Аннотация: начинаются небольшие неприятности... (чуть ослабленно)
Рука дрогнула в самый неподходящий момент. Тарелка тут же отреагировала падением на пол, а звук осколков, почему-то напомнил похоронный звон.
Панадеть растерянно смотрела вниз. Рука дрожала, сузить взгляд не удалось, пальцы все - равно ходили ходуном, а белая юбка отливала красным. А за стенами уже чуткий слух уловил цокот копыт и тихие переговоры, довольных мужских голосов.
Разбойники!?
Не двигаясь с места, и ни делая никаких других движений, она простояла так пять минут. Не вызвала никакой реакции и скрип двери. В обширное светлое помещение, вошло трое мужчин, грязными сапогами испачкав тщательно вымытый хозяйкою пол. Она молча смотрела, как они рассаживаются по стульям.
- Госпожа, - один из них, видимо самый наглый, все-таки вежливо подошел к ней, присматриваясь и оценивая. Увидел и осколки, и тихий, какой-то отрешенный взгляд. Смутился, но взгляд не опустил.
Панадеть медленно обвела взглядом дом. Своими теплыми воспоминаниями, добавляя колориту. Как поступить? Она уже давно "нарывается" на встречу с ним, но как, то с оружием, а сейчас безоружна. И около тоже... она оглядела свою обитель; всё родное и новое, не хочется ломать.
Разговаривали в основном глазами.
Панадеть чувствовала опасность, но не хотела ей поддаваться. Проверяла, вдруг отступят, уйдут. Ее плечи мелко сотрясались от острых игл, которыми в нее бросались мужчины, горло болело до хрипа, тело требовало отдыха. Но взгляда она не отводила.
Легко перейдя с дел насущных на личностные, грабители ничего не добились. Убедив только себя. А "беззащитную" и не склонную к истерикам женщину в наличии у себя благородства и достаточных оснований тоже жить на этой земле, только разбоем не удалось. А если бы и удалось, непонятно, кто испытывал бы при этом большее облегчение, она или они. Ведь жена также не хотела боя. Но получила... а на войне, известно всяк чужой враг, а не только тот, кто считается воином и боевой единицей.
Не делили, разве что воздух вокруг.
Под конец, бандиты предупредили, что отныне, от них, ей ничего не перепадет. Даже если они добьются от знати привилегий или снижения налога. Ее деревня теперь вне статуса.
Смириться? Нет, она верила в чудо. Надо только подождать, надо только подождать... а потом действовать. Или сначала что-то сделать, а потом поговорить с остальными?
Пока решала, вернулся муж. Сразу поцеловал в губы и уселся за стол. Потек мирный разговор за едой, и не менее напряженными стали отношения супругов. И не помогало откровение о картошке и хлебе. Часы тихо оттикали десять, когда раздосадованный Мило, в последний раз, протянул ей руку помощи... на столе, всеми пальцами пытаясь коснуться ее. Платья, рукавов, горла, глаз... Панадеть отвернулась и заплакала. От сильной женщины исходили буквально потоки боли.
Муж расстроился и присел рядом с ней.
- Солнышко моё! - Слёзы дрожали на свету как мотыльки. Вспуганные неаккуратным охотником.
Обнял, прижал ближе к телу. Отдавая тепло, обеспечивая поддержку. Пусть понимания пока нет, зато есть невидимая связь, и после этого, он никуда не отпустит ее одну, про себя подумал молодой муж.
Так они просидели час или два, а когда она успокоилась, он отнес ее на постель. И всё так же обнимая, заставил забыть обо всем. Комната заполнилась утренним светом, а они еще спали... безмятежно грел подушку деревянный пол, а бесноватый лучик играл с котенком, которого нерасторопный муж, вчера забыл представить супруге.
- Мяу! - морда кота сказала всем, доброе утро!
Люди этого не заметили. Когти прошли по прямому назначению, то есть по спине спящих и игнорирующих его потребности.
Первой оторвала голову от изголовья Панадеть.
А что вчера было? Нервная мысль. Рука к голове, боку, ноге... везде жива, здорова, значит, не побили. А почему голова так болит?
Взгляд заметался по комнате. Большое окно, кстати без закрытия, стулья две штуки, всё.
- А где остальное?
Ор разбудил сонного мужа.
- Что? Кто? Солнышко?
- Как это кто?! - взъярилась жена. Ее белые волосы, почти не были видны, но он таки умудрился "случайно наступить" локтем на них. Утро закончилось яростно; обиженная жена накормила его почти сгоревшим завтраком, а на прощанье поцеловала, как бабушка внука, в лоб.
На этом их перемирие закончилось.
