Назаров Евгений Михайлович. Записки обывателя

Евгений Назаров

Из жизни обывателя.

Негромкая барабанная дробь, напоминающая весеннюю капель, будит меня. Вслушиваюсь в эти долгожданные звуки, еще не открыв глаза. Весна в этом году припозднилась, затерялась где-то на подступах к Подмосковью, и все живое с нетерпением ждет её прихода. Неужели это первая весенняя капель? Слегка поднимаю припухшие с ночи веки и вглядываюсь в наполненное утренними лучами солнца окно. Увы! Это не весенний плач серебристых сосулек, во множестве свисающих с карнизов крыш и окон, парапетов балконов и фризов печных труб. Просто голуби, воркуя и суетясь, топчутся, пританцовывая на холодном ветру, своими когтистыми лапами по оцинковке подоконника. Верно, и их пробудило к жизни яркое, но еще холодное весеннее светило.

Сознание медленно наполняет дремлющий еще мозг. Теперь я уже различаю и удаленный неровный гул. Как стало шумно, даже в утренние часы, в нашем небольшом городке. Это приметы нашего Времени. Машины сейчас нет разве что у ленивого. Именно далекая серая лента дороги наполняет неровными звуками мою комнату. От этой трассы днем и ночью исходит неровный многооктавный гул. Он будит мое сознание. Заставляет думать, анализировать, рождает мысли.

Человек приносит с собой в мир шум, природа подарила нам лишь музыку. Музыку дождя, морского прибоя; свиста ветра, щебетанья птиц, шелеста берез. В нашем техногенном Времени человеческий шум заглушает музыку природы. Шум безмерно велик, и природный, невидимый оркестр уже не в силах перекрыть его. Что ты несешь Миру Человек?

Растревоженным ульем роятся мысли в моем дремлющем сознании, рождаемые проникающими в комнату раздражителями. Солнце добралось потоками фотонов и до меня. Лучи его просачиваются под веки, как бы плотно я не закрывал глаза. Они не дают мне спать, они настойчиво будят меня. Что такое свет - почему - то проносится в мозгу. Лишь электромагнитная волна. Как чудно устроен мир!

Краем глаз смотрю на часы: светодиоды высвечивают сквозь зеленое стекло 9.53. Как поздно! Жена уже ушла на работу, потихоньку собравшись в прихожей и аккуратно закрыв за собой массивную входную дверь, стараясь её скрипом, не разбудить нас с дочкой. Обычно я провожаю супругу, готовлю ей утренний кофе или еще что ни - будь на завтрак. Но сегодня оплошал - проспал. Выполнял накануне срочное задание: печатал заключительные страницы весьма длинного текста, переданного для печати "на заказ". Иногда удается подработать этим. Хоть немного денег, но и я зарабатываю! Работу эту закончил далеко за полуночь, когда на сыром весеннем небе, расплывчатыми пятнами высветились в ночной мгле, не многочисленные фонарики звезд. Спать не хотелось: сквозь приоткрытую форточку окна в комнату властно врывался, бодрил и разгонял сон, поток, по - весеннему холодного, напоенного ароматом талой воды и пробуждающейся земли, свежего ночного воздуха. Не удержался и включил телевизор, зная, что спортивной программой предусмотрена трансляция боксерских соревнований. И увлеченный состязаниями, не контролируя, всегда стремительный бег времени, провел у экрана телевизора около двух часов. Поэтому и лег поздно, поэтому сегодня так трудно поднять, внезапно потяжелевшие веки. Мои девчонки, жена и дочка, тоже допоздна не отрывались от голубого экрана. Но у них пристрастия другие. Любят они смотреть "страшки", более походящие, на мой взгляд, на детские сказочки, авторы которых ретушируют плохой сюжет темнотой ночи. Позже я выяснил, что смотрели они, взятые у моей сестры Лилии, четыре видеокассеты со страшными историями под общим названием "Мурашки". Смотрели - смотрели, да и стало им страшно. Почему-то их напугал один из эпизодов фильма с кусающейся мочалкой. И чего в этом может быть страшного? "Мойдодыр" Чуковского, по сравнению с этим кино, просто триллер! Оставшуюся часть ночи напуганные зрительницы провели, не смыкая глаз, прижавшись друг к другу и дрожа от страха. Утром, не выспавшаяся жена, встала с кровати с большим трудом, а дочку вообще не разбудить было аж до десяти часов.

В пробуждающемся сознании вдруг всплывает: сегодня второе апреля - день моего рождения! Событие это уже давно не радует меня. Все чаще задумываешься над смыслом существования, все чаще вспоминаешь "недостаток, который быстро проходит" - молодость. Все мы лишь странники на этой грешной Земле, ищущие на первой половине жизненного пути земных удовольствий и развлечений, утех, богатства и положения, а всю вторую половину - смысл жизни, и находящих, в конце концов, лишь старость, так и не успев понять, осмыслить - зачем мы родились, существуем, живем.

Кажется, время с каждым прошедшим годом все ускоряет и ускоряет свой бег, а жизнь твоя, что весенняя талая капля, зародившаяся весной на верхушке сосульки под первыми неброскими лучами солнца, и нехотя оторвавшаяся от нее, с каждой секундой все больше и больше ускоряет полет, быстрее и быстрее приближаясь к земле. Еще секунда-другая... и она разобьется вдребезги, столкнувшись с препятствием. И не останется от нее ничего, даже памяти, как и о миллионах таких же, подобных. А время продолжит свой стремительный бег, служа уже новым, вновь зародившимся каплям, на поворотах своей гигантской спирали.

Вот, кажется, проснулась дочка. Слышно как в соседней комнате она хлопает дверцами шкафа, убирая постель. Интересно, как будет она поздравлять меня с днем рождения? Она у меня выдумщица. На праздник Нового Года нам с матерью пришлось искать по её "пиратским картам", приготовленные, ею, простенькие подарки. Нам пришлось потратить немало сил, прежде чем мы разгадали её ребусы и шарады и добрались до ловко запрятанного "клада". А 23-го февраля утром, с женой с удивлением обнаружили на шкафу в коридоре объявление: "В 15.15 сегодня состоится кукольный спектакль "Зеленая ленточка и таинственные ботинки", вход - 5 рублей, с животными - 6 рублей". Я, конечно же, не удержался и съязвил, что спектакль явно не ко дню защитника отечества ни по своей тематике, ни по названию и потребовал режиссера пустить его в прокат под названием "Пулеметная ленточка и кирзовые сапоги". Но понимания в семье не нашел. Помню, своего домашнего попугая мы тогда загнали в клетку (чтоб подешевле обошлось), а сами с женой пошли на спектакль, который состоялся в большой комнате. К счастью он не затянулся надолго: было всего два акта по десять минут без антракта. Одно плохо, буфета не было, а для меня театр без буфета - это не театр. Станиславский произнес когда-то крылатую фразу: "Театр начинается с вешалки". Мне кажется, его слова немного исказили гардеробщицы, а сказал он тогда непременно: "Театр начинается с буфета".

А вот и она сама. Целует в щеку и протягивает в своих крохотных ручонках специально сделанный к этому случаю из школьной тетради, конечно же, в "глубокой" тайне от меня, самодельный блокнотик. Прижимаю её к себе одной рукой, ощущаю, как быстро бьется детское сердечко. Ради неё я сейчас и живу, ради нее вступил в жесточайшую схватку с неизлечимой болезнью. Наконец отрываю её от груди, и глядя в глаза, строго спрашиваю: "Уроки то выучила, отличница?" "Выучила, только историю надо повторить", - отвечает она. Она учится на "отлично", и я знаю. что контролировать её не надо. При больном отце она давно впитала в свой характер чувство ответственности. Но играю роль строгого отца, свято исполняющего свой родительский долг: "А математику сделала?". "Сделала",- отвечает она и тут же меняет тему разговора, припомнив что-то смешное из школьной жизни. Лицо её приходит в движение, глаза оживляются, в уголках рта появляются ямочки от улыбки: "Пап, а Погосян не может считать до ста!",- наконец изрекает она и сообщение это вызывает у неё приступ трудно скрываемого веселья. "Не может быть", - стараясь казаться удивленным, отвечаю я. Я много раз слышал из её уст про этого ученика. Знаю, что этому армянскому мальчику трудно дается русский язык. Знаю, что он большой любитель пошутить, и веселит зачастую весь класс. Наверное, это его очередная шутка. "А ему и не надо будет считать до ста", - нелепо отшучиваюсь я, - "Это тебе, моя доченька, придется считать все копейки в рубле, а ему надо уметь считать только до трех: одна пачка денег, вторая пачка денег..." Дочь еще не понимает всей суровой правды жизни - что болезнь отца отняла у нее право на достаток. Она сначала задумывается, но потом улыбка возвращается на её лицо, и она вприпрыжку бежит на кухню готовить мне в честь дня рождения "шарлотку".

Чувствую себя прескверно. Месяц как бросил пить гормональные таблетки, которыми долгое время злоупотреблял и теперь мучаюсь, как настоящий наркоман. Рука порой непроизвольно тянется к прикроватной тумбочке, где лежит заветная упаковка. Нет, я не сделаю этого, я должен дать истощенному организму перерыв! Больше никаких таблеток! Тяжело. Очень тяжело, но я выдержу, я выстою, я выиграю этот бой!

Зато стал выглядеть гораздо лучше. Извечная припухлость лица прошла, и если бы не мои подгибающиеся ноги, сошёл бы ещё за кавалера. Сейчас надо собрать волю в кулак и встать. Просто встать. Обычный здоровый человек не может себе и представить насколько это тяжело - встать на парализованные ноги. Поэтому сначала "коплю" силы. Настраиваю себя, мысленно внушая: "Ты сделаешь это, ты сможешь!" Самовнушение помогает. Я исписал не одну тетрадь всего одной фразой: "Я все равно встану на ноги". И я встал! Но ходить на негнущихся ногах, даже держась за стену, ох как не просто! Вот, кажется, я готов попробовать. Медленно сажусь на краешек кровати и, зацепившись руками за дверной косяк, рывком бросаю тело вперед и вверх. Получилось! Ноги сегодня держат меня! Хоть маленькая, но победа! Теперь надо не спеша, всячески помогая себе руками, добрести до ванной комнаты. Здесь я каждое утро принимаю холодный душ. Вспоминаю пройденный за эти годы путь. Кажется, совсем недавно я не мог и пошевелить ногами. Какое там, ногами, я не мог даже проползти нескольких сантиметров. Здоровый человек не поймет, сколько неудобств, причиняет это состояние. Неловко барахтаясь, забираюсь в ванну и направляю на себя из душа освежающие струи воды. Ледяная вода действует просто исцеляюще: мышцы приобретают тонус, в руках появляется сила, восстанавливается чувствительность кожи. Лью и лью на себя обжигающие тело струи воды. В глубинах сознания рождаются новые мысли. Почему в наше Время так много больных? Почему столь страшны, тяжелы и неизлечимы многие болезни - СПИД, Рак, Рассеянный склероз? Может, это плачет поруганная Природа, испохабленная Земля? Может это квинтэссенция скорби, горя Вселенной? Но плачет Вселенная отнюдь не слезами - плачет она пьяницами и уродами, извращенцами и калеками, покинутыми стариками и больными..., один из них - я. И еще плачет она, без толку, засухами над вырубленными лесами; неожиданными наводнениями, переполненными Слезами Земли водохранилищами; затопленными угодьями и лугами, переставшими кормить на себе стада и служить человеку сенокосами, асфальтовыми дворами с вонючими мусорными баками, между которыми играют дети. И чем дальше идет Человек, "венец творения" через Время к своей глупой мечте - покорению природы, тем более Землю заволакивают "производственные" дымы, кислотные дожди, уничтожая и внося, в красные "похоронные" книги, все живое.

Прерывистая трель входного звонка свидетельствует, что кто - то пришел. Дочка бежит открывать дверь. В проходе слышна какая-то возня, и, наконец, раздается голос моей старшей сестры - Лилии. Она, как всегда, шумно приветствует нас с дочкой с порога: "Привет, наркотики!". Странное у нее приветствие. Одно время она приветствовала нас просто "котики". Потом, её "котики" неожиданно для всех трансформировалось в "наркотики", поскольку живем мы в Наро-Фоминске и Нарофоминские "котики" должны называться, в её понимании, именно так. Она, вообще, вся соткана из странностей. За последние годы сестра сильно располнела, обрюзгла и преодоление у нее любых препятствий, как-то: лестничные ступени, дверной проем, - вызывает отдышку. Она шумно дышит и в этот раз, жадно ловя воздух ртом и, силясь что-то сказать "с порога".

