Понял это, как только открыл глаза. Твердое осознание возникло внутри ровно в тот момент, когда сознание едва-едва вынырнуло из ночных грёз.
Будто, кто-то там, "наверху", внял переживаниям и послал знак, давая возможность подготовиться к неизбежному.
А ещё я испытал облегчение...
Больше не будет этого томительного ожидания...
Не будет раздирающих голову приступов, каждый из которых может окончиться дорогой "во вне"...
Не будет тонкой боли-холодка в груди, возникающей, когда вечером, ловишь в глазах бабушки тень возможного прощания - сон может с лёгкостью уступить место "старшей сестре"...
Я не боялся.
Сейчас уже не боялся.
А хотел ли жить? Да, хотел! Если бы была хотя бы малейшая возможность отвратить неизбежность, не раздумывая, принял бы её.
Но возможности не было.
Я давно с этим смирился, решив прожить оставшийся срок достойно.
Врачи давали четыре месяца, но после их приговора прошло уже почти девять. Они говорили, что это может случиться в любой момент. Советовали лечь в больницу - но я отказался.
Хотелось быть дома, когда всё закончится.
За эти месяцы я успел закончить почти все дела - хотя, какие дела могут быть у шестнадцатилетнего парня? Прочитал несколько книг. Написал несколько писем. Даже, вняв просьбам бабушки, сходил в церковь на исповедь и причастие.
Жаль только с Женей не попрощался. Но увидеть сестру было невозможно.
Бабушку было жаль. Хотя казалось, она давно смирилась с неизбежным, насколько это возможно, - я бежал от попыток хоть на миг представить себе её горе.
А ведь она так до конца и не отошла после ухода мамы...
Я сам ещё не отошел.
Только, скоро, за чертой, мы снова встретимся - эта вера была для меня камнем под ногами.
Я понял, что сегодня умру...
Не так, совсем не так представлялся последний день жизни. Получается, испорчу людям наступающий праздник...
Сегодня был крещенский сочельник...
...Запоздавший звонок будильника вырвал из пелены мыслей.
Последний день или нет, - но в школу идти всё равно надо. Раз уже сам решил, до конца жить обычной жизнью.
Третий урок.
Елена Сергеевны, наша "литераторша", добросовестно рассказывала классу о душевных метаниях Раскольникова, после убийства старушек. Ещё не отошедший от зимних каникул, класс слушал с вялым интересом.
Я честно пытался прочесть "Преступление и наказание", но так и не добрался и до половины. Слишком уж депрессивное чтиво. А бабушка, только заметила, что до Достоевского ещё нужно дорасти.
Она всё-таки надеялась, что у меня будет время...
Не давая пессимизму понять голову, я погнал мысли куда подальше и украдкой посмотрел направо. Таня, как всегда, что-то рисовала в тетрадке, изредка покусывая кончик ручки. Её светлые волосы, обычно свободно распущенные по плечам, сегодня были собраны в хвост и перехвачены чёрной с серебром резинкой.
А я так ей и не признался, что...
Легкий стук в дверь оборвал рассказ литераторши и мои мысли. Через мгновение створка двери слегка приоткрылась:
-Елена Сергеевна, можно вас на минутку? - в класс заглянул завуч.
-Сейчас... - литераторша бросила пособие на стол и вышла в коридор.
По партам мгновенно пробежала волна оживления. Я на секунду прикрыл глаза, наугад выхватывая из пространства короткие обрывки разговоров.
-...И что, все отказались сдавать директору на подарки?..
-...Достоевский - отстой, вот Булгаков...
-...Расстреливаешь огра из ракетницы и бежишь к телепорту...
-Володька, - Ванька, сосед по парте, толкнул меня локтём вбок. - Заснул?
-Чего надо?
-Пойдёшь в среду на дискотеку в центр?
-Не получится, - я грустно усмехнулся - Занят буду...
-Чем же это?
-Ещё сам не представляю...
Елена Сергеевна вернулась в класс. И с порога объявила:
-У меня для вас хорошая новость. Расписание изменилось и, следующим уроком, будет "физкультура". Потом - домой.
Класс отозвался радостным шумом.
-Продолжим, - она опустилась на стул - Толик, поведай-ка нам, какие чувства испытывал Раскольников сразу после убийства?
-Ну... - Толик нехотя поднялся - Я думаю... он испытывал страх и... ещё возбуждение... да... так как это... рвал... догмы, впитанные ещё с самого рождения...
-Какие же догмы? - поинтересовалась Елена Сергеевна, под лёгкие смешки класса.
-Догмы... ну это...
Звонок прервал "страдания молодого двоечника"...
