Тот день я до сих пор помню очень хорошо. Это был вторник 20 мая 1975 года. Я вернулся домой из школы, бросил портфель на свой диван и направился к холодильнику. Родители были на работе, и до вечера я был предоставлен самому себе. За это время я должен был пообедать, выгулять собаку и сделать уроки на завтра. В холодильнике был какой-то суп, жаркое и сосиски. Разогревать еду мне было лень, поэтому я наспех съел пару холодных сосисок без хлеба и ушел гулять с собакой. Вернувшись через полчаса, я снова зашел в свою комнату. Разумеется, домашнее задание я делать не собирался, но мне необходимо было создать видимость работы - разложить учебники и тетради на письменном столе. Погода была отличная, пацаны на пустыре гоняли в футбол, и уроки не входили в мои планы. Самым неприятным было задание по математике, но я знал, что успею его списать у Наташки Горбуновой. Математика должна была быть третьим уроком, да и Горбушка мне никогда не отказывала. Она была, хоть и отличница, но не такая вредная, как остальные очкарики. Теперь-то я знаю, что она была по уши в меня влюблена, но в тринадцать лет я об этом еще не задумывался.
Соорудив на письменном столе рабочий беспорядок, я взял портфель, чтобы достать тетради. В ту же секунду я заметил на диване белый конверт. Я готов был поклясться, что когда я бросил туда портфель, его там не было. Конверт был запечатан, но ни марок, ни штампов, ни адресов на нем не было, а прямо посередине от руки было написано мое имя. Было совершенно очевидно, что письмо адресовано мне, поэтому я спокойно вскрыл конверт и достал из него сложенный вчетверо лист. Первые же строки заставили меня напрочь забыть о футболе. Я лег на диван и стал читать. Письмо было написано шариковой ручкой мелким, ровным взрослым почерком и, поскольку я до сих пор бережно его храню, я могу привести его текст полностью.
Москва, 2020 г.
"Дима, обязательно прочитай это письмо до конца, но никогда никому не рассказывай об этом. Когда дочитаешь, сожги его!
Не удивляйся, но это письмо ты напишешь сам себе в 2020-м году. В этом году ученые изобретут машину времени, но чтобы отправить в прошлое человека, над ней еще придется немного поработать. Первая машина времени сможет перемещать в прошлое только небольшие предметы, и у тебя появится возможность написать самому себе это письмо и отправить его в 1975-й год. Хорошо запомни все, что я, точнее ты сам себе пишешь и постарайся прислушаться к своим собственным советам.
Во-первых, брось курить. Тебе еще рано. Вот когда поступишь в институт, тогда можешь курить, если захочешь. Родители пока ничего не знают, но мне известно, что ты прячешь сигареты под газовой плитой и известно даже то, какие именно сигареты лежат там сейчас. Выбрось и пока забудь о них.
Во-вторых, ты - разгильдяй и двоечник. Если ты сейчас же не возьмешься за ум, то тебе придется всю жизнь работать дворником. Тебе нужно, в первую очередь, подтянуть математику и физику. Но не забывай и про остальные предметы - у тебя должен быть хороший аттестат. Тебе обязательно нужно поступить в институт, а с твоей успеваемостью ты можешь рассчитывать только на ПТУ. Можешь выбрать любой институт, главное - получить высшее образование. Если тебе это не удастся, ты будешь очень жалеть об этом в будущем.
В-третьих, займись спортом. В твоем возрасте уже пора иметь мышцы, а ты похож на кузнечика. Запишись в какую-нибудь спортивную секцию.
В-четвертых, рано не женись. Я знаю, что сейчас ты об этом не задумываешься, но пройдет еще совсем немного времени, ты встретишь девушку, и тебе наверняка захочется сразу на ней жениться. Запомни - сперва ты должен закончить институт и получить диплом. Девушек у тебя будет много, а жениться на всех нельзя, поэтому хорошо подумай и сделай правильный выбор. Твоя будущая жена должна быть умным и порядочным человеком - это главное. Очень хорошо, если она будет из хорошей семьи, достаточно образована и эрудирована. Не выбирай девушек по их внешности - обязательно ошибешься.
И еще. Никогда не делай того, за что потом тебе может быть стыдно. Не лги. Если не можешь сказать правду, молчи, но не лги. Не обижай тех, кто слабее тебя. Не нарушай законы. Даже если законы тебе кажутся дурацкими, ты обязан их соблюдать. Никогда не бери чужого. Ничего не бойся. Страх делает тебя беспомощным. Никому не завидуй и не желай зла. Не сквернословь. Уважай самого себя, и тогда окружающие будут уважать тебя.
