Небов Константин. Потерянный ключ от забытой двери. Глава 4

Глава 4.

Ужас. Постоянный и тошнотворный. Казалось, само его существование было пропитано им. Ужас стекал по мрачным багровым стенам, подобно мертвящей, холодной болотной воде. Ужас стремился наружу через каждую щель его жуткого жилища, очень похожего на заброшенный склеп. Он не помнил, не осознавал, сколько уже здесь находится.

Ему казалось, что так было всегда, и сколько он себя помнил, всегда его окружала эта багровая ужасная вечность. Кто он? Зачем он здесь? Что это за место? Он не знал, он даже и не пытался это понять. Тупой и беспощадный, животный страх, на первый взгляд, казалось, не имел никакой причины, он просто был как данность, непонятный, непостижимый, неизвестно откуда пришедший, но все же такой осязаемый и реальный. Был бы он человеком, он давно бы сошел с ума от этого бесконечного и безбрежного ужаса. Но его мозг уже не мог умереть, ведь он был уже мертв, он умер и был похоронен вместе с телом, в холодной безымянной могиле с казенным номером.

И теперь каждый миг бесконечный ужас терзал его замутненное сознание, его разум и душу, распиная и разрывая ее на окровавленные жесткие атомы, стремясь искоренить в нем то темное, то неведомое, что, в конце концов, и сделало его жестоким убийцей. С течением времени он стал, как будто, растворяться в своей кошмарной действительности, вот он уже почти не отличал себя от ежесекундно атакующего его ужаса, ужас почти полностью поглотил его, и казалось, стал им самим.

Он сам так бы полностью и растворился в этом, ставшим уже таким привычным, багровом кошмаре, если бы однажды не услышал голос. Скорее всего, голос уже звучал в его истерзанном и почти погасшем сознании некоторое время, но его отупевший разум просто был не в состоянии что-нибудь почувствовать или услышать. Голос походил на тихое комариное пение, он то становился громче, то почти совсем затихал. Когда он впервые обратил на него внимание, то даже сначала и не понял, что голос обращается к нему.

- Услышь меня, меня услышь, услышь меня, меня услышь... - и так снова и снова, до бесконечности.

И вот вдруг его сознание как будто внезапно вынырнуло из черного, отравленного вечным страхом омута.

-- Кто? Что? Кто... ты? - он беззвучно хрипел через пульсирующую боль всепоглощающего страха.

-- Друг, друууг и спаситель, - странно растягивая слова, как бы пропел голос, - я друг и твой спаситель, я вытащу тебя из этого ужааасного места.

-- Друг? Спаситель? Ты? Ты спаситель? И ты, ты вытащишь меня? Но как? откуда? где я? - слова засохшими комьями окровавленной глины, казалось, горохом сыпались из его истерзанного сознания, причиняя ему нестерпимую острую боль.

-- Где ты сейчас находишься? - Голос, казалось, был удивлен,

-- Ты что, и правда не знаешь? Ты в Аду, друг мой.

Он еще не успел осознать ужасного смысла только что сказанных слов, а голос уже продолжал:

-- Но я могу тебе помочь вырваться отсюда. Только тогда я навсегда стану твоим единственным хозяином и господином. И моя воля для тебя станет законом, а мои поручения - смыслом твоей дальнейшей жизни. Скажи, согласен ли ты на это? Не спеши, подумай, хорошенько!

-- Да, да, ради всего на свете, да, я согласен, я на все согласен, только умоляю, помоги мне вырваться отсюда, - он беззвучно кричал, не обращая больше внимания на жуткую боль, которой сопровождалось каждое сказанное им слово, - я все сделаю, все исполню, я все сделаю, только прошу, умоляю, заклинаю тебя, помоги мне!".

-- Заклинаешь? - в интонации голоса неожиданно явственно прозвучала легкая усмешка, - терпение, терпение, мой друг, и я обещаю тебе... , - голос неожиданно умолк на полуслове, как будто его и не было. Его внезапно опустевшее сознание гудело, как пчелиный улей.

