Колдун был высок, вальяжен и походил на артиста Янковского из старинного двухмерного фильма. При колдуне неотлучно находились две девицы в черном трико, одна поджарая, как легавая, другая хорошенькая, зеленоглазая как персидская кошка. Для интереса я перемигнулся с девушкой-кошкой, но не почувствовал ответного вожделения.
- Я не для того прибыл сюда через две галактики, чтобы выслушивать отговорки, - колдун мерно постукивал тростью об идеально сверкающий полуботинок. Мне представилось, как они втроем летели в консульство по воздуху от самого космодрома. По улицам Тхукан-Сити трудно пробраться, не замарав обуви.
- Уважаемый гражданин Трещоткин, - консул Земной Федерации отер лоб платком. - Мы бы с радостью предоставили вам и вашим коллегам пропуск в Заповедник, но власти Тхукана установили карантин, и в нашу юрисдикцию не входят полномочия, тем более, что возможная конфликтная ситуация чревата...
- Печень давно болит? - прервал его колдун. Легавая барышня выпрямилась, встала на носочки и протянула руку к консулу. С пальцев ее сорвалась струйка розовых лепестков и растворилась в районе правого бока, прикрытого форменной рубашкой. Консул схватился за живот, всхлипнул. Внутри что-то булькнуло, крякнуло, потянуло характерным запахом. Бочком, мимо референтов, застывших в позе ритуального почтения, консул выскочил на лестницу, с грохотом захлопнув дверь.
- Так, - сказал колдун и направил трость на старшего референта.
- Я здоров, - референт отступил к двери, загораживая папкой низ живота. - И потом, я ничего не решаю.
- И я, - быстро добавил второй референт.
Колдун нахмурился и перевел взгляд на меня.
- Шли бы вы, господин хороший, подобру-поздорову, - предложил я. - Не ровен час ушибетесь.
Колдун зловеще захохотал, и взмахнул тростью. Я бросил охранное кольцо в середину комнаты. Девицы в трико с пронзительным визгом втянулись внутрь и пропали. Колдун, пятясь и отмахиваясь тростью, сопротивлялся какое-то время, но когда кольцо достигло диаметра среднего котла для зелья, рухнул внутрь, рассыпав напоследок горсть крошечных шаровых молний.
Старший референт замахал папкой, отгоняя молнии от стола с документами, второй референт сноровисто сорвал со стены огнетушитель и принялся заливать их пеной.
Я отошел к окну и посмотрел вниз. Колдун, утратив вальяжность, барахтался в рыжей пыли Тхукана. Девицы, похожие на обсыпанные мукой шоколадные фигурки, пытались его поднять. Колдун махнул палкой и что-то резко сказал. Девушка-кошечка подняла лицо и пристально посмотрела на окна консульства. Я отшатнулся.
Вернулся консул, переодетый в полотняный костюм светло-коричневых тонов.
- Я бы вас попросил, Андрей Геннадьевич, впредь оградить от посягательств на официальное лицо в моем лице!
- Наши визитеры не проявляли явной агрессии, Виталий Юрьевич, - возразил я. - К тому же вам бесплатно почистили печень. И камни наверняка вывели.
Консул погладил правый бок, прислушиваясь к организму. Циррозная ассиметрия пропала, цвет лица порозовел.
- В самом деле, - пробормотал консул. - Там еще такие бляшечки вышли. Но все равно, бдительность превыше всего. Мы ждем своевременного наплыва посетителей в зоне ограниченного доступа.
- Это точно, - согласился я. - Знахарки попрут, мало не покажется. С чего бы тхуканцам приспичило Заповедник закрывать в самый сезон?
- Наверняка из-за кометы, которая рухнула в Расщелину на той неделе, - сказал старший референт. - Мы просмотрели архивы, подобная ситуация случалась лет пятьсот назад, когда над Заповедником пролился метеоритный дождь. Тогда запрет на посещение длился целый год.
Год - это плохо. Безобразно плохо. С Заповедника кормится если не вся планета, то Северо-Западный континент точно. И мы имеем свой навар: комиссионные, платные экскурсии, оказание эскортных услуг. Я, например, вожу группы к Расщелине. В обычное время - раз в день, но двадцать седьмого числа каждого месяца из глубин Расщелины поднимается Красная грязь, и на три дня Заповедник превращается в причудливый водопой для волшебников всех видов и происхождений. Я слежу, чтобы в одной группе не оказалось вперемешку белых и черных магов, чтобы строго - одно ведро в одни руки, чтобы никто не потерялся и не заблудился среди курчавых низкорослых деревьев.
А к первому числу Красная грязь уходит, и Расщелина вновь стоит в своей загадочной непостижимости.
В гостиничном ресторане было прохладно, пахло хорошей едой. Звучала приятная музыка, за соседним столом подвыпившие ведьмочки шумно обсуждали преимущества менструальной крови перед другими биологически активными материалами.
Я открыл меню и усмехнулся. Парадокс человеческой натуры: в перспективе жить на одну зарплату непременно надо прокутить лишние деньги.
