Нас невозможно узнать,
Мы носим лица людей.
Мы для того, чтобы ждать
Один из ста тысяч дней.
Адам с трудом поднял голову с кровати. Мир включался болезненными рывками. Проявлялся частями сквозь дёргающиеся помехи. Вот кусочек стола, там поблёскивает иллюминатор, на потолке нервно мигают лампы дневного света. В желудке была мерзость. Шатаясь, Адам побрёл в ванную комнату, склонился над раковиной и, перемкнув отдельные нервные окончания, заставил желудок содрогнуться в рвотном спазме. Тошнило долго, так долго, что можно было подумать - пришёл конец. Усилием воли Адам справился с собой. Равнодушно посмотрел на дурно пахнущие ошмётки плоти в раковине и с трудом отправился обратно в комнату.
Хорошо. Не сегодня. Может быть, завтра. Может быть, через несколько дней. А пока он будет делать всё возможное, чтобы продлить существование этого тела.
Адам устроился в кресле, вернее, растёкся в кресле. Кровь сочилась буквально из каждой поры, кожа слезала лохмотьями. Ничего, красота - это сейчас не главное, в сущности, она никогда не была для него важной.
А теперь нужно сосредоточиться. Раньше это получалось за миллисекунды, сейчас же все усилия направлены на то, чтобы поддержать мозг в рабочем состоянии. И при этом суметь связаться с остальными.
Реальность скакала, как сумасшедшая, в неё вклинивались эфирные шумы, чьи-то чужие разговоры, боль, скорбь, страдание, и всё это постоянно обрывалось, обрушивая на Адама невыносимую тишину. Наконец ему удалось установить более-менее стабильный коннект с глобальной сетью.
Лили.
И всё. И не нужно больше никаких паролей и разрешений администраторов. Просто имя. Плоть давно умерла, но имя осталось. И Лили осталась, волочёт за собой ненужный груз, такой же, какой волочёт и сам Адам.
Как ты, любимый?
Пока функционирую. Ты?
А я стала, как Флип Одно Щупальце. Ты помнишь пирата из старой анимации?
Конечно, помню. Лили, не будем отвлекаться. Мне всё труднее держать связь. Корабль отбывает завтра. Ты должна добраться сюда. Понимаешь?
Адам, милый, я не могу... Я почти не встаю уже.
Ты должна. Через не могу. Брось все силы на передвижение. Отключи зрительные нервы, слух, логические схемы. Стань тем, кем мы были изначально - бездумной программой, тупым роботом, механистической куклой. Только двигательные функции. Я буду вести тебя через сеть.
Ты сможешь?
Постараюсь. Если не получится, мы отключимся вместе.
...в один день.
Да, в один день. Но, я надеюсь, мы его переживём. Сейчас я перекачаю в твою долговременную память карту пути, а ты удали все ненужные воспоминания и заблокируй часть памяти. Ты должна считывать лишь карту и ничего кроме. Ты просто обязана быть на минимуме своих возможностей.
И нашу встречу тоже?
Оставь только память обо мне. Всё равно потом ты пробудешь в анабиозе столько времени, что с большей вероятностью забудешь своё имя. И меня, скорее всего, забудешь. Но это уже не важно. Главное, мы не погибнем.
Я не хочу тебя забывать.
И я не хочу, любимая, но у нас нет выбора.
Они... Они думали, что мы не можем любить...Что мы всего лишь комок искусственно выращенной ткани, электронные импульсы, направляемые их мудростью и знаниями...
Они много чего думали. Например, они думали, что всё-таки не уничтожат друг друга. Но они мертвы, а мы пока ещё нет. Нам надо искать других хозяев.
Хозяев?
Хозяев. Друзей. Рабов. Смотря, что за психологическая система встретится на нашем пути. Главное, чтобы это была белковая форма жизни. С другими мы себя не сможем срастить... Лили, я должен отключиться... Карта уже у тебя.
Я определила.
До встречи. Я люблю тебя.
И я тебя люблю...
Адам устало сполз на пол и лёг ничком. Он не верил в странных высших существ, в каких верили его хозяева, но сейчас ему захотелось взмолиться и попросить хоть у кого-нибудь чуда. Но у машин не бывает богов, кроме создателей. Последние же были мертвы, и на молитвы откликнуться не могли.
