And they say that a hero can save us. I'm not gonna stand here and wait. I'll hold onto the wings of the eagles. Watch as we all fly away.
Nickelback, "Hero".
Или, например, вот эта старушонка-дачница. Бережно волочит свою тележку с саженцами, будто многодетная мать c коляской. Не может оторвать глаз от будущих огурцов - каждый зелёный кустик завёрнут в собственную газетную люльку. А навстречу ничего не ведающей пенсионерке мчится хаммер, за рулём которого - хам, равнодушный ко всему, кроме денег и своей молодой бабы, пищащей ему из мобильного. На дорогу ни дачница, ни хам не смотрят - у каждого свой опекаемый, а посему - столкновение неизбежно. Сюжет будто из классики: жертва - старушенка, орудие убийства - хаммер. И вот, вдруг, появляется он - Мухин в своём развевающемся хэбешном плаще и за секунду от беды оттаскивает старуху в сторону. Справедливость торжествует - пенсионерка продолжает сама за себя получать пенсию, саженцы прописываются в промозглой земле, а хаммер врезается в дерево. Хотя, последнее слишком смело, вдруг ещё дачницу посадят? Пускай враг пролетит мимо, не заметив, что чуть не лишил человека жизни. А старушенка может и не поймёт, что чуть не попалась смерти на глазницы - подымется, отряхнётся и, шепеляво ругая опрокинувшего её Мухина, начнёт собирать рассаду обратно в тележку. Или, наоборот - осознает, прослезится и протянет своему спасителю пару-тройку самых многообещающих саженцев. А Мухина уже и след простыл - торжествовать настоящим супергероям не к маске.
Дачница буднично прошаркала мимо, бережно тащя за собой поклажу. Бойко, ни на кого не надеясь, пенсионерка транспортировала себя вместе с огурцами в пешеходный переход. Саженцы синхронно кивнули жилистыми головами и исчезли в грязном асфальте. Мухин кинул сигарету под скамейку и впорхнул в автобус.
Он часто так "спасал" знакомых и незнакомых людей, подыскивая "жертву" на улице, в офисе, в автобусе, в телевизоре. Потом вычислял наиболее вероятный источник опасности и разворачивал в голове масштабную и эффективную операцию по спасению. Мухину нравились реальные ситуации - ограбление, захват заложников, пожар, ураган. Белиберда вроде нашествия инопланетян, гигантских ящеров или обезьян никогда не обыгрывалась в его сюжетах. Лишь жизненность ситуации усиливала ощущения.
Спасённые отделывались царапинами и испугами разной степени тяжести. Мухин же выносил из подвигов раны и народную любовь. Девушки целовали его обильный, гуттаперчивый рот. После каждого приключения он по-настощему уставал, пульс пускался в нестройную кадриль и густой, героический пот сочился из задыхающихся пор. Мухин предпочитал спасать по дороге домой и в выходные, чтобы не приходить в офис мокрым и обессилевшим.
Школьные годы его прошли под лоскутным одеялом 90-ых. Мухин и его сверстники стали первым официальным поколением не рабов, бессознательно иммигрировавшим в Россию из СССР. Они же сделались первыми крепостными американской культуры. Зря их обозвали поколением Пепси. Был прав Пелевин: тёмную шипучку выбрали родившиеся в 60-е годы, ровесники мухинских родителей. А дети просто подобрали просроченную мечту своих отцов. Опоздали на тонкие кормильцевские строки, намотанные на гитарные струны, не выучились ещё читать, когда вся страна объедалась запрещённой ранее литературой. В период мухинского взросления до России долетали только самые лёгкие западные товары, но, зато, в грандиозном объёме. Отпрыски выбирали по себе: кто перфекционисткую Барби, кто неодолимых Сталлоне и Шварцнейгера, кто бездумный и кровавый Doom.
Мухин же заболел супергероями. Он мог с лёту детально зарисовать костюм Бэтмена, перечислить любимые Черепашками-Нидзя сорта пиццы, назвать всех врагов анимационного Человека-паука. Стены мухинской бетонной норы, смотрящей косым окном на помойку, были усыпаны портретами костюмированных персонажей, будто богами языческий храм. Ещё лет в восемь Мухин решил, что станет супергероем, то есть посвятит свою жизнь спасению людей. На нулях миллиениума подкатило семнадцатилетие и мальчик задумался о выборе профессии.