Оглядываю её внимательно с головы до ног. Знаю, внимания своему внешнему виду она придает явно недостаточно. Может придти с перемазанной мелом спиной, или в видавшей виде кофтенке, а как-то заявилась с ярко-желтыми, как бы нарисованными на лице желтой акварелью, усами. На мои расспросы объяснила, что это она пила весь прошедший день напиток "Инвайт". Вы помните ту известную в недалеком прошлом рекламу с песенкой: "Просто добавь воды ... "? Так вот этот напиток имел в своем составе удивительно стойкую краску, а поскольку потреблялось все импортное советским обывателем в первые годы перестройки в неумеренных количествах, то за один день у Лилии и возникли эти самые желтые "нарисованые" усы, повторяя своим изгибом края любимой кружки. "Откуда ты?" - удивляясь её виду, помню, спросил я тогда. "Да в милицию ходила, в паспортный стол", - отвечала она. "С такими усами?" - не унимался я, все более удивляясь её раскрепощенности. "Да я их пробовала отмыть - не отмываются ни в какую" - таков был ее ответ. В этом ответе она вся, не комплексующая ни перед чем и не перед кем.

Неординарный она человек. Когда-то, в пору отрочества, я ею гордился. Еще бы! В институте, где мы вместе учились, она была первой отличницей и Ленинским стипендиатом. У нее брали интервью и фотографировали местные газетчики. Её фотография красовалась на доске почета в парадном холле высшего учебного заведения. Потом она закончила еще один институт, и долгое время работала научным сотрудником на атомном реакторе под Ригой - в Саласпилсе. Я удивлялся ей тогда. Откуда столько ума, усидчивости, целеустремленности? Удивляюсь я ей и сейчас. Но уже по другому поводу.

Эпоха перестройки пронеслась стремительным, всеразрушающим вихрем по стране, оставив след в судьбе каждого из нас. Каждый простой человек, далекий от власти и больших денег искал возможности просто выжить, в этой чехарде быстрорастущих цен и беззакония. Коснулась эта проблема и моей сестры - молодого, подающего надежды ученого. Надо было зарабатывать на жизнь как - то иначе: зарплаты ученного хватало лишь на пару десятков сникерсов. Пытливым взглядом пробегали каждый день её глаза десятки газетных объявлений. Но кем может работать ученый ещё? Охранником? Официантом? В один из дней краем глаза заметила необычное предложение - в салон "Калиостро", что в самом центре Риги, требуется гадалка. Гадалка! Каких только профессий не принес ветер перемен Горбачевской эпохи! Гадалкой она, конечно же, никогда не была, но в шутку увлекалась гаданием на картах с детства. А почему бы не сходить, подумала она.

Салон "Калиостро" встретил её шумным дыханием столпившихся в приемной людей. Непыльная работа "вещателя судеб" привела сюда с полсотни претендентов разных возрастов и сословий. Очевидно, что на одно место претендовало несколько десятков человек. Предстояло пройти конкурс. Но какой? Можно отобрать по конкурсу секретаря, служащего, руководителя, да и просто рабочего, если понадобится, но как можно отобрать гадалку? Как выявить эту способность? Не выдавать же тесты из будущего? Между тем, претенденты расселись, на услужливо расставленные администрацией, стулья. Конкурсный отбор начался. Поддерживаемая под руку, в центр зала медленно прошла ветхая, полуслепая старуха. "Госпожа Роза", - несмелым порывом ветра пронесся шёпот в зале. Это была известная в Прибалтике, в то время, ясновидящая и предсказательница людских судеб. Несколько минут пожилая женщина, сквозь полуопущенные веки, поворачиваясь всем телом от одного претендента к другому, изучала пришедших. Наконец, голова её дернулась вверх, помогая костлявой руке подняться. "Вот она будет гадать", - уверенно, и не по - старчески властно изрекла она, скрюченным перстом указывая на Лилию. Так моя сестра стала гадалкой.

Много воды утекло с тех пор. Легкие, шальные деньги отучили сестру от необходимости и желания работать. Она занимается этим уже в Москве. Ей звонит постоянная клиентура даже из США. Однако, мне до сих пор не понятно, владеет ли она даром прорицательства и если да, то в какой степени. Как - то одно время клиенты записывались к ней на сеанс посредством телефонной линии и моего содействия. И тогда я становился, невзначай, свидетельством и её триумфов и казусов. К последним, следует отнести и такой, врезавшийся навсегда в память, случай.

Как-то в один из обычных дней, резкий звук телефонного звонка разорвал тишину моего дома. Снимаю трубку. Молодая женщина, срывающимся от гнева голосом, поведала мне, что, дескать, Лия (рабочий псевдоним сестры) в прошлую субботу погадала им, а ничего не сбывается. Я утешил, как мог взволнованную женщину и пообещал передать претензии сестре. Волею судьбы, через несколько минут, в гости ко мне зашла Лилия. Набрав номер недовольной клиентки, она грозно бросила в трубку: "У кого там ничего не сбывается? Я завтра заеду, я все улажу..." Как прорицательница улаживала этот конфликт, гадала заново или каялась - мне о том неведомо, но количество желающих узнать судьбу у нее с тех пор не убавилось.

С сестрой постоянно происходят какие-нибудь необычные для простого смертного происшествия, истории. Причем, в нашей семье это настолько приелось, что уже не вызывает особого ажиотажа. Очередной её рассказ принимается весело, со смехом и тут же забывается. Вот несколько её обыденных нехитрых рассказов, происшедших только за последний, непродолжительный промежуток времени

Недавно, ей пришлось, по какой-то причине ехать домой на электричке без билета. И вдруг контроль - две женщины. Лилия спокойно достала из кармана просроченный месячный абонемент и поочередно предъявила его проверяющим. Удивительно, но те не выказали никакого недовольства, а кивнув головой двинулись дальше. Закончив проверку (это был последний вагон) сели на свободную скамью позади сестры и начали диалог: "Видела, одна баба толстая, предъявила абонемент просроченный?" Оказываются, обе проверяющие видели, что абонемент просрочен и осознавали сей факт, но не одна не захотела потребовать с сестры штраф. Что это? Нежелание контролера добросовестно исполнять свои служебные обязанности в конце напряженного трудового дня? Нет. Я то знаю, что это Лилина необычная способность управлять людьми.

В другой раз, рядом с ней присел контролер с компостером, во время напряженного обхода. Да так и забыл свой компостер на скамье рядом. Она встретилась с этим же контролером в том же поезде, через несколько недель. Он шел по вагону с проверкой, компостера у него не было, и он рвал края билетов руками. Конечно же, сестра договорилась о возврате ему утерянной вещи. Однако, и этот факт я приписываю к необычным способностям сестры влиять на психику людей.

Она верит в приметы. Случилось так, что скоропостижно с интервалом в год, ушли из жизни наши родители. Лилия заверяла, что предвидела это, так как дважды находила летом, в годы смерти родителей, ... коньки. Да, да обычные коньки, на которых зимой катаются по льду. По её мнению, это самый дурной знак. Я долго мыслил, где же это, вообще, можно найти летом коньки и где они могут валяться без присмотра, но не нашел ответа до сих пор. Вы находили когда-нибудь коньки? И я тоже никогда. Ответ напрашивается сам собой: такое могло произойти только с ней. А все эти, приведенные мною истории, произошедшие в небольшой промежуток времени, связаны друг с другом воедино её скрытыми необычными способностями и неординарной натурой.

Часто происходят с ней и комичные случаи, какие с другими людьми произойти просто не могут. Так потребовался ей к её кухонному комбайну обыкновенный плавкий предохранитель. Купить его она решило на Киевском рынке, на обратном пути из Москвы, куда ездила подрабатывать. Погода в ту осень стояла дождливая, и её удлиненная куртка превратилась к вечеру, после хождения по московским улицам, в забрызганную грязью тогу. Положив крошечный предохранитель на ладонь, она начала поочередно обходить продавцов, поднося им на ладони искомую вещь к глазам и вопрошая: "У вас есть?" Надо заметить, что освещение на Киевском рынке в плохую погоду оставляет желать лучшего, да и было в тот вечер, наверное, шумно, поскольку один из продавцов счел Лилию за нищенку-попрошайку и положил в её протянутую ладонь какую-то небольшую купюру. Удивительно, но это её не обидело, а только развеселило на весь следующий день.

У неё страсть к котам. Наверное, поэтому, она и называет всех друзей и родственников "котиками". Я нарочно выбрал слово "страсть", а не "любовь". Ибо это любовью к животным, в широком понимании этого слова, назвать никак нельзя. С одной стороны, она всемерно старается создать все условия для комфортного проживания своего подопечного. Но при этом, совершенно не контролирует обращения с домашними животными со стороны своего единственного отпрыска - дочки Ольги. Я знаю, что любимым развлечением у нее, еще пару лет тому назад, было усадить несчастного кота в спортивную сумку и крутить над головой, все ускоряя и ускоряя движение и усложняя траекторию выписываемых сумкой виражей, пока очумевший кот, вытаращив глаза и издав "мяу", более напоминающее вопль отчаяния, не вырывался наружу. Как - то пару лет назад, когда в доме у них "пропал" в очередной раз приобретенный котенок, я резонно поинтересовался о его судьбе. "Ай!", - только отмахнулась сестра - "Ольга играла в дочки-матери, одевала ему кофту (явно не по размеру) и свернула шею". Не знаю, насколько правдив был её ответ, но знаю что живший у них до этого хомяк "почил" после того, как на прогулке девочка наступила на него "невзначай" ногой, смерть же черепахи объяснить, вообще, невозможно. Но больше всего у нее все же перебывало котов. Котов разных - пушистых и облезлых, черных и рыжих, сиамских и сибирских... Когда очередной пропадает, погибает под колесами автотранспорта или умирает еще какой смертью, она неизменно берет нового. Последнего, приобрела в московском метро. Защитники животных проводили акцию по раздаче потерявшихся или брошенных животных. Лилию привлек здоровенный котище, потерявший голос. По рассказу предлагавшей его "защитницы" бывшие хозяева забыли кота на даче, а он так настойчиво звал своих непутевых друзей, что потерял голос. Тогда она дала защитникам животных мой телефон, сославшись на занятость, чтобы те всегда могли справиться о здоровье пристроенного животного. Но у меня с этими добрыми, бескорыстными людьми вышел казус. Гостил у меня в ту пору брат. Конечно, он был не в курсе "кошачих" новостей, и подняв, однажды под вечер, трубку телефона, на вопрос "Что с котом?" подумал, что его разыгрывают: ведь я не держу кошек. И он не задумываясь, сострил, как ему тогда казалось удачно: "Вы знаете, одного и на шапку не хватило, нельзя ли еще одного прислать...", после чего в трубке раздались длинные гудки (а возможно и прединфарктные хрипы), и защитники животных нам более не звонили.

Лилия поздравляет меня с днем рождения. Дарит бутылочку рижского бальзама и коробку недорогих конфет. Достает она подарки из темной, тряпичной сумки - авоськи. Я хорошо знаю эту сумку и даже больше, на эту сумку у меня уже выработался некий условный пищевой рефлекс, как у собаки Павлова: при виде её у меня начинает вырабатываться во рту слюна. Почему-то Лилия считает, что жена меня не кормит и я вечно голодный. Собираясь ко мне, она неприминет прихватить что - ни будь съедобное. Это может быть и сваренный ею накануне холодец, или купленные на местном базаре яблоки, а то и просто сырок в шоколаде или булочка. Неспешными движениями рук, она извлекает принесенные "богатства" из авоськи и лицо её при этом излучает сияние. Скатерть - самобранка позавидовала бы, наверное, её радушию. Я, конечно же, дабы не обидеть заботливую сестренку, сразу же пробую принесенные "яства" и непременно хвалю их.

- Ну, тебе помогает трава, что ты выписал по интернету? - начинает она разговор.

С месяц назад я, наконец-то, нашел в интернет - сети траву - мордовник шароголовый, которую рекомендуют при рассеянном склерозе в качестве лечебной, и около недели уже её употребляю.

-- Да, чуток получше, но коренных изменений нет, - неспешно отвечаю я.

-- А семена у тебя есть? - произносит она, как бы в раздумье.

-- Есть немного.

-- Давай я посажу у себя на даче: не придется выписывать, - предлагает, немного поразмыслив она.

Я достаю из бумажного пакетика, лежащего на подоконнике среди лекарств, горсть темно-серых, колких, похожих на черных щетинистых тараканов, семян мордовника и протягиваю ей, предварительно завернув в обрывок газеты. Она знает, что это злостный сорняк, и, тем не менее, хочет высадить его на своем участке. Ее стремление помочь брату мне понятно, но будет ли понятен её поступок её соседям по дачному кооперативу? Стоит только "шароголовому" укорениться и разрастись, то выкорчевать его будет не просто. А когда он перекинется на соседние участки, дачники схватятся за головы! Они уже знают, что от моей сестры можно ожидать всякого. Прошлой весной она подожгла старую траву. Да не учла, сколь высока она и густа на её, неухоженном еще, участке. Пламя полыхнуло и подгоняемое ветром окутало соседский сарай, стоящий на границе участков. По ее словам, тушить пожар сбежался весь поселок, вспоминая при этом ещё, чью то мать. Теперь её иначе как "пожарницей" в кооперативе не кличут.

