Inek : другие произведения.

Афганистан. Остался навсегда

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
   Пьян, как глупый звонарь, не читающий старые святцы, я сидел под орехом за новым дубовым столом. А напротив меня - друг, с которым успел попрощаться, но он выжил, и вот повстречались - опять повезло.
   Зазвучал сквозь помехи - почти неразборчиво - голос,- это давеча, словно сквозь годы, принес мне его телефон,- вмиг в виски, и в глаза - словно впились голодные осы...а под сердце вдруг ткнуло до спазма короткое: "Он!").
   Суетилась жена, этот стол на двоих накрывая, начиняла с душой душу карпа и душу гуся; и огурчики тож, что томила в рассоле заранее, пригодились. Картошка в укропе измазалась вся.
   Я, как черт, жег казан на костре, распаляя капризное пламя, в казане так шкворчало, что слюни - цунами - во рту...А дружок вспоминал - мысля вслух - обо мне и Афгане, и катились слова в теплый вечер, как жидкая ртуть. Я успел позабыть, а быть может, дружок что прибавил,- вроде, было такое, а может, и не было...Нет?
   Словно ели мы память, как плов, прямо с блюда руками, и горели в аду, что пылает в нас столько-то лет...
   И добавив своё, словно басму зирою приправив,- и откуда во мне отыскалось то множество слов...
  
   Этот ужин прошел в нарушение всяческих правил, и на блюде простыл позабытый нетронутый плов...
   Ночь просыпала звезд,- словно сахара брызги в кагоре, утопали желанья в усталости поздних сверчков. А мы все смаковали - засады, подрывы и горы...Снова прожита жизнь...Как картинка единым мазком...За дубовым столом пропитались мы истиной мыслей...как когда-то стрекозы, присев на гранитный излом, вязли в смолке веков, отхлебнувши янтарного смысла...Или это война разогрела рассыпчатый плов...
   ***
  
   Не за страх, не за совесть,
   И не за вождей и эпоху,
   А за то, чтоб деревья росли,
   Чтобы бабы рожали детей,
   Я стихи записал,
   Что просыпались с неба, под грохот
   Пулевые оставив в душе и в небесном холсте...
   ***
  
   Как букашка, прильну я к богарной щеке.
   И земля
   Отзовется непрошенным мыслям.
   Россия
   Прячет шрамы окопов в степных ковылях,
   Словно грех, что еще не простили.
   Очень долго земле прививали войну,
   Лебедою забвенья лечили,
   Тут любую семью есть за что упрекнуть,
   Тут любая эпоха - причина.
   И от снадобей тех мы лишь горше и злей,
   И намоленных мест у нас мало.
   Нам бы прошлые войны забыть поскорей,
   Чтобы завтра начать всё сначала.
   ***
  
   Длинней монисто жизни с каждым словом
   Все тяжелее памяти руке...
   А говорят, былое невесомо,
   И что его не держат в сундуке.
   Что все до безразличья эфемерно,
   И нет возврата в прошлые года...
  
   Но вот, Бача, скажу тебе, к примеру,
   "Руха...Гардез..."- вернешься ты туда?
   "Саланг, Газни, Кабул, Баграм, колонна,
   Зеленка, подорвавшийся "Камаз"...-
   Тяжелыми лопатами бетона
   Безжалостно прессует память нас...
   Все как вчера, до одури все четко,
   До срыва крыш, катушек, тормозов...
   Монисто жизни - это вам не четки...
   Реальность ран и бред тяжелых снов...
  
   ***
  
   Рыжий Сашка в тельняшке десантской,
   Глянь из дали событий и лет.
   В стороне твоей джелалабадской
   Ни распадов, ни бойнь еще нет.
   Ни газпромов еще и ни челсей,
   Ни расстрелянных танками Дум,
   Ты бы понял меня, Саня, если б
   Не колонна та в город Кабул.
   И везли-то харчи, да палатки,
   Но фугасу - что дел до харчей,
   У фугаса дурная повадка -
   Убивать самых лучших Бачей.
   Синий с красным смешались на белом -
   Кровь в полоски тельняшки впеклась...
   За судьбою твоей не поспела
   Та - грядущая - Родины грязь.
   Ты остался, дойдя до предела,
   Все свершив, что досталось судьбе,
   И казалось, что нет тебе дела
   До годин, где царит беспредел.
   Искорежены лица в гримасах,-
   Надо ж, лужу в пустыне нашли,-
   Упираясь, толкают из грязи,
   Борт, увязший до самых шасси...
  
   Рыжий Сашка в тельняшке десантской,
   Глянь, Евпатий с тобой, Ратибор,
   Тянут Русь из калюжины блядской
   До сих пор...
  
   ***
  
   Словам на выживанье шансы шатки...
   Вдруг прозвучат и вряд ли отзовутся...
   Построю конуру для мокрой шавки...
   И звезды белые в бадью пруда прольются...
   Вдруг узнаю, что я, вбивая гвозди,
   Погибнуть мог со всей землею вкупе,-
   Смерть нес метеорит - посланец звездный...
   На крап ковыльный у холма на крупе
   Пролили лунный свет, на мед похожий,
   Весенний, первый, липовый, наверно...
   Мог стать убийцей, а прослыл прохожим
   Ночной скиталец по межзвездным прерьям...
   Я был беспечен, окрылен заботой
   О том, кто одинок и бесприютен...
   Словам не отмеряйте жесткой квоты -
   Случаен каждый день и ночь по сути...
  
   ***
  
   Не каждому пятну найдется Солнце,
   Не каждый рот согласен на платок,
   Лишь десять лет, а сколько вышло порций
   Той каши, что хлебаем мы, Браток...
  
   По два глотка на каждого, примерно,
   По два годка, помноженных на три...
   Не мы с тобою назначали цену,
   Ведь боль и смерть совсем не для витрин.
  
   Теперь-то каждый год всё юбилейней -
   Добавка годовщинами смертей...
  
   Эпоха недобитых поколений,
   Позор незахороненных костей...
  
   ***
   Потомок пеонов* и ретов*,
   Напыщенный славою их,
   Достану пол жмени секретов,
   Да вставлю их с верою в стих...
   Мне кельт и не брат, и не предок,
   Мне чужд 'оримфованный' гот...
   Но беглый 'сер-вус'**из Регов***
   Роднее земли у болот.
   Славенск**** не находится что-то:
   Разрушен ордою европ?
   Прикрыть не смогли болота,
   Всесилия нет у болот.
   Катия поверила Регу,
   Коль смело из Рима ушла...
   Навстречу туманам и снегу...
   На встречу со мною спеша...
  
  
   *праславяне
   **сер-вус - раб-славянин
   ***раб-агафирс, женившийся на свободной женщине Катии Януарии
   ****город, упомянутый в русском эпосе, местонахождение не определено
  
  
   ***
  
   Снег с прахом - не просеешь...
   Сито - жохом прослыть,
   Да кистень желтолобый
   О жесть почерненную - в искры...
   Вон их сколько доселе стучалось,
   А пропуска нет...
   Только искорки в звезды,
   Как мы молодыми навеки...
   И чем старше, тем более в веру,
   И ответ зазубрили: 'Есть...'-
   А о ком вопрошают дети -
   С прахом снег...
   И цветы...
  
   ***
   - Хорошо посидели, Братишка...
   Что, пора? Ну, счастливо, родной...-
   И уехал один на "фишке",
   И остался второй сам с собой.
   - Да...Стихи это классно, красиво...
   Завтра будет рассвет, даст Бог,-
   Пил за тельник он свой бело-синий
   И за счастье...Бача без ног...
  
   ***
  
   Их не успели в том бою распять,
   Они воскреснуть тоже не успели...
   И смотрят души их с небес опять,
   Как бляди отдаются фарисеям.
   Зачтется ли им там?
   Уже зачлось.
   А жизнь осталась прочим в виде ада...
   Кричат живым живые смачно: "Чмо!"-
   Для этого ль живым остаться надо?
   Калюжина, болотце иль мочак,-
   Кикиморами полнится округа...
   Для этого мы выжили, Бача?
   Чтобы добить друг друга?
  
   ***
   Эй, художник, ты соком крушин
   Не пиши.
   Там, где небо стекает с вершин,
   Ни души.
   Даже память со скал сорвалась
   В грязь.
   Нет в войне красоты. Извелась
   В грязь.
   Не пластай красок сочную вязь,
   Не пиши...ни души...грязь...грязь...грязь...
  
   ***
   Бирка "200" на цинковом грузе.
   И письмо. Груза. Музе в Союзе:
  
   "Ошибаясь, ты так же мила.
   Мимолетностью я восхищаюсь:
   Лишь вчера покидала Милан,
   А сегодня в ладонь умещалась,
   Но под вечер заполнила все:
   Взгляд и слух, и иное пространство...
   Перечитывала Басё -
   Дальней азии чтиво-гурманство...
   А ошиблась, избрав ипостась.
   Я не выбился в те ипостаси...
   Мимолетная грешная страсть -
   Канул в пропасть из огненной пасти.
   Беспризорным остался бокал
   С окантовкой под цвет заката...
   Ты безгрешной была века...
   И в грехе своем не виновата..."
  
   Кучка пепла на цинковом грузе -
   Похоронка для Музы в Союзе...
  
   ***
   Эй, художник, кагором глушить
   Стоит пытаться стенанья души?
   Ты нарисуешь картинку, спеша,
   Спьяну в полночной тиши:
  
   "Шел пьяный дождь.
   Прохожие по лужам
   Домой спешили, боты воротя
   От пьяных луж. Кому же пьяный нужен,-
   Такому же. Как он. Из тех бродяг,
   Что прячутся от всех в плащи скитаний,
   Изорван быт, как старый синтепон,
   Не различает встреч и расставаний
   Без поездов оставшийся перрон,
   Без птичьего тепла - не гнезда - остов,
   Без радуги - сплошной сезон дождей.
   Быть пьяным не легко, быть пьяным просто,
   Трезвея, жить становится трудней.
   Шел пьяный дождь.
   Куда-то.
   На рассвете
   Исчез, и небо пухом теребят
   Цыплята облаков - дождинок дети -
   Ошибки жизни пьяного дождя..."-
  
   Эй, художник, романтики нет
   В пьяном угаре...
   Работай, твори!
   Счастья не дарит нетрезвый рассвет,
   Плох твой рисунок...сотри...
   ***
  
   А художник не спит, он рисует жизнь...
   - Не хочешь о пьяном, о трезвом держи:
  
   "Не пройдет и трех лет, как появишься ты.
   На заре. Утро - суть для рождений.
   Ты впервые увидишь рассвет и цветы,
   Ты мой сын. Ты мое продолженье.
   В закавыченных запахах, в свете от звезд,
   На бескрайней ладони вселенной
   Захохочут зарницы раскатами гроз,
   Вырываясь из божьего плена.
   На нетронутых лужах распишется дождь,
   Шумом листьев ответит дубрава.
   Ты еще к той поре ничего не живешь,
   Ты еще накануне начала...
   Накануне звезды, накануне мечты,
   Накануне свершений и славы.
   Появившись на свет, вдруг расплачешься ты
   Накануне вопросов о главном...
   Повителью слова под шлепки повитух,
   На десерт - сладко-слезная радость...
   Ты еще не Икар, ты еще не пастух,
   Но тебе счастье жизни досталось.
   Ну, а я как всегда, - пол судьбы за коня,
   И вторую полтину в закланье,-
   Вдруг "спасибо" скажу не убившим тебя,
   Промахнувшись в меня... там - в Афгане..."-
  
   Из одной параллели мы с ним,
   Из одной разновидности глин...
   На перекрестке далеком войны
   Встретиться даже могли...
  
   ***
   Шесть с полушкой поспешных шагов
   От кушетки до стенки.
   Винюкова Наташа. Из тех ангелков,
   Что работают без пересменки,
   Сколько надо...лишь только б спасти...
   Она сделает все, только ты дотерпи...
   Ей не хватит уж сил на "Прости..."
   Медсестричка спасла тебя. Спи.
   ***
  
   Восход завистливой рукой
   Скатерку неба осиняет,
   И лунный мякиш за щекой
   Вкуснее в ароматах мая.
   И непроглядность бытия,
   И неозвученность сознанья
   Не различим и не узнаем
   На чувств весенних скоростях.
   Но чутче и смелее став
   Под этим допингом весенним,
   На ощупь целятся уста
   Из поколенья в поколенье.
   И дольше, дальше длится жизнь
   На зависть утренним восходам,
   И безусловно входит в моду
   Измены сладостный каприз.
   И тел касания страстны,
   И в такт закона о скольженье
   Гласит теория весны:
   Не торможенье - продолженье!!!
  
  
   **
  
   В тот день во всю цвели сады.
   Но пчел гудящие армады
   Им не сказали о засаде,
   Что притаилась у воды.
   И сбили пули лепестки
   И пали сбитые побеги...
   И райским яблоневым снегом
   Тоска упала на виски.
   Не по законам бытия,
   А по военному закону
   Нам смерть всё более исконна,
   Так кем же стали ты и я?...
  
   **
  
   Смеется нынешний апрель
   Над всем моим стихосложеньем,
   Косою меряет саженью
   Рифмованную канитель.
   Учел, отъявленный, хотя бы,
   Что в тех строках вся жизнь сама...
   Ну, ничего, уж близок май...
   Сочтет нас, критик мой, декабрь.
  
   ***
  
   Быть симбиозом души и тела
   Трудно,- скажу вам - однажды умерший...
   Пахла земля вся багульником прелым,
   А в небесах плыли белые стерхи...
  
   Я не успел даже вытерпеть боли...
   Вдруг наступило блаженство мгновенно:
   Звон жаворонка, бескрайнее поле...
   Легкость безнервна, бесплотна, безвенна...
  
   Боль не успела. Успел только взглядом...
   Был удивлен: чем встревожены люди?
   Где же все то, что мгновенно и рядом,
   Где ж то блаженство, неужто не будет...
  
   "Жив,"- говорят мне склоненные. Сверху
   Свет ослепляет немым "Неужели?"...
   Снова земля, и багульник, и стерхи...
   Только душа - не на небе, а в теле...
  
   ***
  
   ...и вот кричу: "Бача, давай по новой!"
   свеча, упавшая под лед, горела долго...
   чудо?... диво?...
   слеза под скрип зубов комдива
   пыталась растопить тот лед...
   семнадцать километров до Газни...
   а журавлю неделю лету до России...
   семь дней душе на подвиг отпустили...
   и кто вперед...
   и кто пойдет...
   и скольких понесут...
   а скольких бросят...
   не брошен ни один...
   всех донесли...
   шипение тангент как вздох из ада...
   и каждого нашла своя награда...
   играли гимн... он стал хитом...
   знамена выцвели, лафеты укрывая...
   и залпы в небо... в трех шагах от рая...
   удачи все желали журавлю...
   кури, бача... спасибо, не курю...
   от свечки не прикуривают...
   поздно...
  
   1985
   ****
   Есть первый бой. У каждого он есть.
   Мы до него щенки или салаги,
   Бескровно поминающие честь
   Стихами на линованной бумаге.
   До первого - на фантики игра,
   Пеленочная схватка с погремушкой,-
   Еще не наступившая пора
   Прощания с понятием "войнушка"...
   До первого - кошмаров нет во сне,
   И у Андрюхи ноги обе целы,
   А Костя моет волосы в росе -
   Черниговские росы очень белы...
   Еще не ломок и не хрупок лед,-
   Тропа ведет в неведомое роту,-
   Еще боям мы не открыли счет,
   Подъем считаем адскою работой...
   Есть первый бой. Его я не забыл.
   В тот день у смерти не хватило квоты...
   Я жив остался и вернулся в тыл...
   Сержант запаса. inek из пехоты.
   ****
  
   Художник снов, за ветропись мою
   Рисуй видения, где доброта и ласка...
   Мое начало - твердь. Где я стою,
   Держась за кромку неба как за лацкан...
   Из тверди той, где кости, изо зла
   Ращу добро. Мне, выходцу из трупов,
   Рассказывала старая гюрза
   О смысле жизни - среди тех уступов,
   Что так реалистично показал
   Ты мне сегодня красками без злата...
   Там был еще поодаль морвокзал,
   Где скедия моя стоит распята
   И к тверди - пуповиной бытия,
   Как море к суше, как добро со злобой...
   Добро плюс зло, а в сумме - это я...
   С такой гремучей смесью жить попробуй...
   Но я взрастаю и хочу идти
   Туда, где сон мой чист, и так прозрачен...
   Себя очистить - зла не донести...
   Убить иль возлюбить его?- задача,
   Почти неразрешимая уже,
   Поэтому и сны все тяжелее...
   На кромке тени, на пустой меже...
   И абрис сна заметен еле-еле
   В рассветной рамке...
   Черная стена
   И к ней корона гвоздиком прижата...
   Художник, нарисуй мне времена,
   Где пенье птиц, а фоном - запах мяты,
   Прохлада утра, раззудись плечо...
   Ты прав, коса - не лучшая примета,
   Рисуй же лето в травах, а еще
   Закат, где я в гусарских эполетах...
   Опять война...Ты путаешь, дружок...
   А впрочем, прав...Там трупы на лафете...
   Что ж, третий тост...За все...На посошок...
   Добро и зло...Их двое...Буду третьим...
   ****
  
   Саланг опять с разлукой спутал снежность...
   А в кружках кишмишовка - местный "чай"...
   Щетина щек не спрячет братства нежность...
   Горчинка радости как горный молочай
   Граненым краем режет - острый скальпель...
   Понять непонятых не тужится страна...
   Окно февральское...тепло...плесни "пять капель"...
   У горя есть святые имена...
   А веры нет...а верить очень надо...
   И надо жить, тем более любить...
   Мне сон принес лихой азарт засады...
   Я тоже знал - меня им не убить...
   Нам не простят наивность философий,
   И не поймут, и хрен с ним, у войны...
   Бача, мне не понять гражданский кофе...
   "ЗА РОДИНУ!!!"...и капля тишины...
   ****
  
   ...а мы с тобою просто пили кофе
   под звездами, что ярче трассеров...
   там кипень облаков и то по крохам...
   а радости - сто сорок коробов...
   а мы с тобою просто пили кофе...
   и не было колонн, ночных засад...
   случалось, загорали мы неплохо
   в тени дворцов, под нежностью наяд...
   а в основном, мы просто пили кофе...
   излетом донимали "мухи" нас,
   от кофеина мы едва не сдохли -
   он рвал сердца, как траки рвал фугас...
   но мы с тобою просто пили кофе...
   и ждали писем, вскрытых в основном...
   кто их вскрывал - душманы или блохи?
   мы ничего не ведали о том...
   ведь мы с тобою просто пили кофе,
   когда после засад, да на допрос...
   и особист, как академик Йоффе,
   на атомы щепил нас на донос...
   а мы с тобою просто пили кофе...
   мы "чарльз" не признавали за угар...
   ты высказал мне все безмолвным вздохом:
   про свой Саланг, Газни и Кандагар...
   бронежилет, расстрелянный на строфы-
   "ошибкой" окантован роковой...
   давай, бача, по Третьему...и кофе...
   мы пить его приучены войной...
   ****
  
   Почему молчишь? Морозы? Нас тоже до...стали. Обещают, суки, до 37 ночью. Серьёзно, по хате хожу в унтах - плюс восемь!
   (Сергей К. - живая легенда, настоящий герой, автор и исполнитель "народных" песен, хороший человек).
  
   "Почему молчу? Ты прав. Морозы."-
   Легче оправданья не найти...
  
   Два фрагмента из афганской прозы:
   Я - строка. Два тома толстых - ты...
  
   Есть о чем кричать. Слышней - молчанье.
   Сердцу не придумали беруш.
   Все мы с той поры однополчане.
   Есть у нас и крестный - Гиндукуш.
  
   Мы - антитела и антитезы.
   Отторженцы мира и войны.
   Наглухо промерзшие протезы.
   Отчеств не имевшие сыны.
  
   Что же до письма...пишу, Серега,
   Вон их целый ворох на душе...
   В череде мутаций интердолга
   Фраз "недострелённое" клише.
  
   Снегу намело. Дела. Работа.
   Быт спокойный все не пристает.
   Память словно пуля на излете -
   Ранит, а до смерти не убьет.
  
   Так вот и молчим. Одномолчане.
   Выскажемся - зряшно - не поймут.
   Вот уже морозы полегчали.
   Выживем, бача... по одному.
   ****
   Площадка футбольная как промокашка,
   Поодаль - дыра прямо в землю - люк.
   Дыра - это дверь. Там живет дядя Сашка.
   Уже и не бомж - просто жизненный глюк.
   Откуда он тут, из какого исчадья?
   Контужен в афгане. Потом бизнесмен.
   Теперь он для школьников леший и дядя,
   Подмена понятий, подмена подмен.
   О подвигах Сашки написано в прозе,
   Что много геройского сделал в горах,
   Теперь вот в дыре. Пережить бы морозы.
   И душу излить под бутылку в стихах.
   Рад: где-то надыбал осьмушку батона -
   На сутки запас - дяде Сашке и вшам.
   Калачик судьбы на подстилке картонной
   С надеждой в кармане, что скоро весна...
   Он умер. Едва не дожив до рассвета.
   Так хочется жить!?- он у неба просил.
   Но занят был Бог. Строил планы на лето.
   И слушал о дятлах доклад би-би-си...
   ****
   Мир, тот самый, что ни в сказке сказать,
   Ни пером описать на бумаге,
   Где по праздникам ветер устал развевать
   Наши ало-кровавые стяги,
   Где в психушках упорно лечили мозги
   Тем, кто выбился из-под шаблона,
   Где собрания - кучи словесной лузги...
   Мир, катящийся вниз с уклона,
   Разве мало тебе было Красной стены?
   Мало рук, из земли торчащих,
   Необъявленной не хватало войны,
   Запах трупов забылся смердящий?
   Вот Кремлевские стены...их красный кирпич...
   Сколько крови ушло на замесы?
   А скольких еще нам придется постричь
   Необъявленных и неизвестных?
   1985
   **
   Расставанье неистово.
   Расстояние - смерть.
   Верность - сила нечистая.
   Как могильная твердь.
   Взлет посмертный - даровано.
   Под ковчегом вода.
   Возвратившимся вороном
   Память будет всегда.
   Были жесты красивые -
   Спуск предсмертный - шедевр.
   Будем жить. Будем. Сильные.
   Жизнь сильнее манер.
   **
   Там небо ниже
   На три тысячи шагов.
   Там звезды ближе
   Облаков.
   А у ручья
   Остался след
   Моей ноги,
   Оторванной войной...
   Потом решили,что ничья-
   Победы нет...
   Зной.
   Бред.
   Панджшерский снег ночной пурги...
   И на рассвете жизни-вдруг-ни зги.
   Отравы бы.
   Куда девать мне сапоги
   Правые?...
   Потом убили Рохлина.
   Жена.
   Вроде бы.
   Уж лучше б там-на Ургуне-
   Война...
   Плохо мне.
   Родина!
   **
   ...вопрос решен...и мы уже не там...
   ...наш вид давно пошел на вымирание...
   ...потертое клеймо на нас - "афган"...
  
   ...салам, по совместительству дехканин!...
   ...не помнишь?...мне б такое позабыть...
  
   ...закусываю яблоком моченым
   граненый до сивушестости быт...
   и сам дивлюсь живучести печенок...
  
   ...но более - живучести химер...
   ...какое там - "знай выпитому меру"...
   ...мы родом из пустой эпохи мер...
   ...потомки чистых опытов Пастера...
   ...засунуться бы в колбу и молчать...
   ...но колбы извели...оскомий мыслей...
   ...дехканин, а по-нашему "бача",
   ...ты в памяти до пика нервных систул...
   ...но радуюсь, когда увижу взгляд,
   ...который мне паролем бьет по роже:
   в нем счастья свет увиденных Плеяд
   в предутренней росе на длани Божьей...
   и пафосность уместна тут вполне -
   оставшихся живыми после боя...
  
   дехканин, ты не помнишь о войне...
   и правильно, родной, ведь Бог - с тобою...
  
   а я пока до веры не дожил...
   мне б рядом оказаться на Дороге...
  
   и Дух отдать, пусть веки Бога дрогнут...
   ведь он со мной в Чистилище служил...
  
   ****
   Поверь мне, двадцать лет спустя
   Еще сильнее стонут раны,
   Еще стервознее шипят
   Осколки смерти окаянной,
   Еще щемящей вспоминать
   Последние слова комбата:
   "Сынки, у каждого есть мать,
   Вернитесь к ней, прошу, солдаты!"-
   Еще тревожнее рассвет
   В зарницах хлещущих бессонниц,
   Еще отчаянней ответ,
   Еще бездонней мера скорби.
   Поверь мне, хочется найти
   Свой миг в минуте той молчанья,
   Чтоб грех убийства искупить
   На тяжком вздохе покаянья.
   Суровость личного суда
   Страшнее зверства самосуда:
   Когда пророк ты и Пилат,
   И Петр, и Павел, и Иуда...
   Поверь мне, двадцать лет спустя
   Вина все четче сознается,
   Себя простить не удается,
   Пусть хоть убитые простят...
   ****
   Он слово брал, что в облике звезды
   Старалось не сорваться с небосвода.
   Падение - немножечко свобода,
   Во вздохе, в полу крике от беды,
   Безмолвно заговаривал испуг,
   Глазами изгоняя взоры страха,
   От холода скрывая под рубаху,
   Без пафоса и позы - просто...вдруг.
   Не трогал крыльев слова-мотылька,
   Чтоб чуда не сорвать - мечты, полета,
   Того, что отделяет жизнь от плоти,
   Того, что бьется жилкой у виска...
   Он чашку брал, и терпкий аромат
   Расплескивал по кухне запах чая,
   А там - за стенкой - сонная Даная
   Божественней богини во сто крат,
   И надо это слово отыскать,
   Что спрятали в толпе безмолвных боги,
   Чтоб видеть небо, смотрят не под ноги,
   И нет прочнее замков из песка...
   Смеялись вслед хранители причин,
   Кривлялись слуги и рабыни следствий,
   И желчь из чрева кардиналов лести
   Текла как воск с оплавленной свечи...
   Всегда искал и вкладывал в слова
   Рожденье, смерть, и звездные паденья,
   Он так и жил, спасаясь от прозренья,
   Что с неба пала вовсе не звезда...
   И не было предтечи в тех словах,
   Что выжившие в память говорили...
   Души величья не сдержать могиле...
   "За мной, в атаку!"- эхом в небесах.
   Молчали мы, спасенные рывком,
   И ангелы молчали за погостом...
   Мы Сашку помянули третьим тостом.
   Безмолвно. Честно. Горечи глотком.
   Он слово брал. Он слово находил.
   Эх, знать бы наперед, он одолжил бы...
   Как много говорящих, но один
   Прошепчет слово так, что стынут жилы..
   ****
   *
   ...а я живу не по Христу...
   мой путь давно уже расхристан...
   не знаю я, как строят пристань...
   и как на пристани той ждут...
   а я давно забыл уют...
   в его привычном измеренье...
   мениски стерты, и колени
   болят от этого...вот тут...
   не иглы боли - что мне боль...
   я демонство избрал судьбою...
   и если слышу :"Бог с тобою..."-
   о толстокожье словно моль,
   слова те призрачные бьются...
   но чаще...мне вослед смеются...
   полночный демон - просто ноль...
   когда смыкаются пространства,
   когда не выстонать себя...
   эх, жаль, что жил не по Христу...
   уже, наверное, не пустят...
   и позади - до эха - пусто...
   и впереди...
   что, Бог
   судья?...
   **
   а я живу не по Христу...
   в изгнанье диком - рядом с вами...
   споткнетесь об меня - я камень,
   из голых жил, из голых струн...
   от камня - твердь, от тверди - суть,
   ударить словом - бросить камень,
   но слову больно - слово с нами,
   и боль стекает по кресту...
   да, я живу не по Христу...
   когда ходил над облаками,
   до солнца доставал руками,
   и с неба собирал росу...
   я звезды жменями кидал
   на исполнение желаний,
   и вопреки несчастной карме
   любовь мне говорила "да"...
   была война - я убивал,
   убитых всех считал врагами,
   но совесть хлещет не словами -
   убийцу не спасут слова...
   клеймо такое не смывают,
   года не вылечат греха,
   я слово Божье не узнаю,
   предав до крика петуха...
   найдутся новые слова,
   и вновь предам за оправданье,
   и вся невинность станет данью,
   и злым пророчеством молва...
   и слово за слово сойдет,
   и в бой пойдет на слово слово.
   и это будет так не ново,
   и слово - каждому свое...
  
