Навроцкая Елена. Агасфер и мотылёк

Что делал я, когда я был богат,
О том упоминать я не намерен:
В молчании добро должно твориться,
Но нечего об этом толковать.
Здесь пищу я найду для дум моих,
Я чувствую, что не совсем погиб

Я с участью моей.

А.С. Пушкин (перевод монолога Федериго

из драмы Б. Корнуолла "Сокол")

Ненавижу Марс - поганая планетка, точно вам говорю. Никогда не полетел бы сюда по доброй воле. Воздушные марсианские ванны не особенно способствуют здоровью. Умирать раз десять на дню, знаете ли, никого не обрадует. Старик Ковальски на этот счёт всегда говорит: "и не надоело им забивать гвозди микроскопом?" А потом добавляет: "всякая революция отбрасывает человека в каменный век".

Да что толку с его болтовни? Цель любого микроскопа - стать тем, что он есть, и поэтому, я не сомневался в том, что уберусь отсюда, если не подобру, то уж точно поздорову.

После того, как я вновь соскрёб свои бренные останки с марсианской почвы, я поклялся себе - это был последний раз!

Унылая толпа заключённых в древних, ненадёжных, скафандрах проходит досмотровый пункт. Кто-то отрабатывал на рудниках, кто-то, как я, был испытателем новой "медитативной практики выживания", сокращённо МПВ, а, попросту говоря - узнавал, сколько времени может прожить человеческий организм в безвоздушной атмосфере красной планеты. Дерьмо эта их практика, поверьте на слово. Обычная йога даёт куда лучшие результаты - если б они знали, что лишние секунды жизни мне дарит специальная асана, то... А что бы они сделали? Только увеличили бы количество попыток, чтоб жизнь мёдом не казалась.

- Заключённый Пи-Эй, - равнодушно говорит бесполый электронный голос, - встаньте в круг.

Становлюсь. Свет ослепляет меня. По всему телу будто разряд тока проходит. Сканирование. Я знаю, что это можно сделать безболезненно, но кто-то испытывает садистское удовлетворение оттого, что мы лишний раз мучаемся.

Выхожу из круга и вижу надзирателей. Вижу белокурую женщину с холодными голубыми глазами, глазами нимфы. Какие-то секунды мы пристально смотрим друг на друга. Потом она опускает взгляд. Тонкий слой "телепортационной" стены разделяет нас. Нимфа может шагнуть за пределы, я - нет. Я заложник того, что когда-то мне дарило свободу.

- Ну что, парень? Какие погоды нынче стоят на Марсе?

Ковальски ехидно ухмыляется. Бывший нефтяной магнат, у ног которого лежал целый мир, теперь довольствуется жёсткой койкой в грязном бараке.

- Заткнись, не до тебя.

Мистер Ковальски устраивается удобнее на своём ложе и заводит каждодневную обязательную беседу со мной, на этот раз о женщинах. Если магнат хочет развлечься - он будет развлекаться. Даже в тюрьме

- И почему тебя, Андрюша, бабы любят? Видел, как эта блондиночка на тебя смотрела? Конфетка!

- Я - Эдриан, Ковальски! Эдриан!

- Красивый ты, зараза. Актёришка, - продолжает он, пропуская мимо ушей моё замечание, - актёришки, они все такие... Скольких женщин ты обессмертил, Андрюша?

Я настораживаюсь, к чему эти разговоры? Старик - хитрая сволочь, своего не упустит, уж я это давно понял.

- Я не трахался со смертными, Алекс. Ты же знаешь, что боты бесследно исчезают в их организме.

- Да? - Мой собеседник тихо присвистывает.

- Слушай, у меня был трудный день, у тебя был трудный день, почему бы нам не отдохнуть? Без вот этих вот непонятных дискуссий?

Я отворачиваюсь от него, но ещё долго чувствую, как он сверлит взглядом мою спину. Слава Богу, мы не можем физически контактировать - нас разделяет та же стена, что и на досмотровом пункте - иначе мы бы уже давно набили друг другу морды. От всей души.

Наверное, стоит начать с начала, скажете вы, и будете правы. Нетрудно выделить момент моего падения. У любого человека есть день и даже час, после которых жизнь катится по наклонной, в самую бездну. Незаметно или под фанфары - не имеет значения, потому что ничего уже нельзя изменить.

