Аннотация: Простой рассказ старика о его первой любви
Твой силуэт отдаленный ...
Б. Окуджава
Рассказать о первой любви. Моей. И вам интересно? Но что же - обещал рассказать, о чем попросите, обещание исполню.
Хотя это мне и не просто. У меня установка - жить здесь и сейчас. Правильная такая установка, хорошо выстраданная. Как верующий, сознаю ее полезность в духовной и сердечной жизни. Как человек деловой - вы же знаете, бизнес мой требует внимания, сосредоточения - и недели бы не протянул без нее. В установку не вписываются перебирание старых фотографий, переживание юношеских воспоминаний, и сентиментальные рассказы о не случившемся. Установка меня защищает, делает сильным, благополучным, привлекательным, таким, как вы меня знаете. А рассказ о моей первой любви сейчас сделает меня слабым и незащищенным, как будто я, в вашем обществе, покажу свое мягкое подбрюшье, что не очень пристойно, а может, и не безопасно.
Мне было тринадцать. Я удивился изменениям в своем теле. Скабрёзные рассказы мальчишек и ранее непонятные пассажи из книг обрели смысл, стали вырисовываться захватывающе необычные возможности.
Ее звали - Оля. Ровесница. Внезапно я понял, что она - женщина, наверное, вскоре после того, как она сама это поняла. Понимание это пришло, как визуальный образ. Мне до сих пор не составляет труда оживить в памяти и сам образ, и ошеломление, им вызванное. Гладкие светло-русые волосы до шеи обрамляют нежный овал лица - до замирания сердца нежный. Широко открытые карие глаза. Строгие, слегка поджатые, но пухлые губы. Заметная родинка на левой щеке. И - ореол, да, не смейтесь, сияние такое вокруг. В этом образе выражалась ее тайна, ее скрытая сила - эта сила брала меня за сердце и тянула к ней, хотел ли я этого или не хотел. С тех пор, как я так увидел Олю, я уже не принадлежал себе.
Оля, как и я, была отличницей. Пожалуй, это единственное, что нас связывало. Она сидела за партой позади меня, неудобно было оборачиваться - но мне и не нужно было, я и так ее видел в своих мыслях, постоянно. Сейчас я могу понять, чем она так выделялась среди девчушек-ровесниц, почему - именно Оля зацепила меня так крепко. Ее сексуальность уже в тринадцать была неожиданно взрослой, спокойной, сильной, уверенной в себе, без следа подросткового кокетства или девичьей томности. Как будто в тоненькой, совсем еще не сформировавшейся девчонке в одночасье родилась женщина лет 35. Это было необычно - а необычное тянуло меня.
Я понял, что влюбился. Из книжек знал, что мне следует делать. Надо подойти к ней, так, чтобы мы были наедине. Сказать, что люблю. Она ничего не скажет, но потянется ко мне. Мы сольемся в поцелуе, и это будет самое главное событие в моей жизни. Потом мы будем встречаться, ходить в кино и целоваться в темноте, а через несколько лет, когда подрастем - поженимся.
Но я же был стеснительным, даже несколько затюканным подростком, не предприимчивым совершенно. Оказаться наедине никак не получалось. После школы я следовал за ней на расстоянии, казалось мне, что не заметно, ждал удобного момента, чтобы подойти - но она почти никогда не шла одна. Если вдруг шла одна - не успевал догнать.
И я придумал план - первый бизнес-план в жизни. Сжал слабеющую волю в кулак, раньше всех убежал из школы и занял стратегическую позицию в ее подьезде. Сердце колотилось, нельзя было стоять на месте, ходил кругами по лестничной площадке, репетируя слова. Прошло минут двадцать напряженного ожидания. Решил, что она не уже придет - пошла еще куда-то, не домой. В следующий раз, значит. Фух, какое облегчение. Я расслабился. Я вышел из подьезда - и сразу лицо в лицо столкнулся с ней. 'А что ты здесь делаешь?' поинтересовалась Оля с доброй улыбкой. 'Чего - чего' буркнул я и - убежал... План провалился. Я очень злился на себя - за трусость. Я пытался высмеивать себя - за нюни, за то, что так овладела мной какая-то девчонка. Но любовь от этих переживаний только крепла все больше и прорастала в каждый уголок моей души, в каждую мысль и движение сердца. Иногда и чихнуть не мог, не вспомнив, что люблю.
