, я не хочу лопнуть от смеха тотчас же, поэтому не торопись, - издевался мальчишка, а пастух, наблюдающий за спектаклем молча, просто смотрел округленными глазами, как я иду к выбранной молодой коровке и, пристраивая сбоку от неё маленькую одолженную табуреточку, присаживаюсь напротив вымени.
  
  Делая вид, что глажу рыжий с белыми пятнами бок, сам незаметно коснулся двух точек - этому приёму меня ещё мама научила, давным-давно, когда я был маленький, не старше Шериона, а то и помладше.
  
  Теперь бурёнка просто стояла и не двигалась, пока я, властно крикнув у пастушка кружку, виртуозно не надёргал в неё белого парного молока почти до края.
  
  Паренёк, худощавый, веснушчатый, с внушительной дыркой меж передних зубов, восхищённо наблюдал, как маг доит корову. Сноровисто доит, мастерски. Я был уверен, что он в жизни никогда не видывал ничего более захватывающего. И никогда не увидит больше, так что отчасти я понимал его.
  
  - Прошу, - протянул я кружку вампиру под нос, подойдя к нему поближе.
  
  Тот скептически принюхался, а потом отвернулся:
  
  - Терпеть не могу парное. Сам пей.
  
  И я, пригубливая ароматное белое питьё, только блаженно зажмурился - питаться на ходу, пить из ручьёв, поднимать нежить и догонять всяких обнаглевших воров - да от такой нервной жизни кого угодно на молочко потянет... Тем более - вкус детства.
  
  Я прикрыл глаза и ненадолго окунулся в воспоминания, навеянные теплом парного молока.
  
  В тот год я был самым несчастным ребёнком на свете. Наша деревенька, затерянная в лесах между Стармином и Ясневым градом, была вдалеке от основного тракта и никак не значилась на картах для путешественников. У нас никогда ничего не происходило, и вся жизнь крутилась только возле того, чтобы вспахать, засеять, вырастить, сжать и обмолоть хлеба, копаться в огороде и заботиться о животине. Дети, кто уже вырос из возраста мальков, посильно помогали взрослым, поэтому было совсем не странно, что я умел доить корову. На самом деле, это была лишь малая толика из того, что должен уметь делать деревенский ребёнок. И если летом было немного повеселее - были ягоды и рыбалка, и долгие прогулки до реки по темнеющему сумраку до каждой кочки знакомого леса, то зимой вообще наступала тоска смертная.
  
  И именно в такую холодную, жутко ветреную зиму в нашей деревне появился он. На большом чёрном коне, в волчьем полушубке, с обмороженными щеками и инеем, застывшем на бровях и ресницах - постучал в наш дом, потому что тот был крайний. На улице бушевала вьюга, а в избе горел огонь и пахло простой, но вкусной деревенской едой - толчёной картошкой с куском масла да поджаркой на сале и луке. Отец погиб на войне людей с вампирами, и мать тянула нас одна, как могла. За столом сидели пятеро - двое старших братьев, я и малышня. Я был ненавистной белой вороной у старших, и они шпыняли меня, как могли. Болезненный и тощий, я бесконтрольно двигал предметы взглядом и не понимал, что со мной происходит. А ночью, когда старшие удирали гулять к девушкам, мы забирались с мелкими на печь, отгораживались от всего мира пологом из коровьей шкуры, и я уступал их детским просьбам - показывал им волшебство: просто небольшие искры, поднимающиеся из моих ладоней тогда, когда я представлял с закрытыми глазами, будто с них вспархивают бабочки.
  
  Верес был исхудалым и хмурым. Как та туча, что висела над деревенькой и осыпала её снегом. Он отогрелся и искренне поблагодарил за ночлег, а потом изрёк:
  
  - А средний-то ваш магом будет, - на что моя мама истово трижды перекрестилась.
  
  - Окстись, добрый человек, - торопливо сказала она, прижимая мою голову к своему животу. - Какой из него маг? Так, фокусничает помаленьку, младших развлекает. У нас вот, в паре вёрст церковь есть да дайн служит. "Негоже в пакости всякой отраду находить, - сказал он, - ибо нет в волшбе душе спасения", - заученно пересказала мама слова нашего священнослужителя, и от души поплевала через плечо.
  
  Я поёжился. Магия жила во мне, билась птицей, просящей отпустить её летать, но вечные насмешки старших и неверие мамы делали своё дело. Я боялся даже пробовать свои силы.
  
  До того времени, как вечером того же дня мужчина, представившийся Вересом, не прошептал мне, проходя мимо: "Уговаривай мать, - сказал он. - Если разрешит - возьму тебя с собой, в Стармин. Будешь учиться в Школе и волшебствовать, сколько душе угодно. Талантливый мальчишка".
  
  Как же я загорелся этой идеей! Я половину ночи не спал и весь следующий день просил мать отпустить меня, говорил, что меня примут в известную на всю Белорию и Волмению Школу Магии, но всё было напрасно.
  
  Я плакал и ныл, понимая всю тщетность твоих усилий. По добру мать меня не отпустит. Поэтому, торопливо, но тепло попрощавшись с младшими, я быстро собрал в сумки пожитки и еду, и ускользнул из дома, пока мать была в хлеву. Верес уже уехал, и мне пришлось догонять его, умирая от страха того, что не найду дороги в этой снежной пурге.
  
  Но я нашёл. Поплутав по лесу, выслеживая цепочку почти заметённых следов, всё же нашёл - Верес сидел у костра, покуривая трубку, и вьюга, не дающая мне даже дышать толком, словно ударялась о невидимую границу в шаге до его тела и просто тихо опускалась снежинками на резковатое и невозмутимое лицо.
  
  - Мать отпустила? - скептически поинтересовался он.
  
  Я же не знал, что ответить ему. Потому что врать не хотелось, а правда была грустной.
  
  - Угу, - пробубнил я.
  
  Он усмехнулся, и с тех пор между нами завязалась странная, но очень тесная и добрая дружба. Поступив в Стармине в школу магии, я быстро нагнал пропущенную программу и чувствовал себя самым счастливым, нормальным человеком в обществе таких же, как и я, ребят - магов.
  
  Жизнь только начиналась, и это было здорово.
  
  А на лето я вернулся в родную деревню, чтобы смиренно получить свою порцию хворостины, маминых слёз и объятий. Она радостно приняла непутёвого сына обратно под крыло, но отучить от магии больше не пыталась.
  
  Я допил молоко и улыбнулся. В пряных травах стрекотали кузнечики, ласточки чёрными стрелами рассекали ясное небо, и солнце уже нещадно пекло. Хорош всё-таки в Белории червень!
  
  Я отвёл порченую корову от стада и сказал Шериону быть рядом - смотреть.
  
  - Никогда не берись рисовать знаки, если не уверен в правильности и точности их исполнения. Это чревато различными проблемами, от не слишком значительных, как неудои у всего стада, так и страшными. В Школе мы разбирали историю, как одна недоученная в магии ревнивица назвала мор на целую деревню вместо того, чтобы просто отбить желание ходить по бабам у своего парня. Знаки и пентаграммы - это очень серьёзно.
  
  Мальчишка кивнул, внимательно слушая. Я снова быстро ткнул бурёнку в нужных точках, и её взгляд слегка остекленел, она уже не реагировала на присутствие вампира так враждебно.
  
  - Подойди сюда и смотри. Да не бойся, не боднёт она тебя, я её успокоил, - Шерион опасливо приблизился и стал разглядывать полустёршийся знак. Круг, рассечённый на две половины, и в каждой из них по негативной руне - потеря, болезнь. Только выполнены они были криво, и самое важное - круг не оказался замкнут до конца. В этом и была главная ошибка. Сглаз вырвался и распространился на всё стадо, а виновата в этом была всего одна корова, чьим рекордным удоям кто-то позавидовал.
  
  - Чтобы свести знак, надо найти, откуда он начинался. И вырисовать его в обратном направлении. Речевая формула универсальная, так что лучше запомни её сразу - пригодится.
  
  Я быстро зачитал ему заунывные строчки, и уже на третий раз мальчишка повторил их без ошибок.
  
  - А теперь то, что посложнее. Прикрой глаза и почувствуй, как магия струится через твоё тело. Представь, что она сосредоточена в глазах, руках, в кончике каждого пальца. А потом посмотри на знак.
  
  - Ох ты! - восторженно выдохнул Шерион. - Он светится!
  
  Я улыбнулся. Он был очень талантлив, этот единственный в своём роде вампир с магическими отклонениями. Лично у меня впервые получилось перейти на магическое зрение только с пятого раза, не раньше. Вольха смеялась надо мной, потому что простые вещи из практической общей магии представляли для меня много больше трудностей, чем сложнейшие заклятия из раздела управления чужой материей. Я от природы был некромантом, а не стихийником, и это сказывалось во всём. Но тогда об этом ещё никто и не догадывался.
  
  - Видишь, откуда он начинался? - спросил я. - Это место должно гореть ярче остальных, а к концу линии должны становиться всё тусклее.
  
  - Да! Вот, - и он было потянулся пальцем, но я остановил его руку.
  
  - Сначала защитное заклинание. Не хватало ещё всякой погани без него касаться. Запоминай, мелочь, это как перчатки перед работой, - прочёл - магичь дальше. А без него - ни-ни.
  
  Мы зачитали его вместе, и Шерион сам провёл обряд снятия порчи под моим чутким руководством. Выведя пальцем знак в обратном направлении под заунывное пение заклинания, он отошёл на шаг и сморгнул. Я улыбнулся. Порчи не было, и корова скоро поправится, вернув своё молоко. А за ней - и всё остальное стадо.
  
  - Получилось? - неверяще спросило моё чудовище, удивлённо хлопая ресницами.
  
  - Да. Ты хороший ученик, - я похлопал его по плечу и пошёл в сторону пастушка за нашим гонораром. - Повторяй выученные заклятия по нескольку раз в лень, чтобы они получались на автомате, Шери. Раз увязался за мной, будешь моим учеником.
  
  Я шёл и не видел, как мальчишка счастливо улыбается за спиной.
  
  Гонораром нам полагались десять золотых кладней, круг сыра и кринка творога со сметаной, которую мы умяли прямо тут, все вместе, сидя в высоких душистых травах и запивая молоком. Между прочим, творог непонятным мне образом неплохо восстанавливал магический резерв. Поэтому Шерион уплетал за двоих.
  
  Спустя некоторое время и бесконечное количество дорожной пыли, которой мы надышались, пока ехали по раскалённой дороге, мы прибыли в Опадищи под нестройную вечернюю перекличку петухов...
  
  Всё вокруг уныло убеждало нас в правильности названия этого селения.
  
  Неопрятные, покосившиеся домишки, кое-где упавшие прямо на дорогу плетни с нанизанными разбитыми горшками на них, вяло повесившие головы подсолнухи и сонные, исполненные вселенской тоски собаки, лениво жарящиеся на солнце. Даже сеновал, запримеченный мной на краю деревни, выглядел так, словно выдержал налёт перебравшего браги дракона.
  
  Редкие люди на улице также выглядели уныло и упавше духом, смотрели подозрительно и недобро, что я, недавно мечтавший о горячем кулеше и чашке дымящегося травяного отвара, неудержимо захотел объехать это место за версту. Мало ли историй о пропавших магах, ненароком заехавших в воинственно настроенное к волшбе поселение.
  
  Но то, что рядом со мной был попутчик, а заодно и свидетель, а также чувство того, что Фарт совсем недавно был тут, подстегнуло мою храбрость. Я распрямил сутулые плечи и придал спине гордый осанистый вид. Не знаю, насколько хорошо получилось, но Шерион одобрительно хмыкнул.
  
  Навстречу шёл плюгавенькиий мужичонка в потрёпанных холщовых штанах и серой застиранной рубахе, я, было, примерился объехать его, как он вдруг смело загородил дорогу Смолке, заставив кобылу резко затормозить и щёлкнуть внушительными клыками прямо у его носа.
  
  - Ох ты ж, бесово отродье! - истово перекрестился мужик пятернёй и поднял заплывшие глазки неопределённого цвета на меня. - Здравы будьте, гости дорогие, добро пожаловать в Опадищи, чувствуйте себя, как дома, - загнусавил он, искоса поглядывая на мою бляху выпускника Школы. От стара до млада в любой захолустной деревушке каждый знал, как выглядит отличительный знак дипломированного мага.
  
  "Вот уж спасибо", - передёрнуло меня от предложения быть тут как дома. Но вслух я сказал лишь:
  
  - И вам не хворать, уважаемый. Чем обязаны чести?
  
  - Так эдоть... Я, значится, староста тутошний. Меня Митрофаном звать, а вон и хата моя, на площади, справа.
  
  Площадью он именовал располосованный колеями от тележных колёс единственный перекрёсток. Дом старосты был такой же - ничем не примечательный, старый, и не понятно было, на чём он вообще держится. Казалось, пни по нему ногой - и он сложится внутрь, как карточный шалаш.
  
  - Очень приятно. Можете звать меня... - я задумался, потому что моё имя было странным и даже труднопроизносимым для обычного селянина. Мать рассказывала, что назвать меня Джиаром - была идея отца. В честь одного заблудшего барда-менестреля, у которого волею судьбы пала лошадь где-то неподалёку нашей деревеньки, и он целую зиму пробыл в Кукованах, пока весной не уехал с проезжавшим мимо торговым обозом. "Но-но, - заявлял он потешающимся над его именем селянам, - это сценический п-псевдоним, прошу относиться к нему с уважением!" Однако, пел он хорошо, как рассказывала мама. Так хорошо, что меня удостоили сомнительной чести носить его имя. Ох...
  
  - Крысоловом, - вдруг выдал Шерион, заставляя меня резко оборачиваться на него и удивлённо хлопать глазами. - Этого господина мага зовут Крысолов.
  
  - Милсдарь, прошу откушать с нашего стола, отдохнуть с дороги, - залебезил староста, и я, до сих пор не вернувший себе дар речи, направил Смолку плестись в сторону его дома.
  
  - Что это было? - спросил я Шериона чуть погодя, осознав, что у меня появилось прозвище. Неплохое, надо сказать, но всё же весьма специфическое. Хотя, к чёрту, что уж там. Мне оно нравилось.
  Мальчишка нагловато улыбнулся и ответил:
  
  - Тебе и правда подходит, Джи. Имя Крысолов достойно летописей, поверь мне.
  
  Я прикрыл глаза и вздохнул. Подходит - так подходит. Крысолов, значит...
  
  - А вот и моя усадьба, спешивайтесь, заходите, коням сейчас воды принесу напиться, а вас мать в доме приветит - вон уж, в окно машет.
  
  "Усадьба" приводила в уныние, машущая же из окна старуха напоминала героиню страшных детских сказок Ягу-бабу, и я еле поборол малодушное желание развернуться на лошади и скакать отсюда во весь опор.
  
  Стараясь слезть со Смолки максимально достойно, я спросил старосту:
  
  - А чего у вас люди такие смурные, ходят, как воды в рот набрали?
  
  - Так эдоть... Мор же у нас был лет пять назад. А помощи из столицы так и не дождались. Больно много народа он выкосил, оттого у нас и кладбище за селом больше, чем само село. Только начинаем подниматься да в порядок всё приводить, да всё никак не получается - напасть за напастью...
  
  Мы с Шерионом привязали к"ьярдов к плетню, осознавая, что эта мера - скорее видимость. Смолка уже заинтересованно косила на куст репья слева от ворот, и длины поводьев точно не хватало, чтобы ей туда дотянуться. Но её это явно не остановит.
  
  Заранее пожалев старостин плетень, я пошёл за Шерионом к дому.
  
  - Что за напасти? - просто ради вежливости спросил я.
  
  - Так это... повадилось какое-то страховидло по ночам людей пугать. Ходит, коготочками по ставням скребёт, кошек да собак ловит и жрёт прям целиком, редко когда косточки остаются.
  
  "Коготочками, говоришь?" - подумал я, заметив свежие, глубиной в полпальца полосы на косяке у двери, так высоко, что это "страховидло" должно быть не меньше меня ростом. Неужели гуль?
  
  - Мага приглашали из Стармина? Говорили, что у вас тут происходит? - спросил я серьёзно. Если гуль был свежий, то он только набирался сил, поедая собак. И скоро уже их станет достаточно, чтобы перейти на людей.
  
  - Так а чего-туть происходит? Ставенки закрываем на ночь да на засов закладываем. А что ходит кто - так мало ли? Может, зверьё какое.
  
  Шерион дёрнул меня за рукав. Я только кивнул в ответ - мне самому было понятно, что староста врёт. Гуль мучает их уже долго, оттого и люди все, как на иголках. Когда ночью в твою покосившуюся избу скребётся вставший мертвяк, отрастивший себе зубы-иглы и острые, в палец длиной, когти, сон отчего-то не идёт. И наутро не то что света белого невзлюбишь после подобной ночи, так и вообще жить не захочется, зная, что назавтра всё повторится.
  
  Я вздохнул. Село бедное, экономят на всём, чём только можно. Мага им не потянуть, а гуль, закончив тут, раздвоится и пойдёт на более зажиточную Зарницу или, чего хуже, в сторону многотысячного Витяга. И тогда уже простыми байками о лесном зверье будет не отделаться.
  
  - Значит, так. Напишете мне бумагу в адрес королевской канцелярии, что ваше село еженощно атакует нежить. Что вы послали запрос в Ковен, но помощь нужна уже сейчас, поэтому работать приезжему магу пришлось в долг. Сумму поставите в двадцать кладней и распишетесь.
  
  Я не собирался работать бесплатно. Но и брать денег тут было не с кого. А с подобной бумажкой существовал небольшой шанс того, что королевская канцелярия оплатит хотя бы половину запрошенной суммы. Попытка - не пытка.
  
  Мужичок смотрел смущённо и переминался с ноги на ногу, комкая в руках картуз. Я глядел на него вопросительно.
  
  - Так эдоть... Грамоте-то мы не обучены. Вот жена моя, покойная, Ветка, та и читать, и писать умела... Да померла в год мора...
  
  Я торопливо сел за стол, вытащил из сумки листы с магистерской, взял с конца чистый, взял перо и принялся строчить. Терпеть не мог касаться людского горя. Не от того, что был жестоким или холодным к чужим несчастьям - как раз наоборот. Сторонние беды так сильно и остро задевали меня, что руки начинали трястись, а разум - туманиться яростью. Мне хотелось вернуться в Стармин, направиться прямо в резиденцию короля, где за три года делали уже пятый, по счёту, ремонт - Власу Третьему никак не хватало роскоши, ему казалось, что дворец выглядит неподобающе серо для столицы Белории, - и раскатать её по камушкам. Потом обменять в первой попавшейся гномьей лавке обломки позолоты на монеты и вернуться сюда, грозно взяв слово со старосты, что он кинет все эти средства и силы на то, чтобы село снова зажило и зацвело садами, пёстрыми цветными крышами и разлетающимися девичьими сарафанами.
  
  И видит Двуликий, я не оставлю это просто так.
  
  Написав бумагу и заручившись закорючкой в качестве подписи, я аккуратно убрал её в сумку, засунув куда-то в середину магистерской.
  
  Затем мы плотно поели простой, но горячей и жидкой перловой похлёбки на требухе, и завалились спать на сеновале рядом с домом.
  
  Времени на отдых было ровно до полуночи, потому что ночью спать нам уже не придётся, в этом я был уверен совершенно.
  
  - Сегодня будем охотиться? - шёпотом спросил у меня Шерион, растянувшийся рядом на сеновале.
  
  - Я бы сказал - работать. Гули очень опасные существа, когда вступают в полную силу. Поэтому я надеюсь только на то, что наши клиенты ещё не настолько сильны. Иначе нам придётся несладко.
  
  - Гули? - заинтересованно спросил мальчик, переворачиваясь на бок, шелестя соломой.
  
  - Вид нежити. Что-то нарушается в подземных магических потоках, и если рядом есть достаточно свежий труп, он превращается в опасного усовершенствованного мертвяка. Гули питаются мясом и кровью, чтобы поддерживать своё существование, поэтому метод борьбы с ними только один - отделять голову от тела, а затем сжигать. Пепел собрать в кучу и развеять по ветру, - нудно цитировал я заученный материал из Энциклопедии Чудищ живых и неживых, периодически позёвывая. На село опускалась ночь, и если я хотел быть в состоянии работать, срочно требовалось поспать.
  
  - Значит, будет весело, - довольно подвёл итог мальчишка и, ещё немного поворочавшись, мерно засопел.
  
  
  
  Часть 9. Собачья работа, или грязный некромант хуже голодного вампира.
  
  
  Я к тебе вернусь
  Исчезает грусть.
  Укрывает плечи
  Мне дорожный плащ.
  Прядь моих волос
  Развевает ветер.
  
  Так здравствуй, мой попутный ветер.
  Где тебя еще я встречу?
  Только на пути.
  Мы с тобой обгоним время
  И от этой скачки в небе
  Будет пыль.
  
  Мой холодный страх -
  Острая звезда
  Долгими ночами
  Убивает вновь,
  И из сердца кровь
  Все течет ручьями.
  
  Но вьется над дорогой ветер.
  Скачет по дороге время,
  Время вдаль бежит.
  То луна, то солнце светит
  И от этой скачки в небе
  Пыль кружит.
  
  Отгоняя страх
  Мой остывший прах
  Вновь разбудит время,
  И на плечи плащ -
  Твой прощальный плач -
  Мне набросит ветер.
  
  Так, здравствуй, мой попутный ветер.
  Здравствуй, мой попутчик время.
  Сколько мы в пути?
  То луна, то солнце светит
  И от этой скачки в небе
  Вьется пыль.
  
  На исходе ночи
  Чтоб утихла дрожь,
  Ты перед рассветом
  Мой костер зажги.
  Ты его найдешь
  Тлеющим под ветром.
  
  А пока ты ждешь в печали
  Я уже не за горами,
  Я к тебе спешу.
  Если вьется пыль клубами,
  Если слышен над холмами
  Ветра шум.
  // "Я к тебе вернусь" Мельница
  
  
  - Шерион, пора, - ткнул я его в бок после трёх или четырёх часов отдыха. Нужное время мягко толкнулось в моё сонное сознание - я был некромантом и всегда чутко ощущал, когда наступал тонкий переломный момент в смене дня и ночи, так любимый всей нежитью. Момент, облегчающий ей жизнь и питающий силами. Хорошо, что не было полнолуния, иначе я не решился бы идти на гуля в таком составе и без разведки.
  
  До кладбища мы добрались в удручающей тишине. Все ставни на покосившихся окнах были глухо закрыты, а на улице - ни души. Даже брехливые обычно собаки прятались в будках и под крылечками, памятуя о незавидной судьбе своих собратьев.
  
  - И что теперь? - бодро спросил Шерион, примеряясь к весу своего небольшого гворда, сделанного точно под его размеры. Оружие, выглядевшее сейчас как небольшое копьё с очень длинным наконечником, похожим на лезвие тонкого меча, на самом деле было смертоносным. Его сталь, встречаясь с сопротивлением плоти, раскрывалась внутри от действия пружины на три лепестка, превращая внутренности в сложносоставную требуху фарша. Вампиры чрезвычайно живучи, и оружие это придумано их мастерами со скидкой на этот факт. Ни один человек после встречи с гвордом во время войны с вампирами не выжил.
  
  Я не знал, насколько он хорошо им владеет. Но в противниках у нас был хоть и быстрый и опасный, но всё же безмозглый гуль, а не гвордщик-вампир. Поэтому, глядя на любопытство и уверенное обращение со своим оружием мальчика, решил довериться ему.
  
  - Ты отсекаешь ему башку, или просто крошишь помельче, а я поджигаю фаерболом. И не зевай - гули очень быстро регенерируют.
  
  Мы обходили могилку за могилкой, пока я, ведомый своим некромантским чутьём, не нашёл разрытый холмик, уже начавший ворочаться - гуль просыпался и откапывался.
  
  Честно, я много чего успел повидать, но каждый раз, наблюдая копошение полусгнившей плоти в чёрной земле, замирал ненадолго от предвкушения и лёгкого первобытного ужаса - мёртвое, ставшее живым, переродившееся непонятно для чего, материя, изменившая качество и утратившая смысл. Меня поражала некромантия и то, как она работала. Она была противоестественна природе - ведь всё на свете стремится к жизни и солнцу. И тут же совершенно логично подтверждала эту аксиому - у мёртвых тоже было право стремиться к хоть какому-то, но подобию существования. А некромант стоял на этой границе в качестве беспристрастного судьи, решая, чьим надеждам на подобие жизни суждено сбыться, а чьим - нет.
  
  - Стой, - резко прошипел я, предупреждая замах гворда над головой откопавшегося наполовину гуля. - Дождись, чтобы вылез полностью. Иначе не сгорит, как следует.
  
  Мальчишка кивнул, а я продолжил рассматривать тело девушки в ошмётках старого платья. Трупу было не меньше полугода, прежде чем он превратился в нежить. Это было странно. Обычно аномалии выбирали более молодое, свежее тело. Хотя, возможно, это было самое свежее из того, что тут захоронено. Волосы гуля съехали набок по черепу, обнажая кости в нескольких местах, вонь стояла такая, что начало першить в горле, но мне было не привыкать. А вот Шерион явно сбледнул с и без того восково-белого лица. Не привык к подобным ароматам, а что поделаешь?
  
  Когти гуля достигли внушительного размера в половину пальца, но всё же не они заставляли ноги прирастать к земле, завидев подобную жуть. Страхолюдина выкопалась и обернулась, скаля на нас разверстую пасть с частыми, длинными иглами нечеловеческих зубов. Слепые глазницы и кости носа, виднеющиеся под свёрнутой полуистлевшей плотью, произвели впечатление даже на меня. Мальчишка тоже растерялся, не ожидая увидеть такую красоту и чуть не теряя подходящий момент.
  
  - Ты жениться на ней собрался, что ли? - заорал я на него, видя, что гуль готовится напасть. Ещё секунда, и... - Руби!
  
  И Шерион, мгновенно повинуясь, снёс нежити голову почти беззвучно - гворды были очень остры.
  
  Я тут же выпустил в ещё стоящее на ногах тело фаербол, и оно занялось, как огромный факел, разгоняя чернильную темноту ночи. Потом залепил ещё один в валяющуюся неподалёку голову с клацающей челюстью. Волосы вспыхнули, разгорелся ещё один костерок, в воздухе невыносимо завоняло палёной гниющей плотью.
  
  Я зажал нос рукавом, как вдруг услышал сзади недовольное ворчание.
  
  Мы ошиблись. Староста обманул, или просто не сказал всей правды.
  
  Гуль не был единственным. В нестройном ряду, с каким-то тупым интересом обратив к нам жуткие безглазые морды с оскалами игл-зубов, стояло ещё несколько мертвяков. Семь или шесть, я не успел посчитать, потому что ближайший вдруг прыгнул в сторону Шериона, сшибая его с ног, и я, кажется, на мгновение обледенел от ужаса.
  
  Но мальчишка, сноровисто перекатившись на бок, вонзил гворд в грудную клетку нежити, и она буквально взорвалась напополам, осыпая вампира ошмётками и крошевом костей. Шерион закашлялся, а я, возвращая своему телу подвижность, наконец пришёл в себя:
  
  - Вставай! Быстро вставай и в сторону! - я кинул огонь в корчащуюся кучу из бывшего гуля, как вампир рядом заверещал.
  
  - Джи! Осторожнее!
  
  Нежить ломанулась к нам всем составом. Я припустил от мертвяков - на новое заклинание нужно было накопить сил, но тварям это объяснять было бесполезно. Шерион бежал рядом, перепрыгивая через невысокие могильные камни и даже не пытаясь оглядываться.
  
  Хороший мальчик.
  
  Вид даже одного преследующего тебя гуля воодушевит кого угодно. А их было несколько. Кстати, сколько же?
  
  Я, не останавливаясь, кинул мимолётный взгляд за одно плечо, а потом за другое. Три и два... Что ж, лучше, чем мне сначала показалось. Резерва должно хватить.
  
  Я стал забирать вправо, чтобы твари сзади распределились равномерным полукольцом. Гули были быстрее, и убежать от них не смог бы никто. Но мы и не планировали - мне просто нужно было время.
  
  Я поймал бегущего Шериона за рукав, мысленно спрашивая, готов ли он. Мальчишка серьёзно кивнул, и я, резко разворачивая его лицом к тварям, сам по инерции пробежал ещё с десяток шагов.
  
  Юный вампир превратился в мельницу. Нежить прыгнула на него почти одновременно, но он был быстрее. Аметистовые глаза неистово светились, и мне могло показаться, но сейчас я ясно видел перед собой красивого, стройного парня с серебристыми волосами, раскрутившего свой гворд на манер живого щита так быстро, что к нему не подлетела бы и муха.
  
  Началась мясорубка. Мертвяки рассыпались на части ещё в прыжке, а Шерион, текуче меняя положение тела, делал быстрые, резкие выпады, не давая подобраться к себе с другой стороны. Наконец, он распотрошил последнего и отпрыгнул в сторону от копошащейся, пытающейся вновь собраться воедино, кучи.
  
  Я, собравшись с духом, ухнул в неё самый мощный, на какие только был способен, пульсар, опустошая свой резерв сразу больше чем наполовину. Огонь взвился, казалось, до небес. Но нас это не пугало. Сгустившаяся было тьма расступилась, и я счастливо смотрел на этот костёр.
  
  Всё кончено. Слава Двуликому, всё кончено. Я не хотел думать, что было бы со мной, сунься я сюда без помощи, в одиночку. Мне было тошно, нестерпимо воняло палёной плотью, я был весь забрызган ошмётками мертвых истлевших тел и перемазан в земле.
  
  Шерион, подползший сзади, обнял за плечо и крепко сжал пальцы.
  
  - Мы справились, Джи, - сказал он, улыбаясь. - Это было... Чёрт, это было весело! - и я расхохотался. Всё напряжение выходило из меня вместе со смехом. Кто кого должен был успокаивать ещё? А вышло так, что я совершенно не был против этой дружеской поддержки. Отличный мне достался спутник, всё-таки.
  
  Оставшуюся часть ночи мы провели, приводя место побоища в порядок. Развеяли пепел, заровняли разрытые могилы. А ещё я совершенно случайно наткнулся в заброшенной части кладбища на очень странную, вырезанную на деревянном щите, пентаграмму. Она была присыпана скошенной травой, и если бы я не запнулся об неё, так и прошёл бы мимо. В центре неё ещё угадывалось тёмное кровяное пятно.
  
  Гули не были порождением аномалии. Кому-то эти несчастные Опадищи встали поперёк горла, и сейчас я слегка нервно думал о том, что как бы не вышло, что теперь и я нахожусь в том же неловком положении.
  
  Разорвав и деактивировав пентаграмму, я сжёг деревянный щит. Гули больше не будут беспокоить это поселение.
  
  О дальнейших проблемах подумаем по мере их поступления. А сейчас я мечтал только об одном - об огромной бочке горячей воды, чтобы помыться, и поросёнке, зажаренном целиком - чтобы наесться и восполнить свои силы. А потом я бы проспал сутки, предварительно объездив своего улепётывающего вора до полнейшего изнеможения.
  
