Царь белоярский и великопольский Гвидон изволил гневаться. Гневался он уже долго, со вкусом, правда без огонька. Да и то дело – попробуй пламень в Велимира, старшего волхва царства, покидать! Да и повод, в общем-то… но ведь не спускать же!
– Нет, Велька, ну как так можно! Я ж тебя, ешкин кот, как друга просил, тудыть твою об пень! Что, детство взыграло, вспомнил как сестрицу твою выдавали? Так я тоже припомнить могу, как потом ухи драли, а и повторить!
– Доня, да уймись ты, всё же нормально прошло! По правде…
– Ах по Правде! Мы о чем уговаривались, ярь тебя медяшкой, да с подвывертом?!
– О чём слово было, то я выполнил, – неожиданно спокойно ответил чародей, устраиваясь на лавке. – Колдунишкам твоим над стрелами шептать не мешал, всё одно без толку было. А что детки в тебя пошли, то уж точно вина не моя!
– Гм, – Гвидон, некогда практически без поддержки вернувший права наследство и вытащивший мать из многолетней опалы, довольно хмыкнул… и опомнился: – То есть как без толку?
– А так. Думаешь, ты первый с промыслом божьим шутить вздумал? Обряд уже веков пять как вылизали так чтоб и волки сыты, и пастырь весел – повернуть можно только то, что для души большой роли не играет. Старшому твоему всё без разницы, лишь бы ухватить что было, да родословие в локоть длиной, вот и вывернули его куда хошь…
– Жорку не трожь, – для порядка буркнул Гвидон. С тем, что Евгению камзол ледянский родного кафтана милее, он давно примирился … да и Берендеева Правда престол не старшему отдаёт, а достойному.
– Угу. Было б за что, уже прибили б, – фыркнул волхв. – Так вот… Сёмка-хитрован с моими ребятушками заранее покалякал, да и подыскал себе дивчину по нраву. А уж коли у пары и без того всё складывается, обряд на зазнобу обязательно укажет – это, чтоб ты знал, его изначальное назначение…
– Одно из. Знаю, – царь тоскливо вздохнул. В своё время он два шкафа размолотил, узнав, зачем на самом деле средненький в дела торговые вникает, да в Гостевой конец через день шляется. Потом, правда, остыл – Никитины хоть и купеческий род, да крепкий и славный, дела ведут со времён Гороха Старшого, чем старшая дочь не пара царевичу? Одно только царапало: сынуле двадцать уже, дважды с посольством ездил успешно, чтоб юницу свою окрутить, такие ковы развёл – в байках женских не сказать… а к отцу так и не подошёл, чтоб рассказать о задумке своей. Эх, Семён, когда ж ты ответ держать научишься!..
– …Ну а по поводу Ванька вообще какие претензии? Всё, как шептуны заказывали: рода хорошего, не из наших краёв, чародейный талан знатный…
– …По-нашенски с пятого на десятое понимает, тощая, мелкая, кланяется через слово, ходит в портах да юшмане…
– У них так принято!
– Где это у них? Да у меня не все приказные знают, где эта Амата-болото находится!..
– Ямато, а не Амата. За морем восходным…
– Да хоть на Луне! Случись что – кто за неё встанет? Молчишь? Нет, Велька, побью я тебя, если крутить будешь! Как, ну как хоть сто раз заговоренная стрела за тридевять морей залетела?! Да ладно, сама залетела – ещё и Ваньку за собой утянула, никто мяукнуть не успел!!!
– …И не болото, Болотный Край – зовётся он так, – Велимир наконец оставил свою любимую размеренно-ерническую манеру, от которой иные бояре в голос обещались пришибить «колдача хитроглазого». Да только Гвидон грозить не будет, сразу в глаз даст. И не проклянёшь – чёрт с ним, что царь, друг детства ведь! – А вопрос твой… так Ваня и сам ручки приложил. Это Женька с заставы по гостям шастал, а Иван честь по чести срок отслужил, друзей да побратимов у него в Чистом довольно – а им твоих кромешников да на своей землице углядеть на раз. Подменить стрелу нечем было, так решил юнак от дурного слова её отчитать, а для надёжности силы поболее в наговор вложить. Ума бы лучше добавил… Сказывали небось, что от Ваниной стрелы духом шибало не в пример братниным?.. Но то пол дела. А ещё половина – сам обряд. Говорил я тебе, что опасно в дела такие лапами корявыми лезть?! Стрелу указующую не глаз нацеливает, не тетива бросает, не ветер направляет – душа вперёд устремляется, Мать-Земля силой делится, Отец Небесный путь отворяет! А та сила, что в стреле, да в луке – это только кот…кит…катализатор! Тьфу, до чего довёл чёрт – заговариваться начал!
