Инопланетяне напали решительно и без разговоров. Война миров свелась к установке пришельцами гигантского зонта, тень которого укрыла Землю от девяти десятых излучения Солнца. В браузере включился опрос: почему оставили свет? - я ни секунды не колебался: чтобы лучше видеть, как мы загибаемся от холода.
Битву за планету чужаки выиграли без муторных контактов и неизбежных недоразумений. Они обеспечили похолодание, которое неминуемо похоронит под километровым слоем льда цивилизацию, посвятившую себя самоистреблению.
В каком-то смысле они просто прилетели нам помочь.
С ответным подарком человечество не поскупилось: две тысячи ракет с термоядерной начинкой должны были если не поправить дело, то хотя бы показать непрошеным гостям, кто в окрестностях лунной орбиты хозяин.
Скрыть запуск было невозможно, поэтому военные открыто впаривали населению свою роль в спасении популяции, отбросив предрассудки о секретности войсковых операций.
- Вот она, Истина! - надрывались комментаторы. - Теперь даже самые упоротые пацифисты признают, что время и ресурсы, ушедшие на создание изощрённых способов коллективного самоубийства, потрачены не зря.
Обыватели радовались старту ракет, как дети шутихам в новогоднюю ночь, и не отрывались от гаджетов с трансляцией атаки передовой убойно-технической мысли.
Ракеты дружно взлетели и направились, куда надо. Но ни одна не взорвалась. Зонт покачнулся, а через минуту вернулся на исходную позицию. Военные вспомнили о скромности и слиняли с экранов. Штатские, может, и хотели позубоскалить, но понимали неуместность шуток. Поэтому ограничились предложением отправить к Зонту мирную делегацию. На предмет уточнения намерений противника.
Эта попытка тоже тихо провалилась: связь с делегацией была потеряна примерно на двух третях расстояния до цели. В телескопы Луны было видно, как флагман космического флота вошёл в сумеречную тень Зонта и пропал, растворился, исчез, стал невидимым в оптическом диапазоне наблюдений. А поскольку других диапазонов не было, то это и означало конец миссии. Бесславный конец.
Потехи ради, на одном околонаучном форуме я запостил предположение о естественном происхождении Зонта. Меня тут же заклевали: не может небесное тело двигаться по внутренней орбите с такой же скоростью, с которой другое тело движется по внешней орбите. Чтобы в такое поверить, нужно отменить третий закон Кеплера вместе со всей классической физикой.
На следующий после спора день в солидных военных журналах появились сравнительные расчёты затрат энергии на поддержание "медленной" орбитальной скорости Зонта и солнечной энергии, которую он не пускает к Земле. С приемлемой точностью затраты оказались равными.
- В теории проблема решена, - заявили генералы: - К пришельцам нужно отправить десант, который найдёт и уничтожит генераторы, превращающие солнечную энергию в движение.
Предполагалось, что без генераторов Зонт подчинится законам небесной механики и перестанет морозить человечество.
Люди положились на Бога и статистику: если каждому желающему дать атомную гранату и подбросить поближе к цели, то жизнь непременно изменится. Возможно, даже, к лучшему.
После первой волны добровольцев отправили вторую. Потом третью и четвёртую. Космонавты шли на смерть, божась, что не подведут. Увы! Там ничего не взрывалось, а здесь не становилось теплее.
Ядерный арсенал Земли таял, конвенционное оружие - тоже. Разоружение планеты шло круглосуточно и полным ходом.
Металлургические заводы отправляли в топку самолёты и танки. Земле пригодился металл, веками откладываемый в копилку под названием "армия". Теперь из него делались пилотируемые космические торпеды. Помимо потерь оружия человечество вдруг заметило дефицит маньяков и психопатов. Трибуны парламентов опустели, передовицы газет стали пресными и скучными. "Настоящие буйные" отправились к Зонту. Безвозвратно...
***
В отличие от запуска стратегических ядерных ракет, эскадры камикадзе стартовали без оваций, с хорошо сдержанным достоинством.
Кабина, в которую меня уложили техники на Луне, метр на метр на два. Комфортабельный гроб повышенной вместимости. Вытянуться в полный рост можно, крутиться - нет. Зато легко откинуться. С гарантией. Для чего, собственно, и задумывалось.
