"Prophet!" said I, "thing of evil! - prophet still,if bird or devil! -
Whether Tempter sent, or whether tempest tossed thee here ashore
Desolate yet all undaunted, on this desert land enchanted -
On this home by Horror haunted - tell me truly, I implore -
Is there - is there balm in Gilead? - tell me - tell me, I implore!"
Quoth the Raven "Nevermore."
(Edgar Allan Poe)
29 ноября.
Я заметил её совершенно случайно.
Птица лежала за оградой перрона, между мокрых стволов берёз. Она была крупной, гораздо крупнее вороны, светло-бежевое оперенье ещё не успело намокнуть. Видимо птица погибла совсем недавно - на груди можно было отчётливо разглядеть пятнышко, ещё не успевшей свернуться, алой крови.
"К вечеру всё равно кошки съедят", - подумал я.
-Ты что там увидел? - спросил подошедший Эдик.
-Птицу.
-Где?
Я показал.
-На кукушку похожа, - подумав, заявил друг.
-Вот совсем нет. Кукушек я знаю.
-Ну, раз ни кукушка, - то и хрен с ней, - Эдик пожал плечами. - А тебе, что, вдруг птичку стало жалко, да?
-Иди на хрен.
-Вот раньше бы её пионеры подобрали, - продолжил рассуждать он. - И закопали под кустом. Под тожественный бой барабанов.
-Сейчас пионеров нет, - сказал я.
-Слушай, а ты был пионером? - спросил друг.
-Ну, был. Только давно и недолго. А что?
-Но, всё-таки был! - Эдик усмехнулся - Так и вспомни прошлое. Забей на электричку и иди похорони птичку.
-Лучше ты иди. Сказать куда?
-Знаю! На хрен? - друг не обиделся - И пойду. А точнее - поеду. И не на хрен - а в Москву. И ты поедешь со мной.
-Почему это? - не понял я.
-Потому что электричка приедет - Эдик посмотрел на часы - примерно через пару минут.
Действительно, в дальнем конце перрона показался состав. Я бросил последний взгляд на птицу и пошел прочь.
Вечером птица лежала на том же месте. Она совершенно не изменилась - даже оперенье, казалось, совсем не намокло. Только несколько тёмных листьев налипли на крылья.
Даже пятнышко крови на груди, казалось, не свернулось.
В этот раз я задержался у ограды подольше. Не из-за птицы, если быть честным - просто
ужасно не хотелось тащиться через подземный переход до автобусной остановки. Сыро и скользко!..
"Завтра днём, если кошки так и не стащат, приеду и листьями забросаю", - подумал я.
И направился к переходу.
Не знаю, какой идиот решил вымостить, ступени гладким камнем. После любого дождя, они стали ужасно скользкими и люди ели ползли по ним вниз, цепляясь за перила.
Стал осторожно спускаться.
Впереди меня, экстремальный спуск, героически преодолевала пара пенсионеров.
-Когда уже нормальную лестницу сделают! - возмущался старик, скользя на ступеньках. - Разворовали всё. Вот раньше...
-Раньше вообще перехода не было - напомнила ему супруга - Приходилось через переезд, пешочком, по тропиночке.
-Тропинку хотя бы посыпали - не сдался старик - А тут что?! Куда дворники смотрят?!
"Да никуда они не смотрят", - мрачно подумал я - "И не будут они ничего делать, пока здесь кто-нибудь себе шею не свернёт. Да и то - не факт".
Наверное, не стоило так думать.
Нога, ещё секунду назад, более-менее твёрдо стоящая на ступеньке, поехала куда-то в бок. Я попытался схватиться за перила, но скользкое железо предательски вывернулось из пальцев.
Потом ступеньки шарахнулись из-под ног и я полетел вниз...
30 ноября
В последний день ноября осень решила встретить во всей своей, увядшей, красе, как, престарелая кокетка - свой последний приём. Она затянула небо ватными покрывалами тёмно-серых туч, которые извлекла из самого дальнего небесного чулана. Казалось, достаточно неосторожного усилия и они вывернутся и осыпят землю пылью-снегом. Но верный страж-ветер носился внизу, не давая потревожить давящий покой небес и пропуская к земле только привычно-надоедливый дождь, - старого товарища-собутыльника, со множеством сырых лиц-капель.