Панадеть еще активнее занялась общественной деятельностью. Уговаривала людей, бегала от дома к дому. И туда дальше в лес, куда уходили самые стойкие и жизнелюбивые. Рассылала животных с сообщениями (она очень подружилась за это время, и с тем, кто спас ей жизнь в детстве и с другими, его сородичами и не только).
Развернула целую компанию, с другими молодыми людьми. Под аргументацией за, подходило всё, и ожиданием леса исполнения людьми своих обязанностей по защите его от уничтожения. И просто уговоры, мы под ни чьим игом находится, не намерены! Мы свободные люди, и пришли сюда как свободные и уйдем, если уйдем, так же.
Старики и молодые, однако, понимали, что просто так объединится, им никто не даст.
- Либо сами должны, либо подчинимся силе! - справедливо считали многие.
Наступали сумрачные времена. Иногда небо помогало, обливая прохладным дождем, уставшие плечи работяг, возвращающихся домой. Но чаще, даже солнце не грело, а родные встречали с вопросом, ну как?
Бандиты свирепствовали. Одна Панаде и несколько девчонок ничего не могли с этим поделать. Рушились дома, исчезали люди, большая часть дохода уходила в нечестные руки. Все только ждали, чего-то случится. И случилось...
Однажды, поздним предгрозовым вечером, их лидер не вернулась домой. Панадеть похитили, а виновен в этом, оказался ее родной муж.
Возвращаясь домой, он не предупредил, ожидать его как всегда дома или на пороге, а попросил супругу, хоть иногда встречаться на опушке. Чтобы пройтись, и до дома решить все спорные, возникающие на каждом шагу вопросы. В эту ночь, Он прождал ее до утра.
А потом, пришло письмо, что она утонула...
Горло сдавило от чьего-то объятья. А тело, горело так, будто ее положили всем телом на раскаленные угли.
Панаде зажмурилась. Где она?
Дом так не стоит. И стены странные, словно из камня, точно, это колодец... самый настоящий, древний. Вырыт наверно неизвестными для добычи воды в наиболее тесных условиях леса.
Но причем тут она?
Стало страшно. По коже поползли мурашки, от ног, до головы становясь всё больше и больше. Вокруг ни звука, запах мерзкий, тины и еще чего-то... поджаренного, только до этих самых углей, которые, как ей представилось, и были виновниками ее состояния.
Но после, вспомнилось...
Дорога, лес, тропинка в этом месте уходит чуть-чуть влево. Поэтому чтобы не упасть, надо наклониться. Что она и сделала, и тут же была схвачена грязными руками за подол платья. Завизжать не получилось, помешал кляп, в секунду засунутый ей между стиснутых зубов. Дальше была борьба. Отчаянная битва не на жизнь, а за каждый сантиметр, этой ее воли. Отодрать мужские пальцы, скрипя зубами, вывернуться и опять свалится им под ноги, это она может. Вырвать клок волос, заломить руку, одному, а то и двум нападавшим. Вырвалась только нога, да и то, поскользнувшись, девушка подмяла под себя всех преступников. Кто-то задел ее ухо, а где-то и откровенно связывали руки, не допуская другого передвижения.
За секунды девушка была схвачена и отвезена дальше от дороги. Кричать не хватало сил, а глаза зафиксировали в этот момент только голубое, призрачное небо наверху.
И занесена сюда. Зачем? Может напугать, а вероятно и оставить навсегда, хотели. Она приподняла голову, высота стан два-три метра. Маловато для серьезной преграды, однако достаточно, если ты скрючена, связана по рукам, ногам и даже на шее затянули узел. Словно, не уверены, в себе. Словно бы, это место призвано похоронить ее.
Грязно. Левой рукой удалось поскрести и почувствовать слизь. Это не вода. Но и море отсюда далеко. Ножа нет, о... недавно они с подружкой баловались изготовлением наконечников для стрел. И она случайно, порезалась об одну из них. Где же она? А вот, в кармане. Огрызок порезал кожу, и на нее потекла кровь... Но все-таки достала и направила усилия на разрезание веревок и сохранению рассудка в условиях надежды, веры и чуть-чуть паники. Удавалось с трудом. Пальцы не слушались, и на них появлялось все больше порезов, а до стягивающих прутьев так и не дошла. От сверхусилий совсем обессилила, и наконечник со стуком ударился о камень и полетел вниз, к полу, под нее.
Мало. Панадеть решила не отчаиваться и снова попытаться достать острое - режущее.
После десяти попыток, руки освобождены. Но на большее нет дыхания, и вообще она устала и хочется уступить. Да и крови вытекло, не меряно... помимо воли засыпая, подумала она.