  Вонючие, уставшие, грязные и злые от голода, мы тряслись на к"ьярдах, направляясь в сторону таверны при Магическом форте. Я знал о ней от Вереса и ещё был совершенно уверен, что Фарт тоже находится там. Поэтому, не внимая мольбам Шериона остаться в Опадищах до утра, заставил его сесть на Пепла и молча двигаться за мной. Сейчас я мечтал о горячей воде, хорошем сервисе и вкусной пище. В нашем кошеле звенели десять золотых, и это были очень хорошие деньги по местным меркам.
  
  И я не мог больше ждать. Сегодня я собирался прижать Фартиха к стене. Мы хорошо поработали и заслужили небольшой отдых. Пора было расставить все палочки над руной "зю".
  
  ****
  
  Проспав остаток вечера и всю ночь, Фарт был единственным посетителем первого этажа трактира-гостиницы, уютно расположившейся за стенами Магического форта в предместьях Витяга. Он не чувствовал себя отдохнувшим, хотя спать ему определённо не хотелось.
  
  Солнце только-только выплывало из-за горизонта, было очень рано, и хозяин, полноватый лысеющий мужчина с шикарными усами, уже снова клевал носом с пивной кружкой в одной руке и полотенцем - в другой.
  
  Фарт чувствовал себя разбитым, и сердце его определённо было не на месте. Под рёбрами невыносимо ныло, и он уже было задумался, не болен ли он. Его цель приближалась с каждым днём, и он должен был успеть пройти Элгар и достичь порта к назначенному сроку.
  
  Но даже осознание этого факта не приносило ему радости.
  Он сидел и отрешённо наблюдал за паром, вихрящимся над кружкой с бодрящим отваром. Честно, от него больше хотелось плакать, чем радоваться, но выбирать было не из чего.
  
  Вдруг дверь трактира резко открылась, ударив в противоположную стену, заставляя совсем уснувшего мужичка за стойкой подскочить.
  
  На пороге стоял Джиар. На нём не было лица, и выглядел он ужасно. Его дорожный костюм был весь заляпан землёй и ещё чем-то непонятным, но странный сладковатый запах чувствовался даже на расстоянии. За ним внутрь зашёл мальчик. Стройный, красивый, с непередаваемого цвета глазами, он выглядел немногим лучше - грязные волосы сосульками свисали на лицо, а одежда была перепачкана сильнее, чем у Джиара.
  
  Фарт ожидал от себя чего угодно, он прокручивал эту встречу в голове столько раз, что его уже начинало тошнить от одной мысли об этом. Он предвкушал панику, страх, он думал, что снова сбежит.
  
  Но Джиар увидел его и вымученно-устало улыбнулся. И вор не смог сдержать уголки своих губ, поползшие вверх от этой улыбки.
  
  Ноющее ощущение внутри неожиданно взорвалось целым каскадом радостных, тёплых брызг, раскрутилось бешеной лентой, хлестнув по всем чувствам, и затем вновь уютно свернулось под рёбрами, не доставляя беспокойства.
  
  Маг неторопливо пошёл к нему вдоль стойки и, не стесняясь, навалился сверху всем весом своего тела сзади, обхватывая за плечи, чуть не макая свои грязные патлы в "бодрящий" напиток.
  
  В воздухе явно засмердело мертвечиной.
  
  - Выгра маарта*, - нежно выдохнул мужчина в его ухо, и все внутренности Фартиха счастливо сжались в маленький комочек от этого тёплого дыхания, а потом, истерично визжа, с силой ударились в область паха, заставляя чувствовать головокружение от тяжести тела и несравненного запаха, им источённого.
  
  - От маарты слышу, - прошептал вор, боясь пошевелиться. - Что-то ты долго...
  
  - Возникли непредвиденные трудности, Фарт, - мужчина прикусил его ухо и немного пожевал, заставляя резко вздрогнувшего вора сжимать колени, надеясь унять свистопляску чувств.
  
  - Что, сначала вырезал деревню, когда они отказались выдать тайну, где клад зарыт, а затем полночи закапывал трупы? - ехидно поинтересовался Фарт, пытаясь сохранить остатки быстро утекающего самообладания. Запах горелой мертвечины кружил голову похлеще дриадских духов, а губы мага, никак не отстающие от его уха, заставляли парня желать только одного - развернуться и вцепиться в них своим ртом, воплощая, наконец, свои отравляющие сон фантазии.
  
  Маг сипло расхохотался.
  
  - Ты почти в точку, Фарт. Я так устал... Но на тебя у меня определённо хватит сил, - он понизил голос, делая его похожим на кошачье урчание.
  
  Парень залился горячим смущением, оно всё прибывало, пока не ткнулось в макушку изнутри. Он был красный, как варёный рак, и надеялся, что Джиар не заметит этого.
  
  - От тебя воняет, - упёрто сказал он, сжимая под столешницей кулаки и держа колени крепко сдвинутыми.
  
  - Ох... - вздохнул маг, - я знаю. Милейший, пару комнат и бочку тёплой воды. И плотный завтрак, желательно с несколькими отбивными, не слишком сильно прожаренными.
  
  - Свободных комнат нет, - безразлично сказал трактирщик, делая вид, что безучастно вытирает кружку. Сам же исподтишка наблюдал и ловил каждое слово странных посетителей. - Последнюю, под тринадцатым номером, снял этот молодой человек.
  
  Взгляд глаз трёх присутствующих устремился на Фартиха, отчего тот зябко поёжился.
  
  - Тогда бочку воды в его комнату, - беззастенчиво сказал Джиар. - А еду подайте через полчаса, и чтобы всё по высшему разряду, - он позвенел увесистым кошелём с золотом. - Я хочу вкусно поесть свежую пищу, а не вчерашний разогретый навоз.
  
  При виде денег хозяин подобрел и залебезил.
  
  - Всё будет сделано в лучшем виде, милсдарь...
  
  - Крысолов, - уверенно сказал Джиар. - А потом снова наклонился к уху вора и горячо прошептал:
  
  - А когда мы помоемся и поедим, я очень хочу обнаружить тебя в кровати, ждущим меня. Ты ведь не собираешься снова убегать, Фарт?
  
  Парень уже мелко дрожал от неприкрытого, даже грубоватого напора желания, исходящего от мага. Он только покорно кивнул и прошептал:
  
  - Н-не собираюсь...
  
  - Вот и хорошо, - снова еле заметное касание губами ушной раковины, и вот его плечи освобождаются от веса тела, и им становится зябко и одиноко от этого.
  
  Фартих уронил голову на скрещенные руки, пряча лицо, и пытался унять дрожь и сдержать счастливую, ликующую улыбку.
  
  Вдруг он почувствовал, как по его спине дружески похлопали.
  
  Повернувшись в ту сторону, он встретился с добрым, каким-то участливым взглядом невозможных ясно-аметистовых глаз. Некоторое мгновение они смотрели словно вглубь него, а затем мальчик молча улыбнулся и ушёл за своим спутником, двигаясь совершенно неслышно.
  
  __________________
  Выгра маарта - достаточно мягкое, почти нежное троллье ругательство. Дословно можно перевести как "мелкий засранец".
  
  
  
  Часть 10. Скрипучее утро, или берегитесь кровати.
  
  
  Зелье змеиное отыскать не сумею я,
  Золото глаз на тебя поднять не посмею я.
  Чешуею загар -
  Мне в осеннюю гарь
  Уходить вслед за змеями.
  
  Пылью под пологом голос мне полоза слышится...
  Полные голода очи-золото в пол-лица...
  Он зовет меня вниз:
  "Родная, спустись,
  Обниму в тридцать три кольца!"
  
  Удержи меня,
  На шелкову постель уложи меня.
  Ты ласкай меня,
  За водой одну не пускай меня...
  // "Невеста Полоза" Мельница
  
  
  Я отмокал в огромной бочке так долго, что уже начал засыпать в остывающей воде. Кажется, я даже преуспел в этом, потому что распахнул глаза в тот момент, когда моё уставшее тело, наконец, решило нырнуть. Зато взбодрился.
  
  Шерион вымылся первым и сказал, что подождёт меня внизу, за столом. Если запахи, доносившиеся даже до второго этажа через закрытую дверь, меня не обманывали, нас ждало поистине вкусное застолье. Я на этом опадищенском кладбище вдосталь наколдовался со страху, и сейчас внутри меня плескалась, дай боги, если треть от моего обычного "заряженного" магией состояния.
  
  Но это был Магический форт, а значит, небольшой островок магии в бескрайнем немагическом океане. Останавливающиеся тут, за малым исключением, были магами или близкими к магии людьми, потому что магистры, в большинстве своём, размещались прямо в здании форта, а не в гостинице при таверне. Я же этого совершенно не хотел. Во-первых, совершенно не было желания случайно встретиться с преподавателями из Школы, или, тем паче, бывшими сокурсниками. Некромантов больше терпели и боялись, чем любили, и это крайне долгая история, чтобы начинать её. Именно поэтому я так искренне дорожил Таленой и Роймом - эти ребята взяли меня под своё крыло и шефство с самого начала, не давая другим, более активным и задиристым ребятам затюкать замкнутого мальчишку из белорской глубинки. Я не хотел видеть никого из магов, и здесь, в таверне за крепким частоколом форта, это было вполне возможно.
  
  А во-вторых, мой убегающий вор, который, наконец, понял, что я от него не отстану, остановился тут. И это решало всё.
  
  Я сладко потянулся в бочке с душистой мыльной водой, разминая слегка затёкшие плечи и суставы рук. С ухмылкой прислушался к учащённому предвкушающему стуку сердца и усиленному кровотоку. Если бы я дал волю своей фантазии прямо сейчас, то завёлся бы с пол-оборота, как мальчишка.
  
  Мне было сложно судить, что создавало этот волшебный легковоспламеняющийся эффект.
  
  То ли заклинание, связавшее нас с Фартом, то ли странные обстоятельства, при которых мы познакомились, то ли его дерзкая привычка смываться у меня из-под носа в самый интересный момент. Этот мальчишка - вор вызывал во мне бурю горячего любопытства и не менее жаркого желания, и я, прежде совершенно спокойно относившийся к тому, что у меня ниже пояса (потому что для моей обожаемой некромантии вполне хватало головы и рук, правда), с интересом обнаруживал, что, оказывается, могу сходить с ума от кого-то. И это меня очень веселило. Джиар - сексуальный маньяк, ох ты ж, держите меня семеро!
  
  Скажи кому - не поверят! Сочувственно погладят по головке и спросят, не ударяли ли меня на кладбище чем тяжёлым по темечку. А вот поди ж ты, и я туда же...
  
  Как бы то ни было, а я планировал очень приятно и плодотворно провести ближайшие несколько часов. А потом, насытившись во всех смыслах, проспать в обнимку с некоторыми личностями около суток, не меньше, не разжимая крепких объятий.
  
  Я на самом деле очень устал.
  
  Шерион сидел рядом с Фартом за большим дубовым столом на первом этаже и поедал глазами выставленные дымящиеся яства и холодные закуски. Хозяин, воодушевлённый мелодичным звоном кошеля, расстарался на славу. Между тарелками и плошками почти не было свободного места, и мой желудок, оценив живописность картины, пришёл в восторг, издав утробно-низкое "мряау".
  
  Вампир тоненько хохотнул, Фартих улыбнулся, поднял на меня глаза и тут же смущённо отвёл их.
  
  - Джиар, ты потрясно выглядишь, - выдал улыбающийся Шерион, восторженно глядя на меня.
  
  Теперь пришла моя очередь смущаться. Ничего особенного, собственно... Ну, рубаху чистую надел. Шёлковую... Ну, ворот не завязал, оставляя в прорези белеть свои острые ключицы. Ну, волосы небрежно рассыпал по плечам... Штаны достал вторые, чистые, ненадёванные ни разу, и они мне оказались ещё уже, чем разношенные первые...
  
  Ну ладно, ладно... Я старательно приводил свой порядочный вымытый вид в состояние лёгкого беспорядка. Я хотел произвести впечатление. Я мечтал о том, что Фарт так же проникнется интересом и желанием ко мне. Чёрт, да я, кажется, влюбился до коликов в животе...
  
  - Спасибо, - неловко ответил я, неуклюже поводя рукой и макая широкий рукав в соусницу с чем-то ядрёно-красным. - Ах ты ж чёрт! Только что чистая была! - не на шутку расстроился я, когда оба парня напротив меня уже начали мерзко подхихикивать. - Так, цыц! Ешьте уже, пока горячее. Я сейчас присоединюсь, - и я смущённо ретировался в сторону кухни, надеясь у служаночек найти помощи в оттирании пятна с рукава моей расчудесной соблазнительной рубахи. Будет не очень хорошо, если от меня будет пахнуть помидорами с чесноком, когда я захочу покрепче обнять одного вредного вора...
  
  Еда была выше всяческих похвал. Жареная быстропёрка такой свежести, будто повар сам ловил её перед тем, как тут же выпотрошить и поджарить. Отличные отбивные той степени готовности, которая была нужна нам с Шерионом - слегка кровили при нажатии вилкой, а значит, лучше восстанавливали силы. Тушёные овощи в горшочках и пара тарелок с разными сырами - да, плесневелый "эльфийский" там тоже был, немало позабавив своим наличием Шериона. В Догеве есть подобное было верхом обычности, а тут хозяин явно старался угодить, меча на стол самое лучшее. Хотя, что уж там. Я-то подобное ел редко, почти никогда, так что тут же набил себе рот плесневелой сине-зелёной вкуснятиной.
  
  Божественно!
  
  Шерион уплетал за обе щёки всё, что стояло в зоне досягаемости, кроме злополучного сыра. Было видно невооружённым глазом, что весёлая ночка подкосила и его силы тоже.
  
  А Фарт ел так осторожно, пробуя отовсюду понемногу, словно боялся, что я заставлю его отрабатывать ещё и за еду. Меня это до ужаса умилило, что, в конце концов, растрогавшись, я спросил его:
  
  - Ты не голоден?
  
  Фартих подавился кусочком отбивной и закашлялся под моим пристальным взглядом.
  
  - Чёрт, сейчас я похлопаю, подожди, - я быстро встал и перегнулся через стол, надеясь достать до его спины, но сидящий рядом Шерион слегка размахнулся и точным ощутимым ударом выбил попавший не в то горло кусок. Вор задышал нормально, приходя в себя.
  
  Я устало вздохнул.
  
  - Фарт... Может, ты уже расслабишься? Ешь спокойно всё, чего тебе хочется. Я не зверь, и меня очень напрягает, когда ты так скован. Я не кусаюсь (в отличие от сидящего рядом с тобой милого мальчика), расслабься уже.
  
  Парень посмотрел на меня изучающе, но ничего не ответил. Зато стал есть не как кисейная барышня на приёме у королевы Брунгильды Залесской, а как нормальный мужик - беря куски отбивной пальцами и смачно обмакивая их прямо в соусник, а потом поедая так горячо, что теперь была моя очередь давиться - красный томатный соус тёк по его губам и подбородку, он утирал его рукой и так облизывал губы и пальцы, что в моих и без того тесных штанах становилось ещё теснее...
  
  - Я наелся. Пойду, погуляю по форту, посмотрю, что тут есть интересного, - неожиданно сказал Шерион, выводя меня из состояния эротического оцепенения.
  
  - М-м... Только не потеряйся тут... И если кто спросит - ...
  
  - Конечно, Джи, я скажу, что сопровождаю одного озабоченного некроманта-извращенца, который бегает от своих преподавателей и не хочет встречаться с однокурсниками. Не переживай, - он нагло ухмыльнулся и слез с дубовой скамьи.
  
  Я говорил, что этот вампир - несносный грубиян? Кажется, самое время сказать об этом...
  
  - Думаю, я тоже наелся, - еле слышно проговорил Фартих, завладев всем моим вниманием. - Спасибо, было очень вкусно.
  
  Он поднялся вслед за уже вышедшим из таверны мальчишкой и, отвечая на немой вопрос, выраженный одной моей причудливо выгнутой бровью, почти прошептал, проходя мимо:
  
  - Я буду ждать наверху...
  
  Сказать, что мой желудок подпрыгнул к горлу в этот момент - это явно преуменьшить моё состояние. Я просто вскипел, потом замёрз и снова вскипел, если такое вообще возможно. Этот парень только прошёл мимо меня, едва задев локтем, а я уже готов был рвать и метать, зубами выгрызая своё право быть с ним сейчас. Хотя оно и так у меня было, видит Двуликий...
  
  Я неадекватен. Надо успокоиться, Джиар. Надо успокоиться. Дыши глубже и думай о ведьмах-отшельницах. Они старые и страшные, это тебя успокоит.
  
  Я продолжил есть. Медленно, нарочито медленно доедая оставшийся сыр и пару кусочков отбивной. Неторопливо обмакивая их в соус так же, как это делал Фарт. Заел парой ложек овощей из оставшегося горшочка, отхлебнул травяного отвара...
  
  А потом резко вскочил и, теряя все остатки только что добытого самообладания, понёсся вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
  
  Он сидел на кровати и смотрел в одну точку куда-то за окно.
  
  Он был напряжён настолько, насколько вообще может напрячься человеческое тело, не будучи впаянным в глыбу льда.
  
  Я вообще сомневался в том, тут ли он, или это только скованная страхом оболочка.
  
  Дверь за мной хлопнула, и Фарт вздрогнул всем телом, но не обернулся. Он боялся смотреть мне в глаза?
  
  Я забрался на кровать сзади него, отчего ложе противно и протяжно скрипнуло. Я досадливо поморщился. Терпеть не могу скрипящие кровати. Это отвлекает и лишает всяческого удовольствия как спать на них, так и заниматься чем-нибудь поинтереснее.
  
  Мои руки легли на плечи вора и мягко, трепетно прошлись по ним. Его тело было каменным, не иначе, но я надеялся растопить его настолько, насколько, я знал, это было возможно. Я хотел снова видеть рисунки на его теле. Я хотел вывести пальцем и облизать каждый из них. В мою голову ударилась мысль о том, что это будет невероятно вкусно.
  
  Фарт чуть сместил вес тела назад, неосознанно подавшись к моим мягко гладящим его плечи и спину рукам. Кровать снова предательски заунывно скрипнула. Раздался нервный смешок.
  
  Я придвинулся ближе, устраивая свои колени по бокам от его медленно обмякающего тела, приближая голову к мило торчащему из-под волос ушку. Кровать издала нечто страшно-скрипучее, потом словно кашлянула и затихла, будто ожидая любого неверного движения. Я уткнулся между фартиховых лопаток, закусывая губу, чтобы не рассмеяться в голос. Сам вор уже легонько трясся от неслышного истерического хихиканья.
  
  - Кажется, кровать против, - тихо сказал он, явно улыбаясь от уха до уха. Я усмехнулся.
  
  - Мы можем продолжить на полу, это не имеет большого значения.
  
  Фарт замер, снова напрягаясь, но это длилось недолго.
  
  - Мне не по себе... Всё это чертовски странно, - отрывисто выдохнул он, вдруг чуть повернув голову и уткнувшись щекой в мои губы. Меня пробрало дрожью.
  
  - Мне тоже, - прошептал я, касаясь губами его кожи. Такой гладкий, в отличие от меня. Явно брился сегодня...
  
  Я обхватил его поперёк груди, с интересом слушая его учащённое, рваное дыхание и чувствуя ладонью, как трепыхается внутри его сердце.
  
  Кажется, я поймал свою дикую ласку...
  
  Заскользив ладонью вверх, я нежно прошёлся по щеке, уверенно заворачивая его голову к себе и целуя так, как никогда и никого до этого не целовал - до самого дна души, забираясь всё глубже и глубже, задыхаясь и теряясь в ощущениях, словно накурился дурман-травы. Парень отвечал, сначала вяло и нерешительно, а потом всё больше и больше распаляясь, вспоминая, что у него есть руки и он может ими руководить, подтягивая меня ещё ближе к себе, совершенно не оставляя никакого пространства между нами.
  
  На вкус Фарт был как томатный соус, хорошо сдобренный чесночком...
  
  Я заметил это краем сознания, даже больше почувствовал, как дверь номера вдруг распахнулась настежь, словно кто ударил в неё с ноги, и внутрь ворвался ураган.
  
  Я ошалело оторвался от аппетитных (в прямом смысле этого слова!) губ Фарта и уставился на это нечто, сорвавшее щеколду с двери.
  
  - Фартих, братишка! Я тебя нашла! - заверещало чудовище, молниеносно сокращая расстояние и запрыгивая на кровать, которая тут же взорвалась скрипучей руганью.
  
  Фарт хлопал миндалевидными глазами, возвращаясь в реальность, я же вообще потерял дар речи, а девчонка (о да, этот чудовищный ураган, выломавший дверь, оказался всего-навсего девчонкой, очень похожей на Фарта...) не обращала на меня ровным счётом никакого внимания. Она накинулась на парня сбоку, заставляя меня совершенно отстраниться, и крепко обняла за шею.
  
  - Как же я рада, Фарти! Как же мне было тошно без тебя! - не замолкала она ни на секунду, а парень, держа одной рукой мою ладонь, второй уже обнимал возмутительницу нашего спокойствия.
  
  - Джам? О боги... - наконец сказал Фарт. - Что ты тут делаешь, сестрёнка?! Как ты... Двуликий! Ты сбежала из дому? Как ты нашла меня?! Да как ты вообще...
  
  Девочка, отстраняясь, счастливо приложила палец к губам Фарта, заставляя того замолчать.
  
  - Не говори ничего! Когда ты ушёл, отец рвал и метал. Он считает, что ты до сих пор не готов быть самостоятельным. Он замучил меня своими нравоучениями. Но даже не это вывело меня, Фарти. Две недели назад он сказал, что нашёл для меня жениха. Такого, ну, ты понимаешь?.. Удобного ему. Это было последней каплей. Мои видения стали такими отчётливыми, я буквально сердцем чувствовала тебя. Так и нашла.
  
  Она улыбалась так открыто, всецело пожирая Фарта глазами. В этом ритуале участвовала каждая черта милого личика - улыбались её глаза, брови и даже аккуратный носик! Кажется, эта девочка боготворила его. У кого-то тут серьёзный комплекс младшей сестры, если я хоть что-то понимаю...
  
  Не выдержав, я кашлянул. Хватит меня игнорировать, я всё-таки ещё тут.
  
  - Ох... - парень пришёл в себя. - Джиар, прости. Это моя младшая сестрёнка, Джамия. Джамия, это мой... - он замялся, с сожалением и немой просьбой оглядев на меня, - мой друг Джиар. Он маг.
  
  Девочка глянула на меня, словно только что увидела. О, ну конечно, ведь это любимый братец сказал ей, что я всё-таки существую. Выдав свою самую саркастичную ухмылочку и подлив в голос побольше яда, я проговорил:
  
  - Ну, привет. А тебя не учили стучаться, маленькая-сестрёнка-Фарта-выбившая-дверь?
  
  - Ой, - совершенно невинно выдала она, заглядывая за моё плечо, изучая распахнутую настежь дверь и вырванный засов. - Я не хотела, честно. Меня вело озарение, и я не понимала, где я и что творю. Так бывает, когда поддаёшься его зову. Привет! А что вы тут делали, закрывшись на засов?
  
  Мы с Фартихом переглянулись, не найдя, что ответить. Эта девчонка тут была совершенно не к месту, внизу живота ныло - я был накрепко возбуждён. Поёжившись, я закинул ногу на ногу, скрывая этот прискорбный факт.
  
  - Разговаривали, - вдруг сказал Фарт. Так твёрдо и уверенно, что я чуть не подавился - вот же жмырец*!
  
  - О-о-о... - протянула девчонка, оглядывая меня, потом брата, потом снова меня. Кажется, она что-то заподозрила. А потом запрыгала на коленях, покрепче обнимая Фарта за шею и прижимаясь к нему вплотную. Я завидовал. Кровать скрипела.
  
  - Как же я соскучилась, братишка! Знал бы ты!
  
  - Эй, Джам, осторожнее! Кровать сейчас...
  
  Измученный предсмертный скрип, и ложе подо мной резко ушло вниз, с силой и грохотом треснувшись об пол.
  
  Я отбил задницу, девчонка хохотала, не отцепляясь от Фартиха ни на секунду, а Шерион, вдруг оказавшийся в дверях, с тревогой спросил:
  
  - Что тут происходит? Я что-то пропустил?
  
  Потом он вдруг пошатнулся, смотря куда-то мимо меня, сделал шаг через порог, ещё один, его глаза опасно сузились и на мгновение зрачки стали узкими, волчьими. Мне показалось, что по его лицу прошла рябь изменения, но через секунду наваждение прошло.
  
  - Шерион? - тишина. - Шери? Эй?
  
  - А? - он, наконец, посмотрел на меня. - Это кто? - он ткнул тонким пальчиком на замершую под взглядом аметистовых глаз девчонку.
  
  - Ох, это - неожиданно выломавшая дверь и добившая кровать сестра Фарта. Джамия, кажется? Прошу любить и жаловать. А это Шерион. Мой спутник в дороге и помощник в написании магистерской, - я отчего-то не захотел упоминать о том, что он вампир и начинающий маг, это никого не касалось, кроме нас двоих.
  
  Девушка естественно, открыто улыбнулась и даже отцепилась от брата, чтобы на коленях подползти поближе к замершему в шаге мальчишке. Протянула ему ручку и мило прощебетала:
  
  - Очень приятно, Шерион. Ты красивый. Я видела тебя во сне.
  
  Вампир отшатнулся, как от огня. Лицо его было испуганным, и он перевёл молящий взгляд на меня.
  
  - О... мы очень устали, пойдём узнаем, не освободились ли ещё номера. А вы общайтесь пока, наверняка вам есть о чём, - я неуклюже поднялся с убитой кровати и собрался было выйти за мальчиком, но всё же обернулся у порога. Я посмотрел на Фартиха так, чтобы он понял две вещи. Первое, что я не намерен платить за сломанную кровать. Только не в этом случае. И второе, что это не конец. Далеко не конец. Чёрт возьми, это даже за начало сложно принять!
  
  Заалевшие кончики ушей парня и лёгкий кивок были мне ответом.
  
  - Что это было сейчас? - спросил я внизу у заметно нервничающего мальчишки. Его прекрасные глаза бегали, а на лбу проступила испарина.
  
  - Ох, Джи... - простонал он, хватая меня за рукав многострадальной шёлковой рубахи, буквально повисая на нём, - кажется... Боги, я хочу её!
  
  - Эй-эй, - зачастил я, пребывая в шоке от его слов, - полегче, малолетний герой-любовник. Да ей же от силы пятнадцать! Может, кого постарше присмотришь? Пусть уж лучше твою пассию считают совратительницей малолетних... - я криво улыбнулся, представляя, как мальчишка соблазняет фигуристую полногрудую селянку.
  
  - Да иди ты со своими больными фантазиями! - зло и тихо выплюнул он. - Она - мой человек... понимаешь?
  
  - Если честно, не очень... - я уже совсем запутался в том, что происходит. Я мечтал провести эту половину дня совсем иначе и сейчас был несколько вырван из реальности.
  
  - Меня тянет к ней... - мальчишка облизал пересохшие губы, и я с удивлением обнаружил очень заметные клыки. Они всегда были такими, или я что-то упустил? - Я хочу укусить её! - выдохнул он шёпотом мне в ухо, и я почувствовал, как земля уходит из-под ног.
  
  ________________________
  Жмырец (тролл.) - обманщик, врун, только с явным ругательным оттенком.
  
  
  
  Часть 11. От добра добра не ищут, или чудесные превращения.
  
  
  Из-под стрехи в окна крысится
  Недозрелая луна;
  Все-то чудится мне, слышится:
  Выпей, милый, пей до дна!..
  
  Выпей - может, выйдет толк,
  Обретешь свое добро,
  Был волчонок - станет волк,
  Ветер, кровь и серебро.
  
  Так уж вышло - не крестись -
  Когти золотом ковать,
  Был котенок - станет рысь,
  Мягко стелет, жестко спать!
  // "Оборотень" Мельница
  
  
  
  Уже после того, как Фарт со своей сестрой ушёл прогуляться по форту, перед этим ощутимо потратившись на починку двери в свою комнату и новую кровать - ибо старая не поддавалась восстановлению, только на растопку камина в общем зале, мы сидели с Шерионом за самым дальним столиком в тёмном углу таверны. Мальчика лихорадило, его глаза то и дело посверкивали зеленоватым волчьим огоньком. Он выглядел неважно. Я попросил у хозяина два успокаивающих отвара, но, понюхав предложенное пойло, понял только то, что это обычная травяная бурда. Пришлось лезть в сумку за своими алхимическими запасами и лить в дымящуюся кружку Шериона настойку травы пустынной, лучшего средства от нервного перевозбуждения я вспомнить не мог. Вампир пил, не поднимая на меня глаз, то и дело ударяясь о глиняные края сильно выдающимися клыками.
  
  - Ты знаешь, - вдруг тихо сказал он, - я чувствую каждый её шаг. Слышу запах, и как быстро бьётся её сердце. Отец никогда не рассказывал, что зов к своему человеку у вампиров так силён. Я был уверен, что смогу оставаться в образе мальчишки так долго, как захочу. И если даже наткнусь на предназначенного мне человека - то без проблем пройду мимо, улыбнувшись. А когда созрею - просто найду кого-то, кто не станет против. Та же сестрёнка всегда говорила, что я могу на неё рассчитывать. Хотя с членами семьи Повелители подобное не практиковали. Потому что заключали браки только между собой, и людей от таких браков не рождалось... Но всё получается так, что я просто не могу не сделать этого, понимаешь? - он с отчаянием поднял на меня холодные аметистовые глаза со слишком узкими щёлочками зрачков, - если я не подчинюсь зову, то просто сойду с ума... Потеряю контроль над второй ипостасью, стану чудовищем. Я не хочу этого, Джи...
  
  - Тише, Шери. Я же сказал, что твоему горю не трудно помочь. Просто потерпи немного - у меня появились мысли насчёт сегодняшнего вечера. Ты же сможешь продержаться до вечера? - с сомнением спросил я, разглядывая испарину на гладком белом лбу.
  
  В ответ Шерион только утвердительно кивнул.
  
  - Я чувствую, что они возвращаются, - продолжил я, всем телом до дрожи ощущая приближение Фартиха. Нет, он не был близко - возможно, только принял решение и начал двигаться в сторону таверны, но шершавая ниточка уже сматывалась, тихо шурша и щекоча всё внутри, я млел от этого чувства, как бездомная дворняга на солнце. - Пойдём, узнаем ещё раз насчёт комнат? Было бы неплохо заполучить вторую в свое распоряжение. В одной вчетвером мы явно не поместимся.
  
  - Милейший, - обратился я к хозяину, подходя к стойке, - не появилось ли лишней комнаты?
  
  - Милсдарь Крысолов, - радостно улыбнулся он щербатым ртом с жёлтыми зубами, явно вспоминая звон золота, которым я оплатил наш обед, - конечно-конечно, всенепременнейше, сейчас я посмотрю, - он юркнул под стойку и через некоторое время вынырнул оттуда с ключом: - Только для вас! Шикарные апартаменты с видом на лес, чистейший воздух и совсем недавно поменянная мебель, даже муха не сидела...
  