Особого умения не требовалось, геройства тоже. Весь полёт предполагался в автоматическом режиме. Лежи себе и прощайся с жизнью, глядя на мерцающие огоньки.
Огоньки - это не легкомысленные звёзды, подглядывающие за парочками в укромных уголках парков и садов. Это торпеды с ядерными зарядами и личинками разума - такими же неудачниками, как и я. Осколки судеб, кляксы желаний, сломанные мачты и порванные мечты... Кто обременён манией величия, кто ипотекой, кто совестью.
Генерал полагает, что я беспримерным подвигом пытаюсь привлечь внимание читателей к своим книгам. Он ошибается. Но я не стал его разочаровывать. Читатель всё-таки.
Помните, как Адмету обещали бессмертие, если найдёт желающего умереть за него? Зрелость цивилизации исчисляется строками прейскуранта услуг. Адмету не повезло родиться в древней Греции, где он сумел уговорить только жену. Жил бы в наше время, устроил бы аукцион. Ещё бы: единственное событие, которое предстоит каждому живущему, - это смерть. И как помрёшь далеко не всё равно: в болезни, в мучениях... при молчаливом сочувствии родни или в одиночестве. Мало ли в каких одеждах придёт кончина? А тут - полная определённость, мгновенно и на боевом посту. Пусть не сумел ярко прожить, зато можешь блестяще умереть. Царское предложение! Только дурак откажется. Или тот, кто не видел своей районной поликлиники.
Я, к примеру, ни секунды не раздумывал. Как сейчас помню: ярко светило солнце...
***
... Светило солнце. Светило, но не грело.
Парк, лавочка у фонтана. Малышня и голуби. Стайки мамаш, щебечущие о вечном и непостижимом. И я, в свитере поверх рубашки. Середина июля. Полдень.
Подставляю лицо солнцу. Кажется, что так теплее. Но теперь на солнце можно смотреть, не щурясь, и не моргая. А когда отводишь взгляд, перед глазами не плывут чёрные пятна.
Смотрю на улицу в конце аллеи за воротами. Вместо "пятен" - три военных уазика и ватага солдат, почтительно слушающих наставления офицера.
Через минуту солдаты разбирают планшеты и уныло направляются в парк. Судя по всему, выездные лекции по гражданской обороне: как себя вести, чтобы замёрзнуть на день позже соседа.
Один из солдатиков уже на аллейке, бредёт в сторону нашей скамейки.
Рядом со мной на лавочке - городской сумасшедший Константин. Замотанный до бровей в шарф с трубочкой, через которую удобно сосать пиво.
Я никогда его не гоню. Кроме него у меня в собеседниках только кассир в магазине и будильник.
- В небесах мы просрали войну, - нараспев говорит Константин. - Ну, а здесь допиваем заначки.
Он следит за приближением военного, а я с готовностью отвлекаюсь от нетбука, куда строчку за строчкой вбиваю приключения рыжего дикаря в Заполье, и уважительно киваю:
- Умри, лучше не скажешь.
- Зачем же умирать-то?
- В нашем деле надо умереть, чтобы решили, что ты хоть чего-нибудь стоишь.
- Сам придумал?
- Нет. Джими Хендрикс.
- Философ?
- С гитарой все философы. Потому что мир - набор струн. Это тебе любой физик скажет.
Константин демонстративно отодвигается, но военному всё равно. Ещё пятеро бойцов окружают скамейку. До них метров десять. Глаза быстрые, движения сдержанные. Тренированная свора волкодавов. От таких не убежишь.
- Что вам нужно?
- Пойдёмте с нами, Захар Савельич. И это не просьба.
Смотрю на служивого и понимаю, что крепко его недооценил. Этот парень похож на "солдатика", как пантера на котика. Обнадёживало, что он сказал "пойдёмте", а не "пройдёмте". Может, не всё потеряно?
Усмехаюсь. Я рассуждаю так, будто мне есть, что терять... будто у меня вообще что-то есть. Пожимаю плечами, встаю, иду к машине. Офицер распахивает дверь. Может, юркнуть в салон и выскочить с другой стороны?
Ага. Выскочил, как же... Там уже кто-то сидит. Важный господин. Пиджак, галстук, кепка. Улыбается.
- Присаживайтесь, Кронин. А мы уже вас обыскались...
