Глава 17 а (не вошедшая в роман Брэма Стокера «Дракула»)
Дневник доктора Сьюарда
30 сентября
Десять дней назад похоронили мать и дочь Вестерн. Они умерли в один день, двадцатого сентября. Мать - от порока сердца, а дочь долго угасала, пока не отдала Богу душу. Бедная, мы никак не могли понять, что за болезнь ее мучает. Оказалось, что жуткий Дракула пил кровь Люси и свел несчастную в могилу. Но из-за вампира она сама превратилась в монстра, который нападал на маленьких детей. Слава Богу, это прекратилось благодаря познаниям профессора Ван Хелзинка.
Прошел целый день, как мы: я – доктор Сьюард, главный врач психиатрической больницы, мой учитель Ван Хелзинк - профессор из Амстердама, расправились с «Не-мертвое», что лежало в фамильном склепе семьи Вестерн. Оно обитало в теле красавицы Люси. По словам профессора, если убить «He-мертвое», то душа бедной девушки освободиться и попадет в рай. Для этого мы отрезали ей голову и вонзили осиновый кол в сердце.
Я наслаждался изысканным вкусом и вдыхал нежный аромат прелестного чая, когда в комнату стремительно вбежал Ван Хелзинк и сунул мне «Вестминстерскую газету».
— Что скажешь об этом? — резко спросил он.
Я покрутил газету, даже откусил уголок, пожевал, но все равно ничего не понял.
- Это газета, - ответил я. – У вас есть какие-то сомнения?
Ван Хелзинк вырвал прессу из моих рук и потыкал пальцем в статью. Я внимательно прочитал ее:
« ХЭМПСТЭДСКИЙ УЖАС ПРОДОЛЖАЕТСЯ
В окрестностях Хэмпстэда вновь пропадают маленькие дети. Сегодня утром полицией обнаружен мальчик. У него ранки на шее, подобные тем, что имелись у других потерянных детей. Ребенок очень ослаблен».
Неясная догадка мелькнула у меня, и я взглянул на профессора.
- Ну? — спросил Ван Хелзинк.
- По описанию похожи на ранки, что оставляла Люси на шее детей, - ответил я, досадуя, что не успел допить чай.
- Что это может означать? – Ван настойчиво потребовал ответа.
- А как вы думаете, профессор? – спросил я с глубокомысленным видом.
- Предполагаю, что причина возникновения ранок одна и та же, - ответил он.
- То есть как это, профессор?
- А! – закричал в ответ Ван Хельзинк, подбежал к стене и несколько раз стукнулся головой об нее. – О! Мой Бог! Дай мне силы, а моему лучшему другу ума!
Его нервозность меня забавляла, но, внимательно посмотрев на него, я сконфузился.
— Простите! — промолвил я. — Нет никаких данных, по которым можно разобраться в этом деле.
— Джон, ты умен, но ты не думаешь.
— Боже мой, профессор! — вскрикнул я, страшная догадка сковала мое тело. — Люси вновь взялась за старое дело? Мы ведь ее убили!
— О! Мой любимый ученик! Я правильно понял, ты считаешь, что ранки на шее детей делает Люси?
— Да! — гордо ответил я.
— Нам необходимо срочно проверить догадку, - сказал Ван. – Хватит ли у тебя мужества пойти со мной на кладбище?
- Профессор, можно не пойду? Меня уже тошнит от вида мертвяков. - Внутри меня нарастал прежний страх.
- Нет, мой друг, - скорбно ответил Ван Хельсинк. – В тайну посвящены только мы, а одному мне не справиться.
Ужас опять поселился в моем сердце.
Продолжение…
Вечером мы покинули мою квартиру. Уже стемнело. Держа в руках саквояж, профессор очень быстро шел. Я едва поспевал за ним.
Улицы совершенно опустели. В тишине раздавались звуки наших шагов. Эхо подхватывало их, многократно повторяясь между стен домов. Страх не отпускал меня всю дорогу.
Наконец, мы добрались до кладбища. Издалека слышался волчий вой. Казалось, что множество красных огоньков мерцали между тисовых деревьев. Мы старались держаться как можно ближе друг к другу.
Плутая по местности и натыкаясь на кресты, мы подошли к склепу семьи Вестерн. Профессор бесшумно открыл дверь и учтиво пропустил меня вперед, но я не поблагодарил его за это.
Ван Хельзинк, вытащив из саквояжа свечу, зажег ее. Темнота отступила. Мрак затаился в черных углах.
