Там стволы потемнели от времени,
в сентябре там снега на листве,
вечера тишиною беременны,
а реки остывающей цвет

бирюзов и прозрачен до донышка -
зачерпнуть и с ладони испить.
Мне б поймать журавлиное перышко
да на волны его опустить.

А потом ощутить, как намолится
в сердце тихом сакральный завет.
Берег отчий, река и паломница...
На листве мокрый снег кроет след...


***

А на ягоде на волчьей роса.
Над рекой туман рекою поплыл.
От потухшего ночного костра
на траве чернеет липкая пыль.

А вода темна в таёжной реке,
зелена от забредающих ив.
И рассвет - и сер, и хмур, и ленив,
в моём самом драгоценном мирке.

В моём самом драгоценном мирке
мелко-мелко задрожит поплавок,
совершит рука короткий рывок,
и от брызг прохладно станет щеке.

А река приглушит с берега зов.
Но дымок костра заставит спешить...
Волчьей ягоды росистый покров
я с ладони буду сладостно пить...