  - Сколько? - перебил я разливавшегося соловьём трактирщика.
  
  - Всего два золотых за ночь! - выпалил он на одном дыхании, целя пальцем в небо. Номер явно держали для богатеньких толстосумов, коим я не являлся. В кошеле позвякивали пять золотых, этого бы хватило на неделю, если быть экономными, а то и на больше, и отдать сразу два из этой суммы я не был готов. Хотя... Вдруг эти "апартаменты" и правда стоили своих денег? Поспать на мягкой свежей перине после всех испытаний и ночёвок непонятно где означало снова ощутить себя человеком. Я, на мгновение стиснув зубы, пригладил знак магического цеха пальцами и уверенно проговорил:
  
  - Один золотой. Завтрак и бочку с горячей водой наутро - бесплатно.
  
  Лысоватый хозяин аж посинел от моей наглости. Но потом всё же разглядел череп и молнию на старательно потираемой мной бляхе и приуныл, соглашаясь с названной ценой.
  
  Взяв ключ, мы с Шерионом поднялись наверх. Комната оказалась этажом выше комнаты Фартиха, в два раза просторнее, с большим окном и видом - хозяин не обманул - на лес. Огромная, надёжная дубовая кровать на четверых, не меньше, занимала половину пространства, у окна стоял стол с резным деревянным стулом и сундук, в который можно было положить свои вещи и навесить замок от любопытных.
  
  - Вот это хоро-о-мы, - протянул Шерион, присвистнув. И правда, с каморкой Фарта не сравнится, а обошлась нам лишь немного дороже. Я грешным делом подумал, разглядывая толстые ножки кровати, что на таком вот ложе можно веселиться всю ночь напролёт, не особо беспокоясь за его сохранность - уж подобная кровать точно бы выдержала наши с Фартом...
  
  - Джи, перестань, - усмехнулся Шерион, падая на дальнюю сторону ложа и с удовольствием попрыгав там, - ох, а мягкая-то какая!
  
  - А я не люблю, когда слишком мягко, - смутился я. Постоянно забываю, что это чудовище читает мои мысли.
  
  - От чудовища слышу, - беззлобно огрызнулся Шерион. - Ты просто попробуй, - простонал он, блаженно вытягиваясь во весь свой небольшой рост и закрывая глаза.
  
  Я подошёл с другой стороны и сначала сел, а потом ухнул спиной на свою половину. Хорошо-то как! Пожалуй, я был неправ. Эта кровать заслуживает своих пару золотых, но не страшно, трактирщик выгоды не упустит - сдерёт с кого-нибудь подороже, и всё. Почему-то простой люд всегда считал магов этакими кудесниками, на которых все мыслимые и немыслимые блага сыпятся сами собой, как манна небесная. Что стоит нам взмахнуть рукой и прокричать заклятие, как золото, еда и мягкие кровати падают к нашим ногам. Ересь ненаучная. Дела никогда не обстояли так. Мы трудились, чтобы добывать пропитание, и питались, чтобы не умереть с голоду в чистом поле, а ещё то и дело рисковали жизнью, гоняясь за очередным чудищем или усмиряя нежить. Магов было мало, маги вымирали. Но объяснять это каждому невеже-крестьянину никто не собирался. Лучше пусть боятся и не задумываются, что мы такие же люди из плоти и крови, и при желании нас так же несложно убить.
  
  Усилием воли я прогнал все мысли из головы и, прислушиваясь к мирно посапывающему Шериону, сам стал засыпать. Если я хотел провернуть задуманную авантюру этим вечером, жизненно необходимо было выспаться.
  
  ****
  
  - Идём, Фарт, не волнуйся, ничего с твоей сестрой за такое короткое время не случится, - мой голос обволакивал, обещал, успокаивал, а рука сжимала руку вора, неохотно поднимающегося за мной по лестнице. - Я просто покажу, насколько потрясающая комната есть в этом захолустье, а вид кровати сведёт тебя с ума.
  
  - Вот этого я и опасаюсь, - вздохнул Фартих, крепче впиваясь в мою ладонь тонкими пальцами.
  
  За окнами давно стемнело, постояльцы почти в полном составе позакрывались на щеколды изнутри, надеясь отдохнуть и выспаться, а я тащил парня за собой, в нашу с Шерионом комнату, сгорая от разных ярких картинок, проносящихся в моей голове. Руку жгло, словно ладонь вора пылала огнём, я чувствовал его сбивающееся от быстрого подъёма дыхание затылком и заводился всё больше. Ох, как же удержать себя в руках?
  
  Едва мы вошли в комнату, я подпихнул его к кровати, заваливая на перины, и пока утопающий в них Фарт приходил в себя от моей наглости, навис над ним, вглядываясь в полутьме комнаты в его лицо. Только косые лучи полной луны расчерчивали помещение тенью от решётки оконной рамы, и не было слышно ни звука - кровать безмолвствовала.
  
  - С такого ракурса я совершенно не смогу разглядеть расхваленную тобой мебель, - негромко проговорил парень подо мной, дуя на мои, свисающие к его щекам, волосы. Я улыбнулся и убрал пряди за ухо.
  
  Эти изогнутые, лоснящиеся жизнью брови. Дерзкий нос и ломаная линия губ... Затуманенные ожиданием тёмные колодцы глаз, что утягивали меня всё глубже... Я хотел всё сейчас - и как минимум - смотреть на это лицо вечность, выпивая каждую черту. Дело уже было не в возбуждении или принципе. Внутри меня разворачивалось что-то жаркое, сильное, требовательное, своими живыми ветками-отростками прорастая через меня в тело Фарта, связывая нас крепче, пуская всё новые и новые побеги, убивая и возрождая бесконечное количество раз.
  
  Он не выдержал первым, высвобождая руки и обхватывая моё лицо руками, притягивая к своим тонковатым подвижным губам, мягко, робко касаясь, распаляясь с каждым прикосновением всё больше. Я так хотел и ждал этого, что боялся открыть глаза - если бы я увидел выражение его лица, его взгляд в тот момент, то мог совершенно пропасть. А я не должен был позволять себе этого, мракобесы... Не сегодня.
  
  - Чёрный Крысолов, - вдруг прошептал он, а я с удивлением распахнул глаза. Фарт улыбался, ехидно глядя на меня, его приоткрытые губы блестели. Блестели от моей слюны...
  
  - Что ты сказал? - проговорил я.
  
  - Только то, что шепчут у тебя за спиной, когда ты проходишь мимо в этой таверне. Тебя не любят и побаиваются, величая Чёрным Крысоловом, хотя ты-то как раз и не делал ничего плохого, - вор говорил завлекающим, хрипловатым голосом. Я понимал, что он старался специально для меня, но не поддаваться не мог. Фартих ёрзал подо мной, задевая неспокойное тело своим, заставляя закусывать губы и с глухим рычанием вспоминать, почему я ещё не разорвал его одежду и не наставил отметин по всей его разрисованной коже.
  
  - В отличие от тебя? - усмехнулся я. - Опять что-то спёр?
  
  - Н-нет, - он отвёл глаза. Всё ясно. Скоро у нас вновь появятся неприятности. О, Двуликий... Дай мне сил сладить с двумя безголовыми мальчишками и такой же безбашенной девчонкой в придачу... - Джиар? Что с тобой сегодня?
  
  - Что ты имеешь в виду?
  
  - Ты будто сдался, - хитро искривив губы, прошептал Фарт. - Неужели несколько спонтанных неудач и пара моих побегов сумели свести твой пыл на нет?
  
  Я с удивлением вглядывался в каждую чёрточку его лица, в мерцание тёмных, влекущих глаз, вбирал в себя жар горячего тела под собой - этот мальчишка и правда горел, как огненная саламандра, только что выпрыгнувшая из костра. Я почти плавился, лёжа на нём и дотягиваясь возбуждённым дыханием до его приоткрытого рта. Он с наслаждением вдыхал выдыхаемый мной воздух и забивал все мои мысли громко стучащим своим диким сердцем. Он храбрился и неумело пытался проявить инициативу, вот что происходило. Он боялся, что я вдруг могу передумать и отказаться от него. Он боялся, что мои планы неожиданно переменятся. Сладкая, тягуче-огненная волна понимания прошлась внутри. "Ему тоже не всё равно".
  
  Так. Пора уходить. Пора уходить, пока я не сорвал все планы. Я не могу остаться здесь сейчас, хоть и хочу этого больше жизни.
  
  Нежно коснулся его красивого белого лба пальцами, убрал в сторону пряди тёмно-каштановых волос. С замиранием и дрожью наблюдал, как вор подаётся всем лицом под мою ладонь, выпрашивая ласки. Моё сердце дрогнуло. Я легко нажал на невидимую простому глазу точку ровно посередине идеально вычерченных бровей и выдохнул одно-единственное слово заклятия. Тело Фартиха обмякло, а глаза, туманно поблёскивающие от желания, медленно спрятались за веками и тёмными ресницами. Я с облегчением и тупо пульсирующим внутри разочарованием зажмурился, возвращая умение связно мыслить.
  
  - Спи сладко, моя дикая ласка. У нас ещё так много времени. Целая вечность, обещаю тебе.
  
  Поцеловав его в приоткрытый расслабленный рот, я встал и накрыл его шерстяным одеялом. Затем поправил свою одежду и вышел из комнаты, предусмотрительно пару раз провернув ключ в замке.
  
  ****
  
  - Что ты так долго? - набросился на меня из-за угла дрожащий, как осенний лист на ветру, Шерион. Он выглядел одичавшим лесным зверьком, и я не на шутку испугался этому появлению из темноты.
  
  - Ш-ш, тише, возникли непредвиденные обстоятельства. Держи себя в руках, уже скоро ты получишь, что тебе нужно, - зашептал я, стискивая худенькие плечи мальчика. Тот тихо и сдавленно взвыл.
  
  - Ты просто даже представить не можешь, как это чувствуется, - простонал обмякающий в моих руках вампир. - Так больно... Словно все жилы вытягивают по очереди, я еле сдерживаюсь, чтобы не перекинуться.
  
  - Ну прости, прости, продержись ещё немного, - я обнял его и прижал пепельноволосую макушку к животу. Затем обхватил за плечо, поддерживая ослабшее тело, и мы подошли к двери комнаты Фарта и Джамии. Я постучал четыре раза - Шерион объяснил, что так ребята договорились меж собой. За дверью завозились, затем послышался сонный голос девушки:
  
  - Фарти? Это ты?
  
  Я невнятно ответил "угу" и с замиранием сердца слушал, как отодвигается щеколда, уже держа наготове сонное заклятие. Едва дверь приоткрылась, я выдохнул его в лицо не успевшей удивиться девушке и коснулся лба. Такого же белого, покатого, красивого... Такого же, как у брата... Ловко подхватил расслабившееся тело на руки и понёс к расправленной постели. Шерион за моей спиной закрыл дверь на щеколду и сполз по поверхности на пол. Я услышал, как он проделал борозды в деревянном полу увеличившимися звериными когтями. Во взгляде мальчика оставалось всё меньше человеческого.
  
  - Быстрее, - просипел он, и я тут же положил девушку на кровать. - Давай, - приглашающе махнул я в её сторону, не представляя, что делать дальше. Он тут же пополз к ней на коленях, царапая пол жесткими, совершенно уже звериными когтями. Этот ребёнок сейчас до ужаса напоминал голодного волчонка, при том, что не потерял очертаний человека. Меня передёрнуло.
  
  - Д-джи, - просипел он. Клыки стали очень явными и мешали говорить, - я б-боюсь. Я не хочу убить её.
  
  - Ты не убьёшь, Шери, - проговорил я успокаивающим тоном. Хотя на самом деле не представлял, чего мне ожидать.
  
  - Если что, - Шерион сглотнул, очутившись у самой кровати, - ударь меня чем-нибудь по голове, чтобы я вырубился. Но не сильно.
  
  Я предвкушающе улыбнулся.
  
  - Обязательно. Тем более - ты сам попросил. Грех упустить подобный шанс.
  
  Вампир ухмыльнулся. Вышло жутковато.
  
  - Будь рядом. Я должен испить трижды. Так требует ритуал. Оба запястья и шея. Пожалуйста, - он посмотрел умоляюще на подошедшего ближе меня, - не дай мне увлечься. С каждым разом её кровь будет казаться всё вкуснее для меня.
  
  - Хватит ныть, - не выдержал я, - начинай уже. Раньше сядем - раньше выйдем, как говорила твоя мама на экзамене по общей практической магии.
  
  И он, взяв тонкую худую руку девушки своими дрожащими ладонями, с вожделением и хрустом впился в запястье.
  
  Меня передёрнуло в который раз. Не было никаких струек, стекающих мимо. Он просто присосался губами к проделанным зубами дырочкам и пил, пил, не отрываясь, закрыв глаза. Я сглотнул. Еле уловимый сладковатый металлический запах донёсся до моего носа.
  
  Это было красиво. Коленопреклонённый, с заострившимся лицом и свисающими по бокам волосами, мерцающими платиной, он напоминал мраморную статую эльфийской работы. Это было дико, потому что он не выглядел человеком. Но и не был животным, застряв где-то на середине между тем и иным состоянием.
  
  "Хватит, - уверенно и громко подумал я, - Шерион, достаточно. Следующая рука".
  
  Он недовольно рыкнул, поднимая на меня жёлто-зелёные волчьи глаза без доли чего-либо человеческого, но спустя несколько мгновений подчинился. Оторвался от худенького запястья, блаженно зализал ранки розовым языком. Они затягивались на глазах под действием слюны.
  
  Следующее запястье было прокушено ещё быстрее. Я всё время следил за состоянием темноволосой хрупкой девушки, совсем ещё юной и нежной. Она спала глубоким здоровым сном, и лишь чуть учащённое дыхание и испарина на лбу выдавали то, что она не совсем в порядке. "Нужно будет попоить её кроветворником завтра", - подумал я, прежде чем остановить Шериона во второй раз. Это оказалось сложнее. Мне пришлось зажечь в ладони показательный огненный шарик и пригрозить подпалить ему шерсть, если он не уймётся. Это подействовало.
  
  Устраиваясь поудобнее прямо на девушке, обхватив бёдрами её бока, мальчишка, наконец, добрался до шеи. Перед этим он сделал что-то странное - провёл по лицу своей изящной ручкой, на которой красовались когти длиной в половину его пальца, и странно улыбнулся. Затем какое-то время тёрся носом о её шею, отчего у меня засосало под ложечкой - уж слишком интимно это выглядело, и, наконец, впился зубами в том месте, где билась артерия. Джамия простонала и резко открыла глаза, подаваясь вперёд с высокой подушки. Я вздрогнул, с ужасом думая, что она проснулась. Шерион никак не отреагировал, и через мгновение девушка снова лежала на подушке с закрытыми глазами. Я облегчённо выдохнул.
  
  В этот раз он вообще не слушал моих доводов. Рыча, как дикое разозлённое животное, не собирался заканчивать пить девушку, и я хребтом ощущал, как ниточка пульса Джамии становится неявной, теряется в горячем дыхании Шериона. Недолго думая, вытащил из сумки толстую тяжёлую стопку рукописных листов своей магистерской и с размаху двинул ей по голове юного Повелителя. Охнув, тот расцепил зубы и завалился на пол без сознания. С ним всё было в порядке - я чувствовал, в отличие от состояния девушки. Зажав пальцами незализанные ранки на шее, торопливо зашептал кровеостанавливающее заклятие. Пульс выровнялся только после целой склянки с настойкой кроветворника, влитой в безвольный рот Джамии. Дорогая, между прочим, настоечка... Ещё раз оглядев девушку и поколдовав над ранками на шее, я счёл её состояние удовлетворительным, облегчённо выдохнув и стирая с висков капельки пота.
  
  И в этот момент с той стороны кровати, где на полу лежал Шерион, раздался нечеловеческий полувой - полустон. С ужасом подскочив с мягкого матраса, я подбежал туда и обомлел. На полу, прямо на вязаных из обрывков старой одежды половицах лежало нечто.
  
  Это был объёмный, совершенно жутко выглядящий кокон, покрытый тонкой кожистой плотью. Он пульсировал, двигался, светился изнутри розово-желтым светом. Подавив рвотный позыв и засунув врождённое малодушие подальше в задницу, я шагнул ближе. Кокон был некой защитной и жизнетворящей средой для тела, заключённого в нём. Ясно просвечивали очертания головы, плеч и подтянутых к животу ног, кокон пульсировал и менялся, вдруг натягиваясь в одних местах и ослабляя хватку в других.
  
  Вдруг тело мальчика внутри выгнулось дугой и глухо закричало, словно вытягиваясь. Он резко выпростал вперёд руку. Я интуитивно отскочил, но та лишь натянула кожистый полупрозрачный барьер и вновь обмякла. Боги всемогущие... Двуликий... Так вот как взрослеют вампиры? Становясь совершенно беспомощными, будто возвращаясь в материнскую утробу, преодолевая всю боль растущих костей и органов, проходя путь, который проходят люди за десяток лет, в одну ночь... Я взволнованно опустился на пол рядом с дышащим, пульсирующим и выкручивающим тело Шериона коконом, изумлённо прикрывая рот рукой. Масляная лампа на столе ещё горела, освещая комнату тусклым желтоватым светом.
  
  В дверь неожиданно, но очень настойчиво постучали.
  
  - Милсдарь Саламандра, у вас всё в порядке? Мы слышали шум и крики... - голос хозяина таверны застал меня врасплох. Как он сказал? Саламандра? Фартих-Саламандра? Я улыбнулся, подслушав его тайну.
  
  - Да, уважаемый, - как можно спокойнее сказал я, не отрывая взгляда от шевелящегося, выстраивающего новое тело для Шериона, кокона. - Просто дурной сон.
  
  - Это бывает, бывает, - с облегчением в голосе ответил хозяин. В подобных тавернах, бывало, находили постояльцев, почивших вечным сном - благодаря работе наёмных убийц или особо умной нежити. Так что я понимал опасения этого хватовитого мужичка. Проблемы были не нужны никому. - Ну-с, доброй ночи тогда.
  
  - Доброй, - устало сказал я и совершенно натурально зевнул.
  
  Шаги за дверью удалились, и я подумал, что же мне теперь делать. Вернуться к Фарту я не мог, пока Шерион находится в таком состоянии. Тем более, я не мог знать, сколько это пограничное состояние продлится. Он был беззащитнее ребёнка - наступи, ударь, и оболочка прорвётся, потечёт лимфа, лишая своего притока недоразвитые органы, кости сомнутся, точно скорлупа, и я был уверен, что вампир умрёт. Именно поэтому Арр"акктур приходил тогда ко мне ночью. Именно для этого - чтобы убедиться, что мне можно доверить своего наследника. Он вряд ли мог знать, что всё произойдёт так скоро. По-хорошему, инициация Повелителя должна проходить на Ведьмином кругу, под неусыпной охраной целого гарнизона лучших бойцов на гворде. Мало ли, кому новый Повелитель поперёк горла. Но вот так - на грязном полу в недорогой комнате в таверне, с охраной из одного калечного некроманта... Мне казалось, или слишком много ответственности и доверия было взвалено на меня? Что-то тут нечисто...
  
  В который раз зевнув, я встал на ноги и с любопытством посмотрел на свободный край кровати. Девушка спокойно спала, уже повернувшись на бок, совсем по-детски положив ладонь под щёку. Трогать кокон Шериона я бы не рискнул ни за что на свете, но кто мешал мне поспать то время, пока я всё равно не могу ничем помочь?
  
  Приняв решение, я обошёл комнату по периметру, ставя охранные заклятия на дверь, углы и окно. Не забыл даже про потолок - мало ли что? Теперь если кто и прорвался бы через магию, то сработали бы мои некромантские придуманные заклинания: несчастный просто увяз бы в воздухе, как в липкой паутине. Подумав, мысленно очертил кровать и кокон единым кругом, выставляя вторую границу защиты. Ох, надеюсь, утром я встану первым.
  
  Подумав, заботливо укрыл кокон на полу тёплым одеялом, сам завернулся в края простыни и уснул под боком у девушки, давая установку проснуться с первыми петухами.
  
  ****
  
  - Злыдень збырный! Араака болотная*! Ну, жди у меня, сейчас я поднимусь...
  
  Громкие тролльи ругательства под окном разбудили меня много лучше петухов, и я распахнул глаза. Думаю, я просто чутко сплю, потому что с одной стороны меня сладко обнимала сопящая Джамия, а с другой - не менее сладко, незнакомый и - черти меня дери - совершенно голый парень. Красивый нереальной, неземной красотой. Я пил вчера? Что тут происходит?
  
  Голый парень разлепил глаза, оказавшиеся густо-аметистовыми, и улыбнулся.
  
  - Джи?
  
  - Шерион?! Мраака мара караш**! - я очень грязно выругался, и тут же закрыл рот рукой - с другой стороны заворочалась Джамия.
  
  - Фу, как некрасиво ты выражаешься, - бархатно усмехнулся он, обнажая ровные - без признака чересчур выделяющихся клыков - белые зубы. Беззастенчиво сел на кровати, поигрывая мышцами спины и разминая кожистые крылья. Тягуче заломил руки наверх, а затем встал. Я следил за каждым его движением, не дыша. То же ощущение, когда смотришь на дикую жёлтую лесную кошку. Самый опасный зверь Белории. Самая невозможная, притягательная красота - желто-чёрные кольца и спирали, украшающие её спину, завораживали. Невозможно было не смотреть - потому что в ней воплощалась вся сила и величие богов. Они не были дураками, раз смогли создать такую красоту. Так и с Шерионом. Гибкое, стройное обнажённое тело, отмеченное двумя кожистыми крыльями, длинные - ниже лопаток - волосы цвета расплавленного серебра, и смертоносный взгляд аметистовых глаз. Он мимолётно улыбнулся, а у меня по хребту пробежал холодок. Я почувствовал, что пожелай он - убил бы меня за секунду. Это было острое и почему-то слегка приятное чувство.
  
  - Ну нигхыра себе новости, - наконец, расслабился я и захохотал, падая в подушки. Джамия рядом что-то заговорила на непонятном языке, а потом чётко произнесла: "Фарт?"
  
  Я повернулся в её сторону. Она проснулась и с удивлением смотрела на меня.
  
  - Как себя чувствуешь, невинный агнец?
  
  - Вроде хорошо, - удивилась она. - А где брат?
  
  - Всё в порядке с твоим братом, - сказал я, а потом добавил про себя: "Надеюсь".
  
  Шерион стоял перед зеркалом и с интересом разглядывал отражение. Лицо Джамии, увидевшей голого парня в комнате, было достойно картины "Невинная селянка, смущаемая бесом".
  
  - А я ничего, - вынес наконец вампир вердикт своему новому обличью. Я закатил глаза, подумав, что он остался таким же мальчишкой, только теперь его внутренний возраст и внешний поменялись местами. Да я остряк!
  
  - Ах ты ж выгурц збырный, руки загребущие, зыркала падальные! Ну попадись же мне! Чую, здесь ты! - заголосили грубоватым женским голосом откуда-то снизу, и меня просто подкинуло на кровати - уж больно знакомым показался этот голос. - Попадись мне - по косточкам тебя раскатаю!
  
  И тут я вспомнил.
  
  В дверь громко застучали. Мы втроём дружно вздрогнули.
  
  - Это я, открывайте! - раздался встревоженный голос Фартиха, и я, расслабившись, заученным жестом снял охранные заклятия. Дверь тут же отворилась внутрь, и в комнату буквально ввалился взъерошенный, наспех одетый Фарт. Быстро закрыв дверь на щеколду, он оглядел нас слегка шальным взглядом. Остановился на голом Шерионе, удивлённо вскинул брови:
  
  - Кто это?
  
  - Потом, - сказал я. Кто там голосит?
  
  - Ах, это... - Фартих резко смутился. - Собирайтесь. Чем быстрее, тем лучше. Сматываться надо.
  
  Не расспрашивая больше ни о чём, я вскочил с кровати. Вытащил из сумки запасные штаны, рубаху и старую, рваную местами куртку, кинул всё это в Шериона.
  
  - А сапоги? - растерянно спросил он.
  
  - Можешь отрезать носки у своих старых или остаться босиком, - раздражённо сказал я, собирая по комнате пустые склянки, прихватывая казённое одеяло, упихивая в сумку листы с магистерской и смахивая с глиняной тарелки десяток яблок туда же. Надо отдать должное Джамии - девушка без вопросов вскочила и заметалась по комнате, складывая в заплечную сумку свои, похожие на детские, вещи.
  
  - Высоковато будет, - подвёл итог Шерион, выглядывая в распахнутое настежь окно. Я отодвинул его, на глаз прикинул траекторию и ловким взмахом руки переместил ближайший стог от коровника прямо под наше окно. Распахиваемые двери и истерические визги становились всё ближе, таверна походила на разворошенный улей диких пчёл.
  
  - А ну, где ты, сморчог гхырный, падлюка мааргная, выходи, всё равно найду! - Фартих опасливо заозирался на пока ещё закрытую дверь. Но я знал, это ненадолго. От этой магички ещё никто не уходил. Вор нервно икнул.
  
  - А ну, прыгайте! Не убьётесь, солома свежая! - скомандовал я, подталкивая Шериона в спину.
  
  Ещё раз глянув вниз и на меня, он решился.
  
  - У-у-ух! - этот мальчишка в теле парня полетел с громким молодецким выкриком, за ним прыгнула Джамия, тоненько взвизгнув, затем я вытолкал сомневающегося Фарта и почти с разбегу выпрыгнул сам. Уже затылком слышал, как дверь в нашу комнату слетела с петель.
  
  Мы бежали к конюшне, не оглядываясь. Сверху голосили, казалось, что само здание таверны ходило ходуном.
  
  Джамию усадили за спину Шериону, Фарт запрыгнул на Смолку позади меня. Кобыла подозрительно покосилась, но решила сделать скидку на патовую ситуацию, не иначе.
  
  И только отъехав на достаточное расстояние от магического форта, когда кь"ярды перешли с галопа на более спокойную рысь, я спросил, выворачивая голову назад:
  
  - И что это было, Фартих? Что на этот раз?
  
  - Ну... Когда я только добрался до форта, выспался и отправился прогуляться...
  
  - Что ты стащил на этот раз?! - нетерпеливо повторил я вопрос.
  
  Через мгновение возни он вытащил что-то на свет божий и показал это мне.
  
  - О, боги! - простонал я, обращаясь ни к кому конкретно и к целой Вселенной. - Зачем?! Почему ты украл именно его?
  
  - Я подумал, что это какой-то магический артефакт. Форт-то ведь магический... Не разглядел в темноте... - смущённо зачастил Фарт, а Шерион, ехавший совсем рядом, уже начал сдавленно подхихикивать.
  
  - О, Двуликий! - скорбно подводя итоги о невероятных способностях вора влипать в ситуации, повторил я, - убери его. Только аккуратнее! - я истерически вскрикнул, видя, как комкает Фарт святая святых для своей хозяйки. - Нужно будет вернуть его. Хотя бы в Школу. Иначе нас ждёт долгая и мучительная смерть.
  
  Проникшийся Фартих благоговейно встряхнул чёрные пряди, расправляя их пальцами.
  
  Блестящий в лучах утреннего солнца, великолепно выполненный из живых волос, парик - карэ грозной магички и декана Старминской Школы Магии Катиссы Лабской вернулся на дно воровской сумки.
  
  _______________________________
  * - здесь и далее непереводимые тролльи ругательства, от которых у любого, хоть немного понимающего троллий, уши свернутся в трубочку.
  ** - тролльи ругательства. Если переводить дословно, выйдет нечто вроде "тьма кротовьей задницы"
  
  
  
  Часть 12. Скомканный конец, или как умертвить некроманта.
  
  
  И смеется сталь
  От крови пьяна
  Знаешь, как тебя ждали здесь?
  Не было жизни,
  Была лишь война.
  Легким шагом ты входишь в смерть.
  
  Расползается, тлея, ткань бытия,
  Ярость светла, словно факел, клинок.
  И не нижний мир получит тебя,
  А с улыбкою встретит
  Воинственный бог
  
  Зов крови
  Смерти волчьим оскалом
  Ты в лицо усмехнешься
  Зов крови
  Ты всегда знал
  Что не вернешься.
  Зов крови...
  // "Зов Крови" Мельница
  
  
  После своего грандиозного воровского провала Фартих притих. Я даже жалел его, но не подавал виду - может, научится чему-нибудь? К примеру, размышлять над тем, что ты крадёшь и для чего тебе это вообще нужно. Я знал, что магистр Катисса - горячо эмоциональный человек, и совершенно не хотел бы с ней встречаться по поводу её парика ближайший месяц. Была вероятность, что спустя месяц она отойдёт и будет более гуманна в методах наказания. А ещё я искренне надеялся, что у неё есть запасной парик... Если по вине Фарта ей придётся путешествовать без волос... Ох, я боялся даже представить её состояние. Она будет помнить это всю жизнь. Мою жизнь, которая станет очень короткой.
  
  Кь"ярды мерно рысили по редкому подлеску, день шёл на убыль, и тени становились темнее и гуще, воздух - плотнее, и только стрекот насекомых в высоких душистых травах оставался всё таким же насыщенным и постоянным фоном.
  
  - А где моя кобыла? - некстати вспомнил я, - Лиску мою куда дел, Фарт? Мне её ещё на школьную конюшню сдавать, лошадка-то казённая.
  
  Вор молчал за моей спиной какое-то время, а потом пристыженно промямлил:
  
  - Так осталась на конюшне в форте... Мы так быстро побежали, что я совершенно не подумал про третью лошадь. Прости, Джи.
  
  Я устало вздохнул. Нет, я был уверен, что с лошадью ничего не случится. На случай осмотра у неё клеймо в положенном месте - знак школы. Её будут кормить, холить и лелеять. А потом предоставят ого-го какой счёт владельцу, решившему забрать животину. Я слышал истории, что иногда было проще купить новую лошадь, чем забирать с постоя старую.
  
  - Должен будешь, - сухо сказал я, но спиной почувствовал, как Фартих облегчённо расслабился, приникая ко мне грудью и обхватывая за талию. Он и раньше делал так, особенно в галопе, но сейчас... Всё было по-другому. Не было никаких причин так крепко держаться за меня, да и движение получилось слишком тягучим, слишком показательным. И мой желудок подпрыгнул, отзываясь на такую простую ласку.
  
  - Прости, - тихо прошептал он около уха, а я, не поворачиваясь, лишь позволил уголкам своих губ несильно скользнуть вверх.
  
  - Темнеет, - сказал Шерион, придерживая спящую девушку рукой. Джамию укачало, и она сладко заснула, поэтому вампиру пришлось пересадить её вперёд, почти что себе на колени, и крепко держать в объятиях. Если я хоть что-то понимал в людях... хм, вампирах, то он был совершенно не против такого расклада. - Нужно подумать о еде и ночлеге. И вообще, куда мы едем?
  
