Это старая и вечно новая история, касающаяся некоторой коллизии, которая возникает из ничего, то есть из жизни, тлеет, разгорается и сжигает самое себя, чтобы снова и снова повториться, но каждый раз по-своему.
1. Знакомство.
Они познакомились на танцульках в Сокольниках. Такие благотворительные танцульки устраивают летом для пенсионеров под музыку ретро скверного качества. Там бабки и дедки, да и всякий пришлый народ танцуют самозабвенно, всяк на свой манер. Вот где демократия. Иная старушенция крутится как юла, а ее кавалер почтенного возраста почти стоит на месте, совершая однако некоторые телодвижения, которые при некотором воображении можно отнести к танцевальным па. Но партнерша и этим довольна. Есть пары и помоложе, кое кто под легкой банкой. И как правило много солистов, не умеющих по ряду причин сыскать себе пару. И солисток. Эти выделывают всевозможные пируэты среди толпы, но в полном одиночестве. Длится это благотворительное увеселение не слишком долго, каких-нибудь два-три часа, после чего народ потихоньку разбредается.
Что там заводил диджей? Такое модное слово. Так сказать, музыкальный менеджер. (Хотя на самом деле никакого диджея не было, а просто вставили некий диск в плеер.) Это была всякая музыкальная окрошка. Но иногда возникали вдруг перлы, например, голос Козина:
"Наш уголок нам никогда не тесен
Когда ты в нем, то в нем цветет весна!"
По печальной ассоциации мне всегда казалось, что он долетает к нам из Магадана.
Или вдруг "Моя Марусенька!" знаменитого и мало знакомо нашим слушателям Лещенко, о котором в финале также не забыл позаботиться Комитет Государственной Безопасности.
Нашим слушателям больше был знаком прекрасный шлягер "Мишка", в котором подруга так убедительно упрекала Мишку в легкомыслии, что, кажется, не было слушателя, который бы об этом не сокрушался. И, конечно, этот шлягер разругали в печати как безыдейную халтуру. Но, несмотря на позицию официоза, "Мишка" не смолкал на всех эстрадных и танцевальных площадках. И автор и исполнители не загремели куда следует, чтобы петь там перед лагерным начальством. Не те времена. Ныне он незаслуженно забыт.
Но ведь такова участь вообще всего культурного наследия, так что уж тут об этом говорить!
"Другие юноши поют другие песни".
Сергей обычно проходил мимо. Иногда он имел некий порыв как бы потанцевать, но он быстро угасал по ряду причин, среди которых перечислим стеснительность и неумение как следует танцевать. Хотя иногда под хмельком оно и получалось. Поначалу Сергей стоял в толпе таких же зевак, окружающих танцоров, не решаясь вступить в круг и дерзновенно выхватить себе пару или хотя бы к кому-нибудь присоединиться, но потом по прошествии времени махнул рукой и в качестве психологической защиты выработал ироническое отношение, высматривая во всем смешную сторону, что, разумеется, нетрудно было сделать. И тогда постепенно все происходящее на этих танцах стало ему казаться довольно глупым зрелищем, вовсе недостойным внимания.
Веруся часто любила пройтись по Сокольникам, бывала и на упомянутых танцах, иногда с подругой. Но с кавалерами все как-то не везло.
Познакомиться не получалось. Собственно, она ведь не говорила себе
- Вот, сейчас познакомлюсь во чтобы-то ни стало.
Конечно, не говорила. И потом, принято, что инициатива должна быть с другой стороны.
И к тому же это должно быть как-то непринужденно. Это само собой подразумевалось. А вот этого-то и не получалось.
Правда, они с Ленкой как-то смеялись, что теперь возродился институт свах. Не говоря уже об интернете с его бесконечной активностью в этом смысле.
К тому же природа несколько обошла нашу героиню по части красоты, а мужик-то, он же глуп, это хорошо известно. И хотя Веруся имела неплохую фигуру с прямыми ножками на высоком каблуке (дай Бог ей здоровья), но нос у нее был несколько картошкой. То есть, мы никак не могли бы назвать ее смазливой. А тут еще лучшая, можно сказать, подруга Ленка из соседнего дома нашла, наконец, свою партию и выходит замуж.