Милиционер - чем не героическая специальность? Органы тогда ещё не так повально гнили от коррупции и не испражнялись беспределом. Но так вышло, что Мухин гулял с Викой из соседнего подъезда, чей папа, плотный хохотун и капитан милиции, вдруг оскандалился из-за крышевания шоссейного борделя. С капитанской дочкой Мухин незамедлительно расстался и стал присматриваться к МЧС.
Спасатели - настоящие супергерои. Но, Мухин схватил где-то налету, что МЧС-ники вытаскивали человека из покорёженной машины в течение полусуток. Он задумался и решил, что не сможет спасать часами. У него, как у Мюнхаузена, на каждый подвиг должно было затрачиваться не более двадцати минут. К тому же, Мухин осознал, что смертельно боится крови. Медицина отпадала сама собой.
Военную службу он не рассматривал вовсе. Благородное дело, призванное защищать своих граждан. Но как показала Мухину история, войска разных стран просто шли и убивали жителей других государств. Он решил, что такой героизм не засчитывается.
Решающим фактором было осознание того, что все представители героических профессий смертельно мало зарабатывают, словно им должно было хватать народной любви и чувства выполненного долга. Поэтому после окончания школы Мухин уверенной взяточной поступью оказался на экономическом факультете одного из московских ВУЗов.
Его по-прежнему лихорадило от супергероев и он водил девушек на просмотр фильмов о "Человеке-пауке". Как только в зале выключался свет, Мухина затягивало в липкую, нехитро сплетённую паутину сюжета и поедающая рядом поп-корн длинноволосая тень переставала существовать. Девица оскорблялась, кидалась в кавалера звонкими согласными и уносила поп-корн с собой. Это не приравнивалось к концу света или даже маленькой катастрофе. Мухин сразу после сеанса спасал ситуацию нежным и виноватым жужжанием в телефонную трубу. Худой, черноволосый и толстогубый, он носил приторную, негероическую внешность, но именно поэтому так нравился современным девушкам.
В 2006 Мухин защитил от приёмной комиссии свой никчёмный диплом и трудоустроился в страховую компанию агентом. Теперь он ежедневно облачался в тоскливый офисный костюм, пахнущий дешёвым кофе и корпоративным тоталитаризмом. Поверх натягивал длиннополый песочный плащ - желая походить хотя бы на Хеллбоя.
По иронии судьбы, Мухин наживался на страхе людей стать жертвой любой беды и на их неверии быть спасёнными. Но тоска по несовершённым подвигам не отпускала его. Через год мучений, одним утром, он "спас" застрявшего с ним в лифте босса от приступа, грамотно сделав тому закрытый массаж сердца своими мохнатыми лапками. На самом деле все полчаса, что они проквасились в душной алюминиевой коробке, начальник зачитывал матом в трубку условия какого-то контракта, не обращая на существование Мухина никакого внимания. Это катастрофой тоже не являлось: на тучного, слюнявого шефа новоиспечнному герою было плевать - он научился "спасать" людей.
К двадцати пяти годам в послужном списке Мухина собралось шестьсот спасённых, триста настоящих подвигов и семьсот мелких хороших дел. Внегероическая биография тоже не жаловалась: его повысили на работе, он снял опрятную однакомнатную в Чертаново, которая периодически наполнялась от люстры до плинтусов настойчивым женским запахом.
Но однажды на Мухина напала хандра. Она крепко впилась ядовитыми клыками ему в горло и пустила по телу тягучий яд уныния. С того дня Мухина стало засасывать в бездонную пустоту, в которой, как он сам догадывался, и состояла его жизнь. Из него, как крысы с набирающего воду корабля, побежали силы: сначала героическая, потом житейская. Мухин с трудом мог заставить себя встать утром с постели и поехать на работу. Ни стремительно развивающийся зародыш благостояния в банке, ни толстеющая карьера, ни вьющаяся заботливым плющом маркетолог Лера - не могли возвратить его к прежней жизни. Спасать он перестал вовсе.
