Нейтак Анатолий Михайлович
Запомнить нельзя вернуться

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рассказ также написан для одного интернет-конкурса, но с его размещением я опоздал. Но не выкидывать же теперь! ...ах да. В рассказе имеются прямые связи с проектом "Из ряда вон". Поэтому наличию лишних сущностей просьба не удивляться.

Запомнить нельзя вернуться

1

   ...а потом ты прикрываешь дверь до щелчка, привычно борясь с обыденным и кислым, как изжога, желанием хлопнуть этой металлической заразой так, чтобы по всему подъезду пошло гулять каменно-жестяное эхо. И спускаешься по лестнице, как тысячи, без преувеличений, раз до этого: медленно, поскольку быстро уже не рискуешь, брезгливо, ибо вид стен, состояние пола и наглая оккупационная армия запахов ничего, кроме брезгливости, не вызывает, раздражённо, так как...
   К бесам. Не важно. Раздражённо, и точка.
   Потом ты идёшь в магазин, просто для того, чтобы куда-то пойти. Нездорово разбухший, далёкий от столиц город вокруг сер, как небо, сер, как асфальт, сер, как народ - тот самый, абстрактный, не вызывающий прилива положительных эмоций даже у записных оптимистов. Слепоглухие оптимисты, и те у нас давно усвоили, что есть народ и до какой степени он подобен осенней раскисшей глине.
   Впрочем, нечего на зеркало пенять, думаешь ты почти злобно. Можно подумать, что ты сам никакого отношения не имеешь к этому городу, к этому асфальту, к этому небу и этому народу, пожилой хрен с заурядным именем Денис и редкостной фамилией Рузвай. Ха. Как раз ты-то и есть самый что ни на есть народный представитель. В смысле, представитель народа... образчик. Экземпляр. ... хотя - какой тут, к бесам, смысл?..
   И ты доходишь до магазина, и видишь, что там очередь, почти как в неплохо запомнившемся социалистическом детстве; и это, разумеется, нехорошо, и нехорошо весьма, но тебе так на всё наплевать, что понятия выворачиваются наизнанку. Ах, нехорошо? Ну и пусть. Даже лучше, что нехорошо, потому что если бы было хорошо, это никоим образом не отвечало бы тоскливой внутренней гармонии, воцарившейся в сердце твоём. А так - самое оно. И, стоящий в очереди со своим молоком, ты накручиваешь себя, и топчешься на одном месте, почти не двигаясь. Борешься с собственной памятью, так и норовящей без спросу подсунуть в полном суперцвете с предельным разрешением истинные причины твоего раздражения.
   В общем, дышишь по привычке.
   Все эти ситуации с Зинкой (чтоб её, чтоб её, чтоб...) Говорят, есть родня по рождению и родня по выбору; причём первая, как правило, много доставучей второй. Но какого ж беса было, не имея родственников первого рода, выбирать себе жену такого омерзительного формата? Ведь с самого начала, и даже ДО начала, особых иллюзий по поводу неё ты не питал! Так зачем? Чего ради?
   Об этом тоже лучше не думать...
   Широкая, облитая кожей спина перед твоими глазами воняет агрессивным мужским парфюмом, качается и колышется, словно обладатель спины танцует нечто кислотное под слышную лишь ему музыку. На спине красуется смутно знакомая цитата, слегка стёртая, белым по чёрному: "В жизни всё не так, как на самом деле", - надпись в две строки, крупная и убедительная, как оскал из рекламы зубной пасты. Парфюм, кожа, эволюции спины, эта надпись, внезапно превращающаяся в нечто кричащее, как алое на белом предупреждение: "ВЫХОДА НЕТ", - всё это вдруг наваливается с силой, с пронзительной ясностью, с предобморочным звоном. Всё не так. Всё не так, всёнетак... а как оно - всё? Нет, ну в самом деле? Ведь молоко тут явно ни при чём, и повторяющийся вопрос, как ты будешь платить, и вообще... да он пьяный, нет, не бывает таких пьяных, чё я, не видал, морда-то чистая, интельская, не пьяный он, а на колёсах, ага... пошёл вон, не задерживай, а то мы вызовем охрану, это у нас быстро, пошёл, пошёл!
   И ты, разумеется, пошёл. Просто потому, что там и тогда было космически всё равно, куда идти. И если бы ты мог, ты бы рассмеялся надо всем этим. Два слова, почти таких же мерзких, как слово "но". Если бы. Ах, если бы!
   Наверно, так сходят с ума.
   Наверно, так становятся просветлёнными.
   (Даже не надо вдумываться, чтобы понять: сумасшествие и просветление - сходные процессы, можно сказать, близнецы-братья... не как партия и Ленин, а по-настоящему). Ну и ладно, и плевать. Как говорится, просто поднять руку над головой, резко опустить и на выдохе:
   - Да пошло оно всё!..
   Говорят, становится легче. Врут?
   И ты возвращаешься в свой многоквартирный дом, потому что тебе больше некуда возвращаться - ведь даже ветер вечером возвращается на круги своя; возвращаешься в свой подъезд, в свою квартиру. И единственным предупреждающим звоночком становится упрямство двери, которую ты пытаешься открыть поворотом ключа по часовой стрелке и которая упорно сопротивляется твоим попыткам. Ты достаёшь ключ, осматриваешь его, не обнаруживаешь никаких тревожащих изменений и снова суёшь кусок металла в скважину. Замок поддаётся не раньше, чем ты пытаешься повернуть ключ против часовой. Но ведь ты ясно помнишь, что это невозможно! Против часовой - это закрыть, по - открыть... ясно? Что тебе ясно? Что маразм уже на пороге твоём, да? Или ты больше веришь собственной памяти, чем простым физическим законам, которые управляют простым почти как штопор дверным замком?
   Проехали.
   А потом ты закрываешь дверь, и из глубины до тебя доносится женский голос:
   - Ты уже вернулся, милый?