  Как же своевременен был этот вопрос! Я сам задавал его себе половину дня. И не мог найти толкового ответа. Единственное, чего я хотел - это ехать куда-то по дорогам или без них рядом с Фартом. Спать рядом с ним, просыпаться, видя его лицо, есть из одного котелка и улыбаться всему на свете: ветру, солнцу, теплому, набирающему силы лету, терпкому воздуху, напоенному ароматом трав. Я боялся спрашивать вора, куда он держит путь. Потому что опасался услышать, что мне рядом с ним не место и дорожки наши вот-вот разойдутся. Потому что не хотел почувствовать, что он мне не доверяет. И ко всему магистерская прожигала в сумке дыру, опаляя бок. Я понимал, что должен писать. Должен работать, "не покладая рук, но покладая головы нежити в ряд и расписывая подробно, как нежить эта умерщвлена была", если говорить выкладками из требований к диссетрациям. Но сердце щемило, я предчувствовал что-то не слишком хорошее и не хотел ни на шаг отходить от Фарта. Сейчас, когда он тесно прижимался своим юрким горячим телом к моей спине - было самое идеальное для меня положение вещей.
  
  - Да и кь"ярды устали, - подвёл итог Шерион, не заметив моих душевных метаний.
  
  - Кьярды? - удивлённо переспросил Фартих. - Это же сказки... Нас в детстве нянька пугала: "Вот не перестанете баловаться, ночью проберётся к вам кьярд, в одеялко завернёт, зубами вампирскими, мракобесьими подхватит да снесет ведьмам, чтобы те опыты свои богомерзкие на вас ставили".
  
  И тут я заржал. Просто надо было слышать, с каким выражением и бесподобной интонацией говорил Фартэту обывательскую галиматью. Мне было жаль, что я не видел его лица в тот момент.
  
  Смолка недовольно пряданула ушами и ударила по нашим ногам хвостом. А я-то тут при чём? Пепел Шериона только флегматично всхрапнул, выражая весь скепсис по поводу услышанного.
  
  - Не кьярды, а кь"ярды, - поправил произношение мой напарник. - Это вампирское слово. На древнем языке оно означает "танцующий по краю". Надо произносить более твёрдо и с придыханием.
  
  - Къярды? - заинтересованно повторил Фартих. Вампир вздохнул: - Почти. И хорошо, что мама тебя не слышала. Про богомерзкие ведьминские опыты над детьми. А то, небось, поехала бы в ваше логово и начала историческую правду восстанавливать по поводу ангельского происхождения кьярдов и непричастности магичек к пропажам детей. Вы бы мага, что ли, наняли, раз у вас дети пропадают.
  
  - Мага?! - вскинулся Фарт. - Маги все под королём ходят. А король наш - тупоголовая свинья. Вон до чего дошёл - который раз замок свой ненаглядный перестраивает, всю казну разбазарил.
  
  - Ты не прав, - тихо и твёрдо сказал я. - Насчёт короля соглашусь. А вот про магов - ты не прав. Маги ходят под Ковеном Магов. Если бы Ковена не было - камня на камне бы от Белории не осталось после войны с вампирами. Там, где особые способности, всегда должен быть сильный контролирующий аппарат. И Ковен совершенно независим от короля и его казны. Школа иногда делает взаимные расшаркивания - принимает процентов пять дубин из родовитых семей по рекомендации короля. Но те, как правило, дальше пятого курса не идут - и их никто не тянет, выпускают по ускоренной программе как "Прошедших вольный курс магических лекций". А король за это делает некоторые пожертвования на наши школьные нужды. Но в целом Школа бы и без них справилась.
  
  - Я хотел лишь сказать, что это немыслимо - впустить постороннего в воровское логово. Мы не маги. Но наша каста особенна, и она отчаянно блюдёт свои секреты. Если что-то из наших трюков уплывёт в третьи руки - мы перестанем быть эффективной силой. Наш козырь - ловкость, внезапность, маскировка и разные изобретения. Отец сказал, что мы сами разберёмся с нашими проблемами. Но за год пропало уже три ребёнка. Все - до пяти лет.
  
  Я вздохнул. Эта история плохо пахла, но я понимал то, о чём говорил Фартих. Маги тоже берегли свои тайны и создавали вокруг себя ореол таинственности, чтобы оставаться на плаву. Никто не хочет быть раскрытым. Никто не хочет становиться уязвимым.
  
  - Дело ваше, Фарт. И - если верить байкам твоей няньки, ты сейчас едешь на сказке. Кь"ярда под тобой зовут Смолка, она вредная и строптивая (я снова получил росчерк хвостом по ноге), но очень умная и смелая. А под Шерионом - Пепел. Он воплощение спокойствия и благоразумия.
  
  - А выглядят, как обычные кони... - разочарованно произнёс вор.
  
  - Так ты присмотрись к глазам. Разве у лошадей бывают такие змеиные зрачки? И зубы... - задумчиво закончил я. "Разве обычные лошади могут быть такими зловредными исчадиями?" - но это я благоразумно решил не озвучивать.
  
  - Ох, - зевнула проснувшаяся Джамия, - я что-то так проголодалась. У нас есть что-нибудь перекусить?
  
  Мы с Шерионом переглянулись. Я вспомнил о десятке яблок в своей сумке. Остальные запасы мы уже подъели и ничего нового из-за утреннего происшествия взять не успели.
  
  - Привал! - скомандовал я, присмотрев вполне приличную полянку на лесной опушке. Будто кто специально вытаптывал высокую траву и не пускал молодую поросль расти на этом пятачке.
  
  - Я думаю, что не привал, а уже ночёвка, - поправил Шерион. - До Витяга мы не доберёмся сегодня, все устали и вымотались. А ближайшей деревней даже не пахнет.
  
  - А покушать что? - не унималась оголодавшая девушка. В животе Фарта тоже явственно урчало, но он, наверняка, считал себя выше этого.
  
  Шерион вздохнул и направился к ближайшим густым кустам.
  
  - Ты куда? - спросил я друга.
  
  - Поохочусь. Не ходите дальше поляны, дабы не смущаться и не предаваться визгам, - сказал он, пристально посмотрев на девушку. Та отчего-то залилась румянцем. Вот же странная.
  
  Мы спешились. Даже несмотря на удобство езды на кь"ярде, поясница болела. Я размял ноги и пару раз нагнулся, а затем нагло порылся во вьючных сумках Шериона, доставая наружу котелок.
  
  - Фарт, смастеришь костёр? - вор кивнул, а потом открыл рот - чтобы возразить. - Не волнуйся. Шерион просил далеко не заходить. С ближайших берёз можешь смело веток надёргать. Но дальше не ходите.
  
  А сам пошёл к ручью. Я хорошо слышал его некоторым временем ранее и шёл на звук и запах свежести. Ах! Как же хорошо напиться ключевой воды! Где-то она пересекалась с магической жилкой, вышедшей на поверхность, потому что мою усталость как рукой снимало с каждым новым глотком. Напившись и зачерпнув воды, я пошёл обратно, слушая треск обламываемых веток.
  
  - А как он будет охотиться? - допрашивала Джамия брата. - Я специально посмотрела - у него ни лука, ни стрел.
  
  - Почём я знаю, мышка? - устало отвечал Фарт. Я улыбнулся. Мне нравилось узнавать чужие милые секреты, будучи незамеченным в тени ночного леса. - Может, он кого свистом особым приманит или на лету словит. Я вообще не знаю, откуда этот красавчик взялся и кто он такой. Джи с мальчишкой путешествовал сначала. Потом мальчишка пропал и появился этот... Погоди...
  
  - Всё правильно, Фарт, - я вышел из тени деревьев, неся котелок к немаленькой уже куче веток. Зажёг их одним небольшим пульсаром и пристроил посередине посудину с водой. - Он и есть тот мальчик. Просто вырос за ночь, - грустно улыбнулся я.
  
  Фартих принёс последние ветки к костру и неверяще спросил:
  
  - Да разве такое возможно?
  
  - Шерион - вампир, - я выдержал эффектную паузу, чтобы смысл сказанного дошёл до всех присутствующих. - А с вампирами такое иногда случается.
  
  Над поляной повисла тишина осознания. А потом раздался потрясённо-восторженный визг Джамии: - Вампи-и-ир! Я же с детства мечтала с вампиром встретиться! Они же такие красивые, и сильные, и ловкие, и никак их не убить!
  
  - Ох, Джам, а можно потише? - устало проговорил Фарт, садясь рядом со мной на свой вещевой мешок. - На твоё верещание сейчас все окрестные вурдалаки слетятся. Ну, вампир. Подумаешь. И не такое видали.
  
  Я хмыкнул, но ничего не сказал. Парень явно храбрился, красуясь перед сестрой. Но я был не против. Меня грел бок вора и огонь костра, и всё было просто прекрасно.
  
  Девушка зашуршала, я обернулся и удивлённо увидел, как она распускает верхнюю часть шнуровки корсета на простом дорожном платье. Пышные юбки едва доставали до середины лодыжек. Она заметила мой взгляд и бойко подмигнула.
  
  "Вот же семейка! - поразился я, - И ведь правильно мыслит... Вампир-не вампир, а то, что он парень - никто не отменял. Готовься, Шерион, кажется, на тебя объявлена охота". Я подмигнул в ответ и вернул свой взгляд к котелку, в котором начинала закипать вода. Где носит это чудовище?
  
  - Держите, - тот появился из-за кустов совершенно бесшумно, кидая в мою сторону освежёванную тушку зайца. Фарт ловко поймал её на подлёте и начал удивлённо разглядывать.
  
  "А шкура с кишками где?" - мысленно спросил я вампира.
  
  "Чего добру пропадать?" - усмехнулся он в моей голове.
  
  "Ох, всемогущие боги, - Шерион вошёл в круг света от костра, и я кинул на него быстрый взгляд. - Губы оботри, невидь лесная. Выглядишь жутко".
  
  И только потом понял, что произошло. Я слышал его голос в своей голове. Слышал! Мы общались как менталисты - без слов. Как такое возможно?
  
  - Отличный заяц, - наконец проговорил Фартих, доставая из поясных ножен массивный нож и на весу мастерски разделяя тушу на куски. В котелок вошла только половина, и оставшееся мясо было решено оставить на завтра.
  
  Я насыпал немного перловой крупы, чтобы получилась мясная каша, посолил, а вор вдобавок кинул ароматной травки.
  
  Мы сидели вокруг костра, упиваясь запахом из котелка, и дружно ели содержимое глазами. До тех пор, пока разбухшая перловка не полезла наружу.
  
  - Кажется, кто-то с крупой переборщил, - хмыкнул Фарт.
  
  - Я не повар, я - маг, - парировал я. - Лучше скажи, что делать? Она прёт, как на дрожжах.
  
  Мы бы долго ломали голову, но тут Шерион взял деревянную ложку, сорвал ближайший лист лопуха и стал переправлять поспевающую крупу туда. Кь"ярды заинтересованно отвлеклись от поедания жёстких грибов с трухлявого пня на краю поляны и потянули бархатными ноздрями.
  
  - Вот и всё, - просто сказал вампир, унося два импровизированных лопуховых блюда чуть дальше, где их тут же заглотили конеподобные бестии - прямо горячим заглотили, не пережёвывая. Бедные, заморенные животинки.
  
  ****
  
  - Как хорошо поесть... - томно вздохнула Джамия, будто случайно поворачиваясь боком и приобнимая рукой лежащего рядом вампира. Тот напоминал бревно и не подавал признаков жизни. - Что-то зябко мне, - девушка поёжилась, сжимая плечи, отчего её небольшие, но очень аппетитные выпуклости почти выпрыгнули из корсета. Послышалось тихое покашливание со стороны Фарта.
  
  - Так накройся уже, болезная, и дай всем поспать, - высказал общие мысли вор, накидывая на сестру свой край одеяла и стаскивая её руку с притворяющегося спящим Шериона. Я еле сдерживался, чтобы не заржать в голос. - Между прочим, вампирам тоже надо спать.
  
  - Да знаю я, знаю, - с досадой проворчала Джамия, укладываясь на спину и скрещивая руки на груди.
  
  - И срам свой прикрой, - наставительно прошептал Фарт. Так тихо, что слышно было по всей поляне. - А то смотри, выкатятся наружу, в темноте не соберёшь. - Шерион издал странный звук, похожий на тихое хрюканье. Я малодушно зажал рот ладонью, сдерживаясь из последних сил.
  
  Костёр догорел, угольки мягко мерцали в ночной темноте поляны. Такое близкое, мягкое небо сыпало на нас сверху звёздами, точно мелкое решето - мукой. Я лежал с краю, одним боком чувствуя Фарта, и счастливо улыбался, стараясь как-то избавиться от странного, тяжёлого и тошнотворного предчувствия, поселившегося внутри. Мне было так хорошо сейчас - сытому, рядом со своим вором, под периной родного неба, что я боялся умереть от этого щенячьего счастья.
  
  "Кажется, твоя поклонница заснула", - через какое-то время мысленно сказал я Шериону. Тот не спал, и хоть и был совсем с другого края от меня - я чувствовал его, как себя.
  
  "Слава Двуликому, - облегчённо зазвучал в моей голове голос вампира. - Я уж не знал, куда себя девать. Вот же приставучая! Да ей лет-то всего ничего, у нас девочки в её возрасте вообще мальками неразумными считаются".
  
  "Она человек, Шерион. А в человеческих деревнях в шестнадцать уже первого ребёнка некоторые рожают".
  
  "Не верю!" - изумлённо прошелестел голос вампира.
  
  "Дело твоё. Ты лучше расскажи, почему не хотел сегодня прыгать. Это ведь смешная высота для вампиров - всего-то второй этаж", - задал я наконец мучивший меня вопрос.
  
  "Смешная, но только не на первые сутки после инициации. Сейчас мои кости ещё хрупкие и мягкие, даже хрупче человеческих. Я ещё не вошёл в полную силу моего тела. Для этого требуется время, Джи".
  
  "Хорошо, что ты сказал. Буду тебя беречь, - мысленно усмехнулся я. Мы помолчали некоторое время, а потом я снова решился: - Всё в порядке, Шерион? Не чувствуешь чего-то странного?"
  
  "О чём ты?"
  
  "Не знаю. Будто сердце тянет. Нехорошее предчувствие".
  
  "Перестань. Ты устал - вот и всё. Бессонная ночь, торопливое утро, потом тяжёлый день скачки. Поспи уже наконец, и всё пройдёт".
  
  Наверное, Шерион прав. Надо отключать мысли и поспать.
  
  "Доброй ночи, чудовище".
  
  "Доброй, - хихикнул вампир. - И от чудовища слышу".
  
  Я улыбнулся и блаженно закрыл глаза. В воздухе пахло цветущей сурепкой.
  
  ****
  
  Жаркие руки заблудились под моей рубахой, горячее тело прижималось так близко. Я проснулся, чувствуя сильный дискомфорт пониже живота.
  
  - Мне холодно, Джи, - прошептал Фартих. Он почти целиком забрался на меня, и от этого моему дискомфорту было только хуже. Я накрыл нас моим одеялом, обнимая его за плечи и запуская руки под его рубашку. Неужели мы сделаем это прямо сейчас? Вот так, лёжа на ветках, прикрытых одеялами, совсем рядом со спящими товарищами? Это щекотало нервы.
  
  - Фарт? Фарт... - жарко зашептал я в ухо вору, добираясь до его ягодиц, сминая их своими костлявыми пальцами, вжимая в себя ещё крепче, ещё ближе. Тело Фарта казалось странно мягким и безвольным. Я насторожился, когда он поудобнее устроился на моей ключице. И совершенно уверился в своей ошибке, когда услышал его тихий сладкий храп.
  
  Весь затрясся от тихого смеха. Вот я болван. О чём я вообще думаю? Я болен. Болен этим вором, как заболел когда-то студёной язвой. Говорят, эта болячка навсегда затаивается в теле и вылезает лишь тогда, когда ослабевают его защитные силы. Это было про меня и Фарта. Он пробрался внутрь моего тела, внутрь души. Я отчего-то был уверен, что он останется там до самого конца. И будет мучить своими проявлениями, когда я больше всего не буду к этому готов, вот как сейчас...
  
  Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, я погладил вора по жестковатым волосам, заправил выбившуюся щекочущую прядь за ухо. Он спал, как убитый, блаженно распластавшись по моему теплу. Было тяжеловато, но я бы вынес и вечность подобных мук.
  
  Вдыхая горьковатый полынный запах его волос, я снова провалился в муторный, напряжённый сон.
  
  ****
  
  - Они идут, Джиар... Они крадутся, на лапах их смерть твоя, в пастях их страх твой, - монотонно бубнил голос над моей головой.
  
  Я проснулся рывком, точно вынырнул из ледяного зимнего бочага. Что это было?
  
  Фарт лежал сбоку, полностью укутавшись в моё одеяло, точно в кокон. Мне было зябко. Спящий Шерион почти не подавал признаков жизни: лежал бледным недвижным мертвецом, как и все спящие вампиры. Джамии не было.
  
  - Они уже близко, Джиар, - я вскинулся, поворачивая голову на звук голоса. - Они убьют тебя, Джиар...
  
  Джамия сидела спиной ко мне совсем рядом и методично раскачивалась из стороны в сторону. Я не видел её лица, и в свете вставшей полной луны её силуэт выглядел жутко. Сглотнув, я тихо поднялся и обошёл девушку по кругу.
  
  Она сидела с широко раскрытыми невидящими глазами, которые были практически чёрными от раскрывшихся на полную зрачков. Девушка обнимала себя за плечи, ёжилась и раскачивалась, не останавливаясь.
  
  Я так часто видел, как мои сокурсники с факультета Пифий и Прорицателей входят в транс и предсказывают, что страх сразу отступил. Это было неожиданностью, но не более того. Я совершенно не ожидал, что сестрёнка Фартиха обладает таким необычным магическим даром. Фактически, ничего страшного в том, что Джамия сейчас пророчествует, не было. Это всё вообще могло оказаться обычным дурным сном. Я тихонько подошёл поближе и опустился рядом на колени.
  
  - Кто идёт, Джамия? Кто они? Откуда взялись и что им нужно? - решил я наобум задать несколько вопросов, пока связь с потусторонним не прервалась.
  
  - Твари... Жуткие твари... - зашептала девушка, и из её глаз вдруг потекли слёзы. - Много, много смерти... Мне так страшно!
  
  Я не удержался и подхватил её качающееся тело, сжимая в объятиях. Сначала она вся заледенела, но потом начала расслабляться. Всхлипы становились всё реже. Я оторвал её от себя и поглядел в проясняющиеся глаза - она возвращалась.
  
  - Что происходит? - недоумённо спросила она у меня через несколько мгновений.
  
  Я уже готов был ответить, как вдруг тишину ночи разорвал безысходно тоскливый, наполненный дыханием смерти вой, больше похожий на выкрик. Душа улетела в пятки, волоски на руках пошли дыбом. Джамия снова боязливо прижалась ко мне, а Фарт подхватился ото сна и сел на одеялах.
  
  - Что это было? - сонно спросил он. - Волки?
  
  - Не думаю, - прошептал я.
  
  Ещё мгновение я сидел, осознавая происходящее, а потом кинулся будить Шериона - вампиру требовалось больше всего времени, чтобы прийти в себя.
  
  Через неизвестно сколько чертыханий и пощёчин он всё же проснулся. Кричащий вой раздался ощутимо ближе, и я чувствовал, как ледяной пот тонкой струйкой стекает по позвоночнику.
  
  - Джи? Что происходит? - постепенно приходя в себя, спросил вампир.
  
  - У нас гости, друг. Очень опасные, зубастые и сеющие смерть повсюду, где проходят. Я не знаю, откуда они взялись тут, но это всё не случайность. Нас хотят убить - я уверен. Убить так, чтобы и косточек не осталось. Поэтому давай, приходи в себя и готовься к драке.
  
  Шерион бойко зашевелился, скидывая одеяло, и первым делом побежал к Пеплу - за оружием и моей лёгкой кожаной курткой с серебряными заклёпками. Лучшего доспеха для борьбы с нежитью и не придумаешь. Сама куртка была порвана в паре мест и совсем износилась, но серебро, впаянное на заказ, сидело всё так же крепко.
  
  - Может, ты объяснишь, что происходит? - Фарт схватил меня за руку в тот момент, когда я уже собрался вычерчивать круг для пентаграммы.
  
  - На нас надвигается стая нежити, которая, вероятнее всего, убьёт нас всех на этой поляне. Поэтому приготовься встретить смерть во всеоружии и спрячь сестру на самом высоком дереве. Может, ей удастся спастись.
  
  - Но... как?! - этот полувыкрик вывел меня из себя, и я схватил парня за грудки в надежде привести его в чувство. - Фарт! Срочно прячь Джамию и вытаскивай все свои смертоубийственные штучки, иначе нас покрошат в капусту ещё до того, как луна коснётся краем во-он тех берёз, - грубым шёпотом сказал я. Джамия глядела на нас расширенными от ужаса глазами. Взгляд вора сверкнул, столкнувшись с моим, и стал стальным. Вырвавшись из захвата, он потащил сестру к толстой ветвистой берёзе.
  
  "Вот так, молодец, Фарт", - думал я, вычерчивая наконец небольшой идеально ровный круг в утоптанной траве. Вырезав линии силовой пентаграммы почти с закрытыми глазами, махнул лезвием по ладони, произнося заклятие. Кровь тугими каплями падала в центр знака. Руны просьбы, призыва, огня и силы красовались по краям внутреннего креста. Их не было видно в траве, но для меня знак и каждая линия пылала красным пламенем. Трупов поблизости не было, творить голема-воина было не из чего. Поэтому я просто искал в своей крови, связанной с потусторонним миром пентаграммой, больше сил для огненных заклятий. Меня должно было хватить на пятнадцать-двадцать пульсаров. И каждый просто обязан найти свою цель.
  
  Вой раздался где-то слева, за соседними деревьями. Потом, тут же, - спереди и сзади. Нас брали в кольцо. Я сглотнул, стараясь не трястись оттого, как всё новые и новые светящиеся белёсым светом глаза проступали из темноты.
  
  Их было много. Так много, что в какой-то момент мне стало всё равно. Больше тридцати, когда нам хватило бы и одного десятка. Кто-то явно перестраховывался.
  
  - Боги всемогущие, - прошептал Фарт, прислоняясь спиной ко мне. Шерион стоял боком тут же, и мы образовали своими фигурами боевой треугольник. Твари, нечто среднее между огромным волком и медведем, с массивной тяжёлой мордой и выдающейся нижней челюстью, усеянной невозможно длинными зубами - шипами, смотрели на нас с безразличием наступающей смерти.
  
  - Что это, Джи? - тихо спросил Шерион, поигрывавший гвордом. Самые кончики кинжалов, зажатых в руках Фарт, еле заметно подрагивали. Я сам боялся, и это было совсем не зазорно - бояться подобную стаю этакой пакости.
  
  - Волкодлаки, - так же тихо ответил я, взглядом скользя по скоплению белёсых огоньков. - Магически усовершенствованная нежить, проект одного сумасшедшего мага. Несколько видов нежити, самых выносливых, хитрых и кровожадных, скрещивали до тех пор, пока не получили вот это. Так говорят справочники.
  
  Пальцы зудели от притока энергии из пентаграммы. Я чувствовал, что если не сотворю и не впишу первый пульсар в одну из этих смертельно безразличных морд, то просто взорвусь. Почему же они медлили?
  
  Не выдержав, зажёг огненный шар, замахиваясь в сторону ближайшего волкодлака. Это словно послужило стартовым выстрелом - все твари, как одна, пришли в движение и кинулись на нашу троицу, мешая друг другу. Джамия заверещала с берёзы.
  
  Время расплавилось, превращаясь в тягучую сосновую смолу.
  
  Пальцы щекотала магия выпускаемых пульсаров. Неудачливые волкодлаки метались по поляне живыми факелами, истерично визжа и выцарапывая огонь стальными когтями. Невыносимо воняло палёной шерстью и мертвечиной, а ещё врывался какой-то тошнотворный запах: Шерион крошил более ловких и увернувшихся от моих шаров тварюг, и то, что текло из их туш, смердело страшно. Фарт вертелся по правую мою руку, не давая подлезть волкодлакам с той стороны, пока я сотворяю новый пульсар. Он не мог убить ни одного своими кинжалами, но хотя бы отпугивал и наносил быстрые и точные порезы, после которых рассерженную и потерявшую бдительность тварь ждал огненный шар.
  
  Первым вскрикнул Шерион. Один из волкодлаков сумел зацепить его за предплечье, и хоть теперь его голова была раскрошена гвордом - дело было сделано. Одного мимолётного взгляда на напитывающуюся кровью куртку хватило, чтобы понять - ранение серьёзное. Скоро волкодлачий яд разнесётся по телу, и начнётся головокружение и галлюцинации. Шерион был обречён. Я зло сжал зубы и проорал заклинание силы ещё раз - понимая, что если выживу, то слягу с выжженой аурой на несколько недель. Я просил невозможного - пентаграмма полыхнула алым и начала чернеть, рассыпаясь пеплом. Всё, что она могла вычерпать из моей крови, она отдала мне и теперь самоуничтожалась. Я почувствовал прилив бодрости и, радостно зарычав, влепил пульсар в смрадно дышащий оскал, летящий на Фарта.
  
  Семь...
  
  Шар летит в сторону Шериона, где на него наседают сразу две твари. Теперь на одну меньше.
  
  Шесть...
  
  Фарт пятится, чтобы найти безопасный угол. Я сбиваю пульсаром волкодлака в прыжке, вор ударом ноги отправляет живой факел в кусты и тут же поддевает на кинжал пятого...
  
  Четыре...
  
  Он думал, я не увижу его слева. Он ошибался. Сейчас я видел везде - слишком хотелось жить. Слишком не хотелось терять друзей.
  
  Три...
  
  Силы снова покидают меня... Их слишком, слишком много. Разве возможно вывести столько тварей и держать их так близко от Стармина, почти под носом у Ковена магов? Хотя, их могли перебросить и телепортом. Не отвлекайся, Джи! Не смей думать о ерунде! Шерион опирается на мою спину, тяжело дыша. Наверняка, яд уже начал действовать.
  
  Два...
  
  Фарт вскрикивает. Огромная шипастая голова вцепилась в его ногу, и я отправляю туда свой огненный шар. Тварь визжит и мечется, вор оседает вниз. Я тут же, не думая, подхватываю его под руку.
  
  Один...
  
  Спонтанно выпускаю последний сгусток силы туда, где Шерион вяло отбивается от крупного волкодлака. Тот кусает гворд, словно пытается вырвать его из слабеющих рук. Получай, тварина!
  
  - Нет, Джиар!!! - разлетается над поляной девичий визг, и спину пронзает чем-то острым. Впрочем, это совершенно не больно. Только чувствую себя странно - тело деревенеет и перестаёт слушаться мгновенно. Последнее, что я вижу перед тем, как завалиться в траву - летящую на меня тушу с разверстой пастью и Фарта, непонятно как вскакивающего ей наперерез. Но он опоздал. Опоздал, и это так хорошо. Шипастые зубы сцепились на шее, вырывая не меньше половины. Я ору от боли и жжения яда.
  
  Всё неважно, кроме этих глаз, расширенных от ужаса. Глаз цвета гречишного мёда. Глаз цвета моей одержимости. Глаз, которыми я болен - так близко ко мне...
  
  И морозная, сковывающая смертью темнота обрушивается, забирая сознание.
  
  
  
  Часть 13. Запутанный клубок, или как уйти от Смерти.
  
  
  Стань моей душою, птица, дай на время ветер в крылья,
  Каждую ночь полет мне снится - холодные фьорды, миля за милей;
  Шелком - твои рукава, королевна, белым вереском вышиты горы,
  Знаю, что там никогда я не был, а если и был, то себе на горе;
  Мне бы вспомнить, что случилось не с тобой и не со мною,
  Я мечусь, как палый лист, и нет моей душе покоя;
  Ты платишь за песню полной луною, как иные платят звонкой монетой;
  В дальней стране, укрытой зимою, ты краше весны и пьянее лета:
  
  Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье,
  Полетим с тобой в ненастье - тонок лед твоих запястий;
  Шелком - твои рукава, королевна, ясным золотом вышиты перья;
  Я смеюсь и взмываю в небо, я и сам в себя не верю:
  
  Подойди ко мне поближе, дай коснуться оперенья,
  Каждую ночь я горы вижу, каждое утро теряю зренье;
  Шелком - твои рукава, королевна, ясным месяцем вышито небо,
  Унеси и меня, ветер северный, в те края, где боль и небыль;
  Как больно знать, что все случилось не с тобой и не со мною,
  Время не остановилось, чтоб взглянуть в окно резное;
  О тебе, моя радость, я мечтал ночами, но ты печали плащом одета,
  Я, конечно, еще спою на прощанье, но покину твой дом я с лучом рассвета.
  
  Где-то бродят твои сны, королевна;
  Далеко ли до весны к травам древним...
  Только повторять осталось - пара слов, какая малость -
  Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье...
  
  Мне ль не знать, что все случилось не с тобой и не со мною,
  Больно ранит твоя милость, как стрела над тетивою;
  Ты платишь за песню полной луною, как иные платят звонкой монетой,
  Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету...
  // "Королевна" Мельница
  
  
  
  Волкодлаки исчезли так же бесшумно и беспричинно, как и появились.
  
  Словно выполнили то, за чем приходили.
  
  На разгромленной поляне остались догорающие и размолотые гвордом тела их неудачливых сородичей, над залитой выпущенными внутренностями травой стоял невыносимый смрад. Три фигуры склонились над четвёртой, разверстой в неестественной позе.
  
  Джиар умирал. Жизнь толчками выходила из разорванного горла, стекая по сильной ладони Шериона, зажимающего рану. Он понимал, что это бессмысленно, но ничего не мог с собой поделать.
  
  С другой стороны от тела совершенно бледный Фартих крепко держал некроманта за руку. Его лицо было перемазано кровью: ярко-алой своей и жёлто-склизкой - волкодлаков. Глаза блестели в тусклом свете луны, и крупные слёзы то и дело набегали в их уголках, тяжело скатываясь вниз. Джамия сидела в ногах, зажав рот обеими руками, и безмолвно раскачивалась из стороны в сторону.
  
  - Ш-Шерион... - наконец разомкнул слипшиеся губы Фарт. Голос дрожал, и язык не собирался слушаться хозяина. - Поверни его немного. П-прошу...
  
  - Его лучше не трогать сейчас, Фарт, - вяло ответил вампир, неотрывно следя за густыми вишнёвыми разводами между пальцев. - Потечёт сильнее.
  
  - Это в-важно, - всхлипнув, упрашивал вор. Не дождавшись никакой реакции, осторожно протолкнул руку под спину умирающему некроманту и долгое время что-то ощупывал там. Наконец, вытащил сжатую ладонь. В ней что-то быстро блеснуло. Фарт вздрогнул, рассматривая предмет.
  
  - Что это? - с неприязнью спросил Шерион, и когда вор протянул ему дрожащую ладонь, глухо и надрывно зарычал. - Почему?!
  
  Джиар вдруг напрягся и захрипел, а затем совершенно обмяк.
  
  - Сердце почти остановилось, - прошептал Шерион, и из его потемневших, почти чёрных глаз скатилась пара тяжёлых слёз. - Уходите...
  