Желая реанимировать жениха, как про себя и для себя называла Мухина Лера, она укутала его в уговоры и отвезла на вечеринку к бывшему однокурснику. Ничьё присутствие не представляло для стройной, светловолосой и зеленоглазой Валерии опасности - все достойные девушки были разобраны молодыми людьми в подпорки на опьянение. Одно единственное невостребованное существо слабого пола трудно было подозревать в воровстве. Короткая, толстая, рыжая, алогубая Катя с вытаращенными на мир глазами походила на передутую резиновую женщину. Она сидела, провалившись в себя и мякоть кресла, отчаянно поглощая Мартини. Диагноз был написан заглавными на её высоком, бледном лбу: хроническая старая дева, с неизлечимой неуверенностью в себе и прогрессирующей склонностью к ожирению. Её из жалости позвала сюда сослуживица Рая - маленькая кружевная татарочка, встречающаяся с братом Лериного однокурсника.
С первого взгляда Катя ужалила Мухина в самое сердце. Как и для всех, она была для него лишь страшной толстухой, но именно в её некрасоте он нашёл ключ к своему спасению. После вечеринки Мухин выведал у Леры, что Катя работает в ипотечном отделе одного третисортного банка и попросил раздобыть её телефон. Валерия, сияя от радости, как новое обручальное кольцо, побежала искать номер. Она заподозрила Мухина в намерении свить с ней единое ипотечное гнездо. Обед с Катей в её сознании тянул лишь на бестолковую финансовую консультацию.
Они встретились. Через две недели Мухин очистил свою квартиру от последних Лериных вещей. На следующий день, густо краснея от смущения и усердия, в двери втиснулась Катя со своими пухлыми чемоданами, вывезенными из съёмной комнаты.
Депрессия попятилась. Вскоре Мухин легко надел свою прежнюю моральную форму, а потом и костюм супергероя. Но теперь не нужно было воображать свершения - Мухин в реальности ежедневно спасал прежде обреченное существо. Каждый нежный жест, каждое ласковое слово, каждый поцелуй, каждое возвращение домой Катя воспринимала как подвиг Мухина. Он стал её главным и единственным героем, полумифическим созданием, богом, которому она старательно приносила жертву за жертвой - готовила, стирала, убиралась, покупала дорогие подарки, исполняла его капризы, увлечённо смотрела фильмы про супергероев и изощрялась в постели.
Жизнь в панельной норе на Чертановской покатилась диковинным симбиозом. Все вокруг недоумевали и мазали Мухина скользкой жалостью - угораздило же так влюбиться. Невдомёк им было, что никогда прежде он не чувствовал себя так полноценно, как сейчас. Он исполнял свой долг, жил, наконец-то, по своему призванию.
Катя наслаждалась своей впервые устроенной женской судьбой. Она готовила Мухину сложные блюда, защищала от пыли плакаты с его бесстрашными коллегами, грела на батареях его нижнее бельё. Вскоре она принялась множить образ своего спасителя. Портрет Мухина доминировал над другими супергероями на стенах, улыбаться с заставок Катиного мобильника и компьютера. Потом это сладкое, губастое лицо оказалось на футболках, кружках, ручках и календарях, которые Катя в огромном количестве печатала на собственные деньги.
Культ мухинской личности активно пропагандировался ей повсюду: она рассказывала коллегам, друзьям и случайным попутчикам фантастические истории о его волшебных успехах и драгоценных качествах. Внушаемые пугались, смущались, не находили ничего ценного в этой информации, но всё же терпеливо выслушивали до конца. Уже знакомые с этими сказками наизусть убегали в благославенную лазейку зазвонившего телефона или оклика собственного имени, не дожидаясь, пока Катя начнёт пихать им ручку с мухинской рожей.
Люди начали обходить их суперсемейку стороной. Но Кате с Мухиным никто и не был нужен. Они являлись главными и единственным персонажами своего комикса: он - герой, она - спасённая им девушка и, как положено по законам жанра, его возлюбленная. Этот странный, мифом пошитый союз пошёл им обоим на пользу. Мухин растерял свою приторность, засолился в подвигах до брутальности Геракла и хладнокровия Бетмана. Он сделался совершенно безаппеляционен и непобедим. На работе его повысили до главного борца со страховыми мошенниками. Мухин выслеживал злодеев повсюду - вытаскивал их из испаноязычных отпусков, жарких постелей любовниц, офисных бумажных лавин, затхлых больничных коек и грустных загсовых списков. Все эти поставившее лишнее число коронок, нарожавшие недопустимое по договору количество детей, наконец, умершие в неудобное страховщикам время - все они как один - сдавались под мухинским героическим напором. Босс, с которым и вправду недавно случился сердечный приступ, ставил Мухина в пример другим и платил ему заоблачно.