Огромные тени потянулись к потолку, казалось, что это стражи склепа окружили нас. Высохшие цветы, покрытые зеленой плесенью, напоминали щупальца подземных чудовищ.
Ван Хелзинк раскрутил винты на крышке и открыл гроб Люси. Тошнотворный запах наполнил склеп. Я прикрыл нос рукой. Еще немного и меня вырвет на известковые плиты.
- Ты ошибся! – торжественно сказал профессор и закрыл крышку. – Тело Люси на месте. Она не виновна!
- Значит, кто-то другой пьет кровь маленьких детей! – воскликнул я. – Прошу вас, давайте быстрее уйдем отсюда.
- Да, да, мой друг, поспешим на свежий воздух. Здесь очень дурно пахнет.
Мы быстро выбрались из склепа, я бы сказал , что даже очень быстро.
- Эту ночь мы должны провести на кладбище и понаблюдать, - сказал профессор.
Мы стали ждать. Тоска и страх мучили меня. Вокруг холодно и сыро. Я весь продрог. Ветер качал деревья, казалось, что страшные мертвецы окружают нас. Время тянулось бесконечно. С каждым часом во мне росла злость на профессора за то, что он потащил меня к покойникам, и на свою глупость. Глаза слипались, хотелось спать.
Тут мы услышали шум, и из склепа вылетело белое пятно. Оно приближалось ко мне.
- Профессор, смотрите! – закричал я. – Что это?
- Спасайтесь, мой друг! – завопил Ван Хелзинк и ринулся к кладбищенской ограде.
Я бежал изо всех сил, петляя между памятниками и огороженными плитами, несколько раз падал, но проворно вставал и мчался еще быстрее. Я чувствовал могильный холод и слышал зловещее хохот ужасного создания, которое преследовало меня.
Я ощутил удар в спину и упал. Сверху свалилась мерзкая старуха и вцепилась костлявыми руками в мое горло. Я захрипел и хотел отбросить ведьму , но она сжимала шею волчьей хваткой. Я пытался разжать цепкие пальчики, но ничего не получалось.
- Профессор…– захрипел я и потерял сознание…..
Я очнулся от ударов по щекам.
- Боже мой, - сказал Ван Хелзинк, - как я испугался! К счастью прокричали петухи, и белая тварь спряталась в склеп. Мы должны вновь проверить гроб.
- О! Нет! – простонал я. – Это выше моих сил! А если «Не-мертвое» вновь наброситься на нас?
- От рассвета до заката оно не имеет сил и должно тихонько лежать в гробу. «Не-мертвое» не причинит вреда. Мы должны поспешить пока не появился сторож.
При свете солнца склеп выглядел не таким ужасным, как ночью, но все равно чувство отвращения переполняло меня. Ван Хелзинк подошел к гробу матери Люси. Он наклонился и принялся отворачивать винты в свинцовой крышке — изумление и негодование наполнили мою душу.
- Профессор, что вы делаете! Вам еще надо надругаться над бедной женщиной! Имейте уважение к мертвым!
- Доверитесь мне, милый друг, - ответил Ван Хелзинк и снял крышку. Под ней - цинковая обивка.
- О! За что мне такие мучения! – простонал я. – Простите нас леди Вестерн.
Профессор пробил отверстие в цинке. На удивление , запах разложения не появился. Пропилив обивку, Ван Хелзинк отогнул ее. В гробу лежала мать Люси, как живая. Ее лицо посвежело, на щеках – румянец. Вдруг мать Люси зашипела, как кошка. Она быстро подняла руки, не успел профессор даже пикнуть , как они вцепились в его горло.
Я в ужасе отпрянул к противоположной стене склепа и прикрыл шею. Ужас парализовал меня.
Профессор схватил руки мертвой женщины, началась борьба.
- Отрезайте! Отрезайте! – закричал он.
Я трясущимися руками открыл саквояж и нашел хирургический нож. Я подошел к гробу и начал отсекать руки чудовища по локтевым суставам. Кровь брызнула во все стороны. Пока я делал ампутацию, профессор страшно вращал глазами, что-то мычал и махал руками.
- Сейчас, сейчас, освобожу вас! – успокаивал его я.
Но пальцы отрезанных рук продолжали сжимать горло профессора. Он упал на грязный пол и захрипел. Ван Хелзинк извивался, борясь со страшными руками. Я бросился на помощь и попытался разжать цепкие, сильные пальцы мертвеца. Но это не удалось. Тогда я принялся отрезать кисти от предплечий , в надежде, что они перестанут душить профессора, но ничего не изменилось. Резать пальцы у не хватило духу – мог повредить шею.
