- О, майн друг, вы что, во мне увидели недуг? Иль вам моя персона и звук органа унисона вас напугали, да, я прав? Но это же есть наш устав! Когда состав подходит, и перрон, пардон, так близко, что машинист, будь он нечист, обязан звук издать органа, и, вылезая из тумана, я, подобно демону, вампиру, обязан молвить пассажиру, что должен тот билет свой дать, себя коль хочет покатать! - он произнёс это на одном дыхании, вырисовывая рукой в воздухе невидимые фигуры. - Не стоит так глазеть, майн друг, хоть и понятен ваш испуг.
- Что за чертовщина сейчас вообще происходит... - вымолвил я, пребывая в шоке и полном непонимании.
Моя реакция, думаю, будет понятна любому, кто оказался бы в подобной ситуации. Тщетные попытки понять происходящее только сильнее запутывали.
- О, майн друг, ну как же так. Иль вы забыли с неба знак? Вы пожелали быстрый путь, и вдруг назад раздумали шагнуть? - он схватился за сердце, потом за лоб, изображая драму.
Обстановка только накалялась. Неужели он имел ввиду тот момент с падающей звездой, когда я загадал желание? Мне однозначно снится сон. Упал, наверное, на вокзале в обморок. Да, определённо, мне всё это мерещится.
Скелет, наклонившись к моему уху, своим вопросом, а точнее внезапным голосом, заставил вздрогнуть:
- Ну, так и будем тут стоять, иль мне билет хотите дать? Билет, пожалуйста, прошу, иначе внутрь не впущу, лишь пожру желание загадавшее душу, срыгнув её останки наружу, - контролёр сделал затяжку из трубки, издав серию смешков и стук зубов.
Не знаю почему, но последние слова изрядно взбудоражили. Я, растерявшись, полез в карманы, в итоге достал заветную бумажку и протянул скелету.
- Ох, велик кошмар, больна печаль, идти нам в столь большую даль! - тон приобрёл драматичный характер. - Да у вас же первый вагон, за что я такой работой одарён! Придётся вести вас в начало, а это, извольте, не мало, - он, встав смирно, вытянул руку в сторону локомотива, которого не было видно, настолько далеко он остановился, настолько длинным оказался состав.
Что-то заверещало во фраке скелета. Тот, извинившись в стихотворной манере, вытащил за цепь карманные часы в форме серебряной розы.
- Времени уж сколько, нам пора, минута, чтоб её, хитра, так скоротечна, беспощадна, ай, да будь она неладна. Прошу, вперёд, в вагон скорей входи, тебе ведь в Драсвель, по пути!
Сперва я хотел сделать совсем противоположное, но что-то щёлкнуло в голове. Вспомнилось письмо, и то, что в один момент я согласился на любую возможность, сколь бы странной она не оказалась, уехать отсюда, вернуться в родной город к завтрашнему дню. Чёрт возьми, ну не может это быть реальностью. Впрочем, какая уже разница? Даже если я вижу до такой степени реалистичный и подробный сон, то гораздо интереснее окажется провести его настолько безумным способом, но отнюдь не в одиночестве на ночном перроне.
Я, переступив через порог, наблюдая пропасть в промежутке между вагоном и платформой станции, зашёл в проход, оказавшись в тамбуре, где повсюду росла колючая лоза, а под ней виднелись разнообразные, приклеенные к стене, страницы, видимо, вырванные из различных книг: на данную мысль натолкнул разнящийся размер листов и величина шрифта. Тщетно пытался вчитаться в строки, но язык, напечатанный, а где-то написанный от руки, мне неизвестен. Контролёр тем временем вытряхнул недокуренный табак из трубки в промежуток между вагоном и перроном, а потом, закрыв дверь, повернулся ко мне
- Ну-с, вот и всё! Теперь пора для знакомства настала, чтоб судьба нас обоих контрактом связала, - он поправил бабочку, кашлянул пару раз. - Я - мастер Краус. Имя - Лин. Но можно просто господин. Хоть сэр, министр, друг иль мистер, майор, товарищ, генерал, хоть президент иль адмирал, магистр, мастер, дирижёр или обычный контролёр, - он протянул руку. - А вы, месье, зовётесь как?