2

   Существует масса легендарных историй, связанных со звуком. Например, в Библии их полным-полно. Пред звуком трубным пали стены Иерихона, и меди звучащей, и кимвалу звучащему уподобляется человек, лишённый веры, и ангелы из Откровения трубят при снятии печатей. Но никакой эпос никогда не сравнится с глубоко личным переживанием, важным не для многих, а для одного-единственного существа: тебя. Лично и персонально.
   - Ты уже вернулся, милый?
   Партитура труб Страшного Суда отдыхает.
   И прихоти дверного замка вылетели из головы в одно ослепительное мгновение, и обморочный миг возле магазинной кассы померк, как закат на фоне ядерного взрыва. Но - великое это дело, привычка! - ты разулся и прошёл внутрь, и только после этого замер, уподобясь супруге Лота. (Опять Библия... ассоциации, да...)
   Зинка, которую ты даже в медовый месяц не звал иными ласкательными именами, Зинка, в устах которой прилагательное "милый" доселе прозвучало только один-единственный раз (применительно к предложенному соседкой котёнку, притом в тональности, похоронившей идею насчёт завести кого-нибудь пушистого однозначно и окончательно), - эта Зинка исчезла. И маразм там, не маразм, а квартира, знакомая, как та Зинка, исчезла тоже. В новой квартире дышалось значительно легче. Причём вовсе не из-за новых светлых обоев.
   - Милый? Что-то случилось?
   - Да... нет. Нет.
   - Давай, я уберу молоко. Ты уверен, что всё нормально? Что-то ты бледноват.
   - Да всё нормально, - буркаешь ты растерянно.
   Новая Зина делает вид, что верит. Вернее, одним взглядом передаёт нечто сложное, но вполне внятное. Примерно так: ничего нормального, я же вижу, но коль скоро мы оба взрослые люди, я верю, что ты в состоянии оценить ситуацию правильно и попросить помощи, если в ней действительно будет нужда, а уж тогда-то я сделаю для тебя всё... милый...
   Забирает молоко, уходит на кухню.
   Даже походка изменилась, думаешь ты ошалело. Одними эмоциями, без слов. Ну да, чтоб моё раздобревшее климактерическое убоище в десятках бигуди - и плавало вот так, словно ему по паспорту не полста с хвостом, а неполных сорок? Но... что же это? Откуда? С какого переляку?
   Или просто обрадоваться, пока дают?
   А вдруг просыпаться окажется слишком больно?
   И ты изучаешь обновившуюся квартиру, хотя до безумия хочется пройти на кухню вслед за Зиной (пренебрежительное "Зинка" к жене липнуть отказывается категорически: теперь она, пожалуй, легко может стать и Зиночкой, и золотцем, и даже, чудно помыслить, любимой). Вещей стало меньше, пыли тоже, а вот света - больше. И - вдохни поглубже - сосна, некая смутная сладость, вроде мёда, свежезаваренный чай (это с кухни)... с ума сойти, умереть, не встать!
   Справедливости ради надо заметить: если даже это сумасшествие, то приятное донельзя.
   Вкусное.
   ...но - как? Почему? Вот оно, в полный рост, бессилие разума человеческого. Face the thing that should not be! И уже смазываются детали, ползёт откуда-то ужас, разом иррациональный и экзистенциальный, голова кружится, как будто сквозь тело, от макушки до пят, протянули паутинной толщины нить, вокруг которой тихо, чуть заметно, без скрипа и прочих лишних эффектов проворачивается... проворачивается... никак не желая остановиться, весь мир. Total, тудыть его, world. Потерянный разум цепляется за это слово: мир, поэтому ты подходишь к компьютеру и без проволочек отправляешься в путешествие по сайтам новостей. Кричащая пестрота, привычная нелепость, до самых краёв многозначительная поддельная лаконичность - но как определить, что было и чего не было? Если собственная память не то отказывает, не то...
   Поставив рядом стул, Зина явно привычным жестом кладёт руку на твоё правое плечо, а подбородок - на левое. Трётся о шею ушком. И рацио снова берёт отгул.
   - Что ищешь? Может, я подскажу?
   Абсурд. Нонсенс. Так не бывает, люди! Что такое произошло с моей Зиной?
   Вот тут ты снова вспоминаешь упрямый дверной замок, потому что в твоей голове нечто, привыкшее поворачиваться в одну сторону, мягко и даже как-то привычно поворачивается в другую, открывая тебе то, чего ты вроде бы не должен бы помнить, но что всё отлично объясняет. И по спине ползёт уже не экзистенциальный холодок, а натуральный холодный пот. Проще двузубой вилки только нож да ложка, а меж тем эту вилку ты устроил сам, причём давно, и теперь чувствуешь себя, как на примерке чужих очков.
   ...то объявление ты тоже нашёл в сети, на сайте горячих новостей, адрес которого подзабылся; впрочем, его всё равно закрыли - но уже после того, как ты воспользовался услугами фирмы, разместившей там ссылку. Простая до гениальности программа, чуть более сложный для исполнения набор условий, главной сложностью в котором было - усадить Зинку за комп. Нарушение прав личности, конечно... только стоит ли считать личностью супругу, выбранную как бы не в наказание, в порядке этакой мазохистской епитимьи?
   А себя - стоит? Это ведь характеризует больше тебя, чем её. "Наш эксклюзивный продукт предназначен для мягкой коррекции характера, не меняя врождённого темперамента". И ещё там было, буквами помельче, но поярче: "Используются суггестивные техники, связанные с визуальным восприятием. Пожалуйста, перед применением внимательно изучите..."
   И вот - доверчивая рука на плече. Мечта мужчины.
   Мужчины!
   - Милый, ты куда?
   - Я... я пойду. Прогуляюсь немного.
   Обиженный взгляд Зины живо напомнил взгляд котёнка, которого они так и не взяли. В той, прошлой жизни.