Если ты все еще сомневаешься в том, что ты пишешь эти строки самому себе из будущего, я скажу, что тебя ожидает в ближайшее время, и ты сможешь убедиться в этом сам. Ты уже давно мечтаешь о велосипеде, но мама сказала, что ни за что не купит тебе его. Ее можно понять, она очень боится за тебя, а велосипед - штука опасная. Но через месяц у тебя День Рождения, и велосипед ты получишь. Настоящий спортивный велосипед на трубках. Тебе его подарит дедушка. Только не забудь пригласить его.
Хорошенько запомни все, что здесь написано и уничтожь это письмо.
Доктор технических наук, профессор Черныш Дмитрий Александрович.
19 мая 2020 года."
Я перечитал письмо еще раз. Затем еще раз. И еще... Свои собственные фамилию имя и отчество я произнес вслух. Мое сердце колотилось, как бешеное, в мыслях был полный беспорядок. Я не мог поверить своим глазам. Неужели я и вправду держу в руках письмо из будущего? В последнее время я взахлеб читал Айзека Азимова, Герберта Уэллса и Рэя Бредбери, но я даже представить себе не мог, что нечто подобное произойдет со мной. Меня распирало от необходимости сообщить об этой умопомрачительной новости всему миру, но я не мог ослушаться своего собственного приказа. В конечном итоге я пришел к компромиссу - решив не сжигать письмо, я дал себе клятву в том, что никто и никогда о нем не узнает.
Больше часа я потратил на поиски надежного места, в котором и спрятал письмо. Ни о чем другом, в тот день, я думать уже не мог. Вечером вернулись с работы родители. За ужином я молчал и думал о том письме. Мама спросила, почему я такой бледный и пощупала мой лоб. Папа пытался узнать, что нового в школе и какие оценки я получил, но я мычал что-то несвязное и никак не мог сосредоточиться. Родители недоуменно переглядывались между собой, но так ничего и не сказали. После ужина я лег на диван, открыл какую-то книжку и пролежал так остаток вечера, глядя в одну и ту же страницу.
Мысли о письме не оставляли меня еще несколько дней, но постепенно жизнь стала возвращаться в свое русло. Не то, чтобы я совсем забыл о нем, но повседневные дела стали отвлекать меня от этих размышлений и я снова стал обычным советским школьником семидесятых. По-прежнему получал двойки, курил на переменах в соседней подворотне, гонял в футбол после школы, в общем, вновь стал самим собой. Тем не менее, зерна, посеянные в моей душе этим письмом стали понемногу прорастать - я стал добросовестно выполнять домашние задания, на уроках поднимать руку и приносить домой четверки и пятерки. Через две недели я почти перестал курить и сам завел с папой разговор о спортивной секции. Но в этот самый момент грянула беда.
Вернувшись в очередной раз домой из школы, я застал родителей дома. По их лицам я сразу понял, что произошло что-то очень плохое. Мама сидела на кровати, закрыв лицо руками, а папа стоял у открытого окна и молча курил.
- Твой дедушка умер - сказала мама, подняв на меня заплаканные глаза - соберись, завтра с утра мы поедем к нему.
Я выронил портфель. Дедушка жил в частном доме на окраине Калуги, и каждое лето я месяц или два проводил у него. Бабушку я почти не помнил - она умерла, когда мне было лет пять - и дед жил один в большом доме с садом и огородом. Мама давно предлагала ему забрать его с собой в Москву, но дед упорно отказывался, мотивируя это тем, что несколько поколений его предков похоронены в Калуге, и он не намерен нарушать эту традицию. К тому же, он всегда очень гордился тем, что жил на "родине советской космонавтики". К нам погостить он приезжал довольно часто, но больше двух дней никогда не задерживался. Каждый его приезд был чем-то вроде небольшого семейного праздника. Мама накрывала стол, весь вечер мы сидели за ним, слушая дедушкины байки. Деду - бывшему следователю прокуратуры по особо важным делам - было, что вспомнить, а рассказчик он был отменный. После ужина я уходил спать, мама наводила порядок в кухне и тоже уходила к себе, а папа с дедушкой продолжали сидеть за столом до самого утра и о чем-то беседовать за бутылочкой коньяка. На следующий день папа не мог подняться с постели, а мы с дедом, с раннего утра отправлялись в город за покупками. Дедушка говорил, что ему нужно накупить много всего, но в итоге, я всегда возвращался в обновках и с большой коробкой всяких подарков, а для себя деду хватало небольшой авоськи.