Шли месяцы и годы. Я вроде и влюблялся параллельно - на часы или дни, а иногда с удивлением и радостью чуял интерес других девчонок к себе, но все эти чувства - или даже намерения - при первом серьезном воспоминании об Оле, ее ореоле и тайной силе, оказывались такими смешными, ненужными, детскими, что рассыпались песком, и исчезали, не появляясь больше.
Обьясниться-то я обьяснился когда нам было пятнадцать, на одной вечеринке. Мое тщательно скрываемое чувство к тому времени было очевидно не только Оле, но и большинству одноклассников, и даже заинтересованным родителям. Оля уже расцвела. Она стала признанной красавицей, и поклонников у нее только на этой вечеринке было человек пять. Но я протолкнулся к ней, увел танцевать. Боже светлый, я обнимал ее. Шелк ее платья под моими руками скользил по ее плечам и спине! Остановился в середине танца, стал говорить, что нужно было говорить. Оля понимающе и успокаивающе закивала уже на середине. Потянулся к ней - она отстранилась, но - умная девочка, добрая душа - недостаточно быстро. Я поцеловал ее. Я и сейчас хорошо помню этот момент, пожалуй, даже слишком хорошо. И действительно - это был важный момент моей жизни. Но ожидаемого чуда не произошло, ответная реакция Оли была, мягко говоря, не симметрична. После этого на вечеринке она танцевала с другими, и, думаю, ей удалось выслушать еще пару признаний. Я понял, что любовь моя - несчастна. Испытал боль. Но от этого любовь даже не запнулась, не поперхнулась - она уверенно усилилась и просто заполнила все мое существо.
Оля отвергла мою любовь, но не чуралась моего общества. Мы встречались - и в компаниях, и наедине. Не часто, но да. Нет, не ходили в кино и не целовались в темноте. Беседовали о жизни и искусстве, ей было интересно с мной. Мы были откровенны с друг другом, Оля порою рассказывала о взаимоотношениях с поклонниками. Рассказала - уже позже - и о своей первой настоящей любви, завершившейся замужеством. A мне встречи были довольно тягостны - я так хотел физической близости, пусть только руки коснуться - и можно умереть - но как только я проявлял себя как-то в этом смысле, Оля останавливала меня - взглядом, просто взглядом. Она точно знала, что взгляда достаточно.
Теоретически я знал, что в таких ситуациях юноши находят утешение, и быстро. Они просто влюбляются в других девушек - девушек, которым они нравятся. Теоретически я даже хотел такого утешения. Не знаю почему, но такое простое движение души было для меня невозможно практически: также, как, например, невозможно было бы дышать под водой полной грудью.
Время шло, школа закончилась. Я намеревался поступать в институт в Москве, а Оля оставалась учиться в нашем родном, слишком холодном, большом и далеком городе. Это значило, что нам суждено расстаться. Да я, насколько помню, и хотел этого расставания, - надеялся на выход из тупика моей слишком сильной любви. Когда я понял, что поступил, и расставание неизбежно, я искал и нашел Oле хороший, по тем временам, подарок - настоящие французские духи 'Фиджи'. Их не продавали в нашем каторжном городе, а в Москве эти духи спокойно лежали на прилавках, несмотря на их престижнось. Потому что стоили сорок рублей. По нынешним временам и курсам - это эдак 400 евро, ну и купите вы духи за столько? Сорок рублей у меня были. Я заработал их лично месячным трудом на покрытых раскисшей грязью полях родины. И я вручил Оленьке эти духи, а она обрадовалась, так, что на миг обратилась в тринадцатилетнюю девочку. И эта девочка меня подробно и со вкусом расцеловала...