Я отвернулся от окна и поковылял в комнату. Ноги отзывались тупой и назойливой болью, которую почти не смогла притупить даже двойная доза обезболивающих. Чёрт, когда же закончится эта проклятая осень, с её калечащей людей, слякотью! Вчера, слава Богу, обошлось без переломов. Скатившись по бетонной лестнице, я умудрился отделаться только вывихом да несколькими ушибами. Спасибо Эдику - отвёз домой, помог забраться по лестнице на пятый этаж и загрузил таблетками пополам с алкоголем. Утром он тоже заскочил, занёс ещё продуктов и лекарств.
День тянулся мимо, серой и сырой резиной. Морщась от боли, я слонялся по квартире, не зная чем себя занять. Компьютер был отправлен в починку ещё неделю назад и, обещал вернуться только ближе к выходным. Телевизор забрала ещё Нора, а я, до сегодняшнего дня, совершенно не желал вновь приобретать этот "гипноящик". Даже книг почти не было - практически вся библиотека осталась на жестком диске компа. Только в кладовке, обнаружилось несколько изданий ещё советского времени - наследие бывших хозяев квартиры.
От безысходности я взял пару книг, пролистал и с досадой отбросил в угол. Даже не классика, а какие-то безымянные советские авторы, слогом-то почти не владеющие. Таких читать можно, только, разве что после года книжного голода в камере-одиночке!
Я взял мобильник и позвонил Эдику. Однако друг был недоступен. Тогда я набрал ему сообщение:
"Когда вечером ко мне пойдёшь, привези парочку книг. С тоски дохну".
Отправил. Подождал ответ, но Эдик видимо был занят.
Пытаясь хотя бы чем-то себя занять, я выполз на балкон и стал разбирать картонные ящики со старым барахлом. Они осталось ещё от старых хозяев квартиры, но времени выкинуть никак не находилось.
В ящиках обнаружились старые газеты, какие-то документы, инструкция к немецкой соковыжималке и даже старый американский порножурнал, годов ещё восьмидесятых. Стал пролистывать и обнаружил в середине несколько сложенных пополам листочков с отпечатанными на машинке стихами Бродского.
Да, оригинальное место для хранения самиздата...
Скоро, впрочем, разбирать тоже наскучило. Я, почти не просматривая, стал совать хлам в мусорный мешок. Когда смогу нормально ходить - выброшу на свалку.
Неожиданно внимание привлекла потёртая школьная тетрадь, в двенадцать листов, на обложке которой кто-то вывел крупным почерком, с ошибками.
"Ну вот, ещё один привет из прошлого" - подумал я - "Первая советская социальная сеть. Помню, в детстве всё хотел завести такую..."
Пролистал тетрадку. Почти все листы были заполнены, только последние два остались почему-то пустыми.
"Ответить что ли?" - пришла неожиданная неловкая мысль.
На улице уже начинало, по-осеннему стремительно, темнеть. По тому я вернулся в квартиру. Включил свет, вооружился ручкой и принялся читать вопросы.
Фамилия Имя Отчиство? - Александр Владимирович Зельдин, - написал я. Нет, как-то слишком официально, что ли...
Вес? - 81 килограмм
Рост? - 193 сантиметра.
Как завут родителей? - так, на этот вопрос я, пожалуй, отвечать не буду - подумал я - Как и на следующий - Как завут братьев и систёр? - Не хочется вспоминать всё это...
Впрочем, воспоминания всё равно пришли.
Вспомнилось чувство облегчения, когда я, наконец, убрался из нашего убогого городка в Сибири, из "родительского дома", в котором на меня только и делали, что орали, ставя в пример сводных братьев....
Вспомнилось, что я тогда почти ненавидел свою семейку.
Чтобы уйти от памяти, я стал дальше отвечать на вопросы.
Хрен с ней, с официальностью! Свободу мрачной иронии!!!
Какой класс учёбы? - никакой. Школу давно уже окончил.
Есть ли домашние жывотные? - Есть. Скелеты памяти в шкафу черепушки!