Справка об освобождении от физических занятий уже год, как лежала в кармане рюкзака - законный повод слинять с последнего урока. Впрочем, отправился я не домой, а в кафе, располагавшееся прямо напротив учебного здания. Цены здесь были чуть выше, чем в школьной столовой, но ассортимент гораздо разнообразнее...
Но только я устроился за свободным столиком и приготовился расправиться пищей - в голове болезненно кольнуло.
Предвестник приступа! Ну, нет!.. Хоть сегодня можно было бы обойтись без этого!
Может, пронесёт?..
Но боль и не думала униматься. Напротив - крепла.
Я сунул руку в карман, нащупал пузырёк с лекарство. Вытащил, откупорил, привычно отсчитали две таблетки...
Но выпить не успел.
Приступ.
Ледяные иглы, вонзаются в мозг. Боль, будто стремится пробить череп насквозь. Кажется, вот сейчас - и голова попросту разорвётся на части, выпуская её наружу.
Я тихо застонал сквозь зубы и обхватил виски руками.
Только бы не потерять сознание...
-Не двигайся, - раздалось сзади. Потом, что-то невидимое, похожее на тёплые кошачьи лапки коснулось головы. От прикосновения боль испугано сжалась и шарахнулась прочь.
Затаив дыхание, я боялся пошевелиться. Только, когда из головы исчезли последние, ледяные крошки боли, очень осторожно повернул голову.
-Ух, ты, получилось! - за мной стоял парень примерно моих лет. Лицо его было знакомым, но вот откуда, припомнить я не мог
-Что... получилось?! - спросил я глухо.
-Воздействие на нервные окончания. Я первый раз такое делаю.
-Такое? А что ты такое сделал?
-У каждого есть свои маленькие секреты.
-Ну а всё же?.. - лёгкий холодок по спине. Ведь я мог, прямо здесь, в этом кафе отправиться "за черту".
-Всё же, не надо быть слишком любопытным, - он присел на стул напротив - Лучше скажи, что у тебя с головой?
-А с чего это я должен отвечать? У каждого вед свои секреты?.. - я "вернул мяч".
-Один-один, - он рассмеялся, протянул руку - Ладно, давай начистоту. Кстати, я Дима...
-Влад, - я ответил на рукопожатие.
-Так что у тебя с головой? - повторил вопрос Дима.
-Опухоль мозга, - не люблю эту тему - Последняя стадия.
-Даже так?! Тогда, что ты забыл в школе? В больнице?..
-В больнице смысла уже нет, - перебил я - Операцию бесполезна, а запирать себя в палате на последние месяцы...
-Понимаю... - Дима медленно кивнул. - И что, шансов совсем нет?
-Нет, шансы, это не для меня. Слушай, давай не будем больше об этом.
-Ладно, - он кивнул, а потом бросил взгляд по сторонам. - Только давай, может быть, прогуляемся. Там такой прекрасный день стоит... Или, если ты не можешь?..
-Могу, - я решительно встал из-за стола...
На улице в самом деле стояла отличная погода. На небе не было ни облачка, и яркое зимнее солнце заставляло снежок на ветвях деревьев сиять алмазной пылью. Лёгкий мороз пощипывал щёки и заставлял снег под ногами тихонько хрустеть.
-Теперь твоя очередь? - я глубоко вдохнул холодный воздух, - Как ты снял боль?
-Я же говорю - воздействие на нервные окончания.
-А конкретнее?
-У меня есть Дар, - Дима замялся. - Появился пару лет назад. Я сначала думал, это после удара молнии, но потом выяснилось, что причины в другом.
-Стой, так это тебя, тогда молния ударила? Весной?
-Меня.
-Об этом тогда вся школа гудела, - теперь понятно, где я мог видеть его лицо.
-Ну, ещё бы.
-Так что, ты умеешь, только боль успокаивать?
-Нет, - не только. Предметы двигать, могу, мысли читать. Ну и ещё кое-что.
-Покажешь?
Дима огляделся по сторонам. Убедившись, что вокруг нет лишних глаз, внимательно уставился на снежный отвал у дороги. Несколько секунд - и комок снега неожиданно оторвался от земли, и поплыл прямо ко мне. Сделал круг над головой - и спикировал прямо мне за шиворот.
-Ай, ты чего?!
-Сам хотел демонстрации.
-Хотел, - я принялся вытряхивать снег.
-Ну, вот и получил, - усмехнулся Дима.
-Получил, - признался я - Слушай, твои способности - как в кино. Только там их обычно скрывают, а ты так легко мне об этом рассказываешь.