Вот на этом месте можно бы уже и закончить, а? Ан нет, друзья, рассказ мой еще тянется. Смешно сказать, но и расставание ничего в наших отношениях не изменило, по крайней мере сразу. Тогда не было всяких интернетов, и даже звонить было в другой город не просто. Но я по-прежнему тупо любил Олю и не мог смотреть на других девушек. Я, как последний негодяй, отказывал, когда меня приглашали на белый танец. Когда я приезжал на каникулы в родной город, мы встречались с Олей - с тем же удовольствием и эффектом. Зима, лето, еще зима, еще лето. Вот только вторым летом произошел некоторый казус. Я пил с другом, и мы набрались уже хорошо, кто-то из нас - уже не помню, позвонил Оле. Она - умная девочка, добрая душа - пришла к нам, посмотрела на пьяных малышей, вздохнула, ушла. Я очень расстроился. Я прогнал друга и выпил все сам. Первый и последний раз в жизни я испытал алкогольную диплопию - думал, это только в анекдотах бывает. Когда на вторые сутки я очнулся - мне было очень стыдно перед Олей. Сейчас мне уже так стыдно не бывает - а жаль, человеку верующему это было бы полезно. Этот стыд придал мне силы. Я пошел к Олиной сестре и, слегка дыхнув перегаром, сказал, так мол и так, все в жизни проходит, и Оленьку вот я больше видеть не хочу. Не думаю, что сестра мне поверила, но уверен, что передала. Уже осенью, в Москве, я узнал, что через две недели после этой забавной и последней встречи Оля вышла замуж.
Вот так. В молодости все заживает быстро. Не прошло и полугода после этого лета - и образ Оли померк, я с удивлением и радостью осознал, что освбожден, что меня интересуют другие девушки. И даже очень. Две особенности, производные перенесенной любви, выделяли меня из общей массы интеллигентных самцов 19-ти летнего возраста. Раз - я с легкостью видел ореол в любой женщине, которая мне нравилась. Да что видел - скажу по секрету, и сейчас, стоит только прищуриться ... (И уж совсем в скобках и некстати замечу: бизнес у меня был и есть сложный, тщеславие соответствующее, и если бы не дала мне Оленька в детстве узреть этот ореол - вряд ли добрался я в зрелости до веры в Бога...) Два - мне хотелось отношений: серьезных, долгих и сразу. Я ведь так соскучился по надежной любви за все эти годы. Из-за этих двух особенностей девушки обычно убегали от меня, визжа, на втором свидании, а порой и на первом.
Но прошло еще полгода - и чудесным образом я встретил свою настоящую и неувядающую любовь, которую вы все, мои друзья, хорошо знаете. Как говорится - это отдельный рассказ.
Вот он, логичный, красивый и очень правильный конец. Но жизнь, про которую мы все жалуемся, что коротка, иногда бывает такая длинная, что автоматически перематывается как бы на начало. Ну вы помните - кассеты такие были. Ну кассеты, видео, сначала их не было, потом - были, и долго, а сейчас вот и опять нет, прогресс перемолол. Уже не помните, да. Вот я и говорю - жизнь-то долгая штука ...
Прошло лет как бы не сорок. Ну не совсем сорок, но если так ровно считать, то сорок. Ровная жизнь - успехи, благополучие, дети, которые так стремительно взрослеют - дала небольшой сбой, зажевалась кассета. Что-то перемоталось, запуталось, пришел тяжелый период, и все понятия, которые так привык относить к далекой юности - страсть, вожделение, отношения - вновь приобрели смысл, довольно таки тягостный, местами кошмарный. Мне вдруг захотелось делать глупости - очень разные. И в череде этих глупостей мне так захотелось вновь увидеть Олю, ее глаза, узнать ее в бабушке, которой она, должно быть, стала, и - закончить наши незаконченные разговоры. Хотел спросить - может, она все-таки любила меня? А может, мне нужно было что-то сделать, что-то очень простое, чтобы - полюбила? Например, постоять на пять минут дольше в холодном подьезде? А может, меня вообще нельзя полюбить? И Оленька, с ее умом, быстро это разглядела, и пришла к нужному и правильному решению? Ну вот такого сорта чушь хотел спросить. И ведь добрался бы до нее , и стал бы мучить ее так - но, к счастью, не нашел ее тогда. Я даже не знал, где она, в какой стране - катала жизнь ее по многим окраинным и неудобным республикам бывшего СССР.
