Аннотация: Зло хитро и изворотливо, добро наивно и самонадеянно. С таким раскладом справедливость торжествует далеко не всегда.
Люба обожает готовить кофе. Она наливает его в маленькую фарфоровую чашечку и медитативно наблюдает за неспокойной темно-коричневой поверхностью, пока он остывает. Спустя некоторое время нетронутая холодная жидкость безжалостно выливается в мойку. Люба редко выходит на улицу, все больше засиживается у окна, подперев рукой голову и щелкая тыквенные семечки. В такие моменты от ее сгорбленного, массивного силуэта веет какой-то чувственной, животной тоской. Я могу лишь догадываться, о чем она думает: мы почти не разговариваем между собой.
Должно быть, она так и сидела у окна, когда заприметила надвигающуюся беду...
Все начинается с того, что Люба врывается ко мне в комнату и что-то возбужденно мычит. У нее и так дикция упаси господи, но когда она начинает вот так тараторить, то даже мне, родному брату, ее трудно понять. Я требую, чтобы она успокоилась и повторила все сначала. Вместо этого она хватает меня за рукав и тянет к окну.
- Анжелика Степановна... ей Фекла сказала... Идут! - невразумительно восклицает она, а глазищи у нее, словно у перепуганной лошади.
Я выглядываю наружу. Так и есть, к нашему подъезду направляется глава кооператива, Анжелика Степановна собственной персоной: огромная туша, увенчанная гордо поднятой головкой. Надменное выражение лица и решительная, перекачивающаяся со стороны в сторону походка не предвещают ничего хорошего. Ее сопровождает немногочисленная свита из местной уборщицы и нашей соседки по этажу, Феклы Петровны.
- С чего ты решила, что это к нам, дурында?!
Но вместо того, чтобы дать Любе затрещину, я бросаюсь к входной двери и прислушиваюсь к звукам в коридоре. У меня сквернейшее предчувствие. Вот они вошли в подъезд и что-то возмущенно обговаривают. Через мгновение я слышу чье-то тяжелое дыхание - они поднимаются по лестнице. Еще несколько секунд и Анжелика Степановна заколотит в наши двери.
Первым делом нужно спрятать котобарана. Гибрид жалобно блеет и упирается когтистыми лапами, но несколько убедительных пинков под куцый хвост принуждают его затаится на антресоли. Люба мечется из комнаты в комнату, поправляя бросающиеся в глаза неровности. Будь что будет, я иду встречать незваных гостей.
-- Пришла посмотреть, как вы живете! - вместо приветствия выпаливает глава кооператива и бросается в нашу квартиру, словно опасаясь, что я задержу ее на пороге. За нею врываются ее "низкопоклонники": тетя Катя, уборщица с наглым и тупым выражением лица, и Фекла, зажатая девушка лет шестидесяти.
Без лишних церемоний Анжелика Степановна принимается обыскивать наши вещи. С подчеркнуто брезгливым видом она заглядывает под половики, кровать, в мусорное ведро на кухне, даже под ободок унитаза. Роется в моих носках и нижнем белье. Ищет что-то среди книг. У меня сердце уходит в пятки, когда она берется за мои тетради, и, открыв одну из них на случайном месте, недовольно фыркнув, отбрасывает ее в сторону. Слава богу, ей попался всего лишь мой конспект по математической статистике!
Я ловлю себя на мысли, что все это время мы с Любой молчим и, как провинившиеся дети, послушно следуем за уполномоченной матроной.
- Какое право вы имеете... - начинаю было я, но моя попытка возмущения только раздражает главу кооператива. Она смеряет меня уничижающим взглядом.
- Я отвечаю за все, что происходит в этом доме, и потому имею полное право!
У нее громогласный голос. То, что надо для выражения праведного гнева. Прежде, чем выйти на пенсию, она работала в начальной школе, и за долгие годы учительства довела свои ораторские способности до совершенства.
Анжелика Степановна неуклюже водружает свое внушительное тело на табуретку, чтобы проверить верх шкафа. Слишком много пыли. Она заходится кашлем и поспешно слезает на пол.
- Вы, негры, живете, как свиньи! У вас нет культуры! Сплошная грязь! - заходится было она, но замечает мою дурацкую натянутую улыбку (ничего не могу с ней поделать, во всем виноваты мои нервы). - И не надо ухмыляться! Я посодействую, вот увидите, чтобы вас выселили отсюда! Честные люди не могут молчать о том, что здесь происходит!
Люба начинает что-то мычать в оправдание.