-- Где же ты? Не уходи, подожди..., - и тут волна ни с чем несравнимой боли, ужасной, пульсирующей и рвущей мысли в клочья, оборвала его речь. Его сознание померкло, и в миг превратилось в пульсирующий алый ковер, сотканный из почти осязаемой, пульсирующей и бьющейся боли.

-- Это Стражи..., - только и успел подумать он, и красный омут беспамятства поглотил его...

Стражи... что может быть ужаснее их. Ни в одном языке ни одного народа, населяющего все известные миры, нет слов, которыми можно было бы описать эти сущности. Они не имеют жалости и сострадания. Причиняемая их жертве боль и насылаемый на нее ужас также не поддается описанию.

Но любое наказание рано или поздно заканчивается. Вот и его истерзанная душа, вдоволь хлебнув жестоких страданий, была выброшена на шершавый, но такой родной берег его холодного жилища. И вот он, наконец, пришел в себя и окунулся в привычный и поэтому уже не такой жуткий омут.

Сначала он со страхом ожидал той минуты, когда голос вновь зазвучит комариным писком в его разорванном разуме. Стражи безжалостны, и только при мысли о возможном их наказании безмерный ужас охватывал его сознание. Но время шло, и он стал ловить себя на мысли, что было бы не плохо услышать его вновь, пусть только на один короткий миг.

Через некоторое время он уже отчаянно желал, что бы его невидимый собеседник вновь обратился к нему. И вот когда он уже потерял всякую надежду и почти впал в отчаяние, он снова услышал в своем разуме такой долгожданный комариный писк речи своего неведомого друга.

В этот раз их никто не прервал, то ли стражи были заняты чем-то другим, а скорее всего, голос не терял времени даром, и каким-то образом научился не привлекать к себе их внимание.

-- Мой несчастный, недалекий друг, - пел голос из какой-то немыслимой дали, - не надо так бурно реагировать на то, что ты меня слышишь, или эти чудовища обратят на нас свое внимание вновь.

-- Он всем своим существом содрогнулся от одной мысли об этом. "Если ты хочешь вырваться отсюда ... ты же еще хочешь вырваться от сюда?, - в интонации голоса, казалось, прозвучало сомнение, - да, да, тысячи раз да, я сделаю все что хочешь, только помоги мне...", - его разум оцепенел от одной мысли, что голос ему не поверит и навсегда покинет его.

-- Тише, тише, я все понял, это шутка..., - а сейчас в интонации голоса, казалось, промелькнули искорки веселья, - тогда делай только то, и в точности так как я тебе скажу.

И его невидимый друг подробно описал довольно незамысловатый план действий, который, с его слов, мог дать ему свободу. Самая сложная часть плана состояла в том, что о нем совсем нельзя было думать. Ни мыслей, ни чувств, ни ожиданий, совсем ничего. Это действительно требовало много усилий, причем усилий ежесекундных.

Вторая часть плана была куда проще:

-- Ты должен быть собран и расслаблен одновременно, - наставлял его невидимый друг, - не подавая, ни в коем случае не подавая виду, что ты настороже, ты должен, тем не менее, быть предельно внимателен. Только в этом случае ты увидишь путь к свободе, который я открою тебе. На стенах, либо на потолке, а может, и на полу твоей мрачной темницы появится пятно, чуть светлее, чем окружающее его пространство. Как только ты его увидишь, тотчас бросайся прямо в него и всеми силами, на которые только способен, желай себе пройти его насквозь. Только твоя огромная воля к свободе, твое отчаянное стремление покинуть это место, твое безграничное желание жить за пределами этого кошмара могут помочь тебе. И учти, что у тебя всего одна попытка. Если ты не сможешь сбежать в этот раз, тогда ты не сможешь сбежать уже никогда".

-- Голос давно покинул его, а он все повторял и повторял последние слова, сказанные его неведомым другом, - "только твое желание, только твое отчаяние, только твоя воля...". Ну что же. Он будет очень стараться. Он будет стараться так, как не старался ни тогда, покуда был жив, ни тогда, когда уже стал мертв. Он будет стараться так, как никто нигде и никогда не старался.