Не спешу с ответом. Растёт уверенность, что Пиджак-с-Кепкой такой же исполнитель, как и вся группа захвата. Сзади толкает "солдатик", а офицер садится на место водителя. Хлопают дверцы. Едем. Молчу. Спрашивать - глупо: что нужно, сами скажут, а всё остальное не скажут даже за деньги, которых у меня нет.
- Как у вас со здоровьем? - спрашивает Пиджак.
- Вы разберёте меня на органы?
Он совершенно неуместно смеётся, но от его смеха на душе становится легче.
- Шутите? Нет, ваши органы нас не интересуют.
- У меня больше ничего нет.
- У вас два десятка форумов, конкурсов и викторин, где вы регулярно побеждаете. Вчера даже выиграли какой-то приз.
- Вы из налоговой?
Теперь они смеются втроём. Хорошо смеются. Открыто и с поднятыми головами. Значит, не из налоговой. Мир за окном военного уазика становится светлее.
***
Запахи табака и олифы. Лакированный Т-образный стол для совещаний, древняя настольная лампа с абажуром и батарея телефонных аппаратов, как в фильмах про зверства протокоммунизма.
- Присаживайтесь, Захар Савельевич, - хозяин кабинета кивает на ряд кресел вдоль длинной поперечины "Т-стола".
На нём штатская одежда, но мои сопровождающие стоят навытяжку у двери, не решаясь войти. Становится понятно, что новый знакомый в больших чинах. Не иначе - генерал!
- Разрешите идти? - спрашивает Пиджак.
Не раздумывая, разрешаю:
- Идите!
"Генерал" неопределённо морщится и ведёт тыльной стороной ладони к дверям. Жест "выметайтесь" понятен даже мне.
Когда дверь закрывается, начальник подходит к окну, смотрит в небо и ласково спрашивает:
- Не желаете умереть с пользой для себя? Смерть может оказаться вашей последней ступенькой к признанию, Захар.
- Мы знакомы?
- Я читал ваши книги. Старомодно, но и я не молод. Вашим книгам не хватает современной развязности. Сейчас в тренде не познавательный синтез, а криминальный экшен с расчленёнкой извилин. Футурологические прогнозы никого не интересуют.
Устраиваюсь удобнее в кресле и вытягиваю ноги. Добрые слова - редкие гости в моей жизни.
- По-вашему, я - футуролог?
- А разве нет? Теплофизическое обоснование подлёдных пещер в Антарктиде, трассирующая рассылка топливных контейнеров с Лунных гаусс-эстакад, вспененный в гелии полистирол, как корпус жёстких дирижаблей... По мнению моих консультантов, если бы вы вместо фантастики оформляли патенты, были бы богачом.
- Никогда не видели неудачников?
- И как там, в вашем мире?
- Как и всюду: ненавидим всё, что недоступно.
- А как же бог энтузиастов? Почему Шакти не поможет?
- Шакти приходит, когда успех страшит больше неудачи... - Умолкаю. Гнилая тема. Сливать флейм нужно было три реплики назад. - Лучше скажите, чем обязан?
Он кивает, будто соглашаясь, но меня не проведёшь: генералы думают обо всём сразу, и кивают своим мыслям, а не чужим словам.
- Неделю назад состоялся всемирный опрос населения. Вы помните, как оценили действия Штаба сопротивления?
- Как саботаж.
- Вы можете это пояснить?
- Запросто. Массу ракет, которые отправились к пришельцам, вы не скрывали. Как Зонт отбросило при столкновении, транслировали по всем каналам. Этих данных достаточно, чтобы представить массу объекта. А зная массу и площадь, легко убедиться, что Зонт движется со скоростью Земли, опираясь на солнечный ветер. Парасоль не подчиняется законам Кеплера, потому что планирует. И одна десятая солнечного излучения, которую к нам пропускают, - это не коэффициент миролюбия, а угол атаки Зонта к радиусу земной орбиты. О серфинге слышали?
Генерал снова поворачивается к небу. То ли я залез в огород секретных материалов, то ли он давно потерял нить моих рассуждений. Не оборачиваясь, спрашивает:
- И что из этого следует?
- Что у Зонта нет генераторов. И вы обманываете, уверяя, что задача десанта - их взорвать. И если вам это известно, значит, вы саботируете сопротивление.
- А если не известно?
- Тогда это саботаж ваших консультантов. Или они шпионы пришельцев.
