Аннотация: Почему он, не зная женщину, не общаясь с ней, не любя ее, знает, что ей нужно, о чем она думает, чего хочет, чего боится, о чем мечтает? Почему он живет ее жизнью? Почему он пытается делать так, чтобы она жила такой жизнью, какой хочет он?
Впервые я увидел ее очень давно.
Я возвращался из института в битком набитом автобусе. Это было время, когда можно было целый час простоять на остановке, а потом попросту не втиснуться в общественный транспорт. Летом или ранней осенью стоять было одно удовольствие, а можно было и вообще не стоять, за час я мог дойти до дома и пешком, но как-то уж привык сидеть на бордюрине и читать учебник. Но вот с приходом холодных дождей в ноябре, отчаянных снегопадов в январе, пронизывающих ветров в марте и читать было невозможно, и стоять в пустом ожидании, замерзая, тоже.
Но тогда стояло удивительное бабье лето, последнюю ленту отменили, на остановке я простоял всего минут десять и довольно легко влез в толпу, заполнявшую автобус.
Не успел я встать в более-менее удобную позу, как в автобус волной вошла еще порция жаждущих уехать. Пассажиры утрамбовались, а в мой ботинок вонзился каблук.
- Извините, - услышал я тихий голос откуда-то снизу, и каблук куда-то исчез.
Я посмотрел вниз, увидел макушку с ярко-рыжие волосами. Их хозяйка как-то неловко заерзала, и я понял, что она стоит на одной ноге, потому что вторую поставить некуда, разве что обратно мне на ботинок.
- Ничего страшного, - ответил я, автобус тряхнуло, и девушку вжало в меня.
Она подняла на меня лицо, пробормотала:
- Спасибо, - и тут же поняла, что назад ей голову не опустить, иначе она задохнется.
Ее глаза, казалось, смотрели сквозь меня, поэтому я стал разглядывать ее лицо.
Не люблю крашеных! И помада слишком яркая на тонких, неровных губах. И брови слишком светлые. И глаза неопределенного цвета - то ли серые, то ли зеленые. И вообще какая-то... тощенькая, невнятная, груди, кажется, нет. Не мой тип, однозначно!
Только вот разве что запах... Такой нежный, теплый, сладкий. И вжалась она как-то... как-то так, что мне вдруг стало спокойно, уютно, будто она заполнила изгибами своего тела все мои и стала одним целым со мной. Как будто осколки вазы склеили.
Я помотал головой, чтобы сбросить наваждение. Да ну, какая-то странная. Лицо дитячье совсем, космы эти рыжие дурацкие. Не люблю таких!
Ближе к своей остановке я начал пробираться к выходу. Девушка стала протискиваться за мной, я чувствовал это. Выйдя из автобуса, я притормозил у киоска и краем глаза стал следить за ней. Девушка пошла в сторону моего дома. Я облегченно вздохнул: могу идти за ней, и никто не подумает ничего плохого.
Я шел следом, смотрел на худые, длинные ноги, на рыжие локоны, сияющие в солнечных лучах, и думал: куда она может идти? Живет здесь? Но я раньше ее тут не видел. Впрочем, я сам тут живу всего-навсего третий год. Пришла в гости? Да ладно, неважно, знакомиться я с ней не собираюсь.
Девушка свернула к первому подъезду дома, стоящего перед моим. Я подождал, пока она вошла в дом, и пошел к себе.
А заходя в квартиру, я уже и не помнил об этой девушке.
Второй раз я увидел ее где-то через месяц.
Не знаю, кто так решил поставить дома в нашем районе, они стояли стенами друг напротив друга так, что при желании можно было отлично видеть, что делается в квартирах в соседнем доме. Я-то этим никогда не занимался, тетка моя, у которой я жил, однажды сказала, что чужой жизнью интересуются те, у кого нет своей.
В тот вечер я вышел на балкон и вдруг почувствовал знакомый запах. Сначала я не мог понять, откуда он и что это за запах, он ассоциировался с чем-то родным, приятным, теплым. Я потушил сигарету и начал отчаянно вертеть головой, пытаясь понять, каким ветром занесло этот аромат. Мой взгляд упал на балкон дома напротив. Хотя было темно, я отчетливо разглядел женский силуэт на нем и вдруг понял, что этот запах - оттуда.
Мне стало смешно. Такое расстояние - и я чувствую запах духов той девушки, что стоит на балконе с бокалом вина в руке. Тут я опять поймал себя на глупости: ну откуда мне знать, что у нее бокал вина в руке? Я даже не вижу, что именно у нее в руке.
Но это было вино. Красное, терпкое, приторное.
Я напрягал глаза, чтобы сквозь полумрак рассмотреть девушку на балконе, пока меня не осенила мысль: да это же она! Та самая девушка из автобуса!
Мне показалось, что я даже понимаю, что она чувствует: ей холодно, неуютно, одиноко. Я не знал, одна ли она дома. Я просто понимал, что больше в ее квартире никого нет. Что у нее что- то случилось. Что на ее душе скребут кошки. Что она нестерпимо жалеет саму себя. И так же нестерпимо злится на себя. Я пытался понять, за что она жалеет себя и злится. Но это ускользало от моего понимания.
Постепенно мои глаза привыкли к темноте. Девушка медленно пила вино, глядела на звезды, но не плакала, я чувствовал это.
Затем она зашла в комнату, задернула шторы и выключила свет.
Это был последний раз, когда она сама задернула шторы на ночь.
Я постоял какое-то время на балконе. Мне страшно хотелось туда, к этому мягкому запаху, к этой удивительной девушке, которая мне совсем не нравится, которая не в моем вкусе, но которая так подходит мне. Мне просто необходимо было туда. Мне хотелось полететь: десять секунд полета - и я рядом с ней.
Я снова одернул себя, постарался скинуть с себя это странное ощущение и вернулся в комнату.