Он не знал, сколько времени прошло с момента их последнего разговора. Минута? Год? Столетие? Ему казалось, что прошла целая вечность.

Когда голос снова зазвучал в его сознании, он едва сдержал дикий вопль радости. Так, тихо-тихо, надо быть абсолютно спокойным, надо не думать ни о чем, отрешиться абсолютно от всего.

- Пора, - голос пискнул только это коротенькое слово и исчез навсегда.

Он чувствовал, как в нем нарастает дикое, неконтролируемое волнение, переходящее в панику, а это было бы сейчас совсем недопустимо. Спокойно, только спокойно! Он еще раз уже почти физически почувствовал, как каждая частица его воспаленного сознания обшаривает эту мрачную багровую гробницу мучительно ища... Но что? Он и сам не знал, что. Что-то такое, что, как было сказано, будет отличаться от окружающего его малинового Ада.

А стены его склепа, тем временем стали приходить в движение. Самое худшее было то, что он не знал, хорошо это или плохо. Ему казалось только, что они стали какими-то более шершавыми, что ли ... на них появились непонятные темные выбоины и выступы багровой массы. Как будто кто-то невидимый пытался пробить эти ужасные стены и попасть внутрь его жуткой гробницы. Кто-то очень настойчивый, судя по тому, что его ужасный кокон понемногу начал поддаваться. По стенам, полу и даже потолку пошли ломанные трещины, расширяющиеся с каждой минутой. Так и должно быть, или все же нет? Эта мысль буквально сверлила разум, мешая сосредоточиться.

И вот, когда он в бесчисленный раз обшаривал почти погасшим сознанием проклятые багровые стены, он почувствовал ЭТО. Маленький неровный круг внизу левой стены, почти не отличающийся от нее по цвету. Он напрягся изо всех сил, представляя, как проходит сквозь этот призрачный выход, больше похожий на пятно красной плесени. Он старался, но ничего не происходило. Выход (если это, конечно, был он) не подавал никаких признаков жизни.

Может, ему это померещилось? Может, надо поискать где-нибудь в другом месте? Но времени на это уже не было. Внезапно пол под ним с неприятным треском лопнул, как гнилая материя и в его темницу ввалилось нечто огромное, чернильно-черное, почти правильной овальной формы, жирно блестящее, как будто бы оно было смазано маслом.

Он никогда, даже в самом своем страшном кошмаре, не видел, как выглядит Страж, но почему-то сразу понял, что это он. Животный ужас объял все его сознание. Он буквально впился в призрачную свою надежду, в отчаянии пытаясь бежать, исчезнуть, раствориться в этой багровой стене. Но Страж, всегда такой неуловимый и ловкий, здесь, среди этих стен, казалось, действовал чуть медленнее, чем обычно. К тому же, из стены его склепа с тем же неприятным треском вывалился овал второго Стража, практически закрывшего его от первого палача, уже вполне освоившегося и готового нанести свой убийственный удар. Это дало ему еще несколько секунд времени, во время которых он с прежней отчаянностью продолжил свои мысленные атаки.

И вот, когда он был уже уверен, что все погибло, и уже практически почувствовал адскую боль безжалостной атаки своих мучителей, вход неожиданно и беззвучно открылся.

Он не знал, как долго его тащило по ревущему шершавому туннелю в кромешной тьме.

Он уже давно забыл, что такое время. В его багровой темнице не существовало такого понятия, там не было также расстояния, высоты и глубины. Существовала лишь ноющая боль и тошнотворный, животный ужас.

А когда туннель внезапно кончился, и последующие события понеслись с бешеной скоростью, как будто кто-то быстро перематывал пленку старого кино, ему вообще стало казаться, что он просто впал в тяжелое забытье, и все это просто бессмысленный страшный сон.