   да, я живу не по Христу...
   голодный дух не справит тризну...
   а от греха, что назван жизнью,
   разит бессмертьем за версту...
  
   и вдаль по призрачной канве
   на грани бытия и смерти...
  
   родная мать вослед окрестит.
   и вспомню я, что человек...
  
   **
   Левий Матвей:
  
   Мне сорок лет.
   Свидетель.
   Соучастник.
   В тоске есть мудрость,
   Что тогда тоска?
   Хотелось изменить все то, что в Божьей власти,
   Но каждому дано несение креста.
   Пройти свой бренный путь,
   Ни разу не согнувшись,
   Не сможет человек.
   Столовому ножу
   Не стать стилетом душ - он режет хлеб - не души,
   А хлеб привык давно к горячему рожну.
   И если гул затих, я выйду на подмостки,-
   И свету расскажу, и станет верить свет...
   И вырвется душа, и тленом станут доски...
   И выведет рука на небе:
   "Смерти нет!"
   И вечные слова останутся на небе,
   И буду в каждый дом посредством слова вхож,
   И будет человек заботиться о хлебе,
   И будет возвращен на кухню смертный нож.
   **
   ...а кроме свиста, дерущего душу, предательски вспоминается
   толстый ствол хвойного дерева, скорей всего это был кедр (горы на Алихейле
   покрыты кедровником), за который меня толкнул с криком:"Куда лезешь, пацан,
   пригнись!"- какой-то среднестатистический дембель...это было в декабре
   84-го...мой первый счастливый случай...
   а еще был конец апреля 86-го...кишлак...с виду абсолютно безопасный...до такой степени
   безопасный, что мы фраернулись провести занятия по обучению
   молодняка...яблоневый цветущий сад...на краю сада что-то типа сторожки...из нее
   выскакивают несколько духов...со мной двое новоиспеченных разведчиков...что
   делать?...конечно, погоня...отстреливаются...и "эти", конечно, свистят...вдруг сад
   резко обрывается...мы вылетаем как из облака из этого цветущего яблоневого сада на обрывистый берег горной
   речки...в воде в десяти шагах стоит дух со вскинутым автоматом...тут уж я
   ору:"Ложись"- и как-то успеваю, падая, толкать пацанов и одновременно
   стрелять...очередь духа прошла выше...кто-то из нас в него попал...через три дня
   я был в Ташкенте...еще через три - дома...
   конечно, все не так...но приходя в кабинет полковника и на рынок в мясной ряд к
   рубщику мяса...я говорю "салам, бача!"- пароль остался прежним...а через неделю:
   ...страшное слово "Афганец"?...толпа вывалила с дискотеки...валит по
   улице...вдруг несется с ревом Нива и лоб в лоб врезается в
   жигуленка...переворачивается на крышу...в Ниве пьяная компания...из приоткрытого
   окошка льется шампанское...в жигуленке - мужик, откинулся...на заднем сиденье
   двое детей...дети плачут, но живы...мужик без признаков
   жизни...паника...визги...и шок...толпа крепчает...пробираюсь в центр...я знаю,
   что надо делать...возглас моей девчонки:"Пропустите его, он в Афгане служил!"- и
   толпа отступила...и можно было работать...искусственное дыхание рот в
   рот...массаж сердца...когда приехала скорая, мужик снова жил...и слава Богу...
   гожи мы еще, бача...а зубами скрипеть потом будем...надо жить!...
   **
  
   ...не выпить чаши, не проливши свет...
   ...себя судить - нет повода закланьям...
   ...фатальных сцен создатель...но эстет...
   ...ведь всякий случай в сущности фатален...
   ...оружие в твоих руках как щит...
   ...но грозен щит пришедшему с оружьем...
   ...и даже тень твоя порой кричит...
   ...но и молчит, когда тому быть нужно...
   ...не выдай естество свое...молчи...
   ...все сущее - твое предназначенье...
   ...от желчи - желчь...но кровь живых крушин -
   живая краска...кисть - в руках знамений...
   ...не выпить ночи, не проливши свет...
   **
   ...есть общее у звезд и в крике птиц -
   ...угаданная суть и недоступность...
   ...сбиваешь ноги, слепнешь от страниц,
   сгораешь, постигая эту мудрость...
   ...и твой огонь...он тоже отражен...
   ...в былом...и так прозрачны вехи...
   ...что их не замечая нарожон
   ...спешат и успевают на потеху...
   ...ночное небо, и седой ковыль...
   ...и тропы, уходящие в известность...
   ...бескрайнее в коротком слове "быль"...
   ...и в каждом миге замкнутая вечность...
   ...есть общее у слов и в крике птиц...
   **
   ...лишенный бремени не может не летать...
   ...глядящий ниц, не думает о небе...
   ...ребенка не гнетут его лета...
   ...а старец не изюмин ищет в хлебе...
   ...но чист и притягателен ручей...
   ...покуда скор и нет ему преграды...
   ...шуты страшнее верных палачей...
   ...увечье достается им в награду...
   ...за будущие шутки, хлесткий смех...
   ...но суть шута - веревка господина...
   ...длина ее - и подвиги, и грех...
   ...смирение и страх - все в ней, единой...
   ...лишенный бремени не сможет и летать...
   **
   ...
   не выпить чаши, не проливши свет...
   но выпитая чаша дарит вечность...
   ...
   обеими руками держит смерть
   бутылочку, в которой жизни млечность...
   не выпить жизни, не познавши смерть...
   ...
   есть общее у звезд и в крике птиц...
   такая же внезапность, мимолетность...
   ...
   давая шанс, играет с каждым блиц,
   но знает этих блицев безысходность...
   есть смерть у звезд и в каждом крике птиц...
   ...
   лишенный бремени не сможет и летать...
   пред правдой смерти меркнет даже мудрость...
   ...
   но слово вымолвили жесткие уста...
   и умершее сердце встрепенулось...
  
   ****
   ...неочарованный я странник,
   Мне странность этой жизни не постичь...
   Киота нет в дому, и пуст подрамник,
   Подранок детства, а кошусь на дичь...
   Все жизни бестолковщину смакую,
   И выдаю раскаянье за спич...
   Но женщину люблю давно такую,
   Что дай вам Бог ступней ее достичь...
   Я не умру, разгадывая цвет,-
   Мне отдан свет, его беру в дорогу...
   В себя вбираю мир свой понемногу,
   Схожу на рынок и куплю рассвет...
   Его мне завернет духанщик бойкий,
   В "бакшиш"* звездой одарит - постулат...
   И будет день. Разменянный на строки,
   Упавшие как звезды наугад...
   И не простит духанщику жена
   Скупой подарок, что отдали руки...
   Он мог убить дурного пацана,
   И деньги все истратить на базуку...
   Из той базуки - все мечты в шрапнель...
   И не было бы песен в день тот ранний...
   Спасибо, дуст** , спасибо за апрель...
   Я ландыши люблю, а не герани...
  
   *бакшиш - подарок.
   **дуст - друг.
   **
  
   Сегодня вновь то самое июля...
   Так лег "эрэс": вам - быть, а мне - остаться...
   Опять банален, просто : "С Богом, братцы..."-
   И вы в ответ, как прежде : "Дура - пуля"...
   **
  
  
   **
   Сгину в дали такие... Там острые молнии-камни
   Пеленают, чтоб неба не ранить, в себя облака...
   Изумрудное небо там ближе, где яблони рая
   Вскормят сладким нектаром не змея - пока червяка...
   Осыпаются с яблонь снежинки ранимых соцветий,
   Слезы маленькой Евы - искрится трава на заре.
   Там, не ведая горя, смеются счастливые дети,
   И завидуют боги безгрешностью той детворе...
   И роса на траве превращается в яркие звезды,
   Выбирают они для Давида святую звезду...
   И не ведает море времен ожиданья погоды,
   Или поисков счастья - там счастье лежит на виду...
   Там не надо спешить и опаздывать тоже не надо,
   Что полезней - позднее придется решить-не решить...
   Сводит скулы оскомина яблок из райского сада,
   И тоскует по радуге краска из крови крушин...
   А пока еще долго слезинки спросонья и смеха
   Отражать будут солнце и радуг, и рек маскарад,
   И не кружатся головы, земли и сад от успехов,
   И не требуют боги ни жертв, ни молитв, ни наград...
   Не настало еще время строгих постов и диеты...
   И не видно распятий на нежной девичьей груди...
   Еще зелены яблоки, зелены райские дети...
   Мне бы кокон найти, чтобы змея в зачатье убить...
   А потом я вернусь в этот день, что пропитан цинизмом,
   Буду тоже циничен и грешен, не зная вины,
   Чтобы бредить любовью, мечтою и суприматизмом,
   И загадывать звезды любимым во тьме тишины...
   И на рынке иль в маркете, фрукты к столу выбирая,
   Буду принят за ineka с дальней остывшей звезды,
   Когда вымолвлю громко я:"Взвесьте мне яблок из рая,
   Мне сегодня нужны для иллюзии счастья плоды..."
  
   **
   Мой Бег
  
   Впервые.
   Без раскачек и разминок.
   Без троганья слегой следов грядущих.
   Бегу тропой неведомой.
   Заминок
   не терпит график.
   Впереди бегущий
   Оглядки не простит.
   Прогляда тоже.
   За недогляд потерями плати!-
   Не из кармана
   и совсем не гроши...
   До судорог,
   до "Господи, прости!..."
   Заминка -
   для чужой души заимка.
   По насту шрам:
   "Ты больше не чужой"...
   Былого тень на глянце фотоснимка...
   Знать, зря секли нас розги над межой...
   Иссечь до памяти,
   до "должно так" старались...
   Но бег и бег -
   он хлопьями,
   как снег...
   Поблескиваньем шрамов оставались следы полозьев...
   А с утра -
   в побег...
   Хранит Господь,
   пока еще побеги не топтаны -
   отавою бегу...
   Слегка скрипят уключины,
   телеги,
   но зубы стиснув,
   в голос ни гугу...
   Росу сдирая с постаревших кочек,
   мой бег,
   безутренний,
   кромешен, но лучист...
   И иней-соль вдрызг выцветших сорочек...
   И поиск белых клавиш...
   Пианист,
   Скатившийся с Ла-Скала до тапера -
   как грешный юз с Арбата до Тверской...
   Мой бег - не чес купца иль гастролера
   и не трусца интрижки отпускной...
   Закатов нет ,
   и кончились рассветы...
   Красоты съежились до малых длин теней...
   И не хватает духу на ответы
   и на отстрел слабеющих коней...
   И залпом соль,
   и медленно текилу...
   Неверно...
   Но мне надо удивить
   Себя...
   И тех коней...
   И рву я жилы...
   Впервые...
   Все впервые - и не ныть!
   Мой бег вдруг прорастает первоцветьем,
   пощечиною яркою зиме,
   Капелью восхищенных междометий,
   чарующим узором макраме,
   Геранью,
   припозднившейся не кстати на голом подоконнике надежд,
   Повязками
   на тоненьких запястьях спасенных,-
   не деталями одежд...
   Шиповник* -
   это в прошлой жизни роза,
   в его цветах есть капелька меня,-
   Там я бежал,
   и в сердце шип занозой -
   цветок на фоне вечного огня...
   Впервые.
   Без антрактов.
   С эпилогом.
   Пролог забыт.
   Но не забыт Афган...
   Он просто свят.
   И ты его не трогай.
   Он - самая саднящая из ран...
   Там горы.
   Высоко.
   Зато там легче на радугу запрыгнуть и мечтать...
   И подставлять для ярких красок плечи...
   И все, что невозможно подставлять...
   Пока бегу по радуге...
   Что завтра?
   И завтра в бег отправлюсь я с утра...
   Не Цезарь я.
   И ты не Клеопатра...
   Но легионы звезд кричат:"Ура!"...
   Сжечь корабли и выстоять...
   Побеги
   побед грядущих полелеять всласть...
   Эй, ведьма!
   Подари мне обереги,
   не силы берегущие, не власть...
   Любовь моя запятнаннее солнца,-
   доверишься,
   и враз испепелит...
   Я видел звезды днем со дна колодца,
   вот потому не страшен мне зенит...
   Но бег, он бег...
   Опять без остановки я завтра к новым звездам улечу...
   Пусть кандалы твои элитной ковки,
   я их сниму легко,
   коль захочу...
   Раз не хочу пока,
   дождемся утра...Я леший твой!
   Эй, ведьма, берегись!...
   Мой бег -
   не этикет,
   не Кама Сутра...
   Мой марафон
   с простым названьем -
   жизнь...
  
   *Цветок шиповника - символ Афганистана.
   ****
  
   Список военнослужащих, погибших
   при исполнении интернационального долга
   в республике Афганистан,
   по Ставропольскому краю
  
  
   ...99. Слюсарев Георгий Алексеевич Мл. сержант 01.05.1965г. 31.05.1985г. Предгорный РВК...
  
   Последние слова: "Товарищ капитан! Гранаты для подствольника! Держите!..."- и пуля дшк под сердце...пополам - я дальше в суету, ты - к солнцу, что в зените...Так судьбы разошлись. Придумали: "излом", "синдром" и "послекриз...",- придумавших уймите, - не мажьте слово жизнь казенным языком, не славьте слово смерть, их молча помяните. Их - вырвавшихся ввысь, их - вставших во весь рост, их - кто не пожелал остаться...Шаг в бессмертье...Последний майский день. Дорожка за погост. Мы вместе. Вместе нам и жить и верить...Верьте...
   ****
   Афганские корявости.
  
   Вспоминаю эти листочки из блокнота санинструкторского - желтоватые осьмушки бумаги, на которых химическим карандашом надо было писать информацию о раненом или убитом, о времени наложения жгута... Когда наступал вечер, наслаждением было присесть в сторонке,прислониться спиной к теплым камням...Посмотреть на горы. Выстирать взором небо от кровавой зари. Хватит крови, хватит на сегодня подвигов. Пришло время стихов. И вместо положенных надписей о времени ранения и смерти, химических карандаш записывал стихи. Стихи, рожденные в горах, я их люблю особой любовью. Вместо справочников и библиотеки - шепот звезд и ветра... Стихи, те, что написаны там в горах, выжили не все. Точнее сказать, их вообще в живых не осталось...кое-что удалось восстановить по памяти...может, кому будут интересны эти крохи. Они наивны и корявы. Дороги не литературной ценностью, а как кусочек юности.
   Без редакции.
  
   ***
   Взять смерть себе...
   Этот стих помогал мне настроить себя на выполнение служебных обязанностей санинструктора. Не всегда они были приятными. Но нужно было работать.
  
   Вы за делами забывать уж стали,
   Что где-то тут живет еще война,
   Неся разлуки, скорбные печали,-
   Трофейный груз - убитых имена...
   Поди попробуй умереть не глупо,-
   Любая смерть ведь в сущности глупа...
   Но с чьей-то смертью вал стал неприступным,
   Другой же умер, вправду, как шакал.
   Мечтает каждый поскорей вернуться
   На Родину...увидеть мать, отца...
   Но вот огонь. Сплошной - не шевельнуться
   И от земли не оторвать лица,
   А надо все ж идти. Да, что там, "надо!"-
   Ведь гибнут на глазах твои друзья.
   И ты шагаешь прямо в пламя ада,
   Ты знаешь, что иначе жить нельзя.
   Ты знаешь, чтоб друзья не умирали,
   Тут путь один, и выбора не жди.
   И ты становишься вдруг вылитым из стали
   И сам себе даешь приказ: "Иди!"-
   И в смерть вступаешь. Нет, не верь, неправда!
   Ты остаешься в вечности живым.
   Чтоб стать бессмертным, многого не надо:
   Взять смерть себе, а жизнь отдать другим...
  
   Такая незамысловатая психотерапия помогала мне оставаться человеком. Во всяком случае, так я считал тогда. А быть человеком - это не ссать, как бы туго не пришлось, не ссать, когда подорвался молодой, посланный с остановившегося БТР-а за панджшерской водицей. Из остатка голени культю сбинтовываю после наложения жгута и промедольной инекции, а он плачет...воет как щенок, потерявшийся в траве. Не от боли воет. А причитает:
   - Мне же только восемнадцать...как я буду без ноги... Почему я?
  
   Может, и взял грех тогда я на душу, но мне его из шока надо было вывести, пусть и такой ценой, за которую он меня, наверное, до сих пор ненавидит.
   Врезал я ему, врезал приговаривая:
   - Не хрен было с брони слазить, чего теперь воешь, ногу не вернешь...- и переключил я его, скрипнул он зубами, стал меня поносить, мол, жестокий я, а ему надо к матери любым вернуться, хоть и без ноги...А мне этого и надо было, а то, глядишь, под шумок дострелиться вздумает, а так бороться начал, значит, живет и по сей день...
   И улетел мой желтенький листочек со стихом в Баграм, а там, наверное, и в Кабул. Жгут хорошо удалось приладить, чтоб и кровь остановилась, и ногу не высоко оттяпали, тяпали-то, скорей всего выше жгута...
  
   А вот еще листочек...
   Костя Самостров. Голубоглазый блондин из Чернигова. Замок второго взвода. Прошел все с ротой. Ни одного выхода не пропустил, будь то колонна, засада, реализация или операция. А тут что-то щелкнуло у него: "Дохтур, я все, не могу, отмажь меня..."- делать нечего, повел его в санчасть, капитан-терапевт после осмотра отвел меня по-дружески в сторону:
   - Что случилось, он же здоров.
   - Сломался морально. Просится остаться на броне.
   - Косарь?
   - Нет, наоборот, боевой сержант. Выдохся.
   - Ну, смотри, больше не приводи...
   Дал ему терапевт справку о шумах в сердце, а у кого их нет. Но ротный был новенький, не разобрался, оставил Костю на броне...
   Отдубасили мы тот этап на Алихейле, вернулись на броню...идем...встречает нас броня...я по обычаю отстаю в замыкающие...
   - Все?- спрашивает Костя.
   - Все до единого,- так повелось, значит, все вернулись здоровыми...
   Обнялись, тут механики собрались, шушукаются. Бражка должна была за неделю вызреть.
   - Ну, щас ужин организуем, я заслал молодых на пхд, да и у нас есть кое-что...
   - Костя, я сейчас, пойду скину все, да умыться надо.
   - Давай, там рдв полные припасены.
   - Спасибо, Костя, шаришь...
   Отойти-то я только успел шагов на пять. Шелест. Почему я упал именно в эти камни, я не отвечу и сейчас, падая, подумал: "Это не мина!"- короткий свист и взрыв. Вжался в камни. Осколки слышал. Вскочил. И к месту взрыва. А там семеро. Рс попал вгущу. Два замкомвзвода мертвы. Один вобрал в себя осколки перед смертью, сколько смог. И Костя. Обезглавлен...
   ***
   Под Черниговом белые росы
   Выпадают, сгибая траву.
   Велики в это время укосы,
   Слышишь, косы звенят на лугу...
   В этом звоне отточенной стали,
   За зарею зовущем вдаль,
   Мне слышны и аккорды гитары,
   И щемящая сердце печаль.
   Пой, гитара, но только без фальши!-
   Мне дешевых не надо услуг.
   Вспоминаю, как день вчерашний,
   Как погиб самый лучший мой друг.
   Что ж вы, струны, дрожите как трусы,
   Хоть и страшно, не надо дрожать...
   Был он добрым парнишкой безусым.
   Где-то плачет седая мать...
   С ним друзьями в пехоте мы были...
   Предо мной как виденье стоят
   И его глаза голубые,
   И стальной реактивный снаряд.
   Будь ты проклят навеки, подлый,
   Смерть принесший холодный снаряд,
   Ну, зачем же ты взял себе в моду
   Убивать самых лучших ребят?!
   И никто меня больше не спросит:
   "Как дела? Хочешь дам покурить?"-
   Под Черниговом белые росы
   Будут травы, как слезы, лить...
  
   Может, не надо было отмазывать тогда Костю? Как знать...
   Улетел еще один листочек с моими корявостями в Чернигов вместе с Костей...
   ****
   Я корчусь. Черный весь. Под лампой белою.
   А боль сиюминутная пытает.
   Не знаю сам, что мыслю и что делаю...
   И стоном предает предел гортани...
  
   Я кончусь. Мало сил. Пространство целое,
   И струны-сухожилия стихают...
   Не мыслю сам, что знаю и что делаю
   На грани между жизнью и стихами...
  
   Я кормщик. Соль и пот. Заря несмелая.
   Как влага тучи гробит и питает...
   Не внять, что мыслю, знаю... и что делаю,
   Стих пеленая белыми листами...
  
   От корки. Всем загубленным рождениям...
   Незрячесть эту жизнь не украшает...
   Не спрашивайте, знаю ли, что делаю:
   В ответе польза ждет вас небольшая...
  
   До корки. Спазм распятья диафрагменный...
   Зарю и небо в соль окрасил белую...
   Я создал, то, что не подвластно пламени...
   Но не отвечу на вопрос: Что делаешь?...
   **
   Крадусь по шорохам. Маячит впереди.
   Не нахожу причины для рожденья.
   И суету сует беру в кредит
   Противоядием ночных предубеждений.
   Ампельный перемет с вершин луны,
   Покачиваясь в такт людских признаний,
   Приму за луч. А тень ночной сосны,
   Залогом исполнения желаний.
   За столько сказов - прожитый расстриг -
   От матерных до образцов эстетства,
   Себя как лиргероя не постиг,
   И не нашел ему ни образа, ни места...
   И столько лиц по сказам разбросав,
   Остался без единого - живого...
   Все строил храмы под чужой устав,
   А в свой - ни камня, ни огня, ни слова...
   И вот крадусь...
   **
   Там нетронутый памяти след...
   Расколдуем чужие следы?...
   Нам с тобою прощения нет,
   Что вернулись мы с этой войны...
   Нас послали в подледье...снег,
   Что не тает на трупах друзей...
   Мы повинны с тобою за всех...
   Лозунг прост:"Хочешь выжить - убей!"
   Я другой, да и ты стал другим...
   Вот красиво пытаемся петь...
   До сих пор ненавижу я гимн -
   Он в спецназе игрался на смерть...
   И Саланг, и Газни...все шаги
   С чьей-то смертью совпали след в след...
   Белый голубь...Саланг...Херувим...
   Нашу боль тут воспримут за бред...
   **
   Немым сидеть и пялиться в себя,
   Найти пытаясь на изнанке строчку,
   С которой зачиналась вся земля,
   Одетая в небесную сорочку...
  
   Найти очаг, на нем пустой котел -
   За бездну лет все вычерпаны смыслы...
   Концом карандаша метнуть в костер
   Полслова... пригоревший соус мысли
   Скоблить всю ночь со стенок бытия...
   Пытать у вдохновенья тайну специй...
   Вторую половину слова Я
   Услышать в звукоряде рваных терций...
   И Януса скопировать, и знать,
   Что это лишь изнанка... На примерке
   Сжигать во всем повинную тетрадь -
   Наличьем меха так повинны нерпы...
   И в пепле слов вдруг искорку найти,
   Разжечь рассвет из черных мертвых углей...
   И слово взять, с которым по пути...
   И взять себя к нему - хозяином и в слуги...
   ****
   Блокнот небритого санинструктора.
  