– В общем этого, что кот лижет, оказалось многовато, вот и сработало сильнее обычного, – задумчиво усмехнулся Гвидон, – ну стрела и улетела за окоём, и след открытым остался, а Ваня не будь дурак… то есть наоборот… в него и сиганул… так выходит?
– Выходит так, – без охоты подтвердил Велимир и, поколебавшись, добавил: – Там ещё много всего сошлось, да и Чистое поле место непростое, там становые жилы земли соединяются – думаешь Кащеи там дуриком селились?
– Да кто их ведает? – царь уже откровенно улыбался пришедшей идее. – Не в том дело ведь, а? Слушай-ка, Велимир, царёв указ, – волхв выпрямился на лавке, являя видом верноподданическую готовность; решил, видать, что гроза прошла, дурашка! – Невест оставляем как есть, готовим свадьбы как заповедано – Дух Святый знак явил, негоже переделывать. Да и Чика эта не дура, нашу речь уже маленько понимать научилась. На лицо в общем не дурна, кипчачки и да поляницы пожалуй что и похуже будут; наряда только не ведает, но то с хорошим учителем не беда. А посему повелеваю я волхву Велимиру сестрицу его ко двору зазвать, чтоб была она невестке младшей посажённой матерью… что ж ты бледный-то? Васька баба справная, двух дочерей замуж выдала, с третьей тоже справится. Вдобавок языки знает, да и колдовка знатная – договорятся, думаю!.. А что с тобой, дураком, беседу проведут – так то в пользу только; будешь знать, какие дела самотёком пускать можно, а какие нет… говорил он!..
…На зов братов Василиса отозвалась споро (одно горницей в Велимировом доме меньше), согласилась помочь «бедной девочке» (минус муранский витраж в малом приёмном покое) и споро принялась за дело. И всё вроде бы шло как покон заповедал, вот только…
– Ванька, что сидишь не весел? Куда невесту спрятал? – да, хорош голос у Егора Гвидоныча. И аппетит на славу, и ликом пригож… да вот на том достоинства и кончаются.– Аль застеснялась девица честного собрания?
Лайза Цмоковская аж просияла – видно с чьей подачи сыночек ятровку хаять стал, да не ему одному: из бояр мало кто на подкаблучника не покосился, а думные постарше не скрываясь морщились – такие слова да на смотринах! Эх, Егорушка, даже захоти я, царём тебе не бывать, дуру-жену слушаючи … Зря Цмоковские из своей норы в Белояр поползли, да таким манером; понять-то их можно – в Ржечи Угорской опять замятня за венец крулев начинается, а род в упадке. Ну да ничего, поможем по-свойски… и Жоре в краю, сердцу любезному, править веселее будет.
– Да нет братушка, собираются они; коробочку какую найти не могут, что ли. Я в те дела не лезу, коль желаешь, за Василисой Радигастовной послать не долго.
Да, неплохо Ваня ответил – и послать и спросить не велик труд. Премудрая ведьма же на спрос ответит, так ответит, что год любопытничать не захочешь. Были уж случаи…
Егор грузно опустился за стол. Вино в чаре легко качнулось: погрузнел сын, что ли, за последнее время? А нет, снова качнулось, даже сильнее, хотя по столу никто не стучал… Боярин Чугай воздвигся из-за стола, потянулся к чаре, чтобы здравнцу сказать… вино прямо на столе плеснул через край. И не у него одного; разговорный гул недоумённо притих. Бум! На столе подпрыгнули малые блюда. Бум! Лебедь напротив государя, кажется, вспомнил, что умеет летать; зала взорвалась недоумением… хотя нет, не вся.
– Сынок, ты ничего сказать не хочешь? – прорезал ропот государев глас; пока старшие недоумённо переглядывались, младший неторопливо встал, мимоходом придержав порося, решившего сбежать под стол при очередном толчке.
– Нет, батюшка. Да вы не волнуйтесь, – злая насмешка довольно разлеглась на дне серых глаз, – это к моей лягушонке коробчонка скачет.
– Надо же. Ладно, сходим встретим поезд.