Он тяжело вздыхает.
- Вы на шпиона больше похожи, чем мои консультанты. Вы чересчур точно предугадываете результаты исследования Зонта.
Вот оно что! Мог бы и догадаться. Впрочем, не мог. Мне же не докладывали, насколько точно я отвечаю на вопросы.
- Наверняка вы проверили мою жизнь от ясельных времён...
- ...до контрабанды в оба плеча и ночных гонок на деньги, - подхватывает Генерал. - Все способы заработка, так или иначе, криминальны. Вы - патологический отщепенец и мизантроп.
Не могу удержаться от сарказма:
- Верные признаки шпиона?
Он пожимает плечами:
- Может, и не верные, но признаки. К верным признакам я бы отнёс вашу информированность.
- Работа такая. Чтобы написать десять строк, прочесть нужно тысячу. Знания, как побочный продукт...
- Зачем писать, если не читают?
- Если бы я мог бросить литературу, давно бы это сделал. Графоман-рецидивист. Кто-то внутри требует: расскажи ещё! И не отстаёт, пока не скормлю ему очередную историю.
- Внутри? А вам какое удовольствие?
- Великое. В моей жизни были синие звёзды и сказочные планеты, прекрасные женщины и непримиримые враги. Жизнь прошла ярко. Есть, что вспомнить. И сегодня, спустя три десятка лет, невелика разница, что из моих воспоминаний - мечты, а что - реальность.
Генерал задумчиво теребит левое ухо. Сидели бы мы за покером, я бы отнёс этот жест к неуверенности.
- Вы только усиливаете мои сомнения.
- Я один такой? Чересчур информированный?
- Нет, не один. Кроме вас ещё четверо мировых рекордсменов. Все отшельники и крайне нелюдимы. Теслин, Лукапа, Райпур и Мельбурн.
Поднимаю брови: Теслин - это Канада? Райпур - Индия?
- Похоже на равномерное распределение по поверхности планеты.
- И все одного года рождения! - вглядываясь мне в лицо, говорит Генерал.
Не опуская глаз, вангую:
- А ещё у всех алиби: свидетельство о рождении, шлейф родственников и знакомых. Верно? И никаких контактов ни с космосом, ни друг с другом. Как же пришельцы рассчитываются с резидентами?
- Это вы мне скажите, - с угрозой говорит Генерал. - Давайте представим, что они действительно шпионы. Как их сумели завербовать?
- Могу предложить только фантастические варианты.
- Все остальные мы уже проверили.
Ломаю губы ухмылкой капитана Соло: при генерации текстов приходилось решать задачи и посложнее.
- Мы все одного возраста?
- Да.
- Значит, вторжение началось с внедрения в мозги новорождённым. Реципиенты до сих пор не подозревают, что являются носителями чужого разума. А правильные ответы - это подсознательное "подглядывание" за памятью донора у себя в голове. То, что носителю кажется интуицией, на самом деле - чужое знание. Легко предположить, что со временем барьер между памятью донора и реципиента истончается. Утечки информации неизбежны. И опыт пожилого человека умножен тайным знанием пришельца, о котором человек даже не подозревает.
Полёт фантазии бросает Генерала в дрожь. Он натурально вздрагивает. Спешу смягчить эффект:
- Эта теория объясняет гениальность: барьер между базами данных может быть повреждён болезнью, как с одной стороны, так и с другой. Гениальность субъекта из-за черепно-мозговой травмы человека или вследствие аналогичного недуга пришельца.
- Вы хотите сказать, что пришельцы сидят в голове у каждого?
- Нет, я насмехаюсь над вами. Нет никаких пришельцев. Если вы следили за мной в Сети, то знакомы с моим толкованием ситуации.
- Да, знаком. Но буду рад послушать это толкование от вас лично.
- Это предохранитель. Зонт на внутренней орбите установлен в незапамятные времена. Миллион лет назад. А может раньше. Тварь планирует в солнечном ветре, совершая обороты вокруг Солнца, и раз в десять-пятнадцать тысяч лет погружает в тень Землю. Это не нападение, это - тест. Если за отпущенный на развитие срок цивилизация доросла до космоса, то у неё есть шансы справиться с затмением. Если нет - ледниковый период неизбежен. Зонт - это реальный Уроборос: дракон, перезапускающий развитие человечества цикл за циклом.