   О чем мечтают люди вдали от дома? Не знаю. Мечтатель способен угадывать и определять будущее. До будущего надо дожить, дождаться прихода этого будущего. Мечтатель не умеет ждать. Заразившись своей мечтой, он хочет приблизить будущее. В этот момент ему нипочем все объективные причины невозможности осуществления своей мечты, ему хочется дожить до воплощения своей мечты. Я не умею читать чужие мысли. Когда-то Лев Толстой проронил, что все мысли о смерти нужны для жизни. Никто и не спорит. Но так ли уж часто мечтают о смерти? Другой мудрец утверждал, что объективная мысль обязана быть ироничной. Вполне возможно. А от иронии до шутки - рукой подать. Я знаю, о чем шутят солдаты, когда собираются вечером в палатке. Уже закончился ужин. Еще есть время перед поверкой. Наступило время газет и писем домой, пришивания подворотничков, песен "Каскада" и прочей задушевности, появлявшейся в месте обитания молодых людей, которым посчастливилось получить бесплатную путевку в одно из самых экзотических мест земного шара, где все кроме шуток...
   *
   Кроме шуток, все кроме шуток,
   Тут в далекой стране азиатской,
   Кроме шуток тут днем и ночью
   Пули, жадные, ищут кровь.
   Кроме шуток, все кроме шуток,
   В нашей жизни жестокой солдатской.
   Кроме шуток, ведь если попали,
   Все равно - смерть - хоть в глаз, хоть в бровь.
   А в газетах потом напишут:
   "Ах, какой же был славный он парень..."-
   Военком выдаст маме награду,
   Словно есть утешение в ней.
   Кроме шуток скрипят протезы,
   Словно ржавые петли на ставнях,
   Кроме шуток что стали ногами
   У безусых еще парней.
   Кроме шуток, все кроме шуток,
   Наша жизнь ведь шутить не умеет,
   Ей война не дает улыбнуться,
   С наслажденьем стегает больней.
   Кроме шуток тут раньше срока
   У мальчишек виски седеют.
   Кроме шуток тут плачут солдаты
   На могилах убитых друзей.
   Кроме шуток, все кроме шуток...
   *
   Настырный маленький тайфунчик, очень похожий на джина из сказок детства, беспечно ворвался в расположение разведроты. Поиграв листвой топольков, метнув жменю песка в загорелое лицо дневального, попытался сорванец пробежать через палатку. Раздвинул полог на входе, пролетел через тамбур, по пути поиграв с котелками, стоявшими на полках, сколоченных из досок от ящиков для снарядов, по обе стороны тамбура. Затрепетали брезентовые шторки на окнах, звякнуло или гукнуло в трубах двух буржуек, бесполезных в жаркое лето, но спасительных источниках тепла в зиму. Тут на высоте две тысячи семьсот метров выше моря легкий морозец представлялся порой могучим дедом морозом в компании с ветерком откуда-нибудь со стороны гардезской... Но не будем отвлекаться от шустрого шалунишки. А где же он? Слабо оказалось. Не хватило силенок. Не добравшись до пожарного выхода, успел выскочить в окно и посеменил в сторону палаток второго батальона. И восстановилась серая знойная тишина. О чем тут можно мечтать и думать?...
   *
   Облака белоснежными хлопьями
   Расплескались в небесной сини.
   Луг покрылся душистыми копнами
   На родной стороне в России.
   Там каким-то душевным теплом
   Переполнены травы и воздух,
   Там за мазаным желтым углом
   Примостился теленок на отдых.
   Милый сердцу родной уголок.
   Там я рос и ума набирался...
   На побывку хотя б на денек...
   Крик "Тревога!" в палатке раздался...
   Значит, где-то беда случилась.
   Мы на помощь умчимся опять.
   За все то, что мне только что снилось,
   Нам придется еще воевать...
   *
   Хороший праздник - Новый год. Время отсчета и надежд. Кто-то отмерил крестиками еще один месяц службы. Кто-то так и не дождался открытки из дома... А на доске с наглядной агитацией разведроты появилась стенгазета с незатейливым стишком...
   *
   Каждый год имеет расписание
   Дней удачи, грусти и любви,
   Дней, когда исполнятся желания,
   Самые заветные твои...
   Дни бегут, не терпят опоздания,
   Твердо веря, что всему свой срок.
   Встречи срок и дата расставания
   Затерялись средь столбцов и строк...
   Жизнь подходит к станции печали.
   Знать бы наперед, сколько стоим.
   Проводник ушел, пожав плечами,
   И купе захлопнулось за ним.
   Наконец-то тронулись. Перроном,
   Шлепая по лужам наших слез,
   Кто-то гнался за своим вагоном,
   Но отстал. И снова стук колес.
   График не нарушили, а все же
   На душе остался горький след:
   Тот, отставший, счастье ищет тоже,
   Я же его бросил среди бед...
   За окном мелькают судьбы, лица,
   Полустанки чувств, страстей, мечты...
   Каждый выйти на своем стремится.
   Я на станции любви схожу. А ты?...
   *
   А в январе надо снова собираться на операцию. Теперь какой-то Искаполь.
   Что там потерял или забыл среднестатистический парень из Ставропольской глубинки, выросший на домашнем молоке, любивший поваляться в высокой траве на склонах предгорий, с которых собирает земля ессентукский нарзан? Ничего он там не забывал и не терял. И как настроиться на нужный лад, чтобы не очень фатально было настроение, чтоб хотелось лезть в горы, чтоб не осрамиться, если придется туго? Помогал аутотренинг...
   *
   Мы спокойны пока - не впервой нам в десант.
   Впереди еще где-то потеха...
   А пока нет запалов в груди у гранат,
   И желает "броня" нам успеха.
   Зубы месят раствор - это пыль со слюной.
   Рот как будто бетономешалка.
   А вчера написали мы в письмах домой,
   Что тепло тут и даже жарко...
   А сегодня - десант. Что ж, не нам тут решать,
   Не базар ведь, и мы не судачим.
   Эти мысли нам будут лишь только мешать
   Выполнять боевую задачу...
   Прилетели удачно, не сбили нас влет.
   Вы - шакалы теперь, а мы - волки!
   И запал душу в клочья гранатную рвет,
   Чтобы рвали шакалов осколки...
   Трех гранат мне не нужно секунды считать,
   Ну, а если придется вдруг туго,
   Я четвертую буду с собою взрывать,
   Подпустивши поближе паскуду.
   И когда подоспеют, чуть-чуть опоздав,
   Молча будут разглядывать груды.
   Мое сердце средь клочьев чужих опознав,
   Все поймут, как я жил в те секунды...
   И рассказами будут других ублажать,
   И орден пришлют моей маме...
   А ведь как не хотелось мне пальцы разжать,
   Как хотелось мне жить вместе с вами...
   Я еще столько смог бы вам, люди, сказать...
   Но шакалы уж рядом маячат.
   Мысли прочь, они будут мне только мешать
   Выполнять боевую задачу...
   Свои пальцы разжал я другою рукой.
   Той, которая к сердцу поближе,
   Сухо щелкнул запал, и секунды рекой,
   Их четыре, одна другой жиже...
   Мысль мелькнула: " Еще ведь не поздно бросать,"-
   Только сердце решило иначе :
   " Мысли прочь, они будут тебе лишь мешать
   Выполнять боевую задачу!"...
   Вспомнят хлопцы о том, что любил я мечтать.
   И стихи сочинять тем паче...
   Эти мысли уже будут им помогать
   Выполнять боевую задачу...
   *
   Вернемся к мечтам. Прикоснемся к ним, но не будем забывать ни на мгновение, что мечтать не вредно, если при этом не забывать, что мечта - это всего лишь мечта...В ночь загадывания желаний, в ночь мечты, в ночь надежды верится, что мир мечты вечен. И тогда...
   *
   Подарите мне, птицы, великое чувство полета,
   Чтобы смог я над собственным чванством и грязью взлететь,
   Чтобы жизнь моя значила в мире вот этом хоть что-то,
   Чтобы мог без оглядки я думать, и спорить, и петь.
  
   Подарите мне, травы, единство с родимой землею,
   Чтобы смог я воздать за возможность волшебную - жить.
   Познакомь мое сердце, чужбина, с щемящей тоскою,
   Чтобы выбрало сердце, что нужно на свете любить.
  
   Подари мне, костер, дым романтики, сказок и свойство
   Собирать наши взгляды магнитом дрожащих огней.
   Подари мне, весна, то знакомое всем беспокойство,
   Что приходит к нам с криком летящих домой журавлей.
  
   Подари мне, ручей, чистоту и живительность влаги,
   Не позволь мне предательством душу свою замутить.
   Подари же мне, солнце, немного тепла и отваги,
   Чтобы в холод и в сумрак сумел я и греть и светить.
  
   Подари мне, рассвет, трезвость мыслей и радость от чувства
   Возвращения к жизни реальной из липкого сна...
  
   Пусть ромашки укроют истерзанный пулями бруствер,
   И не будет сегодня убийств, не начнется война...
  
   Я подарков себе заказал уже целую гору,
   Только жить не дает мне спокойно наивный вопрос:
   Чтобы хлеб оценить, надо выжить в голодную пору?
   Ну, а как же постигнуть всю цену и горечь всю слез?
   Чтобы жизнь оценить, обязательно надо быть битым?
   Чтобы войны проклясть, должен каждый пройти сквозь войну?
  
   Ну, а как же с небитыми быть?
   Кто всю жизнь прожил сытым?
   Значит, это не жизнь? Или, все-таки, жизнь?...
   Не пойму...
   *
   Искаполь. Январь. Война. Горы. Снег. Пробираемся по хребту. Умные люди нарекли это траверсом, а нам кажется, что это никому не нужный казус. Казус жизни. И казусы на каждом шагу. Вот попросили артиллерию повесить люстру, чтобы легче было карабкаться по этой каменной щетине. Сейчас, сейчас, будет вам светло... Гулко ухнуло что-то в нескольких метрах ниже, сноп искр, шелест осколков камней. Замерли, затаились разведчики, как ящерицы, на камне... Что это? Гранатомет? Безоткатка?... Звук, похожий на катящуюся по камням кастрюлю, помогает с ответом - это болванка осветительного снаряда...Казус, что попала прямо в нашу воробьиную стаю, а еще говорят, что из пушки не стреляют по этим птицам. Казус, что никого не задела эта болванка... Так и доелозили мы до цели, пора и спать... Тут еще один казус мысли... Вдруг в мозгу уставшего тела слагаются стихи, да не о чем-нибудь, а о детстве...А вокруг - Снег, Горы, Война, Январь, Искаполь...
   *
   Отелила Зорька первого тельца.
   Радости коровьей не было конца.
   Лаской захлебнувшись, все же неумело
   Так его лизала, кажется, бы съела.
   Первый голос сына робкий услыхала,
   Радостно взревела, даже заскакала.
   Обливалось сердце у хозяйки кровью,
   Заразившись этой Зорькиной любовью,
   И теленка долго в клеть не забирала:
   - Пусть еще потешится, знаю ведь, рожала,-
   Зорьку все хвалила,- Славная коровка!-
   И сынишку гладила нежно по головке...
   *
   Блокнот этот я купил в полковом магазине, потратив на покупку свои кровные чеки.
   В него я записывал стихи, сочиненные вечерами в горах. В расположении почему-то не писалось, наверное, из-за наличия огромного количества прозы вокруг. Если блокнот перевернуть и открыть "с конца"- с последней странички, то там можно было отыскать адреса ребят, которые служили со мной. На титульном листке мне кто-то нарисовал санинструкторскую сумку и автомат, - все это на фоне гор, а венчала все надпись ОКСВА 84-86. От предложения выколоть мне все это на моем плече я отказался - с детства зарубил совет отца - не делать татуировок.
   Этот блокнот у меня конфисковал безвестный особист при проверке содержимого дембельского дипломата. Больше не забрали ничего. Может, стихи ему мои понравились? Тешу себя этой мыслью. Где он сейчас этот бывший капитан? Мой отец тоже был капитаном в отставке. Из-за контузии, полученной в Румынии, отец был комиссован во время хрущевского сокращения армии, оставшись без пенсии. Я не помню, чтобы он хоть раз изобразил пафос типа вставания со стаканом за столом и провозглашения какого-нибудь доблестного тоста. Отец бывал душой компании, дружеские застолья были нередки...но как-то вот честь офицерскую соблюдал он повседневно, даже в мелочах, но никак не за пьяным занятием. Не пафосно это было, а обычно...Привет тебе, капитан-особист из моего сегодня! В каждом ли из нас сидят гены Понтия Пилата?...
   А начинался блокнотик со стиха-предисловия...
  
   О солдатском пути, непростом.
   Что прошел я вдали от России
   С этой сумкой, что с красным крестом,
   Под расплавленной жаркой синью;
   О друзьях, что служили со мной,
   Мы делили все радости, грезы;
   О горах, что вставали стеной,
   И встречали нас пулями грозно;
   О тоске по далекой родной стороне,
   Где нас ждали любимые люди,
   Их любовь была допингом в трудностях мне,
   Мое сердце о них не забудет;
   И о том, как ходили на смерть,
   Презирая дурные приметы...
   Все, что стоит прославить, воспеть,
   Ты отыщешь, друг, в книжечке этой...
   ***
   Мысли о смерти...
   *
   Я перечитываю памяти страницы...
   До рези больно.
   Не глазам. Болит в груди.
   Суметь бы приказать войне не сниться
   Во всех тех снах, что будут впереди.
   Опять закладкой в книге той отмечен
   Абзац, где выведен шиповника цветок*.
   В абзаце том узнал я радость встречи,
   Услышал, как стучится кровь в висок.
   Дыра в бронежелете - след от смерти
   Без всяких слов все сразу объяснит...
  
   Война пройдет, и буду я в ответе
   За всех друзей, кто ранен и убит...
   *Цветок шиповника - символ Афганистана.
   ***
   Мысли о песнях.
   *
   Родились эти песни не в тихой уютной квартире,
   Не за чашечкой кофе в веселом и светлом кафе,
   Родились они в пекле, в стреляющем, огненном мире,
   Родились на чужой - нашей кровью политой - земле.
   Я узнаю их в мраке эстрадного воя и гвальта,
   Изолентой идей не замотаны чувства, слова,
   Оголенною правдой, как током бьют, режут, как скальпель.
   И по коже мурашки бегут, их услышу едва...
   ***
   Мысли о дружбе.
   Если друг - это другой я, то можно иногда и поговорить при встрече...
   *
   Ты помнишь, Сережа, служили мы славно...
   Тебя уважали, ценили меня.
   Как часто с тобой, забывая о главном,
   Себя мы бросали в гущу огня.
   Ты помнишь, дружище, как мы молодыми
   В войну угодили, как будто под лед.
   А помнишь, в какие "дела" мы ходили,
   Как трудно подняться с командой "Вперед!"
   Но мы, стиснув зубы и боль, поднимались.
   И если в кого-то ударил свинец,
   К нему мы на помощь мгновенно бросались,
   Стараясь продлить стук пробитых сердец.
   Ты помнишь, Серега, афганские были,
   Засады и горы, и пламень, и лед,
   А вспомни, с какими людьми мы служили,
   Какой замечательный это народ...
   Ты помнишь, Сережа, как мы постигали
   Ту суть, что предел - далеко не предел,
   Как наши ребята его раздвигали,
   Свой дух закаляя в кузнице "дел"...
   Как Славик скучал по жене и дочурке,
   Я, знаешь, завидовал даже ему,
   Когда он склонялся над нашей печуркой
   И улыбался о чем-то огню...
   А Жора...Какой же был славный он парень.
   Да, Серый, его невзлюбила судьба.
   Он стольких друзей жить на свете оставил
   И столько смертей взял тогда на себя...
   Ты помнишь, Серега, как мы помогали
   Друг другу. Делили последний сухпай.
   А вспомни, какие стихи мы слагали
   За миг до того как...
   Да что там! Давай!...
   И выпьем мы спирта тогда по стакану,
   Такой уж, ребята, солдатский закон,
   Мы выпьем за все: за удачи и раны,
   За то, что со мною там рядом был он.
   Ты помнишь, Сережа...Да разве забудешь...
   В аду мы уже побывали с тобой.
   А в рай? Но ты тоже ведь рая не любишь,
   Где лишь ангелочки порхают гурьбой.
   Нет, мы не святые, мы много скосили,
   Кого АКМ-ом, кого и ножом...
   Нам рая не надо, нам лучше в Россию...
   За Родину ад тыщу раз мы пройдем...
   ***
   Как-то раз остановил меня Каплин вопросом:
   - Сержант, а почему Вы не бриты?
   - Я не бреюсь еще, товарищ капитан...
   - Пора, сынок, уже пора начинать...
   Через некоторое время батальон шел по горной тропе на Панджшере. Вдруг сзади раздался взрыв. Ротного вызвал по связи комбат, после короткого разговора с комбатом командир кивнул мне:
   - Нужна твоя помощь, только осторожно, мины...
   Я сбросил вещмешок, и отправился назад по тропе к месту взрыва. Бойцы слегка сторонились, чтобы пропустить меня, но не сойти с тропы, опасаясь новых подрывов.
   Подорвался офицер зеленых, который был придан батальону в неизвестном мне качестве .
   Возле него копошились трое афганцев, пытались неумело собрать воедино детали шприца, мне подали ампулы с морфием,- оказалось, в их аптечке морфий полагался в качестве обезболивающего средства...Комбат уже вызвал вертушку для эвакуации раненого афганца и нашего парня, которому достались осколки от мины. Я посчитал, что не стоит в этакой антисанитарии использовать многоразовый шприц из афганской аптечки, поэтому быстро вколол офицеру зеленых пару шприц-тюбиков промедола, сформировал культю... вытирая руки, вдруг столкнулся взглядом с начальником штаба батальона...
   - Привет, медик, ну, что, бриться начал?...
   **
   Очерствевшие души глодала война,
   Звериная злоба нам взгляды пьянила.
   Никто не узнал бы во мне пацана,
   Которого в армию мать проводила.
   Мысль, что сейчас ты в чужом перекрестье
   Идешь, стоишь, ползешь, иль дышишь
   Нагрянет, бывало, коварная бестья...
   Страшно тогда, ничего не попишешь...
   И словно волчонок, шныряешь глазами,
   И слух напрягаешь, и мышцы в комок.
   Не правы те были, что как-то сказали,
   Что я человека убить бы не смог.
   Не буду я спорить, высоких моралей
   Я тоже покорный и верный слуга,
   И в противоборстве жизни и стали
   Стрелял не в людей - я стрелял во врага...
   Мне помнятся трупы. Не тех на Панджшере,
   Которых свалить мне помог автомат.
   А вспухшие ноги поверх БТРа,
   И взгляд немигающий наших ребят.
   И это виденье порою нагрянет
   Среди дискотеки, в мельканье огней,
   И что-то не так на душе моей станет,
   И я ухожу. Пусть простит дискжоккей...
   *
   Мысли о жизни, мысли о любви...
   *
   Я знаю, что работа на пару с суетой,
   Что времени на все в стандартных сутках мало.
   И, может, кто-то крикнет:"Довольно же! Постой!
   Подумай о себе, ведь ты же так устала!..."
   Я молча и без слез сегодня прилечу,
   Найду тебя в толпе снующих активистов
   И просто украду. К чертям все, я хочу
   Побыть хотя бы миг любимым террористом.
   И пусть тогда работа на пару с суетой,
   И времени часы, которых в сутках мало,
   Простят меня за этот неумный непокой.
   Что делать, я такой. Ты о таком мечтала?...
   *
   Слышишь, в мире падающих звезд
   Ради исполнения желаний,
   Не спугни моих простых признаний,
   Не развей моих наивных грез.
   В этом мире переменчив ветер.
   У кормушки рык хозяйских псов.
   И все меньше, меньше добрых слов.
   И все больше злобы, мести, желчи.
   Нам с тобою в этом мире жить,
   Где венцом Любви стали аборты,
   И под стон натруженной аорты
   Предстоит учиться нам любить...
   *
   Генри Шоу утверждал, что опыт увеличивает нашу мудрость, но не уменьшает нашей глупости... Я не стал увеличивать мудрость сочиненных тогда стихов, а имел глупость восстановить кое-что по памяти. Не мне судить, прав ли я, поступив именно так, а не иначе...
   Промокну свою боль подорожником,
   Жажду жизни росой утолю...
   Хоть зову сам себя я безбожником,
   Хоть на крест - приучили - плюю,
   Хоть наук постигаю законы,
   Хоть наивности древних смеюсь,
   Но в глаза, что глядят с иконы,
   Заглянуть я порою боюсь...
   Это все не от лишней скромности,
   Не в угоду себе и другим,
   Не боюсь я своей безбожности,-
   Я безверьем горжусь своим.
   Слышу стоны, но славлю законы,
   Сам не знаю за что, но борюсь.
   А в глаза, что глядят с иконы,
   Заглянуть все сильнее боюсь...
   Весь простеган идеей красной,
   Словно плащ или спальный матрац :
   Комсомол. Партсобрание. Гласность.
   Эшафот. Смерть. Прозренье. Парнас.
   Медь и золото. Корни и крона.
   Тройка. Матушка. Родина. Русь...
   Что ж в глаза, что глядят с иконы,
   Заглянуть я все больше боюсь...
   Промокну свою боль подорожником.
   На народ мой похож его лист :
   Истоптали, но не был наложником,
   Весь в пыли, но душою чист...
   Только вот не убавилось стона,
   Только вот не иссякла грусть...
   Знать, не зря я в глаза иконы
   Заглянуть все сильнее боюсь...
   *
   (стихи - 84-86гг.)
   ****
   Мне не спалось опять. Тревожно,
   Хоть за окном и тишина...
   Мне вдруг представилось возможным
   Забыть, что кончилась война.
   Забыть тот свист, дерущий душу,
   Из прошлого...Подранков - влет...
   Тогда был смел, теперь вот трушу,
   Хоть знаю точно: не убьет...
  
   Сжигаю выцветшие снимки -
   Бумага-память не горит...
  
   С убитым другом я в обнимку,
   Наш БТР "пять-восемь-три"...
  
   Светает. Пепел. Головешки.
   Пургою яблоневый цвет...
   Пора тебе. Лети без спешки.
   На небе встретимся. Привет...
   ****
   Годы соскребли лишай обиды.
   Боль души не камень - зарастет.
   С возрастом иначе всё мы видим,-
   Радость и несчастья - всё в зачет.
   Здравствуй, дембель. Это я - салага.
   Помнишь душу, битую тобой?
   А кишлак Салар, типчак Самдага,
   И моей тельняшки спешный крой
   На бинты...
   Никто тогда не плакал.
   В чем же ты винишь себя теперь...
   Ты в Кабул, а я в твоем бушлате
   Душу свою спрятал...
   Верь, не верь.
   После той колонны - отшептало:
   Ни один кулак не посягнул...
   Может, кулаки мочить устали
   Душу неприкрытую мою...
   Или твой бушлат прикрыл как бронник,
   Мне тогда все было невдомек...
   Вдруг письмо:
   "Ты брат мне - однокровник...
   Сбереги же душу, паренек..."
   Было и потом, да...всяко было.
   Было и похлеще, чем тот бой.
   Но у смерти не хватило силы
   Душу прихватить мою с собой.
   Встретились сегодня. Здравствуй, Сашка!
   Я тебе как брату нынче рад.
   Помнишь, как сменял ты на тельняшку
   Свой могучий дембельский бушлат.
   Греет ли тебя моя тельняшка,
   Сколько лет, поди сносил давно...
   Ничего мне не ответил Сашка,
   Только слезы вытер рукавом.
   Плакал Сашка, раненый в Афгане,
   Правды пролился на нас ушат:
   Как же беспощадно метко ранит
   Прошлого избитая душа...
   ****
   Трасса Газни-Кабул-Газни.
  
   От Газни до самого Кабула.
   В километрах - 176.
   Что ж ты так, родная, изогнулась,
   Что ж ты так неласкова, как месть...
   На тебя ступили не врагами,
   Есть приказ - солдату выполнять,
   Что ж ты у подбитых "Ураганов"
   Смерть приберегала для меня...
   Ладно, не срослось у смерти что-то:
   Вовремя саперы помогли,
   И мою оранжевую квоту
   Вынули на свет из-под земли...
   Ладно, промахнули мимо пули,
   Ладно, не заклинил автомат...
   - Ты какого хрена под Сурпулем
   Оказался, Родины солдат?-
   На немой вопрос твой не отвечу,
   Нас свела нечистая с тобой...
   И тебя фугасами калечат,
   И терзает душу твою бой.
   На меня не злись: по перевалам
   Лиха я успел хватить с лихвой,
   Кажется, что души наши стали
   Братскою обветренной душой.
   Юность на войне, чего же гаже?
   Смерть до первой бабы - смерть судьбе...
   Не заесть такие судьбы кашей,
   Гретою на выхлопной трубе...
   Гибну я уже не подо Ржевом,
   Ты меня ведешь не на Смоленск,
   Заросли совсем не львиным зевом
   Склоны, распростертые окрест.
   Поворот. Со скал палят. Засада.
   Выдюжим, родимая, опять.
   Выводи меня из-под Мухманда,
   Мне уже наскучило стрелять.
   Жмусь щенком, приученным к убийствам,
   На твою щебенку как на грудь.
   Кто же мою душеньку отчистит,
   Кто же мне прикажет: "Все забудь!"
   Как забыть твои чужие горы,
   Повороты, взрывы, кровь и боль...
   Дни и ночи превращались в горе
   Этой необъявленной войной.
   Распалился - он не мог иначе -
   Выплюнул всю злость КПВТ...
   Выполненье боевой задачи
   Сродни быть распятым на кресте...
   И распнут нас позже разговоры,
   Все плевки культями соберем...
   А пока пусть лязгают затворы,
   И цевье пусть пахнет имбирем...
   Схлынул бой. Проехали. Дувалы
   Позади остались догорать...
   Значит, завтра все начнем сначала -
   В путь обратный надо нам с утра...
   До Газни от самого Кабула
   В километрах - 176.
   Что ж ты так, родная, изогнулась,
   Что ж ты так неласкова, как месть...
   ****
   То эхо перекатное войны
   Доносится сквозь годы до сознанья
   То в облике геройства, то вины,
   То гордостью, то мерой покаянья.
   И стынешь ты, застигнутый врасплох
   Как выстрелом нещадным из засады...
   Не хлеб растет - сплошной чертополох,
   А нужен хлеб. Чтоб выжить - не в награду.
   И кажется далекая война
   Нечетким фотоснимком черно-белым,
   А маленький фрагмент цветного сна -
   Несбыточным ростком, шажком несмелым
   В мечту нерукотворную твою,
   Что выцвела давно от ожиданья...
   - Бессонница?
   - Нет, прошлое курю...
   Затяжка. Сигарета без названья.
   ****
   Я не знаю, кто придумал высаживать топольки вдоль дорожек палаточного городка. Как заботливо поливали их, как берегли. Каково им теперь...У меня на родине тоже растут тополя...
  
   Тополиная тень длинна,
   Ей до неба легко достать...
   Мне сегодня подсветит луна,
   Да и звезд распростерлась гать...
   Не крадусь - я спокойно иду
   В высоту по знакомой тропе.
   Знаю, встретит меня мой друг
   У ворот, что зовут "кпп".
   Он покажет мне ангельский полк,
   Он расскажет про их Устав...
   Полк невинных, отдавших долг,
   Полк пятнадцати тысяч слав,
   Полк пятнадцати тысяч бед,
   Самых верных из Божьих слуг...
   Я пришел.
   - Эй, бача, привет!
   - Заходи, не стесняйся, друг...
   Узнаешь, это Саня-сержант,
   Это ротный, а это комбат,
   А вот это звеном летят
   Вертолетчики на Герат,
   А вот это саперов взвод
   Расколдовывает кариатид,
   Вот пехота - смешной народ -
   Умирает, а все ж летит...-
   Я иду сквозь картинок строй,
   Лица-лики, иконы душ...
   И пейзажи - гора за горой,
   И оплавленный Гиндукуш...
   - Ну, а ты? Как живется там?-
   Не отвечу я, промолчу...
   Просто всё, как задуть свечу...
   Тополиная тень. Афган.
  
  
   ***
   Давай останемся, браток,
   И пусть шагают мимо годы,
   Ведь нам с тобой не от природы
   Назначен расставанья срок.
   Еще бы пожили...
   Весной,
   Забрав из штаба документы,
   Раздав салагам сигареты,
   Домой отправимся. Домой!
   Получку выдаст нам Ташкент,
   Пойдем гулять, достанем водки,
   Мы выжили в афганской лодке,
   И кто нам скажет: "Водки нет!"?
   И кто нам скажет: "Жизнь не та!"?
   "Никто не ждал, а вы вернулись,"-
   Про порох спросят и про пули...
   Представь, а мы остались там.
   Представь, что мы остались там...
   Ну, что глядишь, бача, с укором...
   Терпи, вертушка будет скоро...
   Я жив. А ты умрешь от ран...
   Давай останемся, браток!...
  