- Не расстраивайся, Верунчик, - сказала она ей перед свадьбой, когда они хлопотали о свадебном платье ослепительной белизны, - Тебе тоже скоро повезет, вот увидишь!... Не маши так рукой, обязательно повезет. Только надо тебе быть посмелее. Помнишь, как в том сериале говорила бабка Матрена "Мужика надо брать, пока он тепленький!"
- Хватит тебе заливать и хвастаться! Повезло, так ты и понты развешивать.
- Я не развешиваю, Вер! Я моего Ваську знаешь как. Круто! Только ты никому...
Тут она "по секрету всему свету" стала делиться с Верунчиком секретами своего успешного матримониального предприятия, каковые мы не станем раскрывать читателю.
Так или иначе, но нашей Верусе приходилось частенько часами прогуливаться в одиночестве под сенью парковой зелени, а иной раз и сиживать там и сям на какой-нибудь скамеечке. С течением времени у нее выработалась некоторая защитная реакция на знакомство с мужчиной, прямо напротив тому, чего ей так хотелось. Во всяком подходящем человеке она почти невольно выискивала всякие недостатки, чтобы заранее предупредить возможную неудачу знакомства.
И когда затем вечером она брела наконец наружу на выход из парка через какую-либо калитку, нетрудно было представить обуревавшие ее чувства под маской внешнего спокойствия.
И на следующий или какой другой ближний летний вечерок она снова шла в Сокольники и снова дрейфовала по аллеям и снова проплывали, проходили и брели мимо разнообразные пары и одиночки на разный вкус и манер, в разных позах и разговорах и молчаниях и все как-то мимо и все как-то даже будто во сне. Присядешь ли на скамеечку, развернешь ли книжечку, все как-то грустно. Думалось, что это там они и о чем все они. И как-то все это начинало опоэтизироваться и как-то привыкалось к этому. И даже если случалось пройти с кем-то слишком рядом, то, услышавши часто такие будничные разговоры становилось совсем неинтересно и слушать их. Лучше уж я одна.
А в субботу или воскресенье напротив того и не присядешь нигде, все скамеечки заняты, но можно послушать какой-никакой эстрадный концерт на эстраде. Это ведь отвлекает, да и занимает по существу процесса. Становится как-то легче, а одиночества уменьшается. После все бредут по домам и особенно пожилые дамы и старушки все больше парами и о чем-то все толкуют и как будто бы так оживленно. Но это они спасаются от одиночества и все эти мур-муры покрывает наступающая темнота вечера.
А вот вы представьте себя где-нибудь в степи вечером, а может и ночью, когда темнота все что ни на есть покрыла, не видно ни зги (так, как зимой всякое этакое снег белым одеялом покрывает и кругом белым-бело). И в этой грустной одинокой темноте человеку не по себе. И вдруг он видит где-то далеко, далеко маленький желтый огонек засветился. Так хочется туда и на сердце становится теплее. Ну, да ладно.
А наша Веруся опять одна уплывает на ужин в свою хижину.
Вы, возможно, спросите, а как же на работе? На какой работе? Она устраивалась в разные места нашего чуждого капиталистического мира переходного периода от бардака к маразму, в котором все рабочие места казались как бы ненастоящими. Все было вроде бы как надо и как бы понарошку. Куда устроишься после библиотечного высшего образования? И вот в последнее время она предпочла должности младшего библиотекаря место скромного продавца магазина в отделе женского белья, но и там, увы, на нее что-то никто не покушался.
Вы снова, возможно, спросите, а что это за хижина, во сколько комнат и сколько там домочадцев. Но не все сразу, дорогой читатель, об этом попозже.
Теперь нетрудно представить, что оба действующих лица накопили большой потенциал, и требовалось лишь вмешательство его величества Случая, чтобы он разрядился. И читатель, конечно, догадывается, что он вмешался. Иначе к чему такое присловье?
Как раз, когда Сергей застрял на минуточку возле танцующих, у проходившей мимо Веры сломался каблук. Она присела на эту ногу, да так неловко, что упала набок прямо возле него. Естественно, он наклонился, помог ей подняться, и вместе они доковыляли до ближайшей скамейки. Прежде всего надо было как-то приладить на место скособоченный каблук. Сергей, сопровождаемый извинениями и благодарностями потерпевшей, отправился отыскать для этого какой-нибудь камень, и знакомство состоялось.