  - Что? - вскинулся вор. - Что ты имеешь в виду? Я хочу быть с ним до самого конца!
  
  - Просто возьми сестру и уходи, Фарт. Тебя это больше не касается. Вы просто случайные попутчики. Тебе незачем в это лезть.
  
  - Ты не прав, - с глухой обидой сказал Фарт, поднимаясь. - Ты не прав! Я нужен ему.
  
  - Ты ему не нужен, маленький глупый вор. От тебя сплошные беды. Вся эта гонка - просто результат неудачного эксперимента над заклятием поиска. Все ваши эмоции - лишь побочный эффект магии крови, - устало ответил Шерион, свободной рукой утирая лицо. Кровь из прокушенного предплечья струилась по рубахе до самой кисти, и теперь на лице красовались алые разводы. Время уходило, утекало сквозь пальцы тёплой, щекочущей ноздри солёным запахом кровью. Некромант был на самом пороге, медлить больше некуда.
  
  - Фарт. Просто уйдите. Ненадолго. Потом вернётесь. Мне нужно побыть с ним наедине. Может, я смогу помочь.
  
  Вор без слов развернулся и, прихрамывая, подошёл к Джамии. Грубовато взяв шокированную и безмолвную девушку под локоть, рывком поднял её на ноги. Его нога горела огнём, но крови было немного. Голова кружилась, и путь прочь от поляны дался очень, невыразимо трудно. Лишь отойдя на достаточное, по его мнению, расстояние, он глухо взвыл, давая волю чувствам, и сполз вниз по ближайшей берёзе. Рыдания вырывались из груди сдавленными хрипами, текло из глаз, носа и рта. Фарт чувствовал себя настолько плохо, был так сильно разбит и подкошен произошедшим, что не находил в себе никаких сил успокоиться. Джамия могла только обнимать его сбоку и пытаться гладить по волосам, но это никак не облегчало ту тупую жгуче-глубокую боль, засевшую под рёбрами.
  
  Шерион остался один на поляне, полной трупов, сидя над человеком, который почти перешагнул за порог. Достав кинжал из ножен Джиара, поудобнее перехватил его в ладони. Укушенная рука почти полностью отнялась, пальцы совершенно не слушались. Но это не имело никакого значения. На несколько мгновений вампир прикрыл глаза, собираясь с духом. Затем, глубоко вздохнув, чуть помедлил и, рывком оторвав ладонь от страшной раны, припал к разорванной артерии губами.
  
  Кровь хлынула в глотку - невыносимо вкусная, тёплая, уносящая с собой остатки сил из этого безвозвратно мертвеющего тела. Отдающая магией и почему-то мёдом, она была густа и безумно прекрасна. Остановиться не было никакой возможности, она толчками сама заполняла собой рот, проваливаясь глубже. Шерион уже чувствовал её в своём желудке, как вдруг, стремительно разогнувшись, с силой полоснул себя кинжалом вдоль запястья.
  
  Его собственная кровь тягучим тёмно-вишнёвым ручейком заструилась вниз, вниз, и в том месте, где она падала на разорванную кровоточащую глотку некроманта, слегка пузырилась и даже испускала еле заметный дым.
  
  - Пожалуйста... Прими. Прими мой дар, не отторгай... - шептал вампир до тех пор, пока его собственная кровь не залила рану Джиара полностью, смешиваясь с кровью некроманта. - Arless... Arless guennard... attaro guesta, - продолжил он обряд на древневампирском, боясь перепутать слова, судорожно вспоминая всё то, чему его учил отец и старейшины. Нужно было успеть произнести ритуальные слова до тех пор, как его порез закроется, затянется под действием крови. И он старался так сильно, как никогда прежде.
  
  Первым признаком того, что ему удалось, было прекращение толчков из артерии на шее. Она словно подёрнулась загустевшей, темнеющей на глазах коркой. Дыхание, до этого поверхностное и еле заметное, выровнялось и углубилось. И хоть некромант оставался невыносимо белым, белее первого снега зимой, Шерион чувствовал - получилось. У него получилось. Его наставник и друг вне опасности... Устало согнувшись и опустив голову на ноги Джиару, он счастливо вздохнул. Прокушенная рука онемела от кончиков пальцев до самого плеча и так же сильно кровоточила - яд волкодлаков не позволял ране затянуться, - ему не было до этого никакого дела. Он устало прикрыл глаза и уже поплыл в зыбкий сон, как вдруг кусты с другого края поляны зашуршали. Заученным движением подобрав гворд, вампир резко обернулся, ожидая увидеть Фарта.
  
  Там стояла невысокая стройная фигура, укутанная в плащ. Рядом, под её рукой трусил огромный бурый волк.
  
  - Талена! - всхлипнул-выдохнул вампир, пытаясь подняться и тут же заваливаясь обратно.
  
  - Боги всемогущие... Шерион! Джи... Мы опоздали? - девушка с оборотнем подобно ветру ринулись к вампиру, усаживаясь рядом с ним. - Братец, милый... Что тут произошло? Ройм предсказал неладное ещё вчера вечером, и с тех пор мы нагоняли вас так быстро, как могли... И всё равно опоздали. Что с вами обоими?
  
  - Талена, - еле связывая руны в слова, прошептал Шерион, обнимая сестру, - прости меня. Я так устал... - и, закатив глаза, обмяк в её руках.
  
  ****
  
  - Фартих?
  
  Вор весь подобрался, перестав всхлипывать. Этот голос был так знаком. Он был так знаком, что хотелось пережать глотку его обладателю тотчас же. Он медленно поднял заплаканные глаза на мужчину, беззвучно возникшего перед ним. Короткий тёмно-серебристый плащ, под которым с одинаковым успехом можно скрывать и меч с луком, и целый арсенал опасных штучек, прятал фигуру, мягкие высокие сапоги позволяли двигаться совершенно неслышно. Под капюшоном еле различимая полоска с прищуренными глазами, всё остальное скрыто тёмной тканевой повязкой. Но суженные глаза были так знакомы Фарту, что он чуть не завыл от досады.
  
  - Ара? - со злостью выдохнул он. - Это ты сделал? - он выпростал руку с зажатой в ладони вещицей. Это был дротик ручной работы с очень длинной иглой и алым оперением: Ара сам делал свои дротики, не доверяясь в этом деле никому. - Зачем?! Зачем, о Двуликий? Отец послал тебя?
  
  - Ничего личного, малыш Фартих, - совершенно неизменным тоном ответил мужчина. Вышло глухо, ткань, скрывающая рот, мешала звуку проходить наружу. Вор скривился, точно от зубной боли. - Просто заказ и очень хорошие деньги.
  
  Фарт вскочил, скинув с себя руки Джамии. С главой гильдии наёмных убийц его связывала не только давняя неприязнь, но и кровные узы. Ара был младшим братом его отца. Дядей, черти его дери. Напрыгнув на несопротивляющегося мужчину, прижал того к берёзе и приставил острие дротика к сонной артерии.
  
  - Это отец заказал его? Он до сих пор думает, что меня похитили, что я не по собственной воле сбежал из его мерзкого логова?
  
  Глаза убийцы не выражали ничего. Из них смотрела темнота и безразличность.
  
  - Отец до сих пор думает, что ты идиот и что тебя похитили или удерживают силой. Он просил искать тебя и Джамию, но ничего не платил. А ты прекрасно знаешь, что это не расценивается как заказ. Я просто спрашивал о вас кое-где и кое-что узнал...
  
  - Тогда кто? Ара, кто заказал его?! - почти орал Фартих, чуть нажимая на кожу шеи ядовитым остриём.
  
  - Ты же знаешь, я не могу выдать эту информацию.
  
  - Тогда я убью тебя.
  
  - Месть не облегчит твоей боли, малыш Фартих. Да и не выйдет. Я старше, опытнее и сильнее. Я двигаюсь быстрее и более ловкий. У тебя нет ни шанса.
  
  И тогда вор, расслабляя укушенную ногу, упал лицом на плечо мужчины и горько, переживая невозможную боль, зарыдал. Дротик выпал из безвольной руки, зашуршав в траве.
  
  - Ара... Зачем ты убил его? Ара... Я первый раз влюбился. Я влюбился так быстро и так сильно, что думал - умру от этого чувства. Я ненавижу тебя... Ненавижу. Сдохни!..
  
  Фартиха сотрясало рыданиями, а убийца, позволявший плакать на своём плече, лишь стоял и ждал, когда племянник закончит. Ему не было дела до его эмоций. Он видел подобное по много раз на дню. Как безутешные с виду вдовы убитых им жертв прыгали в постель к своим живым и здравствующим любовникам в тот же вечер. Как дети с печатью грусти на челе, смиренно провожавшие в последний путь, начинали кровавую грызню за наследство, едва на могилу падал последний ком земли. Он повидал в этой жизни сполна, и сопливые признания мальчишки не могли пронять его. Слова не значили ничего. Но отчего-то ему захотелось сделать скидку на то, что это его племянник. Да и он ничего не терял. Информация никак не поможет Фарту.
  
  - Его заказал придворный маг. Ничего не объяснял. Просто описал и очень хорошо заплатил. И предупредил, что я буду лишь на подстраховке у этой стаи чудовищ. Если вдруг они по какой-то причине не справятся сами.
  
  Фартих затих и перестал рыдать. Кажется, слёзы сами начали стремительно высыхать, уступая место разгорающемуся гневу.
  
  - Спасибо, - тихо сказал он, а затем, развернувшись, пошёл в сторону поляны, схватив сестру за ладонь.
  
  - Отец не отстанет от тебя, малыш Фартих. Имей это в виду, - прошелестело ему в спину, но вор уже не оборачивался.
  
  ****
  
  - Ты Фарт? - дружелюбно спросил парень, натягивающий сапоги на краю поляны. Его голос был так добр и миролюбив, это настолько не совпадало с настроем вора, что того передёрнуло.
  
  - А ты кто? - грубо спросил он, осматривая поляну. А посмотреть было на что. Слева у берёзы сидела небольшая фигура, укутанная плащом от волос до носков сапогов. На её коленях мирно спал Шерион, руки, выпростанные из-под плаща, перебирали пепельные волосы. Фигура тихо, еле слышно пела. Мелодичный переливчатый голос разносил над головами руны красиво сплетённых слов:
  
  Я пел о богах, и пел о героях, о звоне клинков, и кровавых битвах;
  Покуда сокол мой был со мною, мне клекот его заменял молитвы.
  Но вот уж год, как он улетел - его унесла колдовская метель,
  Милого друга похитила вьюга, пришедшая из далеких земель.
  И сам не свой я с этих пор, и плачут, плачут в небе чайки;
  В тумане различит мой взор лишь очи цвета горечавки;
  Ах, видеть бы мне глазами сокола, в воздух бы мне на крыльях сокола,
  В той чужой соколиной стране, да не во сне, а где-то около...*
  
  
  "Девушка", - понял Фартих. Переместив взгляд, увидел лежащего на прежнем месте Джиара, укрытого одеялами. Укрытого не так, как покрывают мёртвых - с головой. Нет. Укрытого, словно ему могло быть холодно. Только вздёрнутый заострившийся нос, вор помнил о милой родинке на его кончике, полоска упрямого лба и чёрная макушка волос виднелись из-под одеял.
  
  - Я Ройм. А это - Талена. Сестра Шериона. Мы близкие друзья Джиара. Вообще мы были все вместе тогда, в "Трёх пескарях" в Камнедержце. Когда Джиар выиграл тебя, - смущённо закончил парень. - Ты ранен? У тебя штанина прокушена и в крови...
  
  - Я в порядке, - поморщившись, ответил Фартих, опускаясь рядом с некромантом и блаженно вытягивая ноющую и леденеющую от места укуса ногу. - Что с ним? Он жив?
  
  - Куда этот упырь денется? - хохотнул парень, но увидев недобрый взгляд Фарта, сменил тон: - Этого задохлика не так-то просто убить. Он же некромант. У него со смертью свои отношения.
  
  - А что с Шерионом?
  
  - Просто устал, - негромко ответила девушка.
  
  - Я не верю. Кому вы дурачите голову?! - не выдержал, наконец, вор, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретно. - Он умирал! Ему оставалось жить несколько вздохов, уж в смертельных ранах я разбираюсь. Что вы сделали с ним?!
  
  - Он напоил его своей кровью, - вдруг тихо сказала Джамия, севшая в голове некроманта и положившая руки на его волосы. - Шерион предложил ему дар вампира, и тот принял его.
  
  - Что? - вскрикнул Фарт. - Всесильный Двуликий... Это значит, что Джиар теперь тоже?..
  
  Звонкий переливчатый смех разнёсся над поляной. Девушка под берёзой дёрнула головой, обрывая песню. Капюшон упал на плечи, рассыпая тёмно-золотые пряди волос. Вампир на её коленях даже не пошевелился.
  
  - Ты невозможно странный, Фарт. Противоречивый. Во-первых, вампиром можно стать, только родившись им. От родителя - вампира. Во-вторых, какая тебе разница, кем стал Джиар, если он жив? Или тебе волкодлаки мозг выели? Подумай хорошенько. Мой брат чуть сам не умер, отдавая Джиару свои силы и кровь. Мой брат рискнул, толком не умея проводить ритуал. Он спас этого непутёвого некроманта, подарив ему часть себя. А ты пытаешься найти причину, чтобы придраться? Ты жалок... - девушка замолчала. Над поляной повисла напряжённая тишина.
  
  - Ты права, прости, - наконец, проговорил Фартих. - Если он станет чудовищем - я сам убью его. Во всех остальных случаях ты права. Мне всё равно, кто он. Лишь бы жил.
  
  - Вот и договорились, - чересчур жизнерадостным голосом подвёл Ройм, подползая к Фарту со своей сумой. - Я осмотрю ногу? Я травник. У меня есть, чем обеззаразить рану после укуса волкодлака. Если сделать всё сейчас - уже через сутки будешь бегать, как новенький.
  
  ****
  
  Темно.
  
  Так темно и холодно, как никогда не было раньше. Холод пробирается до самой середины моего существа, промораживая насквозь. А ещё сыро. Очень сыро. Влага оседает на лице, через время стекая по нему тонкими струйками.
  
  Пытаюсь дотронуться, смахнуть их - и не могу. Рук нет. Как нет и лица... Всё так зыбко и непонятно.
  
  Я умер?
  
  - Ты на пороге, Джиар, - зазвучал в ушах бархатный мужской голос. Он шёл ниоткуда и будто бы отовсюду сразу, обрушиваясь до глубин сознания. Он звучал даже изнутри, и от этого становилось не по себе.
  
  А потом вдруг темнота закончилась, словно сползла, свернулась пеплом, оголяя странную реальность.
  
  Я стоял посреди белёсого Ничто. Позади и вокруг был туман, настолько густой и влажный, что у меня получилось оторвать кусочек. Только тогда я понял, что снова имею руки. Я не удержался и откусил от него, с удовольствием разжёвывая.
  
  - Как тебе на вкус людские воспоминания? - снова зазвучал тот же несравненный голос, и я посмотрел туда, откуда он исходил. Передо мной, на сколько хватало глаза, открывался бесконечно длинный и слишком узкий - только одному пройти, двум - не разминуться, - мост. Тяжёлый, каменный, почти что надёжный. Если бы не тихий вой, что издавали камни в перилах. На мосту, в нескольких шагах от меня стоял Человек. Одетый в чёрные одежды, очень высокий и очень худой. С невозможно длинными седыми волосами - намного ниже поясницы. Его лицо было прекрасно настолько, что щипало глаза и хотелось плакать. И только чёрные провалы в вечность вместо глаз портили это впечатление, или наоборот, приводили к нему? Он был печален и прекрасен, и оказалось совершенно не страшно - идти к нему.
  
  Ожидаемая Хозяйка оказалась Хозяином. Желанная Госпожа обернулась Господином.
  
  Я шёл и шёл навстречу к Смерти, окрылённый спокойствием и невыразимой красотой этого места, но Он всё не приближался. Начало моста, откуда я держал путь, уже потерялось в тумане, а конец даже и не думал показываться. Я застрял где-то посередине и растерянно заозирался, когда Он пропал.
  
  - Зачем ты идёшь? Куда ты идёшь? - вдруг спросил Хозяин, появляясь за левым моим плечом. Я мечтал слушать Его бархатный голос вечность и хотел сказать Ему об этом, но язык не слушался. - Ты помнишь себя? Как ты тут очутился? Откуда пришёл? Как зовут тебя? - обволакивал Господин словами, перемещаясь и вставая по другую сторону.
  
  - Н-нет, - шёпотом выдавил я из себя.
  
  - Значит, я не могу взять тебя к себе, - печально ответил он и провёл рукой с неимоверно бледными длинными пальцами по моим волосам. - Ты должен остаться здесь, - я всхлипнул, а он махнул в сторону тумана, - и вспомнить. Вспомнить всю свою жизнь. Вспомнить себя. Вспомнить свою смерть и принять то, что ты умер. Только тогда я возьму тебя с собой. Без своей памяти ты не имеешь никакой ценности... - прошелестело на прощание, и я остался один посередине моста, окружённый туманом памяти. Растерянный, одинокий. Не осознающий себя.
  
  Мужчина я или женщина? Молодой или старый? Человек ли, вампир, эльф или гном? Кто я?
  
  Я взялся за перила. Камни были тёплыми и еле слышно стонали. Я хотел отдёрнуть руки, но потом решил не обижать их.
  
  Итак, я должен вспомнить.
  
  Уставившись в тугую белёсую пелену тумана перед собой, я пытался разглядеть хоть что-то. Я бы мог стоять так вечность, пока один особо громкий камень не обратил на себя моё внимание. Я опустил глаза вниз и обомлел...
  
  Вкус молока матери. Мои жалобы на голод, и как результат - я всегда получал требуемое.
  
  Осознание пола... Мои братья и сёстры. Первые магические опыты и порка за разбитую посуду...
  
  Первая девочка, в которую я влюбился. Кажется, она называет меня Джиар. Какое странное, неловкое имя... Мы прячемся за сеновалом, где я получаю первый в жизни поцелуй...
  
  Верес. Точно знаю, что это Верес. Мы пробираемся по заснеженному лесу в сторону Стармина, уходя всё дальше от моей прошлой жизни.
  
  Школа Магии... Так много лет, наполненных радостью и грустью, знаниями, дружбой... Ройм и Талена. Они всегда рядом, и моё сердце, если оно ещё есть, тепло сжимается.
  
  Воспоминания наматываются, как снежный ком, и несутся, грозясь сшибить, раздавить моё слабое существо. Камнедержец, вампиры, Шерион... Снова Шерион, я будто зациклился, что-то упуская...
  
  "Джи... Джи, прошу тебя, вернись..."
  
  Тихий, еле уловимый сквозь стоны камней шёпот доносится до меня, и все внутренности, если они были у меня, скручивает сладко-ноющей болью.
  
  "Возвращайся, Джи... Возвращайся. Ты так нужен всем..."
  
  "Это не то... всё не то", - с досадой думаю я, цепляясь за этот голос, точно за путеводную нить. Кто ты?
  
  "Я идиот... Я не знаю, что надо говорить в подобные моменты. Мне тяжело видеть тебя таким. Просто открой глаза и снова улыбнись мне. Снова будь неистовым и напористым, будь... живым. Ты нужен мне, Джи... Прошу, вернись..."
  
  Я улыбнулся. Кажется, я вспомнил. И последнюю бойню, и то, как Фарт - определённо, это голос Фарта, - хотел заслонить меня от волкодлака. И как я был счастлив, что ему этого не удалось. Он уцелел, слава Двуликому!
  
  - Я вспомнил! - заорал я в белёсую пелену окрепшим голосом. Как же хорошо! Я снова чувствовал себя собой. И я совершенно точно не хотел умирать.
  
  - Я знаю, - обволакивающе прошелестело сзади, но я старался больше не поддаваться сладкому обаянию этого голоса. Господин возвышался надо мной на целую голову и был вытянут и худ, как тростник. Чёрные провалы его глаз смотрели прямо в душу, которую я так отчётливо ощущал внутри. Теперь я не был оболочкой. Я был собой и был заполнен до края - воспоминаниями, чувствами, эмоциями. Любовью. - Я понимаю, что ты больше не хочешь уйти со мной? - печально спросила Смерть, склонив голову набок.
  
  - Я хочу вернуться. Меня ждут, - уверенно сказал я, глядя в тёмные глазницы. Там словно замерло густое ночное небо с россыпью мириад звёзд.
  
  - Тебе нечего предложить мне, Джиар, - ответил Господин, опаляя морозным дыханием и проводя когтистым пальцем по моей скуле. Я вдруг почувствовал тонкую дорожку ледяного пота, стекающего меж лопаток. Он сделал паузу, а моё уже такое живое сердце билось пойманной птицей в груди. Неужели Хозяин не отпустит меня? - Но ты верно служил мне, и твои друзья позаботились о тебе. Мне уже принесли жертву, и я согласен с ней. Ты волен вернуться, когда пожелаешь.
  
  - Благода... ух! - не успел я договорить, как мост подо мной с треском и грохотом проломился, и я провалился вниз, падая всё быстрее и быстрее, только в ушах свистело. Туман сперва неохотно, а затем всё лучше и свободнее пропускал моё навернувшееся сверху тело сквозь себя. Сначала я испугался до безумия, но потом ситуация даже развеселила меня. Летел вниз и хохотал, как полоумный. Неплохие аттракционы у Смерти. Заглядывать сюда, что ли, почаще?
  
  Закрыв глаза, я затих и улыбнулся уголками губ.
  
  "Я иду, друзья. Я возвращаюсь. Только дождись меня, Фарт?"
  
  
  ___________________
  * из песни Мельницы "Королевна"
  
  
  
  Часть 14. Душеспасительные разговоры, или уходя - не оглядывайся.
  
  
  Закат раскинулся крестом поверх долин вершины грез;
  Ты травы завязал узлом и вплел в них прядь моих волос.
  Ты слал в чужие сны то сумасшедшее видение страны,
  Где дни светлы от света звезд.
  
  Господином Горных Дорог назову тебя;
  Кто сказал, что холоден снег?
  Перевал пройду и порог, перепутие,
  Перекрестье каменных рек.
  
  Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово "страх".
  О, не с тобой ли все пропавшие, погибшие в горах,
  Что обрели покой там, где пляшут ветры под твоей рукой
  На грани ясного утра?
  
  Господином Горных Дорог назову тебя, облака
  Кружат стаей перед грозой.
  Наша кровь уходит в песок, позабудь ее, и она
  Прорастет тугою лозой.
  
  Я хотела остаться с тобой,
  Я уже успела посметь.
  Пахнет снегом, прозрачная боль:
  То ли даль, то ли высь, то ли смерть...
  
  Пусть укроет цепи следов моих иней,
  Чтоб никто найти их не мог.
  Кто теперь прочтет подо льдом твое имя,
  Господина Горных Дорог?..
  // "Господин Горных Дорог" Мельница
  
  
  Ночь была тяжёлой, переломной.
  
  И Джиара, и Фарта под его боком то лихорадило от жара, то знобило, и Талена устала поправлять их одеяла. На чистые повязки для ран пошли сменные рубахи, найденные в сумках некроманта и вампира. Шерион лежал с другой стороны, Джамия спала рядом с Фартом, пытаясь греть его собой. Брат половину ночи дёргался, а другую половину проводил в плену муторных, явно недобрых снов.
  
  Едва проснулись птицы, по телу вампира прошла рябь, он выгнулся дугой, не приходя в сознание. Талена едва успела торопливо раздеть его под шокированными взглядами сестры Фартиха, прежде чем он обернулся крыльями и начал непроизвольно изменяться.
  
  - Не смотри, девочка, - магичка села возле проснувшейся от стонов и хрипов Джамии и мягко обняла её руками, отворачивая в другую сторону.
  
  - Что с ним? Ему... плохо? - испуганно спросила девушка.
  
  - Просто сильно истощён. В такие моменты вторая ипостась вампира пересиливает - в зверином обличье проще восполнить силы и потерю крови, - Талена устало протёрла глаза кулачками. Бессонная ночь вымотала и её.
  
  - Как?
  
  - Как все хищники. Пойдёт на охоту.
  
  - А зачем ты его... раздевала?
  
  - Ох, - магичка озорно улыбнулась, - тебя это смутило? Не видела раньше голых вампиров? Хотя соглашусь, после того, как он повзрослел, посмотреть есть на что.
  
  Прикрытые тёмно-каштановыми прядями волос с мелкими веточками и иголочками в них, уши Джамии полыхнули волнением. Шерион был так невыносимо красив! Он был воплощением принца из детских сказок, что рассказывала няня, и самой большой мечтой из страшилок про жестоких вампиров в её же исполнении. Все девочки, с которыми она вместе воспитывалась после шести лет, боялись их. И лишь Джамия слушала с замиранием сердца, представляя себе красавца-вампира, преодолевающего все трудности и побеждающего своих врагов. И даже то, что сюжет няниных историй был прямо противоположным, не смущало малышку. У неё всегда была отличная фантазия и яркое, богатое воображение. И её мало волновало то, что её выдуманная история и та, что звучала на самом деле, совершенно не совпадали. Она не могла не смущаться точёного жилистого мужского тела, потому что прежде никогда не видела никого обнажённым. У воров с этим было строго. Она помогала перевязывать его рану на руке. Она гладила его волосы, когда тот поскуливал во сне, а Талена была занята с Джиаром или Фартом. Она касалась его с благоговением, не думая, что вообще имела право. Он дрался, как безумный, поразив её и намертво впечатавшись в её невинное сердце. Наверное, она будет очень несчастна, потому что в сравнении с этим вампиром все мужчины, виденные ею когда-либо, сразу меркли и становились хорошо, если середнячками. "Нельзя влюбляться в идеального мужчину. Он разобьёт тебе сердце", - говорила ей мама после шестнадцатого дня рождения. Она только смеялась в ответ, уверяя мать, что идеальных не бывает. А сейчас, сидя рядом с посапывающим братом в объятиях сестры этого вампира, горько усмехалась над собой.
  
  "Идеальные - бывают. И мне уже поздно следовать твоему совету, мама..."
  
  - Просто это выглядело странно. Ты так торопилась снять с него одежду, словно...
  
  - Словно она горела? - хихикнула Талена. - Ты почти угадала. При смене ипостаси одежда рассыпается прахом. А другой, в связи с тем, что всё имеющееся пошло на повязки, больше нет. Брат вряд ли обрадуется ехать до Витяга голышом. Хотя... Это идея! - она стала поспешно собирать снятые вещи и, свернув их в рулон, спрятала под одеяло между некромантом и вором. Ловя непонимающий взгляд Джамии, обречённо вздохнула. - Вы тут такое бюро посмертных услуг устроили, и душок соответственный, что аж тошнит. Все ходите, точно умер кто, друг на друга волками смотрите. Надо же как-то развлекаться? Мы, маги-практики, кислых лиц не любим.
  
  - Джиар не показался мне слишком весёлым, - с сомнением оглянувшись на некроманта, протянула Джамия. Шериона уже и след простыл, даже веточка не хрустнула.
  
  Талена прищурила глаза и, хитро улыбнувшись, заговорщицки наклонилась к уху девушки: - Это ты его просто пьяного не видела, в одном плаще, - негромко сказала она. - Вот уж где шуты отдыхают, боязливо протирая бубенчики в сторонке.
  
  Джамия удивлённо округлила карие глаза, становясь похожей на испуганную лань.
  
  - И такое бывало?!
  
  - На самом деле, только однажды. Мы тогда сильно выпили и много играли в дурелома на раздевание, отмечали день рождения Ройма. Джиара чуть не исключили после. Он убежал из комнаты вдрызг пьяный и почти голый, умудрился споить школьное привидение остатками браги, после чего на пару с ним распевал срамные куплеты. Погоди смеяться, это ещё не всё. Затем он поменял руны на дверях ванных комнат в общежитии и смог так хорошо зачаровать дерево, что при попытке исправить их на поверхности проступали ещё более гнусные руны с содержанием на тролльем языке. Мы искали его полночи, сами уже протрезвели с Роймом - и если бы не его нюх - гхыр бы нашли. Не представляешь, где он был. - Где? - нетерпеливо спросила Джамия, вызывая улыбку магички. - В пещере школьного дракона Рычарга. Тот как раз совершал ежедневный утренний облёт владений. Хорошо, что мы успели найти его вперёд дракона - иначе Джи точно не поздоровилось бы. Рычарг и так его не слишком жаловал из-за специализации. Только представь картину: зарытый в кучу золота с ногами, в нахлобученной короне и нескольких связках жемчуга, унизанный перстнями, как сорока, и с платиновой саблей, болтающейся у голого зада, этот дурень спал посреди пещеры невинным сном младенца. Наш Рыч вряд ли пережил бы такое осквернение своей сокровищницы... Не знаю, как, но Верес еле успокоил тогда Директора. Если бы не он, для Джи обучение закончилось бы в тот день. С тех пор мы с ним не пьём больше. От греха подальше.
  
  ****
  
  Ройм вернулся с небольшой телегой под самое утро. Гнедая кобыла Талены тянула её неохотно, но благодаря небольшим размерам, проехать в подлеске удалось без особого труда. Она больше напоминала маленький возок или огромное деревянное корыто, чем полноценную телегу.
  
  Но единственному коню в зубы не смотрят.
  
  Вяло зашевелился Фартих. На костре уже весело кипела вода в котелке, и Ройм снял его с огня, чтобы накидать туда листьев малины и лесной клубники, собранных по дороге. Запахло аппетитным отваром. Потянувшись, вор с удивлением обнаружил, что нога почти не беспокоит его. Травник был отличным лекарем, настоящим мастером своего дела. И хотя на повязках ещё проступали розоватые пятнышки, рана не горела и не ныла, леденя ногу, как это было вчера.
  
  Рядом с ним всё так же без сознания и движения лежал Джиар - бледный, с заострившимся лицом. Только еле заметное движение рёбер выдавало дыхание и то, что этот неудачливый некромант всё ещё жив. Нащупав под шерстяными одеялами его холодную сухую ладонь, Фарт сначала нежно, а затем с усилием сжал её. Он мысленно приструнивал себя, чтобы не нависнуть над этим лицом, превратившимся в маску, и не начать целовать, гладить его, из последних сил моля прийти в себя. Время Фарта заканчивалось. Он погибал от волнения и непонимания того, как же ему теперь поступить - ведь давняя, выстраданная многими годами повиновения отцу цель была так близко.
  
  - Доброе утро всем, если можно так выразиться, - сказал он, оглядывая Джамию, склонившуюся над котелком и помешивающую настой, Талену, рвущую берёзовые ветки и укладывающую их в телегу, и Ройма, нарезающего большой круглый каравай и жёлтый полукруг домашнего сыра кусками. В конце он лишь слегка скосил глаза, чтобы посмотреть на Джиара, словно тот мог чудесным образом задышать глубже и порозоветь, пока на него не смотрели. Ничего не изменилось, и Фартих огорчённо вздохнул.
  
  - Конечно, доброе! Все живы и почти все здоровы, нет причин для печали, - бодро отозвалась Талена, а сестра лишь улыбнулась, как это умели делать в их семье - одними уголками губ.
  