Катя со дня своего спасения изменилась ещё больше. Она сдулась на два размера, покрасилась в блондинку, стала носить длинную декольтированную одежду и рисовать себе большие уверенные глаза - забралась в образ подружки супергероя. Её, в отличие от Мухина, не повысили, а запрятали во внутренний офис, подальше от клиентов. Но Кате было всё равно, она летала в облаках со своим героем над серыми московскими домами.
И Мухин действительно спас её - от снисходящих до Кати друзей, от пилящих её по телефону родителей, от въедливой, как хлорка, заведущей банковским отделением. Вместо того, чтобы, как обычно, ронять глаза в туфли и виновато мычать в ответ на упрёки, Катя уходила от темы широкими проспектами уверенных фраз. При этом, она не была мстительна или агрессивна. То, что с ней происходило, ы являлось ничем иным, как счастьем.
На третий год их шагаловского полёта, скрипучим февральским утром Катя отправилась за очередной жертвой своему полубогу - покупать на рынке мясо молодого барашка. Запутавшись в подоле платья, её ступня опустилась мимо тормозной педали и похожий на окуня серебристый Опель впился в сваю биллборда с рекламой "Бетмен: Начало".
Нестарый врач долго прятался от Мухина в ворохе жёлтых бланков. Время от времени он заносил прозрачную ручку над письменным столом и рьяно вкалывал очередную дозу чернил первой попавшейся бумажке. Наконец, Мухин не выдержал и кашлянул. Врач раскрутил ручку и по его ладоням потекла густая синяя жидкость. Он коротко объяснил, что при правильном лечении и хорошем уходе Катя уже через год сможет ходить. Пухлые мухинские губы трясанула беззвучная судорога.
Он превратился в сиделку. Вставал в шесть утра, чтобы привить Кате желание пережить сегодняшней день. После укола он вручал ей горстку разноцветных, похожих на морские камушки, витаминов. Дальше готовил завтрак и подавал его, приправленным вымученной нежностю. Во время обеденного перерыва Мухин сбегал из офиса, чтобы разогреть Кате суп. Вечера посвящались ужину и просмотру обезболивающих передач. В выходные Мухин убирался, опять готовил, принимал платных врачей и массажистов. Всё это до последней крошки поедало его силы и время. Он осунулся, постарел, стал похож на пожизненно осуждённого. Его фирменные уверенность и бескопромиссность отчаянно отступали.
Катя же, наоборот, надулась в два раза шире своего предмухинского состояния, сделалась капризной, требовательной и ревнивой. Она закатывала Мухина с ног до головы в колючие скандалы, если он задерживался на работе или от него пахло чем-нибудь, хотя бы издали напоминающим женщину. Приятель, навестив его однажды дома, прошептал восхищённо в коридоре: "Ну ты, Димка, герой!". Мухин отмахнулся и отправился выжимать Кате апельсиновый сок.
Скоро с юга, переминаясь с ноги на ногу, в Москву пришла неуравновешенная весна. Она то плакала истеричным обильным дождём, то кидалась липким градом, а то и вовсе обвивала асфальт тонким белёсым войлоком. Наконец, она пришла в себя и включила бледное, жидковолосое солнце. В середине апреля Мухин проснулся на час раньше обычного от алого луча света, резавшего лицо. В окне над серыми сотами многоэтажек располневшее солнце совокуплялось с небом. Мухин тихо обошёл храпящую на кровати Катю, выключил будильник, достал из шкафа чемодан и быстро облетел квартиру на предмет необходимых для жизни вещей. В первую очередь, он снял со стены два самых дорогих, винтажных плаката с Человеком-пауком, заказанных специально из Америки. Когда пропищала подъездная дверь, солнце уже лежало на небесной груди, благодарно разметав по миру свои пряди. Мухин взглянул в последний раз на свой балкон, махнул длинным хэбешным плащом и в мгновение растворился среди заспанных улиц, как и положено настоящему супергерою.