На дороге
ты была немного ведьмой чуть седой с усталым взглядом
шла на шпильках вдоль дороги мимо тусклых фонарей
я пошел с тобою рядом мне хотелось - только рядом
мы с тобою просто двое неприрученных зверей
две ободранные кошки две бродячие собаки
два бездомных человека на окраине небес
подгонял нас в спину ветер что-то пел ручей в овраге
и хотелось отчего-то неизведанных чудес
ты молчала отгоняя от лица дым сигареты
я разглядывал украдкой стрелку сбоку на чулке
и незримо между нами шел неслышно кто-то третий
и держал тебя как птицу в плотно сжатом кулаке
Непогодой Дания замучена (Хилине Кайзер и Владу Коне посвящается)
Непогодой Дания замучена
Ждет антициклона словно милости
Солнце плотно спряталось за тучами
Плесневеет Дания от сырости
А в Москве, по прежнему, заснеженной
Катаклизмом датским растревожены
Вольные и бесконечно грешные
Маются мустанги, не стреножены
Подтолкнуть бы время - тихой сапою -
Всем невыносимо ожидание
Может быть, в Москве скорей закапает
Или, наконец, просохнет Дания
Засинеет небо над столицами,
Мелкими покажутся баталии
И пропахнут булками с корицею
Дания, Москва и ...(дальше каждый может подставить свою рифму)
Штампы
забыться и не думать о былом
и о грядущем. да на черта, милый,
терзаться прошлым?
все что было - сплыло
и заросло буреющим быльем.
закрыть глаза - в предощущенье рук
то властных, то дрожащих, то несмелых.
плевать на душу - помнить только тело
да сердца сумасшедший перестук -
порукой чувств, дарованных судьбой,
и против воли рвущихся на волю.
любовь - болезнь?
о, я смертельно болен -
тобой.
тобой одним.
навек - тобой
Рядовые любви
Не верь сладким снам умоляю, не верь.
Лелей свою лень, обо мне не жалей.
Усталый солдат - я от боли сильней,
я сам записал себя в список потерь.
Я жег города, корабли и мосты,
коней загонял и срывал тормоза,
но были твои равнодушны глаза,
слова холодны, обещанья пусты.
Ты лгал просто так, миражами маня,
ты изо дня в день говорил про любовь,
но в брызги разбился о камни прибой...
Зачем ты просил оставаться меня?!
На Страшном суде не признаю вины,
мне после тебя раем кажется ад.
Уйду налегке - я усталый солдат
ненужной смешной безнадежной войны.
Раскраска
мелькаю в лицах маской ворованной
то ли прижизненной то ли посмертной
белой но неотмытой вороной
нераспечатанным мятым конвертом
весь в штемпелях затертый до пролежней
не нужен простите ошибся адресом
сам на себя уже непохожий
монета с неразличимым аверсом
от крепкого кофе дичая до зверости
до одурения повседневно
капаю алым по тусклой серости
макая кисти в синие вены.
Отречение
пей до одури пой и не думай кто прав
обреки этот мир на немедленный слом
оборви эту жизнь разори этот дом
обнеси этот город забором из трав
затолкай свою память в заброшенный склеп
и в болотном окне утопи свою скорбь
прикрывая тряпицею жалкий свой горб
встань на росстани пьян обнажен и нелеп
и ловя то плевки то монеты на грудь
на ладони то угли то льдинки держа
ощути как прозрачно искрится душа
отливая на солнце кровавым чуть-чуть
Разбойничья звезда
Снилось...
...В яблоневый сад налетели вороны,
Порасселись вдоль плетня, каркают беду.
А от дома, через лес, три тропинки в стороны.
По одной из них иду с Чалым в поводу.
Левая ведет в кабак где-то на околице,
Правая - к монастырю - бить кресту челом,
Только что-то нынче мне не пьется и не молится,
Знать дорога прямиком мне в казенный дом.
Конь поводья рвет из рук и косится бешено,
А кругом - гнилая топь, ржавая вода,
За болотом старый дуб с трупами повешенных,
И над дубом день и ночь - алая звезда.
Видно, сокол, отгулял ты по тракту с палицей,
Красных девок отлюбил, отмахал мечом.
Образок дрожит в руке и на землю валится,
И качается петля рядом с палачом....
....Сон растаял без следа. Пел сверчок за печкою,
Сквозь немытое окно небо все светлей,
Конь топтался у крыльца и звенел уздечкою,
Но дышалось мне с трудом - словно был в петле.
Утром выглянул во двор - помолиться впору бы -
Вспомнил руки палача, алую звезду -
За окном не видно дня, все черно от воронов,
И хрипит от страха конь, оборвав узду...
Живая вода
За живою водой я пришел в этот край родников,
через горы и долы, себе не давая поблажки.
Шесть глотков.
