Накинув нá плечи овечью шкуру,
Я притворюсь опять овцой из стада.
И побреду к тебе, наверно сдуру,
Моё проклятие, моя услада.
Зачем ты ждёшь меня, о, сын приблудный?!
В моих глазах живёт не мысль о жизни,
Там только смерти лик, сурово-мутный,
Там только праху песнь, без укоризны.
Обманчив внешний вид, руно златое.
Под ним волчицы дух, как и должно быть,
А ты с надеждой ждёшь в немом покое
Когда приду я вновь, готовая убить.
И крови мутный зов ведёт на поле,
Где мирно ходит рожь, ветрам поддавшись.
И я, покорная бессмертной воле,
Иду на смерть твою, на бег сорвавшись.
Мои законы чтят убийство слабых.
Ты - жертва для меня, юнец беспечный!
Зачем ты ждёшь меня, как смерть усталый?
Чтоб превратиться в прах навеки вечно?
Как только свет луны прольётся косо,
К тебе примчусь опять, мой светлый мальчик.
Ты расплетёшь мои тугие косы,
Ты заплетёшь с моими свои пальцы.
О, не смотри в глаза! Я умоляю!
Я не хочу спугнуть хмельное счастье.
И шкура падает, и я нагая...
Я так бессильна здесь, поддавшись страсти.
Но ты не видишь суть, ты как ослепший,
Целуешь страстно, и любовно нежно,
Не замечаешь моей серой шерсти!
И в мозг мой пробирается надежда...
О, что ты делаешь! Пусти! Не надо!
Я убегаю вновь, укрывшись ночью.
Твои объятия мне хуже ада,
Твой голос  слаще мне, чем слово "Отче"!
Я не могу любить, ведь ты добыча,
Ты должен кровью стать и пасть невинным.
Но не могу убить! Что будет диче,
Чем смертью пасть одной с моим любимым?
Нет, ты не жди меня, моё проклятье!
Нет, не зови меня, томящий сердце!
Я вновь одену траурное платье.
Я притворю тихонько в дух твой дверцу.
"Я не приду к нему, я обещаю!" -
Твердят мои уста в туманный вечер.
И всё же вновь к нему я ускользаю,
Овечью шкуру натянув на плечи...