Есть ли игравая приставка? - Тоже есть. Нервы окружающих! А особенно нервы у шефа на работе. Уже два месяца на них играю, но пока не могу ни сохраниться, ни получить "Game Over", с последующим увольнением.
Есть ли любовь?
Я мгновенно вспомнил о Норе и на душе стало окончательно пакостно.
Вот всем нормальные девушки попадаются, а мне моральные уродки. И ведь любил же её, а она гуляла направо и налево. А когда набрался духу и послал её, - ещё и виноватым остался. А теперь ещё и привычку звонить по вечерам взяла, как будто ничего и не было.
Отвечать дальше расхотелось совершено. Я просто пробежал по оставшимся вопросам глазами. Задержался на последнем:
Чего хочишь достичь в жизни?
Этот вопрос явно был подсказан кем-то из взрослых. Ну-ка посмотрим, что написал сам хозяин анкеты.
Раскрыл первые листы и прочитал размашистый детский почерк.
-Законьчить школу. Паступить в институт. Устроится на работу.
Похоже, ответы тоже взрослые подсказали.
Я закрыл тетрадку.
Вот интересно, а чего ты добился на самом деле, хозяин этой анкеты? Всё то, что написал, или как? Где теперь узнаешь?"
"А чего ты сам хотел добиться?" - сразу же спросил внутренний голосок. - "А, точнее, - чего ты сейчас хочешь добиться? И чего ты уже добился, а?.."
В ответ опять пришли воспоминания.
О том, как хорошо мне было работать в той библиотеке и как пришлось уйти оттуда на другую, ненавистную, но "щедро оплачиваемую" работу, чтобы иметь деньги для жизни с Норой...
О том, как три раза подавал документы на журфак и все три раз не прошел вступительные...
О том, как уходила Нора...
И ещё много чего пришло!..
"Ну что - разобрался?" - снова гадина-голосок! - "Чего хочешь добиться?"
"Я не знаю, чего хочу!"
"Вот то-то и оно. Ты просто неудачник, который не добился ничего, а то чего добился - растерял! Одинокий неудачник в тупике жизни, который, даже если сдохнет, ни одна сволочь не расстроится - кроме Эдика, разве что".
-Хватит уже!!! - заорал я в ответ памяти - Да я неудачник - это правда! Ну и что из этой правды! А ещё я шизофреник, потому, что начал разговаривать вслух сам с собой!!!
Внутренний голос заткнулся. А я, с раздражением забросил анкету в дальний угол, морщась, поднялся с дивана.
Напиться что ли?
Я побрёл на кухню и раскрыл шкафчик, где обычно хранились бутылки. Однако чёртов "закон Мёрфи", как всегда сработал безотказно - спиртное почти закончилось. Только в самом углу стояла полупустая бутылка старого вермута - видимо вчера Эдик не решился влить в меня её содержимое.
Я достал бутылку, повертел в руках. Потом вынул пробку и хлебнул...
"Гадость"!
Бутылка вернулась на место. Нет, я ещё не такой алкоголик, чтобы в одиночку напиваться подобной дрянью. Мелькнула даже мысль, торжественно вылить содержимое бутылки в раковину, однако тут из зала раздался какой-то шум.
Проковылял обратно в зал, но здесь все было как обычно. Может соседи опять...
В окно постучали.
Я вздрогнул. За окном была дождливая осенняя темнота. Это что ещё за глюки!?
"Может ветка?" - мелькнуло в голове. - "Или это дождь такой. Пятый этаж ведь".
Но едва я отвернулся к креслу, как стук по стеклу раздался вновь. Резко развернулся обратно, однако за стеклом всё также никого не было. Нет, это уже не глюки!
"Теперь ещё выяснится, что у меня барабашка завёлся. Без штанов и кавказской национальности!", - вспомнился старинный монолог какого-то юмориста.
Я решительно проковылял к окну и распахнул створки. В комнату мгновенно ворвался сырой запах ноябрьского вечера, принеся с собой звуки шороха ветра среди веток и далёких гудков машин. Но вслед за запахом врываться никто не спешил.
Действительно полтергейст что ли?!
"Ведьма или ангел, Птица или зверь, Вернись, я оставлю Открытым окно, И незапертой дверь", - песня "Наутилуса" из некстати ожившего мобильника заставила меня подскочить, - и тут же скривиться от боли в ногах.