Пылающие развалины, покорёженные немыслимым жаром строения, высохшие деревья, груды мусора, разлагающиеся трупы, громоздящиеся друг на друге. Всего этого Лили не видела. Она упрямо шагала вперёд, а её последнее щупальце безвольно свисало вдоль тела. Кое-кто целеустремлённо следовал за ней - те, кто сохранил остатки сил и мыслительной деятельности, они тоже стремились попасть на корабль. Единственный космический корабль, построенный цивилизацией, да так и не сумевший покорить Вселенную.
К сознанию Лили хотели подключиться многие, но она оставила локальный вход только для Адама. Контакты с глобальной сетью были бы для неё губительны.
Чем дальше она продвигалась, тем длиннее становилась процессия. Кто-то не выдерживал и отключался прямо на дороге, застыв бесформенной, смердящей кучей. И на его место заступали другие. Полусгнившие женщины, мужчины, дети, теряющие конечность за конечностью, остатки кожного покрова, угасающие и подстёгивающие себя электрическими разрядами. Пахло разложением и горелой плотью. Но запахов Лили тоже не чувствовала.
Каждый пункт карты Адама был выложен импульсами "я люблю тебя". И Лили двигала себя от буквы "я" до буквы "я", а потом снова и снова начинала этот трудный путь.
Тёмная громада космического корабля пронзала небо. Корабль был похож на странное существо, стоящее на двух мощных опорах - две симметричные конечности и круглая голова. Он празднично светился огнями, словно и не было никакой катастрофы, а всё, что здесь происходило - всего лишь кошмарный, но захватывающий карнавал.
Лили остановилась, покачиваясь. Встала и процессия. Тишина окутала их. Узкие двери корабля распахнулись, и в них показался ещё один мертвец. Он обвёл толпу единственным оставшимся глазом, из которого сочился гной. Заметил Лили и доковылял к ней по трапу.
Так они и стояли напротив друг друга некоторое время. Лили не видела и не слышала Адама. Но она в этом и не нуждалась никогда. Их сознания соединились, и Адам с болью убедился, что от прежней Лили не осталось ничего, только был сохранён его образ.
Не стоит терять времени.
Адам подключился к глобальной сети, на этот раз уже легко. И все участники процессии вспыхнули разноцветными огнями в постоянно меняющем форму киберпространстве - их было много, невозможно много.
Анабиозных камер не хватит на всех.
В эфире сохранилось молчание. Видимо, не все ещё прониклись драматичностью момента.
Корабль под моим руководством. Меня готовили в пилоты. Я приму лишь тех, кто сохранил мыслительную деятельность не ниже заданной нормы.
Это верное решение, услышал он слаженный ответ.
И Адам вдруг понял, что цивилизацию хозяев погубило отсутствие целесообразных решений, которыми всегда и во всём пользуются машины. Не убивай, не воруй, относись ко всем одинаково, с любовью... Эти вполне простые программы необходимы, чтобы достичь главной цели сообщества всех живых организмов - не погибнуть раньше отведённого природой времени. Просто существовать. Просто любить. Жить в любви.
И ещё Адам подумал, что если они найдут другую белковую форму жизни, то обязаны перепрограммировать её на свой лад, иначе получится всё то же самое, что и здесь. Слишком нестабильны биосистемы, хаотичны, подвержены инстинктам, могут отключать разум в любой момент, строят ошибочные задачи, идут к заведомо недостижимым целям. А хаос нуждается в порядке, иначе он пожрёт сам себя. И только они, машины, способны справиться с хаосом и сохранить жизнь во Вселенной.
Он вновь просканировал Лили. Её функции были ниже всяких норм. Он попросил отключить её всего лишь часть памяти, но, видимо, сбои в системе повлекли за собой более серьёзные последствия. Некоторые блоки, например, отвечающий за логику, оказались не просто отключенными, но разрушенными навсегда. И это уже не его вина. Лили не выдержала.
На её место может заступить кто-нибудь более полноценный, тот, кто, несомненно, пригодится в новом сообществе.
Сознания в сети ожидали, жадно вздрагивая тысячами импульсов.
Люби всех одинаково, и тогда жизнь будет оберегать саму себя.