-- Ты знаешь, я хочу купить на дачу газонокосилку. Вчера заходила в Москве в специализированный магазин. Такие красивые, голубенькие, - продолжает она.

-- А на что она тебе? - удивляюсь я.

-- Как, на что? Траву косить, - в свою очередь удивляется она.

Купила она дачный участок недавно, где - то за тридевять земель в Калужской области. Кусочек земли до нее еще никем не обрабатывался, и представляет собой примерно сотку целины с торчащими то там, то здесь не выкорчеванными пнями. Косить траву газонокосилкой на таком участке может прийти в голову лишь моей сестре. Но я знаю, что мое мнение, в этом начинании во внимание принято не будет, и не стараюсь переубедить Лилию.

Дочка подает две чашки и наливает чай из нетерпеливо бурлящего уже электрочайника. На столе появляются варенье и сахар большими крупными кусками. Мы любим пить чай, именно с таким сахаром. Привыкли, как к деликатесу, в доперестроечные далекие детские годы. Помню, тогда этот крепкий - не разгрызешь, сахар упаковывался в белые продолговатые коробки с невзрачной, будто выленявшей на солнце надписью на украинском языке: "Девятое травня - День Перемоги!", перевод которой мы знали со слов старших: "Девятое мая - День Победы!". Сахар такой сейчас купишь не везде. Мои домашние приобретают его на местном рынке, куда он попадает, по - видимому, с чужой теперь Украины.

-- Папа, я пошла в школу! - слышу из коридора голос дочери.

-- Счастливо тебе, доченька! - отзываюсь я.

Бросаю взгляд сквозь оконное стекло. Серые, взлохмаченные тучи заполонили все видимое небесное пространство. Они словно стадо баранов, толкаясь и напирая друг на друга, крутя беспокойно своими кудрявыми боками, мчатся куда - то на север, подгоняемые своим невидимым, но властным пастухом - порывистым сильным ветром. Наверное, и мы люди, также куда - то мчимся по жизни в таком же "стаде", к чему - то стремимся, подражая, неизменно предполагая, что делаем это сознательно и добровольно, и не замечая невидимого пастуха с его больно обжигающим бичом.

- Ну и погодка! - задумчиво говорю я.

-- Да, как в Англии. Дождь, туман, - отзывается сестра.

Разговор неспешно продолжается.

-- Что у вас новенького? - задает свой любимый вопрос Лилия, прихлебывая чай с задумчивым видом.

-- Да что у нас новенького? Вчера вот посетило нас простое русское счастье - купили мешок картошки по сходной цене и с доставкой на дом, - отшучиваюсь я.

- А я вот купила на прошлой неделе упаковку перепелиных яиц. По вкусу, такие же, как и куриные. Только вот очень уж маленькие. В Японии, говорят, их рекомендовано употреблять ученикам каждой школы. От их богатого минералами и витаминами содержания дети становятся умнее. Мы с дочкой съели целую коробку, но поумнения совсем не чувствуется. Может, как ни будь потом?

-- Может и потом, - ехидничаю я.

-- А Мишель когда уехал? - не заметив моей иронии, меняет тему разговора она.

Спрашивает она о брате. Брата моего родители нарекли Михаилом. Но когда - то в школьные годы Лилия, изучая французский язык, дала нам, своим братьям и сестре, в шутку, их звучные французские аналоги. Так Миша перевоплотился в Мишеля, я - Женя, в Эжена, а старшая сестра вместо Милы стала откликаться на заграничное имя "Милен". Себя же Лилия, иначе как Лили, с ударением на последнем слоге, и не называла. Новые имена, к удивлению всех, прижились в семье у всех, кроме меня. Меня, почему - то всем было, и до сих пор, сподручнее кликать "Жекой". Проживает брат в Латвии - в Риге. Однако, сложилось так, что бизнес у него в Самаре. Несколько раз в год мотается он из столицы Латвии на Волгу и обратно, останавливаясь проездом непременно у меня. Это импозантный высокий и грузноватый, теперь, мужчина. Когда - то, в 80-х, он не раз становился чемпионом Латвии по дзюдо, в абсолютной весовой категории. Сейчас он давно уже не борется, и потому прибавил в весе, став похожим на большого добродушного медведя. Размеры его впечатляют. На заре перестройки его видом даже пробовали пугать незадачливых должников. Помню, так он сам описывал эту историю, более походящую на анекдот. Вернулся он той весной с всесоюзных соревнований весь в синяках, ссадинах и кровоподтеках, и напоминал внешним видом, более, базарного забияку, нежели добропорядочного гражданина. Увидев его "разукрашенную" талантливыми противниками физиономию, один из его лучших друзей пришел в восторг: "Миша, ты завтра поможешь мне выбить старый долг? Друг ты или не друг?" После такой постановки вопроса, идти на попятную, было просто невозможно. "Ну, хорошо. А что я должен делать?" - резонно поинтересовался брат, прикидывая уже в уме, на сколько лет уголовного кодекса может потянуть эта авантюра в случае полного провала операции. "А, ничего. Ты только не брейся с утра, и кивнешь, когда я скажу!" - был ответ. На том и порешили. На следующий день друг посадил, покрывшегося за ночь черной щетиной, с незажившими еще ранами, похожего теперь на сбежавшего из зоны бывалого "авторитета" Михаила, в свой автомобиль. Небольшой "Жигуленок" еще более оттенял теперь, его внушительные габариты. Недолго поколесив по городу, машина подошла к одному из вещевых прилавков на центральном рынке, за которым суетился крепкий ухватистый мужичонка. "Миша, смотри вот этот!" - небрежно ткнул пальцем в недобросовестного заемщика друг. Михаил неспешно развернулся и взглянул, заплывшими от ссадин глазами в лицо, уставившегося на него в каком-то оцепенении мужичка, потер своей перебинтованной ладонью черный ворс колючей щетины подбородка, скрывающей пожелтевшие от ушибов скулы, и сделал то, что от него требовалось - кивнул головой, как бы дав согласие на выполнение "заказа". Через два дня долг был возвращен сполна. Вот какие артистические дарования, силу внушения и пугающие размеры имеет мой брат. Надо сказать, что он по натуре большой шутник и всегда не прочь принять участие в розыгрыше, красиво пошутить. Помню, будучи студентом, его разыграл товарищ по спортивной команде на первое апреля, с часто встречающейся в то недалекое время шуткой - подсунув Михаилу в затемненном коридоре спортзала после тренировки вместо шоколадки-медальки оторванную с посылки сургучную печать. Ответ не заставил себя долго ждать. Разыгравший его товарищ, был весьма меркантильным человеком, более всего ценившим в женщинах не красоту и преданность, а материальный достаток. Звали его Игорь. Нашёл он себе и предмет для обожания - молоденькую еврейку из обеспеченной и влиятельной семьи. Ухаживать за женщинами он умел, и его ухаживания продолжались уже довольно долго, но не имели, какого бы, ощутимого результата. Фира (так звали его любовь), на все его предложения отвечала отказом. Но, как известно, запретный плод сладок. И Игорь распалился настолько, что уже не мог допустить и мысли, что Фира не будет, в конце - концов, его. Он постоянно ей названивал, клялся в вечной любви, и .... Подняв как-то трубку дребежжащего во весь голос телефонного аппарата, он услышал голос с характерным еврейским прононсом: "Здравствуйте! Это Фирин папа! Приходите, Игорь, к нам на ужин в пятницу, часам к семи...". Это была победа! Игорь до пятницы летал как на крыльях, под насмешливые взгляды всей команды, участвующей в шутке. В пятницу утром, кто-то не выдержал и открыл незадачливому Ромео правду. Со спортивным ботинком гонялся тот с полчаса за обидчиками и кричал только одно: "Дураки, вы все, дураки". Не знаю, как на счет морали, но что розыгрыш удался, то это очевидно.

-- Миша уехал в прошлую субботу, подарил мне ко дню рождения ящик апельсинов, - отвечаю я размерено.

-- А почему такой странный выбор подарка? - я её явно заинтриговал.

-- Да видишь ли, я ему в прошлое посещение рассказал о своем обете, данном самому себе, что когда смогу самостоятельно выйти на прогулку в магазин, то в знак победы куплю себе в ближайшем ларьке ящик апельсинов. Вот он и решил, что я очень хочу этих самых апельсинов. А ведь я хочу её - Победу. И я добьюсь её. Ведь совсем недавно я мечтал, как о самом сокровенном желании, что доберусь, хотя бы ползком, самостоятельно до туалета. А когда доберусь, то расцелую кафель порога этого заведения. И настал час! Я выполнил свое обещание! Теперь передо мной новая цель!

-- А что у него новенького?

-- Новостей его не знаю, а вот четверг устроил он мне весьма веселенький!

-- Расскажи! - просит она.

- Начался четверг у меня рано утром, - начинаю я рассказ, - когда я, проводив жену - Елену на работу традиционным напутствием: "Бесплатно ни, ни, ни...", разбудил брата. Ему с самого утра надо было попасть в паспортный стол домоуправления, чтобы взять справку на регистрацию. Распад СССР разделил не только бывшие республики непреодолимыми границами, но разъединил множество семей. Теперь мой брат - житель другой страны, а по приезду ко мне ему требуется еще и регистрация. Вернулся он оттуда через час грустный и взъерошенный. Оказывается, у него украли мой паспорт, который необходим при получении справки. Уже дома попытались вместе с ним восстановить события. Миша, довольно осторожный человек, и украсть что-либо у него не просто. В конце анализа происшествия, в работе осталась только одна версия. В домоуправлении к нему подходила 50-летняя женщина, якобы за стулом, а какой-то пожилой мужчина отвлекал внимание, в это - то время ему и порезали его полиэтиленовый пакет с документами. Порезать могла только эта, немолодая уже женщина.

Конечно же, мы расстроились. Хмурый поплелся он в ОВИР, но без основного документа - "паспорта лица, предоставляющего жилье". Перед уходом спросил, у меня, что купить в магазине "на взятку", ведь теперь задача с регистрацией усложнялась неимоверно. Я ему, сгоряча, посоветовал купить "собачьей" колбасы. Размахивая батоном сервилата, брат решительно распахнул двери ОВИР. К его счастью, колбаса произвела на тамошних сотрудников неизгладимое впечатление. Они рассыпались перед ним в любезностях, сравнив внешне с американцем, и заключив: "Водку нам носят все, а вы первый, кто догадался принести нам закуску!" Сдав документы, Миша вернулся домой, захватив по пути две бутылки: с водкой и какой-то рябиновой настойкой. Сели с ним пить с горя.

Удивительна тяга русского человека к спиртным напиткам! Вы думаете, она была всегда - нет, пьянство на Руси было распространено не более чем в других странах, алкоголизм в нас умело воспитали наши коммунистические вожди. Надо было одурманить людей, отучить думать, спрашивать себя, почему мы так убого живём, анализировать события и замечать пороки, сделать нас послушными рабами системы. И наша страна, процветающего на импорте нефти и газа социализма, весьма преуспела в этом. Я вспоминаю юные годы. Жили мы рядом со сквериком, неухоженным и кустистым, с краю которого примостился небольшой парфюмерный магазинчик. Нас, босоногих мальчишек, влекло туда весьма с прагматической целью: под кустами в траве, среди мусора и стекла, собирали мы для своих нехитрых детских игр, сотни пластмассовых пробок от флаконов одеколона. Тогда я не понимал, откуда берутся, столь богатые "залежи" таких необходимых тогдашней, неизбалованной дорогими игрушками, детворе, "ценных вещей". Много позже пришло понимание и ужас, от количества потребляемых ежедневно, парфюмерных изделий, местными алкоголиками.

Прославились мы уже давно своим алкоголизмом и за границей. Помню с интересом, рассматривал я, сувенирный фужер для алкогольных напитков, в бытность моего пребывания (где отец проходил воинскую службу) в Германии. На его стеклянных вытянутых боках имелся ряд мерных насечек-рисок, по-видимому, для того, что бы любой потребляющий напиток, мог соизмерить наливаемую дозу, с полагающимся ему количеством алкоголя по "питейному статусу". И выглядел этот статус так. Нижняя риска соответствовала наименьшему количеству жидкости и предназначалась для подрастающего немецкого поколения. Далее шли по порядку, соответствующему всё большему количеству алкоголя, бабушка и дедушка, мать и отец. После обозначенной дозы отца, составляющей примерно половину фужера, в шкале шёл необъяснимо большой промежуток - разрыв ещё на полстакана, заканчивающийся у самого края отметкой с надписью "русские". Что чувствовал я, держа в руках эту рюмку? Гордость за своих соотечественников, способных выпить больше всех и этим покорить мир? Нет. Скорее какую-то досаду за скудоумие русского человека, готового травить и дурманить свой мозг так, как это не делают нигде в мире. Причину этого я тогда не понимал. Интересный урок отвращения к пьянству (да, именно к пьянству, а не к употреблению спиртного как такового), дала мне в детстве моя мать, тонкий психолог детских душ. Надо заметить, что отец, любил выпить, как говорится "по праздникам". Но особо, его пристрастие, давало себе волю в отпуске, который он неизменно проводил у себя на родине - в богом забытой деревеньке Урюпинского района Волгоградской области. Пили там, во всяком случае, в эпоху развитого социализма, немеренно. Способствовал этому расположенный невдалеке, в двадцати километрах по бездорожью, спиртозавод. Огненную воду, откуда, выносили в резиновых грелках, отчего, разливаемый потом по бутылкам напиток, приобретал незабываемый "резиновый" привкус. Быть может для кого - то двадцать километров покажется "марафонской дистанцией" для доставки алкоголя, но как известно, для страждущего и для бешеной собаки, двадцать километров - это не крюк. И спирт тёк бурной рекой через степи, разливаясь живительными ручейками по хуторам и деревенькам.