- Столько здесь живет, а до сих пор не выучила русского языка! Помолчала бы лучше, чучело ты огородное! Только детей на улице пугать!
На эти слова моя черномазая сестренка заливается слезами. Отвратительное зрелище. Анжелика Степановна с досадой отворачивается. Похоже, что результаты обыска не дали ей удовлетворения. Но тут ее озадаченное лицо озаряется блестящей догадкой.
- Покажите ваш лук! У порядочных людей всегда есть лук в холодильнике! - чуть ли не с радостью требует наша гостя.
Если бы она знала, что до недавних пор у нас не было даже холодильника!
Взволнованная процессия движется на кухню, словно на решающее сражение. Все еще всхлипывающая Любочка вырывается вперед и торопливыми угодливыми движениями отворяет холодильник.
- У вас нет даже лука! - ликует Анжелика Степановка, будто уличила нас в чем-то бесчеловечном.
- Да нет же... люк...
Голос Любы начинает дрожать, и мне кажется, что сейчас она снова разревется. Я выхожу вперед и оттесняю ее от холодильника. Вот тут, в лотке на нижней полке, у нас должна оставаться еще одна луковичка. С превеликим душевным облегчением я извлекаю ее, и торжественно, словно священный Грааль, преподношу главе кооператива. Она удивленно смотрит и, мне кажется, отказывается верить собственным глазам.
- И что вы... что вы будете из него готовить? - мимолетная растерянность в голосе Анжелики Степановны сменяется язвительностью, как будто она сомневается в том, что такие конченные люмпены, как мы, могут иметь хоть какие-нибудь кулинарные навыки.
Настает очередь Любы. Она выхватывает из моих рук луковичку и, держа ее перед собой, начинает тарантить всевозможные рецепты. Она разговорилась, ее произношение становится разборчивей. Через несколько минут к собственному удивлению я понимаю, что она генерирует их на ходу. "Добавить к соусу немного пищевой глины, хорошенько перемешать до консистенции сметаны. Тем временем довести воду до кипения, бросить туда горсть гороха, немного марганцовки для цвета..." и так далее в этом же духе.
Презрительное выражение лица Анжелики Степановны уступает место растерянности. Она оглядывается на тетю Катю, которая безотчетно покачивает головой, изо всех сил вслушиваясь в воодушевленную скороговорку моей сестрицы. Видимо, некоторые рецепты вызывают у нее соучастие, несколько раз она открывает рот, чтобы переспросить или, быть может, поправить Любу, но так и не решается подать голос.
На какое-то мгновение губы Анжелики Степановны собираются в благожелательную улыбку. По-моему, она поверила безумному кулинарному блефу моей сестры.
Вдруг, издав странный захлебывающийся звук, Люба запинается и перепугано оглядывается по сторонам.
- Помню, после Пасхи вы ходили с синяком под глазом. Что с вами случилось? - спрашивает меня Анжелика Степановна. Эта отважная женщина еще не разбита! Оказывается, у нее был запасной план.
Симулируя доброжелательность, я начинаю лгать про то, как играл в волейбол и во время оного столкнулся с другим игроком.
- И вам разрешают играть? С вашим-то ростом? - колко замечает гостя.
Должен сказать, что, несмотря на негритянских родителей, я появился на свет с белым цветом кожи и в свои двадцати три года немного не достаю до метра шестидесяти. Мою расовую принадлежность выдают разве что полноватые губы и неисправимо кучерявые, хоть и светлые, волосы. Природа отыгралась на Любе за нас обоих. Громадная и черномазая, девушка-горилла... Анжелика Степановна была права, от нее и впрямь шарахались дети, а с несколькими детсадовцами случилась форменная истерика. Мне всегда было стыдно за свою непутевую сестру. Еще больше, чем за самого себя. Подумать только, если бы не она, никто бы в жизни не догадался, что я негр.
- Не думайте, что вам удалось обмануть меня, - говорит Анжелика Степановна. - Я достаточно повидала на своем веку и знаю, что творится в вашей душе. Преступные действия и вранье для вас обычное дело... Но мне искренно жаль вас. Молодые люди, вы стали жертвами неблагополучной обстановки в семье... Возможно, когда-нибудь вы сами поймете и раскаетесь, но пока...
Глава кооператива сокрушенно качает головой и продолжает:
- Своим асоциальным поведением вы наносите моральный и физический ущерб жильцам этого дома. Если вы не уважаете ваших соседей, то подумайте хотя бы про их детей. Вы травмируете их психику! Это не первое предупреждение. Уборщицы продолжают находить обглоданные тела животных под вашими окнами. И эти жуткие звуки! Мне постоянно жалуются, что кто-то то ли воет, то ли блеет в вашей квартире. Кого вы прячете? Что за шутки? Я не говорю уже про... ваши безнравственные отношения! Вещи, которые стыдно даже представить! Ваше поведение переходит все мыслимые границы!