Революция застала меня на пике славы и богатства. Единственный живой киноактёр, самостоятельно исполняющий сложнейшие, несовместимые с жизнью, трюки, привлекал зрителей гораздо сильнее, чем изощрённые, но искусственные трюки виртуальных героев. Моё тело под завязку было напичкано наноимплантами, эти микроскопические трудяги выполняли поистине гигантскую работу - не только сохраняли мою плоть в безупречной форме, но и восстанавливали её в случае разрушения, также сохраняя память. За большую часть имплантов заплатила кинокомпания, на которую я работал и где был неофициальным рабом. Естественно, между бессмертным рабом и смертным свободным, я выбрал первое. Так что, как вы понимаете, разница между тюрьмой и компанией не очень-то большая. С тем отличием, что я был мировой звездой и мог распоряжаться своим неуязвимым телом в свободные часы как угодно. И я знал, о да, я знал, на что потратить эти часы! Но потом случилась революция, и я сменил одного хозяина на другого.

Но прежде надо сказать о Марии. Смертной. Всей её заработной платы, даже если бы она трудилась день и ночь без отдыха в своей конторе и находила двадцать пятый час в сутках для приработка - не хватило бы и на один нанобот из "комплекса бессмертия". Что говорить, я был без ума от этой девицы, а она бегала от меня, как от прокажённого. Слишком правильной была, слишком честной, смотрела только в светлое будущее, а будущего с бессмертным, сами понимаете, у неё не было. И тогда я понял, что значит быть рабом обстоятельств. Почти весь мой гонорар хапала себе компания. Я ни в чем не нуждался, живя за счёт боссов - дома, автомобили, драгоценности, развлечения, но больше большего позволить себе не мог. Не мог я купить для Марии "комплекс".

Тогда, лёжа на жёстких тюремных нарах, я говорил ей спасибо. Она, сама того не ведая, подарила мне, бессмертному, свободу и настоящую жизнь, где уже не будет никакого рабства. Жизнь, которую я могу закончить так, как хочу. Больше меня никто не купит.

Одержимый идеей обессмертить любимую женщину, я еду в Найроби, туда, где мечты становятся реальностью не без помощи местных колдунов. У меня есть кое-какие деньжата, и я собираюсь потратить их на свой замысел.

Узкие грязные улочки, переполненные рахитичными детьми, торговцами всякой мелочёвкой, малолетними шлюхами, насекомыми, блохастым зверьём, ведут меня к заветной цели. Воняет так, что с каждым шагом тянет проблеваться прямо на дорогу, благо она не отличается чистотой. Хуже всего, что портов в подобных дырах вообще не бывает, так что и обратно придётся идти через этот кошмар, порождённый отбросами цивилизации.

- Сэр, не хотите удовольствий? - Этот маленький чёрный проныра до сих пор стоит в глазах. Он держит за руку большеглазую девочку, лет семи от роду не больше. Девочка переступает босыми запылёнными ногами, в горло небрежно вмонтирован дешёвенький имплант речи - девочка может подражать голосам известных порноактрис. - Сестра знает, как доставить вам удовольствие! Занеле! - Он толкает её в спину. Девочка начинает вздыхать - голос прожжённой проститутки никак не лепится с видом заморенного голодом ребёнка.

Я торопливо достаю бумажные деньги (здесь они ещё в ходу).

- Держите. И отстаньте.

Мальчик ловко хватает мятые банкноты, подмигивает.

- Не хотите сестру, сэр, Банеле может дать вам банги. - И он с быстротой фокусника достаёт откуда-то пакетик с марихуаной. - Качественный продукт, сэр, от матери-земли. Он призывает добрых духов. Банеле знает, что говорит.

Я качаю головой и отхожу от него, начинаю пробираться сквозь толпу, но пацан не отстаёт и продолжает канючить.

- Сэр, внутри вас злые духи, много злых духов, они не от матери-земли. Банги - от матери-земли. Так колдуны говорят.

Тонкие ручонки хватают меня за край одежды. Вы даже не представляете, какой ужас я тогда пережил. Я ведь давно забыл, как омерзительно сталкиваться с бродяжками. Но упоминание о колдунах - знак.

- Я заплачу тебе ещё, и столько же твоей сестре, только укажи путь к колдунам.

Улыбка озаряет чёрное, блестящее от пота лицо. Мальчик поднимает глаза к разноцветному небу, на котором написано: "Смех Будды" защитит вас от кариеса.

- Банеле видит, вы хороший человек. Банеле отведёт вас к колдунам.

Откуда мне было знать, что революция отражалась и в лицах этих маленьких созданий природы?