  - Как чувствуешь себя, герой? - как всегда радостно и открыто спросил его Ройм, протягивая деревянную чашку с отваром и ломоть душистого белого хлеба с сыром и луком. - Угощайся, силы всем надо восстанавливать. Хорошо, что мы с Таленой помчались за вами не с пустыми мешками.
  
  - Спасибо, Ройм, - этот белозубо улыбающийся парень сегодня производил совсем другое впечатление на вора. Наверное, многие лекари были именно такими - не желали сеять зла, улыбались каждому дню и не теряли присутствия духа. Теперь Фартих понял. Ведь если лекарь потеряет веру в лучшее и свой чудесный настрой, что останется больному? - Ваши запасы и правда очень кстати.
  
  Он с блаженством впился зубами в предложенную еду, а через какое-то время стал с волнением наблюдать, как Ройм очень осторожно, но опытно вливает в пересохший рот Джиара тягучий зеленовато-бурый настой из своей лекарской склянки. Закончив, он, точно заботливая мамаша, улыбнулся и вытер случайную капельку у рта, а затем погладил некроманта по голове, прошептав: "Вот и молодец, хороший мальчик". Внутри вяло шевельнулась тут же задушенная на корню ревность. Он был беспредельно благодарен этим ребятам, что они оказались тут и помогали им всем, чем только могли. Воистину, подарок милостивых богов.
  
  - Где моя одежда? - вдруг донеслось из-за ближайших кустов. Обернувшись, все увидели прятавшегося там Шериона, завернувшегося в кожистые крылья. Джамия тонко хихикнула, Талена не переставая насвистывала какую-то весёлую мелодию под нос, а юноши знать ничего не знали о заговоре.
  
  - Я серьёзно, хватит шуток. С утра прохладно и есть хочется.
  
  - Подходи и садись, обогрейся у нашего костра, странник, - тоном опытного менестреля завела Талена, за что тут же метко получила шишечкой по голове. - Ай! Что-то ты больно резвый для оголодавшего. Сам ищи свою одежду, раз так. Знать не знаю, где ты её оставил.
  
  - Я... я не помню, где оборачивался, - смущённо признался Шерион.
  
  - Я тем более не знаю ничего. Значит, ты опять остался без одежды, раз превращался спонтанно. Ходи голый теперь, - магичка, потирающая лоб, была неумолима.
  
  - Ну сестрё-ёнка! - проскулил вампир, переминаясь за кустами с ноги на ногу. - Мне уже не десять лет, чтобы голышом разгуливать...
  
  - Не волнует, - отрезала Талена и отошла на другой край поляны, продолжив накладывать ветки в телегу, делая её хоть немного удобнее. - Потерял - сам и ищи. Испортил одежду - проси новую, может, пожертвует кто. Сколько можно тебя опекать? Вон какая жердь вымахала, а всё туда же: "Ну Тале-е-енушка, ну сестри-и-и-чка". Не пойдёт так, господин Повелитель.
  
  Последние слова явно задели Шериона, и он, зло проламываясь сквозь кусты, подошёл к костру. Если спереди его нагота была хоть как-то прикрыта крыльями, то сзади вампир красовался целиком обнажённым тылом, вызывая у Джамии спонтанный прилив крови к щекам и ушам. Как ни уговаривала она себя "не смотреть", глазам было точно мёдом намазано именно там, куда смотреть не стоило.
  
  Фартих усмехнулся и пошарил в своей сумке, доставая оттуда плащ Джиара, что он стащил ещё в Камнедержце. Подошёл к угрюмо жующему снедь вампиру и протянул накидку ему.
  
  - Век живи на свете, век удивляйся. Родная сестра нос воротит, зато едва знакомый вор со своего плеча снимает, - благодарно принял одежду Шерион, тут же накидывая плащ, лишая Джамию возможности так увлечённо "не смотреть" на красиво играющую от движений спину и то, что было пониже её.
  
  Когда закончили с завтраком и допили отвар, опустошив котелок, Талена подошла сзади и обняла плечи брата, подсовывая ему под нос спасённую одежду. У костра уже никого не осталось - все разбрелись по поляне, собирая вещи, чтобы отправляться в путь до Витяга.
  
  - Я не ворочу от тебя нос, Шери. Ты же знаешь, что всегда был и останешься моим любимым братом. Просто... я оказалась не готова к тому, что увижу тебя уже взрослым. Ты был таким искренним и милым мальчишкой, таким верным и добрым другом. Когда было грустно, я каждый раз думала о тебе, вспоминала, что у меня есть замечательный братишка, который всегда будет рад мне.
  
  - Разве что-то изменилось с тех пор? - тихо и нежно спросил Шерион, подхватывая прядь свисающих золотистых волос и поднося их к носу, вдыхая аромат. - Как всегда, - улыбнулся он, прикрывая глаза. - Твои волосы пахнут как в детстве. Тысячелистником и медуницей.
  
  - Ничего вроде и не изменилось, - вздохнув, ответила девушка, сжимая брата чуть сильнее. - Но ты вырос, и я уже не могу представлять тебя мальчишкой. Ты... Стал таким высоким, статным. Сильным. В тебе чувствуется опасность, что затаилась внутри. Даже глаза выглядят по-другому, словно прибавил себе ещё десяток лет к положенным двадцати. Это не честно. И вообще, я мечтала стать для тебя тем, с кем ты пройдёшь инициацию. Я так хотела быть рядом в этот момент... Кстати, кто это был?
  
  Чуть смутившись, вампир ответил:
  
  - Джамия. Меня словно из ушата окатили, ледяной водой. Я почти сходил с ума. Никогда не думал, что тяга будет настолько сильной. Я и сам хотел подольше оставаться в детском теле. Это практично и очень удобно порой.
  
  - Что ж, - улыбнулась Талена, приглаживая серебрящиеся на солнце волосы на макушке брата, - так тому и быть, значит. У меня теперь взрослый брат, который высокий, словно жердь, и надо привыкать к тому, что ты страшный и ужасный злой вампир, который чертами неуловимо похож на папочку.
  
  - Эй, он любит тебя. И очень сильно скучает. Он передавал, чтобы ты возвращалась домой...
  
  - С чего такая милость? Я же невеста оборотня? - горько усмехнулась Талена. - И меня в этом положении дел всё устраивает.
  
  - Перестань. Просто возвращайся, - он повернулся и, обхватив сестру за талию, усадил её на колени. - Зато теперь я могу сделать так. А раньше только я ползал по твоим коленкам, - и прежде, чем Талена успела удивиться проявленной нежности, развёл колени, роняя сестру округлым тылом на примятую траву.
  
  - Ах ты мерзкий, гнусный упырь, по ошибке природы называющий себя моим братом! А ну иди сюда, сейчас я тебе сделаю причёску наголо по новой старминской моде!
  
  Это двое бегали по небольшой поляне, визжа и топоча, опрокидывая дорожные сумки, запинаясь о котелок. Фартих не на шутку испугался, что они могут и по Джиару пробежаться, если чересчур увлекутся, и бдительно сел рядом - оберегать. Талена раскидывалась миниатюрными молниями, которые безуспешно гасли на подходе - вампир был неуязвим ко многим направленным заклятиям. Волосы девушки растрепались, в серебристо-пепельные волосы вампира набилось листьев, он был слишком занят, чтобы придерживать вместе полы плаща, рискуя снова остаться голым. Одежда валялась на пне у догоревшего костра, смердящие туши волкодлаков Ройм оттащил подальше ещё ночью, и на поляне царило приподнятое настроение лёгкого бардака.
  
  - Слушайте, может, вы уже прекратите? - угрюмо спросил Фарт, вглядываясь в поднимающееся всё выше солнце, пока ещё прятавшееся в листве. - Нам пора ехать.
  
  - Ребята, и правда, пора, - согласилась Джамия, помогающая травнику уложить пустые склянки в сумку.
  
  - С раненым Джиаром мы не сможем ехать слишком быстро, а в Витяг надо попасть до заката, иначе ворота закроют, - поддержал их Ройм, хватая пробегающую мимо Талену за руку и останавливая.
  
  - Отпусти... - негромко сказала она, дёргая руку.
  
  Оборотень притянул девушку к себе и тихо, с нежностью прорычал ей в ухо:
  
  - Только если будешь слушаться.
  
  
  Собрались они очень быстро. Дольше провозились над тем, как осторожно, не двигая слишком, переместить Джиара с земли на телегу. В итоге сошлись на том, что втащили его на одеяло, расстеленное рядом, а затем, поднимая за концы с четырёх сторон, аккуратно переложили на устланное ветками дно возка. Это так походило на погребальную процессию, что Фартих раздражённо насупился и отвернулся. Укрыв Джиара одеялами и взобравшись на лошадей и кь"ярдов, компания начала пробираться по окраине леса к дороге на Витяг.
  
  ****
  
  - Почему он не приходит в себя? - раздосадованно спрашивал Фартих вампира, когда они разместились на небольшом, но уютном постоялом дворе на окраине Витяга под резной деревянной шильдой, гласившей "Ночная кобыла". Остальные спустились вниз, чтобы позаботиться об ужине, и вор еле успел поймать Шериона за рукав.
  
  - Я не знаю, Фарт. Он застрял на грани и никак не может понять, что же перевешивает. С его телом всё в порядке, моя кровь действует - рана затягивается очень быстро, через неделю и шрама не останется. Но как вернуть его назад - я не знаю. Может, у тебя получится? Раз ты так уверен, что нужен ему, - вампир смотрел, прищурившись и скрестив перевитые жилами руки на груди.
  
  - У меня не получится, Шерион...
  
  - Так просто сдаёшься? - удивился вампир. - Отчего же?
  
  - Дело не в этом. Мне надо ехать. Не позднее завтрашнего утра я должен быть во Властоке, в порту.
  
  - Это настолько важно?
  
  - Это дело всей жизни. Джиар бы понял меня...
  
  - Джиар лежит без сознания между жизнью и смертью, а ты хочешь уехать, будто снова сбегаешь. Не думаю, что стоит говорить о понимании сейчас.
  
  Фартих замолчал, с силой закусывая губу, чтобы не разразиться обидной тирадой. Никто, никто никогда не поймёт его. И завтра утром на пристани должен решиться вопрос о его яркой и насыщенной жизни или никчёмном сером прозябании. Он не мог упустить свой шанс.
  
  - Я понял тебя. Дело твоё, Фарт. Полагаю, спрашивать о том, что гонит тебя во Власток, бессмысленно?
  
  Вор упёрто сжал губы и на мгновение прикрыл глаза.
  
  - А что с твоей сестрой? Она едет с тобой? - вампир говорил спокойно, но то, как он нервно сжал и разжал кулаки, говорило о его заинтересованности.
  
  - Я не могу взять её. Да и она сама не поедет. Она с детства мечтала поступить в Школу магии на факультет пифий. Она довольно сильная предсказательница. Поэтому и убежала из дома - в надежде, что в шестнадцать лет её всё-таки примут. Может, вы с Джиаром могли бы помочь ей?
  
  - Только если она сама пройдёт испытания и сможет учиться экстерном, за год несколько курсов. С местом проблем не будет, если она его достойна, - уверенно сказал вампир, ослабляя кулаки.
  
  - Она пойдёт на всё, лишь бы учиться там, где всегда мечтала. Спасибо...
  
  - Не за что. А на чём собираешься ехать?
  
  Фарт вздохнул. Он терпеть не мог просить о помощи, но сейчас был просто в безвыходном положении. Его мечта стоила того, чтобы немного потерпеть.
  
  - Я надеялся, что ты одолжишь мне Пепла...
  
  - Кь"ярдов не одалживают. Они - как друзья.
  
  - Тогда может ты уговоришь его помочь мне? Как только я доеду до Корт-огл-Элгара, сразу отпущу его.
  
  Вампир молчал, вглядываясь аметистовыми глазами в глаза цвета отвара чайного гриба. Он пытался прочитать хоть что-то из мыслей Фарта, но слышал лишь монотонный шум волн. Наконец, он вздохнул и, поворачиваясь на пятках, зашагал к двери.
  
  - Я поговорю с ним. Думаю, он не будет против.
  
  - Спасибо! Спасибо, Шерион... Я не забуду этого.
  
  - На том свете сочтёмся, - проговорил вампир от двери. - Можно последний вопрос? - он обернулся к Фарту, скользя по нему заинтересованным взглядом.
  
  - Конечно. Задавай.
  
  - На тебе есть амулет, скрывающий мысли?
  
  - Что? Нет... Воры не носят амулетов, это слишком рискованно. У нас другой принцип.
  
  - Расскажешь?
  
  - Мы рисуем особые знаки на теле специальными чернилами. Это делает человек, обучающийся своей науке с рождения у своего предшественника. Это позволяет традиции не прерываться, а только совершенствоваться. Вот этот знак, - вор оголил шею под затылком и повернулся спиной к Шериону, показывая его, - запрещает хозяйничать в моей голове. Я не поддаюсь внушениям и гипнозу, но как это работает - лучше спрашивать не у меня.
  
  - Ясно. Благодарю за ответ и...
  
  - Можно встречный вопрос? Ты можешь не отвечать, но... Это важно для меня.
  
  - Слушаю.
  
  - Тебе нравится Джамия? Хоть немного? - непроницаемые густо-аметистовые глаза смотрели в ответ без единой эмоции. - Просто если она нравится тебе... позаботься о ней, пожалуйста. Она, конечно, всегда говорит, что сильная, взрослая и сама со всем справится, но... Наш отец - жестокий человек, и он будет искать её. Пожалуйста, не обижай её холодностью, она такая нежная и юная, моя мышка...
  
  - А если не нравится? - вдруг спросил вампир, с интересом разглядывая Фарта. Тот растерялся, но лишь на мгновение.
  
  - Если это так, то... Просто не давай ей ложных надежд? Не стоит разбивать ей сердце. Она с этим и сама справится. Ты нравишься ей, Шерион. И если бы я не узнал тебя за последние дни как надёжного и верного спутника, никогда бы не стал говорить подобного.
  
  Они помолчали недолго, скрестив взгляды, а затем вампир сказал лишь: - Желаю удачи, Фарт, - после чего развернулся и вышел из комнаты.
  
  Дверь за Шерионом закрылась, и вор остался один в комнате с бессознательным телом Джиара. Тот был всё так же бледен и дышал поверхностно, но лицо уже не казалось таким заострённым. Хотя весь его вид, как и раньше, ввергал Фарта в печаль и уныние.
  
  Он порылся в своей сумке, доставая небольшой клочок бумаги и дорожное перо, расположился за столом и начал торопливо писать прощальное послание. Фартих был уверен, что Джиар очнётся рано или поздно. И очень жалел, что это не произошло раньше. Накарябав несколько строк, подписал письмо и оставил на столе свёрнутым.
  
  За два шага преодолев расстояние до кровати, опустился рядом на колени и нежно взял в руки прохладную ладонь, ныряя в неё губами. Он решил попробовать в последний раз.
  
  - Возвращайся, Джи... Возвращайся. Ты так нужен всем... Я идиот... И не знаю, что надо говорить в подобные моменты. Мне так тяжело видеть тебя таким. Просто открой глаза и снова улыбнись мне. Снова будь неистовым и напористым, будь... живым. Ты нужен мне, Джи... Прошу, вернись...
  
  Внутри тела было холодно и уныло, Фартих понимал, что его поступок очень смахивает на предательство, но отступать было некуда. Решение принято, все концы - обрублены. Если в этом его испытание - он должен с честью пройти его.
  
  Вор чуть сильнее сжал безвольную руку. Ответа не было, состояние некроманта не менялось. Может, дело в нём? Может, он недостаточно хорош или не так сильно хочет того, о чём просит? Но это не так... Это неправда. Фартих мечтал о том, что Джиар придёт в себя с минуты на минуту, сильнее прочих, сердце радостно подпрыгивало от любого звука, считая, что это пошевелился некромант. Но тот лежал всё так же неподвижно и безучастно.
  
  - Да сколько можно?! - вдруг вспылил он, вскакивая на ноги. - Хватит! Хватит уже! Ты знаешь лучше всех, как нужен мне! Я не могу без тебя, я буду страдать, всё дальнейшее время вспоминая о том, чего мы так и не успели. Ты обещал мне быть рядом! Обещал, что у нас впереди целая вечность, я точно знаю, что это не было сном. И что теперь? Лежишь, наплевав на свои обещания? Вот так некроманты держат слово? - кричал Фарт, утирая рукавом глаза и нос. Обессилев от резкой вспышки, плача, опустился на колени, сгибаясь над лицом Джиара, вглядываясь в полюбившиеся с первой встречи черты... Такой беззащитный и сломанный, словно ненужная хворостина. Слёзы капали на бледные щёки, и Фарт уже почти решился на последний поцелуй, как вдруг схватил некроманта за плечи и, прижимаясь к уху, жарко зашептал:
  
  - Слушай сюда, никчёмный некромант. Я уезжаю от тебя. Оставляю лежать в одиночестве, раз тебе это нравится больше, чем проводить время в постели со мной. Это твой выбор. А мой - сесть на лошадь и скакать по дорогам к своей мечте, не останавливаясь. Если тебе вдруг надоест валяться тут без дела - можешь попробовать снова догнать меня, - вор перевёл дыхание и продолжил, сжимая пальцы сильнее. - Посмотри на себя! Способен ли ты хотя бы открыть глаза? Способен посмотреть на меня? Я тут, рядом, только дотянись губами... - он провёл языком по краю уха, оставляя влажный след, опаляя его жаром дыхания. - Но нет, тебе больше нравится быть бесполезным мешком с костями... Поймай меня! Догони... Если хочешь получить свой приз.
  
  Резко и коротко прильнув к пересохшим губам, Фартих схватил свою дорожную сумку и выбежал в коридор, прикрыв за собой дверь. Прислонившись к ней спиной, ощутил, как тело стало жидким, бессильным. Сполз до самого пола, обхватил колени руками и уткнулся в них носом. Ведь они могут больше никогда не встретиться... Никогда.
  
  - Братик? - тихо прозвучало над ним. Расслабившись и уйдя в переживания, вор даже не услышал робких приближающихся шагов.
  
  - Я уезжаю, мышка.
  
  - Я знаю, Фарт. Я же пифия, - горько усмехнулась она. - Я видела твой отъезд ещё когда была в логове со всеми.
  
  - Я попросил Шериона помочь тебе устроиться в Школе. Я уверен, что ты без проблем поступишь, ты же у меня такая талантливая.
  
  - Спасибо, братик. Вставай, хватит киснуть. Я хочу обнять тебя.
  
  Фартих поднялся, собрав последние силы, и притянул к себе сестру, что была ещё меньше его ростом. Они постояли без слов, сжимая друг друга перед разлукой, греясь теплом родного тела.
  
  - Я не хочу идти через общий зал, Джам. Хочу просто исчезнуть, не прощаясь, будто и не было меня здесь.
  
  Девушка отстранилась, прикрывая глаза и морща гладкий лоб. Зрачки бегали под веками, словно смотрели на быстро сменяющиеся картинки.
  
  - С другой стороны коридора есть лестница, ведущая на задний двор. Я видела. Оттуда незамеченным можно пройти в конюшни.
  
  Фартих поцеловал сестру в макушку и, закинув сумку через плечо, отошёл на шаг, вглядываясь в карие глаза девушки.
  
  - Береги себя, мышка.
  
  - И ты береги себя, непоседливый братец.
  
  Вор развернулся и неслышным шагом двинулся в направлении чёрной лестницы.
  
  - Ты же вернёшься?
  
  Он остановился лишь на миг на границе света от светильника и темноты, вдруг вспомнив большие овальные глаза сестры и другие - с еле заметными морщинками у внешней стороны, такого красивого, будто меняющегося цвета тёмного янтаря. Цвета, который он не видел уже несколько дней...
  
  - Ты же пифия, мышка? - весело ответил Фарт, не оборачиваясь. - Значит, ты сама всё знаешь.
  
  
  
  Часть 15. Оживший некромант, или как захлопнуть ловушку.
  
  
  Есть такие дороги - назад не ведут.
  На чужом берегу я прилив стерегу.
  Паруса обманув, ветер стих навсегда,
  Плоским зеркалом стала морская вода.
  
  Обернуться бы лентой в чужих волосах,
  Плыть к тебе до рассвета, не ведая страх,
  Шелком в руки родные опуститься легко -
  Вспоминай мое имя, прикасайся рукой.
  
  Я по дну бы морскому навстречу пошла,
  Только в компасе старом сломалась игла.
  Парус стерся до дыр от палящих светил,
  Да и ветер попутный меня невзлюбил.
  
  Ветер, брат ты мой, ветер, за что осерчал?
  Хороню в себе боль и венчаю печаль.
  Бурунами морскими пробежать нелегко -
  Вспоминай мое имя, прикасайся рукой.
  
  Третий год я зову - только эхо в ответ,
  Обманул меня ветер, запутал твой след.
  Только сталь твоих глаз не забыть никогда,
  А в груди ледяная морская вода.
  
  Обернуться бы лентой в чужих волосах!
  Плыть к тебе до рассвета, не ведая страх,
  Шелком в руки родные опуститься легко -
  Вспоминай мое имя...
  Ветер, брат ты мой, ветер, за что осерчал?
  Хороню в себе боль и венчаю печаль.
  Бурунами морскими пробежать нелегко -
  Вспоминай мое имя, прикасайся рукой.
  |Мельница. "Лента в волосах"|
  
  
  
  
  Мой полёт с моста Господина Смерти длился вечность, но закончился безумно неожиданно. Я просто распахнул глаза, теряясь в обилии и буйстве красок, хлынувших под веки. Мне чудилось, будто солнечный, яркий свет выкрашивает стены незнакомой комнаты такими оттенками, пробиваясь через разноцветное стекло, но, подняв голову с подушки и оглядевшись, обнаружил раннее утро и совершенно обычные прозрачные стёкла. Значит, что-то с моими глазами? Хотя, чему удивляться, когда почти умер.
  
  Тело оказалось чужим, вялым и затёкшим. Я принуждал его подчиниться, питая магией и каким-то остывшим отваром подозрительного вкуса, оставленным на деревянном столике у кровати. Пах он тошнотворно, зато как бодрил! Уже через некоторое время я смог спустить ноги на пол и даже попробовал встать. Сначала получилось плохо, и я осел на кровать с обидным вздохом. Но после третьей попытки мне удалось, я вышел на середину комнаты и нырнул в магическую медитацию, приводя в порядок мысли, чувства, прощупывая состояние магии и тела, приближая его к идеальным показателям. Прежде медитация никогда не считалась моим коньком, но сегодня я выделывал всё так виртуозно, что сам диву давался. Будто кто снял с меня невидимый ограничитель.
  
  Насладившись результатом и поиграв гудящими от пришедших сил мышцами, я с хрустом потянулся, окинул взглядом комнату, заметив разобранную кровать и наспех свёрнутый матрас на полу. От постели ясно ощутимо веяло теплом, значит, встали с неё совсем недавно. В зеркале напротив увидел своё отражение и чуть малодушно не перекрестился - краше в гроб кладут. А ещё какая-то белая повязка на всю шею. С дрожью в пальцах неторопливо разматывал вручную нарванные из чьей-то рубахи бинты, ожидая под ними что-то страшное и ужасное, от чего тут же упаду в обморок. Вот как. Я с удивлением рассмотрел в зеркале кривоватый рваный шрам на полшеи, даже потрогал тонкие рубцы пальцем. Ничего. Словно не моё. Ну и отлично.
  
  Память играла со мной злую шутку. Я вроде прекрасно помнил всё, что происходило в гостях у Хозяина. Но то, что было до этого, виделось весьма смутно. Вроде, бой с волкодлаками, после которого я и не очнулся. А что потом? И где все?
  
  На столе желтел согнутый пополам лист, призывая ознакомиться с содержимым.
  
  Косые, очень уверенные строчки. На некоторых заглавных буквах милые витые элементы, словно писал вельможа. И запах. Такой, что внутри резануло от чего-то, что я не могу вспомнить. Но что помнить обязан.
  
  "Милый мой Друг(перечёркнуто). Друг мой.
  Сможешь ли ты простить мне моё исчезновение? Мы, вероятно, никогда не увидимся больше, но остаться рядом, дожидаясь твоего возвращения, как влюблённая девчонка (перечёркнуто) было равносильно потере самой желанной и единственной мечты. Она вела меня с детства, когда я мальчишкой подслушал у стариков, что за тридевять земель, через два моря, в жарких странах живёт чудесный мастер-вор Химуши, и он настолько хорош в своём деле, что сам Ветер прилетает к нему, когда теряет своё вдохновение. Он так ловок и умел, что может найти и украсть что угодно, если это будет ему интересно. Ему не нужны деньги или слава, он живёт лишь любопытством и непреодолимой тягой к интересным, волшебным историям. Старики говорили, что раз в три года мастер Химуши приказывает поднять все паруса на своей крутобокой хекке и плывёт вокруг мира: ищет себе толковых учеников и слушает интересные истории. Кто-то обронил, что небывалой красоты хекку порою видят в порту Властока, она приплывает до восхода солнца двадцатого дня червня и уплывает по сумеркам, пока следующий восход не окрасил воды залива в розовый. "Застать мастера Химуши во Властоке - надо быть безумным счастливчиком или дураком", - говорил кто-то третий, и затем все смеялись над рассказанной сказкой. Но только не я. Я - верил ей. Верил все те годы, что рос и учился быть лучшим. Верил все годы, что отец готовил меня стать преемником его дела, чего я совершенно не хотел. Всё, о чём я мечтал - познакомиться с великим мастером и попасть к нему в ученики. Я верил, что смогу, всегда. И даже сейчас верю, смотря на твоё родное, такое белое, заострившееся лицо. Как же я привязался к тебе, твоим странным, беспочвенным погоням и жару, что исходит от твоих рук, слов и глаз, когда ты смотришь на меня. Ты почти сломил меня. Но сейчас ты без сознания и не можешь остановить, схватить за руку, сжать в объятиях, уговорить остаться с тобой. Я боюсь думать о том, смог бы я отказаться тогда. Но всё так, как есть.
  Я знаю, что ты очнёшься и прочтешь это. Думаю, разозлишься. Но будет уже бесконечно поздно. Я окажусь слишком далеко даже для тебя. С тобой всё будет в порядке, я уверен, мой ненасытный (перечёркнуто) чудный некромант. А меня можешь считать безумцем, счастливчиком и дураком, потому что я не смог отказаться от своей мечты.
  Как жаль, что порой дороги никак не могут привести двух человек друг к другу. Я не забуду тебя. Искренне твой, Фартих-Саламандра (перечёркнуто) Ф."
  
  Я перечитывал последние строки уже в который раз и всё пытался остановить губы, расплывающиеся в мягкой широкой улыбке. Вопреки представлениям мальчишки, я не злился. Быть причиной того, что человек отказывается ради тебя от мечты и начинает тускнеть, пылиться, перестаёт гореть и со временем окончательно тухнет - невеликая честь. Я бы не хотел подобного для живого, текучего, искристо-яркого Фарта. Он заслужил свою мечту. Вот только кто сказал, что мы больше не увидимся?
  
  Почувствовав туго натянувшийся, низко гудящий канат, что связывал нас в единое целое, я даже согнулся от неожиданности. Как-то совсем позабыл о нём, и сейчас он не слишком приятно ударился о внутренности и сердце. Ещё раз цепко окинул комнату взглядом, собрал в свою суму только самое необходимое, что понадобится для недолгого отсутствия, проверил наличие кошеля и плаща и выбежал из комнаты.
  
  -Джиар! Высшие силы, ты очнулся! - Талена вскочила из-за столика, напрыгивая на меня, когда я подошёл к завтракающим друзьям. Чёртов красавец. Никак не могу привыкнуть к новому виду Шериона. - Ты тоже ничего, некромант, - прошептал мне на ухо вампир, обнимая последним, - вот только бледный, как смерть. Поесть бы тебе, как следует, но я вижу, ты спешишь?
  
  Я посмотрел в аметистовые глаза и улыбнулся. Ройм держал меня за руку с закрытыми веками, второй водя возле шеи, проверяя моё состояние.
  
  - Невероятно! - тихо произнёс он, удивляясь. - От твоих ран и следа не осталось, если не учитывать тоненькие шрамы. Ты же умирал! Это невозможно...
  
  - Всё возможно, - ещё тише ответил ему Шерион, - если рядом с тобой оказывается вампир с кровью Повелителей. - Я поглядел на него серьёзно и с любопытством, переваривая сказанное. У меня было много вопросов и тем для долгого разговора, но только не сейчас. Всё это можно решить и позже.
  
  Джамия просто смотрела в мои глаза своими, нежно-карими, чуть улыбалась, но взгляд был виноватым. Я знал, отчего он такой. Но совершенно не винил девочку. Уж она-то точно не при чём. Это только между мной и Фартом.
  
  Талена засуетилась, заказывая ещё оладий, молока, куриных котлет и варёных яиц, не слишком задумываясь над тем, что я - всего лишь один человек, а не голодный полк Его Величества. Наконец, я открыл рот.
  
  - Друзья мои. Вы - невероятные, и легко сказать, что если бы не вы, меня бы уже не было. Но раз боги так немилосердны к вам и оставили меня в живых в качестве наказания за все ваши проделки, потерпите ли вы ещё немного мой скверный характер? Мне срочно надо уехать. Одному. Я даже завтракать не буду, Талена, детка, не смотри на меня так, я не воспламеняюсь от взгляда, - мне пришлось похлопать по вороту, сбивая огонёк, потому что этой бешеной магичке всё же удалось затеплить край рубахи.
  
  Они помолчали, а потом слово взяла Талена.
  
  - Я так понимаю, что вариантов у нас нет? - посмотрела она на меня, а потом, почему-то, на ухмыляющегося Шериона, который ковырял длинным ногтем край столешницы. Тот легко покачал головой, и я в точности повторил его жест.
  
  - Мерзкий, неблагодарный, живучий некромантишка! Да чтоб тебе икалось до самого того, куда ты там намылился! - гневно рыкнула Талена, вставая и направляясь к стойке за заказом. Мы с Шерионом и Роймом облегчённо переглянулись - я и правда легко отделался. Джамия лишь тихонько посмеивалась в кулачок, наблюдая за нашими гляделками.
  
  Я знал, что Талена не злится. Точнее, конечно, эта жуткая вредина злится, но только сейчас. Уже через минуту она забудет, выдохнет и обнимет на прощание своего непутёвого друга.
  
  Коротко попрощавшись со всеми за столом - два дня невеликий срок, а Витяг большой и красивый город, такие люди и нелюди, как мои друзья, совершенно точно найдут, чем заняться, лишь бы город это выдержал, - я развернулся и пошёл за магичкой, что нервно постукивала пальчиком по стойке в ожидании. Обнял её со спины, чуть запутываясь носом в волнах золотистых волос. Замечательная девушка, талантливая магичка и лучший друг.
  
  - Не сердись, Талена. Это и правда очень важно. Я вернусь так скоро, что вы и не поймёте, будто я уезжал. Спасибо, что приехали спасать наши дурные головы из передряги.
  
