Сининдяев был сыч. Он и на улицу когда выходил, все люди говорили, вот, мол, сыч идет. Сининдяев, когда это слышал, становился горд. Он часто ходил в библиотеку. Там он брал какие-нибудь научные журналы или книжки и делал в них разные пометки - а то и выпишет что-нибудь. Сининдяев тихонько посмеивался, представляя, как девушки шепчутся, гадая, кто же этот таинственный посетитель. Он так про себя и думал: "таинственный посетитель". Сининдяев редко говорил, но намекнул как-то, что он крупный ученый, работающий в секретной области.
Сининдяев был курьер в грязном маленьком учреждении. На работу он всегда ходил с портфелем, чтобы все думали, что он начальник. Старуха, у которой он снимал угол, была глухая и подозрительная. Все окна были заставлены пыльными кактусами, а буфет она запирала на висячий замок. Но буфет был старый, и стенка сзади прогнила и отошла. Сининдяев воровал из него сухари и печенье. Печенье лежало давно и было слегка затхлое, но Сининдяев макал его в варенье, которое украл у старухи еще в прошлом году, свалив пропажу на зашедших как-то тимуровцев.
По вечерам Сининдяев смотрел в окно ,ругался с хозяйкой или листал старые календари. Календари были с картинками, попадались разделы с юмором. Женщины были там некрасивые, корявые и грудастые, с кряжистыми ногами. По ночам Сининдяев вспоминал молодых женщин и девушек, которых видел на улице или в трамвае. У него был целый гарем. Сининдяев долго не мог заснуть и часто пачкал простыни желтоватыми пятнами. Старуха ругалась, плюясь и грозя пальцем.
По воскресеньям хозяйка жарила подсолнуховые семечки. Сининдяев к воскресенью с ней всегда мирился, подхалимничал и расспрашивал про гадкую ее кошку, всегда беременную и блохастую, сдохшую давно. Он сам ее отравил, накормив ртутью из разбитого градусника. Старуха таяла и угощала Сининдяева семечками. Когда семечки бывали уже погрызены, Сининдяев громко высмаркивался и разражался злобной речью об уродливых кактусах, грязной кошке и нечистоплотных старухиных повадках. Старуха начинала причитать, материться и бросать в Сининдяева шелухой. Тот в ответ издавал неприличные звуки и хрюкал. Потом он выходил с папиросой на улицу (курил он только по воскресеньям и праздникам, берег здоровье и деньги) и посматривал на проходящих мимо женщин.
Когда Сининдяев умер, то оказалось, что он вовсе не сыч, а спорынья. Но нам до этого нет никакого дела.