Боязнь темноты

Страшные рассказы - 5

- Мам, ты останешься со мной?

Мишка умоляюще посмотрел на Лену.

Не могу, сынок, мне завтра на работу,- устало, в очередной раз произнесла женщина. - Давай, не чуди: закрывай глазки и спи.

Мам, но здесь живёт бабайка.

Никакого бабайки нет. Не волнуйся, свернись калачиком...

Но мам! Я его слышал, он постоянно шебуршится у меня в комнате. Он и другие.

Это ветер играет занавесками.

Но ма...

Послушай, Михаил, мне завтра рано вставать. Я и так не высплюсь, ещё ты нервируешь меня своими страхами. Это всё твоё богатое воображение.

Мам.

Что "мам"? Нет здесь никого, понимаешь? Ни бабайки, ни кого-либо другого. Пожалуй, не стоит больше читать тебе на ночь сказки - они же все довольно страшные, а это вон как на тебя действует. Ну же, закрывай глаза и спи. А завтра, когда вернусь с работы, напеку тебе блинчиков.

Мишке не хотелось спать, больше того - пробовать заснуть не имелось ни малейшего желания. Ещё бы: когда в комнате, где-то тут, совсем неподалёку, в паре шагов, обитает настоящий монстр, или монстры, которые питаются... Бр-р-р! Нет, лучше не думать, что на завтрак, обед и ужин у сказочных чудовищ!

Однако маму расстраивать мальчик не желал ещё больше. В конце концов, может быть, ему всё пригрезилось: вчера и тогда, на прошлой неделе, и на позапрошлой... Чем больше Мишка думал об этом, тем более в этом уверялся. Да и ребята в садике подшучивают над ним, говорят, что он слишком пугливый, всего боится, вплоть до собственной тени. Интересно, где они услышали такую странную фразу? Наверняка от родителей.

...Темноты не надо бояться, - тем временем медленно, тихо и ласково увещевала мама. - Она просто... тёмная. Чёрная. А кроме этого, ничего страшного в ней нет. Миша?.. Ми-иша-а. Ты меня слышишь?

Он отвлёкся от невесёлых мыслей, вздохнул.

Да, мам. Хорошо... мам.

Это решение стоило ему определённых усилий, но нужно было показать, что он не маленький, что он умеет слушать и слушаться, принимать решения, что он, наконец, не боится темноты. Вот уж правда глупое дело! Бояться ночного мрака. Никто, или почти никто, не боится, а его, видите ли, тьма пугает. Ну нет, не на того напали: Михаил Косенков не из этаких! Не из плакс и трусишек.

Ну вот и ладненько.

Мама Лена наклонилась и поцеловала его в лоб.

Спокойной ночи, дорогой.

Спокойной ночи, мам.

Лена бесшумно встала и вышла в коридор, так же тихо прикрыв за собой дверь.

Пока она находилась в комнате и некоторое, очень короткое, время после Мишка чувствовал себя вполне неплохо... Но вот мамины шаги удалились, бесшумие вновь подкралось неожиданно, обернулось вокруг мальчика, погрузило в себя - и прежние кошмары ожили.

Мишка тотчас захотел вскочить и броситься следом за матерью и попроситься переночевать с ней. Раньше он так и делал, раньше - когда был маленьким. Но теперь-то он взрослый, верно? Ни к чему ему искать убежища у взрослых, особенно когда речь просто о темноте. Ни к лицу это настоящему мужчине, такому, как его папа Андрей, например, на которого Мишка стремился быть похожим. Это просто, всего лишь навсего темнота, отсутствие света. Включи лампочки, и она пропадёт, ничего от неё не останется. Надо уметь быть и храбрым, и терпеливым. Чудовищ рядом нет и не предвидится, ну, за исключением тех, что обитают в фантазии Мишки.

А фантазия у него действительно чересчур богатая: много придумывает всяких монстриков, рисует их, играет в них с друзьями... Просит родителей почитать о потусторонних силах и сам учится читать на книгах-страшилках. Всё же мама права: надо меньше интересоваться подобным. И кое-какие из книжек точно лишние в его библиотеке.

Как ни странно, однако размышления Мишки, хотя и были направлены на то, чтобы успокоить их обладателя, и носили сугубо философский характер, только сильнее разбередили ощущение надвигающейся угрозы. Неясное чувство нечёткой опасности.

Он лежал в темноте и буквально чувствовал, как к нему подступают некие неизвестные существа, возможно, невидимые и бесплотные, но оттого не менее опасные. У каких-то были острые зубы, у кого-то - когти-кинжалы, у других - мощные кожистые крылья либо пудовые лапищи. Вот они подбираются ближе... ближе... совсем близко! Вот они нависают над кроватью, смотря своими слепыми или, пуще того, отсутствующими глазами на него, и ждут... чего они ждут?! Пока он обмочится и умрёт со страху?..

Мишка затрясся.

И почему он не испытывал похожего раньше? В смысле, много раньше. Жуткие страхи начались буквально два-три месяца назад. Маму это волновало, возможно, даже сильнее, чем самого шестилетнего ребёнка. Они и у детского психолога побывать успели, того смешного типа со смешной же маленькой головой. Как его звали? Тоже забавно, но не вспомнить... А, Горислав! Горислав Письменный, если Мишка правильно запомнил фамилию.

Горислав Письменный. Хи-хи.

Он засмеялся в кулачок.

И вдруг что-то заворочалось. Там, внизу...

Мишка замер.

Оно ворочалось прямо под кроватью!

"Бабайка вернулся! Наверное, это он... да, без сомнения, он постоянно выслеживает меня и ждёт подходщего момента. Бабайка и его приспешники, столь же уродливые и наводящие жуть. - Мысли неслись галопом. - Вот почему он появился лишь недавно: присматривался, прислушивался, ждал..."