Итак, туннель внезапно исчез, как будто был из тумана, рассеялся, подхваченный невесть откуда взявшимся ветерком. Зрелище, представшее его взору, было абсолютно нереально, он никогда не видел ничего подобного, ему просто было не с чем сравнить увиденное. Везде, куда бы он не кидал свой взор, все-все пространство перед ним было заполнено колоссальным, непостижимой величины сооружением, больше всего напоминающим чудовищный улей в форме неровного, асимметричного веретена. Казалось, вся вселенная была заполнена этими ровными рядами одинаковых сот. Миллиарды ячеек громоздились ряд за рядом, уносясь в сияющую ослепительно белым высоту и одновременно низвергаясь в подсвечивающую красным бездну.

Ветер усилился, и он понял, что удаляется от этого немыслимого сооружения с огромной скоростью. Вот он уже мог различить, что соты раскрашены в разные оттенки, мягко играя всей видимой цветовой гаммой. Вот уже можно было увидеть, что это чудовищное сооружение сужалось как к верху, так и у своего подножия, что вершина здания сверкает ослепительно-белым и окружена золотистыми облаками, а его подножие вспыхивает багрово красным, как будто там работают гигантские плавильные печи.

Он почему-то знал, что был сейчас не один. Чье-то присутствие, кто-то такой же испуганный и растерянный, как он, нет, даже еще более растерянный и испуганный, был сейчас рядом с ним. Но кто это? Откуда он взялся? Он попал к нему случайно, или это часть чьего-то непонятного плана? Вопросы оставались без ответа, бесплотные, как он сам и его странный спутник. Может, это и есть обладатель таинственного голоса? Но почему-то он знал, что это не так. Вдруг из ряда бесчисленных сот внезапно отделились две крохотные точки, и начали набирать скорость, причем очень быстро ... и, неизвестно почему, его вновь охватил страх.

Но тут его опять повлекло с такой немыслимой скоростью, что весь свет перед его глазами слился в одну мерцающую белую линию.

Когда он уже почти потерял ощущение реальности, что это происходит сейчас и с ним, и практически растворился в этом воющем и пульсирующем мерцании, все внезапно закончилось черным безмолвием, куда он так же бесшумно нырнул.

Раздался глухой треск, и внезапно он почувствовал толчок и боль, как будто налетел на какое-то препятствие. Стена! Впереди внезапно оказалась какая-то белая стена. Странно, но он с размаху проломил ее, как будто она была из фанеры, и попал в странное маленькое помещение без окон, слабо освещенное синеватыми фонарями. Он подумал, что снова очутился в своем багровом ужасе, и волна дикой паники попыталась запустить свои липкие пальцы ему в мозг.

Нет, это было совсем другое помещение, да, да, совсем другое ... он не вернулся назад. Странно, но эта простая мысль пришла ему в голову только тогда, когда он смог погасить ту волну тошнотворного ужаса, который пытался опять завладеть им.

Да, это абсолютно другое помещение, с двумя спальными полками и небольшим столиком, помещение, чем-то похожее на купе в железнодорожном вагоне. А чей голос он сейчас слышит? Или это ему лишь показалось?

- Нет, не показалось, это все еще я, твой друг и избавитель от адских мук, - голос звучал уже значительно спокойнее, - ты завершил свое путешествие, но ты еще не готов ступить в мир, который я для тебя приготовил. Скоро, очень скоро ты будешь опять ступать по земле тех мест, что тебе всегда были близки. А теперь, мой друг, терпение, я просто прошу чуточку твоего терпения, и тогда твой облик, такой привычный и близкий, вернется к тебе снова, и очень скоро, я тебе это обещаю.

Оставить комментарий © Copyright Небов Константин (psyllium88@mail.ru) Размещен: 15/09/2022, изменен: 15/09/2022. 16k. Статистика. Глава: Фантастика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Везде, куда бы он не кидал свой взор, все-все пространство перед ним было заполнено колоссальным, непостижимой величины сооружением, больше всего напоминающим чудовищный улей в форме неровного, асимметричного веретена. Казалось, вся вселенная была заполнена этими ровными рядами одинаковых сот. Миллиарды ячеек громоздились ряд за рядом, уносясь в сияющую ослепительно белым высоту и одновременно низвергаясь в подсвечивающую красным бездну.

Небов Константин: другие произведения.

Потерянный ключ от забытой двери. Глава 4