- Эрик Саммерс.
- Буду рад!
Краус крепко пожал мою руку. Эти холодные прикосновения костлявых пальцев заставили волосы подняться дыбом. Я будто прикоснулся к самой смерти, поздоровавшись с ней, или даже с покойником, восставшим из могилы.
Так, одну минуту, он перечислил столь много титулов? А точно ли передо мной контролёр, а может некто более иначе, чем кажется на первый взгляд?
Стоянка окончилась, состав тронулся, лихо набирая ход, из-за чего в дверном окне, покрытом узорчатой решёткой, здания городка начали проноситься моментально, быстро сменившись нарастающей густотой леса ночного леса. Поезд, грохоча колёсами, мчался с жуткой скоростью, и мне становилось немного не по себе. Я боялся, что безумная махина попросту может сойти с рельс. Где вообще видано, чтоб паровозы неслись в таком темпе.
- О, ну что за беспокойство! Боитесь, Эрик, сей устройство? Не стоит, правда, уж поверьте и вашу душу мне доверьте. Ну и посмею быть я дружбы имитатором и стану временно для вас куратором, - Краус совершил поклон, а после подошёл к проходу, ведущему в основное помещение вагона.
Дверь внутрь являлось такой, какие обычно устанавливаются на подводных лодках, только здесь обтянута бардовой, как вино, замшей. Контролёр крепко вцепился костлявыми руками в затвор, установленный на двери, и с усилием повернул его, а потом без особых усилий толкнул дверь, на вскидку весом в четыре центнера, от себя.
Взору открылось помещение, больше похожее на кабинет почитателя живописи. Картины удивительных существ, изображённых на холсте, удивительно гармонировали с готическим интерьером. Посреди комнаты стояла кушетка, рядом с ней кресло и столик. На кушетке лежала огромная собака, вся чёрная, морщинистая - кошмарный шарпей. В кресле же сидел карлик. На его горбатом, длинном носу в ряд выстроились четыре пары очков. Он держал в руках записную книжку, поглядывал на пса.
- Так, да, продолжайте, - обратился карлик к собаке, а та, встряхнув головой, сперва заскулила, а позже завыла. - Да что вы, серьёзно? Хорошо, так и запишем. У-у-у-у, - карлик чиркнул пером в открытой книжке, вдруг повернул голову, вместе с псом обратив внимание на меня и Крауса.
Куратор извинился перед обоими за потревоженный сеанс антипедогигантотерапии. Странное, конечно, название для устроенного сеанса.
Те, не поворачивая голову, посмотрели, щуря взгляд, на меня, и, что-то поразмыслив в своих головах, вернулись к первоначальным делам. Увиденное напомнило картину, где собаки играют в покер.
Когда я с контролёром отошёл в другой конец комнаты, удостоверившись в невозможности тех двоих нас подслушать, без промедления спросил шёпотом:
- Что здесь происходит?
- О, не переживайте, - зашептал контролёр в ответ, - всего лишь бедный пёс устал от детских игр детский детей. Они сильней, чем может показаться, но рано с ними нам ещё встречаться.
Краус подошёл к следующей двери, ничем не отличающейся от предыдущей. Он распахнул её после нехитрых манипуляций и мы оба оказались в высоком, примерно трёхэтажном, длинном коридоре, шириной метра в четыре: стены из тёмного дерева; ряды светильников с горящими свечами парили под самым потолком, до которого около восьми метров; на полу махровый ковёр со странными рисунками, напоминающими масштабную битву рыцарей; высокие окна закрыты тёмно-бардовыми занавесками, исписанными узорами из золотой нити.
И самое удивительное, так это едва слышимое пение на манеру оперному. Чей-то тонкий, будто детский голосок мягко пел, сильно растягивая слова, воздействуя успокаивающе. Я глянул наверх, выискивая источник голоса, и увидел только двухголовую статую, распятую в форме звезды на потолке.