Нужный мне человек живёт в таком старом доме, что страшно не то, что по лестнице подняться, вообще наступить куда-нибудь - того и гляди, обрушишься в преисподнюю. Колдун чернокож, как и мой проводник. В длинном расписном балахоне он восседает на цветастых подушках, перед ним расстелен красивый тончайший коврик с арабским узором. Глаза колдуна прикрыты, седые брови нахмурены. Банеле приплясывает рядом от нетерпения; сестрёнку оставили на улице - она тут же уселась на грязную дорогу и стала напевать какую-то незамысловатую песенку, обхватив руками тощие плечики. Колдун бросает мальчишке пару слов на суахили, и тот испаряется. Мне жестом предлагается сесть на подушки напротив.

- Ты пришёл избавиться от злых духов, белый человек?

Усмехаюсь.

- Ошибаетесь, я пришёл скорее... усовершенствовать своих злых духов, мистер...

- Неважно.

- О'кей. Буду называть вас мистер колдун. Мы с вами деловые люди, мистер колдун. Ваш товар - мои деньги. И давайте без этих мистических штук. Колдун вы для своего племени, а для меня - высококлассный нанопрограммист, занимающийся нелегальными операциями.

Мне кажется, что шаман как-то удивлённо на меня смотрит.

- Я узнал тебя. Ты актёр, тот, чья жизнь зависит от злых духов. Ты умираешь, мать-земля тебя ждёт, а духи возвращают тебя в суетный мир. Они питаются твоей плотью, они враги матери-земли. - И он добавляет без всякого перехода. - Но я слушаю тебя.

- Хорошо, враги - не враги, мне всё равно. Всё дело в женщине. Я люблю её, понимаете? Она смертная, а у меня нет средств заплатить за её "комплекс бессмертия". Да-да, не удивляйтесь, я всего лишь раб своей компании, я ограничен в возможностях... В общем, какая разница... Перепрограммируйте мой комплекс, я не хочу, чтобы мои боты исчезали в её организме.

Я замолкаю, хочу перевести дыхание и утереть пот. Жарко как в аду. Проклятая Африка! Колдун бесстрастно смотрит на меня, потом произносит:

- У тебя два выбора, белый человек. Избавиться от злых духов и воссоединиться со своей женщиной. Изменить духов и отрезать себе и ей путь к матери-земле.

И тут я взмолился всем богам, включая африканских. Я преодолел такой путь, я, рискуя карьерой, отодвинул срок съёмок; в конечном счёте, я решился преступить закон, по которому ни один бессмертный не вправе передать "комплекс" смертному просто так - за всё надо платить. А этот вшивый чернокожий, пусть он хоть трижды гений нанопрога, грузит меня своей замшелой тарабарщиной про духов!

Если б я тогда знал! Моя жизнь повернулась бы иначе, не было бы Марса, не было бы зануды Ковальского, и нимфы-надзирательницы тоже бы не было.

- Я хочу изменить духов, мистер колдун, - цежу я сквозь зубы, стараясь оставаться в рамках приличий.

Колдун разводит руками.

- Ты сделал свой выбор.

Он прикасается к арабскому коврику, и в центральном узоре начинает светиться окно терминала. Портативный компьютер, вероятно, со встроенным наносканером. Я вздыхаю. Слава богу, не всё прогнило в Кенийском королевстве. Если честно, внутренне я ожидал мрачного ритуала с плясками и дикими завываниями колдуна под аккомпанемент бубна из человеческой кожи.

- Ложись. Прямо на эти подушки. - Покорно устраиваюсь на подушках. - Ты ничего не почувствуешь. Духи изменяются безболезненно, боль приходит потом.

Опять он с этим бредом! Что ж, стерпим как часть местной экзотики. Руки колдуна, словно чёрные птицы, летают над компьютером. Мне вдруг вспоминается суфийская притча про магрибский молитвенный коврик - все, кого просили рассказать сказку про магрибский коврик, умирали. Не над этим ли ковриком колдует шаман? Вот уж точно, об этом стоит помолчать

Боли действительно не было. Она пришла после.

Я осторожно поворачиваюсь на койке, прислушиваюсь. Ковальски похрапывает в своём углу. Притворяется он или нет - сказать не могу, да и неважно. Если всё идёт по плану - он теперь надолго запечатан в своей камере. Я протягиваю руку к выходу из камеры, потом, зажмурившись, ныряю прямо в проход. Подсознательно ожидаю вспышки дикой боли, а потом... По идее я должен обратно телепортироваться в свою камеру.