Шесть живительных чистых целебных глотков.
На груди, ближе к сердцу, упрятал заветную фляжку.
Путь обратный - он тоже опасен и так же далек,
а в лесах промышляет немало лихого народа.
Умирающий витязь просил перед смертью глоток.
Я не дал. Я берег для любимой волшебную воду.
Попрошаек полно на дорогах - ну просто беда,
Вон, калеки-слепцы умоляют помочь, на коленях.
Не для нищих вскипает во фляге живая вода.
Я ее берегу - для любимой с глазами оленя.
Вот и дом, где родился. Да с криком бросается мать -
мол, отец заболел, на тебя вся, сыночек, надёжа...
Значит, время пришло. Старикам, все одно, помирать.
Шесть глотков - для любимой - веселой, румяной, пригожей.
Здравствуй, милая! Вот и закончился долгий мой путь!
Приняла, поклонилась, с улыбкой сказала "спасибо",
отпила, побледнела, схватилась рукою за грудь
и застыла навеки безжизненной каменной глыбой.
Грустная сказка
В заповедных местах есть забытая богом и чертом сторожка,
за кипучей рекой, под защитой чужих неприснившихся снов,
там и ночью, и днем вековая старуха прядет у окошка,
охраняя любовь от глазливых молодок и злых колдунов.
Я прошел сто дорог, износил сто сапог, сотню съел караваев,
я добрался туда, в заколдованный лес у изрезанных скал:
отдавай мне её, слышишь, бабка, любовь у тебя забираю
я ее сберегу - я полмира прошел, я тропинку полжизни искал.
И явилась любовь. Счастье с радостью рядом - извечная свита,
улыбнулась светло - как рублем одарила меня за труды,
обняла, завлекла и ужалила в сердце змеей ядовитой,
и взлетела с крыльца, громко каркая, черною птицей беды.
Умирает листва. И все ниже алеет осеннее солнце,
истончилась кудель, тает легким туманом под ветром, а прял-
ка все так же жужжит и упрямо над полом кружит веретёнце,
бьется серый клубок, словно сердце, которое я потерял.
Недопесок
Так вышло - родился я псом, а не волком,
Не очень здоровый, совсем не породный.
Я помню, как в детстве, туманно-далеком,
Таскался по улицам, вечно голодный.
Виляя хвостом, подходил дружелюбно
К прохожим - вам песик, случайно, не нужен?
Брезгливо кривили прохожие губы:
- Какой шелудивый и вшивый, к тому же.
Блудливый папашка учил меня часто
(он врал, что бойцовый - на четверть, по деду):
- Не в холку вцепляйся, а в горло - и баста,
Лишь так, недопесок, добьешься победы.
Советы отца применял понемножку -
Отращивал зубы, препуций и брыли.
Не лазали ночью бродячие кошки
В помойки, что с папою мы застолбили.
За суку и власть бился с собственным братом -
Как будто с врагом - и никак не иначе!
С восторгом смотрели чужие щенята,
Он полз с поля боя - на брюхе и плача.
Я нынче вожак - в моей бешеной стае
Собаки как волки - мы ходим по краю...
...дороги, которые Мы выбираем...
...дороги, которые Нас выбирают...
Собственно говоря
Собственно говоря, ни от чего не спасала
и было с ней вместе жить, в общем-то, неуютно.
вот и сбегали - туда, где шумно и многолюдно,
ныряя в другую жизнь, как в суету вокзала.
она без тепла хирела, как цветок без полива,
ходила в старом халате, забрасывала наряды,
надеясь, что кто-то, возможно, случайно окажется рядом
у телефона часами просиживала терпеливо.
все время ждала чего-то, смотрела в зеркало хмуро,
бывало, пила запойно, давая повод для сплетен,
ненужная никому на том и на этом свете -
смешная такая любовь.
непроходимая дура.
Час быка
Ночь минула. В небе рассвет словно пламень
--------------------------------------------------------------
Я выстроил храм на краю Ойкумены
я выстроил храм и на жертвенный камень
налил не вина - бурой крови из вены
лишь капище храм без надежды и веры
и жизни не будет другой после смерти
здесь черная месса здесь запахи серы
здесь мрачные тени по стенам как черти
покой и уверенность в каменном лике
но тянет от взгляда морозом по коже
ты был моим богом - я нынче расстрига
я создал тебя - я тебя уничтожу
оплавился идол в безумстве пожара
чья ярость утроена болью утраты
от копоти черный хмельной от угара
я жгу этот храм
я спешу в геростраты
***
она придет и пробормочет имя
по циферблату стукнет торопя...
я потащусь за ней как раб в цепях
уныло рядом с душами чужими
в безвременье тусклея силуэтом
оставив за спиной друзей и дом
я буду их любить на свете том
и так же нежно как любил -
на этом.