Пока добрёл до аппарата - звонок, конечно, прекратился.
Я хотел перезвонить Эдику, но пока возился с разблокировкой экрана, тот уже успел прислать сообщение.
"Книги возьму. Но заскочу поздно. Спать не будешь?"
С секунду подумав, я набрал ответ - "Не буду. И купи чё-нить крепкое".
Сообщение улетело прочь. Я бросил аппарат на диван и вновь обернулся к окну...
...На подоконнике сидела большая пёстрая птица. Мокрое оперение, пятнышко почти не запёкшейся крови на груди - я узнал её почти сразу.
Та самая птица, которая вчера лежала около станции!
...Я шарахнулся назад, споткнулся и едва не полетел на пол. По спине ринулись ледяные мурашки, а в голове зашумело.
Птица не двигалась. Только внимательно смотрела на меня тёмными глазами. От её взгляда, в голову лезли слова полузабытых молитв, пополам с ненормативной лексикой.
"Может глюк?!" - возникла спасительная мысль - "Или я задремал!".
Я развернулся, с силой шарахнул кулаком по углу шкафа и вскрикнул от боли. Слишком больно для сна.
А птица не думала исчезать.
-Т-тебе что нужно?! - запинаясь, спросил я. - Что ты от меня хочешь?
Птица молчала.
-Ты же мёртвая? Как ты можешь здесь быть?
"А может и ты тоже мёртв. Свернул шею в подземном переходе. А птица прилетела помочь тебе это осознать", - вылезла непонятно откуда мысль.
Птица молчала. Только смотрела на меня внимательно.
-Я умер? - ещё раз спросил я птицу.
Она наклонила голову и посмотрела на меня, как на идиота.
Под боком опять запел "Наутилус". Я взял телефон и прочитал текст.
"Хорошо. Крепкого куплю" - ответ от Эдика.
Призракам, ответные сообщения обычно не приходят. Значит, я жив!
-А может быть, ты всё-таки живая? - спросил я птицу.
Она промолчала.
Тогда я шагнул к подоконнику, протянул руку и хотел было дотронуться до её, ещё не высохшего оперения. Но едва коснулся перьев, птица вдруг резко закричала и захлопала крыльями. Крик, похожий на резкий скрип старых, давно не смазанных петель, резанул по ушам.
Я отдёрнул руку. А птица вспорхнула с подоконника и перелетела на стеллаж с книгами. Опустилась на самую верхушку, при этом сбросив на пол стопку старых тетрадей. Опять резко крикнула.
-Ах ты!.. - я выругался - Тоже мне птица-зомби-недотрога!
Я нагнулся и принялся собирать, сброшенные птицей, тетради. Они показались очень знакомыми. Раскрыл одну наугад...
Мои старые стихи.
Прочитал первые попавшиеся строки:
Брожу по лезвию ножа,
Над зазеркальями религий,
И стон рифмованной молитвы
Шепчу, до боли зубы сжав.
Я попытался припомнить, когда последний раз сочинял стихи. И не смог.
Сдался. Пролистал тетрадку. Сколько же здесь всего. Сколько памяти
Птица, всё это время, наблюдала за мной со стеллажа.
-Молчание - знак согласия, - предупредил я. Раскрыл случайную страницу тетради.
Я - изгой. Я всегда - изгой!
Моя тень - моё одиночество.
Пустоту веду за собой.
Воплощая мечты в пророчества.
В этом мире слепых теней
Я запутал душу веками
И в беззвучных тюрьмах ночей.
Одержим чужими грехами.
По железным струнам в груди.
Водит Время тупой пилой
Память шепчет - не уходи.
-Ты - изгой. Но, ты изгнан не мной...
Я низвергну лучами свечей.
Злые тени твоих грехов
И наполню чаши ночей
Самогоном весенних снов.
Только память бессильна сейчас
Даже снам моим дать покой.
Я из жизни изгнал сам себя.
Я - изгой. Я - вечный изгой...
Птица снова вскрикнула. В её крике явно чувствовалась насмешка.
Всегда одно и то же.
