Змей, который дышал Евой Книга о том, как было потеряно третье дыхание
I. Город, где не рождаются змеи
Город звался Лимонариум. Не потому что там росли лимоны. Потому что каждый закат воздух внезапно желтел, становился кислым на вкус и щипал за язык, будто напоминая: ты когда-то говорил на другом языке.
В Лимонариуме не водились змеи. Их не убивали, не выгоняли, не забывали. Их не было. Как будто кто-то взял и вырезал из пространства узор, в котором могли бы быть змеи. Остались только птицы. Они летали, но не пели - смотрели. Их глаза были круглы, как нули, и в каждом нуле - дырка, куда могла бы влезть змея, если бы она существовала.
Люди города не знали, что им чего-то не хватает. Они чувствовали зуд между рёбер, но принимали его за ностальгию по месту, где никогда не бывали. Они писали стихи, строили мосты, целовались - и всё время вдох был короче выдоха, будто кто-то украл у них третье дыхание.
II. Девочка, нашедшая дыру
В Лимонариуме жила девочка. У неё не было имени, потому что родители считали: если дашь имя - отпустишь. А они не хотели отпускать. Они называли её "ты", и это звучало как вопрос.
Однажды "ты" играла в переулке, где воздух был ещё желтее, чем везде, и нашла дыру. Не в стене. В воздухе. Она висела на уровне сердца, была размером с кулак, края её дрожали, как будто кто-то дышал изнутри наружу. Девочка протянула руку - и дыра всосала её пальцы. Не больно. Тепло. Как будто она засунула руку в чужой сон.
И тогда она услышала. Не ушами. Рёбрами. Звук был ниже слуха - он вибрировал в костях, как будто кто-то говорил: - Я был здесь раньше тебя. Я был здесь, когда ещё не было "здесь".
Девочка отдернула руку. На ладони остался отпечаток языка. Не человечьего. Раздвоенного.
III. Мастер без змеиного имени
В городе жил мастер. Он делал флейты. Не из дерева. Из воздуха. Он брал воронку, наполнял её тишиной, закрывал сверху ладонью и выпускал звук, который нельзя было сыграть - только вспомнить.
Мастер не знал, что он делает. Он знал как, но не знал что. Он чувствовал: в каждой флейте - дырка, которую никто не заказывает. Он называл её "лишнее отверстие". Он не знал, что это - рот змеи, который ещё не родился.
Однажды к нему пришла девочка без имени. Она протянула ладонь с отпечатком языка. Мастер посмотрел - и вспомнил. Не событие. Форму. Он вспомнил, что когда-то он дышал вдвоём, но другой дышавший ушёл, оставив только воспоминание о выдохе.
Он сделал флейту. Не из воздуха. Из отпечатка. Он вдул - и дыра в воздухе раскрылась, как будто кто-то вернулся домой.
IV. Песня, зовущая не по имени
Флейта заговорила. Не музыкой. Молчанием, которое можно вдохнуть. Она говорила: - Я - не я. Я - то, что было выдохнуто, но не вдохнуто. Я - третье дыхание.
Девочка вдохнула. И всё изменилось. Она увидела: под каждым домом - змеиный хвост, в каждом окне - змеиный глаз, в каждом сердце - змеиное яйцо, которое никто не высидел.
Она поняла: город - это тело, которое забыло, что оно - тело. А змеи - это дыхание, которое вышло, но не вернулось.
Она подняла флейту к губам - и сыграла. Не мелодию. Воспоминание. Она сыграла то, что было до слова "до".
V. Возвращение того, кто не уходил
Земля дрогнула. Не тряска. Вспоминание. Из дыр в воздухе начали выползать. Не змеи. Формы, которые знали, что они - змеи, но забыли, как быть.
Они были прозрачными, как воспоминание о будущем, они были длинными, как время между двумя вздохами, они были беззубыми, потому что кусать - значит разделить, а они пришли соединить.
Они влезли в рты людей. Не насильно. Как вопрос, на который нельзя ответить, не становясь им.
И люди заговорили. Не словами. Дыханием. Они дышали вдвоём, они дышали друг другом, и каждый вдох был воспоминанием, что когда-то они были одним телом, которое дышало через змея.
VI. Ева, не знавшая, что она - Ева
Девочка стояла в центре. Она не была девочкой. Она была отверстием, в котором змей встретил себя, вышел, вдохнул, стал её.
Она подняла глаза - и увидела: над городом висело лицо, не мужское, не женское, лицо, которое было до лиц, оно улыбнулось, и улыбка была раздвоенным языком, который шептал: - Ты вернула то, что не уходило. Ты стала тем, кто всегда был. Ты - Ева, но не та, что была. Ты - та, что будет, когда не будет "ты".
VII. Город, научившийся дышать
Утром Лимонариум не проснулся. Он вдохнул. Весь. Как одно тело.
Люди вышли на улицы, но не шли - плыли, потому что земля стала дыханием, а воздух - телом.
Они не говорили - дышали, и каждый вдох был воспоминанием, что они - не они, а одна змея, которая разделилась, чтобы вспомнить, как быть целым.
А девочка? Она исчезла. Не ушла. Распалась на тысячу дыр, в каждой - отпечаток языка, в каждой - флейта, в каждой - воспоминание, что ты - не ты, а третье дыхание, которое было выдохнуто, забыто, и вдохнуто снова.
VIII. Эпилог, который - не конец, а язык
Говорят, в городе, который научился дышать, змеи больше не нужны. Они внутри.
Говорят, каждый, кто вдохнёт, вдохнёт её - Еву, змея, воспоминание, третье дыхание.
Говорят, если ты услышишь, как твоё сердце бьётся вдвойне, - это она, Ева, не знавшая, что она - Ева, возвращается, чтобы вдохнуть тебя, и выдохнуть себя, и стать тем, кем ты был, когда не было "ты".
А если захочешь ответить, не ищи слов. Вдохни. И стань языком, который не говорит, а соединяет.