- Вы позволите? - зеленоглазая красавица тронула соседний стул.
- Не занято, - коротко сказал я.
- Меня зовут Кэт, - она протянула руку, звеня платиновыми браслетами.
Ну конечно! Как еще должны звать девушку-кошку.
- Я буду звать тебя Пуси Кэт, - прошептал я, целуя нежное запястье. - Что мы пьем?
Вечер удался на славу. Кэт большей частью загадочно молчала и цедила один молочный коктейль за другим. Я старался не отставать и быстро захмелел. Мы немного потанцевали, Пуси позволила погладить себя по попке - ее одеяние состояло из обрезков шкуры, очень удобно. Иногда я ловил на себе чей-то пристальный взгляд, но не придавал этому значения. Потом, потом разберемся.
- Мне пора, - сказала девушка-кошка, когда я второй раз промахнулся вилкой мимо маслинки. - Проводишь?
- Пусичка, разве можно тебя бросить в чужом враж...раж...ждебном мире? Я готов. Веди!
В лифте девушка-кошка прижалась, прильнула грудью и потерлась щекой о щеку. Я поймал ее губы. Кто придумал скоростные лифты? Для настоящего поцелуя мне не хватало десятка два этажей. Мы вывалились в коридор, я прижал девушку-кошку к стенке и снова принялся целовать. Кэт гладила меня за ушами и шаловливо дразнилась язычком.
Я не совсем дурак, и ни минуты не верил, что девушка-кошка подсела ко мне, привлеченная несравненными умом и красотой. Но в нашей глуши так редко встречаются симпатичные экземпляры женских пород. Знахарки не дают себе труда делать приличное тело, магички высокомерны и, как правило, фригидны.
Видимо, у нее были те же проблемы, так что ночь мы провели в любви и согласии.
Утром она пошла меня провожать. В пустынном коридоре я не отказал себе в желании потискать миленькую блондинку, увлекся и пропустил момент превращения. В одну секунду Кэт отрастила клыки, повернула меня спиной к стене и чувствительно прикусила за шею.
- Пуся, что за манеры?! - возмутился я.
- Человееек, - прошипела моя кисанька, нежно проводя когтями по щеке. - Ты отведешь нас в Заповедник.
- Заповедник закрыт, - сказал я как можно тверже.
- У тебя есссть другой ход. Обещщщай, или я перекушу тебе горло.
Я задумался. Умереть сейчас, практически мгновенно или потом, нарушив заклятие Обещания, в муках, в корчах, задыхаясь от кровавой пены.
Были еще варианты, но я не успел их рассмотреть. Сверху на нас обрушилось нечто лохматое, тяжелое, подминая под себя девушку-кошку. Кэт вывернулась, полоснула когтями, но промахнулась. Грузная фигура, ловко перекатившись через спину, хлопнула в ладоши и подула между ними. Пусю скрутило в узел, шерсть на загривке вздыбилась, мышцы судорожно напряглись. Но невидимые путы держали крепко. Только хвост сердито стучал, поднимая пыль.
- Полежи, остынь, - сказала лохматая фигура до боли знакомым голосом, прихлопнув хвост тапкой с розовыми помпонами.
- Фирюза! - в горле моментально пересохло. Я откашлялся. - Ханум-ата. Вы вернулись, как всегда вовремя, чтобы спасти нерадивого ученика.
Приоткрылась соседняя дверь, оттуда высунулся любопытный глаз, оценил обстановку и тут же втянулся обратно. Дверь беззвучно прикрылась. То-то, гражданин Трещоткин, грозная Фирюза-ханум - не безвестный охранник в консульстве.
- Шалопай, - учительница первая моя собрала волосы пучком на затылке и улыбнулась, искрясь глазами. - Не прибедняйся, Андрейка, с этой мартышкой ты справился бы и без меня, но мы спешим в Заповедник.
- А как же...
- Нас пригласили.
- Я обязан доложить консулу.
- Это такой потасканный молодой человек? Доложи, раз обязан.
В консульстве посетителей было меньше, чем я ожидал. В приемной знахарки с бидонами шумно обсуждали, что отменены спецрейсы на Красную грязь, а на рейсовый звездолет билеты не достанешь.
В углу молча стоял, завернувшись в плащ, йогомаг. Рядом с ним потертый звездун, шевеля губами, читал распоряжение о закрытии Заповедника. Эти ребята космическими аппаратами не пользовались.
Старший референт, с любопытством разглядывая царапины на щеке, сообщил, что консул уехал в посольство на консультации. Я поставил референта в известность, что иду в Заповедник и неизвестно когда вернусь.
- Ты постарайся разведать, в чем там дело, - сказал референт. - А это кто такая?
Я обернулся. Фирюза, собрав вокруг себя знахарок, что-то тихо им втолковывала. Йогомаг, отвернув угол плаща, прислушался к разговору и вдруг резко, с хлопком исчез, оставив запах озона и медленно тающий звездчатый силуэт. Знахарки заохали, заполоскали юбками и, гремя бидонами, направились к выходу. Звездун недоуменно смотрел им вслед.