Я хотел подбежать к гробу, но неизвестно откуда налетела туча мошек. Они нагло лезли в глаза, жалили в веки. Я отмахивался от мерзких насекомых, прикрыл лицо пиджаком. Мошки исчезли столь же внезапно , как и появились. Тут же послышался шум крыльев сотни летучих мышей. Они били крыльями по моему лицу, не давали подойти к гробу. Я яростно размахивал ножом, рассекая мышей на части. Их кровь брызгала в разные стороны, но они нападали все яростнее. Я все же добрался до гроба и отрезал голову трупу. Профессор издал стон, но пальцы на его горле не разжались.
«Боже мой! Что делать?! Что делать?!»
Я чувствовал , что еще немного и силы оставят меня, и тут вспомнил про осиновый кол.
- Выйди из склепа! - Неожиданно я услышал голос идущий из стен, со всех сторон. – Выйди и спасешься! Ты не нужен нам. Ван Хелзинк уже стар, он отжил свое. А ты еще молод. Тебе всего двадцать девять лет. Подумай, стоит ли умирать вместе со старым профессором. Выходи! – Кто-то настойчиво уговаривал меня. - Никто не узнает, что ты здесь был. Ван Хелзинк погиб от собственной глупости. Ты же не такой! Беги! Он уже мертв! Ему ничем не поможешь! Спасай себя несчастный! Мы даруем тебе жизнь! Выйди, и весь кошмар закончится!
- Нет! Я благородный человек! Лучше я умру рядом с Ван Хелзинком , но не брошу его!
- Неразумное дитя! Тебя предупредили, но теперь пощады не будет!
Тут руки , которые сжимали горло профессора , кинулись ко мне. Не успел я взмахнуть ножом, как они вцепились в мою шею. Пытался разжать жесткие пальцы, но они оказались сильнее, и я потерял сознание…
Я открыл глаза. Надо мной склонился профессор.
- Боже мой! Ты жив! – сказали мы хором и обнялись.
- Мне приснился кошмар, что тебя и меня задушили руки матери Люси, - сказал я.
- Все так и было, - ответил он.
- Но ведь мы оба живы! Или нет? Профессор, объясните , что происходит?
- Живы, живы, мой друг! – ответил Ван Хелзинк. – Просто нас немного помяли. Когда я очнулся , то увидел, что тебя душат руки. Я молниеносно вспомнил, что произошло, и кинулся к гробу. Увидел там отсеченную голову. Понял, что остался всего один обряд, и мы спасены. Я выхватил осиновый кол из саквояжа и вогнал его в сердце монстра.
Мы выбрались из склепа, поддерживая друг друга. Ноги и руки тряслись. Одежда на нас - в крови, по бокам, со спины свисала паутина, рукава и брюки испачканы зеленой плесенью . Но мы - счастливы , что живы и невредимы. Ван Хелзинк держался за горло, и голос его сильно осип.
Пройдя несколько шагов, мы сели передохнуть на лавочку.
- Профессор, как тебе удалось догадаться , что «Не-мертвое» переселилось в мать Люси? – спросил я хриплым голосом.
Ван Хелзинк дрожащими руками раскрыл саквояж, достал бумаги и протянул их мне.
- Прочти, - тихо сказал он.
- Меморандум Люси, - продекламировал я. – Здесь написано, что в ночь смерти мать пришла в комнату Люси. И на них напала летучая мышь, а затем она распалась на тысячу мелких мошек. Чтобы это могло значить?
- Она укусила и мать, - прошептал профессор, видимо руки мертвеца повредили ему голосовые связки, и он не мог, как раньше, громко говорить.
- Люси? Она уже тогда начала пить кровь? – ужаснулся я.
- Не Люси, а летучая мышь. Мы все были поглощены горем , в связи со смертью обеих женщин, и поэтому никто не обратил внимания на две маленькие незаметные ранки на шее матери. От укуса вампира мать тоже после смерти стала «Не-мертвое», но поскольку она еще не набралась сил, то не могла самостоятельно нападать на людей, даже на детей, и «Не-мертвое» в теле Люси делилось с ней добытой кровью. Когда мы убили Люси, матери пришлось самой пойти на охоту.
- Скажите, профессор, почему после крика петуха в склепе на нас нападало «Не-мертвое», и мы чуть не отдали Богу душу?
- Внутри склепа не действует правило, что мертвецы должны исчезнуть с криком петуха. Они у себя дома, им не от кого прятаться, - простодушно ответил Ван Хелзинк.
Я с трудом подавил желание вцепиться в его горло руками.