3

   Ты идёшь по улицам серого города и вскоре устаёшь задавать себе дурацкий вопрос из серии "было - не было". Какая разница, было вот это граффити трёх- или четырёхцветным? Какая разница, сколько этажей было в той высотке? Какая разница, что именно рекламировала вон та плакатная блондинка: туры в Египет, дамское бельё или новый солярий? Память отчётливо двоилась, а вернее, слоилась, реальность наплывала неровными мазками
   Не то авангардное кино, не то быт "грибоедова". Ох, недаром недавно тебя заподозрили в отъезде головы на маленьких беленьких колёсах!
   Рассыпан усердно собираемый паззл. Опрокинулась солонка бытия.
   Значит, вот так. Значит, магия "если бы" всё-таки работает. А ведь как всё просто и изящно! Не обсмеял "эксклюзивный продукт", "использующий суггестивные техники", тихонько отформатировал жене мозги? Получи улучшенную версию реальности!
   И почувствуй себя подонком. Так, в виде довеска.
   Этот взгляд лишнего котёнка - он ведь явно провожал тебя не впервые. Зинка только плюнула бы тебе вослед или, того хуже, мерзко рассмеялась. А эта, отформатированная...
   Боже, боже! За что караешь? Или не "за что", а для того, чтобы ты на собственной шкуре прочувствовал: бывает много хуже?
   Мы. Не. Заслуживаем. Друг. Друга.
   Давящая сила. Пронзительная ясность и предобморочный звон. На этот раз скачок получился полегче, без лишних эффектов - как уже сломанную кость пошевелить.
   К сумасшествию привыкаешь.
   Или это всё-таки просветление?
   Серый мир расцвёл неожиданными красками. Словно кто-то подкрутил, увеличивая, яркость с контрастностью. Звуки, запахи - аналогично. И ты уже понял, что возвращение не состоялось. Впрочем, какое там возвращение! Ведь именно от Зинки тебя тошнило так, что основы мироздания пошатнулись... Разум ещё может дать команду к действиям, если воля крепка, но душа, это хаотичное скопище смутных побуждений и примитивных импульсов, всегда найдёт способ вильнуть с той тропки, которая не по нраву.
   Что-то изменилось на этот раз? Что сдвинулось? Только бы не оказаться на месте бедняги-японца, как бишь его? Ну, того, рождённого из головы Филипа Дика, как Афина - из головы Зевса. Провалился из химеры в химеру, бедняга, повидал американский, а не оккупированный после Второй Мировой Сан-Франциско, бежал в ужасе...
   Кстати, а эта-то ассоциация откуда, спрашиваешь ты себя. Ты же фантастику уже лет пять не читал! Или всё-таки читал? Или это - ещё одна мета победительной старости, когда долговременная память нокаутирует в первом же раунде память о том, сколько осталось денег на карточке?
   (Какой ещё карточке?)
   (Обыкновенной: платёжной, пластиковой, банка "НРС"... расходный счёт - 4709.12, резервный - 32210.86, ставка - 5.5% годовых...)
   (Стоп! Откуда всё это я...)
   (Система "Справка?", режим - запрос в реальном времени)
   (Ё!)