"Ну вот",- говорила моя мать, заглядывая в календарь и считая дни, когда отец вернётся из деревни - "приедет, начнёт рассказывать, как отдохнул, так только что и слышно, так о бутылке".... Решил и я прислушаться к отцовским отпускным повествованиям. Вот дословно его скупой отчёт о проведённых деньках в родной деревеньке, произносил он его с каким-то воодушевлением, будто бы вспоминал о выдающихся свершениях, с блеском в глазах и решительной жестикуляцией руками. "Собрались у соседа Славки - трёх бутылок нету, пошли потом на сенокос с отцом и кумом - к вечеру пяти бутылок нету, остались в ночноё с деверем - двух бутылок как не бывало... ". Далее шёл длинный перечень "уничтоженных" бутылок и "опрокинутых" рюмок при разных обстоятельствах с минимумом связующих слов и пояснений. Я стараюсь, как можно более точно передать стилистику речи и смысловые выражения моего отца, что бы можно было понять духовную ограниченность алкоголика. А ведь я не могу сказать, стараясь быть объективным, что отец был глупым человеком. Да и занимал он до самого ухода на пенсию, важные и ответственные посты. И такие люди управляли нами! Я помню, конец семидесятых годов - время учёбы в институте города Калининграда. Сейчас период этот называют "Золотым Брежневским периодом". Трудно было в выходные дни, я уже не говорю о праздничных мероприятиях, встретить кого-нибудь в городе не пьяного. Из открытых дверей балконов и окон "хрущоб" повсеместно доносились разухабистые песни и хмельные крики, порядком выпивших людей. Единственным товаром, всегда имеющимся в достатке на прилавках магазинов, была алкогольная продукция.

Теперь окунемся в чуть более позднее время, восьмидесятые годы, судьба тогда занесла меня служить в небольшой прибалтийский городок Советск. То что я там увидел, ещё более удручало. О массовых попойках в конце каждой недели прямо в штабе воинской части рассказывать неинтересно - это было повседневной обыденностью. Поразил меня другой факт. При употреблении спиртного в компаниях среди молодёжи я заметил, что некоторые особи обоих полов, не употребляют алкоголя вообще, коротко поясняя: "Я зашился". Это означало, что человек уже в столь юном возрасте, находится на лечении от алкоголизма и под наблюдением врачей. Количество таких "зашитых", в кругу моих знакомых, с каждым днём возрастало. Можно было только ужасаться, охватившей город эпидемией алкоголизма. Вскоре таких больных я стал легко различать, среди нормальных ещё людей. Лица их были несколько опухшие и одутловатые, какие - то помятые, как будто они только что проснулись и ещё не отошли, от полной, сновидений и кошмаров, ночи. Глаза их были тусклы, и как - то по стариковски хмуро, глядели на наш, полный красок, мир. Надо заметить, что по своему воспитанию и мировоззрению, я никогда не употреблял крепких спиртных напитков, и порой, дабы отвязаться от назойливых водочных компаний, приучился говорить волшебное: "Я зашился!" И меня понимали! Вернее, только эту фразу и принимали в оправдание моего нестереотипного поведения.

А вот и девяностые годы, Наро-Фоминск. Пить водку здесь начинали с пятницы. Короткий рабочий день заканчивался забегом в магазин. Встретить кого-нибудь из мужчин на улице Шибанкова в пятницу вечером трезвым, было нонсенсом. Везде, у закрывающихся уже на выходные дни производств, скрываясь за куцыми жердинами ограждений и заборов, были видны "кучки" любителей "огненной воды". Не нарушали сложившихся в городе традиций и наши шофера, из гражданских лиц. Схема получения спиртного была предельно проста. Всю неделю экономился бензин, а в пятницу его неучтенные излишки менялись на водку. Среди шоферов, с утра пятничного дня, было, что и разговоров, только как, о предстоящем посещении "буфета". Не сразу мне удалось выяснить, что под "буфетом" подразумевается один из приспособленных для выпивки, частных гаражей. Самое смешное можно было увидеть в субботу утром, когда мой шофёр начинал метаться с вытаращенными, в буквальном смысле глазами, в поисках дозы для опохмелки. Тут я выслушивал из его уст массу трагических примеров, когда скупердяйка - жена, не дала опохмелиться, выпившему накануне мужу, и тот скончался от сердечного удара. В конце концов, заветная рюмка находилась и, всосав её, своим идеально приспособленным для этого ротовым аппаратом, водитель успокаивался. Положив под язык таблетку валидола, что бы заглушить запах выпитого спиртного, в случае встречи с дорожным инспектором, повеселевший и удовлетворённый шофёр, садился за баранку автомобиля. Неудивительно, что после подобных выпивок, шофера неизменно попадали в непредвиденные, иногда комичные ситуации. Память хранит один из таких случаев. Рано утром наш шофёр, появившись на автобазе, не нашёл на привычном месте, оставленную накануне вечером, свою грузовую машину. Всё ясно - это кража, о чём он и поспешил доложить, руководству организации. Начали разбираться - в регистрации движения автотранспорта на проходной, прибытие машины не учтено. Этот факт поверг в изумление нашего водителя. Он начал припоминать события прошедшего дня, что давалось ему, по - видимому, с большим трудом. После получасовых мозговых усилий и всемерной помощи дружков по застолью, истина была установлена. Оказывается, автомобилист вчера после трудового дня, решил заехать на местный рынок за покупками. Припарковав рядом с рынком машину, он отправился за покупками. Но толи несоразмерно большие цены произвели на человека шокирующий эффект, то ли просто мозг был занят другими мыслями, но только про свою оставленную машину он забыл и вернулся домой на автобусе. К счастью для горе - водителя, машина ждала его там, где он её оставил, и всё закончилось в этот раз, благополучно. Что это? Конечно последствия болезни, имя которой - алкоголизм.

А может у нас в глубинке с этим не так плохо? Может там люди чище душой и крепче верой? Был я недавно в не большом Пинском селе, что в Белоруссии. Здесь где - то по приданию и жила та знаменитая кудесница Леся - Алеся, что часы по кукушке считает и прославленная писателем Куприным. Увы, и там основной движущей силой всех процессов, является алкоголь. Употребляют здесь в основном самогон, сваренный собственноручно, благо батько - Лукашенко, изготовление для собственных нужд и потребление самогона, разрешил. Самогон здесь единственная ходовая разменная монета. Без него не двинется на твоем участке не один колхозный трактор, не решиться вопрос в сельсовете.... С утра "слетаются" жужжащими роями мужики в один из дворов села, где спозаранку куриться труба, установленного в сарае, самогонного аппарата. Каждому надо отведать первача, унять невыносимую наркотическую тягу. Хозяин наливает всем. Самогонные аппараты здесь есть почти в каждом дворе, и производить алкоголь в достаточном количестве для своего потребления и необходимых коммерческих расчётов несложно. Для меня всегда было загадкой, почему ж эту "разменную монету" всегда принимают к оплате, почему не происходит обесценение "валюты" из-за перенасыщения рынка? Доллар США посинел бы от зависти, увидев такое. Объяснил мне суть вещей тесть: " Сынок, у нас на селе, потребление "водки" всегда опережало производство!" Это опережающее потребление породило удивительную ситуацию - всё более спивающиеся мужское население посёлка, всё более выключается из процесса производства. Вся тяжесть заботы о семье перекладывается на нашу многожильную русскую бабу. Здесь она, зачастую, и заготавливает дрова, и пашет и сеет и жнёт да ещё успевает рожать и растить детей.

Мне, в тот раз, тоже, напиться "с горя" не удалось: водку я не употребляю: не нахожу в ней вкуса, а настойка оказалась каким-то неудачным хмельным сиропом. Когда глаза у Михаила еще нормально фокусировались, раздался негромкий звонок домофона: "Алло, кто у вас там паспорт потерял?". Брат, на радостях, выскочил в коридор и вручил молодому парнишке 500 рублей "за доставку" паспорта. Как мы и предполагали, порезали ему пакет в домоуправлении, а поскольку он этого не заметил, паспорт выпал только на улице, по дороге домой. Его и подобрал водитель служебной машины. После этого радостного события Мишка принялся уничтожать алкоголь с усиленным рвением. И вскоре стал "городить" всякую чушь. Трезвому трудно понимать пьяного, но я с интересом выслушал: что жена у него ведьма, и что если она не летает по ночам на метле, то только потому, что не может её найти в цивильном городе. Что пару-тройку лет назад его друг из Москвы - Тимофеев показывал его и мое фото, какой-то известной в своем кругу прорицательнице, и та безошибочно сказала, что я болен, и что болезнь моя через сглаз дурного человека и первоначально предназначалась Мишке. Тимофеев предлагал посетить эту ясновидящую, но Михаил после контактов с нашей родной сестрой, "известной прорицательницей", ответил ему с сарказмом, что у "ясновидящих" он уже бывал, вот если бы к "яснослышашей", то бы поехал". Что он чувствовал, что паспорт вернут, и потому купил водки, чтобы отметить это событие. По правде сказать, я тоже пытался в душе, с расстройства, разозлиться на вора, но не получилось: что - то сдерживало меня, говоря: "Все разрешиться хорошо".

В течение всего моего монолога Лилия слушала, не отрывая от меня своих заинтересованных серых глаз. Выслушав, еще долго молчала, что-то обдумывая и прихлебывая из ложечки остывший уже чай.

-- Слушай, а как вы съездили в "Назком", - вдруг оживилась она.

Спрашивает она о Церкви Назарянина, что в Москве. Её прихожане единственные из верующих всех концессий, что поддержали меня в самые трудные дни моей болезни. Когда я, полностью обездвиженный, сцепив зубы, один на один сражался с коварно завладевшей телом, болезнью. Теперь это мои хорошие друзья. Они и приглашали на торжества, посвященные юбилею Церкви.

-- Съездили хорошо, они присылали за нами свою машину. Вручили нам красивую открытку - поздравление, и набор продуктов: шесть разных банок консервов, пачку чая, большую толстую "разукрашку" и плюшевого мишку для Алёны, какие-то бусы из камней (непонятно для кого), конфеты и сладости.

-- А кто был на торжествах? - оживляется сестра.

-- Церковь американская и было приглашено много заокеанских гостей. Почему-то, они все хотели сфотографироваться и именно со мной. Я, ты меня знаешь, как образцовая путана, не отказывал никому. Один, бывший военнослужащий, обещал даже заехать в гости скоро. Программа праздничного служения состояла из оглашения других приглашений подобных обществ со всего Мира, чтения проповеди каким-то видным святошей из Америки и религиозных песнопений. В перерыве накормили всех праздничным обедом, а к вечеру был чай со сладостями. Впечатление осталось в целом хорошее, поскольку носились со мной все, незнамо почему, как с писанной торбой. Жена даже предположила: "Может, они хотят завербовать тебя в шпионы"? "Когда рацию будут давать, станет ясно точно", - отшутился я. Среди американцев с их снобискими типажами выделялся молодой мужчина южных кровей. Как мы узнали, это был итальянец, родом с Сицилии, Давид Кантарелла, последовавший за своей любовью в далекую, диковатую, по европейским меркам, северную страну. Женат он на Татьяне, теперь тоже Кантарелле, пасторе церкви в Москве. С любопытством разглядывали мы представителя знойного Средиземноморья, наслышанные о мафиозных кланах Сицилии. Но похож он был не на представителя страшной "Коза-Ностра", а скорее напомнил более, небезизвестного Пьеро из мультфильма "Буратино", особенно когда начинал подпевать небольшому детскому хору. Тогда брови его неуклюже поднимались и раздвигались в две прямые линии, придавая всему лицу грустно - удивленный вид. Но фамилия его больно уж понравилась моей жене. По приезду домой она мне заявила: "Хочу быть Еленой Кантарелла". Пришлось отшучиваться: "Не трави душу, занят, уже!".

-- Послушай брат, мне любопытно наблюдать за изменениями в твоем сознании. Ты всю жизнь исповедовал атеизм, а теперь посещаешь церковь, пусть и по праздникам, ответь мне откровенно: веруешь ли ты в Бога?