-Я сам не знаю, почему всё рассказал. Сначала просто увидел, что тебе плохо, и решил попробовать воздействие на болевые центры. А дальше - как-то само всё сложилось...
-Само?..
-Не знаю, как объяснить... Словно кто-то на ухо шепнул.
-А если я возьму и разболтаю твой секрет?
-Не поверят.
-А если поверят?
-Придётся залезть в голову и внушить, что всё вздор. Если получится, конечно.
-В смысле - если получиться?
-В том смысле, что я такое только однажды делал... Дима вздохнул - А если серьёзно, о моем Даре знает очень мало народу. Пара друзей, да ещё, некоторые несколько профи из Москвы. И больше никому рассказать нельзя.
-Ладно, успокойся. Я могила, - и, только потом, понял, что ляпнул...
Мы долго гуляли по заснеженным улицам городка. Солнце уже давно успело минуть высшую точку небосклона и медленно, но верно опускалось к крышам домов. Следовало бы возвращаться домой, но я всё не мог распрощаться с новым другом. Слишком много у нас оказалось общего...
И я, уже не раз, ловил себя на мысли, что слишком поздно встретил Димку.
Правда, сказать ему, о своих предчувствиях, не решился. Зато спросил:
-А ты можешь, своим Даром, увидеть, что будет завтра?
-Нет, не могу, - покачал он головой - А если бы и мог - не стал.
-Почему же?
-Зачем лишний раз нервы трепать. Вот, допустим, узнаешь дату своей смерти, - я вздрогнул - и как потом жить с этим?
-Ну, некоторые считают иначе. И сейчас, перед Крещением, для них раздолье.
-"Раз в крещенский вечерок девушки гадали"... Как там дальше?
-Думаешь, я помню? А вообще, этих гаданий куча. Воск капать в воду, или там, бросать в полночь ботинок через плечо?
-Ага, и в кого попадёт - того под венец, - Дима усмехнулся.
-Что-то типа этого, - я тоже улыбнулся - Там всё сложно, в этих гаданиях.
-А вообще, есть более простые способы узнавать грядущее. И действенные.
-Какие же?
-Например, берёшь любую книгу, пару секунд держишь руки на переплёте, загадывая вопрос, а потом открываешь, наугад, и тыкаешь пальцем в первый попавшийся абзац. Он и будет предсказанием.
-Так просто, - усомнился я - Разве действует?
-Ещё как. Я многократно к нему прибегал. В половине случаев срабатывало...
Сотовый в кармане призывно запиликал мелодию Бетховена. Я достал телефон. Разумеется, это была бабушка.
-Да... Я гуляю с другом. Не знаю, наверное, через пару часиков... Нормально и это тоже... Ты, же знаешь, я всё делаю на переменах... В кафе... Нет, не поеду... Хорошо...
-Родители звонили? - спросил Дима, когда разговор был окончен.
-Нет... бабушка. Беспокоится за "любимого внука".
-Я бы тоже беспокоился... в твоей ситуации. И как тебя вообще в мать с отцом школу отпускают?..
Я вздохнул:
-Моя мать умерла несколько лет назад. А отец, - ещё до моего рождения свалил...
Бабушка - единственный родной человек, который сейчас остался.
-Извини... - Дима потупился - Я не знал.
-Ничего, всё нормально.
-И ты не обижаешься на отца?
-Обижаюсь... Как я могу обижаться на того, кого не помню. Он, для меня никто.
-Никто, - повторил Дима, - А мой отец погиб в аварии. Мне было пять лет.
Я не нашел, что ответить.
-Мама потом сходилась с одним человеком. Не плохой был мужик - но не срослось...
-Неплохой, - сразу вспомнился Витольд. - Ну, тебе ещё повезло.
-Повезло? - не понял он.
-Я своего бывшего отчима почти что ненавижу.
-Тебе настолько не повезло?
-Ещё мягко сказано. И, ведь сначала всё даже нормально было. Но потом, этот... Витольд стал относиться ко мне, всё хуже. Его только мама сдерживала. А потом, когда её не стало, забрал сестру и свалил к своим родителям.
-У тебя есть сестра?
-Да. Только Витольд не разрешает нам видеть Женю. А сам почти не занимается её воспитанием - бухает. Свалил всё на своих родителей.
-Погоди. Может, ты слишком строго судишь отчима...
-Скорее очень мягко, - перебил я. Мне нужно было выговориться - Этому гаду только деньги нужны. И вообще...
-А может всё...
-Погоди! Что там зеленеет... - я прервал Диму, уходя от неприятной темы,
Впереди, под деревом действительно валялось что-то неестественно зелёное.
Мы подошли ближе.