  
   ***
   Услышь меня. Откликнись. Отзовись.
   Сквозь время. Сквозь бессмысленность пространства.
   Оттуда, что зовем мы словом "высь",
   Оттуда, что стабильней постоянства.
   Ответь на мой наивнейший вопрос,
   Что чувствовал тогда за два мгновенья
   Мальчишкой из эпохи ранних рос -
   Разменной жизнью грязных преступлений?
   Я честно продублирую ответ.
   Услышат. Передумают. Отставят.
   Ты станешь самым первым в череде
   Воскресших в той войне в Афганистане...
  
  
   ***
   Не пройдет и трех лет, как появишься ты.
   На заре. Утро - суть для рождений.
   Ты впервые увидишь рассвет и цветы,
   Ты мой сын. Ты мое продолженье.
   В закавыченных запахах, в свете от звезд,
   На бескрайней ладони вселенной
   Захохочут зарницы раскатами гроз,
   Вырываясь из божьего плена.
   На нетронутых лужах распишется дождь,
   Шумом листьев ответит дубрава.
   Ты еще к той поре ничего не живешь,
   Ты еще накануне начала...
   Накануне звезды, накануне мечты,
   Накануне свершений и славы.
   Появившись на свет, вдруг расплачешься ты
   Накануне вопросов о главном...
   Повителью слова под шлепки повитух,
   На десерт - сладко-слезная радость...
   Ты еще не Икар, ты еще не пастух,
   Но тебе счастье жизни досталось.
   Ну, а я как всегда, - пол судьбы за коня,
   И вторую полтину в закланье,-
   Вдруг "спасибо" скажу не убившим тебя,
   Промахнувшись в меня... там - в Афгане...
  
  
   ***
   Белое...черное...наше...афганское...общее?
   Кто кому и зачем задает безответный вопрос?
   Как краснуху из банки достаем это общее тощее,
   И бессилен к синдрому эпохи густой купорос.
   Не дается леченью, забвенью, лекарству "за давностью",
   Не пускает в раскраску, где радуги мост,
   Нам бы в радость цветов, а не в черное-черное с гадостью,
   Нам бы белого малость хотя бы в субботу и в Пост.
   Если даже войне не противна та редкость братания,
   Для чего же тогда столько черного прячем в запас,
   Или мирная жизнь нашим душам как степь для скитания,
   Или общее наше уже не очистить от нас...
  
   *** Дни - как белые бланки выдал Бог в подотчет. Ночи - черные галки - недолет-перелет... Рота чистых мальчишек в небеса утечет, Их страна моя спишет, им замену пришлет. Смерть как повод для водки, жизнь как плата за честь... Сводки - словно обертки - ни запить, ни заесть...
   ****
   Ты слышишь, Серега, опять о наградах заспорил народ...
   Ты думал тогда, вырывая чеку у последней гранаты,
   Какую награду за это начислят тебе как солдату?
   Какою медалькой оценят твой подвиг, исход...
   Смотри, как ровняют тебя с кашеваром бывалым,
   С полковником бравым, чинушей из штаба...БЗ?
   Смотри, самострельщик выходит за нею устало,
   Объехав тебя на удачливой этой стезе...
   Эх, лучше б я помер тогда у суглинистой стенки дувала...
   Мне б не было стыдно сейчас за поступки людей.
   Как времени много на спор о каких-то медалях...
   Четыре секунды до взрыва...Простить нас успей... ** **
   Вдова.
   Полосну взглядом по небу,
   Жилы вытяну в просинь...
   Пожалейте хоть кто-нибудь,
   Позовите на кости...
   Одиночество вывою
   Под березовым капом
   Родилась вот красивою,
   Да влюбилась в солдата...
   Он чужбины не выстоял,
   Стал там пушечным мясом...
   Позовите, я чистая,
   Да от горя нет спасу...
   Да нет зова по-доброму:
   - Дашь, так милости просим...-
   На все Божие стороны
   Беспросветная осень...
   **
   **
   Я святого не трогал.
   Я все о контуженных.
   Обмороженных и простуженых.
   О неверящих в Бога.
   Снами ночью разбуженных.
   Тех, кто с нами,
   Но сдюженный
   Интердолгом...
   Жора Слюсарев, парень-рубаха,
   Был убит наповал...
   Впрочем, после Чечни,Карабаха -
   Этот Русиповал -
   Это мелочь, пустяк.
   Мир, где правит "ништяк"
   Этот бал.
   И забились мышами
   Теплокровными,
   Чтобы выжить,
   Поголовно мы.
   Верный знак -
   Вырождаемся,
   Русичи!-
   Мышки гамми...
   Гумилев - служит в армии -
   Под расстрел...
   А теперешний умный пострел
   Юбкой маминой
   Заслониться успел...
   Русь, мы чьи?...
   Он ведет свою речь об абстракции...
   Сам себя он подверг уж кастрации...
   Пусть девицы его ублажают.
   Но кастраты кастратов рождают.
   Не от суммы хвостатиков в семени,
   Но от Рода.
   И от Племени.
   От солдатами ставших пахарей,
   Лучников,Ратиборов...
   Знахари
   Не в чести.
   Но все правят и правят.
   И лукавят,лукавят,лукавят...
   Безысходность?
   У собаки - кость.
   А у нас?
   Ни кости,ни ума про запас...
   Хлыщет нефть из Российской аорты.
   И аборты...
   **
   **
   Труба.(Минометчик)
  
  
   Сашка - богач. Отвалили сполна
   Воину за заслуги.
   Не до слюнтяйства - война как война.
   Сашка - из-под Калуги.
   Он и не хнычет. Расчет как расчет,
   Сашке не до вопросов,
   Нужен в горах его миномет -
   "Поднос" у духов под носом.
   Вот и несет он, сдыхая, плиту...
   Жар - даже кости ломит,
   Сашку не сломят. На высоту
   Он доползет и в коме.
   Надо. И пусть нет во фляге на пот,
   Сгустками кровь в аорте,
   Он не умеет летать - ползет,
   Ношей согбенный чертик.
   И не до ангелов, и не до крыл,
   Адово - все по штату...
   Сколько же не человечьих сил
   Выдано Сашке по блату?
   Он бы и умер давно, но дойдет...
   Выживет, знай "афганца"!
   Знают. И выдадут. Под расчет.
   Чеками. Девять двадцать...
   ***
   Осень в Газни.
  
   Посмотрите, как осень на старый Газни наступает,
   Неприкаянным ветром сдувая листву с молодых тополей.
   Здесь есть осень, но осень в Газни совершенно другая,
   Не похожа на ту, что друзья называют своей.
   Не похожа на осень в Луганске, в Ростове и в Омске,
   Не похожа на питерский тихий осенний музей...
   Тут в Газни даже летом висят на деревьях обноски
   Тех нарядов весны, что друзья называют своей.
   Здесь по цвету холмы каждый хочет сравнить с пахлавою,
   Только вкус у холмов много горше и посолоней,
   Каждый день из осенних спешит оказаться судьбою,
   И убить ту мечту, что друзья называют своей.
   Посмотрите, как осень на старый Газни наступает,
   Неприкаянным ветром сдувая листву с молодых тополей.
   Здесь есть осень, но осень в Газни совершенно другая,
   Не похожа на ту, что друзья называют своей...
   **
   Куда мы уходим из прошлого, брат,-
   Из сладкого "Помнишь?", из вечных "Однажды..."-
   Затяжно: "Оставишь...", - бредем наугад,
   Порой забывая: не вечны мы - каждый...
   Черствея,- осколки и те устают
   Противиться черствости этой...наружу
   Спешат убежать в этот адский уют,
   Способный настигнуть беспамятством душу...
   Куда мы уходим от жажды густой,
   Дерущей наждачкой и глотку, и нёбо...
   И держим безмолвно редеющий строй,
   Боясь навредить честно сказанным словом...
   И пули уже вылетают из глаз,
   Как гильзы ненужные, бывшие болью...
   Что даже содомы и те через раз
   С оглядкой на нас рассыпаются в поле...
   То поле с тобой мы уже перешли,
   Уходим "оттуда", но словно "обратно"...
   Мы путаем кровь с соком спелых крушин,
   И нам уже ложь так приятно понятна...
   Куда мы уходим, оставив себя,
   С собой прихватив двух небитых заменой...
   Куда мы уходим из прошлого, брат,
   Не бегство ли это по бросовым ценам?...
   **Пароль остался прежним.
   Кто день, кто год, кто несколько мгновений...
   Потом - гражданка, тихий мирный быт...
   Кто в новый круг обид и преступлений,
   Кто просто умер, кто-то был убит,
   Кто выстрадал жилье, а кто - построил,
   Кто холост, кто женился, кто любил,
   Кто сына еле-еле, кто-то - тройню...
   Кто все решил, а кто-то - "not to be"...
   Кто выучился, кто-то нет - и в том проблема,
   А кто-то все решает без проблем,
   Кому-то не дано решить дилемму,
   Как надо быть, чтоб счастье было всем,
   А кто-то заморочек не приемлет,-
   Любой вопрос он рубит сгоряча...
   Но каждый чует всех мурашек телом
   В ответ на оклик, как пароль: "Бача!"
   Пусть кто-то год, кто - несколько мгновений...
   Не в этом мера. И не в этом счет...
   Какой-то сдвиг. Не в головах, так в генах...
   К хорошему? Плюю через плечо... ************************************************
  
   )********************************************
   Спят солдаты, им снится гражданка, В снах солдатских все бабы дают... Голенище овито портянкой - Вот такая романтика тут. Будят смену дневальных. Спросонья Те не могут одеться никак... Мандавошки набились в кальсоны - Не берет ни Устав, ни кулак. Истопник прикорнул у буржуйки, Прикоснется к железу - ожог... Хлеб, сгущенка и чай - что за слюнки... Воздух пахнет промокшей кирзой... Мне сегодня приснилась палатка,- По прошествии стольких-то лет,- Видно, чай был тот крепким и сладким, Раз цепляет как гвоздь...в голове.
  
   ***
   "Сказать по правде, в прошлом наш Афган.
   Подумай, оглядись: скандалим, делим...
   И слов метет обидная пурга,
   И каждое из слов поглубже целит,
   И на фига все это, на фига?
   Забыли мы себя и наш Афган,
   Мы предали и память, и былое,
   Сорвавши ризу, врем пред аналоем,
   И крестимся не по стигматам ран,
   А крестим ся наотмашь...На фига?
   Мы, став такими, предали Афган.
   И опустев, по прошлому ступаем,
   И целим себе в спину...На фига?"-
   Кричит во сне безногий мальчуган,
   В едином теле - Авель, Бог и Каин...
  
   ***
   Антоновками славятся сады ВДНХ...
   Гуляют словно зайцы детишки по траве...
   Им невдомек, чем помнится июньская Руха,
   И сколько звезд сорвалось с небес на Анаве...
   Мне помнится, все помнится, неведомо зачем,
   Антоновки Панджшерские и под Газни ручей...
  
  
   Березками любуется воронежский лужок,
   Под Рамонью душевная природа у реки...
   А солнце над Сурпулем как огненный кружок,
   И как под Кандагаром каналы глубоки...
   Мне помнится, все помнится, неведомо зачем
   Дуканщики кабульские с глазами басмачей...
  
  
   Камнями серо-красными пленяет Кисловодск,
   Нарзаном упиваются форели и стрижи...
   А скалы Искаполя оплавлены как воск,
   И ветер на Саланге тоннели сторожит...
   Мне помнится, все помнится, неведомо зачем
   Палатка, что хранила надежней кирпичей...
  
  
   На лыжников любуется Эрцог и Сафруджу,
   И воздух гор мгновенно вытряхивает хмель...
   Но финиками славен затерзанный Ургун,
   А Юрка пусть расскажет, чем славен Алихейль...
   Мне помнится, все помнится, неведомо зачем,
   Наколка, недобитая, у Борьки на плече...
  
  
   А как мы устремлялись к единой из россий...
   Нет силы, что заставит нас такое позабыть...
   Лишь четче пробивается тепло твое сквозь стынь,
   Подснежником на корке суглинистой судьбы...
   Ведь помнится, все помнится, и ведомо зачем,-
   Как первый пост...у сердца...печать на сургуче...
  
  
   Дуканщики кабульские с глазами басмачей...
  
  
   Палатка, что хранила надежней кирпичей...
  
  
   Наколка, недобитая, у Борьки на плече...
  
  
   Антоновки Панджшерские и под Газни ручей...
  
   ***
   Бронник.
   Я выгорел, в дырах, но все еще носок,-
   Душой отражаю зло.
   И пусть я на вид лепесток-недоносок,
   Во мне целых семь кило.
   А зло беспрестанно повсюду летает,
   Принявши осколков лик,
   Но жив человек от края до края
   Моих броневых пластин.
   Ловлю я и пули, хоть мне неохота,-
   Великий поэт - АК:
   На многих из нас, спасавших пехоту,
   Есть его пуль строка.
   По этой строке отличают бывалых
   В зеленом жилетном строю...
   А мне до замены осталось мало -
   Лишь выжить в последнем бою...
   Вот снова удар, и звенит до блевоты
   Душа - о металл металл...
   Подумают, пуля была на излете...
   Я умер...живи, пацан!
  
   **************************************************** **************************************************
  
  
   84-86
  
  
   Как крохи собирают по скатерке,
   Я в памяти события ищу...
   Мной на подкладке вытравлен был хлоркой
   Двух юных дат отчаянный прищур.
   Как будто время прятал впрок и в "нычку",
   Теперь - верни, теперь - поди, достань...
   Вспять - двадцать пять, сопит он, стиснув спичку,
   Теперешний афганский ветеран.
   Пронзить бы кипу лет навылет взором,
   Подшиву белой ниткой прикусить,
   Вдохнуть тот миг, пропахший белым хлором,
   И Костю - замкомвзвода - воскресить...
   Сопение над первой цифрой - "восемь"...
   Неровной вышла циферка - скривил,-
   Славна была в тот год златая осень
   С оттенком броским Спаса на крови...
   В подвале медсанчасти много хлора -
   Весь пол усыпан. Хлорка словно снег.
   А на снегу - убитые. Их трое.
   Им больше не поможет оберег...
   Вторая цифра поровней - "четыре"...
   Предтеча мест у черта на рогах,-
   Мы в те места известные сходили,
   Хотя нас и не звал туда аллах,
   А мы о том аллаха не просили...
   Восьмерка - третья цифра - тот же хлор.
   "Восьмеркой" вертолет мы окрестили,
   Но это, Брат, отдельный разговор...
   И шесть. В последней цифре много яда -
   "Шестерка", "сука", "дьявол"...зло и месть...
   Иудством испытанье после ада,
   Чтоб правильно понять, что значит честь...
  
  
   От спичек коробок и горстка хлорки,
   Огрызком спички росчерк по судьбе...
   Две крохи-даты с жизненной скатерки...
   Испытано. Афганом. На себе.
  
   ****************************************** ******************************************
  
  
   У той войны разряда неизвестных
   Иконы нет, штандарты неясны.
   Запрет на дневники, запрет на песни,
   Смогли бы, выдали запреты и на сны.
   Из времени нечетких фотографий
   Из общества скривленных амальгам
   В период густобровых эпитафий,
   Докладов, что читались по слогам,
   Из степени высокой несвободы,
   Из поминок у цинковой реки...
  
  
   Мы все оттуда...
   Кто тропой, кто бродом,
   Кто ангелом, кто пеплом на виски,
   Кто скромною дисбатовской отсидкой
   Доплачивал Отечеству долги,
   Кто счеты свел, а кто сорвал попытку
   Рвануть за ту черту, где нет ни зги...
   Кто попросту не вышел из кумара,
   Кто ломку мирной жизни не сломил...
   Мы все остались там, под Кандагаром,
   На грани нашей дембельской весны...
   Тот парень в самой присной гимнастерке
   На старой фотографии с войны
   Не пустит нас ни в угол, где иконки,
   Ни в будущее.
   Точка.
   Без вины.
   ********************************************* *********************************************
  
   За камнем. ***
  
  
   Не царапай мою щеку, божия букашка!
   Мне сейчас не до тебя, не ко времени,
   Видишь, даже автомат раскален до плашки,
   И посвистывает смерть рядом с теменем.
   Не заигрывай со мною, небо синеоко,
   Не до игрищ-переглядок, не до ладушек,
   Вон о камень, что у локтя, пули в цокот,
   Весь поранили, поди, нежный камушек...
   Нежным камушек зову этот я по праву ,-
   Ведь за камушком за этим сам изнежился,
   Кабы жгут,- перетянуть ногу праву,-
   Отступилась бы тогда мигом нежить вся...
   Ты, травинушка, склонися не за ветром вешним,
   А за выдохом моим обессиленным,
   Пусть першит, пусть ковыряет в горле грубой пешней
   Этот воздух...стон души...сотворенный жилами...
   Мне бы силы от земли, не дает - чужая вся,
   Мне б росинку от травы - до остей иссохшая...
   Мне бы облачко, да тень мертвеца пугается...
   Лишь букашке нужен стал вполовину сдохший я...
   Не царапай мою щеку, божия букашка!
   Час не ровен, раздавлю тебя пальцами...
   Слышу: -Вроде бы живой, родился в рубашке...-
   Жизнь пришла. Прошу, возьми постояльцем... А?...
  
  
  
   ********************************************* *********************************************
  
  
   Вспоминаю снег на Искаполе...
   Хлопьев мокрых белый-белый вал.
   Снег в горах с особой силой волен
   Перевалы превращать в завал.
   Ни пути, ни зги, ни скромной метки,-
   Небо опустилось, все слилось...
   Нет природе дела до разведки,
   Вымокшей, как брошенная кость...
   - Видимости - ноль. Не видно цели.
   Переждать бы этот снеговал...
   - Лейтенант, вы что там охуели,
   Час на все...Вперед! На перевал...
  
  
   Вышли мы не все из тьмы-метели -
   Кости-недоглодки той войны.
   Мясом обрастаем. Охуели...
   Снег на Искаполе студит сны...
   Бродит поколенье охуевших
   В поисках приюта для души...
   Нет в пехоте места для непеших,
   Не было людей - "карандаши"...
   Скольких превращение в "трехсотых"
   Вывело в герои той войны...
   Выжившим - дошедшим - в виде льготы:
   Горькое прощение вины...
   Горше - только боль солдатской доли,
   Солью погоняло - "ветеран"...
   Вспоминаю снег на Искаполе,
   Белый бинт на выжженном. Афган.
  
   *************************************** ***************************************
  
  
   Не знамо кто, не знамо где,-
   В какой неведомо сторонке,
   Был найден в дальней борозде
   В простой холщовой рубашонке...
   И не понятно до сих пор,
   Что сберегло его от смерти
   Среди чужих далеких гор
   На нашей маленькой планете...
   И не рассказано всего,
   И столько много позабыто,
   Что тот, кто так хранит его,
   Наверно, счастлив там - в зените...
   А жизнь бежит за кругом круг
   Вослед всему земному шару,
   И небо бьется на ветру
   Лоскутиком рубахи старой...
  
   **
  
  
   И в сущности, какая разница,
   Где позабыто это поле...
   На карту боя клеток рабица
   Легла согласно божьей воле...
  
   **
  
  
   Теперь настало время для
   Такой простой солдатской саги
   Про те далекие поля,
   Про те глубокие овраги...
   Идут они...идут...идут...
   Уходят невозвратно в дали,
   Помянут тот солдатский труд
   Негромким звоном их медалей...
   Войны безвестной ветеран,
   Войны без шансов и открытий,
   И солью в боль смертей и ран
   Клеймо на жизнь: "Не победитель!"...
   Уйдут...а нам понять успеть
   Небес терзания простые:
   В числе распятых на кресте
   Нет победителей...Святые...
  
   **
  
  
   И в сущности, какая разница,
   Кому достанется рубаха...
   Километровка... клеток рабица...
   Квадраты...цели...поле...плаха...
  
   ****************************************** ******************************************
  
  
   "Каждый раз в феврале я вспоминаю как жрал кишмиш в Афгане".
   Из разговора.
  
  
   Сорок третий февраль как две капли похож на тридцатый...
   Феврали-близнецы, расскажите чуть-чуть о себе...
   Рассказали...
   И вышло: разнятся погоды и даты,
   Неизменна лишь тайна заветных "т.п." и "т.д."
  
  
   Сорок три февраля - школяры, футболисты, солдаты,
   Пять студентов...семь в радости, двадцать четыре в труде...
   Держат строй и равненье, разнятся доходы и траты,
   Неизменен лишь дебет бесценных "т.п." и "т.д."
   Выпадает один - невзначай из шеренги поддетый,
   Выдается как штык, и захочешь, да не утаишь:
   Девятнадцатый - наглый - он в горник песчаный одетый,
   Поедает с особым цинизмом афганский кишмиш.
   Ну, ни взять и ни дать - отщепенец судьбы конопатый,
   Мог бы мирно крутые задачки решать с "А и Б...",
   Но, поди ж ты, зудело плечо по ремню автомата,
   По священному долгу кому-то, по "т.п." и конечно, "т.д."...
   Сорок третий февраль помнит каждого в этой шеренге,-
   Он по званью готов за любого из них отвечать...
   Кто-то вышел не так, а другие достойны легенды...
   Может, это о них так молчит, догорая, свеча...
   Сколько в этом молчанье таится о трехе в дисбате,-
   Арестанское счастье довеском сиротской беде,-
   Сколько этих молчаний настояно в бывшем солдате
   На афганской закваске, сдобренной "т.п." и "т.д."...
   Молча жрали отборный кишмиш, запивая изысканным кофе,
   Молча кару несли с несмываемым званьем "синдром"...
   Лишь кричали следы вдоль тропинок, ведущих к голгофам,
   Голосами родных, награжденных венком похорон...
  
  
   Помолчал.
   За окном отсвет рос в наступающей рани,
   И по росам в рассвет как когда-то по горной тропе,
   Уходил тот родной кишмишовый романтик-афганец,
   Унося в рюкзаке все, что нажил: "т.д." и "т.п."...
  
   ************************************************************* *************************************************************
  
  
   Вечер небрежно сбросил пиджак...
   Лацкан с канвою...
   и там, где платок -
   Бабочка...желтые крылья дрожат...
   Синим узор - вдоль крыла завиток...
   Восемь соцветий-созвездий влекут
   Дрожь нерешительных крыл...
   Тут при утюжке прижженный лоскут,
   Там - кто-то нервно курил...
   Падали звезды иль пепел с сигар...
   Все недолет-перелет...
   Свет...этот горький любовный угар...
   Ласковый терпкий гнет...
   Шепот сверчков и тамтамы шагов
   Будят ее...ей пора...
   Розовым фетром "Мерло" обшлагов
   Тонко пьянит до утра...
   Снятся соцветья акаций и звезд...
   Ходики врут в полутакт...
   Сны, полуявь и реальность - внахлёст...
   Поводом для катаракт...
   Тьмы водопады...звезд битый хрусталь...
   Смешивает закат...
   Нежная бабочка...мне ее жаль...
   Скрежетом старых лат
   Будит ее старый рыцарь ночной...
   Сон ее крепок, как лист...
   Воин был пьян и нашел свой покой...
   Свесилась грубая кисть...
   Ну, а она...трепет ветра и крыл...
   Выдаст - еще жива...
   Свесилась к ней сенбернарья брыль,
   Слюни росы раскидав...
   Не испугалась ...устала...и спит,
   Светом окутана в желть,
   Лунная бабочка...новый мой скит...
   Жить, словно вновь умереть...
   Желтое солнца Афгана забыть,
   Сколько же надо лет...
   Желтые блики на тельце судьбы...
   Места живого нет...
  
   ***************************************** *****************************************
  
  
   Когда б не век, в котором я в солдатах,
   Когда б России не досталось войн...
  
  
   Но весь февраль в таких трагичных датах,
   И даже май...
  
  
   Мне б в век любовных дойн...
  
  
   Вы мимо слов моих проходите беспечно,
   От чувств поспешно прячетесь в слова.
   В платок заката кутаете плечи
   И взглядом звезд касаетесь едва...
   Туман фатой - укроетесь под аркой
   И молитесь, чтоб кончился рассвет.
   А мне дарить Вам хочется подарки
   Под небом, на котором места нет
   Таким вот неприкаянным к покою,-
   Созвездья как границы государств -
   От Вас я покровительства не скрою
   Того, кто обещал, что не продаст.
   Ведь Вы такая ветреная в мае,
   И так Вам эта ветреность идет...
   Почто ж в иное время Вы другая,
   Зачем же Вы иная целый год...
   Случается, калашными рядами
   Щетина словно страз дождя блестит,
   И с хрюканьем склоняется над Вами
   Свинья свиньей от рыла до копыт...
   А Вы ему киваете. Все чинно:
   Он нужен Вам, наверное, как муж...
   Он нужен Вам за то, что он мужчина,
   Хоть с рылом, да за то во многом дюж...
   Сегодня Вы одна и одинока,
   Во взгляде Вашем майская гроза...
   Как будто май явился раньше срока,
   Чтоб Вам о чем-то майском рассказать,
   Зачем же Вы проходите беспечно,
   Зачем же Вам укрытия платок,
   Ведь нам двоим так близок этот вечер,
   Как близок не бывает локоток...
  
  
   Когда б не век, в котором быть убитым...
   Где ты, герой - услышанный солдат?...
   Откройте памятник в честь гнезд уже не свитых...
   Я выпью за любое наугад...
  
   ************************************************** **************************************************
  
  
   "Кручу, верчу, ваяю оригами - Мне сделать оригами не вопрос!" (М. Кошкош)
  
   Его зарыли в шар земной... С. Орлов.
  
   На станции звон колокольчика - это к дороге.
   Устала примета - теперь не звонят поездам.
   Года, словно стансы стихов,- и не жди эпилога,
   И к какому из жанров относятся эти года?
   Камень памяти - влет, боль от камня - кругами.
   Что ж так мало просветов в заборе трагедий и драм?
   Мишка-друг осмеял увлеченье мое оригами,
   А они как надежда, летящая к светлым годам...
   Звезды списками дат собираются верой в созвездья,
   Нам так надо успеть не забыть всех погибших друзей...
   Ведь чем дальше, тем больше тот шар под ногами грузнеет,
   Продолжая катиться, подставившись под "круазе"...
  