Всему свое время. Через два года, когда глупый период зажеваной кассеты в основном прошел, я все узнал про Олю - безо всяких усилий с моей стороны. Узнал, что Оля живет в России, и в том самом подьезде, где я ее когда-то поджидал. Что у нее две взрослых дочери, и два маленьких внука. И что она серьезно больна.
Я стал искать контакта с ней. А друзья, что мне все рассказали, отговаривали меня. Почему? Да дело в том - оно не так очевидно вытекает из моего романтического рассказа - что Оля с молодости стяжала репутацию строгой, независимой и даже несколько опасной в общении особы. Нет, за ствол она без дела не хваталась, и рукоприкладство, в силу интеллигентности, применяла не часто, но вот послать кого по матери, и тщательно проверить, пошел ли, понял ли, не послать ли еще - это умела она. Что делать, в нашем любимом каторжном городе по-другому жить и нельзя. Но ведь и я родился в этом городе, и быть посланным на хер дорогим мне человеком - право, это мне не обидно, это просто ласка такая холодная. Я нашел в социальных сетях дочку ее. Написал ей, представился - и, совершенно неожиданно, мне ответила не дочка, а Оля.
Мы стали переписываться. Не часто, но да. Удивительно, что мы, по прошествии стольких лет, понимали друг друга так же хорошо - ну или также плохо, как и сорок лет назад. Я больше писал, Оля меньше, но отвечала. Мы рассказали друг другу о детках, внуках, о многих перипетиях наших судеб. Я писал о том, как пришел ко Христу, статьи даже посылал. Послал фото детей, видео моей улицы, маленького уютного дома, где я живу. Неожиданно Оля написала мне - 'Помнишь, ты подарил мне духи 'Фиджи'? Это было очень здорово. А я тебя тогда толком не отблагодарила'.
Ничто так не греет душу мужчины, как ясный намек. Я понял, что за сорок лет запас духов должен бы иссякнуть. Я тут же принялся искать 'Фиджи' на интернет. И что же - Ги Ларош до сих пор выпускает их, как ностальгическую серию. Можно было заказать, оплатить, послать ... Но меня взяло сомнение - как же так послать, а как оно дойдет-не дойдет, а там муж в квартире, что он скажет или подумает ... Решил отложить посылку до Нового Года.
За две недели до Нового Года дочь сообщила мне, что Оленька скончалась. Незадолго до смерти, неожиданно для родственников, она приняла Святое Крещение. Дня три мне было трудно заниматься делами, да и вообще - очень непонятно было. Как же так? Я здоров, благополучен, и не стар вроде - а она ... Но потом я увидел ее - Там. Не так отчетливо, как увидел когда-то давно на Земле. Но и родинка, и ореол, и глаза карие были на месте. Я понял, что ей хорошо, что на месте она. А отношения наши на данный момент закончены и мне больше не надо о ней думать и беспокоится. Даже наоборот. Иногда я мысленно ищу ее Там, нахожу, и рассказываю о своих проблемах и ранах. Она не отвечает, просто слушает - она никогда и не любила лишних слов. Но она умная девочка, добрая душа - и если сможет, она поможет мне.
Вот еще хорошее место для логичного, правильного, и даже благочестивого конца. Но подождите, не убегайте, еще не все. Перебирать старые фотографии - дело вредное. Был недавно какой-то нелепый флешмоб на фейсбук. Я запостил там свою черно-белую фотографию в 16 лет - нахален, красив, надежд исполнен. Это папа меня снимал незадолго до своей смерти. И вот дочка Оли написала мне в фейсбук: 'Я помню это фото с раннего детства. Мама любила на него смотреть'. Да, это короткое сообщение вызвало у меня неконтролируемую эмоциональную реакцию. В этот вечер я не смог ответить на несколько срочных деловых писем и потерял пару тысяч евро. Да, у меня непозволительно мягкое подбрюшье.