Внезапно комшарные звуки стихли.

Вместе с ними стихли и Мишкины мысли - но не страхи. Сердце мальчугана выстукивало невероятные ритмы. Мишка внимательнейшим образом прислушивался, не оживёт ли опять кто-нибудь в тёмной тиши...

И вот снова! Движения, неторопливые, громоздкие, словно кто-то возит по полу мешок с картошкой.

У мальчика пересохло в горле.

Нет, нет... - зашептал он. - Нет... только не это...

И сразу же замолчал - потому что оно откликнулось на его зов, на произнесённые им слова. Шевеление стало ощутимее: громче, настойчивее, неприятнее.

Кр-р-р-р.

Будто бы кто-то с силой провёл огромными когтями по паркету.

"Нет!!"

Неужели родители этого не слышат!?

Мишка забрался с головой под одеяло и затрясся - от страха, конечно.

А шевеление не стихало, кажется, оно сделалось и громче, и отчётливее. Внутри него Мишка разобрал другие шевеления, постукивания и... дыхание. Он готов поклясться: кто-то дышал, здесь, под кроватью!

Дыхание, если это было оно, переместилось.

Мишка сглотнул.

И неожиданно пугающие звуки вновь стихли, разом; схлынули, будто их и не было никогда. Полминуты ничего не происходило, минуту, полторы...

Мишка стал потихоньку успокаиваться. Расслабился, улыбнулся... Тихонько засмеялся: своим страхам и собственному же отнюдь не взрослому поведению.

Тут-то неведомо кому принадлежащая рука и сорвала с него одеяло.

Мишка уставился в темноту, в первые секунды ничего не замечая и не понимая - он впал в ступор: от неожиданности и ужаса. А после мальчик закричал, да так, что лежащие в соседней комнате родители подскочили на кровати.

Отец недовольно что-то пробурчал, включил свет, перевернулся на другой бок. Сказал:

Иди проверь, что с ним. Наверное, опять бабайка приходил. Сожгу все эти его книги к чёртовой...

Далее слова стали неразборчивыми. Папа Андрей повернулся набок и вновь заснул.

Лена же быстро накинула ночнушку и ступила в коридор.

Ещё только приближаясь к комнате сына, она заподозрила неладное. С одной стороны, дело было в неестественной тишине, ещё более пугающей оттого, что минуту назад истошно вопил их единственный ребёнок. Да и крик получился уж больно каким-то громким. И - реальным. Словно бы Мишку не просто посетили привычные и понятные детские страхи, а нечто по-настоящему ужасное.

Лена старалась не думать об этом, открывая дверь в комнату Мишки. Но попробуй тут не думать, когда всё: и слух, и разум, и женская интуиция, и материнское наитие в один голос вопят: "Что-то случилось! И случилось страшное!"

А затем завопила она сама, и крик её разнёсся, наверное, по всему подъезду - истошный, полный боли, отчаянья и кошмара.

Посреди комнаты лежал Мишка, их Мишка, их шестилетний сын. Он лежал в чём-то матово-тёмном, что разросталось с каждой секундой. И нечто бесформенное было разбросано по сторонам.

Лена не моментально осознала увиденное, но мозг сработал как надо, и потому она закричала. Ну а потом она поняла...

Кровь! Мишка лежал в крови... и собственных внутренностях...

Прибежал отец, и его вырвало.

Лена облокотилась на косяк. Её терзали рыдани. Слёзы катились градом.

Внезапно она оттолкнулась от косяка и устремилась в комнату, к телу любимого сына. Она перевернула его, чтобы разувериться, чтобы посмотреть на живое и весёлое веснушчатое лицо, которое разом разовьёт все страхи, уничтожит ужасающие мысли и вернёт реальность на положенное место.

В результате же она узнала, что произошло с Мишкой. Вернее, нашла ещё одну улику, новое доказательство.

У Мишки не было лица. Лишь кровавая маска и каша вместо него.

И тогда Лена вновь истошно, истерично завопила - громче, чем раньше, с опасным надрывом.

Андрей бросился в коридор, схватил дрожащей, холодной, не слушающейся рукой радиотелефон и стал набирать номер 112...

Причина же была проста - и очевидна. И надо-то всего только увидеть и поверить. Они видели, но никак не могли поверить. Они бы согласились, что какой-нибудь маньяк без шума забрался через окно в комнату к Мишке, опытный и особенно жуткий, сумасшедший, жестокий маньяк, убийца без сердца и разума. И сотворил с их сыном... такое. Да, безусловно, маньяк, но не...

Хотя погодите: в этом случае, где же улики? Отпечатки ботинок, следы борьбы, оброненная вещь, например, нож, который убийца потерял, когда убегал, услышав, что родители проснулись и идут на помощь? Где что угодно!

Однако не было ничего. Ничего.

Кроме параллельных глубоких борозд на паркете, что тянулись из-под кровати. Точно бы следов, оставшихся при перемещении грузного тела монстра из очередного печатного ужастика, при передвижении его многокилограммовых лап, "украшенных" толстыми когтями. Автограф чудища - или чудищ. Не отпечатки на стекле окна, которое, конечно же, никто не открывал - никто из людей. А четыре неотменяемые и предельно реальные борозды. Четыре, но может, и пять: сложно разглядеть в точности при неярком лунном свете. Улики, брошенные на месте преступления всё-таки посетившим их незваным гостем. Либо же гостями.

Ох, крайне сложно что-либо разобрать и с уверенностью утверждать. Так им и скажут полицейские. Невозможно ни в чём быть на сто процентов убеждённым - в такой-то темноте...

(Март 2018 года)