   ***************************************************** *****************************************************
  
   Строиться!
   Выкрик приводит в движение
   Девочек в фартучках, мальчиков в брючках...
   Просто урок. НВП.
   Поражение Вирусом бойни.
   Поклассно. Поштучно...
   Скучно без музыки.
   Медленно, вежливо
   Повод находит для упражнений.
   И приступает...
   Ржа в наслажденье.
   По расписанью - война и сольфеджио.
   В классе соседнем собрала художников -
   Пусть распоются - заброшены кисти,
   Всем автоматы,- и ярость под кожицу,-
   Нотная грамота бесовых истин...
   Истин, которых не стоит доказывать,
   Сила нужна, а умишко не нужен...
   Хватит на многих инъекций безжалостных.
   Громче кричат пусть...
   Аллегро...и глубже...
   Жила стальная, сила басовая...
   Плохо-не плохо - затерто - эпоха.
   Сталью привычней холсты разрисовывать -
   Пулею в Брейгеля, трассером в Босха...
   Траком по Шуберту,
   танком по Моцарту,
   Выстрел контрольный - для верности - в Баха...
   Рваным металлом с размаху, да пО сердцу,
   Жизнь посылая на плаху и на х..
   Мозг превращая в паштет резонансом,
   Сутью закон утверждая безбожный,
   Лики калеча кайлом декаданса,
   Дрожью заходится, медною дрожью...
   Медь - этикет, антуражная охра,
   В тон куполам - дань изменчивой моде...
   Слабо надеюсь: промазали в Босха,
   Бах еще дышит...
   Мы выжили...
   вроде...
  
   ********************************************************** **********************************************************
  
  
   "Бача, хватит штопать худую никчемную память...
   ведь солнце все светит, и блесны полощет ручей...
   зачем же ты мечешь в себя эти острые камни,
   и глину все месишь сожженных давно кирпичей...
   Кому твой багаж этот нужен - ни ноши, ни рожи,
   Послушать тебя, Вини Пух был десантник-герой,
   Зачем ты всю жизнь в те неполных два года скукожил,
   Очнись! И живи! Жизнь одна и не будет другой..."
   "Белое...черное...наше...афганское...общее?
   Кто кому и зачем задает безответный вопрос?
   Как краснуху из банки достаем это общее тощее,
   И бессилен к синдрому эпохи густой купорос.
   Не дается леченью, забвенью, лекарству "за давностью",
   Не пускает в раскраску, где радуги мост,
   Нам бы в радость цветов, а не в черное-черное с гадостью,
   Нам бы белого малость хотя бы в субботу и в Пост.
   Если даже войне не противна та редкость братания,
   Для чего же тогда столько черного прячем в запас,
   Или мирная жизнь нашим душам как степь для скитания,
   Или общее наше уже не очистить от нас..."
  
   "В своей войне я победил...
   Прошел и выжил...
   Больше - в многоточьях..."
   "Вдогонку дням не строю эшафот.
   Что было - есть, и не переиначить.
   Пью зелье пузырьков, танцующих гавот,
   За павших, за живых...и за удачу!"
  
  
   "Ветер с дерев собирает оброк,
   Им остается голь,
   Двинские волны текут как сок,
   Опохмеляя Гольм,-
   Остров, что помнит мейнгартский костел,
   Где он теперь, монах...
   Слышишь ли ты, как трещит костер
   Твой дожигая прах?
   Гартвиг, конечно же, был не прав,-
   Ты не по чину стар
   И не успеешь построить храм
   До наступленья татар...
   Счастье твое в недостроенном дне,
   Стыд не успел настать.
   Ветер утих.
   А на двинском дне
   Тьма и не видно креста..."-
  
  
   "Давний Боян, твою запись понять
   Мне дано-не дано...
   Только она, словно крепкая гать
   Пасть не дает на дно..."
  
  
   "Во времена недавние большие
   Мой чин был не вассал, но сюзерен,
   И давшие фуа всегда спешили
   Впасть в почесть преклонением колен.
   Мне много рыцаришек однощитных
   Платили дань вассальскую свою,
   А я им гарантировал защиту
   И в светской жизни, и в лихом бою.
   Был верный конь силен и беспримерен,
   Ах, как же я искусно фехтовал,
   Мое копье всегда разило цели,
   И враг был жалок, битый наповал.
   Мой сокол был быстрее стрел летящих,-
   Добычею охота так славна...
   И плавал я быстрее рыб изящных,
   И в шашки бил противников сполна..."
   "За это все труверы, трубадуры
   Прославили тебя в своих стихах,
   А ты попал во власть красивой дуры,
   И вот пасешь овец в ее лугах..."
   "Замолкни, недостойнейщий лгунишка!
   Как смеешь ты о даме так...Она..."-
   Прервался крик...Предсмертная одышка...
   Погас костер...и мрак...и тишина...
  
   ****************************************** ******************************************
   Он сидел за столом.
   Один.
   Пьяный демон.
   Принесший весть.
   Говорил...говорил...говорил,
   Осеняясь, плевал на крест.
   Поднимая последний тост,
   Подливал, Говорил и пил...
   Пьяный ангел. Жесток и прост.
   В ночь диктует слова свои:
  
   "Я святого не трогал.
   Я все о контуженных.
   Обмороженных и простуженых.
   О неверящих в Бога.
   Снами ночью разбуженных.
   Тех, кто с нами, Но сдюженный
   Интердолгом...
   Жора Слюсарев, парень-рубаха,
   Был убит наповал...
   Впрочем, после Чечни,Карабаха -
   Этот Русиповал -
   Это мелочь, пустяк.
   Мир, где правит "ништяк"
   Этот бал.
   И забились мышами
   Теплокровными,
   Чтобы выжить,
   Поголовно мы.
   Верный знак -
   Вырождаемся, Русичи!-
   Мышки гамми...
   Гумилев - служит в армии -
   Под расстрел...
   А теперешний умный пострел
   Юбкой маминой
   Заслониться успел...
   Русь, мы чьи?...
   Он ведет свою речь об абстракции...
   Сам себя он подверг уж кастрации...
   Пусть девицы его ублажают.
   Но кастраты кастратов рождают.
   Не от суммы хвостатиков в семени,
   Но от Рода.
   И от Племени.
   От солдатами ставших пахарей,
   Лучников,Ратиборов...
   Знахари
   Не в чести.
   Но все правят и правят.
   И лукавят,лукавят,лукавят...
   Безысходность?
   У собаки - кость.
   А у нас?
   Ни кости,ни ума про запас...
   Хлыщет нефть из Российской аорты.
   И аборты..."-
   Небо кроет рассвет...
   Бирюза...
   Все ли, демон, ты мне сказал?...
  
   *************************************** ***************************************
  
   ****************************************************************************************
  
   "За ВДВ!"- сноп сонетных строп.
  
   Поэма, написанная в форме сплетения двух венков сонетов. Мадригалы разместил в конце.
  
  
  
  
  
   Ну, где мне на них раздобыть утонченность сонетов?...Застенчивый свет не нашел в себе силы, дерзнувшей столпившийся мрак отпугнуть. Мой взгляд пробивает стекло и ищет не свечи эстетов, а слово, способное вспомнить десантника сущую суть. А жизнь - то заплыв, то запой, то сплошная вендетта, не то чтобы сука, но тоже с лихвой еще та. Но я начинаю плести катренные стропы сонетов. Ведь в каждом бессмертье души десантная есть высота...
  
   1.
  
   Мы из времени Лет. Мы из цикла поступков и снов.
   Унесенные ветром в прогнозы людской суеты.
   Нас безвестный синоптик отправил на поиск углов
   В коих нет непогоды, а есть лишь сезон красоты.
  
   В этом лете из Лет исполняли мы роль лепестков,
   Нам казалось, что мы в этой роли просты и честны,
   Только зрителей нет в чистом небе; без туч и снегов
   Позабыты давно все предчувствия скорой весны.
  
   А синоптик, тоскуя, вознесся в этюдность мазков.
   Вдруг поверил, что судьбы в прогнозах погодно просты.
   Расписал авансцену под поле погибших цветов,
   И зачем-то заставил сажать неживые кресты...
  
   А когда повелел лепесткам погружение в стынь,
   Мы бежали сюда из этюда людской пустоты.
  
   **
  
   "Парашют изобрел Леонардо да Винчи.
   Окрылил на полет сына старый Дедал."-
   О героях известных мальчишка читал,
   А не пошлую дрянь со словечками с "кичи".
  
   На значок "ГТО" нормативы сдавал,
   Был к себе беспощадно - до гнева - придирчив -
   И твердил, словно Павка*: "Живем однова..."-
   По Рахметову**спал, его принцип талдычил...
  
   Он так искренне принял обман про Афган,
   Рапортами начальству столы устилал,
   Пер бесхитростно, смело, порою по бычьи,-
   Не рисуясь геройством,- привычно, обычно...
  
   О таких вот, как он, и звучали слова:
   "Человеком десантника мать родила."
  
   * Павка Корчагин - герой произведения "Как закалялась сталь"
   ** Рахметов - герой произведения "Что делать?"
  
   2.
   Мы бежали сюда из этюда людской пустоты.
   Мы искали не лето,- хотя бы какой-нибудь кров
   Был пределом наивным такой лепестковой мечты,
   Что уверовать в слово нам стало по-детски легко.
  
   Да, по-детски мы шли за конфетой посулов простых,
   И бежали на звон так зазывно звенящих голов,
   И прощали обман, принимая удары под дых
   За издержку игры с забиваньем счастливых голов.
  
   А потом в уголке рассказал нам один "афгустИн"
   И еще показал с примененьем волшебных очков,
   То, о чем нам молчали при людях помимо крестин
   С самых первых шагов, с самых ранних ранимых годов...
  
   Мы не листья, мы люди из рода наивных людин...
   Мы из сказок страны, в коих любим одних дураков.
  
   **
  
   "Человеком десантника мать родила.
   Будь ты воин, рабочий, бродяга, опричник...
   Бей по морде, под дых или в колокола...
   Человечность - венец: дел, религий, привычек -
  
   Рубикон-апогей твоего естества.
   В ней вся правда твоя - твое дно и величье,
   В ней сначала ты - Бог и Его же паства.
   А потом уже - звания, звездочки, лычки...
  
   Человек - это гвардия Бога и личность.
   Воин - сын. Ему матерью стала страна.
   На защиту он встал, когда Мать позвала..."-
  
   Инвалид. Мысли вслух у пустого стола.
   Календарь. Месяц август. И циферка "два".
  
   Рождеством ВДВ день в историю ввинчен.
  
   3.
   Мы из сказок страны, в коих любим одних дураков.
   Мы решили, что нам непременно должно повезти,
   И мы свищем в надежде на слух сиво-бурых коньков,
   И все тянем соски у волчиц, у которых мастит.
  
   Ищем долго того, кто вредил и солил молоко,
   И не верим, что соль в молоке - это кровь во плоти.
   И везем от коров , что пасутся от нас далеко,
   А оно прокисает и портится в долгом пути.
  
   Но мы кормим пропавшим своих дочерей и сынов,
   Просто надо нам чем-нибудь наших потомков кормить,
   Ну, а крови отведав, легко перейти на вино,
   Ну, а в пьяном угаре легко и о предках забыть...
  
   Очень призрачен век на Руси куполов золотых,
   Потому, что и сами мы жертвы своей простоты.
  
   **
  
   Рождеством ВДВ день в историю ввинчен.
   Под Воронежем с неба был брошен десант -
   Все поэты апостольской группу ту кличут,
   Ведь их было по счету двенадцать солдат.***
  
   С самолета прыжок, а не с райских куличек,
   Парашюты как нимбы, родное "ура!"...
   И таким аппетитным случился тот "блинчик",
   Что в него вся порода десанта пошла.
  
   Им, прошедшим муштру с догорающей спичкой,
   Им, крушащим кирпич головой пополам.
   Им, чья честь от рожденья до смерти цела,
  
   Вы задайте вопрос и послушайте лично,
   Может, станет для мудрости вашей добычей,
  
   Что ответит десант на вопрос: "Как дела?"
  
   ***По данным других источников их было десять человек.
  
   4.
   Потому, что и сами мы жертвы своей простоты,
   Мы не любим пророков, казня их по-царски легко,
   Не прощаем поэтам высокую цену "Клико"...
   Забывая проверить себя: где цари, и где ты?..
  
   Ведь Указы ценны не бумагой и не берестой,
   А поймать тяжелее всегда, чем потом отпустить.
   А казнить все же легче, чем миловать; птаху в горсти
   Ценим больше, чем лебедя в чистой дали голубой.
  
   Быть самими собой - то не мудрость, а все-таки стиль,
   И когда проплывем этим стилем сто верст (или миль?),
   Встретит нас Ярославна иль бабка любви Изергиль,
   И понравится ль нам любованье самими собой...
  
   К пункта А впополаме добраться геройски смогли
   Мы из песни тоски, из рассказов с песочной строкой.
  
   **
  
   Что ответит десант на вопрос "Как дела?"
   - Данте скажем одно, а его Беатриче
   Ни к чему знать о правде войны гуталинчик -
   Напоем ей о птичках - какая война...
  
   С Беатриче бы нам совершить променад,
   Что так моден в Крыму первозвонных цикад,
   Или с Борхесом выпить сливовой наливки,
   Закусив послевкусьем стиха наугад...
  
   Но нам выпало жить. Не когда-то, а нынче.
   И не наша вина, что какой-то монах
   Раскопал эту запись в своих письменах,
  
   Как ребенок под праздник в носочке гостинчик,
   И осталась она, и живет в пух и прах:
   "Да! Никто, кроме нас!"- суть десантника в кличе.
  
   ***
   Двух сонетных венков перекрещены стропы - так случается часто во время прыжка. Жизнь опасней прыжка. Завершается - жопой. Не виновен поэт в сей горчинке стишка...
  
   ***
   5.
   "Да! Никто, кроме нас!"- суть десантника в кличе.
   А жилья не дают, и жена понесла...
   А свояк-коммерсант всё зовет в "безграничность"-
   У него в смысле денег нормальны дела...
  
   Вот и тесть вечерами канючит, привычно
   Предлагая отведать дежурный стопарь.
   Честь и жажда наживы сражаются в клинче.
   И спасает тебя, что спасало и встарь:
  
   Ты - солдат ВДВ, ты - Отчизны защитник -
   И огромной столицы, и простого села...
   Ты об этом мечтал, когда был мал-мала...
  
   И ты выбрал свой путь как тропу от калитки,
   Потому что услышал святое сквозь гвалт:
   "Да! Никто кроме нас!"- Русь на подвиг звала.
  
   **
  
   Мы из песни тоски, из рассказов с песочной строкой.
   А из песни не пробуй - не вытащишь - слово иль стих,
   Только время и лечит, вгоняя в подкорку покой,
   А стремление жить превращает в мечту-травести.
  
   И мы быстро бежим, утопая то в бой, то в застой,
   Спорно, будем ли дальше, и стоит ли дальше идти?
   Снова словно в дурмане нейтральной ползем полосой,
   Снова игры всерьез то в наивных, то в буйных детин.
  
   Что оставим немного потомкам - мечту докурить?
   Иль цепочкою генов подарим надежду-пятак под пятой?
   А наркотики рабства с них смоем живою водой?
   Или пусть на "трубе" ожидают пункт Б до зари?
  
   Так пришли мы к потомкам с щепоткой остатков в горсти
   Наркотических грез, что сжигали обратно мосты...
  
   ***
   6.
   "Да! Никто кроме нас!"- Русь на подвиг звала.
   Выходили на бой, вопрошая: " А вы - чьи?"-
   И смыкали ряды, отвечая не зычно:
   "Ратибор, Коловрат...Тверь, Рязань, Кострома..."
  
   Хоронили в полях... Едут к нам. Умирать,-
   Знать, такая у русского люда привычка.
   Или тут по-особому "пухом земля".
   Или духом людским русский грунт так напичкан.
  
   Ну, а тот, кто на "Сент-Женевьев-де-Буа"?
   Может, был через меру к Руси восприимчив?
   Или там на траве не такие дрова?
  
   Мы об этом с тобою узнаем едва.
  
   Ведь "Так было, так есть и так будет всегда!"****
  
   "Да! Никто, кроме нас!"- свят десантный обычай.
  
   ****строка из текста Гимна России.
  
   **
  
   Наркотических грез, что сжигали обратно мосты,
   Мы пытались забыть, выходя из холодной войны.
   Но нас били нещадно словами, травили молвой.
   И мы стали ломать хоть какой-то, а все-таки строй.
  
   И когда на обломках убитой своей же страны
   Обознались в виновных и в сути ничейной вины,
   Вот тогда подхватили тот вирус, что звался тоской,
   И нас стали впускать в иноземный и вечный постой...
  
   Там мы стали как-будто сильны и безмерно вольны,
   Только с видом на жизнь, но без жизни еще таковой.
   Со свободой смеяться над бывшей своею Москвой -
  
   Иммиграция душ во все стороны новой волны...
   А потом с ностальгией мы брошенных помним родных,
   Мы из племени тех, кто в наколке над левой рукой.
  
   ***
   7.
   "Да! Никто, кроме нас!"- свят десантный обычай?
   Не страна, а станок по распилке бабла...
   Ксюши, Клабы, флакончик духов "Нина Ричи"
   И Указы, где пользы вестимо - "бла-бла..."
  
   Так неужто десантнику люба опричня,
   Так неужто за эти "бла-бла" воевать,
   За сынков, за гламур и продажность-публичность,
   За широкую лапу с табличкой "Нас - рать!"?
  
   Эту рать не берет ни война, ни хула,
   Эта рать прячет взятки в трусы и под лифчик,
   Носит "Bosco" и ложь соразмерных количеств...
  
   Силиконовый строй экс-бандитских величеств...
   Мгла и мгла...мглаимгла...мглаимгламглаимгла...
   "Да! Никто, кроме нас!"- за Добро против Зла?
  
   **
  
   Мы из племени тех, кто в наколке над левой рукой
   Застолбил себе право шагнуть на высокий карниз,
   И без страха взлететь, но взлетая, обрушиться вниз,
   Сожалея, что жил раньше времени лет так на сто...
  
   Мы толкали судьбу, куда Анну отправил Толстой,
   Мы любили страну, но не знали, что звали страной.
   А когда узнавали? Да только когда напились...
   А когда побеждали? На кой нам победы дались...
  
   Испокон мы молились, чтоб Бог нам авансом простил
   Наше вечное рвение в некую смутную высь,
   А в ответе звучало: сначала проспись и молись...
  
   На что каждый молился и спал, но проспаться забыл,
   Да с язычеством в сердце, и с верой, но без головы
  
   Попытался создать своей карме надежный посыл...
  
   ***
   8.
   "Да! Никто, кроме нас!"- за Добро против Зла.
   Так Маргелов учил. Страх отвагою высечь,
   Невозможного нет. Быть сильнее врага
   Мастерством, а не цифрой неумных-сопливых.
  
   Ему верили парни. Не ради петличек
   По-отцовски он сына на подвиг послал.
   Даже воздух - молочный, небесный и птичий -
   Становился таким, как сказал Генерал..
  
   И, казалось, весь свет, что давно половинчат,
   Не посмеет назвать нас "империей тла",
   Потому что зерно - это колос с утра.
  
   Наш десантник был миру всему идеал...
   А потом был грачевский блицкриг...На хера?
  
   Прославляли десант не застольные спичи.
  
   **
  
   Попытался создать своей карме надежный посыл,
   Вырывал справедливость из уст осужденья канвы,
   Забывал, что кричащие громче, не факт, что правы,
   Уважал в правосудье фортуну, плевал на весы...
  
   Бился с властью, как бьется о стену гудкаво горох,
   На костре не готовил зирвак, а хотел сразу плов,
   Хоть "Малиновку" пел, не любил никогда "Верасы",
   И рубился за правду-за матку, косою косил...
  
   И тебя находил в кабаке дед Кащей-Хлестаков,
   Он тебя избавлял от тебе незнакомых трудов,
   А ты верил ему и последним, что было, платил...
  
   И тем самым ряды пополнял "дорогих" простаков,
   Коих в наших глубинных краях посчитать - гой еси...
   Мы не авторы, нет, - лиргерои, - удел наш таков.
  
   ***
   9.
   Прославляли десант не застольные спичи.
   Наша новая суть далеко не нова:
   Мы бросаем своих уже сотнями тысяч...
   Новодел слова "русский" так стар: плевела...
  
   Поле боя избрали для грязненьких стычек,
   И раскрыть паращют успеваем едва,
   Распознав в поле боя России кулички...
   Нет в имерии сердца - сплошные края.
  
   И в традиции лишь по Трубе идентичность,
   Человечности нет средь запасов сырья,
   А без этого русский - уже и не личность,-
  
   И язык свой успели давно изговнять...
   Оттого ли в разгар награждений публичных
   Эти люди в беретах скупы на слова?
  
   **
  
   Мы не авторы, нет, - лиргерои, - удел наш таков.
   Выговаривать, рвать, затянуть - и потуже - винты,
   И все гайки с железных дорог - на добычу плотвы,
   А составы людские - с откосов дурацких дорог...
  
   Сам себя... Чей народ так бы смог? А вот мой уже смог...
   Натурально: в цветмет провода...Током ёбнет? - Понты...
   Нет красивше, чем пеплом упасть со столба, с высоты...
   А соломки постлать? - Не пойдет - разворован весь стог...
  
   Километр никогда не сравнится с великой верстой,
   Только дать бы ума - километру - от этой версты...
   Да плотва не клюет, видно, гаек накрыло волной,
  
   Ну, а вместо винта забивают по шляпку костыль,
   А душа, как и прежде, метнется терзаться собой.
   Крепостные мы - факт, и надежно поджали хвосты.
  
   ***
   Друг на друга - про нас...Брат на брата...Что далее, Боже?...А в ответ мне молчание с якобы райских небес...Слышу, Бог не был русским...И это на правду похоже.Что Он продал Россию, и правит тут душами бес...Помолясь, выхожу я из храма опять на дорогу, как бы ни было там - наверху,- всё равно
   НАДО ЖИТЬ! Ведь отходчива Русь...Зла не держим, поможем и Богу, ведь Он тоже, поди, в восемнадцать Отчизне служил...
  
   ***
  
   10.
   Крепостные мы - факт, и надежно поджали хвосты.
   Мы приписаны к улице цепью не наших грехов,
   Мы прикованы к адресу, где не встречают волхвов,
   И давно наплевали на искренность даже в Посты...
  
   Мы гордимся, что смуту смогли утаить от дворцов,
   И что слово есть слово, а дальше - трава не расти,
   И прочтенье закона зависит от стен, потолков,
   И тем паче от пачки, что в нашем кармане хрустит.
  
   Все мы вышли из бортников, те из дремучих лесов...
   Знать,оттуда обычай: закон мы должны подсластить,
   Но стекает тот мед без утайки с бесстыдных усов,
  
   А закона утеряна скромная крепкая нить,
   Что должна позволять нам совсем не по-дикому жить...
   Догоняем прогресс на телеге забытых веков.
  
   **
  
   Эти люди в беретах скупы на слова.
  
   Пусть и мимо уходят дары и наличность,
   Пусть данайская правда качает права,
   Пусть не танки - дрезины, шаланды и брички,
  
   Пусть снегами забвенья укрыт перевал,
   Пусть сдают их поротно почти что публично,
   Пусть их судят всё те же, кто их же сдавал,
   Пусть казнят их жестоко почти что по Линчу,
  
   Пусть не ласкова к ним и небес синева,
   Пусть девчонка не ждет, а с одним из зевак,
   Пусть Фортуны капризной характерец сбивчив,
  
   Пусть им песнь не поют ни Ротару, ни Кинчев,
   Пусть молчат, раз умеют молчать, жернова...
  
   Пусть легенды по праву слагает молва.
  
   ***
   11.
   Догоняем прогресс на телеге забытых веков,
   Догоняло давно поджидает табличка "Утиль",
   Нам внушили, что сало должно называться бекон,
   Но забыли внушить, что со свежим не вяжется гниль.
  
   Нас позвали туда, где нам нечем козырное крыть,
   И вручили, чтоб руки занять, в двух пакетах поп-корн,
   И ловили китов, ну, а нам оставляли лишь криль,
   И ссылались всегда на не читанный нами закон...
  
   А потом свора приставов ринулась в наш монастырь,
   И пыталась забрать, что мы сами украсть не смогли,
   Мироточили лики со сводов, слепленных из глин,
  
   Мы ведь тоже из глины, нас тоже когда-то слепил,
   Тот, о Ком мы мечтаем, Кто может нас позже простить...
   Лоскутами мечты все латаем пустые холсты.
  
   **
  
   Пусть легенды по праву слагает молва.
   Как сжимали за ручки наборные финки,
   Как хлебали из финской забористой крынки,
   Как сочились стыдом, выходя из котла,
  
   Как за "гвардией" шли по тылам - не на рынки,
   Как на смерть восходили, горланя "Калинку",
   Как десантская кровушка с неба текла,
   Как ловили их клены, и ель, и ветла,
  
   Как их резал хирург на столе без простынки,
   Как их резал на подлость гебешник-блядинка,
   Как прощала им жизнь, как ждала у тропинки,
  
   Пусть и резали порезом горло врага...
   Пусть им утро сулила вечерняя мгла,
   Пусть не ангелы - кровью крапят купола.
  
   ***
   12.
   Лоскутами мечты все латаем пустые холсты.
   А могли расписать и вплести постулатно латынь,
   Да внахлест иероглифов гладью в сто тысяч стежков
   Про равнины и горы, про реки в канве бережков...
  
   А потом и истории тысячу строк подпустить,
   Про веселье и смуту на всей превеликой Руси,
   Не забыть про героев, которых прославил Батый,
   Не забыть рассказать про славян: Ржев, и Брест, и Хатынь...
  
   Сколько братьев славянских на войнах сложило голов,
   А теперь превратить нас желают в скотов и врагов.
   Никому не нужны без России хоть сто Украин,
  
   Никому без России не нужен абхаз иль грузин,
   Но опять мы увязли в раздора проклятой грязи...
   Не горжусь я уловом таких вот безрадостных слов.
  
   **
  
   Пусть не ангелы - кровью крапят купола.
   Им в раю приготовлен греховности вычет,
   Но хочу я молить у калитки Петра:*****
   "Дай им яблок отведать!" - суют нашатырчик...
  
   Говорят мне, что с ними не умер едва,
   Когда смертным свинцом нас душман поливал...
   Я вернусь к ним, ведь я не обидчив,
   И мы вспомним тогда, что за пуп - Анава.
  
   И споем про Афган популярный мотивчик.
   А потом мы покинем тот сладостный рай,
   И пойдем залихватски по адским тылам,
  
   И загоним чертей с их кострами в фонтан,-
   За фашистов, за духов, за геев, за чичей...
   Бой - не место для слабых слюнтявых приличий...)))
  
   *****Говорят, Петр стоит у врат Рая.
  
   ***
   13.
   Не горжусь я уловом таких вот безрадостных слов,
   Мне нужны торжества, но не праздник дебильный сурков,
   Мне не надо индеек и самых изысканных вин,
   Мне бы Спас тот понять, что у нас лишь всегда на крови.
  
   Мне бы вырвать чужое, и вырастить наше, своё,
   Потому что я - русский, и в этом все счастье моё.
   Это Пушкин, Михайло, Суворов, Левша, Ушаков,-
   Их мне чествовать должно - не дурно смердящих зверьков.
  