- Я понял, наконец, что атеизм - это "скучная религия". Я часто и сам себе задаю этот вопрос: насколько искренне верую я? Конечно, я стараюсь жить пор христиански, исполняя Библейские заповеди, посещаю по мере возможности, здоровья и сил богослужения, но насколько я честен перед самим собой? Верю ли я в то, что никак не подкреплено ни человеческим опытом, ни многовековой практикой? Читал, что в последнюю, большую войну полинезийцы одного из многочисленных архипелагов впервые увидели американский самолет. С тех пор на этом острове верховное божество очень напоминает по своим очертаниям рукокрылый аэроплан. Так что же и я в наш образованный и просвященный век уподобаюсь такому же первобытному безграмотному гомо сапиенсу, слепо следуя к своей Вере в стаде баранов за хитрым жрецом? Нет и еще раз нет! Ни один Человек не обладает неоспоримой истиной, но каждый неутомимо и неустанно её ищет. Вера в Бога - это скорее дар, облегчающий наши страдания на этой грешной Земле. Верую я, наверное, более, не сказания про мессий, их чудесные перевоплощения и наставления и пророчества, а если это можно так назвать, в некий "Высший разум". Как же я представляю себе этот некий "Высший разум"? "Высший разум" - бесспорно, для меня, существующее, синергетическое единство времени, материи и энергии, что способно охватывать и охватить своим мысленным взором не только ту часть глобальной истории, в которой находимся мы сейчас, но и ту, что была и будет, - во всех измерениях, - и держать её в сознании, и контролировать с абсолютной ясностью.

Внезапно, пульсирующая трель телефонного звонка врывается в наши голоса. Беру трубку:

-- Алло, Евгений. Это Игорь Пак с Байконура, помнишь ещё? - и переходит на немецкий, - Ich gratuliere dich mit dein Geburstag! - Он сыплет и сыплет предложениями на немецком. Я, к сожалению, владею этим языком не так хорошо, но успеваю уловить его пожелания.

-- Viell dank, Main Fround! - только и могу промолвить я.

Это мой старый друг еще по Байконуру. Он никогда не забывает поздравить меня с днем рождения. Вот поздравил и на этот раз! Друзей у меня в жизни было очень мало, сейчас редко можно встретить человека и интересного и душевно привлекательного. Познакомился я с ним на космодроме в 89-м году. Он кореец по - национальности. Помню, пришел он к нам в воинскую часть на должность инспектора по охране труда. Худенький, низкорослый, в очках, он был похож на заблудившегося перед экзаменами десятиклассника. Остался Пак на Байконуре после армейской срочной службы. Вся его родня, родители и одиннадцать братьев и сестер проживали в то время в Алма-Ате. Детство свое вспоминать он не любил. Было оно, как и в большинстве многодетных семей того времени, босоногим и голодным. Образования у него, кроме десятилетки, никакого не было. Он пытался учиться в Кзыл-Ординском техникуме, но наши командиры, в погоне за "показателями", препятствовали этому, не отпуская на сессии. Игорь уже тогда был очень начитан и имел широкий кругозор, иногда, он брался за решение задач, непосильных другим, имеющим дипломы. Он знал несколько среднеазиатских языков и проводил инструктажи с воинским пополнением только на родном языке. Он утверждал, что может изъясняться и на нескольких европейских языках, но проверить это было невозможно. По тому, как образно он писал, сочинял, быстро читал книги, за несколько секунд, усваивая печатный лист, было видно - это неординарный и очень одаренный человек. О его добросовестности ходили легенды. Его никто никогда не контролировал - все знали, Пак выйдет на работу и в субботу и в воскресенье, если того потребуют обстоятельства. Он болезненно честен. Его поэтому всегда выдвигали казначеем для сбора денег на какие-нибудь мероприятия. И Пак суетился, как муравей в потревоженном муравейнике, раздавая, по окончании мероприятия, неизрасходованный денежный остаток, пусть он даже исчислялся копейками. Сам он вел прямо - таки аскетический образ жизни, не употребляя ни спиртных напитков, ни табака, он все свое свободное время отдавал самосовершенствованию. В его комнате общежития всегда можно было найти томики Конфуция и Фрейда, Гомера и Джейсика, Канта и Франка. Много было книг и на иностранных языках, я мог узнать только издания на корейском и немецком. Иногда он дарил какие-то из книг, напечатанных на немецком, мне, считая, что я достаточно владею этим языком, чтобы прочесть и осмыслить их. Он явно мне льстил. Игорь безоговорочно принимал все лучшее в русской культуре, не забывая, при этом, свои корейские корни и традиции. Это была яркая маргинальная личность.

Женщин он всячески сторонился, хотя друзей среди прекрасного пола у него было великое множество. Роднила его с женской половиной общая тяга к кулинарии и сходство натур: характер у него был по-женски мягкий и лиричный. За время нашей дружбы я много раз пытался устроить его личную жизнь, раз за разом, настойчиво знакомя с девушками различной национальности, но всегда терпел полное фиаско. Особенно он бывал разочарован своими соплеменницами: с одной он не хотел встречаться потому, что та уже настолько обрусела, что забыла свой родной язык, с другой - потому, что та не знала ни одной строчки какого-то, простите за невежество, корейского поэта. Как-то я уговорил его пойти на свидание с одной симпатичной девчушкой морозной казахской зимой. Пришлось провести для этого несколько лекций ликбеза на тему: как понравиться девушке. Я строго запретил ему опускать клапаны (уши) его меховой шапки и завязывать их шнурками, большим узлом на подбородке, дабы не выглядеть отступающим французом под Москвой. Внес еще много коррективов в его стиль одежды. Но и в этот раз усилия мои оказались напрасны, ничего у него не получилось: вернулся он разочарованный интеллектом избранницы и злой из-за отмороженных ушей. С тех пор я прекратил усилия по поиску ему спутницы жизни, он так и идет до сих пор дорогой судьбы, в одиночку преодолевая жизненные невзгоды. Все кто его знает или знали, навсегда полюбили его за его самоотверженность и даже самопожертвование, с какими он приходил в трудную минуту на помощь. Вся его жизнь, казалось, подчинена идеям альтруизма, филантропии.

Я часто бывал в гостях у него, с интересом пробуя кулинарные эксперименты Игоря. Женщинам нравились все экзотические блюда его восточной кухни. Мне импонировало лишь одно - тушеный папоротник. Я знал до этого, что корейцы употребляют в пищу молодые побеги папоротника-орляка, заготовляя его весной. Пак же закупал его где-то на рынках уже высушенным, большими брикетами. По вкусу это блюдо очень напоминало грибы. К остальным его “коронным” блюдам я относился отрицательно. Часто не сразу можно было и понять, что такое ты ешь. Когда корейская крахмальная лапша вдруг начинала застревать между зубов, тогда только можно было предположить, что употребляешь ты в пищу, в этот раз, белоснежные ростки бобов, щедро сдобренные специями и заботливо выращиваемые Паком на подоконнике кухни. Заметив на столе вазочку с вареньем, запускаю туда ложку, надеясь подсластить цветочный чай, и с ужасом обнаруживаю, что положил в чашку смесь крыжовникового варенья с кислой капустой. Чего только не едал я у Пака! Перечислить всего просто не хватит места на этой странице. Он готовил и корейские, и китайские, и японские блюда. Я не могу сказать, чтобы они были вкусны для нашего простого русского языка, привыкшего к кашам и хлебу, но все они были исключительно оригинально задуманы и исполнены. Единственно, чего я остерегался в этой “столовой”, так это невзначай вкусить мяса кошки или собаки. Игорь часто, в шутку, грозился приготовить мне китайское блюдо: “Битва тигра с драконами”, основными ингредиентами которого являлись откормленный до шарообразной формы котенок и две степные гадюки. Свой богатый кулинарный опыт он обобщил в книге, выпущенной в Алма-Ате корейской общиной, озаглавленной “Секреты корейской кухни”, где он адаптирует национальные блюда к среднеазиатскому набору продуктов.

Ненормальным увлечением Пака было его стремление очистить тело и душу через применение различных диет и систем питания. С каким-то мазохистским наслаждением он голодал неделями или исполнял другие причуды новомодных гастрономических течений. Он исхудал, осунулся, но шел по взятому единожды курсу. Мои старания разубедить его в этих вредных организму опытах по, часто противоречащим друг другу учениям, ни к чему не приводили. Прозрение наступило лишь сейчас, когда его настольной книгой стала “главная книга всего человечества” - Библия. “Ешьте все, что я сотворил..., но благословите перед этим”, - какой глубокий смысл, скрыт в этих словах Христа. Все многочисленные книжицы новомодных течений по питанию не выдерживают критики диетологов, но странно: они помогают больным и обреченным! При этом учения эти часто противоречат друг другу. Так почему же они помогают? Ответ прост, он прозвучал два тысячелетия назад из уст Спасителя: есть можно все, но делать это надо с сознанием полезности той или иной пищи! В этом ключ правильного питания. Не буду развивать эту тему, она слишком обширна для этих страниц. Важно лишь понять: не важно, что ешь, важно, как ешь. Быть может какого-нибудь атеиста покоробит моя ссылка на Библию. Хочу сразу оппонировать ему: Библия по своим источникам, прежде всего философский сборник тысячелетних человеческих поисков истины и обобщение многовекового людского опыта.

Опять я отвлекся, поднимая извечный философский вопрос первичности бытия и сознания. Продолжу рассказ о своем друге. Игорь был совсем не подготовлен к нашей повседневной жизни, полной лжи и обмана, он часто не понимал простых устоявшихся истин или, что от него хотят. По этой причине с ним постоянно случались различные курьезы. Когда его насильно заставляли выступать с трибуны профсоюзного собрания, напутствуя: “Говори, что хочешь”. Он понимал это буквально и начинал читать с трибуны, придуманные им накануне стихи, под гул проснувшегося и удивленно взиравшего на него коллектива сослуживцев. В другой раз, не поняв напутствий начальников, он врывался в дверь “конспиративной квартиры”, где наш командир-бонвиван, обхаживал очередную гетеру. Зрачки его глаз после таких происшествий неестественно расширялись, и он смотрел на мир, как будто застывшим навечно, удивленным взглядом, еще долгое время. Особенно мне запомнилось, как однажды он приобретал медикаменты в городской аптеке, что входило в его обязанности, для нужд службы техники безопасности. И медикаменты тогда были у нас в дефиците. На невыбранный остаток денежных средств, переведенных в аптеку, в конце года ему предложили взять “резиновые изделия”. Полагая наивно, что это резиновые жгуты, медицинские перчатки и напалечники, он согласился. Каково же было его удивление, когда, распечатав красивую упаковку, в штабе части, он обнаружил под ней аккуратно перевязанные пачки презервативов. Весь штаб долго сотрясался от хохота, более похожего на раскаты грома. Я закрывал от напастей жизни собой, как мог, этого маленького доброго человека. Судьба развела нас на разные дороги в 92-м году. Я, повинуясь приказам командиров и отчасти для удовлетворения чувства пассионарности (так, кажется, у Гумилева называется стремление к новому), уехал в Подмосковье. Он же до сих пор работает в одной из организаций Байконура. Семью и друзей заменили ему теперь “братья и сестры” религиозной секты “Ковчег”. Я видел его как-то по телевидению в передаче о космодроме. Показывали как раз эту религиозную организацию. Духовный лидер в военной форме лихо размахивал с трибуны зала Библией, проповедуя то, что совсем недавно топтал ногами. В его театральных позах и жестах, манерах убеждения и скорости речи чувствовалась школа политработы. Эти “дьяволы во плоти” мимикрировали, но по-прежнему ловят блуждающие человеческие души. Где-то на заднем плане, сложив на груди руки, в старенькой выцветшей рубахе, стоял Игорь.

Телефонная трубка начинает издавать ритмичные гудки. Абонент уже отключился. А я, забывшись, все сжимаю её в руке, увлеченный нахлынувшими воспоминаниями.

Из воспоминаний меня выводит, звучащий как издалека, голос сестры.

- И, все таки, мне непонятно, а что же такое "Вера"? - продолжает "пытать" меня она.

- Что же такое Вера? - это нелегкий вопрос. Вера это то, что дает человеку право без оглядки следовать по предначертанному ему пути. Человечество давно поняло, что нет идеи более опасной, нежели неверие в бессмертие души. Именно это неверие превращает человека в животное, оно лишает его совести и страха перед совершением какого угодно дурного или злого дела, если только он может избежать наказания со стороны человеческих законов. Неверие в бессмертие души делает человека добычей всех дурных помыслов и желаний, которые не могут быть известны верующим людям. Человек не может жить без Веры. Только человеку, в отличие от животных, присуще задумываться о завтрашнем дне, смысле бытия. Все мы когда-нибудь, особенно в юности или старости задумываемся над этими вопросами. И Вера представляет отдушину нашей беспокойно мечущейся душе, нашему разуму, ищущему ответы на эти и другие непростые вопросы мироздания. "Обязательно посади дерево, - даже если завтра придет конец света". (Коран) В этой фразе вся "Вера": живи человек, а все остальное доверь Всевышнему. Живи человек и верь: жизнь твоя не бесцельна, смысл её спрятан в туманных спиралях далеких глубин Вселенной.