Ее маленькое лицо раскраснелось, голубые глаза мечут молнии негодования. Представляю, что бы она тут устроила, узнав, что мы к тому же вегетарианцы.
- Не понимаю, о чем вы? - с притворным удивлением спрашиваю я, вспомнив завет моей исчезнувшей без вести матери: притворяйся, ври до последнего, отрицай очевидное.
- В каких отношениях состоите вы со своей сестрой?! - выходит из себя Анжелика Степановна.
Ее вопрос звучит как изобличение. Странно, как серьезно некоторые люди могут воспринимать такие пустяковые вещи!
Я встречаюсь взглядом с Феклой, которая жмется возле стены, и та стыдливо опускает глаза. Готов поспорить на мешок картошки, это она наябедничала Анжелике Степановне. Бедняжка убеждена, что я влюблен в нее, и яро ненавидит Любу-"разлучницу". Олицетворение робости и учтивости в трезвом виде, выпив тетрапак дешевого вина, она может колотить в наши двери ночь напролет, обзывая меня сестро...бом, трусом, подкаблучником и прочими забавными нарицательными. Воистину, некоторым людям противопоказаны амурные похождения.
Сегодня Фекла преувеличенно опрятна. Ее маленькие черные глазки обведены черным карандашом, а слегка горбатую, широкоплече-узкобедрую фигуру облегает, коричневое, должно быть, единственное в ее гардеробе платье с вышитыми ромашками и пятнами неизвестного происхождения.
- Мне кажется, нас оклеветали, - говорю я, продолжая буравить Феклу взглядом. - Анжелика Степановна, кто рассказывает вам такие гнусные вещи?
- Думаете, на старости лет я лишилась ума, и мне можно зубы заговаривать? Вот она, живет от вас через стенку, и слышит все, что здесь твориться!
При этом глава кооператива пренебрежительно тыкает пальцем в сторону Феклы. Даже сейчас Анжелика Степановна не скрывает своего презрения к ней. Наверное, считает, что в борьбе с такими мерзкими сатанистами, как мы, все средства хороши.
Но тут происходит неожиданное. Фекла хватается за сердце, чувственно вздыхает и, имитируя удивление, театрально приоткрывает свой рот с коричневыми зубами.
- Я??? Солнышко Анжелика Степановна, да ладно вам! Вы строги с Аркашенькой. Он - будущий ученый и очень интеллигентный молодой человек. А блеет по ночам, скорей всего, его сестра. Может быть, у нее там что-то болит... Посмотрите, какой у бедной девочки нездоровый цвет лица!
Фекла оживленно жестикулирует. От ее подмышек несет потом, изо рта - падалью.
- Да вы же мне сами говорили! - порядочная Анжелика Степановна явно не была готова к такой подлости. - Клянусь, еще по дороге сюда она рассказывала, как вы, будущий интеллигентный ученый, измываетесь над своей сестрой и ловите бездомных животных для хищника-мутанта, которого прячете в своей квартире! Господи, что за люди!
Фекла падает на колени и клянется, что ничего такого и в помине не было. Анжелика Степановна не на шутку раздосадована. Я бы непременно ее утешил, если бы знал, что она позволит. В конце концов, эта бюрократическая жрица всего лишь пытается стоять на страже нравственности в своих "владениях", и не желает нам зла. Пускай мы, можно сказать, сознательно ненормальные люди, привыкли просчитывать свои действия на несколько шагов вперед и полагаться только на себя, но они-то, добрые и справедливые, совершенно не приспособлены к такой жизни и, как никто, нуждаются в поддержке. На какую-то долю секунды у меня возникает желание признаться во всех своих извращениях, даже в той оголтелой клевете, которую на нас возводят, показать котобарана, согласиться съехать отсюда...
Они уходят. Наконец-то можно вздохнуть с облегчением. Услышав хлопок входной двери, уродец начинает тихо блеять и скрестись на антресоли. Хорошо, что на днях мы подпилили ему рога и когти. За моей спиной тяжело дышит Люба, в ее носу - полипы размером с мой мизинец. Я оборачиваюсь и поразительным образом угадываю в ее мрачном взгляде мысль, только что возникшую в моем мозгу. Когда-нибудь (я закончу курсовую работу по функциональному анализу) мы ворвемся в их добропорядочный мир и разрушим его.