Но этого не происходит. Нимфа сделала своё дело. Она вскрыла локальную защиту, теперь остаётся самое сложное - отключить телепортационное поле по всему периметру тюрьмы. Это чревато тем, что все бессмертные заключённые марсианской колонии получают десятисекундный шанс вырваться на свободу, но о том шансе знаем только я и мятежная надзирательница.

Почему она помогает мне? Потому что - истинная женщина. А не потому, что я такой крутой герой-любовник, в которого можно влюбиться с первого взгляда.

Анна: Мне сказали, твои боты изменены. Ты дважды преступник. По старым и новым законам.

Эдриан: Да, но какое это теперь имеет значение?

Анна: Зачем ты это сделал?

Эдриан (смеётся): Из-за такой, как ты, дурочки.

Анна (вспыхивает): Ты забываешься, заключённый! Я хочу знать подробности.

Эдриан: Ну хорошо, госпожа тюремщица. Я любил смертную и хотел сделать её такой, как я. Я поехал к колдуну...

Анна: К кому?

Эдриан: К колдуну. Страшному африканскому колдуну с магрибским молитвенным ковриком.

Анна: Хватит издеваться!

Эдриан: Даже ни боже мой! Сущая правда! Только вот у колдуна вместе с бубном из человеческой кожи был ещё диплом специалиста по нанопрограммированию. Колдун пошаманил маленько на коврике, и - вуаля! - теперь я машина по обессмерчиванию всех желающих.

Анна: Я не поняла, каким образом ты даришь бессмертие?

Эдриан: Поцелуй меня, крошка!

Анна (краснеет): Ещё одна шуточка с твоей стороны...

Эдриан: Я не шучу, прекрасная нимфа. В моей слюне содержатся сотни изменённых ботов, а в сперме - и того больше. А все боты разом образуют знак бесконечности. Мой вирус передаётся половым путём, потому что крошки-роботы внедряются только через слизистую оболочку. Разве это не божественно - получить бессмертие вместе с удовольствием?

Анна (задумчиво): Ты пока свободен, но мы ещё поговорим.

Вот так мы и познакомились. Анна на самом деле красива, как только может быть красива юная блондинка, ещё не потасканная жизнью. Каким образом занесло это ангельское существо в суровые колонии Марса, да ещё в роли надзирательницы в одной крупнейших тюрем Земной Федерации - ведает лишь Бог. Только, подозреваю, во всём виновата новомодная романтика, жажда совершенствования духа и прочие бредни, какими сейчас забивают головы своих подопечных революционные идеологи, эта кучка жалких завидущих отморозков.

Красивая женщина всеми способами стремится удержать свою красоту. Но годы ведь потом возьмут своё. Гладкая кожа сморщится, упругие груди высохнут и жалко обвиснут, шикарные волосы истончатся, поседеют и поредеют, многочисленные болезни дополнят картину старости - искривлённые кости, пигментные пятна, синюшная сетка вен на коже... Женщина превращается в пародию на саму себя. И никакими духовными практиками не исправишь существующее положение вещей.

Анна панически боится старости. Поэтому тайно приходит ко мне.

Анна: Эдриан, я не хочу стареть. Видишь, я с тобой откровенна. Пока мне двадцать два, но с каждым годом я обнаруживаю у себя всё новые морщинки, новые изъяны. Я... Я хочу стать бессмертной.

Эдриан: Ну обратись к своим идеологам, они тебе промоют мозги. Скажут, что лучше жить в гармонии с природой, с собой, с Богом, а держать в себе злых духов - недостойно духовного человека. Духовный человек не боится стать некрасивым, для него, главное, бессмертная душа, чем бессмертная мерзкая плоть. И так далее, и тому подобная чушь...

Анна: Плевать я хотела на духовность! Плевать на идеологов! Пусть парят мозги кому-нибудь другому.

Эдриан: Что я слышу? В стане смертных раскол?

Анна: Эдриан, я не перевариваю политику, она мне не интересна, мне вообще всё осточертело. Эта планета, эта убогая работёнка... Я мало, что могу изменить, но я могу оставить себя себе. Пока не поздно.

Эдриан: Хорошо, а я-то причём?

Анна (с вызовом): Трахни меня!

Эдриан (смеётся): С удовольствием, моя нимфа. Я уж забыл, когда у меня была женщина. Но за всё надо платить. Когда-то я платил проституткам, ещё до того, как изменился, теперь настала очередь мне продавать своё тело. Да подороже!