- Но если появление Зонта - это тест на космические технологии, - осторожно говорит Генерал, - значит, существует способ согнать эту тварь с неба. Какой? Как это сделать?
Вот она, слава! Сейчас я озвучу то, что приберегал специально для такого случая.
- Если локомоция Зонта связана с солнечным ветром, то всё, что нам нужно, это заслонить его от Солнца. Нужно навести тень на Зонт, и он собьётся с курса.
Генерал опускает голову. Похоже, он надеялся на более изящное решение.
- Мы не сможем изготовить сто тридцать миллионов квадратных километров ткани.
Качаю головой.
- Это не ткань. Нужен железный порошок, который следует распылить над Зонтом со стороны Солнца. Достаточно небольшого затемнения, чтобы тварь сошла с орбиты и оставила нас в покое.
- Почему железо?
- Потому что ферромагнетик, - отвечаю с подчёркнутым терпением учителя начальных классов. - Знаете, есть такие железячки, которые притягиваются или отталкиваются...
- Почему намагниченное железо?
- Двойной эффект. Лунные обсерватории измерили толщину Зонта. Объём, масса... значит, плотность известна. Около девяти грамм в кубическом сантиметре. Плюс разница температур на солнечной и теневой стороне. Теплопроводность порядка сотни, верно? Это кобальт. Если забросить по курсу Зонта достаточно намагниченного порошка, то железная пыль даст тень или "прилипнет" к поверхности, что изменит массу и альбедо. Любой из этих факторов столкнёт Зонт с позиции затмения. А если они сработают вместе, то тварь уйдёт навсегда.
- "Достаточно порошка" - это сколько?
- Один миллиард тонн...
Генерал хлопает ладонью по столу:
- Это невозможно! Даже если мы привлечём к проекту все металлургические комбинаты планеты, нам понадобятся годы, чтобы произвести столько порошка и намагнитить его. А ведь его ещё нужно забросить в космос...
Небрежным жестом отметаю его сомнения:
- У вас в запасе военно-морской флот Земли. А ещё танкеры и газопроводы. Всё равно эра войн и углеводородов закончилась. Всё нужно перетереть в порошок, намагнитить и отправить к Зонту. Тварь "потеряет" Солнце или потяжелеет, в любом случае, уйдёт на следующий круг. А мы получим лето и десять тысяч лет, чтобы как следует подготовиться к её следующему появлению. И мне что-то подсказывает, что Теслин и Райпур вам посоветовали тоже самое.
Генерал неохотно кивает:
- И Лукапа, и Мельбурн. Мы отправим вас всех со следующей волной камикадзе. Вдруг вы увидите что-то, чего до вас никто не разглядел...
У него был такой вид, будто я снял с него последнюю рубашку. Кто же знал, что так оно и было?
***
На расстоянии пяти тысяч километров Зонт занимает три четверти неба и выглядит гигантским пластинчатым грибом: вид шляпки снизу. В центре, где сходятся радиальные линии-"пластины", вместо ножки гриба - сферическое утолщение. Если диаметр зонта тринадцать тысяч километров, то утолщение должно быть размером с Чунцин. Километров пятьсот в поперечнике, не меньше.
Неожиданно накатывает приступ тошноты. Поверхность Зонта качается, по пластинам идёт рябь, по ним бегут волны. Наверное, движение началось раньше, просто я этого не заметил, вот и "укачало". Время сходит на "нет". Я под гипнозом. Движение пластин осмысленно. Идёт передача сигналов. Только не мне, а тому, кто во мне прячется. Передача помогает ему проснуться. Но самое удивительное, что происходящее меня не пугает, а радует. Будто все эти годы я только и ждал, когда из меня вылезет чужой.
- На какой палубе встречаемся, капитан?
Смотрю на динамики терминала, а тот, к кому обращались, уверенно ворочает моим языком:
- Четвёртая. И поспешите с приёмом и размещением. Если танкеры разгрузятся, придётся месяц чистить систему от руды.
Голос знакомый, но неприятный: властно-язвительный тон привычно недовольного тирана.
- Принято.
Мне интересно, как я узнаю, где тут четвёртая палуба, и как к ней добраться, но от меня уже ничего не зависит: ладонь нежно касается джойстика маневровых двигателей, а правая нога придавливает педаль "газа" к полу.