   А город действительно изменился. Когда вместо шуршания шин раздаётся тихое шипение чуть светящегося воздуха в ясно видимом зазоре между дном бесколёсных экипажей и дорожным покрытием, похожим на асфальт не больше, чем сметана на смолу - это трудно не заметить. Как и голографические рекламные щиты. Как и собственную одежду, к слову: этакая металлизированная жуть, льнущая к телу, точно натуральный шёлк... к телу, не чувствующему, что оселок времени обтачивал его шестьдесят лет. Самочувствие - процентов на сто с хвостом. Как в молодости.
   Чем-то придётся платить за такие авансы?
   ...и сама собой исчезает, чтобы возникнуть за спиной, дверь дома, мало похожая на дверь. Скорее, какой-то дымный морок (обновлённая память подсказывает, что преграду из металла вскрыть куда проще, чем барьер ориентированных метамолов - и выкидывает через "Справку?" сообщение о том, что такое метамолы вообще и ориентированные в частности). И оказывается, что в доме есть лифт. И дверь квартиры тоже оказывается умной, узнаёт тебя, не требуя ключа, и впускает в заряженные гремящей музыкой, как электричеством, сумерки. В этих сумерках мечутся причудливые тени, жутковатые, как вихри угольной пыли; даже чудесно обострившееся зрение не помогает сразу понять, что танцоры обнажены... а что нагота не кажется таковой - что ж, мех в этом сезоне моден. Особенно (вовсю старается "Справка?") тигровых и леопардовых расцветок, натуральная гамма, благородная классика, как десять лет назад. Только...
   Теперь услуга по наращиванию меха стала ещё доступнее. В сети салонов боди-форминга "Пракситель" можно всего за...
   Одна из мохнатых теней - это Аи. Сокращение от Зинаиды, достаточно оригинальное, это даже ты всегда признавал. Хотя про золотое аи в бокале супруга без "Справки?" не вспомнит. Вот ты - дело другое. Во всех доступных смыслах. Ты вспоминаешь об этой, мохнатой, вспоминаешь сам, своими усталыми, запутавшимися в мозаике реальностей нейронами, вмещающими куда больше, чем... и вспоминаешь такое, что радоваться в голову не придёт.
   Если вот так, навскидку: милейшая Аи, в отличие от тебя, моногамного, официально "поддерживает отношения" с тремя мужьями. Законодательство нынче позволяет. Свобода выбора, права личности и всё такое. (Мы ехали, мы ехали, и, наконец, приехали). Это ты - оригинал и эстет, признающий только одну жену, пусть та давно уже является таковой только по документам и отчасти по "месту совместного проживания". Милейшая Аи недавно омолодилась до пятнадцати и поведение её изменилось соответственно. Этакая жутенькая смесь из подростка с перепробовавшей почти всё, кроме тяжёлых наркотиков, бабы. Влить по стенке, не взбалтывать, при употреблении закрывать глаза и зажимать нос, а то коктейль шибанет так, что ой-ой. Милейшая Аи...
   К чертям её. И весь этот дерьмовый киберпанк. Ты закрываешь глаза, изгоняя с изнанки век мохнатые тени натуральных расцветок, пытаясь заглушить грохот якобы музыки, сглатывая желчь, в которой, кроме горечи, нет ничего от лекарства.
   ... шевелится сломанная кость.