-- Ты утомил меня своей "философией", - наконец изрекает она, медленно выдавливая из себя слова. Вся ее поза - упертый в стол локоть руки, на ладони которой умостилась голова, призвана говорить об усталости.

-- Ну а во что веруешь ты? - решился задать я ей свой вопрос.

Она думает, морща лоб и смешно, непроизвольно, прицокывая языком, взор её медленно блуждает и, наконец, останавливается на не зашторенном окне. Лицо её касаются, нечастые в эту запоздалую весну, солнечные лучи.

Выглядываю на двор, сквозь покрытые грязными разводами талых вод, стекла окон. Дневное светило, в пылу весеннего единоборства с непогодой, сумело продемонстрировать миру лишь толику своей красы - из за туч виден небольшой, но яркий его сектор. Он то и дарит эти первые яркие весенние лучики. Это они сейчас играют в догонялки на стеклах окон, в талых лужицах и на серебристых неровных поверхностях сосулек и льдинок.

-- Я верю в "Солнце"! - неожиданно заявляет она, - Далеко от нас в миллиардах километров громадное небесное светило ежесекундно изрыгает в пространство несчетное количество квантов света. Их улавливают наши теплолюбивые тела, но, главное, их улавливают растения. Именно они преобразуют энергию солнца в жизненную энергию, создавая её кладовые. Животные потребляют эту энергию, аккумулированную растениями, и человек потребляет эту энергию, через употребляемые в пищу растения и животных. Мы думаем, что питаемся земной пищей. Нет, мы питаемся звездой, имя которой Солнце. И каждый из нас состоит из её лучей, пойманных растениями и переданных нам. Мы дети Солнца, её грудные дети, обреченные питаться всю свою жизнь её звездным молоком.

-- Ну, ты не далеко ушла от древних египтян, поклоняющихся богу солнца - "Ра", - пытаюсь вставить реплику в её монолог я. Но она словно не слышит меня. Лицо её одухотворенно, щеки покрыты румянцем. Кажется, это Цицерон вселился в неё, чтобы блеснуть своим красноречием. Она продолжает.

-- Ты думаешь, где есть Библейский ад, если он вообще есть, а не является предметом вымысла? Он - на Земле! Здесь мы рождаемся в муках и умираем в муках. Здесь мы существуем, преодолевая бесконечные трудности в муках и страданиях. Для чего, зачем? Чтобы в один из дней, так и не осознав, зачем жил, не забрав с собой и нажитого скарба, ни приобретенного ума и знания, тихо уйти, превратившись лишь в серый песок на пыльной дороге.

-- А где же тогда, по твоему "Рай"? - задаю я резонный вопрос.

-- Рай? Не знаю. Но души умерших отправляются после смерти к Солнцу. По опросам больных, перенесших клиническую смерть, они видят в последние минуты жизни ослепительный свет в конце тоннеля. Разве это не возвращение человеческой энергетической оболочки Звезде?

-- Этот свет в конце тоннеля - лишь предсмертная конвульсия отмирающего мозга, его нейронов, - пытаюсь оппонировать я.

-- Если рассуждать и мыслить материалистически, то наверное..., а если отвлечься от устоявшихся догматов... .

Я с интересом пытаюсь "переварить" её точку зрения, понять её и осмыслить её мироощущение. Что ж, каждый имеет право на свой взгляд на вещи, жизнь, события и явления. На свою точку зрения, в конце-концов. Смотрю на сестру, как она изменилась за последнее время! Её тучное тело и осветленные волосы, напомнили мне одну из сотрудниц нашей воинской части ещё в бытность моей службы в Монголии. Такой же лукавый взгляд серых глаз, такая же джокондовская усмешка-ухмылка в уголках плотно сжатых губ. Чувствую, что сейчас непременно рассмеюсь, несмотря на серьезность полемики. Воспоминания веселят меня и, наконец, я не выдерживаю и заливаюсь звонким веселым смехом.

-- Чего в сказанном мною смешного? - удивляется сестра.

-- Не обижайся. Ты своей улыбкой напомнила мне одну из сотрудниц бывшей воинской части из далекого прошлого. Её внешнее сходство с тобой показалось мне забавным. Звали, вспомнившийся мне персонаж, Светланой Васильевной. Была она лет двадцати пяти от роду, не замужем и "крутила любовь" со своим прямым начальником, женатым человеком "в летах". О связи об этой все знали, но неудобство это приносило только согрешившему начальнику. Сотрудница всячески третировала его порочной связью и часто разыгрывала с ним незатейливые шутки вот с такой же милой и загадочной улыбкой. Достоянием общественности, стал такой эпизод. Здесь надо отметить, что по приходу на свое рабочее место Светлана Васильевна неизменно, изо дня в день, повторяла свою любимую репризу: сначала громко кричала сквозь тонкую перегородку, отделяющую сотрудниц многочисленного отдела от его руководителя, обращаясь при этом к укрощенному и опозоренному, не смеющему показаться в отделе начальнику: "Привет, хорёк!". Почему она выбрала такое странное имечко для своего обожателя неизвестно, да мы и не будем разбираться в этом, называют же влюбленные своих милых и "голубками" и даже "сусликами". Ответа же из—за стены никогда не следовало, только скрип, напоминающий зубной, раздавался временами оттуда. После неоднократных повторных приветствий, у начальника, наконец, сдавали нервы, и в тот раз он с раздражением и плохо скрываемой злобой ответил из-за звукопроницаемой перегородки: "Ну, я тебе сделаю, хорька!", имея при этом намерение, расквитаться за позор с обидчицей административными мерами. На что тут же получал, под хохот всего женского коллектива отдела, остроумный ответ: "А я не хочу хорька, я хочу девочку!"

Смеемся уже вдвоем. Сколько комедий ставит порой жизнь, смешнее вымышленных самых замысловатых театральных сценариев.

-- Налей мне кофе, - посмеявшись и отдышавшись, просит сестра.

Она не может жить без этого напитка. Пристрастие это породила Рига - город тысяч кафе. Все, кто прожил там когда-то, хоть немного времени, стали, в большинстве своем, поклонниками этого напитка. Я как-то спросил брата - рижанина, от чего из плодов цивилизации он не мог бы отказаться на необитаемом острове? И он не задумываясь ответил: "От кофе!" Причем истинные гурманы предпочитают только натуральный кофе - кофе в зернах. Я достаю старенькую, произведенную еще при социализме рижским предприятием "Страуме", кофемолку. Еще цела, еще мелит! Она каталась со мной в контейнере среди офицерских вещей по всей бывшей Российской Империи с 1981 года. И работает до сих пор! Насыпаю, не спеша, масляно - глянцевых зерен в её распахнутое жерло и включаю движок. По кухне разливается неповторимый и непередаваемый аромат свежесмолотого кофе.

-- Тебе с бальзамом или нет? - спрашиваю я.

-- Нет, я хочу просто крепкого черного кофе! - отвечает она.

Завариваю две чашки кофе, и мы пьем этот божественный напиток, прихлебывая его из немецких тонкостенных фарфоровых чашек, время от времени, бросая друг на друга ничего не значащие взгляды.

- А хочешь, я погадаю тебе на кофейной гуще? - оживляется сестра.

Я знаю как она это делает. Когда чашка с кофеем допита, её опрокидывают в свою сторону, а затем гадалка смотрит по разводам растекшейся по чашке гущи и свершает свои пророчества. Расположение гущи многозначительно. Сердечные дела на дне чашки, понятно почему: они самые важные и самые "глубокие". Выше по стенкам - служебные дела. Сторона чашки, ближайшая к губам - это будущее (здесь мы ждем нового), противоположная сторона - прошлое (оно ушло от нас). А сторона у ручки - настоящее (им мы управляем).

-- Так что, гадаем? - спрашивает она еще раз.

-- Нет, оставь эти упражнения для своих клиентов, - отзываюсь я.

Что может быть несбыточнее гадания на кофейной гуще? Недаром выражение это ("гадание на кофейной гуще") употребляется как поговорка нелепых и беспочвенных предположений о будущем. Никто не верит, но все гадают, потому что гадание на кофейной гуще дает повод к разговорам. Можно и друг над другом посмеяться!

Слышу осторожный стук во входную дверь. Дочка бежит открывать дверь. Это сосед - Сергей Петрович, по профессии хирург. Бывший военный, а сейчас работает где-то на Арбате в престижной клинике. Начинает с порога:

-- Женя, я зашел на минутку тебя поздравить с днем рождения!

-- А мяса с работы захватил? - шучу я.

Был у них в прошлом году в семье такой случай. В квартире однажды, непонятно почему и откуда, появился тошнотворный запах гниющей и разлагающейся плоти. Всей семьёй домашние стали бегать из угла в угол, обнюхивая все предметы при этом, как породистые ищейки на границе. В конце концов, после долгих поисков, источник зловония был установлен. Источал дурманящий запах увесистый кусок мяса, покоящийся в прихожей, наверное, уже с неделю, и упакованный в полиэтиленовый кулек. Мясо сразу же отнесли на помойку и инцидент был исчерпан. Другое дело установить правду, откуда появился в квартире сей продукт, жене хирурга, а по совместительству главе семьи, не удалось. Не помогло ни дознание, не помогли бы и пытки. Но я то (чукча не дурак, чукча всё знает), догадываюсь, что это сосед его с работы принёс. Вот такие чудеса творятся у нас в доме!

-- Вот пива принес! Сосед протягивает две бутылки пива "Бочкарев". В кулаке вместе с горлышком одной из бутылок, зажат уголок целофанового пакета с солеными снетками.

-- Спасибо друг! - отвечаю я.

-- Ну, я побежал! Некогда!

Слышно как хлопает входная дверь.

Сестра продолжает прерванный диалог.

-- Ты вот не веришь в магию, а у меня вот какой случай был в прошлом месяце. Перед моим отъездом в Ригу меня начала настойчиво разыскивать одна из клиенток. Несмотря на занятость и нехватку времени, пришлось согласиться на встречу. И вот что выяснилось. Около месяца назад мне пришлось оказывать ей услуги по гаданию, чтобы установить, кто в их коммунальной квартире, ворует деньги, у её престарелой матери - пенсионерки. Установить точно не удалось, гадальные карты показали только, что это мужчина. Но по просьбе клиентки я наложила заклятие на человека, который впредь рискнет обижать пожилую женщину, в виде болезни. И что ты думаешь? Через месяц у взрослого внука этой милой старушки из небольшой раны на руке образовалось нагноение, рискующее перерасти в гангрену. Оказывается, это он крал деньги у своей бабушки, когда посещал её. Пришлось мне срочно снимать заклятие.

Я демонстративно "ахаю" и "охаю", делая вид, что удивляясь профессионализму "колдуньи" и всесилии магии. Не сделать этого - значит кровно обидеть сестру. Почему же столько людей во всем мире верит в гадания и магию? Почему люди не могут обнаружить ошибочность этих действий? Что подпитывает те иллюзии, которые неизменно приносят разочарования? Почему человек так цепляется за эти верования, которые столь явно противоречат опыту? Дело в том, что ошибку здесь зачастую далеко не так просто обнаружить, неудача ни в коем случае не бывает очевидной, потому что во многих случаях - возможно даже, в большинстве их - предсказываемое или желаемое событие по истечении какого то срока времени, действительно наступает. Для понимания того, что его причиной не обязательно было магическое начало, требуется необычайно проницательный ум.

-- Ну, ладно, я побежала, мне еще с Ольгой (дочкой) физику учить, - говорит Лилия, видимо, вспомнив о каком то неотложном деле и сразу засуетившись.

-- Метлу забыла, - шутливо кричу я ей вслед.

Но она уже не слышит. Её шаги растворяются в какофонии звуков, ворвавшейся сквозь открытую входную дверь.

А вот и первый весенний дождь в этом году, пусть и со снегом. Косые струи дождя забарабанили по моему оконному стеклу и жести водостоков. Порывы ветра, беснуясь, крутясь и извиваясь в тесном пространстве тесно застроенных дворов, хватают в свои объятья целые снопы водяных небесных струй и бросают их в ярости на стены, в окна и крыши домов, брызжа разлетающимся фонтаном брызг. Мутная темная мгла, в несколько мгновений, накрыла все вокруг.