От строя торпед на мониторе отделяются четыре звёздочки. Все остальные рыбным косяком втягиваются в шлюзы и гаснут.
Не успеваю удивиться, что знаю, где шлюзы, - приходит понимание, что я вообще всё знаю. В далёком детстве, по дороге в школу, мне нравилось представлять себя внутри гигантского робота. Голова - это кабина управления, глаза - иллюминаторы. Поверхность, по которой я ступаю - далеко-далеко внизу, каждый шаг покрывает несколько километров; микрорельеф преображался в горы и равнины. Лужицы становились озёрами, а трава - диким, непроходимым лесом.
Сейчас были точно такие ощущения. Я будто выглядывал из своих глаз.
Через минуту понимаю, что мы на огромной скорости несёмся в серую стену. Когда столкновение кажется неизбежным, открывается отверстие, и мы влетаем в огромный ангар. Что-то подхватывает торпеду, гасит скорость и мягко отпускает.
Новый "я" решительно давит кнопку разгерметизации. Пиропатроны громкими хлопками сбрасывают колпак кабины, и я выбираюсь наружу.
В грохоте и букете разноцветных искр по палубе скользит ещё один челнок. Неподалеку лежат три капсулы. Из них сноровисто выбираются люди. Капитан не теряет времени:
- Танкеры! Полгигатонны намагниченной руды. Стоимость каждого упущенного килограмма возмещу из вашей доли.
- У меня пассажиры! - возмущается кто-то из пилотов.
Голос женский: чистый и высокий.
- Без проблем, - не задумываясь, отвечает новый "я", - тогда заплатишь за каждого потерянного пассажира. За работу, дамы и господа. После погрузки и регенерации своих тел приглашаю к себе. Давно не виделись.
***
- Что-то тебя беспокоит, Капитан. Не отпирайся. Я вижу.
На женщине чудное облегающее платье-хамелеон: фиолетовые языки пламени будто дразнят, время от времени на мгновение становясь прозрачными, случайными узорами обнажая участки молодого крепкого тела.
- Обычный диссоциативный синдром, Вета. Это землянин. Он всё ещё со мной.
- Не сказала бы, что это "обычно". Первый раз слышу, чтобы кто-то тормозил с ликвидацией аборигена.
- С ним весело.
- А со мной скучно? - Вета недовольно поджимает губы.
- Женщина, как вода в ладонях, всегда не навсегда. А этот парень будет рассказывать истории вечно.
Она скептически приподнимает брови. Капитан неохотно признаёт:
- И тайна в придачу. Землянин рассказывает то, чего я не знаю. Такое впечатление, что кроме него у меня в голове есть кто-то ещё. Пройти мимо такой загадки было бы ошибкой.
- Никаких ошибок, Капитан, - вклинивается джентльмен в белоснежном кителе и таких же брюках. - Блестящая операция. Всего полсотни лет и трюмы полные. Затратная часть нулевая: аборигены сами доставили на борт груз, себя и нас. Без угроз и уговоров. Чистая работа.
- Нам просто повезло, Марк, - усталый женский голос. Тот самый, что волновался за судьбу пассажиров. - Если бы автомат развернул корабль на десять лет позже, туземцы сожгли бы себя и ресурсы в термоядерной усобице. Всего лишь удача.
На женщине мешковатый жёлтый свитер до колен и копна нечёсаных волос под цвет свитера. Если бы не утончённые черты лица и нежная кожа, она была бы форменным чучелом.
- Кстати, о туземцах, Эл, - мой голос становится твёрже. - У нас по коридорам беспризорники не шляются, как в прошлый раз?
- Все уложены. Спят, - равнодушно ответила Эл. - Обучалки и симуляторы включены. Так что в рекламном файле не забудь рассказать о крепко спаянном коллективе и высоком профессионализме. Через тысячу лет они проснутся на боевых постах какого-нибудь "Энтерпрайза" и будут краснеть, что уснули на вахте.
- Утилизация, Шон?
- Штатная, капитан, - Шон почему-то в рабочем комбинезоне. - Активного вещества, редкоземельных элементов и руды хватит для строительства армады из десяти линкоров и сотни вспомогательных судов. Питательные бункеры 3Д-принтеров заправлены, печать в процессе. Личный состав для комплектации в избытке. Так что я согласен с Марком - исключительно удачный заход с ничтожной затратной частью. Это самый удачный рейс за всю историю питомника.