  - Если бы головы, Джи, - хмыкнула девушка и чуть развернулась, отстраняясь. - Езжай уж. Видела я, как он смотрел на тебя. Словно волчица брошенная. Думала, с катушек от тоски съедет. Вот только догонишь ли? Он сбежал ещё вчера вечером на Пепле Шериона.
  
  - Догоню, - уверенно сказал я, чувствуя радостное подрагивание натянутого каната. - Обязательно догоню.
  
  Меня поцеловали в лоб и свалили в полотенце сделанный заказ, а именно: оладьи, котлетки и варёные яйца. Скатав всё это живописным рулоном, девушка с не терпящим возражений взглядом и дежурной ухмылкой засунула его внутрь моей сумы. "Диссертация!" - в который раз мысленно взвыл я, но виду не подал. Надо уносить ноги, пока дают.
  
  В конюшне очень уверенно оседлал чёрную стерву Смолку, которая вела себя подозрительно тихо. Правильно, милая, мне на сегодня хватило общения с самоуверенными женщинами, ещё одну я бы просто послал. За считанные мгновения кь"ярд вынесла меня по узким улочкам Витяга к воротам, я чувствовал, что на верном пути, и всем сердцем летел впереди кобылы. Едва стены города оказались позади, как внутренности издали первый "ик". Гхыр малаз збарра*!!!
  
  ****
  
  Как только седые вершины Элгара нависли над вором, а огромные каменные ворота Корт-огл-Элгара** заскрипели, возвещая о приходе нового рассвета, Фартих, не медля, вклинился в очередь из желающих пройти по тоннелю. Сзади грязно ругнулись, но юноша был на кь"ярде, а капюшон опустил до самых глаз, скрываясь от посторонних взглядов. Неизвестного боятся больше, поэтому никто не сунется.
  
  - Три золотом за конный проход, - зевая, процедил толстенький и слишком сонный по раннему времени гном, протирая большим кулаком левый глаз.
  
  Теперь наступало время для выхода Фарта. Он покачнулся и, неловко заваливаясь набок, выпал из седла прямо перед резко проснувшимся гномом. В очереди зашептались. Гном с ужасом огляделся по сторонам и, понимая, что помощи ждать неоткуда, наклонился к упавшему.
  
  - Эй, сударь? Сударыня? Что с вами? Поднимайтесь-ка, не дело посреди дороги лежать, добрым людям проход загораживать.
  
  Фартих зашевелился, протянул руки, будто ожидая помощи, и гном обхватил упавшего, поднимая того на ноги. Фигура в плаще была тяжеловатой, руки то и дело цеплялись за униформу надсмотрщика Врат, но, наконец, выровнялась и отстранилась.
  
  - Благодарю вас, - сипло прошептал вор, ощупывая монеты в только что выкраденном гномьем кошеле и доставая оттуда три, как и просили. - Я ехал издалека и в седле всю ночь, простите мне моё нездоровье. Я так тороплюсь, - артистично врал Фарт, рассчитываясь за проезд и вдруг лихо забираясь на кь"ярда. Пока гном пересчитывал монеты и мямлил своё "хорошо-хорошо, проезжайте, не задерживайте очередь", его уж и след простыл. Поэтому когда надсмотрщик осознал, что складывать дань ему некуда, бить тревогу было поздно.
  
  Корт-огл-Элгар потряс Фарта, проезжавшего тут впервые. Конечно, он читал об этом чуде гномьей инженерии, но читать и видеть своими глазами - две разные истины. Он пронёсся несколько поворотов, не оглядываясь, скрываясь от возможной погони. Но погони не было: украл он не так-то уж и много, порядка семи золотых монет, из которых после расчёта осталось четыре. Как раз снять комнату на ночь и купить хоть чего-нибудь для дальней дороги. В том, что он встретится с мастером-легендой, юноша ни на миг не сомневался.
  
  И вот Пепел замедлил галоп, а после и вовсе зашагал ровно, перенимая настроение временного седока. Кь"ярд предчувствовал скорое расставание с ним, и радость от возвращения к любимому хозяину заставляла его быть более внимательным к нуждам временного. А тот, между делом, хотел любоваться. Так почему же нет?
  
  Прорубленный неведомыми предками гномов в самой толще основания Элгарского хребта, тоннель был величественен и внушал трепет. Внутри без труда могли бы разъехаться две гружёные повозки, а конным всадникам впору было ехать по четыре в ряд. Сейчас же, когда ворота едва открылись, тоннель пустовал. Сам вор встретил только одну телегу да двух пеших со стороны Властока.
  
  Высокие своды и стены с вырезанными в камне гравюрами восхищали юношу. На них были изображены дела давно минувших дней: древние битвы со злом, пришедшим с севера, прекрасные луноликие правители эльфов, восседающие на своих древесных тронах, гномьи общины, принимающие королевскую присягу, и даже несколько сюжетов с магами, которые, конечно, решали исход каких-то великих и канувших в небытие битв. Вот и вся память о них - на этих стенах. Разглядывать Фарту помогали забавные светильники, представляющие собой большие шары, наполненные флюоресцирующими пещерными грибами. Более оригинального решения вору видеть ещё не приходилось, и он улыбнулся гномьей смекалке.
  
  Эхо от тихих шагов кь"ярда звонко раздавалось и спереди, и сзади. Казалось, что спой здесь хоть строчку любимой песни, и она запляшет, заскачет между стенами, разольётся по всему тоннелю и заставит саму гору подпевать себе.
  
  Но вот и свет. С высокого предгорья открывался невероятный вид на рассвет, заливающий воды пристани внизу, там, где по розовой глади мельтешили рыбацкие и грузовые лодчонки, а чуть дальше, у причалов, величаво покачивались корабли всех форм и размеров, приводя впечатлительного мальчика в трепет. Море, такое бескрайнее, захватывало дух у впервые видевшего его Фарта. Он не ожидал, что обычное множество воды может произвести столь неизгладимое впечатление на человека. А потом понял - дело в воздухе. Запах моря нагонял его, щекотал ноздри и врывался в лёгкие, заставляя внутренности сжиматься от обилия соли в нём. Соли, свежести и ещё чего-то такого, что Фартих сначала не мог определить, а потом с улыбкой назвал "свободой, растворённой в воздухе".
  
  Тракт продолжался с этой стороны и спускался вниз с холма, на котором застыл завороженный юноша, туда, где начинал гудеть проснувшийся пёстрый Власток, город - солянка, город - сборище всего, что только может быть на свете.
  
  Здесь ни у кого не возникало лишних вопросов, а тайны умели хранить крепче крепкого, если, конечно, за них не платили звонкой монетой. Кого только не повидал Фартих, пока пытался найти дорогу к пристани. Толпа постоянно двигалась, не застывая ни на секунду, резкие, часто на незнакомом языке, крики вводили душу в трепет и заставляли оглядываться, вслушиваться, быть начеку. Гномы, люди, матросы всех мастей и званий, несколько высоких эльфов и прекрасная оливковокожая дриада, странные маленькие человечки, укутанные плащами с головы до ног, люди-кошки, жители восточных стран, и ещё, ещё, ещё: лица, пёстрые наряды, гортанные выкрики, тюрбаны и шляпы, капюшоны плащей, - вертелись вокруг него безустанно, точно краски детского калейдоскопа, увлекая, заманивая, лишая ясности мысли.
  
  Но, слава Двуликому, неожиданно дорога вывела его к пристани, и здесь краски поутихли, а толпа стала реже. Фартих позволил Пеплу выбирать дорогу, полагаясь на звериное чутьё, вовсю представляя, как красиво и необычно может выглядеть легендарная хекка мастера Химуши.
  
  И он бы прошёл мимо, но вдруг перед Пеплом выскочил гибкий мужчина, одетый лишь в тюбетейку и шаровары, и, витиевато ругнувшись на красивом восточном языке, исчез в толпе. Только тогда Фартих огляделся, понимая, что забрёл в самый конец пристани, где ютятся небольшие, часто - видавшие виды суда. Вот только этот корабль язык не поворачивался назвать "видавшим виды". Чуть потрёпанным - возможно. Но это не мешало ему быть прекрасным и утончённым, как стан восточной красавицы. Юноша видел такие корабли в книжках когда-то давно, в детстве, но и подумать не мог, что в живую корабль будет выглядеть ещё волшебнее. Его золотистые паруса были приспущены и мягко шелестели от утреннего бриза, а дерево кормы светилось мягким янтарным оттенком.
  
  - Кого-то ищете, молодой человек? - раздалось из-за борта. Этот голос, чуть надтреснутый, явно принадлежал пожилому человеку, и Фартих спешился, чтобы почтительно склониться в приветствии.
  
  - Детские мечты ведут меня, о незнакомец, - заговорил вор, пристраиваясь к восточному говору, чтобы собеседник лучше мог понять его. - Сказки, что рассказывали мне, пока я был ребёнком, и в которые верю до сих пор.
  
  - Это похвально, - ответил седой сухонький старичок, сидевший на корме на одинокой табуреточке в позе лотоса. Цветастые шаровары, тёртая светлая безрукавка из мягкой кожи да тюрбан, венчавший его голову, целиком выдавали жителя дальних восточных стран. Старичок дымил длинной трубочкой, медленно поднося её к сухим губам и так же медленно отстраняя. - Но не всегда детские сказки правдивы, мой чудный отрок, - сказал он и хитро посмотрел на Фарта.
  
  - Я верю, что эта - правдива, - упрямо отвечал вор, глядя в выцветшие чайные глаза. - Я ищу хекку мастера Химуши, чтобы попроситься к нему в ученики.
  
  - Ты смел и упрям, это неплохие качества для юноши, - кивнул старик. - Но что ты можешь предложить ему? Какое испытание согласишься пройти?
  
  - Я не великих умений, но соглашусь на любое испытание. Моя мечта вела меня сюда долгие годы, я просто не могу вернуться ни с чем. Да и некуда мне возвращаться.
  
  - Мастер Химуши слышит это каждый раз от каждого желающего встать с ним плечом к плечу. Чем же ты отличаешься? - старичок хитро изогнул седую кустистую бровь и ещё сильнее сузил глаза, отчего те совсем стали похожи на тёмные щёлочки в обрамлении морщин.
  
  Фартих задумался. Его душа дрожала, музыкально позвякивая. Он осознал, что сейчас решался вопрос его причастности к мечте, или же он навсегда останется просто Фартом, наследником клана Саламандр, первым вором в гильдии Стармина.
  
  - Я расскажу мастеру Химуши такую историю, которая утолит его великое любопытство, - сказал, наконец, он и с трепетом вгляделся в замершие глаза-щёлочки.
  
  Старичок молчал довольно долго, а вор выжидал, не двигаясь.
  
  - Что ж, ублажи старика, юный отрок. Такого испытания мне никогда не предлагали, поэтому поднимайся и проходи, я налью тебе отвара гарберы*** и выслушаю твою историю. Если она и впрямь окажется стоящей, так и быть, поплывёшь со мной.
  
  И ликующий Фартих поднялся по деревянному настилу, перед этим на прощание шепнув слова благодарности Пеплу и мягко хлопнув по его холке. Сумка приятно оттягивала плечо, несколько монет позвякивали в чужом кошеле и жизнь обещала быть прекрасной, если он не облажается. Но он не мог облажаться. Он собирался рассказать свою историю. Тайную, выстраданную, о том, как перешёл дорогу неуёмному некроманту и, убегая, влюбился в того без памяти. Как чуть не умер рядом с ним, а после - не смог дозваться из чертога Смерти. Вор был уверен, что такая история не может не понравиться мастеру Химуши. Потому что от неё кровоточило и его, Фарта, сердце.
  
  ****
  
  Весь вечер счастливого вора, потратившего почти все сбережения на припасы в разнообразных лавках Властока, преследовало ощущение чужого взгляда в затылок. Несколько раз осторожный вор избавлялся от предполагаемой слежки, но через время неприятное, тянущее чувство на затылке возвращалось вновь. Встревоженный юноша решил вернуться на постоялый двор, где снял комнату на ночь, и закрыться там на все засовы в своей комнате. Ему нельзя так глупо подставляться, особенно сейчас, когда мечта звенела перед самым его носом.
  
  Тянущее, всё нарастающее ощущение уже колотилось в горле, когда вор поспешно поднимался по лестнице на второй этаж. Вжух! - воздушная подсечка сбила его с ног, но он, сгруппировавшись, приземлился умело и перекатом очутился у двери в свой номер. Почти успел закрыть дверь перед носом у незнакомца в чёрном, но ему не хватило всего мгновения. Порыв ветра отбросил его от входа, заставив приземлиться на пятую точку, и фигура в плаще вошла внутрь. Дверь хлопнула со всей силы, едва ли удерживаясь в косяке. Засовы гулко закрылись без участия рук.
  
  Фартих дрожал. Неужели это конец? Его нашли? Это человек отца? Он не дастся живым! Фигура в чёрном плаще, укутанная капюшоном до самого кончика подбородка, недвижимо возвышалась над ним. Вдруг тонкие пальцы каким-то до боли знакомым движением скинули ткань с головы, и голос, от которого сердце вора заскакало по рёбрам, точно сорвавшийся с привязи жеребёнок, проговорил:
  
  - Видел бы ты сейчас своё лицо, мой маленький вор, - тонкие губы тянулись в широкой ухмылке, а болотно-карие глаза исходили смешинками. - Будто с жизнью прощался, я чуть не прослезился!
  
  - Ах ты гхыр выргный! - вскрикнул Фартих, вскакивая на ноги и набрасываясь на гостя, впиваясь в его губы своими. Человек в плаще явно не ожидал подобного напора, и от этого его руки совсем не сразу начали всё сильнее сжимать жилистое тело вора, после чего совершенно осмелели, забираясь тонкими пальцами под рубаху и пояс кожаных штанов.
  
  - М-м-м, - простонал тот, не отрываясь от тонковатых, желанных губ ни на мгновение, бесстыдно отпуская язык сплетаться с языком некроманта, ловя всем телом такое нужное и горячечное его тепло.
  
  Вдруг маг напрягся и сделал решительное усилие, расцепляя их жадные губы, чуть отстраняясь от широкого, красивого лица с мерцающими в сумерках комнаты глазами.
  
  - Подожди, умерь свой пыл, Фарт. Иначе мы закончим, не начав, - смутился он, развязывая плащ, отчего тот почти бесшумно скользнул на пол. - А я не для того гнал Смолку, чтобы пробовать тебя, стоя на ногах прямо у двери.
  
  Фарт так и не отпускал шею Джиара, всматриваясь в его лицо, хоть щёки и заливал румянец от слишком откровенных слов.
  
  - Слава Двуликому, - прошептал он, прислоняясь ко лбу некроманта своим и облегчённо вздыхая, - Слава Двуликому, ты очнулся. И ты снова поймал меня.
  
  Рука мужчины медленно двинулась вверх, по спине, опаляя через тонкую ткань рубашки, пока не прошлась по шее и не забралась в распущенные волосы, мягко касаясь затылка. Фартих зажмурился, ощущая бегущие по спине разряды маленьких шаровых молний.
  
  - И поверь мне, мальчик, я намерен воспользоваться этим настолько полно, насколько это вообще возможно, - прошептал Джиар в самое ухо, нежно прихватывая мочку губами и чуть прикусывая странно удлинившимся клыком.
  
  Больше не было сказано ни слова. Мужчина мягко направлял вора к кровати, не забывая развязывать рубашку и стягивать её с покрытого непонятными рисунками тела. Ловкие руки вора освобождали его от одежды много быстрее и торопливее, будто боясь не успеть. Оставшись в одних расстёгнутых кожаных штанах, некромант мягко толкнул вора, отчего тот ухнул на заправленную кровать, а сам повернулся к подсвечникам.
  
  - Полежи немного, малыш. Я хочу зажечь свечи. Сегодня я не собираюсь пропускать ничего.
  
  Вдруг в стену рядом с головой Джиара со свистом прилетела стальная заточенная звезда.
  
  - Полегче в выражениях, малыш, - саркастично прошипел распалённый вор, - иначе можешь остаться без уха. Невелика потеря, конечно, но лично мне нравится, когда каждая часть твоего тела на своём месте.
  
  Ошарашенный некромант осторожно потрогал то ухо, мимо которого просвистела звезда. Его глаза опасно сузились, а губы растянулись в широкую многообещающую линию.
  
  - Ты, значит, опасный и непокорный? - спрашивал мужчина, рывками освобождая вора от сапог и скидывая свои, а затем осёдлывая его бёдра чуть выше колен. - А если я сделаю так? - маг еле заметно крутанул в воздухе пальцем, и руки вора поднялись над головой и словно стянулись в запястьях невидимой воздушной верёвкой. Юноша понапрягал мышцы и подвигал пальцами, словно проверяя силу пут, и, кажется, остался доволен. Он смотрел на мужчину на своих бёдрах из-под прикрытых ресницами век и предвкушающе закусывал чувственную нижнюю губу, оставаясь молчаливым. "Я всегда был и остаюсь опасным и непокорным, Джи, - думал он. - Но не с тобой. Только тебе об этом знать совсем необязательно".
  
  Лоснящаяся кожа открывала взору странные тёмные рисунки, заставляя некроманта тяжело и сбивчиво дышать. Его вор был настолько хорош и желанен, что хватало одного взгляда на этого человека, покорно распростёртого под ним, чтобы бояться закончить всё слишком рано. Мужчина кусал свои губы, жадно скользя взглядом по явному бугорку под кожей штанов, по расстёгнутому поясу и дорожке чёрных волос, по судорожно вздымающемуся впалому животу, несущему на себе силуэты невиданных птиц и вязь слов на незнакомом языке. Задерживая дыхание, поднимался выше, рассматривая выступающие рёбра и вызывающе торчащие тёмно-коричневые соски, над левым из которых красовалось мастерски выведенное пламя. Поднятые руки открывали взгляду тёмные волосы под мышками и безумную переплетённую вязь рисунков до самых кончиков пальцев. Рукам их досталось больше всего.
  
  Выдохнув, некромант заправил волосы за уши и, нагнувшись, провёл носом по ощутимой твёрдости под штанами, поднимаясь всё выше. Фарт глухо заскулил, чуть подаваясь навстречу желанным прикосновениям, с трепетом ощущая на своих боках тёплые ладони. Вдруг Джиар лизнул его сбоку живота, и юноша открыл зажмуренные от удовольствия глаза. Маг проводил кончиком языка по каждой линии нарисованных птиц, старательно вычерчивая изгибы. Вора заколотило чувственной дрожью. - Милостивый Двуликий, - выдохнул он. - Что ты делаешь?
  
  - Рисую, - шепотом признался мужчина, опаляя дыханием влажную кожу, заставляя Фарта сильнее втягивать живот и поднимать бёдра. - Расскажи мне. Что означают эти птицы?
  
  Язык некроманта двигался так настойчиво, а пах пульсировал настолько ощутимо, что юноша растерял все мысли и слова. Лишь через время он смог проговорить: - Эти птицы символизируют полёт к мечте... Ммм... - Джиар чуть засосал вычерченное крыло справа, доставляя новые непередаваемые ощущения. - Внизу живота место наших желаний. И я попросил мастера рисунков нарисовать этих птиц там, чтобы помнить о мечте. Всегда.
  
  - А слова? - шёпотом спросил Джиар, поднимая хмельные глаза и встречаясь с взглядом таких же пьяных, тёмно-палевого цвета.
  
  - Они означают: "До самой смерти".
  
  Джиар уважительно замолчал, а затем развязно повел языком выше, через пупок, к самым соскам, отчего юноша под ним задрожал осенним листом.
  
  - Боги, мне кажется, я уже у края... - прошептал он, с силой прикрывая глаза. - Но ты даже не прикасался ко мне. Так не бывает.
  
  - Если тебя это утешит, я настолько же близок, насколько это возможно, только оттого, что смотрю на тебя, так откровенно и чувственно позволяющего себя ласкать, - с усмешкой ответил некромант, и тут же втянул между губами сосок, над которым играло пламя.
  
  Вор не выдерживал этой пытки, хныкал и ёжился, то поднимая бёдра, утыкаясь твёрдостью в Джиара, то резко отстраняя их, словно обжигаясь, будто никак не мог решить, чего же он хочет.
  
  Некромант искренне наслаждался его движениями, пока вдруг не спросил: - А пламя? Пламя над правой грудью, что оно означает?
  
  Фартих втянул воздух меж зубами, чувствуя такие же острые - на своём соске. Собравшись с духом, ответил: - Мы с Джамией были ещё детьми, когда умерла наша бабушка. Она была достаточно молодой, просто какая-то болезнь затушила огонь в её глазах. Тогда сестра сказала мне: "Я думаю, что люди умирают не от старости, а оттого, что их сердце перестаёт гореть". И тогда, спустя много лет, я попросил мастера сделать этот рисунок.
  
  - А ты романтик, милсдарь вор, - прошептал некромант, подбираясь языком к шее, отчего Фарт предвкушающе улыбнулся. - Оу! - вскрикнул он чуть позже. Ему показалось, что Джиар укусил слишком сильно.
  
  - Прости... - мягко извинился некромант. - Никогда бы не подумал, что твоя кровь настолько вкусная, - он принялся зализывать место укуса, засасывать его между языком и нёбом, упиваясь сладостным ароматом маленьких сочившихся капелек. Фартих наслаждался и не мог видеть, каким звериным светом горели сейчас глаза Джиар и насколько удлинились клыки. Мужчина и сам не знал, что ведёт себя не совсем обычно.
  
  - Прошу, Джи, - простонал вор, наконец, и обречённо толкнулся бёдрами вверх, заставляя мужчину вздрогнуть. - Я хочу прямо сейчас. - Некромант только самодовольно улыбнулся, лаская и вылизывая нежное чувствительное ухо, в то время как рука сосредоточенно направилась вниз, под ткань штанов. Юношу било крупной дрожью нервного и чувственного возбуждения, но он не издал ни звука.
  
  Фартих оказался чересчур твёрдым и обжигающе-горячим. Проведя лишь несколько раз рукой, некромант понял, что тот на грани. Как бы ни хотел он отрываться от нежности мочки, терять так много ради этого он не собирался. Коснувшись искусанных губ мимолётным поцелуем, он переместил тело к ногам, рывком спустил кожу штанов и оголил стройные бёдра. Жадно всмотрелся в линии и изгибы возбуждённого чрезмерно вора, в его красивый, почти вишнёвый цвет. И, выдохнув, с наслаждением приоткрыл рот.
  
  - О-о! - воскликнул юноша, не представляя, что с ним делают, лишь выгибаясь дугой и почти повисая на невидимой верёвке. Запястья начинали ныть, но это совершенно не волновало, в отличие от огненной влажности рта мужчины. Его не хватило надолго, его вообще не хватило ни на что, он был слишком чувствителен. Тело скрутило судорогой, и накопившееся в нём возбуждение выплёскивалось тугими размеренными толчками, принося покой и облегчение.
  
  - Не только твоя кровь вкусна, - задумчиво протянул Джиар, облизываясь. - Ох, замолчи, - криво улыбнулся Фарт, не открывая глаз. Маг заинтересованно наблюдал, как рвано ходили его острые рёбра под кожей, стараясь восстановить сбившееся дыхание. Вор был так красив даже сейчас, что мужчина, с наслаждением прикрыв веки, сжал себя и начал гладить сквозь штаны.
  
  - Отпусти меня, - прошептал Фартих. - Развяжи свои гхыровы верёвки!
  
  Джиар удивлённо уставился на вора, а тот, в свою очередь, голодно уставился на руку, ласкающую кожу штанов. Едва воздушные путы слетели, как тот ловко перетёк в положение, оказываясь рядом с некромантом. Нежно целуя, облизывая влажные губы, он настойчиво отстранил руку мужчины, оставляя на её месте свою. - Позволь, я попробую так же, - прошептал он в приоткрытый рот, и прежде чем мужчина понял и ответил, юркие пальцы оказались под поясом штанов, уверенно стягивая их. Джиар с улыбкой наблюдал, с каким смущением Фартих рассматривает его, как медленно, но верно алеют его уши, прежде чем губы впервые смыкаются, доставляя небывалое удовольствие. Его неумелость распаляла, заставляя хватать за волосы и впиваться в затылок, направляя. Сначала вор боялся, но потом будто сорвался с цепи, и Джиар протянул немногим дольше, чем его мучитель, в глубине души смеясь над своей выдержкой. Рука сжалась в кулак, не давая голове двигаться, пока клубок живого огня внутри живота расплёскивал вокруг свои острые нити.
  
  Когда перед ним возникло чуть сморщенное широкоскулое лицо, вблизи оказавшееся осыпанным мелкими еле заметными веснушками, Джиар улыбнулся, потому что вор кривился, размазывая по губам его семя.
  
  - И нигхыра не вкусно, - тоном обиженного ребёнка сказал он, затем лукаво хмыкнул и приник к губам некроманта. Тот не был против. Ему было слишком хорошо, чтобы принимать во внимание столь мелкие шалости.
  
  Чуть позже двое мужчин лежали под покрывалом совершенно обнажённые. Они оба устали и оба были счастливы от своей компании. Джиар нежно прижимался к точёной спине вора, с интересом слушая его ровное дыхание.
  
  - Как ты нашёл меня? - вдруг спросил Фартих, чуть поворачивая голову. - Как ты находил каждый раз, что я убегал от тебя?
  
  - Тебе так важно знать? - с улыбкой удивился некромант. - Что ж... Магия крови. Ты оставил свои перчатки после первой ночи, - мужчина выделил слово "первой", чтобы у вора не осталось иллюзий о том, что он думает обо всём, произошедшем тогда.
  
  - Кто старое помянет, тому марь глаз выклюет, - скороговоркой ответил Фарт. - Что делает эта твоя магия крови? - он действительно заинтересовался и сейчас почти повернулся лицом к Джиару, вглядываясь в его болотные глаза.
  
  - Хм... - замялся некромант, решая, что стоит говорить, а что нет. - Это было направленное заклинание поиска, на владельца перчаток, и оно связало двух людей, позволяя им чувствовать друг друга и направление поиска, - обречённо выдал не привыкший к обману Джиар.
  
  - Так вот что это было! - воскликнул вор радостно, а затем вдруг напрягся. - Ты сказал - связывает? То есть то, что между нами, всё-таки последствия заклинания? - его глаза начинали опасно блестеть, что маг забеспокоился: сейчас Фартих вытащит очередную наточенную звезду невесть откуда и лишит его какой-нибудь важной части тела. Поэтому поторопился с ответом:
  
  - Заклинание действует лишь до смерти. А я умер в каком-то роде тогда, будь уверен. Так что - нет. Это не заклинание. Но это "что-то" определённо есть.
  
  - О чём ты? - заинтересованно спросил Фартих, и тогда некромант прошептал несколько слов и провёл перед его глазами рукой. И мир заиграл совсем иными, незнакомыми красками, поддаваясь другому, магическому зрению.
  
  - Видишь? - тихо проговорил Джиар, прижимая руку к груди Фарта, поглаживая место чуть ниже сосков. - Милостивый Двуликий! - снова воскликнул юноша, также касаясь ладонью посередине и чуть ниже груди мужчины. - Что это?!
  
  Между ними, туго и пульсирующе извиваясь, исходил всеми оттенками алого странный живой канат, начинающийся прямо из груди Фарта и утопающий между сосками Джиара. Или наоборот, смотря с какой стороны смотреть.
  
  - Это "нечто", Фарт, - улыбнувшись, ответил некромант. - Я не отвечу точнее, потому что вижу подобное впервые.
  
  - И оно не порвётся? - с трепетом поглаживая натянутые нити между ними, продолжал спрашивать вор. Заклинание магического зрения развеивалось, и краски тускнели, заставляя сердце юноши сжиматься. Хотя, о чём грустить? Даже если он не видит этого, то чувствует - определённо. Каждой клеточкой души.
  
  - Уверен, что нет, - улыбаясь, сказал некромант. - Спи, воришка.
  
  Но отдохнуть им не удалось. Пролежав совсем недолго, Джиар понял, что мало. Слишком мало всего. Поэтому, чувствуя нарастающую волну вновь поднимающегося возбуждения, вдыхал терпкий запах пота от тела Фарта, всё сильнее вжимаясь в его ягодицы, постанывая от удовольствия. Он не хотел будить вора, но ничего не мог с собой поделать.
  
  - Сделай это, - вдруг настойчиво прошептал юноша, ловя одну из рук некроманта. - Просто сделай это, я хочу тебя не меньше, - сказал он, укладывая безвольную ладонь на свой обжигающе-затвердевший пах.
  
  И мужчина, срывая все границы и печати, с рычанием разворачивал его на живот, всем телом нависая сверху, грубовато исследовал спину, вылизывал ложбинку между лопатками, спускаясь всё ниже и ниже. И Фарту становилось безумно стыдно, и он зарывался лицом в подушку, лишая себя воздуха, и не мог произнести ни слова, в агонии желания позволяя своим бёдрам приподниматься всё выше над выгнутой напряжённой спиной. И когда Джиар, такой осторожный, но слишком настойчивый, начал действовать, его крик потонул в перьях, которыми была набита подушка, а потом боль вдруг резко и безвозвратно ушла, едва маг прошептал несколько неразборчивых слов, теряющихся в жарких его стонах. И опьянённый, укачанный в сладких волнах вор забывался, почти терял сознание от нового, очередного яркого края, к которому его подводили уверенные, размашистые движения некроманта. Но и после того, как сверху на него упало измождённое и горячее тело, Фартих не был готов закончить. Он только начал осознавать, что же дарит ему этот мужчина с молочно-белой кожей и тёмным разлётом бровей. И он переворачивался, уверенно скидывая Джиара с себя, и после небольшого отдыха начинал со всей страстью целовать его глаза, кусать мочки, оставлять тёмные следы на шее и ниже, меж острыми ключицами. И маг снова заводился, со стоном наблюдая, как вор осёдлывает его бёдра и медленно опускается сверху, не отводя глаз и не освобождая закушенной так чувственно губы...
  
  Они утомились лишь тогда, когда третьи петухи прошлись над Властоком, оповещая о наступлении нового дня. Джиар уснул мёртвым сном на сбитых, всклокоченных простынях, в объятиях своего вора, улыбающегося так устало и безмерно счастливо.
  
  ****
  
  Я открыл глаза, понимая, что мои губы до сих пор кривятся в улыбке блаженства. Ночь была настолько невероятно сладкой, что тело теперь ломило от чувственного опустошения. Я провёл рукой по ещё влажным простыням и тут же понял, что Фарта нет. Я знал, что так будет, ещё вчера. Я ожидал, что всё закончится подобным образом. Но реальность оказалась больнее теоретических предположений.
  
  Солнце ярко вбивало лучи в открытое окно, заставляя глаза щуриться. До моих ушей доносился разноголосый шум проснувшегося портового городка. Я знал, что он ушёл задолго до рассвета, и был безмерно благодарен Фарту за отсутствие прощания. Терпеть не могу прощаться. Повернув голову, обнаружил желтоватый лист, прикрепленный к спинке кровати отточенной стальной звездой. Рванув его, стал жадно глотать знакомый уверенный почерк.
  
  "Спасибо за всё, мой Чёрный Крысолов с самым светлым сердцем.
  