Как-то так вышло, что в этот первый день знакомства они как следует друг друга не разглядели и отчасти поэтому сразу друг другу понравились. Правда, погулять по парку практически не удалось из за кое-как прилаженного каблука. Понятно, что они договорились встретиться на завтра вечером возле того места, где случилось это происшествие.
Вера пришла домой в рассеянном состоянии. Обдумывая произошедшее она и радовалась и боялась и печалилась и в общем не очень понимала, что с ней происходит. Поставила на плиту поджарить котлетки. "Порядочная, кстати, дрянь эти магазинные котлетки", ворчал отец, "старый хрыч" пенсионер Михалыч, с которым они проживали в малюсенькой однокомнатной квартирке размером два на полтора, как говаривали иногда шутники из гостей. Он заметил ее растерянность, поглядывая сквозь окуляры и поверх своей газетки "Правда" с вечными физиономиями Ленина и Зюганова, но обладая тактом сделал вид, что ничего не заметил, что следует поставить ему в плюс, так как далеко не все мужчины, особенно в старости, обладают этим качеством.
Котлетки подгорели.
Сергей, проводивши свою новую знакомую до выхода, долго еще гулял по парку. В одном из заведений, которых летом в парке достаточно много, взял бутылочку пивка "Старый мельник", с помощью которого принялся "обдумывать ситуацию". В процессе этого он вынужден был признаться самому себе, что собственно давно уже хочет найти кого-нибудь, но до сих пор как-то этого не осознавал явно. Тут мысленно вступала теща и общественное мнение
- А как же жена? - грозно вопрошали.
Как же, как же. Об этом вовсе не хотелось думать и не думалось. В соответствие с указаниями Фрейда это напрочь вытеснялось в подсознание и почти без угрызений совести.
Может ли такое быть?
Автор свидетельствует, что да, и кладет руку на библию. Хоть сто порций!
И причем заметьте, люди-то все разные. Один сразу все видит на лету и схватывает негатив событий и быстро проявляет пленку, у другого же все рефлексируется, проявляется и отпечатывается медленно и иногда очень медленно, а у некоторых вообще рефлексия почти отсутствует и картинка вообще не выходит из чувственного мира впечатлений и интуиции, особенно у женщин.
Вечером, ложась почивать, Сергей проигрывал сцену завтрашней встречи с Верой, Надеждой и Любовью (он мысленно усмехнулся, поскольку имя Вера казалось ему весьма пафосным). Рисуя себе эту картину, он вдруг с удивлением заметил, что не помнит точно ее лица. Т.е., в толпе он бы ее не узнал. Он не запомнил, как она выглядит, собственно говоря! Ну и ну! Но ведь это часто бывает при первом знакомстве, успокаивал он себя. Да, но как же я ее все-таки узнаю? Но ведь она-то меня небось запомнила? Он припоминал однако смутно, что "физиономия лица" у нее не слишком симпатичная как будто бы. Ну да ладно уже, там разберемся, и притом с лица ведь не воду пить. Подумалось ему с мысленной усмешкой: "Был бы человек хороший". С этим и уснул. Во сне он пришел на свидание и смотрит, что-то вокруг не то. И выглядит все не так, а небо все затянуло тучами. Он было подумал о зонтике, но тут подскочила теща Анна Марковна и ухвативши его за рукав насмешливо и громко сказала
- Смотрите люди, он же не туда пришел. Куда ты пришел? Это же не Сокольники!
- Как же не Сокольники?
- Так, это Измайлово, что ты наделал?
И вокруг вдруг хор запел так стройно и грозно "Что ты наделал?". Мелодия была прекрасна, но откуда - узнать он не смог.
Тут грянули гром и молния, дождь полился как из ведра и все смыло.
Иногда поутру о своих снах ничего не помнишь. Иногда остается смутное воспоминание, что что-то было. Иногда приятное, иногда напротив того - фу, Бог знает что такое. А иногда - вот оно, словно кино посмотрел. Хорошо, если лирическую мелодраму.
Сергей утром проснулся и многое из этого сна вспомнил, но не мелодию. Он только помнил, что она была божественна. Ну, как хор иудеев из "Набукко". Сергей был не суеверен, но что-то его смутило, не пророческий ли это сон. Хм, и о чем бы это он мог пророчествовать? Может, в сонник заглянуть. У них где-то валялся старый сонник. Раритет, купленный однажды Мартой. Разыскавши его после долгих поисков, он полдня в нем разбирался, но ничего путного и подходящего в нем не нашел. Оставалось только совсем сдуреть и сходить за советом к какой-нибудь бабке Меланье, благо их теперь развелось видимо-невидимо. Уморительные до глупости рекламы их торчат почти в каждой газете.