- Прекрасно. Остаётся выбрать покупателя.
- Я уже связалась с брокерами, - говорит Вета. - Предлагают фронт южного полюса балджа и рукав Лебедя. Там за наш флот заплатят больше всего.
Качаю головой:
- Через три газовых облака и плотную упаковку звёзд. А в нашем рукаве?
- Рукав Ориона почти весь освоен. Здесь мы сможем выгодно пристроить только органику, да и то "враздрай": где-то не хватает женщин, где-то мужчин. Но железо и актиноиды придётся отдавать перекупщикам. Мирная жизнь она такая... специфичная.
Будто просыпаясь, Эл встряхивает головой. Её волосы сами собой укладываются причёской "водопад" в три каскада, а свитер превращается в бальное платье. Она задумчиво смотрит на голые ступни, и пальцем "рисует" ажурные туфельки на высоченном каблуке.
- Куда-то собираешься? - спрашивает Марк.
- Хочу взглянуть на пассажиров. Может, кто-то понравится.
Марк расстроен, но не подаёт виду. Шон хочет спросить Вету о том же, но не решается, говорит о другом:
- При оптимизации нужно учесть время возвращения к питомнику. Если опоздаем, упустим урожай.
- Почему мы их не перезапустили? - недоумевает Марк. - Вас не волнует, что на следующем цикле земляне смогут претендовать на галактическую классификацию?
- Не смогут, - возражает Шон.
Он смотрит на Вету и превращает свой комбинезон в чёрный смокинг. Достаёт из нагрудного кармана платок, дует на него и водружает на голову цилиндр. Вета дарит ему улыбку.
- Мы забрали всю пассионарную закваску, - говорит Шон. - Теперь их социогенез ориентирован не на экспансию, а на комфорт. Через десять тысяч лет нас ждёт урожай прекрасных дам, галантных кавалеров и приспособления для самых изысканных наслаждений. Это всё востребовано здесь, в рукаве Ориона. Продадим двумя-тремя лотами. Прославимся на нескольких курортах.
- А с тем, что у нас сейчас, только одна дорога - к Центру, - поддерживает Вета.
- Есть ещё Сфера в Стрельце, - говорит Капитан. Я чувствую его нерешительность, ему не нравится, как я за ними подглядываю. - Галактика карликовая, но амбиции выше Магеллановых Облаков. Эти заплатят чуть меньше, зато дадут обратный груз. Порожняк бесит больше опоздания.
- Но это гораздо дальше Перемычки! - протестует Шон. - Мы не успеем вернуться.
- Пойдём овербалджем в галактической короне, - в голосе Капитана привычная строгость. - Сворачивайте крылья, курс на микрогалактику в Стрельце. Все свободны.
Никто не возражает: экипаж по-домашнему уходит в стены.
Подхожу к иллюминатору. По мере приближения, окно в космос раздаётся вширь и ввысь. Перегородка, отделяющая меня от вакуума, совершенно прозрачна. Я вижу Солнце.
Безбрежная равнина Зонта покрывается сетью морщин и в несколько приёмов скатывается в рулоны. Те тоже не медлят: сворачиваются, как пожарные шланги, в бухты. Зонт за минуту превратился в гигантского осьминога, но превращение не закончено: щупальца тоже сворачиваются плотными спиралями. Только теперь я вижу корабль - это и есть "утолщение", размером с самый крупный город на Земле. Фабрика по производству чего угодно: от космического флота с армией головорезов до мегаполисов-гостиниц с дружелюбным, обслуживающим персоналом.
Капитан подгибает колени и откидывается назад. Готовлюсь к неминуемому падению, но спина утопает в огромном мягком кресле, удачно выросшем на "пустом" месте.
Звёзды приходят в движение. Солнца больше нет. За стеклом - океан бесконечности.
"Попытаемся отыскать у себя в голове условно третьего?" - робко спрашиваю у Капитана.
"Обязательно. Но сперва ты расскажешь, что было дальше, - сурово отвечает Капитан. - Рыжий оторвался от эсэсовцев? Он вывел женщин из Заполья?"
Я подумал: "мечты сбываются, нужно просто дожить", и не стал ломаться:
- Он вышел к морю, - сказал я. - Утром, перед самым восходом. Когда туман только начал откладывать бисер...