Женщина была ненормальна. Конечно, в обычной жизни она не проявляла своей ненормальности, но в своих мыслях она жила совсем другой жизнью, вот в ней-то вся ненормальность и проявлялась. Женщина считала свою ненормальность уникальностью и верила в свою необычность, в свои нестандартные способности. Она была уверена, что она - ведьма. Женщине было скучно жить. У нее был муж, был ребенок, была работа, даже подруги были, но не было изюминки. Жизнь текла и текла, ни разу не обдав ее накатившей высокой пенной волной, чтобы сердце замерло от неожиданности и восторга, смешанного с первобытным страхом. А в своей второй жизни она умела летать, умела посылать проклятья и ловко уворачиваться от чужих, танцевала обнаженной на Лысой горе, была стройной и гибкой и отчаянно привлекала внимание всех мужчин. А в настоящей жизни она ждала незапланированного второго ребенка и безумно завидовала всем, у кого жизнь была не столь обыденной и кто умел летать по-настоящему. Будучи по натуре обидчивой и мстительной натурой, женщина не брезговала подлостью и пыталась убедить себя, что все люди такие же, как она - в настоящей жизни. В жизни второй она просто убивала таких. Обрезала и жгла их крылья. Они падали и разбивались, а женщина злобно хихикала, веря в силу своих мыслей. Однако в реальной жизни ни до кого ее ножи не долетали.
Однажды женщина встретила другую женщину. Другая словно вышла из зеркала: она была похожа на женщину как вторая капля воды. Только с той разницей, что душа у другой была чиста и не способна на зло, другую любили, к ней тянулись. Вот это женщину и разозлило больше всего. Конечно, ее тоже любили. Ее, возможно, любил муж, любил ребенок, но ей нужна была не такая любовь. Ей нужно было признание всех. Восхищенные взгляды. Комплименты от незнакомых. Просьбы стать другом. Такого не было. Женщина только и слышала: "Ненормальная, она ненормальная!".
И женщина решила уничтожить другую. Она развела костер во дворе и стала прыгать через него со своим тяжелым животом. Потом, когда озарение пришло, она вернулась в дом и узнала про другую все, что смогла. Злоба душила ее, заставляя задыхаться нерожденного ребенка. Но женщина делала свое дело. Она считала, что уж эти-то ножи долетят до цели. Правда, узнать, долетают ли - не могла, но верила, верила! А невидимые ножи тем временем, долетев до преграды или не найдя цели, просто возвращались обратно. Они вонзались женщине в живот, в голову, в ноги, в сердце, в глаза, яд, которым женщина смазывала лезвия, распространялся по ее телу, заставляя его гнить изнутри. Первой сгнила душа. Она уже и так была изрядно подпорчена, а поскольку душа - субстанция нежная, гниль разошлась быстро и съела остатки. Но женщина до поры до времени не замечала этого. Она по-прежнему окунала ножи в яд и метала их в другую. Пару ножей другая даже заметила - они пролетели недалеко от нее, отклонившись от намеченного курса, как только поравнялись с другой. Другая улыбнулась - такие детские развлечения ей были непонятны, она не любила тратить жизнь на подлость, гадость и пустяки, она привыкла жизнью наслаждаться и не собиралась менять привычки из-за ненормальной женщины, которая живет серо и плоско, а из всех эмоций знакома только с завистью, злобой и ненавистью.
Однако ножи все возвращались и возвращались. Женщина расползалась - ей нужно было все время поддерживать силы, она много ела, но еда превращалась в жир, который обволакивал тело женщины, и ничего не оставлял голодному организму. Женщина теряла силы, ее начали мучить жуткие боли, ребенок внутри нее корчился от страха и этих болей, но ей было все равно - у нее была цель. Муж уже просил ее оставить глупости, жить как жили прежде, но женщина не могла остановиться.
Через месяц яд разошелся по всему телу, боль стала понятной и невыносимой, а организм стал пожирать сам себя. Женщина таяла, слабела и наконец слегла. Она из последних сил мысленно метала ножи, но эти ножи даже не отлетали, падали тут же, вонзаясь ей в ноги и грудь. Глаза перестали видеть. Они горели, как пронзенные раскаленными иголками. Однажды в забытьи она увидела полусон: другая парила в небе на ярких белых крыльях, над ней сияла радуга, пахло жасмином и летним дождем, а женщину тянули серые нити куда-то назад, куда не доходил свет радуги, в тучи, которые не пробивали солнечные лучи.
Начались роды. Ребенок не мог оставаться в этом жутком теле, ему не хватало места, воздуха, еды, любви... Старший ребенок уже давно забыл про свою мать - он боялся дурно пахнущей тощей старухи с раздутым животом, неподвижно лежащей на кровати и шамкающим беззубым от цинги ртом. Собака - и так скулила возле ложа этого полутрупа, а однажды утром ушла на крыльцо дома и сдохла там. Но тот ребенок, что был внутри, еще не терял надежду. Он хотел наружу, думая, что там его ожидают свет и любовь. Муж вызвал скорую, медсестру стошнило, когда она осматривала женщину, но ребенок не желал терпеть.
Когда он появился на свет, врачи ахнули: мелкий, тощий, вонючий полуэмбрион в пятнах гнили и зеленой слизи. Его отнесли в палату интенсивной терапии, а мать тем временем разлагалась заживо, расползалась по креслу... Она уже не хотела никому мстить, она только хотела, чтобы эти нестерпимые боли прекратились. Она вспоминала слепящий свет, исходящий от крыльев другой, и молила своих черных богов о помощи.
Но богам было все равно, что случилось с женщиной. А другая неожиданно почувствовала ее боль и от всего сердца пожалела ее, послав женщине любовь и тепло. От такого посыла женщину перекорежило, но другая не останавливалась - она прощала женщину, дарила ей счастье и радость, не понимая, что делает ей еще хуже. Она посылала радугу, солнце, ветер, пение птиц... женщина извивалась и растекалась гноем... И вдруг особо сильный посыл любви пронзил распадающееся сердце, оно остановилось, пятки зажгло огнем, голову пронзила спица... Иглы выскочили из глаз, сердце снова застучало, гниль замерла... Женщина жила. У нее не было боли, она больше не разлагалась, однако и живой она уже не была. Она все понимала, но что-то делать было поздно. С мертвой душой жить можно, но разве это жизнь?
А другая продолжала жить и даже не заметила, что из ее жизни исчезла какая-то ненормальная.