  Я оставил то, что украл, в сумке у кровати. Прости, что доставил столько проблем. Если тебе интересно, в моих кражах не было ничего такого: ни злого умысла, ни обычного смысла. Мне просто было любопытно, что произойдёт, если я украду ту или иную вещь".
  
  Я с лёгкой улыбкой нагнулся и подхватил сумку с пола, перетрясая содержимое. Вор не врал, всё: от драной парадной мантии до легендарного парика, - оказалось на месте.
  
  Отложив лист, я сосредоточился, плавно и нежно двинул кистями, читая заклятие. Меж моих пальцев заплясали тонкие огненные нити, сплетая странное существо, похожее на небольшую птицу. Такую же необычную, как и те, что жили на животе вора.
  
  Прошептав созданию несколько слов, я резко дунул, и посланник выпорхнул в окно. Я следил за ним с нежностью до тех пор, пока от яркости не заболели глаза. И только тогда почувствовал тухлый тошнотворный душок, ползущий от моей сумы. С ужасом вспомнив о полотенце и его содержимом, которое от бешеной скачки, вероятно, равномерно распределилось по всему внутреннему пространству, негромко взвыл, произнося лишь одно слово: "Магистерская!.."
  
  ****
  
  Вор не сразу понял, что происходит, но почувствовал приближение чего-то, приникнув к левому борту крутобокой хекки. Вглядывался в синие волны, но Власток давно скрылся за горизонтом, затирая очертания прошлой жизни. Мерцание усиливалось, как и трепет Фарта. И вот небольшая огненная птичка была уже различима. Вор тянул к ней руки, но она не обратила на них никакого внимания, с высоты падая прямо на лицо, растекаясь по нему, опаляя жаром многочисленных поцелуев, разбрызгиваясь томным шёпотом:
  
  "Удачи во всех твоих начинаниях, мой любимый вор. И возвращайся. Обязательно возвращайся, когда поймёшь, что пора. А я просто буду ждать".
  
  
  _________________________
  *чёртова рыжая ведьма (тролл.)
  **гномий тоннель, прорубленный прямо в толще горы, соединяющий большой торговый тракт с прибрежным портовым городком Властоком.
  ***ароматная тонизирующая восточная колючка
  
  
  
  Часть 16. На правах Эпилога, или почему так важно возвращаться вовремя.
  
  
  Там за третьим перекрестком,
  И оттуда строго к югу,
  Всадник с золотою саблей
  В травы густо сеет звезды.
  Слышишь, гроздьями роняет небо
  Из прорех зерно стальное,
  Горные лихие тропы
  Покрывая пеленою.
  
  Дороги сплелись
  В тугой клубок влюбленных змей,
  И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло...
  Лукавый, смирись -
  Мы все равно тебя сильней,
  И у огней небесных стран
  Сегодня будет тепло.
  
  Там у третьего причала
  Сизый парус, парус белый,
  Делят небо от начала
  До рассвета рваной раной,
  Слышишь? Море омывает шрамы,
  Посыпает крупной солью
  Струпья цвета бычьей крови,
  Словно память древней боли.
  
  Дороги сплелись
  В тугой клубок влюбленных змей,
  И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло...
  Лукавый, смирись -
  Мы все равно тебя сильней,
  И у огней небесных стран
  Сегодня будет тепло.
  
  Там у третьего порога,
  За широкою ступенью,
  Верно шелковые камни,
  Бьется надвое дорога, слышишь?
  Правый путь ведет на пристань,
  Путь окружный - в горы, к югу,
  Но на свете нет дороги,
  Чтобы нас вела друг к другу!
  
  Дороги сплелись
  В тугой клубок влюбленных змей,
  И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло...
  Лукавый, смирись -
  Мы все равно тебя сильней,
  И у огней небесных стран
  Сегодня будет тепло.
  |Мельница. "Дороги"|
  
  
  
  Я въезжал в Витяг уже затемно, едва успев до закрытия городских ворот.
  
  На Смолкином боку красовалась моя новая походная сумка, потому как старая, вместе с содержимым и невосстановимо (сам дурак!) испорченной магистерской была предана огню. Правда, чуть позже я пожалел о своём импульсивном решении. Оставь я её тихонько с краю на городской свалке, и то не так бы воняло. Внутри новой сумы звякали несколько сувениров, купленных для друзей во Властоке, а с другого бока кобылы, прикрученные кое-как под её скептическим взглядом, болтались связанные меж собой наисвежайшие копчёные стерлядки. Я мечтал провести этот вечер в тёплой дружественной компании под небольшой бочонок тёмного варокчанского. Но едва завернул за угол, от которого до постоялого двора было рукой подать, понял. Что-то пошло не так, и надо было спасать. То ли невзрачную, но вполне приличную гостиницу, то ли её постояльцев.
  
  Дверь была открыта, у входа толпился народ. Он же любопытно заглядывал во все окна, открытые настежь по летнему времени. Из всех щелей лился моргающий, неверный свет от колышущихся язычков свечей, но самое привлекающее было не это.
  
  Музыка. Жутко-надрывная, въедливая, словно на волшебной лютне бренчали три аккорда, оскорбляя этим самым инструмент. И голос. Неплохой, в общем-то, голос. Умелый и попадающий в ноты. Только вот до боли знакомый и несколько пьяный.
  
  Вздохнув и поморщившись от предвкушения зрелища, я неторопливо спешился и повёл Смолку в стойло. Куда торопиться? Всё уже случилось, теперь я мог только наслаждаться моментом. И только на пути к небольшой конюшне невольно прислушался к словам...
  
  "Повстрэчалысь два вомпэра,
  Да пошли траву косить!
  Ещэ долго по дэрэвням
  Будут дэвки голосыть!"
  
  Я остановился как вкопанный, прикрывая рот рукой и пряча разъезжающиеся в ухмылке губы. Вот же заливает! А что за чудный акцент... Давно я его не слышал, со времён последней пьянки в роли адептов Школы Магии...
  
  "А вечор дывчина плаче:
  "Укусы!" да "Укусы!"
  То-то Страж границ долины
  Еле ноги уносыл!"
  
  Я покачал головой и завёл кобылу в стойло. Снял сумку, стерлядок, подсыпал отборного овса в корыто и пошёл в сторону представления, раздумывая: надо ли оное прерывать, или пусть её? Подойдя поближе, мягко, но непреклонно распихивая ропщущих зрителей, уставился на невероятную картину. Талена, прямо на столе, с глазами, едва не съезжающими к переносице, скакала и пела похабные частушки. Причём, как я понял, чем дальше, тем они становились похабнее. В одной её руке красовалась мутная бутыль (я искренне надеялся, что пустая, ибо подруге уже совершенно точно хватит), а в другой - красивый цветастый платок, где только раздобыла? Внизу, с хитрой ухмылкой на довольно трезвом (как оказалось впоследствии, я ошибался) лице опирался на стол пятой точкой её дорогой братец и вампир по совместительству. В его руках обнаружился тот самый несчастный, безжалостно терзаемый инструмент. За соседним столиком нашлись Джамия (довольно нетрезвая, но вполне себе неопасная, просто мило похохатывающая) и Ройм, который с самым блаженным выражением на лице пускал пузыри в сложенные на столешнице руки. Ну просто Фих Десятый, "Королевская попойка". Эту картину с подобным содержанием я видел в кабинете Вереса за занавесочкой. Вздохнув снова, устроился у стены поудобнее. Раз уж дают представление, было бы грех его пропускать.
  
  "Прыз достался нэкроманту -
  Разгадал он сложный спор,
  Думал он, что там дывчина,
  Оказалось - юный вор"
  
  Я скептически изогнул бровь, разглядывая пляшущую на столе магичку и раздумывая, не надо ли незаметно подпилить ножку у стола? У меня бы вышло...
  
  "Заблудилась баба у лэсе,
  Ей навстречу - серый волк.
  Бедный серый ыспугался,
  Еле ноги уволок!"
  
  Девушка залихватски притопнула и взвизгнула, заходя на очередной круг. И как только со стола еще не свалилась? Ножка медленно, но верно пилилась моим заклинанием.
  
  "Как однажды до вомпэра
  Домоглыся трое в раз,
  Он от них укрылса в речке,
  Как заправскый водолаз!"
  
  Моё терпение кончилось, и хоть жаль было лишать Талену столь восхищённых слушателей, я уже не раз перехватывал жалостливый взгляд хозяина этого богоугодного места. Свой куш он уже собрал, люди давно всё допили и доели, а новых порций отчего-то не заказывали. Да и время позднее - пора было закрываться. Я чуть резче дёрнул кистью, ножка подломилась и девушка полетела на пол, забавно выпучив глаза и раскинув руки. Как я успел её поймать - не знаю. Никогда не отличался ловкостью и особо быстрой реакцией. Но пьяная и довольная подруга цепко обнимала меня за шею, ошалелый вампир глядел с интересом и радостью узнавания (ну наконец-то!), а хозяин уже зашелся в прощальной речи, начиная выталкивать недовольно гудящий народ на улицу, призывая расходиться по домам. "Милсдарыня устала, расходитесь, будем рады видеть вас завтра", - доносилось сзади, а я, тем временем, нёс девушку по лестнице в нашу общую комнату. Та не переставая хохотала и пыталась гладить меня по щеке, то ли принимая за Ройма, то ли просто будучи вусмерть пьяной. И где они только успели так налакаться?!
  
  И почему самое интересное произошло во время моего отсутствия?
  
  Наконец, магичка была водружена на кровать и обезврежена сонным заклятием. Оставалось привести остальных. Что бы они без меня делали?
  
  На лестнице я столкнулся с приветливо улыбнувшимся Шерионом, ведущим устало зевающую Джамию. - Джи, внизу остался Ройм, - оскалился он, икнув. Я ошибался. Друг совершенно точно не был трезв. Я кивнул и быстро спустился за последним участником банды "И на развалинах Витяга напишут наши имена".
  
  Оборотень оказался благодушным и податливым, а его тело - гибким и подозрительно лёгким.
  
  - Дж-жи, ик, это уже ты? Мы не ждали тебя раньше утра, ик... - совладав с разъезжающимися глазами и заплетающимся языком, выдал друг.
  
  - То-то я и вижу, устроили тут... вакханалию! - хмыкнул я. - Это сколько надо было выпить, чтобы так упиться?
  
  Ройм пьяненько захихикал, с трудом передвигая ноги по лестнице.
  
  - Это всё Талена, - ох, я и не сомневался. Кто ещё мог инициировать эту провокацию? - Хотя, не только она. Бутыль вина покупал Шерион, Джамия помогла мне выбрать добавки в травной лавке, а Талена только подкрепила настойку заклинанием. Мы просто хотели проверить, можно ли создать "Збражицу" в полевых условиях, и чтоб не так дорого.
  
  Я расхохотался. Дриадскую "Збражицу", которую настаивали на тысяче трав несколько лет и которая стоила порядка десяти кладней золотом, то есть невозможно дорого?! Честно, я был горд. Мои друзья выдавали чудеса смекалки.
  
  - Оставили мне хоть чуть-чуть вашего волшебного пойла? - усмехнулся я.
  
  - Так Талена с ним в руке на столе пела. Не знаю, - безразлично заключил почти снова заснувший Ройм. Я довёл его до кровати и уложил под бок к невесте. Вампир молодецки храпел на полу на одеяле рядом с кроватью Джамии, и мне ничего не оставалось, как улечься рядом с ним. Жаль. Заветная бутылочка разбилась во время полёта Талены со стола. И если там и оставался хоть глоток, боюсь, я никогда уже не попробую сие чудо алхимии.
  
  ****
  
  Витяг покидали поздним утром под разноголосые ахи-вздохи всей компании. Наколдованная виртуозно "Збражица" оказалась не только убойна по действию на организм, но и по силе утреннего похмелья. Я их жалел, но был непреклонен. Утром меня разбудил вестник от Вереса, обязывающий меня вернуться в Стармин. Джамии было по пути, она как раз успевала на вступительные экзамены в Школу Магии, Шерион недвусмысленно дал понять, что я от него теперь не отделаюсь, а Ройму с Таленой было всё равно, какими окольными путями добираться до Догевы. Блудная дочь готовилась к торжественному возвращению на Родину и не хотела смазывать эффект торопливостью.
  
  Подумав как следует, было решено в точности повторить наш путь до Витяга, который я проделал, гонясь за Фартом. И тому были свои причины.
  
  Первая - рыжая школьная кобыла Лиска на конюшне Магического форта и долг, растущий день ото дня за её содержание. Надо было срочно её забирать, пока она не проела в моих скудно звенящих карманах совсем уж непомерной дыры.
  
  Вторая - скрестив пальцы, я малодушно надеялся на то, что магистр Катисса ещё будет в форте. Это было из разряда совершенно невозможного, ни один маг не оставался на одном месте так долго, но... Мало ли, какие дела задержали её там? И я мечтал незаметно вернуть ей слегка потрепавшийся в сумке вора парик...
  
  Третья - Опадищи. Что-то тянуло меня в эту всеми богами забытую деревеньку, что-то зудело под кожей, словно нашёптывая: "Ты упустил нечто важное, некромант..."
  
  Далее можно было отдать Талене любимые бусы её матери и парадную мантию для совещаний Повелителя. Я был уверен, что она доставит их в целости и сохранности до самого Дома Совещаний, и, опять же, это дополнительный повод вернуться, никуда более не сворачивая. А мы с Шерионом и Джамией могли бы отправиться прямиком в Стармин, нигде больше не задерживаясь.
  
  Так и поступили. Лиска обошлась мне в три кладня золотом, которые я отсчитал под сочувствующие взгляды друзей. Магистра Катиссы в Форте не оказалось, и я понял - громкие разборки с моим бездыханным телом переносятся на более позднее время. Чуть позже, на пути в Опадищи, я убедился, что никто не обращает на меня внимания и, сосредоточившись, ощутимо дёрнул пальцем по истончившемуся, но всё же упругому канату. Будто он был струной, исходящей из моей груди. Я не мог знать, как это подействует, но заранее ехидно улыбался. Рано или поздно, колебания достигнут противоположного конца, я был уверен. Даже будучи далеко, этот несносный мальчишка продолжал доставлять проблемы.
  
  В Опадищах стали рыскать по кладбищу, на котором мы с Шерионом упокоили с десяток гулей. Я ничего не понимал, но на душе было неспокойно.
  
  - Посмотри-ка, Джи, - восхищённо выдохнула Талена, оказавшаяся дальше всех чуть сбоку, там, где уже не было могильных холмиков. - Что это за чудеса?
  
  Я подлетел к ней так быстро, как смог. За мной подтянулись остальные. Я с трепетом и удивлением наблюдал, как в нескольких шагах перед девушкой земля волновалась, бугрилась, не распространяя при этом угрозы. Затем что-то глухо вздохнуло, ухнуло, осело, осыпаясь внутрь. Запахло серой и какими-то подземными испарениями. Я не понимал, что происходит.
  
  - Ведьмин круг, - вдруг сказал Шерион, прищурив глаза. - Здесь открывается новый ведьмин круг... - мы с Таленой, не сговариваясь, приготовили на пальцах самые убойные заклинания из арсенала, чтобы поприветствовать то, что может лезть с той стороны. - Но он не опасен, - подвёл итог вампир, невинно улыбаясь. - Этот круг сродни нашим, вампирским. Словно закрытый проход между мирами. Он не будет нестабильным, как те, порою потчующие Белорию разными иномирными чудищами.
  
  - И в чём тогда смысл? - удивился Ройм, подходя чуть ближе и почти трогая двигающуюся землю рукой.
  
  - Энергия, - просто сказал вампир. - Скоро в этой захолустной деревушке будет столько чистой магической энергии, что впору ставить новый магический форт или строить вторую Школу Магии - чтобы защитить бесконечный источник от недобрых посягательств.
  
  - Представить страшно, что можно натворить с таким запасом под боком... - подхватил я, молчаливо складывая в уме найденную тогда неподалёку чужую пентаграмму, заварушку с гулями, в чьих планах было полностью опустошить деревеньку со временем, развязывая кому-то руки... и ночную битву с волкодлаками, после которой я едва остался жив. Если это всё ничего не значило, то я - тыковка. Пустая и звенящая, отправленная в полёт ногой насмехающегося мирозданья.
  
  - Ну что, насмотрелись? - устало спросила Талена. - Толку тут стоять. Круг может формироваться неделями или месяцами, никто точно не скажет, когда именно он прорвётся. Нужно доложить в Ковен, и все дела. Пусть умудрённые сединами старцы думают об этом, а нам надо поесть и поспать. Где там дом старосты?
  
  Люблю я эту магичку. Зрит в корень.
  
  Прощание у развилки на Догеву прошло скомкано и немного нервно. Ройм был невозмутимым, Шерион - довольным: Джамия жалась к вампиру, словно боялась, что он тоже оставит нас. И только Талена дёргалась, переживая за предстоящую встречу.
  
  - Всё будет хорошо, подруга, - который раз сказал я, легонько сжимая её плечо. - Передавай привет родителям.
  
  - Договорились, Джи, - вяло улыбнулась она. Я пожал руку Ройму, и мы разъехались, даря друг другу подбадривающие улыбки. Меня не покидало ощущение, что наша разлука не будет долгой.
  
  ****
  
  Видеть Вереса, усердно выписывающего мелким почерком строки, было не слишком привычно. Его кабинет в Школе Магии не отличался большими размерами, но казался очень уютным для меня. Тёмный, немного пыльный, с алыми обоями и множеством некромантских экспонатов под стёклышками шкафов и просто так, валяющихся где попало, он вселял в меня сладкую негу и чувство того, что я дома. Наставник не сразу заметил меня и Шериона, будучи слишком увлечён письмом. Хотя я до сих пор считал, что ручка некромантского кинжала его пальцам подходит больше гусиного пера.
  
  - Верес? - не выдержал я молчания. Он вздрогнул, переводя на меня взгляд холодных серых глаз под чёрными породистыми бровями. Его чуть крючковатый нос сморщился, следуя за улыбкой тонких губ. Длинные вороные волосы мазнули по бумаге на столе, и я надеялся, что ничего там не затёрли.
  
  - Джиар, мальчик мой, я очень рад, что ты вернулся, - ответил он глуховатым и очень молодым голосом. - Кто твой спутник? Очень похож на...
  
  - Это Шерион, - улыбнулся я. - Сын Вольхи и брат Талены. Вампир, - закончил я, наслаждаясь реакцией в виде протянутой "о-о-о". - Мой друг и товарищ, можете говорить при нём, не волнуясь.
  
  Верес хмыкнул. Будто ему было нужно моё разрешение!
  
  - Располагайтесь, юноши. Я наслышан о ваших подвигах, - сказал он, и я напрягся. Откуда? - Совсем недавно поползли слухи о готовящемся дворцовом перевороте. А ещё два дня назад мы с Шеленой и Алмитом занимались тем, что зачищали неизвестно как незамеченную стаю волкодлаков прямо недалеко от Стармина. Она направлялась в сторону королевского дворца, и если бы не звериное предчувствие Шелены - у нас уже был бы новый король.
  
  Я уважительно присвистнул.
  
  - Интересно, чем занимался в это время королевский маг? - озвучил я свою мысль, прикидывая, не могли ли те волкодлаки быть остатками стаи, что мы встретили под Витягом.
  
  - Это я и предлагаю тебе узнать завтра, - подвёл итог Верес, с блаженством вытягивая ноги под столом. Было видно, насколько утомила его эта монотонная письменная работа. - А теперь, может, расскажешь мне о своих приключениях и том, зачем тебе понадобился парик Катиссы? Она рвала и метала, когда несколько дней назад вернулась с тракта.
  
  Покрываясь румянцем и купаясь в ехидной улыбке Шериона, я вздохнул и начал рассказывать. Конечно, мой рассказ был довольно переработан и лишён некоторых деталей, но самые основные события я рассказывал как можно подробнее. Вдруг это было важно.
  
  - Милый? Ты заканчиваешь? Я шла мимо и решила заглянуть... - ласково прорычали от двери. Мы обернулись, с интересом уставившись на крупную серую волчицу. - Ох, прости. Не знала, что у тебя гости. Джиар, с возвращением. Ты встречался с Роймом?
  
  - Да, госпожа Шелена, - я встал, галантно склоняя подбородок в приветственном поклоне. Я знал, как трепетно оборотниха относилась к выражению учтивого внимания к своей персоне. - Ваш сын отправился в Догеву вместе со своей невестой. Думаю, они будут гостить там какое-то время.
  
  - Даже так, - удивлённо ответила оборотниха. - Что ж, всё это интер-ресно пахнет. Я зайду позже, - и, взмахнув хвостом, она исчезла за дверью. Мы с Шерионом вернулись к немного смущённому Вересу.
  
  - В любом случае, я передам новости о прорыве Ведьминого круга в Опадищах в Ковен. Ты молодец, что заметил это так рано. Сегодня отдыхайте, а завтра, будь добр, сходи с докладом к придворному магу. Формально, мы подотчётны ему и обязаны докладывать обо всех странностях, происходящих вокруг. Посмотришь на него, прощупаешь обстановку. Но только без глупостей. Его вина не доказана, все ниточки оборваны. Не стоит лезть на рожон.
  
  Я кивнул и, пожелав доброй ночи, мы вышли в пустой коридор второго этажа Школы. За дверью нас ждала Джамия, которая с круглыми глазами начала рассказывать, что видела говорящего волка. Я улыбнулся и повёл её в кабинет Ксандра. Надо же было как-то пристраивать юную пифию в Школу, раз обещались помочь...
  
  С директором нас связывали хорошие, но слегка натянутые отношения. Ну подумаешь, смог пронести за пределы школьных ворот выпивку и упился с друзьями до зелёных чертей... Так когда это было? В лохматом году... Правда, после этого преподавательскому составу пришлось всю охранную систему заклинаний переделывать. Неплохо я тогда напортачил...
  
  - Ну-с, мой друг, кто тут у нас, - с интересом спросил он после обоюдных приветствий, разглядывая Джамию. - Вы, красавица, хотите здесь учиться? По возрасту только уже поздновато вам...
  
  Ресницы Джамии затрепетали, и я испугался, что она расплачется. Учитель не любил слёз.
  
  - Но-но, не стоит расстраиваться раньше времени, - остановил её Ксандр Перлов. - Я же не сказал, что поступить в вашем возрасте невозможно. Тем более, в этом году очень слабые претенденты на факультет пифий. Уж не знаю, что случилось, - нахмуренно закончил он. - Я зачислю вас без экзаменов, если вы пообещаете мне учиться экстерном, по два курса за год. И если сейчас попробуете найти в моём кабинете очки. С утра посеял где-то, а где - не помню.
  
  Девушка взволнованно кивнула и прикрыла глаза, сосредотачиваясь. Мы с Шерионом глядели на неё с любопытством. Глазные яблоки быстро-быстро забегали под тонкими веками, и выглядело это слегка жутковато. Затем она, не открывая глаз, развернулась и проследовала к дивану, сунула руку меж сиденьем и спинкой и достала оттуда очки с круглыми стёклами в золотой оправе.
  
  - Браво! - протянул директор, принимая из вспотевших ладошек потерянное. - Вы приняты. Завтра уладим все вопросы насчёт комнаты, а пока переночуете в тридцать седьмой, на третьем этаже. Вашей нынешней соседкой будет пятикурсница с факультета пифий, думаю, вы не заскучаете.
  
  Сложно передать состояние девушки. Сказать, что она была счастлива - не сказать ничего. Она прыгала, еле сдерживая восхищённые визги, благодарила, порывалась обнимать меня и Шериона и хлопала в ладоши.
  
  Уходя, я учтиво поклонился и поблагодарил, наблюдая, как директор, пряча улыбку в белой бороде, возвращается глазами к какой-то потрёпанной книжице. Джамия была пристроена, и я облегчённо выдохнул. За стенами Школы Магии это девушка была в совершенной безопасности. По этим коридорам не ходил никто чужой.
  
  У самой двери с циферкой тридцать семь мы остановились, как вдруг Шерион, странно посмотрев на меня, тихо спросил:
  
  - Не оставишь нас ненадолго?
  
  Я ничего не понял сперва, но увидев смущённо-потупленный взгляд девушки и её нервно тискающие ткань платья руки, до меня дошло.
  
  - Конечно. Джамия, успехов тебе. Не подведи надежды брата, учись как следует. Я иногда появляюсь тут, так что будем видеться, - она улыбнулась мне в ответ и кивнула, я пожал её тёплую ладошку. - Я живу в двадцать третьей, этажом ниже. Буду ждать, - сказал я Шериону и, кинув подбадривающий взгляд на красавчика-вампира, оставил их наедине. Правда, каюсь, далеко я не ушёл. Ноги завязли, едва я завернул за угол, и я весь превратился в слух. Знаю, знаю. Подслушивать нехорошо. Но... так интересно!
  
  После долгого и томительного молчания до меня донеслось восхищённое Джамии:
  
  - Ох! Что это?
  
  - Её зовут Пэм. Я очень любил её, когда был маленьким, поэтому... Не могу с ней расстаться до сих пор. Она очень умная и всё понимает. Может выполнять мелкие поручения, носить письма или просто выслушает, когда тяжело. Ты не против, если она... поживёт у тебя? В школе разрешат, я уверен.
  
  - Ох, что ты! Конечно! Я очень рада, теперь мне не будет так одиноко...
  
  После недолгих шорохов и молчания Джамия снова спросила:
  
  - А ты... Тебе обязательно нужно уходить?
  
  - Да. Я не могу оставаться в Школе, я ведь не адепт и не аспирант... Но я буду навещать вас, когда окажусь в Стармине проездом. Пэм и... тебя.
  
  - Придёшь завтра посмотреть, что за комнату мне определят? - с надеждой в голосе спросила девушка.
  
  - Думаю, да. Завтра мы ещё...
  
  Вдруг раздался странный звук, и голос вампира оборвался, словно ему чем-то мастерски заткнули рот. Мысленно я похвалил девочку, отмечая, что внезапность - это, кажется, у них семейное. Затем дверь хлопнула, и я понял, что нужно уходить. Как можно тише.
  
  ****
  
  - Ты станешь моим Хранителем, Джи? - на меня из темноты смотрели два светящихся глаза. Шерион сказал, что мои выглядят так же сейчас. Вампирская кровь прижилась, начиная перекраивать тело и диктуя свои правила. Вампир не ожидал этого, но поменять что-либо уже не мог.
  
  - Ты уверен, что хочешь этого? Я не самый удачливый человек, а быть хранителем наследника догевского трона - это немалая ответственность. Что-то мне подсказывает, что Арр"акктур не будет в восторге.
  
  - Наоборот. До инициации и отец, и мать могли бы замкнуть для меня круг в случае чего. Но теперь... Теперь это не так просто. Мне нужен хранитель, и ты - идеальный кандидат. Знаешь, ведь свойства вампира, вопреки расхожим сказкам, проявляются в одном случае из сотни. А теперь представь, насколько тяжело найти в этом мире достойного хранителя для себя, которому будешь доверять.
  
  Я хмыкнул, вытягиваясь на такой удобной и жёсткой, как я люблю, кровати. Я понимал Шериона и понимал, чего опасаюсь. Но в конце концов, для меня быть хранителем означало не только гипотетическую надобность умирать в Ведьмином кругу каждый раз, когда мой подопечный решит пересечь черту между Жизнью и Смертью. Это означало ещё и усиление моего магического потенциала, что открывало новые возможности для опытов и экспериментов.
  
  - А ещё я не смогу читать твои мысли, - хитро ввернул вампир из темноты. Я видел своими новыми глазами, как он ухмылялся, нагло развалившись на второй кровати. - Если честно, я уже выучил все рисунки на теле твоего вора наизусть.
  
  Я не удержался и кинул в него подушкой. Вот же мелкий засранец! Румянец заливал мои щёки, но я ничего не мог с собой поделать. Не мог не думать и не вспоминать...
  
  - Я согласен, - уверенно сказал я, ловко хватая прилетевший мне шнурочек с красивым аметистовым камушком на нём. Надел его на шею и успокоился. Теперь ни один наглый и невоспитанный Повелитель не сможет красть мои воспоминания.
  
  ****
  
  - Что это? - высокомерно изогнув бровь, спросил королевский маг, являясь толстоватым лысым мужичком ниже меня на три головы.
  
  - Это счёт за работу. Я знаю, что из Опадищей регулярно приходил запрос на мага, но им отчего-то отказывали, так что работы было очень много, а платить старосте оказалось нечем. Я советовался в Ксандром Перловым, и он посчитал запрошенный гонорар весьма умеренной суммой, - спокойно ответил я, в глубине души расплываясь в предвкушающей улыбке.
  
  - Хорошо, - сжав зубы, процедил маг, - я передам это в казначейство. А это что такое? - с удивлением спросил он, доставая из-под счетов последнюю бумажку.
  
  - Заявление, - добил я, не удерживая торжествующей улыбки. - На место постоянного мага в Опадищи. Я знаю, тому району давно требуется штатный маг, и у вас нет ни единого повода мне отказать.
  
  Злостью, хлещущей из чёрных глаз, можно было удавиться, но я просто развернулся и вышел. Дело сделано, и пусть Верес снимет с меня голову за это самовольство - не в моих правилах оставлять людей в беде. Тем более, работа штатного мага совсем не означала сидение на одном месте. Я мог работать в том режиме, который устроит обе стороны. А моя репутация, надеюсь, отпугнёт от прорывающегося круга тех, кто захочет поживиться.
  
  Я вышел из затхлых королевских покоев, с наслаждением вдыхая свежий летний воздух. На улице ждал Шерион верхом на Пепле, рядом переминалась рыжая стервозная кобыла Лиска. Смолку я отпустил ещё тогда, когда прощались на развилке на Догеву.
  
  - Ну как прошло? - с улыбкой спросил друг. Я поправил шнурок с нагретым от тепла тела аметистом и улыбнулся в ответ: - Кажется, я стал штатным магом Опадищей и прилегающих к деревне территорий.
  
  Вампир расхохотался, хлопая меня по плечу.
  
  - Кажется, надо отметить твоё повышение? Показывай самую развесёлую старминскую таверну, да ту, где побольше троллей! Давно у меня кулаки чешутся, может, удастся кого раззадорить.
  
  Я запрыгнул на лошадь и почти тронул поводья, как на меня прямо с неба свалился неровно пульсирующий шарик вестника, зашедшийся Талениным восхищённым визгом: "Свадьба в конце серпня*! Чтобы был! И братцу моему передай!!!"
  
  Мы с вампиром удивлённо переглянулись. Вот это новости. Отличные, впрочем, новости.
  
  - Что ж, чем больше поводов, тем злачнее таверна. Вперёд, милсдарь вампир, - с шуточной учтивостью сказал я.
  
  - Только после вас, милсдарь некромант, - в том же тоне ответил Шерион.
  
  Мы неторопливо ехали по узким улочкам, а я вдруг поёжился от неожиданного прохладного порыва ветра, лизнувшего грудь под тканью рубашки. Кажется, это было ответом?
  
  "А ведь плащ мой он так и не вернул!"
  
  ___________________________
  *иначе - август
  
   ******** КОНЕЦ ********
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"