4

   Тебя встречает мерзость запустения, пыльная и душная серость. То, что было твоей квартирой, здесь и сейчас отчётливо пахнет нежильём. (Красивый неологизм: жильё плюс нежить). Быть здесь невыносимо. Снова менять что-то - страшно. Остановите, вагоновожатый, остановите... не слышит. Окно что ли открыть? Впустить воздуха? Что ж, почему бы нет? Если я здесь хозяин, имею право. Если это и впрямь нежильё, тем более.
   Сквозь пыльное стекло мало что можно разглядеть. Разве что лес, начинающийся прямо за шоссе. Лес - это вместо тянущихся вдаль кварталов. Ну-ну. Ты расшатал шпингалеты, с треском и жалобным лязгом стекла распахнул внутренние створки, потом внешние. Хлынул влажный, какой-то диковатый, или, во всяком случае, не городом пахнущий воздух, свежий и чистый аж до хруста; но ты лишь вяло чертыхнулся, пристраивая поаккуратнее так и норовящую отвалиться совсем оконную раму. Над самыми кронами, у горизонта, плыло пятнышко, нимало не похожее на самолёт, и то было единственное живое движение на километры вокруг.
   Не похожее на самолёт. Да. Изделия человеческих рук не машут крыльями, самое большее - меняют их геометрию. Впрочем, нынче об этом мало кто помнит, сообщила под видом банальности память, раздробленная в стеклянную пыль. Для нынешних драконьих всадников то, что было - не более, чем очередной путаный сон, в реальность которого верится с большим трудом. У них теперь другие заботы. Как и у кланников, и у лесовиков, которых всё чаще для краткости зовут лешими, и у прочих, включая беспамятных...
   А ты? Ты-то сюда как вписываешься?
   Голова тупо заныла. Вспомнился (ох, память, память!) старый фильм, "Эффект бабочки". Что ж, логично: если помнишь больше одной версии реальности, вряд ли это проходит даром. Мозг - не жевательная резинка, мозг конечен. Впихни в него слишком много информации, и носовые кровотечения станут минимальной платой за...
   Драконьи всадники даже не посмеялись бы над этой наивностью. Можно подумать, именно и исключительно мозгом люди помнят, что с ними было. Можно подумать, сами эти скачки с ветки на ветку бытия возможны из-за насупливания бровей вкупе с троекратной мысленной декламацией волшебного: "Крибле-крабле!", - и финального: "Упс..."
   Голова, однако, по-прежнему ныла.
   Даже трещала, пожалуй. Точно яичная скорлупа, к которой примеряется бодрый цыплёнок.
   ...память есть ключ. Или один из ключей. Причём именно с памятью было связано что-то давнее, что-то, способное выдать если не разгадку, то подсказку. Память: машина времени, встроенная в каждого из нас, чудо-инструмент, поворачивать по часовой...
   А если - против?
   Пронзительная ясность и предобморочный звон навалились снова, но - не так, как раньше. Совсем не так. Ты долго, очень долго и с предельной яростью не хотел вспоминать, а ТАКОЕ желание становится законом. Не хотел, а теперь вот вспомнил...
   Потому что прежде Зинки была Лиза.
   Пропавшая Лиза. Исчезнувшая без следа. Странная, прекрасная, подходившая тебе наилучшим образом. Ты, плохо умеющий любить, её любил - помнишь? Конечно, помню. И как возил её родителей на кладбище, к могиле, в которой изначально никого не было. И как однажды, отслушав по радио с утра пораньше до финальных тактов пронзительное "Show Must Go On", сказался сильно занятым. И как отец Лизы, напичканный отпущенными по рецепту таблетками, сам повёз семью на свидание с исчезнувшей.
   Мать, отец, младший брат твоей любимой - в один миг, в одном месте, из-за...
   И стала Зинка. Потому что лучшего ты не заслужил.
   Вообще, если Лизы нет - какая разница, кого привести в свой дом? Можно и такую вот Зинку, кару небесную, при которой, по крайней мере, будешь иметь ясную и близкую причину для дурного настроения вместо...
   Давящая сила. Пронзительная ясность и предобморочный звон.
   Бедная солонка бытия!