-Да знаю я, что про, "самогон весенних снов" не слишком хорошо получилось, - я стукнул кулаком по подлокотнику дивана. - Но понимаешь, сколько не пытался переделывать это - всё не то выходит. Гладко по тексту, но... по душе не то...
Птица опять насмешлива вскрикнула
-Да знаю я, что не поэт. Но стихи иногда пишу. Писал вернее. До Норы - этой вороны ощипанной, будь она неладна.
Птица больше не кричала.
-Что замолкла, - разговаривать с птицей, теперь было даже забавным... - Ты же ведь не ворона. И вообще - мёртвая.
Птица посмотрела на меня, как на дебила.
Телефон на диване вновь подал голос. На это раз звонок.
Я схватил трубку, не глядя на номер.
-Слушаю.
-Привет, - голос Норы сейчас был хрипловатым и нетрезвым. - Не спишь?
"Помяни чёрта к ночи!" - пронеслось в голове.
-Зачем ты позвонила? - нужны мне её приветы!
-А зачем ты трубку взял,
-Потому, что - идиот!
-Ну, наконец-то ты это признал, - в голосе Норы послышалась нетрезвая усмешка.
-И ты только за этим признанием звонишь? - спросил я
-Нет. Звоню сказать тебе, что уезжаю. Надолго. Может даже навсегда.
-И куда же ты намылилась? В Штаты?
-Потом узнаешь... - она сделала секундную паузу - Там, в шкафу, в нижнем ящике папка с документами. Оставила письмо, несколько дней назад. Хотела, чтобы сам нашел, но всё поменялось...
-Лучше бы ты мне свои ключи оставила!
-Прочитай. Если не сдохну - поговорим, - она отключилась.
Вот же сволочь.
Мне ничего не оставалось, как отправиться к шкафу. Желтая пластиковая папка с документами лежала на своём месте. В ней действительно обнаружилась письмо - простой прямоугольник белой альбомной бумаги.
Почерк действительно был Норы.
"Алик, если читаешь письмо, значит, это случилось, - и мы, скорее всего, больше никогда не увидимся. На твоё счастье.
У меня рак. Врачи говорят - жить осталось меньше полугода. И медицина бессильна. Предлагали хоспис - но я их послала. И уезжаю.
Говорят, в Сибири есть секта, которая может физическими страданиями вылечить любую болезнь. Скорее всего, брехня - но мне что терять!
Это прощальное письмо - значит, можно быть свободной от масок. На чистоту.
Ты не самый плохой человек, среди моих знакомых - но и не самый хороший. Масса недостатков, хотя достоинств тоже хватает.
Но ты не для меня. Мы - разные люди, совершенно разные.
Я никогда не любила тебя по настоящему - была только короткая страсть в самом начале. А потом... Потом ты был просто удобен - как домашний халат, который надеваешь, приходя с работы. И я тобой просто пользовалась - а ты терпел.
Правда"халат" всё-таки нашел в себе силы послать меня подальше. Гораздо раньше, чем я ожидала. Молодец.
Может ты найдёшь свою женщину, но меня это уже не касается.
Извини, что звонила изредка. Просто проверяла, как ты там. Не порвался ли старый халат.
А ещё, даже сволочи, такие как я, в ответе за тех, кого приручили".
Твоя Нора.
Я прочел письмо несколько раз. Витиевато выругался.
Схватил мобильный и принялся раз за разом набирать номер Норы. Но механический голос раз за разом, сообщал, о том, что "абонент временно недоступен".
Птица коротко крикнула, - не пытайся мол, бесполезно.
-Ты то, чего кричишь? - убедившись, что Нора не ответит, я скомкал письмо и зашвырнул в угол. Хотел зашвырнуть туда и телефон - но пожалел ни в чем неповинный аппарат.
Вот же сволочь! Могла просто сказать. Хотя с Норы станется и выдумать всю историю с болезнью - лишь бы меня задеть! А даже если и нет...
После такого признания пусть катиться куда угодно!
Птица взмахнула крыльями и вновь перелетела на подоконник.
Я решил воспользоваться этим, подобрал тетрадки и вернул на стеллаж. Всё никак не разберу это барахло после переезда.
Может сейчас самое время? А то, даже на чужие вещи, с балкона, время нашел, а тут своё...