Мне было неловко среди всей этой архитектуры и интерьера, сочетающегося в себе мрак и романтичность, ведь именно так можно описать вагон с его стилистикой: прекрасные цветы и манящий голос пробивались сквозь смерть и разложение. В течении всего времени, пока мы следовали по коридору, я заглядывал в открытые комнатки, оказавшиеся пустыми, но явно подготовленными для будущих гостей.
- Мастер... Краус.
- Да, майн друг? - громко отозвался он.
- Куда мы направляемся?
Если не брать в расчёт творящийся тотальный абзац, то единственное волнующее в данный момент, это пусть нашего следования.
- Куда? Шутите? В начало состава, разумеется, в билете же вашем имеется указ, что первый вагон предназначен для вас!
- Но я видел длину экспресса. Мы же будем добираться до нужного мне места не один час, - в голове промелькнула картина с протяжённость состава: не менее четырёх километров.
- О, ну конечно же нет! Здесь есть места, да станет их душа для нас любезным другом. Когда мы встанет с вами кругом, то я скажу заветные слова, мой глас, вся стихотворная молва нас моментально, словно свет, в вагон закинет, что указан на билет, - последнее слово произнесено с особым немецким акцентом, явно не задумываясь над правильностью сказанного.
Я никак не мог привыкнуть к его манере общения. Из слов Крауса, если мне правильно понимается, сделал вывод, что есть некий, даже не знаю, портал, помогающий путешествовать по составу. Не удивительно, ведь даже марафонцу здесь передвигаться оказалось бы долго.
Коридор вагона продолжал тянулся подобно зал некого собора, и когда мы дошли до его конца, то куратор глянул на часы.
- Ох, следующая станция будет прямо сейчас, - Краус убрал тикающее устройство в карман. - Извольте простить, но пассажиров майн работа требует впустить. А после искать ваш вагон мы отправимся, я обещаю. Только встречу сперва эту лютую стаю...
Он, поправив бабочку, положил руку на канат, свисающий с потолка.
- Позвольте, Эрик, находиться чуточку левее от меня. Мне так не хочется пол дня вас соскребать от чудного ковра, - он, стоя смирно, обернулся в сторону двери, видимо, готовясь её открыть.
- На что вы намекаете? - для меня его слова звучали жутко, предвещая нехорошее.
- Цыц! - Лин толкнул меня в угол, и я благополучно ударился коленом об дверную петлю..
Поезд остановился. Удивительно, я даже не чувствовал замедления хода. Краус тем временем дёрнул за канат. Тяжёлые занавески разом распахнулись в стороны, оставив окна неприкрытыми. Освещение интерьера метнулось на громоздкие стёкла, осветив сквозь них перрон станции, где остановился состав.
Краем глаза я выглянул из-за угла, желая увидеть тех, о ком говорил Лин. Зрелище повергло в ужас. На платформе в ряд выстроились дюжины существ: тощие, буквально дистрофические тела, покрытые чёрными волосами; ноги тонкие, длинные, а вместо ступней копыта в форме зубов; шеи вытянутые, мохнатые, как грива; а головы - голые черепа, блестящие, отполированые; и вдобавок оленьи рога, торчащие в стороны так широко, что я усомнился, смогут ли эти нечто зайти внутрь.
Краус дёрнул за ручку двери, потянув на себя, и она буквально прижалась ко мне вплотную, спрятав тем самым от глаз существ, друг за другом начавших заходить в вагон. Контролёр ничего им не говорил, только, склонив голову, смирно стоял, повернувшись спиной к двери, облокотился, удерживая её от попытки закрыться. Но через небольшое отверстие, где, судя по всему, раньше был винтик, я наблюдал, как они, ступая на ковёр, глухо стучали сквозь него по деревянному полу, но махровое покрытие заглушало звук.
Их рога, задевая стены и светильники, моментально обращались в густой дым, постепенно исчезающий в пространстве. Но стоило созданиям повернуть голову так, чтобы ничего не задеть, то из неоткуда появлялся, сгущаясь, туман, обретая форму рогов, а затем полностью превращаясь в них.