5

   - Дэн?
   Сглатываешь ком в горле, здоровенный и шершавый, как точильный камень. Нет, но какой же реалистичный кошмар, с ума сойти! И ведь почти сошёл, если честно. Тот серый город в самом начале, из которого пришлось выламываться с хрустом костей души... брр!
   - Дэн!
   Ты фокусируешь взгляд, поднимая его от металлической глади меча.
   - Вита...
   Осколки разбитой памяти быстро бледнеют, превращаются в полуреальные схемы, но до конца не выцветают. И (откуда-то ты знаешь это с полной несомненностью) уже никогда не выцветут. ТАКОЕ отпечатывается внутри, как раскалённое тавро. До самой смерти.
   - Неужели нельзя было, - шепчешь ты, - взять для толчка какой-нибудь другой...
   - Нельзя, - отрубает Вита, не дослушав. - Развилка должна быть эмоционально заряжена, иначе её просто не увидишь, не зацепишься, а потом и не вспомнишь. Кстати, на какой срок тебя спроецировало? Хоть пару лет-то ухватил?
   - Если бы пару!
   С каждым новым словом говорить всё легче. И вообще - легче. Ведь ничего такого не было, ничего! И родители Лизы вполне благополучны... ну, насколько можно быть благополучными, когда исчезает без следа родная дочь, пусть десять раз странная...
   Эмоциональный заряд. Ну да.
   - Почти на тридцать лет вперёд, Вита.
   - Сколько?
   - Мне было шестьдесят. И я...
   Ты рассказываешь, следуя контурам выжженных в памяти схем, выплёскивая ужас, и стыд, и постылую обыденность, и шокирующие детали - не все, разумеется, приберегая кое-что для себя. Потому что бывают вещи глубоко личные, и ТАМ таких было с горкой. Потому что лицом к лицу с Витой, как ни крути, ты познакомился всего-то минувшим утром, а сетевые посиделки с долгими чатами обо всяком да разном - не в счёт. Рановато ещё для настоящей откровенности. Да.
   ...а потом ты умолкаешь.
   - Три десятилетия, - резюмирует Вита. - Четыре чётких фрейма, широкий спектр...
   - Широкий спектр?
   Моргнув, новая знакомая переводит взгляд из тёмных далей тебе в лицо.
   - Потом я тебе объясню. То есть не то, чтобы объясню, просто дам посмотреть кое-что. Но у меня сомнений больше нет. Ты - такой же, как я, как... Ты - Помнящий.
   - Погоди. Ты не хочешь ли сказать, что всё, что я увидел, было... вернее, что будет... ну...
   - Не было и не обязательно будет. Даже скорее всего - не будет. Но могло бы быть. Это реальность, Дэн. Прими её такой, какой запомнил. - После краткой паузы, с едва уловимой печалью. - У нас нет большого выбора...
   - Не хочу.
   - В первом из четырёх фреймов ты не хотел. Да и в остальных тоже. Понравился результат?
   Городская серость. Очередь в магазине. В жизни всё не так, как на самом деле...
   Тебя передёргивает.
   - И всё-таки, на что оно будет похоже? Ну, наше "потом"? Ты помнишь?
   - Я помню несколько разных "потом", Дэн. Я могу вспомнить несколько разных "раньше". И ты тоже. И совместить их нельзя.
   - Ясно. Выходит, что именно с нами будет, когда я доживу до тех лет, я не знаю. Как и прочие люди. Так?
   - Да. Думать о будущем большого смысла нет. Рано или поздно я увижу его, как все, своими глазами. И ты тоже это увидишь...
   "...если не умру молодым", - заканчиваешь ты мысленно.
   Это простое соображение несёт в себе нечто вроде облегчения.
  
  
  
  

7-8, 12 июня 2009 г.

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"