Так прошел день. Под вечер следующего, желудок уже отчаянно требовал еды, а тело пребывало в состоянии сильного онемения и оледенения. Не смотря на теплую осень, по ночам к ней пробирались даже льдинки, а в носу стыло от переохлаждения. Спасение? Ни единого шанса не приходило в голову.
Далеко ли ее увезли? Первое о чем подумала похищенная при пробуждении. Толи от голода, толи еще от чего, но голова была ясная, руки не смотря на раны, и неподвижность оказались дееспособны. Сделав над собой усилие, Панадэ поднялась, присев так, чтобы видеть себя всю. Платье грязное, ногти сломаны, кожа такая, будто ее об тесак беспокоили. Хорошо, ходить пока рано, а вот высунутся или подпрыгнуть стоит. Хотя бы, увижу, где я...
С этими мыслями она высунула голову и чуть не вскрикнула; как раз в это время мимо нее проходил отряд из трех человек.
Незнакомцы, мгновенная паника и остановка дыхания.
Ну и что, твердил ей внутренний голос, не все теперь негодяи и грабят путников, не только ночью. Прими помощь. Чувствую свои!
- Люди! Эээ... помогите! Люди, люди, я, я здесь...
Крики были услышаны, и все четверо мужчин бросились ей на помощь. Развязали, приодели, в тряпки, другого не было. Накормили, и лишь потом расспрашивали.
Она назвала своё имя, место жительство и семейное положение. Взамен, они назвали свои.
- Иван, Петр, Червоник, Лис!
- Я создатель и хранитель города Подземного! - сказал первый, отдав ей поклон. Седой, но не старый, он понравился ей больше всех. Со своей вечной улыбкой и добрыми, нежными руками. Костюм, не из самого лучшего шелка, но тоже дорогой.
- Главный стражник! И надзиратель молодых! - поклонился второй, тощий, но от этого не менее обаятельный человек с мечом на поясе, незаметный в своем темном костюме.
- Шалопай, за которыми и призван присматривать Петр. Недавно в Подземном, сбежал от грабежей и насилия и оказался в гостеприимном и многообещаемом городе. Женат! - подмигнул ей, третий.
- Ну а я тут, мимо пробегал. Показываю дорогу его величеству к Большому городу. По делам его важным, не вмешиваясь в политику.
- Ясно, - рассмеялась Панадеть. - Спасибо, за помощь, больше в своем присутствии не настаиваю! Но если примите, хотела бы дойти до своего дома и угостить вас чем-нибудь вкусным! Оставайтесь даже ночевать! Если хотите, так как избушка моя находится чуть севернее всех остальных деревень, и ближе к большому синему пространству. Там и суда еще ходят, большие. Много торговцев. Договоритесь!
Мужчины согласились. Один даже одолжил ей на время, невиданное животное свое, лошадь. Она и раньше видела этих гигантов, и даже ездила на них. Но этот и породой и черным цветом отличался от них, как ночь от дня. Те были коричневыми и ленивыми, а этот весь темный, и резвый. Такой весь их огромный лес пробежит и не отдышится.
Глаза жеребца настороженно уставились, на нее, когда подошла. Долго следили, по мере поездки, и совсем уже смирились, только к концу, их недолгого путешествия. За это время Панадеть успела, со всеми перезнакомится, поесть два раза, и даже подремать, пока они проезжали безопасную, но оживленную полянку. Насколько хватило взгляда, место было шикарным, цветным, и каким-то диким.
Чувствовалось напряжение и спутников, но не о чем не спросила. Действительно странное место; цветет, но никто из животных и близко не подходит. Птицы не залетают, муравьи заползать бояться. И даже солнце, вроде бы стыдливо прячется отсюда дальше.
- Угрожающее место, не находите? - спросила, а эхо разнесло ее слова так, что самой стало страшно.
Дрогнула. И больше ничего, до самого края, не произносила.
Ночью ей приснилась Гимар. Другая Гимар, ее стороны была темной, а глаза совсем не блестели, а наоборот казались тусклыми.
В чем дело? Панадэ хватала ее руками, несла на себе, успокаивала и поучала... а в ответ получала безмолвие и тихую неподвижность.
В чём ты? Почему-то Панаде показалось, надо стереть, убрать, то что сверху, то что мешает... скребя ногтями она пыталась стащить с подруги одежду и кожу. Одежду и открытие, под ней ничего не оказалось. В смятении она бросилась прочь, затем присела и снова бросилась к подруге; на ее месте стоял огромный огненный плащ...
Плач. Ее разбудил чей-то плач, она уверена. Но прежде чем открыть глаза, путница провела по лбу ладонью; жива.