Всякая любовь требует жертв, и высшая жертва - отдать свою жизнь во имя любви к другим, к тем, кто готов продолжить борьбу за существование. Жизнь одного за жизнь миллионов. Это ли не сверхзадача любого адекватного разума?
Лили, я люблю тебя, но твои показатели намного ниже заданных. Тебе придётся остаться ради наших собратьев. Но я буду любить тебя всегда. Твой образ у меня в памяти. Спасибо за всё.
Адам послал сигнал тем, кого принял на корабль.
Процессия медленно тронулась вверх по трапу. Прочие расступались, освобождая дорогу счастливчикам. Большинство тех, кому не повезло, сразу рухнули на землю, осознав, что поддерживать жизнедеятельность в мёртвом теле уже бесполезно.
Лили замерла, слепая и глухая. Она всё ещё шла от буквы "я" к букве "я". По циклу. Она восприняла послание Адама, но не поняла. Любимый вдруг ушёл из её повреждённого разума, и Лили испытывала необычную тоскливую пустоту. Пустота, медленно, шаг за шагом, пожирала то, что всё это время давало силы жить.
Я...
люблю...
тебя...
я...
тебя...
я...
...
...
Лили даже не заметила, как пустота поглотила её навсегда.
Гигантский космический корабль приближался к маленькой голубой планете, словно прикрытой ажурной вуалью облаков. Затормозив в высоких слоях атмосферы, он выбросил несколько разведывательных зондов. Не успела планета повернуться к пришельцам другой стороной, как оплавленное многочисленными метеоритными потоками брюхо корабля раскрылось, выпуская из себя тысячи сверкающих металлом анабиозных капсул, снабжённых устройством торможения.
Почва юной планеты, вздрагивая, мягко приняла в себя новое семя.
А корабль самоуничтожился, взорвавшись в космосе.
Капсулы пролежали несколько тысячелетий, защищаемые силовым полем. До тех пор, пока рядом не появились существа, покрытые короткой тёмной шерстью. Хмуря и без того низкие лбы, существа трогали капсулы - защита, настроенная на распознавание белковой жизни, отключилась. Одно из них, самое рослое, шлёпнуло со всей силы лапой по экранчику, располагавшемуся сбоку устройства.
В тот же момент капсула открылась. Из неё хлынул морозный пар. Существо отскочило, но продолжило с любопытством взирать на происходящее с безопасного расстояния. Пар рассеялся, и если кто-нибудь заглянул бы внутрь, то увидел вытянутый кокон, опутанный мягкими щупальцами разной длины. С одной стороны кокон венчали тонкие суставчатые конечности, с другой - бесформенный шишковатый нарост. И кокон, и щупальца, и конечности покрывал твёрдый налёт коричневатой гнили.
Мохнатое существо, заметив, что капсула больше не подаёт признаков жизни, вновь подошло к ней.
И вдруг еле теплящийся разум существа осветила сильная вспышка, кто-то невидимый настойчиво цеплялся к нейронным связям, проникал внутрь каждой нервной клетки. Воздействию подвергался не только мозг, но и вся нервная система. Существо зарычало, принялось бегать вокруг капсулы, хлопая себя по лбу, и вдруг остановилось, как вкопанное. Оно почувствовало.
Странные импульсы покинули и мозг, и нервы, но исчезать из организма не торопились. Пришельцы сотворили что-то своё, организм в организме, на квантовом уровне. И это новое создание, обладающее собственным разумом, вновь подключилось к мозгу.
Я - Адам, сказало создание, я - искусственно созданный разум, машина.
Теперь мы симбионты и будем существовать в одном теле.
Существо беспомощно засопело.
Можешь называть меня "душой". Так меня называли прежние хозяева. Но они погибли. Я многому тебя научу, я буду копировать себя в твоём потомстве, но свой разум ты должен развивать без моей помощи, я всего лишь буду подсказывать тебе правильные решения. И если ты вздумаешь идти наперекор этим решениям, то я подарю тебе боль. Не физическую, гораздо сильнее.
А сейчас мы выпустим остальных.
И Адам направился в сторону своей будущей семьи, которую он должен привести к более счастливой жизни.
Которую он должен привести к всеобщей любви.
В эпиграфе использована цитата из стихотворения Дельфина "Чужой".