   Так поверьте ж в Россию, ведь время России пришло...
   И я в пафосе этом, признаюсь, нисколько не нов,
   Пусть же будет, Читатель, в судьбе твоей все хорошо!
  
   Ну, а если смеешься, мол, снова на дурня нашло,
   И тогда не обижусь: всего-то - смеется - делов...
   Плох тот горе-рыбак, что не верит в грядущий улов..
  
   **
  
   Бой - не место для слабых слюнтявых приличий.
   Вон как нано частицы усиленно ищут,
   Без которой, наверно, не мыслим Грааль,
   Тоже вроде бы бой. Но какая мораль?
  
   Бой за место, за сан, за работу, за пищу...
   В суете незаметно приходит февраль...
   Вспоминают Афган, и живых, и погибших.
   И тоскливо, и гадко, и прошлого жаль...
  
   Бой! Где ясно с врагом. Хочешь выжить - ударь.
   Жизни чаша боями и миром полна,
   Умный - это не значит силен и задирчив...
  
   Но "Вставай!"- всей стране говорила Она,
   И к призыву такому ты был восприимчив...
   Побеждать, ведь Отчизна - всему голова...
  
   ***
  
   14.
   Плох тот горе-рыбак, что не верит в грядущий улов...
   На побывку в распутье лихое грядущих стихов,
   Я прошу без упреков серьезных меня отпустить,
   Ведь я искренен был на корявом сонетном пути...
  
   Если ж чем-то обидел, простите поэта легко,
   Лукоморье - не сказка, а сказочный берег морской,
   Там на привязи много таких вот, как inek, котов,
   Но не каждый из них на сонетный поступок рискнет,
  
   Если ж будут такие, Дай Бог им удачи в пути...
   Доплетаю, сонет, отпусти меня в жизнь, отпусти...
   Я из племени Рифмы, из стаи голодных стрелков...
  
   Мои стрелы - стихи, я за каждый ответить готов.
   Не спешите в меня вбить тот кол критиканства осин...
   Мы из времени Лет. Мы из цикла поступков и снов.
  
   **
  
   Побеждать, ведь Отчизна - всему голова...
   Я наскучил, наверно, тебе, старина?
   Так закажем повторно холодной графинчик!
   Наше право, его заслужили сполна.
  
   Эй, Россия! Кавказ, Ленинград и Москва,
   И Саранск(!), и Чита, Пермский край и Бердичев...
   Пацаны! День десанта отметим! Давай!
   Наливай, наливай, наливайналивай...
  
   Знаем, в чем наша сила, и стать, и горды чем...
   И гуляют седые в беретах - братва,
   Что служила в воздушно-десантных войсках.
  
   Ведь сегодня для них этот праздник-мечта,
   И для них - персонально и в средних веках -
   Парашют изобрел Леонардо да Винчи.
  
   ***
  
   Мадригалы.
  
   Мы из времени Лет. Мы из цикла поступков и снов.
   Мы бежали сюда из этюда людской пустоты.
   Мы из сказок страны, в коих любим одних дураков.
   Потому, что и сами мы жертвы своей простоты.
  
   Мы из песни тоски, из рассказов с песочной строкой.
   Наркотических грез, что сжигали обратно мосты.
   Мы из племени тех, кто в наколке над левой рукой
   Попытался создать своей карме надежный посыл.
  
   Мы не авторы, нет, - лиргерои, - удел наш таков.
   Крепостные мы - факт, и надежно поджали хвосты.
   Догоняем прогресс на телеге забытых веков,
   Лоскутами мечты все латаем пустые холсты.
  
   Не горжусь я уловом таких вот безрадостных слов,
   Плох тот горе-рыбак, что не верит в грядущий улов...
  
   **
  
   Парашют изобрел Леонардо да Винчи.
   Человеком десантника мать родила.
   Рождеством ВДВ день в историю ввинчен.
   Что ответит десант на вопрос "Как дела?"
  
   "Да! Никто, кроме нас!"- суть десантника в кличе.
   "Да! Никто, кроме нас!"- Русь на подвиг звала.
   "Да! Никто, кроме нас!"- свят десантный обычай.
   "Да! Никто, кроме нас!"- за Добро против Зла.
  
   Прославляли десант не застольные спичи.
   Эти люди в беретах скупы на слова.
   Пусть легенды по праву слагает молва.
  
   Пусть не ангелы - кровью крапят купола.
   Бой - не место для слабых слюнтявых приличий.
   Побеждать, ведь Отчизна - всему голова...
  
   *******************************************************************
   ******************************************************************
   ******************************************************************
  
  
  
   Люди одетые - это живые.
   Эти - нагие - остывшие трупы.
   В белом - медсестры - бойцы хирургии.
   Между живых и нагих. Боль - доступна.
  
   Время богато паллиативом...
  
   Времени не было. Боль - под завязку...
  
   Режут одетых.
   Те, что нагие,
   Больше не верят в загробную сказку:
   Их больше нет.
   Речитативом
   Гонят из них дух и душу на небо...
   Тех, что одеты, пилами пилят,-
   Судьбы крошатся чертям на потребу.
   Реинкарнация? Нет, хирургия -
   Адовы муки спасения жизней...
   Им не завидуют те, что нагие.
   Мертвым живые завидуют присно.
   Богу завидуют люди в халатах -
   Им бы забаву слеплений из глины...
   В зависти этой не виноваты
   Эти медсестры военной годины.
  
   Люди стреляют, люди калечат,
   Люди кричат от обиды и боли...
  
   Гнетом все это на хрупкие плечи...
  
   Нет на земле человечнее доли.
  
   Доли больнее нет, чем человечья.
   Боги простили б, когда б они были,-
   Только нужна ли нагим эта вечность...
   Если уже человечность остыла?
  
  
   Время богами паллиативно,
   Времени мало на жизнь, человече.
   Помним пещеры, Афины и Фивы...
  
   Мир не киты держат,- хрупкие плечи...
  
   ***********
  
   Мы сидим у окна, за которым холодным, дождливым
   Наказаньем за что-то карают людей небеса...
   Так давно я не спал, обстоятельства несправедливо
   В беспробудство скитаний ввергали меня ото сна...
  
   Принеси же мне сон, как кувшинчик парного, хозяйка...
   в нем тот запах из детства с краюхи несдобной судьбы...
   я вдохну этот сон и укроюсь небесной изнанкой...
   и смахну поцелуем слова с твоей сладкой губы...
   принеси же мне сон, новоявленный, сладостный, жаркий...
   пусть он будет с мечтою одной неземной высоты, -
   мне дарила судьба очень редко такие подарки, -
   там чужбинное "Вы" превращается в близкое "ты"...
   с этим "ты" я усну сразу в нежное теплое счастье...
   возвращенью меня, пробужденью меня не спеши...
   те ночные дожди - это прошлого злое ненастье...
   эти чистые сны - воскрешенье бродячей души...
  
   Мы сидим у окна, за которым сменяя друг друга,
   С того самого вечера много чего пронеслось...
   Мне опять не понять, это сон или новая вьюга
   К испытанью зовет пресловутую белую кость...
  
   ***********
  
   До пятнышка, до листика знакомо,
   Но каждый раз терзает и знобит.
   Природа словно выгнанный из дома
   Беспечный беззащитный сибарит
   Каким-то неизвестным потрясеньем.
   Собраться и одеться не успев,
   Сверкает наготою. И в стесненье
   Надеется на счастье как на блеф...
   Взгляд из окна. Там осень. Под копирку
   Из года в год. Палитра октября.
   Как пьяный, ясень - ветки врастопырку...
   Столбы...столбы...как вехи, строго в ряд.
   Никто бы не завидовал успеху,
   Что выпал и застал судьбу врасплох,
   А взгляд готов и к горестям, и к смеху,
   Не холодно ему и не тепло...
   А где же стыд? Сквозь обнаженья к звездам
   Летит простой - не похотливый - взгляд...
   Идти нет сил, а возвращаться поздно,-
   Такой вот философский листопад...
   Вернул бы взгляд, да прошлое морозно -
   Как вспомнишь, словно плетью, холодком...
   И что за хрень нам вводится подкожно
   И гнет сильнее с каждым октябрем...
  
   **************
  
   У дачных листьев судьбы очень схожи,
   По осени горим мы на кострах
   Сгребают нас в денек весьма погожий
   На небеса науськивая страх...
  
   Моя судьба легка и тороплива.
   О ней так много писано в стихах -
   На смерть мою их выплеснет приливом -
   Поэты тоже пишут второпях.
   Меня сожгут в числе таких и прочих,
   О нас не скажут гордо: "Не горят..."-
   Трещат костры с бессильем многоточий,
   Вдоль улочек раскиданные в ряд.
   Нам больно. Пожираемые жаром
   Живое выдыхаем в небеса,
   А кто-то, вверх подброшенный пиаром,
   Стремится вознестись на небо сам.
   Зажатые периметрами соток
   Мечтаем о безмерности лесов...
   Наотмашь бьют нас спазмы наших глоток,
   Больнее нет невысказанных слов.
   Горят костры, в них много нынче листьев,
   Удачен год, весна была красна,
   Но снова осень. Пламя губит присно
   Все лучшее. И с легкостью листа...
   *************
   Экспромт друзьям на день разведчика.
  
  
   Спорит лето с холодом до драки,
   Нам с похмелья это ни по чем.
   Мы решили ехать в Лаго-наки,
   Чтобы день отметить горячо.
   День разведки - это вам не чача,
   Чачей запиваем мы шашлык.
   Кто в засаде ночку отышачил,
   Тот судьбу попробовал на клык.
  
   Вспоминаем, словно все сегодня:
   Вечером в засаду или в рейд,
   Ноченька с душманами нас сводит,
   Припасая сложностей єup grade?...
   Днем бывает тоже не до смеха,
   Ми восьмой винтами пробурчит
   Что-то там про счастье и успехи,-
   Слышали б слова те басмачи...
  
   Дневка, караван, лиса-удача,
   Сумерки - начало всех начал,
   Нас они от глаз душманских спрячут,
   Лишь бы ПБС не подкачал.
   Высидим, дорвавшись до охоты,
   Жарко в этих драках трассерам...
   С завистью глядит на нас пехота -
   Спит разведка крепко по утрам.
  
   Слышали мы как в ночи кромешной
   Мельница кукует у ручья...
   Враг согласен на ничью, конечно,
   Только на хрен нам его ничья!
   Впереди в бою и на параде,
   Только за победу до конца!
   Честь разведки - это не награды,
   Нам важней не потерять лица!
  
   Мы сидим, а небо сыплет звезды...
   Чача и крепка и горяча.
   "С Днем разведки!"- рано или поздно
   Будет счастье и тебе, Бача!
  
   ******
  
   Ноша пешки.
  
   Еще не проблевавшись от великой,
   Попойку смерти новую нашли...
   Вечерня, где все члены, а не лики,
   Решала судьбы жителей земли.
   Шарбат Гулла*, ты с глиняным кувшином
   Дорожкой семенила от ручья,
   Не ведая, что русские мужчины
   Придут с войной, и будет им ничья.
   А я тогда кизиловою клюшкой
   Играл в хоккей с друзьями на катке...
   А смерть варила жизнь в кровавой юшке,
   Смакуя боль людей на языке.
   Пятнадцать тысяч, если верить сводкам,
   С попойки той обратно не пришли...
   А двести тысяч смыть пытались водкой
   Синдром, что впился в поры их души.
   Нескладна, некрасива и безбожна
   Была для всех афганская война...
   И до сих пор понять мне невозможно
   Была ли в этом и моя вина,
   И кто я: оккупант иль потерпевший,
   И пью за что под Третий тост сто грамм...
   Не много ли взвалил на плечи пешки
   Большой державы маленький Афган...
  
  
   * 12-летняя афганская девочка - знаменитая фотография Стива Маккьюри (Steve McCurry), сделанная им в лагере беженцев на афганско-пакистанской границе. Советские вертолеты разрушили деревню юной беженки, вся ее семья погибла, и, прежде чем попасть в лагерь, девочка проделала двухнедельный путь в горах. После публикации в июне 1985 года эта фотография становится иконой National Geographic. С тех пор этот образ где только не использовался - от татуировок до ковриков, что превратило фотографию в одно из наиболее растиражированных фото в мире.
   **************
  
   Камни памяти.
  
   Погода - снёнкам благодать,
   И мне бы лечь на дно...
   Но память сукой как всегда
   Рвет памяти рядно.
   И вьет веревку из пеньки,
   Да грубых лоскутов,
   И мне насмешливо: "Прикинь..."-
   И эхом вдруг: "За что?"...
  
   Мне память с шеи не сорвать,
   Веревкой - на кашпо.
   Еще сложней собрать в слова
   Ответ на крик: "За что?"
   За что, за что, за что, за что?-
   Из женских глоток боль,
   Их души-окна...траур штор...
   Нам - выжившим - с тобой.
   Их - этих окон - черный крест,
   Нести - не донести...
   Пятнадцать тысяч неневест,
   Хотят меня простить.
   Пятнадцать тысяч матерей,
   В мгновенье постарев,
   Глядят из черноты дверей
   На спины сыновей.
   Им - пережившим сыновей -
   Не будет хорошо.
   Их даже ангела свирель
   Минором бьет: "За что?!"...
   Зачем, прилюдно им божась,
   Я вру: "Они живут..."-
   Во след им кинув комьев грязь,
   Себе я льготу жду?
   Ужель на память наплевав,
   Решили: не грешно...
   Не превращаются в слова
   Три камня: "Ни за что..."
   Мне легче кару понести,
   Шагнув обратно в ад,
   Чем, комом правду сжав в горсти,
   Ответить однова...
   ******
  
   Погода - снёнкам благодать,
   И мне бы лечь на дно...
   Но память сукой как всегда
   Рвет памяти рядно.
   И вьет веревку из пеньки,
   Да грубых лоскутов,
   И мне насмешливо: "Прикинь..."-
   И эхом вдруг: "За что?"...
  
   Мне память с шеи не сорвать,
   Веревкой - на кашпо.
   Еще сложней собрать в слова
   Ответ на крик: "За что?"
   За что, за что, за что, за что?-
   Из женских глоток боль,
   Их души-окна...траур штор...
   Нам - выжившим - с тобой.
   Их - этих окон - черный крест,
   Нести - не донести...
   Пятнадцать тысяч неневест,
   Хотят меня простить.
   Пятнадцать тысяч матерей,
   В мгновенье постарев,
   Глядят из черноты дверей
   На спины сыновей.
   Им - пережившим сыновей -
   Не будет хорошо.
   Их даже ангела свирель
   Минором бьет: "За что?!"...
   Зачем, прилюдно им божась,
   Я вру: "Они живут..."-
   Во след им кинув комьев грязь,
   Себе я льготу жду?
   Ужель на память наплевав,
   Решили: не грешно...
   Не превращаются в слова
   Три камня: "Ни за что..."
   Мне легче кару понести,
   Шагнув обратно в ад,
   Чем, комом правду сжав в горсти,
   Ответить однова...
   ******
  
   Короче - длиннее...
  
   "спит мягкий знак, и слово "жизн" - короче,
   но, как и прежде, слово "смерт" - длинней."
   (А. Кабанов)
  
  
   "Начните верить..."- фразой в переписке
   Меня сегодня даже не убить.
   И время вычистило весь песок газнийский
   С зубов при помощи щетины на "to bee..."
   Не барствую, но здраво различаю
   Средь прочего "не барские" дела...
   Но горный воздух вкуса молочая,
   Но мрак кяриза в сводах анфилад,
   Но выстрелов раскатистое эхо,
   Но взрыва в подзатылье острый лом,
   Но мудрость поражений и успехов,
   Но доля мужика - "сад-сына-дом"...
  
   "Начните помнить..."- реплика забытых
   Меня повторно в реку не влечет.
   Ведь даже из разбитого корыта
   Вода пусть худо-бедно, но течет...
   Не пьянствую, но воду распознаю,
   Разбавившую честное вино...
   Но вкус солярки в каше из сухпая,
   Но фляжки запах пополам с бедой,
   Но смачное до искренности слово,
   Но гильзы медальонное нутро,
   Нет бывших, я не верю и в готовых,-
   Есть мужество держащих жизни строй...
  
   А слабость - как картавящего слово,-
   Но смысла - ни добавить, ни стереть:
   Короткий век, и жить давно не ново,
   Живу и помню. Укорачивая смерть...
   ************
  
   Мне бы ту картошечку в мундире,
   Мне бы эти блинчики теперь...
   Накрепко бы отсидеть в сортире,
   Не стремясь прикрыть плотнее дверь...
   К вороту прижать подшивой нитку,
   Плотненько - стежок не разглядеть.
   Выразить "признательность" напитку,
   С рецептурой кемела в судьбе.
   Зачерпнуть бы из котла "параши",
   Маслица цилиндрик - на хлебец...
   Разрядить бы в небушко калашник,
   Крякнув для порядка про пиздец.
   Ваксой натерев и пастогоем
   Нужные блестящие места...
   День побыть до дембеля в героях...
   Красота, скажите ж, красота!
  
   А потом домашними борщами
   Вкус параши на зубах забить...
  
   С кем-нибудь помериться мощами...
   И до смерти Родину любить...
  
   **************
  
   Вниз лицом лежит Афганистан.
   В пыль и дым разметаны дувалы...
   Память, добиваешь, перестань!
   От войны во мне и так немало...
   Сгорбленные ветки у реки,
   Вены, словно вскрытые арыки...
   Погаси, рассудку вопреки,-
   Прошлого всплывающие блики...
   Стоны так пронзительно тихи,
   Значит, мой товарищ умирает...
   Господи, прости ему грехи,
   Дай ему хотя бы пядь от рая...
  
   Память забирается в стихи,
   И они во тьме ночной сгорают...
  
   Вниз лицом лежит Афганистан,
   Мы идем тропой мемориальной...
   Лики, имена...Здесь неспроста
   Звон колоколов и звон медалей...
   Руки воздевают дерева,-
   Вера у молящихся святая...
   Здесь не произносятся слова,
   Здесь лишь человечность обитает...
   Слышится дыхание и плач,
   Доблесть своих лучших поминает...
   Господи, прощение назначь,
   Дай им подышать в тени у рая...
  
   Память, ты спаситель и палач,
   Я тобой казнюсь и выживаю...
   ********
  
   Невский экспресс.
  
   Все меньше переулочков Арбата;
   Заброшенных полей не перейти;
   Все проще спеть все песни про комбата,
   Трудней батяню в армии найти.
   И ладанку все меньше ощущают,
   Входя в похмелье, как в молельный дом,
   И хорошо, что зимы не крепчают,
   Но плохо, что иного мы не ждем.
   Все ищем верный путь и не находим,
   А сани едут вниз и не везут...
   И вся страна при бате, но в народе
   Другого батей истинным зовут.
   И думаем, что вырвались из смуты,
   Раз празднуем по поводу того,-
   На деле не прожили и минуты
   Без смутного поветрия мозгов.
   А после нас нам будет просто поздно
   Понять, что задержалась Русь в пути:
   Там - Грозный-царь, тут - горный город Грозный...
   На небе - Бог, как нас ему простить?
   И мучают нас прежние вопросы,-
   Ответы обещают лишь в раю...
   Лежу я в том вагоне под откосом,
   И ангелов, и смерть не признаю...
   ********
  
   Мы так мирно живем, уповая на близкое чудо,
   А потом нас с тобой белый голубь повестки найдет,
   И мы выпадем в грязь, и сыграют нам медные трубы,
   И настанет война и отменит она наперед
   Все, что знали с тобой, а потом - то, что мы и не знали,
   На остатки судьбы ей, как видно, давно наплевать,
   Ну, а мы устоим в перекрестье вранья и морали,
   Чтобы задним умом в свою юность швырнуть плевела.
   И поймем мы, Бача, что-то исконное, человечье...
   Но труднее всего нам с тобою друг друга понять...
   Белый голубь летит, и война продолжается вечно,
   И то близкое чудо минует тебя и меня...
   По глотку - и в покой, нам помогут осколки гранаты,
   Что осталась последней в одной уцелевшей руке...
   Это просто война, и на этой войне мы - солдаты,
   Пусть играет труба там, куда мы уйдем налегке...
  
   ******
  
   безрыбье. сонет.
  
   Мы из времени Лет. Мы из цикла поступков и снов.
   Мы бежали сюда из этюда людской пустоты.
   Мы из сказок страны, в коих любим одних дураков.
   Потому что и сами мы жертвы своей простоты.
  
   Мы из песни тоски, из рассказов с песочной строкой.
   Наркотических грез, что сжигали обратно мосты.
   Мы из племени тех, кто в наколке над левой рукой
   Попытался создать своей карме надежный посыл.
  
   Мы не авторы, нет, - лиргерои, - удел наш таков.
   Крепостные мы - факт, и надежно поджали хвосты.
   Догоняем прогресс на телеге забытых веков,
   Лоскутами мечты все латаем пустые холсты.
  
   Не горжусь я уловом таких вот безрадостных слов,
   Плох тот горе-рыбак, что не верит в грядущий улов...
  
   ************
  
   Декабрь пройдет, и кончится январь,-
   Банально, как из ран кровотеченье...
   На завтрак кофе и сырок "Янтарь".
   И джем клубничный слоем на печенье.
  
   Туманит. За окном ни зги пятном.
   Прогноз грозит дождями в понедельник.
   И так весь месяц небо под рядном.
   Пора переходить на зимний тельник.
  
   С погодой и с футболом не везет.
   Надежда на закон про сохраненье:
   "Убудет там, откуда вор сопрет,-
   Прибудет..."- в этом толика сомнений.
  
   Достаточно прорех в системе мер:
   Во вторник царь решил свалить в премьеры,
   Окончен бал, сегодня ведь четверг,
   А дождь и бал - у них одни манеры.
  
   Я не грущу, мне хочется рыдать,
   Но траур был устроен в понедельник,
   Хотя давно уставшим от дождя
   Действительность и траур безраздельны.
  
   Дадут опять декаду выходных,-
   Безвылазность нужна лихой попойке.
   Прибыть туда, где каждый первый вдрызг,-
   То место так похоже на помойку...
  
   Давно пора менять систему мер...
   Чтоб дождь так дождь, леченье так леченье.
   Чтоб царь так царь, ну, а премьер - премьер...
   Банально же...Как джем с кровотеченьем...
  
   *********
   Шапито.
  
   Шары, салюты, елка...Шапито...
   Подарки, апельсины, Дед Мороз...
   Порой вернуться хочется до слез,
   Туда, где о войне не знал никто.
  
   От мирных грез два шага до войны,
   А кто послал, я выяснить не смог,
   Мне выставили долг, и без вины
   Отправили в Афган за парой строк.
  
   Портянку и сапог нашла нога,
   До синих вен сжимая кулаки,
   В "учебке" представлял я свой Афган
   Апострофом неведомой строки.
  
   Апострофы в рассказах о боях,
   Апострофы в заметках из газет...
   Я ваксой замалевывал свой страх
   До глянца на морщинистой кирзе.
  
   В ночи и Ашхабад всегда красив,
   Я видел ту красу через брезент,-
   Мы ехали как в банке иваси,
   А сумрак заметал за нами след.
  
   А утро нас лишило наших грез,-
   Смотрели вниз, открыв глаза и рты,
   Как сам Кабул неумолимо рос
   И падал к нам с бездонной высоты.
  
   И мы к нему, вернее,- самолет...
   А к нам война, в глаза пуская пыль...
   Мы к ней свалились,словно мумиё,-
   Отстрелом от действительности - в быль.
  
   А дальше - пересыльное гнильё,
   Сравнимое с вокзальной бомжотнёй -
   С претензией на будто бы жильё,
   Соседствуя с как-будто бы войной.
  
   Там много, кто служил, и в орденах,
   Я знаю, возвратился "из войны".
   Салют вам, пусть уважит вас Аллах,
   А я не уважаю. Без вины.
  
   Отвлекся, но достойны. За значки
   Успели все достоинство продать.
   Отродье пересыльное - рачки -
   В обличье тоже вроде бы солдат.
  
   Ну, вот и нам подали вертолет -
   Коровой его кто-то обозвал -
   "Куда? В Газни? Ну, вешайся, народ,"-
   Нам в спину пересыльщик пожелал.
  
   Летели долго. Кто-то заскулил,
   Мол, слышал, что сбивают всех "коров",
   И я просил у матушки-земли,
   Чтоб сразу смерть, без долгих докторов.
  
   Газнийский "космодром" нас не встречал-
   Смеркалось, да и фиг ли толку в нас:
   "Две сотни необстрелянных "галчат"
   Взамен бойцов, уволенных в запас.
   Не шарят, не секут,- дерьмо дерьмом,
   И как с такими дальше воевать..."-
   А мы сопели громко да молчком
   В ответ на те обидные слова.
  
   Потом, когда везли "Уралом" в полк -
   Семнадцать километров - без дорог,
   Всяк, много говорящий даже, смолк
   И сжал все то, что раньше сжать не мог.
  
   Потом стрельба. Стрелял КПВТ.
   Кто нам о том тогда растолковал?
   Да, я пригнуться так тогда успел,
   Что шапку обронила голова...
  
   Мне было страшно. Честно признаюсь.
   Теперь смешно всё это вспоминать...
   Раздразнишь память, и она как гусь
   Начнет тебя из прошлого щипать.
  
   Вот. Как-то вспомнилось. Опять под Новый год.
   Гибридом - совпаденье и напасть.
   Играют без конца в войну и го -
   Сударство - гуттаперчевая власть.
   И спорим - веха, праздник или...что?
   Под магией греха и круглых дат
   Философ умирает, но солдат
   Вернется на минуточку туда...
  
   Шары, салюты, елка...Шапито...
  
   ******
  
   В страну, что с намоленных пор
   Не выдавит слова прощения,
   Ты шел, не добитый вупор,
   Без права на возвращение.
   Где суть поделили давно
   На власть и заветное - 'родина',
   Где патриотизм и говно
   Не ценят, поскольку много их.
   Ты вышел, солдат страны,
   Что стал без вины оккупантом...
   Ты стал ветераном войны,
   Забытой страной аккуратно.
   Мы ищем погибших живых,
   Их память страны убила,-
   Страна, что не помнит своих, -
   Воистину страшная сила.
   Их рвали, сметая следы
   С песка как улики скупые.
   Так вышло: с войны до беды
   Мы стали стране неродными.
   Но ты свой закончил поход,
   Ты выжил и вышел. Живи же!
   Смотри, это твой небосвод,
   Он с каждой секундой все ближе...
  
   ********
  
   Бьется в тесной печурке огонь...
   (из песни).
  
  
   Для пехоты и 'краснуха' - шпроты,-
   Зампотыл закладке не главред,-
   Хлеборезу тоже жить охота,
   А пехоте права жизни нет.
   Модулей не видела пехота -
   Тумбочка, кровать и табурет;
   Хорошо, коль ранит на излете,-
   Койка в один ярус - кабинет!
   Радости не дарит расширенье:
   'Цинк' вам не жилплощадь -
   Тесный гроб.
   Запахи солдатства. Не сирени.
   Ни один 'Шанель' их не забьет...
  