По четыре таких существа, издавая едва слышимое мычание при дыхании, будто у них завязаны рты, заходили в свободную комнату, сразу захлопывая дверь. Так продолжалось до тех пор, пока каждое помещение не оказалось заполненным, и тогда Краус отошёл от двери, прижимающей меня к стене, позволяя выйти из-за своеобразного укрытия.
- Извините, майн друг, но это средство есть необходимость вашей безопасности для не утраты жизненной контрастности. Но в голову брать не стоит их личность, иначе утратится вся романтичность жизни, фантазий, мечтаний, желаний. Вам лучше не станет от жутких тех знаний, что я о них знаю. Там одна пустота... - он схватился за голову.
Поезд тронулся и уличный ветер принялся заползать в вагон. Краус, не мешкая, захлопнул дверь и задёрнул занавески.
- Ну-с, теперь и отправится дальше не грех!
Он подошёл к створке, ведущей в следующий вагон. Она также массивная, стальная, покрытая замшей, но теперь украшена изображениями шестерёнок. Костлявые руки схватились за громоздкий вентиль, и, повернув его, отворили дверь.
Вагон оказался большим помещением высотой в четыре этажа. Окна отсутствовали, лишь фонарные столбы расставлены повсюду, как на полу, так и на потолке, свисая с него, словно сталактиты и сталагмиты. В центре зала странная машина, похожая на печь: множество труб, переплетённых между собой, они уходили в пол, то в стены, или вовсе тянулись к потолку, но основная их часть оканчивалась у ступенек небольшой возвышенности, к одной из которых мы подошли.
- Узрите, друг, портал, ведущий в ваш вагон, через минуту мною будет сотворён.
Он резво поднялся по ступенькам, а я пошёл за ним, в итоге оказавшись на круглой платформе. Стеклянная поверхность, под ней можно было рассмотреть кучу проводов, лампочек, труб громоздкого механизма. Рядом находилась панель, по чьей поверхности Лин провёл пальцами, плавно вдавливая различные кнопки.
И тут, пожалуй, начался тот самый момент, сделавший поездку незабываемой. Свет вокруг неожиданно потух, а конструкция в центре помещения остановилась, зал наполнился тишиной. Но через секунды из стен вылезли лампы, принявшись сиять красным светом и издавать тревожный сигнал.
- А вот это не гуд... - в интонации Крауса прослеживалась испуганность.
Стены вагона начали скрипеть с таким звуком, будто нечто тяжёлое давит на них снаружи, норовя сплющить.
- Что происходит? - спросил я куратора, но он, не слыша меня, задумчиво смотрел на стены.
Но тут Лин резко побежал к устройству, ковыряясь в нём, потом в спешке принялся жать определённые кнопки на огромном котле, а скрежет тем временем лишь усиливался. Контролёр обратился ко мне:
- Слушайте, майн друг, нет времени объяснять. Сейчас придётся вам себя другим путём занять. Хоть мало с вами мы знакомы, но больше никому я просьбу не успею поручить. Найдите Крамера, ему вы передайте, что нету больше смысла спать. И это в руки дайте, - он вынул из кармана фрака серебряный крест, отдал мне. - Ну-с, начинаем. Я отправлю вас так далеко, как только смогу. Лилит поможет вам начать заветный поиск. Удачи, майн друг.
После эти слов Краус направил на меня руку. По телу волной разливалось тепло, и внутри словно заползали тысячи муравьёв. Я смотрел на свои руки, наблюдая, как они, подобно дыму, развеиваются. Лин стоял и улыбался, а стены помещения со скрежетом вдавливались вовнутрь. На них появлялись трещины, из которых бил яркий, обжигающий, слепящий фиолетовый свет.
Последнее, что я видел, прежде чем всё погрузилось во мрак, это как Крауса коснулись лучи, поджигая чёрный фрак, а розы на правой руке заставляя вянуть. А потом тьма и тишина.