Дед, прошедший всю войну, был мужиком крепким для своего возраста, а мне он тогда казался просто вечным и незыблемым. Известие о его смерти сразило меня наповал. Я даже не мог заплакать до тех пор, пока не увидел его лежащим в гробу. Я просто отказывался в это верить. Дед лежал в гробу, одетый в форменный китель. Рядом была красная подушечка, на которой лежали многочисленные ордена и медали, о существовании которых я даже не знал. Мне казалось, что он вот-вот откроет глаза, засмеется своим раскатистым смехом и скажет: "Ну что, попались?" Но этого не произошло. Вместо этого, взвод солдат по команде офицера, поднял ружья и выстрелил в воздух. Стая ворон испуганно захлопала крыльями, разлетаясь в разные стороны. Потом еще залп. И еще один. А затем мы вернулись в дедушкин дом.
На поминках людей было совсем немного. Несколько соседей и какие-то незнакомые пожилые люди, среди которых был генерал и два полковника. Все говорили о дедушке, вспоминали его военные и прокурорские заслуги. Многое из того я узнал о нем впервые. За столом я ничего не мог съесть. Мама несколько раз сказала, что так положено, что это дань уважения к покойному, но я даже не мог смотреть на еду. В конце, когда все стали расходиться, к нам подошла молодая женщина и, представившись медсестрой, сказала, что последние три дня она постоянно была рядом с дедушкой. Она рассказала маме о том, что произошло, передала ей папку с какими-то медицинскими документами, а потом, обратившись ко мне, сказала:
- А ты, надо полагать, Дима?
- Угу - ответил я.
- А лично тебе дедушка просил кое-что передать. Идем со мной - она взяла меня за руку и повела в соседнюю комнату, которую я уже много лет считал своей и жил в ней, когда приезжал к дедушке на каникулы.
- Вот, смотри, он несколько раз повторил, чтобы я передала это тебе лично в руки - сказала медсестра и открыла дверь. Прямо возле моей кровати стоял новенький спортивный велосипед. В тот же момент я разрыдался.
С тех пор прошло еще несколько лет. За эти годы я очень изменился - окончил школу с аттестатом 4,9 балла, получил первый разряд по греко-римской борьбе, поступил на радиотехнический факультет МВТУ им. Н. Э. Баумана. Когда я перешел на третий курс, родители продали старый дедушкин дом в Калуге и купили мне двушку в Капотне. С одной стороны, мне не очень хотелось перебираться из нашего добротного старого дома на Сретенке к черту на кулички, но с другой стороны, я был счастлив, иметь собственную отдельную квартиру. Мебели в ней почти не было, только старый шкаф, письменный стол, единственный стул и ржавая железная кровать, но я, окрыленный возможностью жить, наконец-то, отдельно от родителей, решил сразу же переезжать туда. Договорившись с приятелем, у которого были "Жигули" и, ожидая его приезда, я стал собирать свое барахло в две большие картонные коробки. Взяв в руки свой старенький радиоприемник, я неожиданно поскользнулся и выронил его. Корпус приемника от удара рассыпался, и оттуда вывалился знакомый, но уже немного пожелтевший конверт.
Я давно не вспоминал о том случае, но как только я поднял с пола письмо, меня как будто ударило током. Внезапно передо мной открылась простая до банальности и трогательная до слез истина. Я моментально вспомнил все добрые советы и наставления, адресованные мне, вспомнил обещанный в письме, но полученный при печальных обстоятельствах велосипед, вспомнил, как я рыдал, уткнувшись в подушку после дедушкиных похорон... Ну конечно же это он! Это дед! Как же я тогда не догадался! Хотя, что можно ожидать от тринадцатилетнего мальчишки, увлеченного фантастическими романами? Конечно же это был тонкий расчет на восприимчивую детскую психику, на доверчивость и склонность к мечтательности. И, конечно же, старый, опытный следователь давно вычислил, что я покуриваю, но никому, кроме меня, об этом не сказал. За окном настойчиво сигналил приятель, а я сидел посреди комнаты в груде вещей и, со слезами на глазах, беззвучно шевеля губами, в который раз перечитывал это письмо.
Сегодня, с высоты прожитых лет и жизненного опыта, я хорошо понимаю, что как бы мои родители не старались вырастить из меня достойного человека, мой внутренний бес, рано или поздно, увел бы меня от намеченной ими цели. Нельзя сказать, что я был трудным ребенком, но меня всегда окружали соблазны, противостоять которым я не мог. Но дед! Тонкий психолог и умнейший человек, он одним росчерком пера легко определил всю мою дальнейшую жизнь за две недели до собственной кончины. Я не припомню ни одного случая, когда бы дед пытался меня воспитывать, указывать мне, что хорошо, а что плохо, как следует себя вести и чего делать нельзя. Он не хотел ломать мой характер и насильно втискивать меня в определенные рамки. Он решил, что сделать это должен я сам. И я сделал это. Всю жизнь я бессознательно следовал простым и мудрым правилам жизни, написанным на этом клочке бумаги, и всем, чего я достиг в своей жизни, я обязан своему деду.