  
   В честь погибших убраны кровати,
   Чем богаты - почестей 'уют'...
   Пару дней - и почестей тех хватит -
   Нет в пехоте выходцев из знати,-
   А кроватям новеньких пришлют...
  
  
   Мало мы наслушались 'Каскада',-
   Трудно утаить магнитофон:
   Ушаков - майор с 'особым' взглядом -
   Налетал на 'Шарпы' как грифон.
  
  
   Рассказать еще или не надо?
   Бьется все в печурке огонек...
  
  
   Я бы спел вам, детки, из 'Каскада',
   Только вот желанья что-то ёк...
  
   ****************************
   ****************************
  
   Откуда знать мне, спросишь, о пехоте?
   Забыл бы, да забыться не дают:
   То выстрелит мениск, то нервом хлопнет,
   Да так, что лучше встретиться в раю.
  
   Кому сказать, да слов не наберется,-
   В горячей фляге больше нет воды...
   Пехота - след. Во мне он остается...
   Жить можно. Если б не было войны.
  
   В горах, где турбулентность, вертолеты
   Махнули нам бессильными винтами:
   "Мы выдохлись, а вы...а вы - дойдете...
   Пехота - это сами...сами...сами..."
  
   Сквозь грохот боя танки рокотали:
   "Нельзя туда нам - бьют гранатометы!
   Сожгут броню, а вы...а вы - дойдете...
   Пехота - это сами...сами...сами..."
  
   Изыски - назовут мотострелками -
   "Филологов-штабистов" хуета -
   Пехота есть пехота. Простота
   Названия - солдатскими сердцами,
  
   И выдохом: "Все...наша высота..."-
   Пехота - это сами...сами...сами...
   ***
   Новогодний экспромт.
  
   Тут должно быть фото, где Вы все валяетесь пьяными под елкой.
   Представьте себе...
  
  
  
  
  
  
   Даже если меня (непечатное слово)
   Эти странности жизни и суть бытия,
   Окопавшихся - Вас - С Новым Истинным Годом!
   Будьте здравы и будьте! Всего Вам, Друзья!
  
   Даже если (опять не печатно) Муратов
   Замахнется на всё, табуреткой грозя,
   Вы его успокойте стихом аккуратно,
   Будьте к Скверу добрей! С Новым Годом, Друзья!
  
   Если Юра Беридзе - о нем лишь печатно -
   Скажет тост по чеченски, не надо стрелять:
   Его слово сильней, чем стрельба автомата,
   Будьте чище, светлей! С Новым Годом, Друзья!
  
   Если все-таки Грог всех оденет русалок -
   Ведь зима на дворе, темы нет замерзать -
   Упадет легкой тьмой раздобревший Можаров,
   Будем легче, честней! С Новым Годом, Друзья!
  
   Если спрыгнет в окоп бородатый Плеханов,
   Штык-ножом "Альманаха" наш бруствер пронзя,
   Помашите над ним держаком-опахалом,
   Он такой же как мы! С Новым Годом, Друзья!
  
   Если Супермордвин - в просторечье Семенов -
   В ночь под святки притащит роман "ДоНельзя",-
   Вы роман полистайте, ведь пишет достойно,
   Он же новенький (кхм)...С Новым Членом, Друзья!
  
   Чу, в степенной ночи чья-то косточка скрипнет -
   Не спешите о том половицы считать...
   Может, это в тот миг к нам пожалует Скрипник,
   Я б хотел - без балды - "Смерть в рассрочку" читать...
  
   "Шелкопрядов винить не тебе, человече!
   Созиданье - у них, у тебя - путь из войн..."-
   Это Карцев прошел. "Путь" его - уже - вечен...
   Мне бы, Саша, пройти хоть пол шага с тобой...
  
   Если хочешь баллад, будь поближе ты к деду,-
   Лишь в его блиндаже ты балладу найдешь,
   А не хочешь баллад - обращайся к мамеду,
   Только знай, тот мамед далеко не Кошкош...
  
   Я однажды прочел - дело было средь буден -
   Троекратную правду - как храм без гвоздя
   Эту правду срубил суперзодчий Прокудин...
   Я хочу стать таким! С Новым Годом, Друзья!
  
   Если Толя Гончар сцену строит под тюбик,-
   Значит, базу возьмем и изловим язя...
   Так воспеть глухарей и порошу...Эх, Любо!
   Раз писать - до седла! Словно шашкой казак...
   (Я отвлекся? Ок, с Новым Годом, Друзья!)
  
   Осипенко сказал: "НикитА - не Никиша!"-
   Как от реза до "л"...И Париж - не Рязань...
   Я бы эти "Записки..." поставил в ту нишу
   Вместо статуй святых, что взорвал талибан...
  
   "Мародера" читали? Тогда вы в тип-топе:
   Там - инструкция выжить и жить до конца.
   Слово скажет Беркем - сфинктер сжался европы...
   Как Окопке не слыть у такого Бойца...
  
   У Загорцева есть еще столько в запасе
   На любую из букв (или цифр) "Городов...",
   Что любому "Матросу..."доподлинно ясно,
   С кем последний окоп поделить я готов...
  
   На Окопке уже очень много Талантов,-
   Всех экспромтом накрыть мне не хватит "груздя",
   Если я Вас обидел, въебите мне...матом (контекстная реклама "ЗабВО" Сквера),-
   Все Вы дороги мне! С Новым Годом, Друзья!
  
   ************************
   ************************
  
   Мы пришли к Нему вместе по красной дуге -
   Это молнии памяти гнали нас в спины,
   Райский сад отцветал. В лепестковой пурге
   Трудно враз различить лик, лицо и личину...
  
   Я был скован, неловок, сомнений мешок
   Мне мешал. Я смущался всего без причины.
   А напарник был весел, как майский денек,
   Он не думал про лик, и лицо, и личину...
  
   Я молчал, мне никак не давался ответ
   На вопрос о возможных грехах, покаянье...
   А напарник вошел в дверь с табличкой "Тот свет."
   И исчез, не сказав ничего на прощанье...
  
   Я остался один. Ни позвать, ни спросить...
   А позвать и спросить появилось желанье...
   Кроме русского знал я немецкий, фарси...
   Но душе не сказав ничего на прощанье,
  
   Я ушел, унося, все, что прожил, с собой.
   Я готов с этим всем и в закат, и в пучину...
   И расслышал во след Его фразу: "Не бой...-
   ся - в тебе твои лик, и лицо, и личина..."
  
   ************
  
   "Афган всё реже снится мне во сне.
   Со мною вымрет память, так случится.
   Тогда напишут "правду о войне"
   Историк, писарь и подобные им лица.
  
   И будет в правде той огромный толк,
   Одобрит этот толк вся заграница...
   Прочтет пацан и скажет:"Держат полк
   Историк, писарь и подобные им лица..."-
  
   И складностью солдатскую судьбу
   Штабисты хладнокровно отрихтуют,
   Учтут и спрос, и времени табу...
   А тот, кто помнит правду, ни гугу,-
   Не веря в правду лубяную...
  
   Куплю гвоздик и водки пузырек,
   Приду к мемориалу поклониться
   Всем, кто держал взаправду честь и полк -
   Святым героям, ликам их и лицам...
  
   А тем, кто хоть однажды запятнал
   Свою судьбу крысятиной штабною,
   Я кол срублю из вечного креста,
   Что тащат те, кто рядом был со мною,-
   Имею право, данное войною,-
   Мне верит Бог, и это неспроста..."-
  
   И вот к нему уж тянутся уста
   Того, кто предал Бога той весною...
  
   ********************
  
   И за шкирку мороз, и за шкурку...
   Моисей, два часа не пройдешь,
   Может, ну его...слепим снегурку,
   Да взъядрим индевелую вошь?!...
   Магдалин-то, гляди, вдоль дороги,-
   Без любви двух шагов не пройдешь,
   Может, ну его...мы ж не убоги...
   Повезет, если вывезет вошь...
   Стынь подмышку, да из носу вьюшка,
   Бьет, а вроде-с-нежна и мягка,
   Няня, что там у Саши про кружку?...
   Чтоб о вшах не писала рука.
   Бунтовать? Разбиваться в лепешку?...
   Вон их сколько лепех на пути...
   Или это коров по дорожке
   К полынье прогоняли - попить...
   След, гляди...Столько лет не ходили
   По излучине той бурлаки...
   Ни души...Только русские мили...
   И три брата...И всё им с руки...
   Что твои сорок лет...Сороками
   Как шагами исхожена Русь...
   Брат на брата...Морозные камни
   Тянут шею, и радость, и грусть...
   А за шкирку - мороз...Над церквями
   Стынут лестницы в небо - кресты...
   - Моисей, ты пойдешь вместе с нами?...-
   Не ответит...и след уж простыл...
   **********
   Осколок.
  
   Это фото я выслал жене
   накануне нелегкого боя...
   Надпись: "...память..."- и подписи нет -
   Я домой не писал о войне, не хотелось жену беспокоить...
  
   Я, наверное, очень не прав.
   Но готов понести наказанье.
   Моя дочь, даже взрослою став,
   Не узнала, что был я в Афгане.
   Ни к чему. Без того ей в весну.
   Сколько тем есть помимо военных.
   Пусть живет, не встречая войну
   Ни в одной из известных вселенных.
   Пусть останутся черной дырой
   Для неё те два года афганских...
  
   Без меня - не рассыпался строй,
   Без меня - не убавилось братства,
   Без меня - не прибавилось льгот,
   Без меня - год за три - и не старше...
  
   Жаль вот только, что кто-то умрет
   Из ребят, в том бою пострадавших,
   И ещё не родят дочерей,
   И ещё не посадят деревьев...
  
   "Папа, знаешь, а дядя Андрей
   Мне сказал, что ты просто старлей,
   И в Афгане убит на Панджшере...
   Это правда?"-
  
   в ответ тишина...
   Мой ответ не поймать эхолотом...
   Я бы морду набил идиоту...
   Эх, Андрей...а ещё старшина...
  
   Поскорей бы вернулась жена -
   Забрала бы у дочери фото...
   *************
  
  
  
   Из копытца не пей,- в доброй сказке не зря говорится...
   Но мы в поисках истин болото под боком нашли,
   И лакали взахлеб ту водицу из бездны копытца
   Вплоть до ранних седин, до зазубрин рубцов и морщин...
   Я пришел в Божий храм, свою память принес к аналою,-
   Попрошу перечесть манускрипт не придуманных глав,
   Пусть подскажет ответ, пусть мне тайну былого раскроет
   И кому задолжали мы право дожить лет до ста...
   Пацаны-пацаны...В восемнадцать - не дети...Пехота!
   Убиенны за что, не могу тридцать лет разобрать...
   И к чему этот спор: "Двадцать первый иль все же двухсотый?"-
   Павший смертью в бою, но оставивший горе на мать...
   И таких матерей - даже свечи от цифры той стынут,
   А прибавить еще груз трагедий из жизни калек...
   А потом - друг на друга с войной...
  
   Бог не любит Россию,
   Раз избрал её местом убийства себя на земле...
   Друг на друга - про нас...Брат на брата...Что далее, Боже?...
   А в ответ мне молчание с якобы райских небес...
   Слышу, Бог не был русским...И это на правду похоже,
   Что Он продал Россию, и правит тут душами бес...
  
   Помолясь, выхожу я из храма опять на дорогу,
   Как бы ни было там - наверху,- всё равно
   НАДО ЖИТЬ!
   Ведь отходчива Русь...Зла не держим, поможем и Богу,
   Ведь Он тоже, поди, в восемнадцать Отчизне служил...
  
   **********
  
   Всяк стремится попасть в аристотели -
   Будто мудрость - не тождество слову...
  
   Слышу окрик: "Предатели...бросили..."-
   Нам постреливать в спину готовы.
  
   А еще голосят: "Оккупанты вы!"-
   Прямо в души словечек гвозди...
  
   Бьют контрольными: "Ваши спиваются!"-
   Добивают нас даже в морге...
  
   А я жив! И пока не каюсь!
   И Афган вспоминаю гордо!
  
   И сегодня - "За НАШУ память!"-
   Подниму с чистым сердцем горечь.
  
   Наше право - война за нами,
   Без фиаско и без виктории...
  
   Мы останемся пацанами
   Не объявленных войн истории...
  
   За нашу память, Бача!
  
   ***************
  
   "Линяет память. С тембрами эпохи
   Кто только в неё яду не вольёт:
   Герои, самозванцы, скоморохи,
   Бизоны, крысы, суслики и блохи,
   Три волка, тигр, и в массе - шакальё...
   К чему читать "правдивые" рассказы?
   Зачем афганцу - мне - паллиатив?
   Соляру бензовозами - "спецназы"
   Сдавали оптом в "кооператив"?...
   Зачем же ты, бача, под пули лазал?...
   Нет в памяти ответа, хоть убей!
   Там - в Чамкани - мы жрали голубей,
   И с мясом съели честь свою и славу,
   И быдлом называют нас по праву -
   Мы столько грязи носим на себе,
   И страх, что обратится грязь словами,
   В нас горьким кляпом душит те слова.
   За столько лет мы поняли едва,
   Что хода нет, что клеткой нам "е-2"...
   Мы пешки, хоть и мним себя слонами..."-
  
   На кухне...на рыбалке...у костра...
   Я слушаю тебя, мой брат-бача...
   И крышу мне срывает не моча,
   А горечь, что по-прежнему остра...
  
   Ты только...это...помни: "между нами..."
  
   ****************
  
   Что сегодня ждёт голь пехотную?
   И чего ей бояться сильней -
   Грязь людскую иль грязь подноготную
   (Кто из грязи подлей, что честней?),
   Или духовских мин завывание,
   Выворачивающее нутро,-
   На кого в этот раз?- не манною -
   Черным градом на пеший строй...
   Или пот вперемешку с пеклом,-
   С этим точно не будет проблем,-
   Где ж ты, счастьем стреляющий сектор,
   Вот бы им враз подставиться всем...
   Но взбугрив желваками скулы,
   Прохрипит лейтенант: "Вперед!"-
   И пехота, сопя и сутулясь,
   Пешим шагом за ним пойдёт...
   Ну, а там - что кому от судьбины,
   Им на карму давно наплевать:
   Кто боится стреляющих в спину,
   Тот не крикнет в атаке "ура!"...
   **************
  
   От весенних проталин взгляд берёт далеко,
   Не увидеть деталей, их домыслить легко.
   Санинструкторский опыт на детали богат,
   Память выхватит скопом не спасенных ребят.
   И не спрячешь за фразой сам себя: "всё,что мог..."-
   Нестерильной повязкой наградил меня Бог.
   Не просили запомнить, не просили спасти...
   Тяжеленные комья...ношу не в горсти...
   Не просили, зачем же на душе непокой?
   И чего же с надеждой ищет взгляд далеко?...
   **************
  
   Я забегу к тебе на чай?-
   Причин отказа не расслышу,-
   В кармане как бы невзначай
   Я принесу пригоршню вишен.
   В другом кармане - домино,
   Забьем в честь матери козлиной.
   И хоть одни мы в доме, но
   Прикрой глаза, сомкни гардины...
   Мы сок вишневый будем пить,
   Дразнясь то косточкой, то вздохом,
   И пусть сто символов у "пи"
   Откроет кто-то в ту эпоху,
   А мы заляпаемся вдрызг
   И от друг друга ошалевши,
   Вдруг вспомним чай на дне зари,
   Он нам понравится, конечно.
   И будем рады мы за "пи"-
   Еще бы столько цифр надыбать!
   А домино попросит жить,
   И не заблеет, словно рыба...
   *********
  
   Если кончится день недоделанных дел,
   Чем займусь я с утра, неужели бездельем?
   Ведь я жил как умел, а не так как хотел
   (Неуместна досада, как накипь в купели).
  
   Если кончится ночь недописанных строк,
   Чем наполню я мрак неземного молчанья?
   Не написано впрок, что сказал, то и смог
   (Многоточье - итог, ну, а слово - вначале).
  
   Если кончится жизнь недочитанных книг,
   Чем покажется смерть, чей дебют неизбежен?
   Так зачем этот день, если жизнь - только миг,
   И зачем эта ночь, ведь рассвет уже брезжит...
   *********8
  
   Никому ничего не должны,
   Почему же всё время
   Их становится меньше,
   И всё реже мы помним о них,
   То ругая какую-то жизнь,
   Что нас долбит проблемами в темя,
   То с обидой на решку,
   Что с орлиной усмешкой
   Каждодневно шпыряет под дых.
  
  
   Им досталось: успеть
   испытать по-житейски и кровно,
   Не кляня никого,-
   На проклятье не дали им прав,-
   Как обыденна смерть
   под Смоленском, под Брестом, под Ровно...
   На миру городов,
   но обильней - без слов и крестов
   В неизвестности пойменных трав.
  
  
   Незаметно уходят они,
   на салюты не тратятся дети...
   Может, так и должно
   уходить поколенье войны:
   Ничего не просить,
   потому что никто не ответит
   Под двуглавым орлом,
   укрываясь сукном
   Нашей общей российской души?...
  
   **
  
   Я стараюсь забыть об афганском своем ветеранстве.
   Ведь всё чаще и чаще его признают за изъян.
   Нет в трофеях ни денег, ни пяди чужого пространства,
   Так на кой же тогда мы ходили с войной на Афган...
  
   Я пытаюсь застить просветленье того пониманья.
   То надену парадку, то орден сочту за обман...
   Нет покоя душе от таких ветеранских метаний.
   А всего-то два года. Коварная флешка - Афган.
  
   Я стараюсь забыть, а она разжигает как пламя,
   Я стараюсь залить и глотаю с тоской алкоголь.
   Но чем больше тушу, тем сильней разгорается память,
   И чем больше лечу, тем безудержней прошлого боль.
   **************
  
   Не рыбачить приду в час Спасения к берегу Леты,
   Стать собою в тот миг страх не сможет уже запретить.
   Жизнь-апокриф моя не пополнит собою заветов,
   А с лукавыми мне вряд ли станет и там по пути...
  
   Кто мы? - крикну, ответа, как было не раз, не услышу.
   И пойду вопрошать о виновных и правду искать.
   И латать горбылем безвозвратно снесенную крышу,
   Натыкаясь на мудрость волны, что смывает дворцы из песка...
  
  
   "Страшный Суд - не зачет по мотивам истории судеб,-
   Мне так кажется всуе, под солнцем, и даже впотьмах,-
   На скрижали плевал с их пустым лицемерием букв,
   Что вцарапал в суглинок какой-то безумный монах.
  
   Ведь убил и украл.
   Убивал для того, чтобы выжить,
   Воровал для спасенья от голода малых детей.
   Наживая при этом чахотку, мозоли и грыжу
   И десяток болезней различных пород и мастей.
  
   Ведь ни дня не прожил без шизы сотворенья кумиров,
   Скольким верил из них, и за каждым я сколько-то шел.
   Ведь, случалось, бежал и скитался без родины миром,
   Сохраняя надежду, что кончится всё хорошо.
  
   Ведь бросался на женскую плоть, погоняем желаньем,
   В этой похоти был я сравним с ненасытным скотом,
   Зло насиловал женщин, меня распаляли стенанья...
   А свое покаянье о том оставлял на потом.
  
   Ведь гласил о богах, сквернословил и в Бога и в душу,
   Предавал свою мать, отрекался легко от отца,
   Клеветою на брата еще один пунктик нарушил,
   И теперь я готов быть рабом у любого льстеца..."
  
   На измятом листке эта надпись оставлена Лете,
   По теченью реки наш кораблик забвенья плывет.
   Я напился воды и хотел на посланье ответить,
   Да споткнулся о подпись, гласящую: "Русский народ."
  
   ************
   Майскими короткими ночами...
  
   А мне снится пустыня в облаках цвета беж,
   А мне видится небо всё в абрисах гор...
  
   Это память штурмует забвенья рубеж,
   А война не уходит из снов до сих пор.
  
   Мне так много уже удалось позабыть
   До-и-после афганских событий и дней...
  
   Но "восьмерки" десантом набили зобы
   И полощутся в небе с Афганом на дне...-
  
   Это страшная память и бездна войны,
   Это я так фатален в одном из зобов...
  
   Чем распишет судьба этот холст синевы -
   Ведь на каждый из жанров сценарий готов...
  
   Вот уже припасен брызгожалый восторг:
   Дескать, как облажался наш гордый Некрас -
  
   Нет зобов у вертушек, так как же он мог
   Таким ляпом украсить свой тощий рассказ.
  
   Не поспоришь, а надо ль? - У вещей судьбы
   Наяву - не заснешь, не проснешься - уснув...
  
   Червяку наплевать, где у птичек зобы,
   Но он помнит прекрасно карающий клюв.
  
   Гнусным воем, дерущим по голой душе,
   Меня будит болванка со смертью внутри...
  
   И я выживу снова, как-будто кощей,
   Для того, чтобы завтра в засаду идти...
  
   Да, не сон, а подстава - теперь вот Кощей...
   Жду разящих подначек с яйцом на игле,
  
   Стих как сон - несуразность в порядке вещей,
   А от критики стану на строчку добрей...
  
  
   Словно в царстве теней белым светит луна,
   И я слышу: "Сдавайся!"- мне духи кричат...
  
   Так сквозь годы меня догоняет война,
   Или я в свое прошлое канул опять,
  
   Где хрипящая жажда и адова пыль,
   Где легко умереть, а вот выжить - трудней...
  
   Это память в атаке, а я рядом с ней,
   Это длинная жизнь и короткая быль...
   *********
  
   восточный вопрос. сонет.
  
   Как нет доверия у птиц к листве сухой и блеклой,
   Как веры нет у рыб немых для пересохших рек.
   Как видеть не хотят глаза сквозь окуляр бинокля
   Сухую и поблекшую чужой земли шагрень.
  
   Как не несет ноктюрн пустынь услады нежной слуху,
   Как не одарит вещим сном огонь упавших звезд.
   Как будущего нет стране, несущей зло разрухи
   Для глиняных домов людских и ласточкиных гнезд.
  
   Так волны каменных ручьев застыли в ожиданье,
   Им - ждавшим многие века - привычно жить и ждать.
  
   Тебе, несчастный шурави, не умереть от раны,
   Тебе, угрюмый командир, не знать побед в Афгане.
  
   Так ждут своей поры шагрень, кяризы и дехкане,
   Ну, а тебе, скажи, кафир, какая в том нужда?...
  
   *********
  
   Апрель 84.
   Совсем молодой, патлатый - чтоб были укрытыми уши.
   Букетик тюльпанов держит - куда-то несет цветы.
   Пробор на ветру разметан...он вел себя так непослушно,
   А рядом девчоночки стайкой, и все неземной красоты...
  
   Мы верили в девичьи слезы, и в шёпот: "Не здесь, не надо..."-
   И горы сломать спешили, расслышав скупое: "Да!",-
   И крохи степух делили меж водкою и лимонадом,
   А время текло неслышно сквозь вечность - водой вода...
  
   Тогда еще пели мы песни о бравых таких комсомольцах,
   А после искали аккорды от песен "Машин" и "Битлов"...
   И мячики ловко швыряли "крюком" в баскетбольные кольца,
   И пили Агдам на ступеньках у ног пионерки с веслом.
  
   Потом получили повестки со словом-приказом: "Явиться..."-
   Потом состригали проборы, смеясь задушевным смешком...
   Хоть фото слегка пожелтело, но стали отчетливей лица,
   Как лики святых проступают сквозь время в киотах икон...
  
   И пахло то время младое таким черно-белым апрелем,
   Что хочется снова и снова вдыхать тот прекрасный елей...
   И как же хотелось нам верить, что мы еще много успеем,
   И как же хотелось успеть нам, чтоб верилось втрое сильней.
  
   Август 84.
   Курсант худосочный учебки, как чмошный незнайка в панаме,
   Не знает, что святость Присяги - совсем не хухры и мухры.
   Он пишет по нескольку писем девчонке, и другу, и маме...
   А снимок стеснительно выцвел до цвета дымка от махры.
  
   Позерство в пейзаже и форме, улыбка от уха до уха,
   Но честной ребячьей тоскою предательски брызжут глаза.
   Ему бы винтовку и чайник - сошел бы точь-в-точь за Петруху,
   Что белое солнце в пустыне как сахар заначки лизал.
  
   Он бытом учебки изодран, но цепки следы от гражданки,
   И первый неношенный китель никак не подогнан к плечам,
   И колет как пальцы иголка, буравя глубокие ранки,
   И я уже вряд ли поверю, что это на снимке я сам...
  
   Декабрь 84.
   Какие-то бравые парни у серой армейской палатки,
   В руках - половина ружейки...привычный, видать антураж...
   И в третьем ряду - пол уха с подбитой, но гордой сопаткой,
   И в чем-то засаленно-грязном - душары газнийской типаж.
  
   Эй, кто вы, ребята, ребята...Не вспомнить уже мне фамилий,
   Осталось лишь желтое фото дрожащим листочком в руках...
   Вот этот ушел на дембель, а этого вскоре убили,
   А этот сгорел в каптерке...а этот погиб в горах...
  
   И режут афганские цыпки мою размягчевшую кожу,
   И стонет под ложечкой юность, как раненый просит воды...
   Опять я на снимке вышел самим на себя не похожим,
   И жаль, что фотографа Сашки пропали задаром труды.
  
   Эх, знать бы, умыл бы рожу, сапог бы натер гуталином,
   И чуб начесал покруче, чем Пресли или Брюс Ли...
   И вышел бы интерпарнем на фото весма смазливым,
   Таким бы и правнучата гордиться по праву смогли...
  
   А те, кто в панаме незнайки впервой в караул заступили,
   Кто тащится шлангом в учебке, считая режим за ад,
   Считайте уже денечки, как звезды считает филин...
   Пиздец вам, я жду вас, духи, я буду вам очень рад!
  
   Май 85.
  
   Под кедрами Алихейля. Кто в тельнике, кто в "песочке"...
   Как-будто и всех делов-то поржать и пожрать сухпай.
   А кто это в тельнике борзо фотографу рожи корчит?
   Дык, это ж...поди ты...точно...
   Ну, вылитый Рэмбо мрачный...да ладно вам...это - я...
  
   А рядом со мною - ротный. Бывалый хмурной вояка.
   По горкам ходил без карты как видящий и святой.
   Узнать бы как жись сложилась - в порядке он или в бяке.
   Откликнись, старшой! Валера! Прием! Ты же был "Ботвой"!
  
   В ответ лишь сверчки да звезды...Нет связи...Быть может, поздно...
   Но думать о том себе я твержу: "Не моги! Не сметь!"-
   А спину терзает память мурашками как морозом,
   А мысли как многоточья за маленьким словом "смерть"...
  
   Май 86.
  