Включаю телевизор. Щелкаю кнопками каналов. Что там? Новости, а вот хоккей. На экране телевизора здоровенные мужики мутузят друг друга кулаками, толкаются, ломая себе конечности и ребра в погоне за юркой шайбой, на потеху толпе. Во что же превращает человека большой спорт с его перегрузками и травмами, допингом и нервным напряжением? В больного человека или калеку через несколько сезонов, а к старости - в инвалида. И ради чего государства мира исповедуют такую неприкрытую мизантропию? Ради престижа, славы? Что эти понятия рядом с миллионами покалеченных людей и человеческих судеб? Вспоминаю дни, проведенные в госпитале имени Бурденко. Воля случая свела меня с заведующим одного из отделений этого учреждения, который часто посещал нашу палату в свое дежурство. От него я в один из вечеров услышал весьма показательный рассказ о деградации некоторых мастеров большого спорта, вызванной самим спортом, жестким и жестоким. В то время (не знаю как сейчас), хоккейная команда ЦСКА проходила ежегодную диспансеризацию в этом госпитале, и мой рассказчик непосредственно сталкивался с каждым представителем ледовой дружины. Об интеллектуальных способностях подавляющего большинства спортсменов отзывался он позитивно, но некоторые индивидумы вызывали у него недоумение и жалость. Поведал он как-то о нашем знаменитом нападающем, игравшем совсем недавно. Беда этого талантливого хоккеиста заключалась в абсолютном неумении связать хоть пару исконно русских слов, в какое ни будь подобие предложения или реплики. И было это не пороком школьного развития и семейного воспитания, а последствием травм головного мозга и ушибов головы, принесенных большим спортом. На заданные в процессе беседы врачом вопросы, человек отвечал с большим напряжением всех своих интеллектуальных возможностей. В конце концов, наблюдая такие ярко выраженные затруднения в межличностном общении, эскулап задал свой последний вопрос, скорее уже из любопытства, нежели из профессионального интереса: "Ну а с женой то вы о чем разговариваете?". Пациент долго морщил лоб, силясь что-то вспомнить и ловя напряжением всего организма, ускользающую мысль и, наконец, произнес: "Ну, я ее куда ни - будь посылаю...".

Фамилию этого игрока я не буду называть, это было бы кощунством глумиться над больным человеком. Но это был в недалеком прошлом, действительно, выдающийся игрок. Я сам неоднократно наблюдал за его игрой на экране телевизора и восхищался, как он мужественно борется с канадскими и американскими "профи" на крошечном вратарском пятачке, возмущался, замечая, как бьют его, исподтишка, мощные защитники противника. И все равно, несмотря на все удары и побои он выигрывал единоборства и забивал свою, так необходимую команде, шайбу.

Смотрю на часы. Часовая стрелка кухонных настенных часов перевалила за отметку с римской цифрой шесть. Сейчас должна прийти дочка со школы и появиться жена после тяжелого трудового дня. Хоть бы уже непогода улеглась к их приходу.

А вот пришла и моя жена, Елена, стройная молодая женщина. Удивительна, все таки, жизнь! Удивительны Судьбы людей! Ей выпала доля делить со мной, тяжело больным человеком и стол и кров. Но она не ропщет, она приняла Судьбу такую, какая она есть. Она не ропщет. Она живет и радуется жизни! Я во всем и всегда могу на нее положиться, я знаю: она не подведет. И в этой её кроткости к невзгодам и ударам судьбы я черпаю силы. Силы чтобы жить, чтобы бороться. А сколько в ней благородной жертвенности, терпенья и состраданья! Она напоминает мне порой того немощного старика из романа Вальтера Скотта "Пуритане", который посвящал все свободное время тому, что очищал от мхов и лишайников старые могильные плиты с надписями на них. Он не ждал ни от кого благодарности за это и не искал её! Так же незаметно для всех и безропотно несет свой крест и моя жена. Она ежедневно творит добро. Добро в его высшем проявлении. "Добрых дел нет, а прославит Бог" (Аввакум). Что в этой известной фразе? Добро не должно свершаться за ожидаемую в последующем благодарность, только тогда оценит этот поступок Всевышний!

Смотрю на нее и любуюсь. Одета она, конечно скромно, но со вкусом. Я не в состоянии покупать ей наряды на свою небольшую пенсию. Но как она прекрасна! Белизну милого личика оттеняет чернь бровей и длинных ресниц, голубые бездонные глаза излучает доброту и радость встречи. Она хороша, как только что расцветший в саду, напоенный ночной свежестью, насыщенный влагой утренней росы, ароматом юности, цветок! Ловлю себя на мысли, что все меняется в этом созданном кем-то мире, меняется и в наших представлениях о красоте. А вот красота женщина описывается во все века одной и той же. Вот, например, у Аввакума: "А прелюбодеица белилами - румянами умазалася, брови и очи подсурмила, уста багряноносна, поклоны низки, словеса гладки, вопросы тихи, ответы мягки, приветы сладки, взгляды благочинны, шествие по пути изрядно, рубаха белая, риза красная, сапоги сафьяновыя..."

У нее сегодня выдался трудный день. Сегодня она защищала конкурсную работу, которую мы вместе писали с ней ещё по осени. Конкурс был объявлен в холдинге, где она сейчас трудится, а работа должна была иметь научно-практическую направленность. Мы выбрали актуальную для современной российской действительности тему: "Корпоративный менеджмент и корпоративный контроль". По итогам конкурса присвоили ей третье, почётное, место с вручением небольшого денежного приза. Совсем неплохой результат, если учесть, что на старте было более сорока участников. Однако, сообщение об этой победе не принесло мне лично морального удовлетворения, поскольку добыта она была, скорее, путём обольщения чужого людского тщеславия, нежели блеском научной мысли. Первоначальный вариант нашей работы, действительно, был неплохим образцом изыскательского творчества. Я, стараясь оставаться объективным, присудил бы этой работе одно из призовых мест. Основывалась она на плане подобных разработок ведущего российского экономиста профессора Шеина. К нашему несчастью, с этим профессором, по научной проблематике, был в корне не согласен научный руководитель проекта, который и курировал большинство работ соискателей. Надо отдать ему должное. Он является одним из ведущих специалистов-теоретиков российской экономической науки, имеет учёную степень и более пятидесяти опубликованных книг. Так вот, после внушительной корректировки, рекомендовано было оставить из всей нашей работы всего один раздел: "Корпоративная культура - как инструмент внутрифирменного менеджмента". Все остальные главы пришлось нам списывать из работ научного руководителя. Работа так и увидела свет с тремя его главами, несколько переработанными, и одной нашей, что предопределило призовое место. Так и пришла победа, не в состязании людских умов, а шествуя по струнам порочной человеческой души.

Слышно как опять открывается входная дверь. Это уже дочка. Тараторит с порога: "Папа, я получила "пять" по русскому, "пять" по математике и "пять" по труду. А еще Погосян сказал, что у него дома, как домашнее животное, слоник живет! А когда у него спросили на уроке биологии, какие паразиты живут в человеческом организме, то он ответил, что крот". Она тут же заливается своим звонким смехом над очередными шутками Мхитара Погосяна.

-- Иди мой руки, и за стол: будем папу поздравлять, - говорит ей мать.

-- А я уже поздравила с утра, - бойко отвечает дочка - я подарила ему блокнотик для записей.

-- Тебя дождик - то не замочил? - спрашиваю я, но она уже не слышит, она плещется в ванной комнате, напевая какую-то новую песенку, выученную на уроке пения.

Жена уже переоделась, она теперь в простеньком ситцевом халатике. Она извлекает из сумки небольшой медовый тортик, купленный по дороге домой и кулечек карамелек. Вот и вся семья в сборе за обеденным столом. Дочка сразу же запускает свою ладошку в вазочку с карамелью.

-- Пап, а тебе какие конфеты больше нравятся, "Гусиные лапки" или "Раковые шейки"? - тараторит она без умолку.

И кто придумал такие названия для конфет?

-- "Туберкулезные легкие", - отшучиваюсь я.

За окном бушует непогода. Завыванья ветра чередуются с хлопаньем антенных пут по железу водостоков и маркизам окон. Дождевые капли смешались в бешеной пляске с хлопьями серого снега.

Мы пьем, не спеша, вместе чай и как никогда ощущаем близость душ и единство судеб и мечтаний. Смотрю на веселые улыбающиеся лица. Я счастлив со своими близкими людьми. Я люблю своих девчонок, и любим ими! Счастлив, несмотря на неизлечимую и тяжелую болезнь, малоподвижность, удары Судьбы. Вот этот миг счастья, ради которого стоит жить! Остановись мгновенье, не улетай мое Счастье!

Как незаметно все - таки бежит время! Вот уже и вечер, а кажется вот только было оно утро. Так незаметно утекает и время людской жизни. Кажется, совсем недавно бегал ты босоногим мальчишкой по пустырю, гоняя мяч, а вот теперь считаешь, промелькнувшие в пестром калейдоскопе годы, и ужасаешься незначительности отведенного тебе Всевышним, времени земного пребывания. А как много надо еще успеть!

Вечера я люблю проводить с хорошей книгой. Читаю сейчас Паоло Коэльо. Решил ознакомиться, что же и как, пишут современные рейтинговые писатели. А это мировая знаменитость! Недаром же его выпускают в 117-ти странах мира, а многие "сильные мира сего", считают настольной книгой и мечтают познакомиться с Коэльо лично. Это мне жена купила две книжки для самообразования по моему заказу. Прочитал пока только "Дьявол и сеньорита При". На мой взгляд примитивно. Разве можно сравнить это произведение и по мастерству написания или языку, драматургии или по стилю изложения с любым, самым худшим произведением признанных классиков литературы? Конечно, нет! Почему же тогда эти простенькие рассказы, более напоминающие притчи, столь популярны? Вкус, как и все остальные качества в человеке, надо воспитывать. Человечество отошло в последние годы от созидания и понимания прекрасного, оно воспитывает свое подрастающее поколение на безликих сериалах и массово тиражируемых безвкусных кинофильмах, не удосуживаясь заглянуть в мировую классику. Отсюда и восприятие посредственного, как великого.

Завтра буду уже читать знаменитого "Алхимика" Паоло Коэльо. Может это произведение написано более профессионально. А на прошлой неделе "пытался" прочесть второй том "Кастанеды", оставленный мне братом. Но не смог. Если первый том менее читаем, но более правдив, то этот написан явно на популистской волне. Читать его забавно, но видно, как ложь тонкими ручейками пробивается то там то здесь, сквозь запруду из красивых слов сюжета.

Наверное, я начинаю дремать. Вспоминаю всех своих друзей, живых и ушедших. Вот передо мной, как живой, стоит образ подполковника Гусева. Это был наш заместитель командира части по материально-техническому снабжению на космодроме Байконур. Прибыл он в нашу часть задолго до меня с космодрома Плесецк, что в Заполярье. Сын у него часто болел простудами, в морозном зимой и мокром летом, климате Севера. Командование Плесецкого космодрома, к которому он неоднократно обращался с рапортами о переводе, в более климатически подходящее для здоровья сына, место службы, наконец-то “сжалилось” и, как бы в издевку за настойчивость, перевело его в не менее суровое место, но с более теплым климатом. Хозяином он был, конечно, не важным: в конце каждого года у него на складах неизменно образовывалась недостача. Но, все прекрасно понимали, что недостача - это результат неудовлетворительной работы его срочнослужащих-кладовщиков, и правдами и неправдами списывали ее. Гражданские организации - “почтовые ящики”, работавшие вместе с нами, имели всегда, даже по официальным данным, сумасшедшие неотфактурованные поставки, о которых никто не знал и не истребовал. Для человека, несведущего в экономике поясню, что это строительные материалы, отпущенные им без документов, “под честное слово”, а чаще всего, просто украденные и уложенные в дело. Бесхозяйственность здесь царила на каждом шагу. Особенно поражали горы металлолома, для очистки стройплощадок закапываемые в котлованы. Строительство часто велось без самых простейших инструментов и приспособлений, “на глазок”. Главное было сделать сооружение вовремя, а не качественно.