Разумеется, оставалось только на это наплюнуть. Что он и сделал.
А был ли тот сон вещим или так себе - будет видно из дальнейшего.
В общем, как вы поняли, день прошел незаметно. Добавим еще разные незначительные для нас происшествия (то, да се, туда-сюда) - и вот уж вечер наступил и вот уж наш герой принарядился и шествует в Сокольники в назначенное место навстречу своей судьбе.
И вот, внимание, он пришел к танцплощадке для плебса ровно в 18.00, как было договорено. Сегодня день был нетанцевальный и описанного выше зрелища не было. Народу было мало. Сидел кое-кто на скамеечках, скучал, надо быть.
А Немезиды не было. Ну, то есть никто не подошел, не подбежал, не подлетел, шурша подолом платья, как ему почему-то представлялось.
Да-с. Он повертелся туда-сюда, оглядел лавочки с седоками - не то. Ее нет!
Забавно, не правда ли? Тут, как обычно в этих случаях делается, Сергей стал назначать себе срок ожидания. После некоторого колебания положил себе 20 минут. Хватит с нее!
Прошло двадцать минут. Он грустно положил еще двадцать.
- Нет, она обязательно придет, я знаю, - говорил он себе и почему-то был в этом уверен. Может быть, благодаря своему сну.
И знаете, когда она показалась быстрым шагом, он почему-то еще издали узнал ее, забыв про свои вчерашние сомнения. На ней и вправду в этот раз было длинное платье по старинной моде, словно она угадала его ожидания.
Удивительно, но они сразу встретились так, как будто были давно знакомы. По крайней мере, так со стороны вполне могло показаться.
- Вы не подумайте, Сергей, я не всегда так опаздываю. Скорее наоборот, - оправдывалась она в то время, когда Сергей, несколько неожиданно для себя, взял ее решительно под руку и повел по направлению к аллее Большого круга.
- На работе с покупателем вышли неприятности. Денег у него не хватило, началась волокита с оформлением, он стал возникать...У меня это первый случай, так что извините ради Бога!
- Я уже извинил. Главное, что Вы пришли! Я очень рад, честное пионерское!
- А куда же это мы?
- Что, если ради нашего знакомства посидим где-нибудь? Вы пиво пьете?
- Пью.
- Ну, вот и классно! Попьем пивка, поговорим за жизнь.
- Ну что Вы, Сережа, сразу и за жизнь! Не будемте брать быка за рога. Можно поговорить и о чем-нибудь другом. Вот, например, о музыке. Вы музыку любите? Классическую.
- А то.
- Правда? Обычно современная молодежь это как-то не очень.
- Ну, во-первых, я не совсем молодежь, а потом классика нынче входит в моду. И прямо так в "голом виде" и в современной обработке. Получаются неплохие хиты.
- Да, теперь ведь и любые популярные арии сами по себе - уже хиты. Я об этом часто с отцом спорю.
- А мы классикой еще в институте увлекались.
Они зашли в одно из кафе, притулившееся среди прочих вокруг Большого круга, заняли столик. Это само по себе было приятное действо, о котором оба втихомолку и отчасти даже подсознательно давно мечтали. Сесть поудобнее, подвигать стульями, посмотреть туда-сюда вокруг незаметно. Нате вам, а вот и мы! Или что-то в этом духе. Сергею, тем не менее, было несколько неловко и чтобы скрыть эту свою неловкость он не стал дожидаться официанта, а пошел сам к стойке сделать заказ. Тут вслед ему грянул шлягер ретро типа "За самоваром я и моя Маша".
Они оба были рады, что нашли неожиданно такую приятную музыкальную точку соприкосновения. Было вспомнено, что по субботам и воскресеньям на симфонической эстраде даются как раз некоторые как бы концерты.
- Правда, у Галины Преображенской в последние годы все больше одни романсы и это как-то надоело. Я на эту эстраду каждый год хожу.