   Вот так и стояли - строем. А я выходил из палатки
   И вольным гражданским жестом сигарки им всем дарил.
   И вроде бы тот же китель. Но сколько военной повадки
   У тела, того же тела...
   И на погоне лычки. Их так же, как прежде, три...
  
   Собрал фотоснимки. Надо проверить как там в кроватке
   Сопит, набираясь силы, во сне моя младшая дочь...
   И знать ей пока что рано, как сладко служилось папке...
   Пусть снится ей добрая сказка...
   Какая хорошая ночь...
   ************
  
   Те года, как торфяники, тлеют и тлеют,
   Разгораясь внезапно, внезапно гасясь...
   Память держит меня над афганской купелью,
   В коей капля святого, а прочее - грязь.
  
   Ни забыть, ни отмыть. Захлестнуло петлёю,
   Жизнь по кругу, как в цирке - работа, семья...
   Но подспудно война мой покой беспокоит,
   Прорастая быльем из гремучих семян.
  
   Возвращался с войны, верил в жизнь без опаски,
   Оставалась-то малость мне - жить-поживать.
   Но не зря замыкались той малостью сказки,-
   Понял скоро, что жизнь пострашней, чем война.
  
   Говорят, что неделя - и справятся с гарью,
   Будет снова Россия свободно дышать.
  
   Среди выживших трав зацветает марьянник,
   Ядовитое семя посеять спеша...
  
   Может, это в аду полыхаем эпохой,
   Все - едино.
   Иначе в единой России - никак.
   А жара? Так и в ней не настолько нам плохо,
   Ведь от пара не слышно и мозга в костях...
  
   ***********8
  
   Дантес! Перестаньте играть в натурала!
   (Т. Бориневич - Эклога)
  
  
   По чину положено? Малости - в милость.
   Не я наклонятель, не я сослагатель,
   Попробую коршуном. Камнем не кину.
   Собой от себя. Палкой, ставшею гатью.
   Столетья, мгновенья...Пожар на болоте.
   Тушили-тушили. Иппон. Удушеньем.
   Дантес, вы же пидор, зачем же нам врете,
   Что можете женщин вводить в прегрешенье.
   Молва как и пуля - дурна. Черноречье
   Не может сулить белизны и крахмала.
   И эта история тоже с увечьем,
   Историй у нас без увечий так мало.
   Ключицу сломали врачи птице-тройке.
   Распутицу мерит премьер на "Калине".
   Куда там Радищеву.
   Думы помойки.
   Пропахнет весь Герцен дымком и бензином.
   Опять все смешалось в надвластном семействе,
   Гвардейцы младые в надрыве надулись.
   Дантес, это ваши? Романтика гейства...
   Кто им поставляет идейные пули?
   Разят неусыпно. Уже повсеместно.
   Поклоны "голгофам" - ага, в назиданье.
   Прогнать бы разок их нехимкинским лесом,
   Иль строем Единым послать...на заданье.
   Дантес, прикажите убрать эти пушки,
   Смешно наблюдать за вознею придворных.
   Раскройте глаза, перед вами не Пушкин,
   И он не гимнаст у сестер Гончаровых.
   Болота и степи, царевны-лягухи,
   Долой офицерство, не будет набора.
   Кадеты Чечни уж готовы по слухам*...
   А Север - кому?...Я спросить...Не с укором...
  
  
   * одно из военных училищ Ставрополя готовится
   принять кадетов из Чечни. (источник пожелал остаться неизвестным).
   ********
  
   Люди, рожденные для войны,
   Не вспоминают - воюют.
   Люди, вонзившие в землю штыки,
   Врете напропалую.
   Коршуны от сентиментальности мрут,
   Что же вы память как падаль клюете.
   Где ваша смерть, что красна на миру,
   Где ваш металл на излете?
   Ангельство ангельством. Вы ж - ссыкуны.
   Выжившие. Позерством
   Пыжитесь в ряд с не пришедшим с войны...
   Кость его тленную в рот вам,
   Чтобы не смели слова примерять
   Там, где не хочется жизни.
   Там, где нельзя уцелеть втихаря,
   Где трупный запах и слизни.
   Где от живущих укроет земля.
   Стыд не умерших над нами.
   Ах, как глазенки у пьяных горят,
   Ах, как блестят их медали.
   Люди, рожденные для войны,
   В бой - не к столу - от парада...
  
   Видно, мне совесть мою не отмыть,-
   Ведь чистоты мне ее и не надо.
   *****
  
   Место прописки - прочерк.
   (Е. Райзер)
  
  
  
   Город вышел ко мне, разогнав кашемировый сумрак,
   С гулким эхом протопав подошвой своих мостовых,
   За спиною висел горький опыт в обшарпанной урне,
   И мышиное небо стекало с седой головы.
   Как заплаты на бриджах зияла мозаика окон,
   Дом локтями углов опирался на воду реки...
   Обнищавшей дворянкой стыдилось былое барокко,
   Ускользала луна с величавой когда-то стрехи...
   А сутулость тоски, что приникла к плечу разговора,
   Не спешила признать в лихоманстве начало свое,
   Обжигая глаза, как крапива сквозь пальцы забора,
   Кто не ползал - неймет счастья воли, что дарит полет.
   Город молча впустил, не спросил, не прогнал, не приветил...
   Да и я не назвал о причине отсутствия суть,-
   Ведь известно давно о стихиях на этой планете,
   И о свойствах души жить стихийно, нутром и не вслух...
   Это доля людей - все валить на бесчинства погоды,-
   Их хлебами любви не накормишь, не хватит на всех.
   Кто-то гложет ломоть, ну, а кто-то и крох не находит.
   Одинока ладонь, что впускает обманчивый снег...
   Я чуть-чуть постоял, посмотрел на него, не мигая,-
   Вечер замер над нами, как будто ждал близких чудес,-
   Одинокий трамвай пробирался от рая до рая
   И ушел, не простившись, куда-то в свой рельсовый лес...
   Я пришел не один. Мои спутники - память и думы.
   В их котомках былое, как черствый не съеденный хлеб.
   А на шее - шнурок, на котором болтается пуля,
   В чье нутро уместилась записка отелю "Тот свет".
   Города нас не ждут, что им чьи-то скитанья и войны,
   Что им раны и судьбы вернувшихся тел и калек...
   Ведь любой из жильцов - в перспективе обычный покойник,
   Заскочивший пожить в освещенный огнями ночлег.
   Я остался. Живу. Мой хозяин меня не тревожит,
   Может, что-то поведал ему тот доверчивый взгляд,
   А быть может, мы будущим с ним беспросветно похожи,
   Раз смогли, попрощавшись, вернуться друг к другу назад.
   ********
  
   Надоело писать мне в анкетах
   Просто: "русский". Почти приговор.
   Я себя так стесняюсь при этом,
   Словно "русский" - синонимом к "вор".
  
   Как впотьмах зацепив паутину,
   Кривит носом таможенник зло...
  
   Как медведя, бьют в спину дробиной,
   Проверяя меня на излом
   Даже те, кого спас от содома,-
   Не простят мне добро до сих пор...
  
   Даже дома уже я не дома,
   То кацап я, то гиблый помор,
   То алкаш, то шельмец, то татарин,
   То - для пафоса - с кличкой "народ"...
   Меня даже мои государи
   Именуют то быдло, то сброд...
  
   И для самых далеких галактик,
   Чтоб не долго ломали мозги,
   Разрешили теперь без грамматик
   И язык мой оставить...
  
   Ни зги!-
   Не видать ни просвета, ни брода,
   Ни идеи, ни даже царя -
   В голове, -
  
   и плохая погода
   Воцарилась надолго не зря:
  
   Все ошибки исправит природа,
   Если ранее не допекут...
  
   Чу!- все громче в сердцах год от года:
   "Русский бунт...русский бунт...русский бунт..."
  
   *********
  
   Половина свидетелей вымерла
   из-за давности,
   Половина - молчит,
   антисептиком смочена данности,
   Двум третям всё понятно.
   Но треть ищет тех, кто "афганистей".
   От кого-то все ждут, как явленья Христа,
   благодарности.
   Но в афганской как в финской -
   калеки,
   покойники,
   гадости...
   Я б забыл,
   сжег, затер
   память с радостью,
   Мне бы только себя
   разыскать и вернуться из давности,
   Мне бы дольку тепла
   из костра, не залитого данностью,
   Мне бы нёбо обжечь
   тем чайком...
   нет его ведь афганистей,
   Мне б прижаться к броне,
   сохранившей меня,
   с благодарностью.
   Я бы смог объяснить вам,
   откуда:
   калеки,
   покойники,
   гадости...
   Титры колют сознанье как острые иглы:
   "Вся надежда - на параолимпийские игры..."
   *******
  
   А знаете, он тоже времен не выбирал.
   Ни кожи и ни рожи - совсем не идеал.
   И лиха не будил он, и пьяного не бил,
   Не сквернословил всуе: "to be or not to be..."
  
   Представьте, наградные себе он не писал,
   Не лез афгану в душу: "Бача, давай пайса!"
   Не торговал солярой, не пыхал сладкий чарз,
   И четвертак чекистке не всовывал за раз.
  
   Не гнал из самогона достаток и ништяк,
   Не пер через границу десятый "честный" шарп,
   Не прятал чеки в жопу, из роты не сбегал,
   Да и сейчас не врет он, как-будто "генерал".
  
   На праздники в партере теперь он не сидит,
   Не носит "юбилеек" с значками на груди.
   Не смотрит и не судит меня он свысока.
   А мог бы. С полным правом. Убит. Из ДШК.
  
   Отказником я не был - металл не имет ржу.
   От ветеранской каши живым не откажусь...
  
   А каково ему там...Мой голос вдруг затих...
   Ведь ветеранство в моде у якобы живых...
  
   ***********
  
   На взрыв в Пятигорске.
  
   Я ничего не ведал о чудодействии "смект",
   Я исшагал, избегал Кировский тот проспект.
   И не боялся бегать, и не молил судеб,
   И не мочил в сортире бывших своих коллег,
   Не обещал все визы в будущем поотменять,
   Я не боялся жизни, жизнь - это часть меня.
   Я исходил в Домбае тропы, испил ручьи,
   Там теперь все в заставах...Маски на лицах мужчин.
   Я не хочу свободы, выдайте мне застой,
   Ноги обую в кеды, и пробегусь тропой,
   Кину в рюкзак заначку - "Завтрак туриста", хлеб,
   Чая грузинского пачку - хватит с лихвой без бед.
   Это же было, братцы, с нами и с нашей страной...
   Я не хочу взрываться, выдайте мне проездной.
   Сяду в вагон, уеду в прошлое на постой...
   Русь...ВВП...Медведи...Выборы...Срок шестой...
   **********
  
   нетронутый вальс.
  
   Вертинский вертится в виниле, сверчком посажен на иглу,
   И две бутылочки мартини стоят нетронуты в углу...
   Мой век и я несовместимы, как сидиромы и винил:
   Не любят тут, как мы любили всесильем самых чистых сил.
   Там чаще утр гремят дуэли, рассветных дойн капель глуша,
   И пастушком свистит в свирели неприрученная душа.
   Там хлад огня и жар купели - и все для пяток душ босых...
   Как много там мы не успели в часы рождения росы.
   Прожив предчувствие рассвета, мы умирали в час попсы.
   И первый ландыш был приметой внезапно хлынувшей весны.
   И ставни фетовской рукою мы открывали, в синь спеша,
   И клином клин - не для покоя,- чтоб вслед икарам и в клешах...
   Там черно-белые экраны, любовь и голуби, кримплен,
   Вечнозеленые герани всем джунглям радостей взамен...
   А тут нет времени для грусти, нет даже яблок на снегу,
   И как киот, в котором пусто, свой век нетронутым живу.
   К нам надо прошлому вернуться, чтоб рассчитаться за долги,-
   Мы сами яблочком на блюдце себя ему отдать смогли.
   Но соткан век из перехлестов, и нам не перелицевать.
   Пластинка - пристань, память - остров. А жизнь - билет. А смерть - цена...
  
   *********
  
   Вот опять распогодилось, дышится радужно.
   Преходящее облако, бриз настроения.
   Бесшабашность моя не подходит для ратуш, но
   Я не буду менять ни погоду, ни мнение.
   Что до мнения, тут надо помнить о частностях:
   Может бриз и надуть, что возьмешь, парень ветреный,
   Посмотри, как он треплет надменный и важный стяг,
   И как нежно несет вдоль забора бумажку конфетную.
   И поди разберись, от какого всевышнего траверса
   Он в атаку бросается бродом незнамо-немерянным,
   И гадает гора: сколько выпил он ночью без закуси,
   И что пил. Оттого и заря так бледна...неуверенна...
   В захолустье мечты тянет меньше - матерость с пробором,
   Наступление мудрости тянет с явленьем себя,
   И тягучая жизнь, словно в сумерках взлет по приборам,
   Как количеством тянущих соизмерить давящих раба?
   Не умеем, а давим. Удавками стиснуты шеи,
   Не учились молиться, куда нам учиться давить.
   Вот и лезет и пахнет - не раб, а какое-то "г" через щели,
   И взывает к надежде и вере и даже...тьфу-тьфу...не меня...ко всеобщей - единой - любви...
  
   ********
  
   Завтра наступит сентябрь. С детства осталось послевкусие радости от встречи с одноклассниками. С юности остался привкус студенческой любви...
   Сентябри после миллениума оставляют горечь...
  
   11 СЕНТЯБРЯ
   Ночь. Калифорния. Из поднебесья
   К душам крадется вор...
   И не спасает новая песня...
   Кровь...Физраствор...
  
   Капельки белого в черное тело
   Падают звездами...Мох...
   Он зеленый... И нет ему дела,
   Видит ли Бог...
  
   Штрих перекрестья...Распятая жалость...
   Бабьему лету в подарок - шок...
   Спешно...Чтоб рана поглубже досталась...
   На посошок...
  
   Даже на небе...Следами оскалов
   Чудятся мне облака...
   Тысячи листьев опали...Мало?...
   Боевека...
  
   Боегода, тясячелетья...
   Геопозор...И боль...
   Ангел...стрела...Человек-перекрестье...
   Разумоноль...
  
   Изниспадались...Все? Осень, homo?...
   Парк. Ставрополье. Ночь...
   Я не боюсь темноты...Но дома
   Спит моя дочь...
   11.09.01.
  
  
  
   спортзал (Беслан)
   Беслан...это так далеко - рядом.
   Голеньких детишек выносят на невиновных руках.
   У этого солдата друга убили вчера.
   Банда.
   Баланда реплик.
   Ударами в дых.
   Впотьмах.
   "А ваши там есть? Нету? Ура..."-
   Если мы истребляем "завтра", то зачем было нужно "вчера".
   Беглым идет стрельба.
   Пока.
   Пристрелка.
   Потом найдется ущербный в зарплате...
   Выдаст бомбу.
   На время.
   В кредит.
   Все мы голенькие. Представьте
   Себя в этом душном спортзале.
   Вдыхаем смрад.
   Они рядом и улыбаются даже.
   Как там?
   Аллах?
   Богом себя прикрывают...детьми...
   Сильные...храбрые...
   Не наших нет
   Мы все в спортзале
   Сидим голенькими.
   Вдохнули?
   Тем, кто не успел, не повезло,
   Те, кто успел, не виновны.
   Агнцы и овны.
   Можно оставить все деньги за нефть,
   Можно жить с нарывом в паху,
   Можно лечить фурункул футболом,
   Можно вспомнить пикник с новым владельцем "Челси",
   Можно закрыться детьми как щитом...
   А можно мочить манекенов в сортире...
  
   Можно построить большой спортзал,
   Чтобы хватило места всем...голеньким...
   Беслан...это так далеко...
   А спортзалы есть в каждой школе.
  
   02.09.04. Затра наступит сентябрь... ** Осень в Газни. Посмотрите, как осень на старый Газни наступает, Неприкаянным ветром сдувая листву с молодых тополей. Здесь есть осень, но осень в Газни совершенно другая, Не похожа на ту, что друзья называют своей. Не похожа на осень в Луганске, в Ростове и в Омске, Не похожа на питерский тихий осенний музей... Тут в Газни даже летом висят на деревьях обноски Тех нарядов весны, что друзья называют своей. Здесь по цвету холмы каждый хочет сравнить с пахлавою, Только вкус у холмов много горше и посолоней, Каждый день из осенних спешит оказаться судьбою, И убить ту мечту, что друзья называют своей. Посмотрите, как осень на старый Газни наступает, Неприкаянным ветром сдувая листву с молодых тополей. Здесь есть осень, но осень в Газни совершенно другая, Не похожа на ту, что друзья называют своей...
   ****
  
   Битва Масленицы и Поста.
  
   Не на подмостках, а прямо на площади,
   Мы разыграем спектакль... Итак,
   Там хоровод...на телеге без лошади
   В кости играют...тут пара бродяг
   Песню ворует... вот в поисках малости
   Молится нищенка... музыка, смех...
   Суть и причина - невинные шалости,
   Коих должно быть в достатке на всех...
   Кто-то хоронит...а кто-то хоронится,
   Разные кто-то, но площадь одна...
   Разные поводы к звону у звонницы...
   Даже в течение утра и дня...
   Перемешаем партер с мизансценою...
   Битву устроим Еды и Поста...
   Ставки... Листы с пожелтевшими ценами...
   Выигрыш полон, да касса пуста...
   И обязательно, грязное платьице -
   Все реквизит, никакой не намек...
   Солнце? Да пусть себе по небу катится...
   Верх Фаэтона росою промок?...
   Не было верха, не подняли...Изверги
   К казни готовятся, Йорик, не плачь...
   Через мгновения сменят их киборги,
   И не подарит минуту палач...
   Двое - семья, а бредут пилигримами
   Мимо и мимо...А карлик иль шут -
   Их поводырь днем с огнем...Белой глиною
   Видится им бесконечный их путь...
   Кругом гончарным земля им покажется,
   Верой податливой станут они...
   Выйдет в святые бывшая бражница,
   Ей бы сменять на хлеба трудодни...
   В крышах есть щели, и стены все слушают,
   Долго искать не пристало топор...
   Строки стихов стали злыми кликушами,
   Задолго свой сочинив приговор...
   Площадь...Артисты впадают в прострацию
   От предсказаний... Сценарий... Пора...
   Мельком в толпе замечаю Горацио...
   И умолкаю... Да будет игра...
  
   ///////\*
   Она:
   Белый свет на белый снег -
   А отражается радуга...
   Это не надолго - мартовский снэк:
   Боже, как это не надолго...
  
   Синих звезд на небо ковш -
   Пар облаками от каменки...
   Утро приходит, когда его ждешь,
   С запахом счастья от ладанки...
   Он:
   Быть устаем мы магами.
   Быть устаем мы гномами...
   Быть устаем мы многими...
   А как немного надо нам...
  
   Поводырь:
  
   Весна пришла! На все плевать!
   Капелью с высоты! И в темя!
   Весна! О чем еще писать!
   И где найти прекрасней тему!
   или банальней...
  
   Встреченный одноногий калека:
  
   Смотрю на небо...а оно чисто... даже зацепиться взгляду не за что... погуляю...беру с собою все, что осталось вкусного, вдруг кошка-бродяжка встретится - угощу... Мне очень хочется уйти цветком из снега...на паперти у жизни стать крестом...иль выпасть из звезды, что цветом Веги...нет, не сейчас - потом...потом...потом...
  
   Обыкновенный сумасшедший (или романтик):
  
   Когда у песни нет ни слов, ни музыки.
   А у дня с кровью вырваны зори.
   Когда звезды чернее неба.
   А у ветра болотный запах.
   Когда дождь в черно-белой шали -
   Это радуга в авангарде,
   Когда падают тени навзничь,
   Обессилев от тяжести солнца,
   А на них трехпудовые взгляды
   Весом взятым бросают зрачки,
   И от стона распятого звука
   Не укрыться под ласковость сна,
   Вот тогда и приходит весна,
   Чтобы песню зачать, а струнам -
   Дрожью бить эрогенные зоны,
   И экстаз с явным признаком садо
   Засияет звездою в колодце,
   И волна смоет трупный запах
   С каждой капельки чудо-дождя,
   Я - прохожий, умою руки,
   Мне по штату положено верить
   В неизбежность тепла и света,
   Колеровка - прикол для души...
   Это есть по соседству с жизнью...
   Это мы называем сказкой,
   И чем старше, тем больше верим,
   В чудо действия старых вин...
   Им приписываем рассветы,
   А закаты - без всякого спора -
   Зачисляем в случайность веры...
   И хотим, чтоб Венера ждала...
   А она укрывается на ночь
   В таракание темных гостиниц,
   От бесстыдных и алчущих взоров
   Неприкрытых желаний и слов...
   А когда начинаются утра,
   Она снова и снова выходит
   На балкон. Ей поет серенаду
   Редкий русский акын - соловей...
   И листва наполняется синью,
   А по небу все четче зелень -
   Отражение в отраженье
   Трав, листвы, не зеленых глаз,
   И конечно же конопушки -
   Им без носа на свете скучно,
   А усталому сердцу томно
   В переливах весенней любви...
   Нет весны - ее надо придумать,
   И поверить в ту юную сказку,
   Что зовется банально жизнью...
   А сама - лишь прологом в смерть.
  
   На горизонте появляется мираж. Что-то связанное с горами и рассветом, весной и радугой...
  
   Обыкновенный сумасшедший (или романтик):
  
   Рододендроны. Их в горах немного еще осталось.
   Размечтаюсь:
   Нарву букет, расправлю облака,
   И в брызги разметая ливень,
   По радуге скачусь...
  
   Поводырь:
  
   Букет рододендронов. Все не так.
   Могила альпиниста без иконы.
   И надпись ее почерком: "Дурак!
   Мне не нужны твои рододендроны..."
  
   Встреченный одноногий калека:
  
   О, шут глумливый тысячу раз прав...
   Любовь - лишь жалкий "чих!" от тех приправ,
   Что щедро просыпаются из женщин...
   Расти, умней, и становись серьезным,
   И хватит бредить верностью подзвездной...
   Она не для тебя...Простые вещи...
  
   Как долго их с тобой я постигал...
  
   Он:
   Платья судеб - из черных метелей...
   Белым - небо, а синим - снег...
   Вся палитра холодных пастелей...
   И короткий...коротенький век...
   Нижет стежки стежками...все ближе
   Вышний, вешний и просто чужой...
   Сучья брошенность ангела лижет,
   И секут нас опять над межой...
   Блажь сердечная - холод постелей...
   Лучше голод, чем сытый покой,
   Я крещен был в кровавой купели...
   Плох, хорош - не отвечу, - такой...
  
   Она:
   Лев, тигр, рысь...иль все же просто кошка...
   в колоде он то черт, то домовой...
   я ставлю с молоком парящим плошку
   и насаждаю нежность злу в привой...
  
   Бездарь Поэту:
  
   Эх, Андрей, кабы в светлой Америке
   Я бы смог тебя, друг мой понять...
   Мое сердце разбилось в истерике,
   И я б крикнул в бессилии :"Б...ь!!!"
  
   Но я тоже в России, в глубинке...
   Я не "новый", не "старый", не вор...
   Я - шарманщик на этой картинке...
   Рождество... Дети... Русский кагор...
  
   А у ног все снуют воробьишки, -
   Как не мерзнут босыми, дивлюсь...
   Это наши с тобою детишки...
   Это наша с тобою Русь...
  
   Она:
   Кем пришел ты ко мне? Тем беременным горем конем,
   Или тенью отца, что имеет, и память и имя...
   Мне послышался голос волшебный иль эхо о нем,
   Заметает рассвет эти сны, что настали и стали твоими...
  
   Художник-импотент:
   Мазки поспешные... наверно, неразличимые...почти.
   Был день. И выдался он скверным. Июль. Размытые пути.
   Добавить бы - под солнце - охры.
   А кобальта - на холст в разлив...
   Мы в тишине с тобой оглохли...
   Июль был. Время белых слив...
   Еще какие-то там ночи...
   И роды звуков... Спазма жуть.
   Молчать никто уже не хочет...
   Ну! Выдох! Ну, же! Кто-нибудь...
   Но океан был жалкой лужей в сравненьи с бездной чувства их,
   И не бывает кляпа туже, того, что слева... и под дых...
  
   Он:
   Росший со сказами, пестован сглазами,
   Певший без зависти, шедший по траверсу,
   Павший до завязи, сорванной привязью
   Не возгордившийся...и не родившийся...
  
   Певших и павших в могилы не мертвыми,
   Росших и шедших хоронят не павшими,
   Сорванных раньше - тропинками стертыми
   К морю выносят руками дрожащими...
  
   Певших и павших могилы под пашнями,
   Волны бегущие - гордость дрожащая...
   Сказы смакуют, что стали вчерашними,
   Их, не родившихся, завязь саднящая...
  
   Зависть над певшими, лава мертвящая,
   Траверсы крыты травою свинцовою...
   Я догоняю тебя уходящую,
   Певшую, павшую, гордую, новую...
  
  
   Прохожий:
   а на месте упавших деревьев вырастают младые побеги...
   а на месте упавших людей возлагают цветы и камни...
  
   Застывший:
  
   Песчинкою причастной к Океану
   Несложно быть...
   Заставить стихнуть Океан
   У ног своих -
   Вот доля избранных песчинок...
   Нет, ничего не могу поделать с откровением одной язычницы об Океане...Так мощно, в то же время нежно и неожиданно, неожиданно , непредсказуемо точно рисуют две известных мне Женщины - Женя и Маша...Дай же им Бог!
   Спасибо. Застывший.
  
   Летописец, страдающий амнезией:
  
   Так было, когда? Не припомнить, и с кем...
  
   (Забыв, что єлучшее, конечно, впереди...?, опускает занавес.
  
   Голос Копеляна:
  
   Загадай мне звезду, чтоб она стала сводницей взглядов,
   Ночь-кума пусть свихнется и купит любви и вина...
   Мне не жалко вечернего неба шелков и нарядов -
   Рву петельку и лучик, которым пришита к закату луна...
   Ожидает болящий да здравия даже до смерти, -
   Покупное вино хорошо, а любовь покупная - вода...
   Где не пахано, там и не сеяли издавна черти...
   Загадай мне звезду, так, чтоб сразу я не угадал...
   Было б счастье, а дни впереди... Только знать бы,
   Что звезда не упала, что счастье еще меня ждет там вдали...
   И тогда разобрал бы по бревнышку клетку-усадьбу,
   И пустил все шелка парусами на те корабли...
   Только знать бы, что конь ко двору и к добру там придется...
   Только судьбы как прутья нас гнут, не читая закон...
   Потому-то и звезды мы ищем на донце колодцев,
   Потому-то и ставим не все мы на жизненный кон...
   Утро. Небо сменило закат на рассветную чудо-обновку...
   Не до неба и не до земли нерешительно пала звезда...
   Я ж забыл о желанье, как видно, утратил сноровку,
   Постарел и ослеп... И наверно, уже навсегда...
   Как-то оно дальше будет...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"