-И что это? Коробка?
-Похоже, это книга, - я прошел вперёд и вытащил фолиант из снега. Однотонный, шершавый, на ощупь, переплёт украшала позолоченная надпись - "Опавшие звёзды окраин".
-Дай посмотреть, - Дима выхватил у меня книгу и раскрыл наугад, - Да это сборник стихов!
-Стихов? Как он попал в сугроб?
-Потерял, наверное, кто-то. Или выбросил.
Раскрыл наугад. Прочитал:
Зеркальная тень ирреального, снежного ангела,
Бредёт галереями пепла сожженных страниц,
А сбитые маски, с истерзанных осенью лиц
Ей путь устилают, сухими цветами.
Но боги созвездий, сокрытых в гагатовом сумраке,
Парят позади, в ореоле пурпурного света.
Сметая развилку летящим, сиреневым снегом,
Хоронят следы обожжённых ступней.
-Красиво, но как-то сюрреалистично. Не понимаю такие стихи, признался я.
-Я тоже, - кивнул Дима, - А вот Ленка, моя двоюродная сестра, подобное обожает. Даже сама пишет.
-И что будем делать с книгой?
-Забирай её себе.
-Зачем она мне? Ты же говорил, что сестра такое любит...
-Лена обойдётся, - он, не слушая возражений, сунул книгу мне в сумку. - Ты нашел - значит, она твоя.
-Мы вместе нашли.
-А у меня уже есть особенная книга. Портом как-нибудь расскажу.
Если бы он знал, что никаких "потом" уже не будет...
...Крещенский сочельник свёл вместе две родственные души. Но, как это часто бывает - свёл слишком поздно...
Я вернулся домой поздно. Дверь оказалась заперта, пришлось открывать своим ключом. На плите ждал остывший обед, а на столе белела, придавленная стаканом, записка.
Бабушка, так и не дождавшись меня, отправилась на вечернюю службу. Потом собиралась, переночевав у подруги, рано утром ехать на реку, на "освещение воды". Меня она,
неоднократно звала меня с собой, - даже сейчас, в записке точно расписала, где и во сколько всё что будет.
Если бы не "последний день" - я бы и отправился с ней. Возможно...
Я поужинал и попытался сосредоточиться на уроках. Но в голову, кроме всякой дребедени, ничего не лезло. В конце концов, промучившись около часа, со вздохом, захлопнул учебник, закрыл глаза. Стоит ли забивать голову информацией, которая уже завтра станет ненужной.
"А что если твои предчувствия ошиблись?" - прошептал едкий внутренний голосок - "Что если завтра ты, как обычно, проснёшься и отправишься в школу? И "последний день" окажется лишь пустой игрой воображения?"
В этом была своя, горькая правда. Но проверить её получиться только завтра. Как бы оно не наступило.
Окончательно забив на уроки, я направился в зал. Опустился в кресло, включил телевизор. Половина каналов показывало всякую ерунду, вроде ток-шоу, мелодраматических сериалов, или записей очередного юмористического концерта. Лишь однажды взгляд зацепился за незамысловатый мультфильм.
А потом вспомнил, что этот мульт очень любила Женя.
Воспоминания о сестре, больно отозвались в груди. Я скоро уйду, бабушка тоже не вечная. Женя останется одна, с Витольдом. И ладно бы, он действительно любил дочь. Но, я слишком хорошо его узнал...
Что с ней будет?..
Настроение испортилось. Я ещё чуть пощелкал каналами, но быстро понял, что телевизор не принесёт ничего, кроме скуки.
И именно тогда, вспомнил о найденной книге...
Школьная сумка лежала здесь же. Я аккуратно достал из нёё сборник и ещё раз внимательно осмотрел. Темно-зелёный переплёт почти не пострадал от снега, лишь кое-где был немного истрепан и чуть-чуть отсырел.
Ещё раз, перечитал название. Открыл первую страницу.
Здесь было совсем короткое предисловие, автором которого значился некий, Микаэль Найлар. Он же оказался и составителем.
" Опавшие звёзды окраин " оказались сборником творений поэтов из маленьких городков. Поэтов, которые, по каким-либо причинам, навсегда забросили творчество. Кто-то променял талант на серые будни повседневности, кто-то рано умер, кто-то стал духовным служителем, кто-то пропал без вести.
Прочитал книгу, выцепляя взглядом слученные стихотворения. Не нашел ничего примечательного и, уже хотел отложить сборник, но вспомнились слова Димы о крещенских гаданиях.
"А что, если попробовать? И книга под рукой. Это будет даже забавно, учитывая, последний день жизни".