- Я тоже иногда заглядываю - откликнулся Сергей, наполняя пивом высокие узкие бокалы с вертикальной надписью "Карлсберг", хотя бы это и была "Золотая бочка". - Вы, пожалуй, правы, все хорошо в меру. Некоторые романсы быстро приедаются, - он сделал пару больших глотков и добавил - Вот теперь давайте ходить вместе.
- Не возражаю. Там на скамейках внутри ограды, когда концерты Преображенской, всегда так тесно и старушенций полно, так что я всегда стою снаружи.
- Я тоже. Давайте стоять вместе!
- Давайте!
Они вышли из кафе и пошли не спеша по одной из боковых аллей. Темнело. Вдоль аллеи там и сям позажглись огоньки.
Их обоих в данный момент наполняло одно и тоже чувство, одно и тоже сознание, что вот они вдвоем и они нужны друг другу и что есть что-то такое, что вдруг появилось и которого полчаса назад еще не было.
Они боялись нарушить это состояние и некоторое время шли молча и это молчание их не смущало. Они еще не догадывались, что это и есть начало близости.
Сергей чувствовал себя как юноша, совершенно забыв, что многое из этого у него уже было. Но было ли это как-то иначе, он не помнил, воспоминания стерлись со временем, а сейчас и вообще всего этого как будто не было.
Интуитивно он чувствовал, что сейчас ничего не надо предпринимать, никаких интерактивных поступков, но, с другой стороны - не знал, как все-таки вести себя дальше.
Женщины в этом смысле всегда практичнее. Они ближе к земле и лучше чувствуют ситуацию. Ей показалось, что на сегодня хватит.
- Сережа, мне пора домой - она сказала - меня отец заждался.
- Так позвони ему, и еще погуляем.
- Да мобильник-то я не захватила! Не думала, что он может понадобиться.
- Так позвони по моему!
- Нет, нет, он будет расспрашивать, что, да почему. Я пойду. Пока, пожалуйста, не провожайте меня домой.
Они расстались у той же калитки, но знакомство состоялось.
Люди делятся на привязчивых, непривязчивых и на так себе. Последних, по моему, больше. Наша парочка, по крайней мере, поначалу, оказалась из первой категории.
Есть в простонародье у женщин такой термин "встречаться". Он не имеет точной расшифровки. Эквивалентом ему может служить выражение "у нее кто-то есть". Встречаться - это не все, чего ей хотелось бы, но это уже что-то. И вот они теперь встречались часто, почитай каждый день, да через день и быстро привязались друг к другу. А ведь согласитесь, без этого жизнь пресная. Правда, зато спокойная. Недаром одна из основных заповедей некоторых восточных учений гласит - на Пути не привязывайся ни к кому.
Как водится, обменивались биографическими деталями из своих мысленных малюсеньких и незначительных жизнеописаний. И вряд ли можно было найти других более внимательных слушателей, которым эта чепуха давно бы не наскучила. А ведь любая тема неисчерпаема и у каждого из нас есть много интересного и забавного, не говоря уже о грустном, но всех не наслушаешься. Говорят же: "Не нагружай ближнего своими заботами! Просто так полепечи слегка и отваливай!" Это как с фотографиями. Кому, кроме тебя самого и двух-трех участников съемки, они интересны?
В основном выступала женская половина. Веруся сперва стеснялась, но потом вошла во вкус и рассказывала много и интересно. Недаром она училась библиотечному делу. Сергей же говорил меньше, больше слушал и поддакивал. Отчасти причиной этому служило его семейное положение, о котором ему что-то не хотелось говорить. Но врать тоже не хотелось и приходилось лавировать. Сергей с ужасом чувствовал, что скоро он может напороться на рифы.
И это случилось раньше, чем он думал. Как-то раз они бродили по своим Сокольникам и ушли довольно далеко от главного входа.
В очередной раз затеялся спор о негармонической музыке.
- Я все-таки не понимаю, какая может быть гармония диссонанса. Это же рядом поставили два противоположных по смыслу слова! - Сергей стоял на консервативных позициях и этим напоминал ей отца. - Ну, Прокофьев еще туда-сюда. У него хоть есть "Петя и волк". (Оба засмеялись). Но, скажем, Барток? У него даже "Болеро" нет, как у Равеля!
- Да, Барток труден для неподготовленного слушателя. Говорят, на его первом концерте публика даже не поняла, что это музыка.
- Ну, вот!