Гвидон неторопливо двинулся к выходу. Первым подтянулся окольничий, за ним прочие путные бояре; хотя оружничий да воевода забежали вперёд, прикрывая государя от возможной угрозы – молодцы, отметить надо!.. От толчков меж тем уже тряслись стены.
К тому моменту, как государев выход покинул палаты, грохот уже утих; прочем, легче от этого не стало – во дворе застыла… нет, не лягушка. Огромная, выше большинства столичных теремов жаба с соответствующих размеров коробом в странной упряжи (рессоры там, что ли, запрятаны?).
– Гири-но-чичи-сама! – раздался возглас сбоку. Во дворе уже стояла младшая невестка с сопровождающими. – Ваташи но юрушите…
На этом месте девушка запнулась и беспомощно посмотрела на посажённую мать. Василиса ободряюще улыбнулась и поклонилась Гвидону:
– Исполать, царь-батюшка! Вот, к Софьюшке, – чем волховка руководствовалась, переименовывая чужеземку, не знал никто; впрочем, та не возражала. – Родичи на помолвку приехали. Жаль, припозднились к началу пира, но ты уж прости их!
– Отчего ж не простить, – отозвался Гвидон, игнорируя шепот свитских. – Только их представить надо, верно?
Девушка в волнении поклонилась своим обычаем, держа руки у пояса. Ну сынуля, ну углядел! Одетая в воинскую справу зелёного сукна или в ей непривычный сарафан, его невеста действительно выглядела почти ребёнком, большеглазым и большеротым; но Ванино хождение по торгам дало результат – одетая, похоже, на привычный манер, девушка предстала совсем иной. Многослойный халат из переливчатого шелка с широким поясом укрывал благонравие никак не хуже сарафана, но притом словно наполнял бледную кожу сиянием; а тяжёлая причёка, украшенная узорчатыми спицами, хоть и отличалась от традиционной косы, идеально обрамляла тонкое лицо. Ишь боярышни зашушукались – завтра весь город будет знать, в какой стыдобе будущая царевишна показалась; а послезавтра, пожалуй, шелков в продаже и не останется…
Тем временем «коробчонка» открылась и из неё прямо со спины жабы соскочили люди в таких же многослойных халатах с какой-то спиралью, вытканной на каждом… хотя у двоих словно улитка в лист вписана? Горох напряг память, вытряхая некогда читанные землеописания яматских уделов. Вот женщина в таком же как на невестке халате, только построже – мать, наверное; а остальные хороши – мелковаты супротив его воев, но дыхание силы не даст ошибиться – все витязи! Трое и женщина впереди, два десятка выстроились в ряд – жену на помолвку три с лишним сопровождали, ну так и Буян не за пол-мира!.. Ох, Ванька!
– Как изволите, батюшка, – Чика наконец слегка успокоилась и вспомнила язык мужа; ох позорище!.. – Сё глава рода…
…Гвидон раскланивался с гостями, пытаясь уложить в голове чудные имена родовичей ятровки. Слушал он больше не умирающую от волнения девочку, а невесть когда оказавшуюся за спиной Василису, шепотом передающей, что Софьюшка о семье обсказывала– ишь ты, все витязи, то есть «жонины» по ихнему, даже матушка! Потом повернулся к окольничьему:
– Что встал? Не видишь – гетьман Сечи Лествичной из самого Ямато внучку замуж выдавать приехал, – Мишка понятливо качнул шапкой и испарился. – Ну что, гости дорогие, добро пожаловать!
А тот старик с обвитой полотном рукой (как бишь его? Нанодами? Нет, это сан) с редкой паутинкой седины в светлой бородке вон как лыбится. И дух от него идёт… волхв, точно, их повадка. А раз так, можно будет и после пира посидеть, лицом к лицу поговорить – чтобы гетман да волхв пить не умел?!..
…Нанадаймё Хокаге Узумаки Наруто вежливо поклонился и ясно улыбнулся на внимательный взгляд бородатого даймё в мехах. Надо же, легендарная Кегава-но-Куни! Действительно, богатый край, стоит прямую торговлю наладить. Как же удачно внучка в Нума-но-Куни на миссию сходила – и новый союзник, и жених!
Интересно, правду говорят про напитки Страны Мехов? Сакура-чан в Конохе осталась, мешать некому…Надо бы с Гувидону-саном посидеть, обсудить всё внимательно; а то с тех пор как Цу-оба-чан ушла к предкам, и выпить толком не с кем!