Анна: Я могу сделать так, что ты отдашь мне свою сперму совершенно забесплатно. И даже сопротивляться не сможешь. Просто хочу по-хорошему. Я обещаю, что тебя снимут с МПВ и переведут на менее жестокую работу.

Эдриан (снова смеётся): Перестать дышать чудной атмосферой Марса? Да ни за что! Я уже привык. К тому же, думаю, твоему начальству не понравится, что ты насилуешь своих подопечных.

Анна (с отчаянием): Чего ты хочешь?

Эдриан: Отключи телепортационное поле. Исключительно ради моих красивых глаз.

Телепорты подвели, конечно, бессмертных. Кто бы мог подумать, что наши технологии обернутся против нас самих?

Каждый телепорт настроен на "комплекс бессмертия", поэтому передвигаться в пространстве могли только те, кто этим комплексом обладал. А как было хорошо! Заходишь в уютную кабинку, там тебя разбирают на микроны, каждым управляет бот, и ты почти со скоростью света переносишься в пространстве по микрочастям, заново собираясь в заданной точке. Быстро и безболезненно - всё для клиента, даже не успеваешь соскучиться.

А потом пришли они.

Экстремистское направление "Back to Nature" имело не только миллионы смертных поклонников по всему миру, не только подкованных идеологов, но и самых гениальных нанохакеров среди существующих. Они перенастроили порты, замкнув их действие на самих себя. Ты разбирался в телепортационной кабинке на микроны и собирался в ней же, так и не достигнув вожделенного пункта назначения. Многие погибли, многие превратились в кошмарных уродов, ибо перенаправленные боты собирали своего подопечного, как Бог на душу положит. Хуже всего, что такие уроды продолжали и продолжают жить. Ковальский, например, представляет собой иллюстрацию чудной поговорки "руки из жопы растут". А видели бы вы, что у меня теперь вместо пальцев ног!

Следующим шагом революционеров были тюрьмы, в которых бессмертные удерживались посредством окружающих телепортов, постоянно генерирующих телепортационное поле. Никто не мог проникнуть за пределы - его тут же отбрасывало обратно в заключение. Только смертные могли свободно перемещаться туда и обратно.

Да, мы стали вне закона. Бессмертие, наравне с нанотехнологиями, было объявлено угрозой человечеству. Людям предъявили прежде засекреченные факты гибели лунной колонии - всё тамошнее население превратилось в бесформенную серую массу, которая как гигантская раковая опухоль захватывает поверхность Луны. Боты вышли из-под контроля и начали пожирать всё, что им, так сказать, под руку попадалось.

Но людей мало напугать, им надо дать жизнеспособную идеологию, которая поддаст пинка человечеству по направлению к светлому будущему. И такая идеология у Back to Nature была. Да вы и сами знаете: сохрани бессмертную душу, совершенствуй сознание, верь в Бога, борись с искушениями...

А бессмертие порождало слишком много несовместимых с духовной практикой искушений.

Пробраться за пределы бараков не составило никакого труда - я здесь каждый закоулок знал. Смертные так уверовали в надёжность поля, что даже никакой охраны не выставили. Но никогда не надо забывать про человеческий фактор.

Я добираюсь до условного места - гаража с вездеходами. Там же и лёгкие скафандры для марсианских прогулок. Умничка, девочка. Не побежим же мы по красной пустыне марафонским бегом в спортивных трусах. Натягиваю скафандр, забираюсь в вездеход - древняя модель, управляемая вручную, даже импланты, контролирующие технику, теперь ограничены.

Анна за пределом порта, на управляющем пульте. Ей не нужно нажимать красную кнопку, как это обычно показывают в тех убогих фильмах, в которых и я снимался - достаточно ввести в компьютер экстренный пароль для отключения всех телепортов. Каким образом она доставала этот пароль, меня не волнует; девушка искала приключений - девушка их нашла. Если она отключит поле, никто, кроме меня этого не поймёт. А вездеход... ну мало ли, кто из смертных возжелал проветриться на ночь глядя?

Ну, давай!

Секунды длятся вечность.

И вдруг постоянное слабое давление на моё тело, которое ощущаешь как навязчивый зуд, отпускает. Трудяги-боты, мои злые духи, почувствовали свободу.

Ревут двигатели вездехода, и я несусь вперёд, впервые за долгие годы искренне и истово молясь, чтобы всё прошло успешно.