У ворот Заповедника к нам присоединились двое: статный седовласый армянин земного происхождения и очкастая дейнебка с неуверенной улыбкой и трогательными рожками на затылке.
Пожилой нервный тхуканец, смотритель Заповедника, пожал всем руки и вопросительно посмотрел в мою сторону.
- Представитель консульства, Андрей, - представила меня Фира.
В Заповеднике стояла непривычная тишина. Обычно здесь гомонили птицы, шуршали мелкие зверьки, с шумом продирались сквозь заросли туристы.
- Мы обеспечили санацию местности, - пояснил тхуканец. - Перевели животных в буферный сектор. Рощу, если надо, тоже уберем.
- Не суетитесь, - сказал армянин. - Давайте убедимся, что тревога не ложная.
Над Расщелиной вился прозрачный парок, затягивая дымкой окрестный пейзаж. Пахло непривычным терпким запахом, как от прелых листьев.
- Красная грязь появляется в зоне видимости в двадцатых числах и обычно достигает вон той отметки, - тхуканец показал синеватым пальцем на белую полоску под обрывом расщелины. - Сейчас, как видите, ничего нет.
Фирюза вынула из сумки банный термометр на длинном шнуре.
- Андрюша, замерь температуру внутри поглубже.
Я прошел на мостки, с которых черпали красную грязь, размотал шнурок. Чтобы не смотреть в головокружительную глубину расщелины, я уставился на небо, где за желтоватой дымкой водили хоровод тхуканские луны.
- Достаточно, - крикнула Фирюза. Я вытащил градусник, посмотрел.
- Да конечно же нет! - раздраженно сказал армянин. - Разве они думают о чем-нибудь кроме своей драгоценной грязи?
Тхуканец полиловел.
- Спектральный анализ делали? - спросила Фирюза, вглядываясь в очертания дальних склонов.
- Делали, - лицо тхуканца приобрело сиреневый оттенок. - Две полоски в нижнем секторе.
- Ну, милый мой, что вы от нас сейчас хотите! - армянин развел руками. - Чтобы мы сказали "да"? Фирюза, дорогая, ты как считаешь?
- Я, уважаемый Мастер звездных систем, вижу достаточно признаков. Обратите внимания, как набухли стенки обрыва и потемнел противоположный бугор.
- Меня тоже плюс, - подтвердила дейнебка. - Срокам нет противопоказаний?
- Полтыщи лет, - сказал тхуканец. - Луна еще не отделилась.
Дейнебка сняла очки, подкрутила окуляры и ткнула пальцем в небо.
- Один, двье, трен...двьендацать. Одну не хватать.
- Тринадцатая луна на дальней орбите, за горизонтом. Готова к уходу, - пояснила Фирюза.
- Нормально-нормально, - армянин почесал кончик носа. - Следующую консультацию полагаю провести на третьем месяце.
- Но...- начал тхуканец.
- Что?
- Мы не уверены. Комета прилетела из другой галактики. Все произошло так внезапно. Не успели замерить показатели газового хвоста, химический состав ядра...
- Поздно, - армянин похлопал смотрителя заповедника по плечу. - Залетели, дружок. В буквальном смысле этого слова.
В консульстве старший референт разбирал стопку документов. Увидев меня, он обрадовался.
- Андрей, передай карточку госпоже Фирюзе, пусть распишется на обороте. Ей не трудно, а нам одной заботой меньше.
Я повертел въездную карту: "Фирюза Рахматова, повитуха".
- Полезная у нее профессия, - сказал референт. - Договориться никак нельзя? У меня жене вот-вот рожать, а местным я не доверяю. Такой бойкий пацан получился - крутится, пихается.
- Фирюза - специалист по большим форматам, с людьми не работает, - объяснил я, стараясь подавить возникшее беспокойство. - Давно у вас ребеночек шевелится?
Референт поднял глаза к потолку, на лице его возникло мечтательное выражение.
- С четырех с половиной месяцев. О, извини, шеф вызывает.
Референт ушел. Я подвигал, рассматривая, карточки на столе, самого себя убеждая, что делаю это из пустого любопытства.
Надо же, ее действительно зовут Кэт.
"Возьмем четыре, - подумал я, незаметно пряча карточку в рукав. - Значит, три месяца у меня есть, чтобы найти работу и удрать с Тхукана. Опять же, неизвестный химический состав ядра. Беда с этими залетными кавалерами".
Я вышел на пыльную улицу Тхукан-сити, достал карточку. Адрес прописки...галактика...планета. Мы с тобой еще погрыземся, моя кысанька!
Дневное марево улеглось, небо сияло чистотой и прозрачностью. Я приложил ладонь ко лбу и долго смотрел в бестолковое небо Тхукана, где кружилось 12 лун и далекой звездочкой мерцала тринадцатая, готовясь уйти во взрослую планетную жизнь.