Бурак-молния

Самораскрывающийся рассказ о рассказе о видении

0. ПРЕДВАРЕНИЕ

Мне было тридцать шесть, за окном шумела столичная весна, а в руках лежал томик Борхеса, в который я упрямо вчитывался уже пятую ночь подряд. Бурак, сияющий, крупнее осла и меньше мула повторял я, словно заклинание.

На шестой рассвет я задремал прямо над книгой и увидел сон, похожий на черновик, исписанный разными чернилами. Именно в этот момент текст, который вы читаете, начал сам себя писать.

1. МЕСТО РАЗЛОМА

Буэнос-Айрес давно привык к парадоксам: здесь тротуары подсовывают под ноги незримую решётку Борхесовых лабиринтов. В одном из переулков, возле книжного ларька, я обнаружил дыру в реальности чистую, как выдутый из стекла тоннель.

Я шагнул внутрь без колебаний. Воздух пах гравюрой и кардамоном; я услышал треск электрических искр.

Примечание текста о себе: здесь начинается первый уровень метарефлексии. Повествователь входит в пространство, которое уже описано в книге Борхеса, но описание это открывает его заново, как черновик, который переписывает сам себя.

2. ЯВЛЕНИЕ ФОРМЫ

Сначала возник свет: тонкая нить ртути завязалась в узел, обернулась гривой, и лицом девушки из моих ненаписанных стихов.

(Subhana-llahi alladhi asra bi-abdihi laylah) Пропела она беззвучно, цитируя первый айят Сурат аль-Исра.

Ты ли Бурак? выдохнул я.

Она качнула головой: Я , складка пространства. Я та самая молния-дева, о которой боялся сказать вслух твой внутренний Борхес.

3. ТОПОЛОГИЯ ПОЛУНОЧИ

Мы шагнули, и туннель превратился в ленту Мёбиуса. Точка начала совпала с точкой конца, но поверхность осталась односторонней.

Пространство можно свернуть в слово, пояснила Бурак-Дева. Но слово можно свернуть обратно в скачок. В Коране сказано Будь! (Kun) и топология мира сгибается, как ладонь, щёлкающая пальцами.

Метарефлексивный момент: текст сейчас описывает собственную структуру. Как лента Мёбиуса, это повествование не имеет двух сторон оно одно и то же, прочитал ли ты его как рассказ или как комментарий к рассказу.

4. АРАБСКИЙ СЛОЙ

(Lamma balaghtu as-saqf as-sabi ah ra aitu faragan abrada min thalj jabal Qaf) Когда я добрался до седьмого свода, я увидел пустоту холоднее снега Горы Каф, и сердце моё дрогнуло.

Чем выше поднимался Пророк, тем тоньше становилась ткань времени; наконец она порвалась, и густая чернота оказалась наполнена шорохом ангельских перьев.

5. АЛХИМИЧЕСКАЯ РЕТОРТА

Мы оказались в круглой комнате, напоминающей одновременно астрономическую обсерваторию и реторту. Стены были расписаны формулами Герметической свадьбы: Solve et Coagula, Azoth, Cauda Pavonis.

Видишь, сказала она, алхимия и мирадж Пророка совпадают. В сухом остатке всегда остаётся единство, но чтобы достичь его, надо раствориться до последнего атома личности.

Она поднесла к моим губам кувшин с водой. Это была вода, которая не мокрая, а чистое знание холодное, но опьяняющее.

6. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Мы двинулись вниз, и каждая пройденная плоскость превращалась в фразу, а фразы собирались в главы именно те, что вы сейчас читаете.

В конце пути я снова оказался в том же переулке Буэнос-Айреса. На подушечке моего пальца качалась одна-единственная капля. Я понял, что если она упадёт, повествование закончится слишком банально, и потому осторожно поднёс каплю к губам.

Испарилось всё и сразу: вода, сон, туннель. Остался вкус молнии.

Текст завершил саморепликацию. Он вошёл в тебя так же, как когда-то рассказчик вошёл в туннель. Теперь ты носишь в себе каплю молнии, и когда ты расскажешь эту историю другому, топология пространства слегка сдвинется ровно настолько, чтобы где-то в Буэнос-Айресе дыра в реальности открылась чуть шире.