Красная пустыня несётся мне навстречу, небо, полное звёзд, обрушивается на меня. Я свободен? Да, пока да.

Мы встречаемся уже в Новом Городе, одной из жилых колоний под куполом, в грязном номере какого-то подозрительного отеля. Тут даже наносканеров нет, так что мне не составляет никакого труда притвориться одним из смертных - оборванным и побитым жизнью.

Анна смеётся, плача (или плачет, смеясь), и бросается мне навстречу. Светлые волосы - слово ореол окутывают её голову.

- Ты представляешь, Эдриан, какая в тюрьме паника! Я-то потихоньку сижу на рабочем месте, как говорится, жена Цезаря - вне подозрений. Так вот, все орут, бегают! Бессмертный вдруг исчезает из камеры. Что? Как? Кто посмел? А знаешь, кто нас выручил?

- Кто?

- Старик Ковальски!

Я потрясённо сажусь на обитое подранным синтешёлком кресло. Кресло недовольно скрипит и шатается подо мной. Анна совершенно по-хозяйски плюхается мне на колени - кресло скрипит уже угрожающе - я рассеянно провожу рукой по её спине. Девушка томно изгибается.

- А как он нас выручил?

- Ты представляешь, он сказал, что ты вознёсся!

- Что-о?

Я всегда подозревал своего друга по камере в сумасшествии, но не до такой же степени. Анна нетерпеливо ёрзает у меня на коленях.

- Да-да, он сказал, что видел, как сверху спустился луч света, и тебя вознесли прямо на небеса. А ещё он сказал, что ты в последнее время очень много молился и проводил душеспасительные духовные беседы с самим Ковальски, что ты раскаивался в том, что не захотел вовремя перепрограммировать себя и стать ближе к Богу.

- Но это же полный бред! Неужели ему кто-то поверил?

- Почти все наши - люди набожные до фанатизма, а Ковальски, как всегда, был очень убедителен. В общем, ему с натяжкой, но поверили. Естественно, до приезда специальной комиссии с Земли. Там ведь люди ушлые, вряд ли всё примут за чистую монету, но к тому времени мы уже будем далеко. Да?

Анна нежно целует меня в глаза. Мой мотылёк-однодневка. Зачем летишь ты в вечный огонь?

- Да.

Я притягиваю девушку к себе. Главное, чтобы она не испугалась моих мутированных пальцев.

Но на этом моя история не заканчивается. С Анной мы расстаёмся в отеле, каждый из нас должен идти своим путём. Это один из принципов таких модных сейчас духовных практик. Девушка завербовалась на какой-то исследовательский корабль до спутника Юпитера, Европы; не знаю, что из этого выйдет, но мне, если честно, и не хочется знать. Я же, возблагодарив старика Ковальски за спасение наших душ, отправляюсь на поиски какого-нибудь колдуна, способного изгонять злых духов.

И я нахожу его. Здесь, в Новом Городе. Моего знакомого шамана. Он приторговывает амулетами из сушёных тараканов и вообще выглядит довольным человеком.

Мы сразу узнаём друг друга. Колдун кивает, собирает свой мистический товар, сворачивает любимый коврик и уже через несколько минут я сижу напротив, на цветастых подушках.

- Ты передумал, белый человек?

Глаза колдуна смеются.

- Вы знаете, мистер колдун, жить вечно в нашем мире довольно обременительно. Раньше я был богат и знаменит, а теперь стал Агасфером, которого каждый будет гнать из своего дома. Я просто хочу пожить в своё удовольствие, столько - сколько отпущено.

Чёрные руки-птицы прикасаются к коврику.

- Ложись. Мать-земля ждёт.

Ложусь на цветастые подушки, уже изрядно потёртые, прикрываю глаза, потом вдруг спохватываюсь.

- Мистер колдун, я всё-таки хочу знать: что меня ожидает в объятиях матери-земли?

Он улыбается.

- Любовь, вечная любовь.

neonatus@lenta.ru

http://adastra.narod.ru

Комментарии: 16, последний от 17/09/2004. © Copyright Навроцкая Елена Размещен: 10/07/2004, изменен: 17/02/2009. 26k. Статистика. Рассказ: Фантастика, Киберпанк Прочие истории		Оценка: *4.848** Ваша оценка:
Аннотация: Рассказ написан на седьмую Грелку. Не киберпанк, жанр проставлен для тех, кто интересуется сходной тематикой.

Навроцкая Елена : другие произведения.

Агасфер и мотылёк