- Но это все же музыка. Это звучания, включающие в себя самые разнообразные созвучия. И тоны и даже неприятные для слуха тритоны и другие диссонансы, и все это вместе создает особую звуковую картину.
- И что, тебе действительно нравится?
- Если как следует вслушаться, то она создает настроение. Только эту музыку надо долго слушать. Знаешь, я сама не до конца понимаю. Но чувствую, что к этому надо стараться приобщиться.
- А зачем?
- Как зачем? Чтобы подняться до уровня современной музыкальной культуры.
- Громко сказано.
- Может быть, но это все же действительно так.
Она хотела развитие музыки проиллюстрировать на примере живописи. Романтизм, импрессионизм и т.п. Но, увлекшись разговором, они и не заметили, как невесть откуда набежала туча, потемнело, и стал накрапывать дождь. Зонтов они не захватили по причине неожиданности стихийного происшествия. Они, как в этих случаях бывает, сначала шли быстро, потом припустились бегом, обгоняемые одиночками и парами, друзьями по несчастью, но еще не достигли центрального входа в парк, когда уже получился настоящий ливень и всех беглецов (и с зонтиками и без зонтиков) вымочил до нитки, не оставив сухого места.
Сначала некоторое время было смешно, но вскоре стало и холодно. Капли ползли по рукам, по спине, проникали бессовестно во всякие места, и становилось некомфортно. И хотя, когда они дошли до центрального входа, дождь уже снова только дружески моросил, но ехать на метро домой до центра и далее, как надо бы Сергею - это можно запросто заболеть, и Верусе не оставалось ничего иного, как пригласить партнера домой согреться и обсушиться, благо она жила совсем рядом с парком в одном из больших домов в маленькой квартирке, о чем говорилось выше.
Дома, услышавши шум в сенях, то есть в маленькой прихожей, на встречу вышел с палочкой пожилой человек и любезно поздоровался, чем весьма приободрил Сергея, который почему-то вдруг испугался и буквально дрожал, но не от страха, а больше от холода.
- Хорошо, я сам-то во время сообразил домой смыться! - хвастался хозяин.
- Молодец, а мы вот до нитки! Папа, найдется у тебя что-нибудь накинуть Сергею, пока его одежки обсохнут?
- Айн момент! Сейчас что-нибудь сообразим.
- Ну, давай, а я пойду в ванную переодеваться.
Веруся, сбегав в комнату за парой сухих одежек, мгновенно скрылась в совмещенном санузле, а хозяин направился в комнату к большому шкафу, занимавшему ее половину, и вернулся оттуда с рубашкой и старыми джинсами, в каковые Сергей с удовольствием переоблачился, тем более, что они оказались не очень велики и он в них не слишком утонул. В общем, он был несколько похож на призывника, первый раз получившего обмундирование. Такая ассоциация пришла в голову Сергею Михайловичу и он слегка улыбнулся.
- Будем знакомы. - сказал он, - Сергей Михайлович!
- Сергей! - ответствовал гость.
- Так мы тезки! Счастливая примета!
Мужчины перешли в комнату, куда через пару минут вошла и наша Немезида. В глазах у нее сияло счастье момента. Она первым делом озаботилась развесить в ванной на горячей трубе одежду Сергея.
Само собой все получалось как-то по-семейному.
- Надо Вам, молодой человек, немного подлечиться, мне кажется. У меня вот тут как раз есть кое-что. Да и со знакомством, по русскому обычаю...
И с этими словами он извлек традиционную поллитровку, из которой было несколько отпито.
- Я тут по-стариковски прикладываюсь иногда.
Веруся быстренько махнула на кухню сварганить маленький закусон из того, что оказалось под рукой, а Сергею стало вдруг страшно неловко. Он вдруг почувствовал себя последним негодяем и обманщиком, легкомысленным глупцом, который играл с огнем и доигрался до пожара. Он никак не ожидал такого быстрого развития событий. А чего он ожидал, спросите у него. Он и сам не знал. Этот нерешительный тюфяк. Таких мужиков много.
А Верусю автору конечно же жалко. Но он не в силах изменить ход событий.
Выпили по рюмочке.
- Что-то мне Вера про вас ничего не рассказывала. Она у меня скрытная, хотя я догадывался.
- Кабы не дождь, и сейчас бы не узнал! - засмеялась дочка.