Гусев был исключительно честным и порядочным человеком, старой деревенской закваски. В его Костромской деревне, никогда не запирали на замок дверей, не крали и не обманывали друг друга. Таким был и он. Я знал, что за время всей службы этот трудяга, не положил и ломаного гвоздя в свой карман. Любил он и хорошую шутку и часто подтрунивал над начальством. Возраст у него был по армейским меркам пенсионный - 42 года. И ему все прощалось. Вместо росписи выводил он своей рукой витиеватого забавного гуся, собранного из разных по размеру букв его фамилии. Один из "высоких" командиров, зло высмеял подполковника за эту причуду и более я не видел на документах этой забавной птицы. Зато, стоило Гусеву немного выпить, он начинал непременно выводить на всех бумагах: “Согласовано. Лебедев”. А выпить он любил, впрочем, как и многие в нашей тогдашней армии. Спирта на Байконуре было много. Его использовали для обработки деталей каких-то приборов космической отрасли и, как антиобледенитель в конструкциях самолетов. Был он нередким гостем в вагончике-бытовке заместителя командира по снабжению, пробираясь туда неведомыми тропами. “Антибляденитель” - называл его ласково Гусев, несколько коверкая слово и вкладывая в него, уже совсем другой смысл. Мне иногда доводилось возвращаться в Ленинск (город при космодроме) не на мотовозе, а на грузовых автомашинах части, командовал которыми этот подполковник. Жили в городе мы с ним в одном доме и потому ехали, как правило, вдвоем. Водителей на воинский автотранспорт набирали тогда из местных жителей - казахов. Они шли на такую работу охотно, хотя зарплата была и небольшая. Но люди это были молодые, все строили себе где-нибудь жилища, и каждый тащил со стройки, что мог, выбирая подходящий момент. Они хорошо знали технику, но правил вождения не признавали. Если им невозможно было совершить обгон по правилам, из-за встречного потока транспорта, они, не раздумывая, сворачивали на своих ЗИЛах в степь, обгоняли, вопреки всем правилам, идущую впереди машину, и вновь выскакивали на трассу с победным видом. Как-то, следуя с одним из таких водителей по извилистым улочкам поселка Тюра-Там, я с ужасом обнаружил, что мы пересекаем главную дорогу перед самым капотом, несущегося нам в борт “Москвича”. По правилам дорожного движения наш автомобиль должен был, беспрекословно, пропустить машину, идущую по главной дороге. Мой водитель, видимо, думал по-другому. “Почему не пропустил?” - набросился, было, я на шофера. Его ответ меня обескуражил: “Ну, это же “Москвич”, а у нас - ЗИЛ”, намекал он на то, что ЗИЛ машина более крупная и должна пользоваться на дорогах неким приоритетом перед легковыми автомобилями. Я так и не понял до сих пор, что это было: шутка проштрафившегося водителя, или же, казахское понимание правил дорожного движения.

В тот раз мы ехали с казахским водителем, имя которого, если мне не изменяет память, звучало в русской транскрипции, как Жанбалжан. В переводе с казахского это означало “снегопад”. Гусев уже был навеселе, по причине окончания рабочей недели. Мы не проехали и двадцати минут, как он неожиданно скомандовал: “Снегопад, стой. Откручивай подфарник”. Я не мог никак сообразить, в чем смысл этого приказа, а водитель, между тем, покорно пошел исполнять распоряжение начальника. В это время из-под бушлата Владимира Геннадьевича, именно так его звали, показалась блестящая, изогнутая, приспособленная для хранения под одеждой фляга, из нержавеющей стали. В салоне резко запахло антиобледенителем. Шофер услужливо протягивал, в уже открытое окно, подфарник, вернее, не весь подфарник, а лишь светозащитную чашечку от него, которая по форме очень напоминала стограммовый стакан. Мне, наконец-то, стал понятен весь, затеянный Гусевым, спектакль. Гусев, между тем, деловито отвинтив крышечку фляги, наполнил импровизированный стакан до краев и залпом выпил, крякнув, вместо закуски. После чего “стакан” вернулся на прежнее место, где был прикручен двумя винтами, и мы продолжили путь. Фляжки из “нержавейки” пользовались тогда среди выпивох на полигоне, огромной популярностью. Изготавливались они здесь же, в цехах космодрома, подпольно, из “левого” сырья. Достать же нержавеющую сталь было в то время очень не просто. Через десяток километров, мои размышления опять прерываются криками подвыпившего коллеги: “Снегопад. Стой! Откручивай подфарник!” Так, потихоньку, с частыми остановками, тогда мы добрались до дома. А этот необычный процесс потребления спирта, навсегда остался в моей памяти, я и сейчас не в силах понять: воспринимать ли его, как хорошо сыгранную Гусевым комедию, или же, как алкогольную трагедию всей нашей армии, да и всего народа.

Следующая поездка с Гусевым запомнилась мне еще больше. Если предыдущую можно было отнести, по жанру, к комедиям, то эту, скорее всего, к цирку. Подошел я к вагончику заместителя командира, откуда обычно отходила машина на Ленинск, уже в тот момент, когда из него выходили Гусев и офицер вышестоящей организации. Были они изрядно “навеселе”, а по какому поводу - не знаю. Да и кто тогда задумывался над поводом? Задумывались - где найти выпить! Машина, бортовой ЗИЛ, ждала рядом. Кабина ее вмещает водителя и двух пассажиров, да и то в ней довольно тесно. Но, как известно “пьяному и море по колено”. Поэтому решили ехать втроем. Меня посадили рядом с шофером. Рычаг переключения скоростей оказался у меня между ног и доставлял мне массу неудобств, когда водитель лихо рвал его на себя, переключая передачу. С другого бока меня подпирало, обмякшее вдруг, тело сослуживца. Представитель вышестоящего штаба сидел у окна. Чувствовал я себя “селедкой в бочке” недолго. Тело Гусева, вдруг, превратилось в тяжелый мешок и на одном из ухабов, неожиданно, бухнулось нам под ноги. Шофер, сразу же, резко затормозил, степь огласилась воплем боли: кричал я, насажанный на рычаг скоростей. Растерев руками ушибленные места, стали все вместе думать, как не затоптать, распластавшегося на коврике у ног, преданной собакой, офицера. Попробовали вновь посадить - не удалось, тело его стало безвольным и тонусом мышц, напоминало теперь вареную сосиску. Сколько раз мы не усаживали опьяневшего сослуживца на сиденье салона, как только автомобиль трогался, тело его вновь сползало вниз. В конце концов, пришлось положить его себе на колени, а поскольку ноги в салон никак не помещались, их высунули в открытое окно машины. Согнувшись в коленях, на ребре проема окна дверцы, ноги, наконец-то, обрели покой, а все аморфное тело Гусева перестало самопроизвольно перемещаться, подбрасываемое тряской, при движении машины. Шофер нажал на акселератор, скользя набалдашником рычага скоростей по лысине головы подполковника, лежащей у меня на коленях. Мы продолжили свой путь. Так, с высунутыми по колено из окна ЗИЛа ногами сослуживца, мы пересекли весь космодром и въехали в город. Причем, шлагбаум контрольно-пропускного пункта открыли нам даже без проверки документов, видно признав в нас настоящих советских офицеров, которых никак невозможно спутать с вражескими лазутчиками. Никто не задержал нас и не полюбопытствовал о странной посадке военнослужащих в автомобиле и в самом городе. Мы так и затормозили во дворе нашего дома у подъезда, где уже поджидала, сидя на лавке у входа, своего суженого, жена Гусева. Ноги ее мужа еще раз взмахнули ботинками, под визг тормозов, как бы приветствуя супругу, и перестали дрожать, как только утихомирился заглушенный двигатель ЗИЛа. "Вторая половина" моего сослуживца, все сразу поняла, лишь окинув взглядом знакомые подметки ботинок. “Везите его обратно”, - сказала, как отрезав, она. С тех пор людской молвой и я был зачислен в отъявленные алкоголики, хотя, в то время не употреблял спиртных напитков. Не зря гласит народная мудрость: “Скажи мне, кто твой друг - и я скажу кто ты”. По нашим друзьям люди судят о нас.

Отмерила судьба Гусеву, недолгий жизненный срок. Через пару лет после описываемых событий сердце его не выдержит постоянных перегрузок и стрессовых ситуаций, и он умрет, не догуляв своего последнего армейского отпуска, на руках своих соседей. За несколько дней до своей смерти, он зашел ко мне воскресным днем и предложил: “Пойдем, за компанию, купим себе по печатной машинке, надо же мне на пенсии мемуары писать”. Вдоволь насмеявшись и потешившись над этой мыслью, мы все-таки приобрели по дешевенькой компактной печатной машинке. На ней я и печатаю сейчас свои воспоминания, выполняя завет своего товарища. Ему же не довелось написать ничего: никто не знает день и час своей кончины. Накануне печального события я видел его. Он шел из коммерческого магазина, ведя за руку десятилетнего сынишку. Гусев окликнул меня, чтобы похвастаться своим приобретением: в руках его, играли лучами на солнце, импортные недорогие часики. “Вот”, - сказал он, - “стоят, как бутылка, а бутылка что - выпью, и все - нет ее, а часы еще послужат мне”. Часы не послужили ему, через день его не стало. Как часто бываем мы наивны, нам кажется, что жить мы будем вечно. Мы день и ночь изматываем себя работой, стараясь окружить себя безделушками, и нет у нас времени задуматься над тем, зачем мы живем.

Я ни разу потом не зашел к его вдове, хотя часто бывал у них в семье гостем, при жизни Гусева. Меня это до сих пор нестерпимо гнетет и терзает. А причиной тому была дурацкая история, рассказанная мне незадолго до смерти, моим товарищем. Тогда мы вместе с ним приобрели в одном из магазинов по паре импортных женских колготок. В эпоху всеобщего дефицита покупали часто не то, что было надо, а то, что давали. Я был в ту пору неженат, и сосед не преминул обмолвиться своей жене и о моем приобретении. Супруга Гусева, пышнотелая и величавая женщина, очень удивилась: “Зачем же ему нужны такие обновки, раз он не женат?” На что весельчак-муж ответил, на ходу сымпровизировав скетч: “А вот, как помру я, он придет к тебе и начнет просить.... А ты вроде, как его и не замечаешь. Тогда он достанет из кармана тебе в подарок колготки, и ты ему дашь!” Жена его при этом монологе, по рассказу Гусева, зарделась и выбежала в другую комнату, приговаривая: “Дурак, ох дурак...” Я часто ее вспоминаю, как бы извиняясь в душе перед ней. Вскоре, она уехала в свою костромскую деревню, не оставив адреса. Я же кляну себя, что не мог преодолеть свою глупость и зайти к ней. Судить же меня - тебе, мой читатель, да Всевышнему.

Часы показывают два часа ночи. Чернильная темень окутала все за моим окном. Не видно не месяца, ни звезд. Чудится, будто Вселенная, разыгравшись в лихой круговерти межзвездных спиралей, набросила на все вокруг, на небо и звезды, леса и поля, на наш неказистый крошечный городишко свое огромное темное покрывало, колдуя над судьбой Земли и жизнями людей. Наступает пронзительная тишина. Теперь не слышно даже далеких автомобильных гудков и приглушенного расстоянием гула моторов. Вы слушали когда - ни будь тишину? Вы замечали, что тишина всякий раз разная? В каждой комнате - своя; на открытом воздухе - своя; в глухой, всеми забытой, деревеньке - своя; в степи - своя; в глухом таежном лесу - своя - и всегда особая.

Тишина звучит. Ночная тишина звучит скрипом половицы в деревянном доме, криком ночной птицы; тишина летнего дня - жужжанием мухи, вьющейся под потолком и бьющейся об оконное стекло.

Но сегодня тишина особая. Она звучит каким-то странным оглушительным звоном. Вроде тихо, ни звука, ни в комнате, ни на дворе и в и то же время стоит низкий раскатистый металлический звон в ушах, так звучит звонкий камертон на низких октавах. Быть может это усталость дает знать о себе, и в голове, утомленном мозгу всплывают фантомы дневного многоголосья?

Гениальные композиторы нашей эпохи утверждали, что каждому времени обязательно аккомпанирует особая, своя музыка, которую рождает время и которая живет самостоятельно помимо человеческой воли и людских законов. А может, я и слышу сейчас эту загадочную и непостижимую "музыку времени"? Что в ней? Аратории мирской суеты, симфонии мелочных людских желаний, какофонии нелепых человеческих обид, из чего же еще сложена музыка нашего времени???

Раздумья вновь охватывают мой мозг. Вот прожит еще один день моей жизни и отмерен еще один год. Как я его прожил? Бесцельно, непутево? Зачем мне когда-то была дана эта жизнь? Как прост этот вопрос с виду, но прост он только по своей форме, а архисложен по своему существу. На него невозможно или очень трудно дать односложный и убедительный ответ. Но каждый человек, все же, задумывается над этим, пытается постичь и понять. Почему же меня так волнует эта тема? Потому что чем более спокойна, упорядочена, размерена наша жизнь, чем более она занята текущими земными интересами и имеет удачу в их осуществлении, тем глубже та душевная могила, в которой похоронен вопрос о смысле жизни. Увы! Моя жизнь - лишена всех этих привилегий.

А сколько различных, порой несопоставимых, хороших и плохих, событий произошло в моей Судьбе! Все эти события объединены одним целым - моей жизнью. Я думаю, каждому мыслящему существу должно быть понятно, что жизнь человека - это не события "сами по себе", связанные в незакономерную последовательность, а своего рода организм, "биографическое существо", единое и цельное. Поступки и события - лишь звенья незримой цепи, имеющей свою форму, свою индивидуальность. Есть человек - индивидуальность и есть его жизнь - индивидуальность. Последняя зависит от первой, но обе есть законченные цельности. Это Думающий Человек должен знать и должен принимать свою судьбу такую, какая она есть, какая бы она не была, искать её истоки не в стечении фатальных обстоятельств, происках злодейки - Судьбы, а лишь в глубинах своей души, совести, самом себе.

Оставить комментарий © Copyright Назаров Евгений Михайлович (nazar-59@rambler.ru) Размещен: 21/05/2003, изменен: 17/02/2009. 104k. Статистика. Рассказ: Проза		Ваша оценка:

Назаров Евгений Михайлович : другие произведения.

Записки обывателя