Хромая сходил на балкон, и притащил пустой картонный ящик. Смёл туда всё с полки. Потом отнёс на кухню - там по ярче, да и общество мёртвой птицы надоело.
Барахло, в основном составляло то немногое, что я прихватил, сбегая в столицу из постылого дома. Тетради со стихами и десятком недописанных рассказов, коробка дисков с фильмами и музыкой, маленький альбом с фотографиями, старая "счастливая" бейсболка. А ещё старый хьюмидор, милостиво отданный отцом в далёком детстве. Что было там внутри, я уже не помнил. Открыть не получалось - ключик, давным-давно потерялся в переездах. Ломать же было жалко.
Звонок в дверь заставил вздрогнуть - уже в который раз за вечер.
Я отложил хьюмидор, задвинул ящик с барахлом под стол и проковылял в прихожую. Конечно, на пороге стоял Эдик - кто ещё.
-Привет Алик. Это я! - похоже, друг был слегка навеселе. - Вот держи.
Он сунул мне в руки объёмистый пакет.
"Сказать ему про птицу, или нет?"
-Сам держи! Я, между прочим, хожу с трудом!
-Действительно? - Эдик покорно принял пакет назад - А я и забыл как-то! Прости ты меня Алик!
-Брось уже кривляться.
-Нет, ты прости меня, дурака грешного! - не отставал он - Простишь?
-Прощаю!
-А пакет сам сейчас отнесу...
И он, не разуваясь, потопал мимо меня в квартиру.
Мы прошли на кухню. Здесь Эдик стал выкладывать содержимое пакета на стол:
-Так, это тебе крепкое - из пакета появились две прозрачных бутылки с водкой. - А это книги! Я не знал, что тебе купить и взял пару штук новинок разных жанров.
-Разных жанров - я оглядел книги - а зачем купил "Сонник на каждый день"?
-Чтобы ты сны по нему сверял.
-А нафига?
-"Нафига?!" - пусть ворон говорит у Вознесенского! Надо говорить - зачем!
-Ну, а это ты зачем купил? - я показал на брошюру с красноречивым названием "Алкоголь и животный мир".
-Это вообще случайно попало - Эдик схватил брошюру, свернул и сунул в карман. - Просто мы с корешами поспорили, можно ли кобру водкой напоить.
-Ну и как? Можно?
-Если очень постараться.
-И будет потом бедная пьяная змея ползать среди родных скал спиралевидными зигзагами. А похмелье кобры испытывают?..
-Сие, наукой не установлено - поднял он палец.
-Напиши "британским ученным", пусть проверят, - я поднялся, достал из холодильника сыр с колбасой. Положил на стол, - Рюмки достань из шкафа.
-Слушаюсь и повинуюсь, - он послушно полез за рюмками. Поставил их на стол и увидел хьюмидор.
-Классная шкатулка. Откуда взял.
-Не шкатулка, а хьюмидор. Ещё с родительского дома.
-Хьюми... что? - не понял он.
-Хьюмидор. Специальный ящик для сигар. Отцу его с Кубы привезли.
-А ты, значит, спёр у родного бати курево?
-Он мне сам отдал. Уже пустым.
-А почему он закрыт, этот твой помидор. - Эдик потряс коробку.
-Хьюмидор, - я разлил водку, и нарезал закуску. - Потому что ключ потерялся.
-Так давай нож, я тебе его мигом вскрою, - он не отставал от шкатулки.
-Потом, - я поднял рюмку. - Давай уже, за зиму.
-Почему, за зиму?
-Потому что осень уже зае...
Именно в этот момент сбоку раздался скрип. Птица сидела на шкафчике и насмешливо смотрела на нас с Эдиком.
Я же шкаф недавно покрасил, а эта сволочь сейчас своими когтями мне всё обдерёт!
-Кыш отсюда! - я запустил в птицу брошюрой. Но промазал.
-Ты чего? - спросил друг.
-Птица. И сюда добралась, сволочь.
-Какая птица? - не понял он
-Мёртвая. Помнишь, мы её около перрона видели.
-Та дохлая не-кукушка. Так её уже давно наверняка кто-нибудь, утащил и съел.