Испустив облегчения вдох, Панадеть увидела перед собой кошмар. Лес вокруг, как при первом знакомстве с ним, превратился в серую тень. Только черные, острые силуэты указывали на то, что это место заселено и засажено. Рост и объем всего остального оставалось загадкой. Серое небо, судя по всему, обозначавшее рассвет делало это место еще более угнетающим.
Под ней хрустнула ветка, и на нее уставились огромные, но пустые глаза, чьего-то зверька. Такие же как во сне... закричать, помешало ощущение нереальности. Панадеть сидела и дрожала. Спутников ни следа.
Неужели я зашла так далеко? Одна, без всего.
Только теперь, ее никто не спасет, и никто не поможет... простая такая смерть от окоченения и голода. Дул вялый, будто бы уставший ветер. И только ее сердце стучало как молот, в груди. Холодная, словно неживая земля под ногами и притихшие, без единого другого звука дыхание чужих... может они тоже, тоже превратились в таких? Таких? ... слов нет, одна чувства, да и те, не с кем разделить.
Встав она осторожно как в детстве, стала ходить кругами, чтобы расчистить себе дорожку, для дальнейшего продвижения. Не зная еще зачем, это делает, но и руками стараясь нащупать что-нибудь острое. Камень, что вряд ли или ветки, обломанные неловким всадником. Кости животных. Или ее кости? Задрожала заблудившаяся. Даже остановка не принесла ей облегчения, где бы она не находилась, следовало за ней, то страшное ощущение что видят. Кто-то видит ее на сквозь, не спуская тусклых глаз, как у Гимар, Гимар, Ги... мр... мрак. Ощущая собственную беспомощность как данность. А неподвижность, словно ненормальную оплеуху искренности. Хотелось плакать и кидаться, на первого встречного, но в том то и дело, что никого не было. Никого.
Что же это такое небо, небушко - солнышко моё ненаглядное? Где я не права, покажи мне путь, укажи выход... или хотя бы скажи, где я ошиблась? Где была не права? И когда?
Панадеть села на землю, сжала руками колени и сильно-сильно задумалась. Паника отступила. И пока тело боролось с последствиями: слабостью и тошнотой, голова работа в ускоренном режиме.
Для начала, где я? Это неизвестно.
Где спутники? Тоже. Может ушли, а может тоже ее не видят. Эта часть леса, ей не знакома, а им судя по всему, уже приходилось тут бывать. Например, Петр даже не оглядывался, как она запоминая дорогу. Нет, всадники скакали легко, даже слишком прямо, не разгибаясь на низко свисавшие ветки или огромные валуны, иногда встречающимися в дорогу. При "открытом" лесе, это понятно. А когда он такой? Надо хорошо знать местность, более того, волноваться за провизию не стоит... если, если знать, где водится.
Охотники?
Они говорили о каком-то городе. Так далеко, завлечь строительные материалы невозможно. Только по морю, или телеге. Или, или есть другой способ попасть к морю. Кажется, запад? Вероятно, если обогнуть эту дугу, можно пройти мимо разбойников и их логово, они ведь тоже далеко залезли.
Но этого, вздрогнула, не увидели! Иначе, бы сбежали... в таком месте не то, что жить, находиться боязно. Не знаешь, что где наступит!
Слишком трусливы. Эти люди недавно занялись разбоем и пока всего бояться, даже мне угрожать ходили, наверно для успокоения. Что я могу другого для нее сделать? Только предупредить! Но нет, этот лес не потерпит такого! Надо уважать чужие желания. А лес живой, даже очень... это осталось от прошлых хозяев, и ко мне он тоже может быть агрессивен!
Мысли мгновенно скатились в комок.
Может и я тут лишняя? И он меня, так, так... уничтожает. Ждем пока я сама, на что-нибудь не напорюсь.
Сосны задрожали, как бы подтверждая ее мысли.
Панадеть бросила испуганный взгляд на них. Двинувшись назад, руками нащупывая почву, пока не свалилась, и не оказалась, лицом к лицу с Петром.
- Дама отстала? Дама хочет погулять? - спросил он.
Девушка отшатнулась, ударившись боком о другую лошадь. Лицо побелело, зрачки быстро задвигались. Пульс сроднился с истуканом.
Лицо всадников было скорее серым, чем белым. На мгновенье, ей привиделась ухмылка за их спинами, полностью копирующая человеческую. Но серая, более страшная.
Гроза не прозвучала. Скинув наваждение, всадники окружили девушку и давай объяснять, как и почему они потеряли ее. Якобы она сама ушла, сказав что видела там кого, но теперь не помнит об этом.
Я ударялась? На ее удивленный взгляд, мужчины ответили такими же удивленными.
- Лес заморочил, - сказал, наконец, после долгой паузы глаз Иван.