Захлопнул книгу, я сжал переплёт ладонями и попытался, как следует, сосредоточиться на своём, довольно призрачном, будущем. Затем наугад открыл страницу и ткнул пальцем в четверостишие.
Прочитал:
Сжав в зубах как в тисках - страх.
Сны крещенской водой - омой.
Погаси фонари - умри.
Чтоб воскреснуть потом - ясным днём.
Но потом...
Несколько долгих секунд я сидел, с оторопью уставившись в, покрытое ровными колонками рифм, белое поле страницы. Потом перечитал четверостишие несколько раз. Оно действительно звучало предсказанием...
Пролистал пару страниц, туда, где размещалась краткая биография поэта. И опять вздрогнул от удивления.
Поэт оказался моим земляком.
Ленард Лан (настоящее имя или псевдоним, в биографии не упоминалось). Родился в нашем городке, уехал учиться в Москву. Остался там работать, женился, завёл детей. А потом, неожиданно бросил семью и работу, вернулся в Никольск. Поселился в, оставшемся от родителей, доме, устроился работать в местную библиотеку.
И начал писать стихи.
В местном издательстве вышел первый сборник - и оказался замечен. Критики пророчили поэту блестящие будущее, но судьба распорядилась иначе.
Ленард исчез однажды, ранней весной. Ушел домой с дружеской попойки - и пропал.
Его нашли только, через пару месяцев, в нескольких километрах от города, посреди хвойного леса. Мёртвый поэт сидел, привалившись спиной к молодой сосёнке.
Врачи установили, что Ленард умер от переохлаждения. Ну, а как он оказался среди леса - так и осталось загадкой.
Я глянул на черно-белое фото над биографией. Ленард был немного похож
на Оскара Уайльда - чуть вытянутое лицо, длинные чуть кудрявые волосы, насмешливый взгляд.
Душа начала тихонько ныть, давая понять, что пора избавится от видений чужой жизни...
Я, нехотя, отложил раскрытую книгу и встал. Подошел к окну, распахнул створки, позволяя морозу проветрить голову...
Засаженный кустами и деревцами палисадник обрывался штакетным забором, открывая взгляду неширокую, плавно уводившую вниз по склону, улицу. Она, широкой лентой, с горбатыми сугробами по бокам, разрывалась вдалеке перекрёстком, по которому скользили цветные тени машин.
Царство ослепительно-белого снега - по крайней мере, так было днём. Сейчас же, последние лучи, скрывшегося за горизонтом солнца, пробиваясь сквозь свинцовые облака, окрашивали снег в странный светло-сиреневый цвет...
Тени часовых стрелок на стене показывали половину двенадцатого.
Верхний свет выключен и темноту разгоняет лишь тусклый свет горящей у икон лампадки. Бабушка постаралась.
Я лежу на кровати и лениво смотрю на этот маленький, то и дело колеблющийся от лёгкого сквозняка огонёк. Дневная усталость постепенно обращалась полудрёмой, принося в душу покой и оттесняя в глубины тревоги и проблемы дня.
Какая-то часть сознания тихонько напоминает, что не стоит спать одетым, на заправленной постели. Я мысленно отмахивался от неё. Движения, неминуемо бы, рассеяли эту хрупкую пелену дремоты. А мне так хорошо и спокойно в этом медленном течении полусна, неотвратимо несущем к бездонному омуту ночных грёз.
Всё медленней и медленней сменяют друг друга мысли, уступая место ночным видениям. Все ниже и ниже опускаются веки...
"Уснуть бы навеки в такие минуты", - спокойная тёплая мысль - "Когда так тепло и спокойно, когда голову не раздирает очередной приступ, когда душу не бередят предчувствия и сомнения. Только сонная полутьма..."
Только спокойная сонная полутьма.
Это была последняя мысль.
Потом остался лишь багровый огонёк лампадки, меж смыкающихся век...
Холодно...
Каждая молекула словно превратилась в кристаллик льда...
Холод не вызывал озноба, не жег подобно огню, а просто наполнял тело неким, равномерным сиянием, неумолимо студившим плоть. Вдобавок, всё так затекло, что я совершенно не мог пошевельнуться...
А в комнате, казалось, ничего не изменилось.
Всё также робко разгоняла темноту лампадка у икон. Всё так же поблёскивал в её свете серебристый ангелочек, венчавший крышку резной шкатулки...
Разве что тени часовых стрелок изменили положение...
Четыре утра...
Оглядев комнату, я ещё раз попытался пошевелиться, но опять неудачно. Ни боли, ни онемения, - плоть, будто просто исчезла и...
"Меня что, парализовало?! Знаменитый "сонный паралич?!"