- Да, конечно, докладываться мне она не обязана. Не в полку. Да я этого и не могу требовать, - обратился он к Сергею.
Сергей согласно кивнул. Он обогрелся и перестал дрожать и охватившее его только что перед этим волнение неловкости момента несколько улеглось, хотя оставалось заметным. Наблюдательный старый воин в отставке это заметил, но счел вполне соответствующим моменту, если человек стеснительный. А похоже, что так оно и было.
Выпили еще по одной.
- Что у нас в думе-то опять учудили! Не слыхали?
Сергей отрицательно покачал головой.
- Как же, насчет монетаризации льгот опять.
- Папа у нас большой политик, - усмехнулась Веруся, - видишь, газету "Правда" читает.
- А что еще делать пенсионеру? Ведь не на лавочке же у дома сидеть! А вы, молодой человек, в армии не служили? - повернулся он опять к Сергею.
- Бог миловал. Удалось увернуться. Был, правда, как-то на военных сборах, но это давно, когда институт заканчивал.
- Ловко. А сколько Вам лет, простите?
- Папа, ну что это ты настоящий допрос человеку устраиваешь. Он же не к тебе в полк пришел, а к нам в гости, все-таки.
- Извини, дочка, и Вы извините. Но, Вера, он ведь не барышня! Это барышню не положено о возрасте спрашивать.
- Да тридцать пять уже набежало, - ответил гость извиняющимся тоном, как будто мог быть в этом виноват.
"Не плохая была бы парочка - почти автоматически прикинул отец - парню тридцать пять и девке моей тридцать". А вслух промолвил, глядя слегка в сторону от собеседника, который в данный момент являлся центром событий этого маленького мирка
- Вы, Сергей, не обижайтесь, но я сейчас Вам один умный вещь скажу! Пора бы Вам уже и определиться, так сказать, с этим делом.
- Папа! Как тебе не стыдно! И что значит "с этим делом"?
- Ну, по семейной части, так сказать.
Но Сергей ни чуточки не обиделся и все засмеялись.
- Вы правы, батя! - ответил он. И неожиданно для себя добавил
- Но я уже был женат.
Возникла пауза.
Эта фраза выскочила из него, как интуитивно необходимая для него психическая разрядка, подсознательное желание снизить внутреннюю, казавшуюся ему невыносимой напряженность ситуации. То есть, он не был рожден для вранья, это факт.
Пауза еще длилась, когда он, понурив голову, добавил
- То есть, я и сейчас женат.
Пауза перешла в немую сцену.
Вы, конечно, догадываетесь, что после этого ни скандала, ни мордобоя и ничего на то похожего не было. И никаких вопросов не задавалось с потерпевшей стороны. И не потому, что было мало выпито. Просто не тот это был случай.
Шмотки "жениха" к концу описанной выше сцены достаточно просохли, так что он благополучно отбыл домой, как говорится, будучи сыт, пьян и нос в табаке.
2. Грехопадение.
Смешно было бы, если б на этом я и закончил. Не правда ли? А в жизни ведь и так бывает.
Наш "жених" не мог долго вытерпеть без своей новой пассии. Он, конечно, корил себя за то, что не сказал Вере обо всем сразу по слабости характера. Увы, Франсуа де Ларошфуко по этому поводу заметил: слабость характера - это единственный недостаток, не поддающийся исправлению. Но и бродить теперь одному по Сокольникам было невмоготу и он не находил себе места.
На его мобильные призывы она не откликалась, сбрасывала.
Хорошо хоть как раз подвернулась работа по испытаниям двух генераторов на одной из ТЭЦ. Хотя постоянной работы не было, но Сергей подрабатывал на полставки в нескольких местах, в том числе в одной из энергетических компаний в бригаде испытателей. Эти заботы на время отвлекали от всяких глупостей.
Тем не менее он пару раз приходил на место их первого знакомства и выстаивал там часок-другой в напрасной надежде.
Верусе также поначалу было не в кайф снова бродить одной по лучевым просекам. Тоска нападала. Вон эти пошли туда, вон те сюда, ну их всех! И даже на концерте Гали Преображенской не хотелось ни внутри сидеть, ни снаружи торчать.
Как-то на улице столкнулась с Ленкой. Разговорились.
- Это ты зря на его звонки не отвечаешь, напрасно.
- Ты думаешь?
- Конечно, упускаешь шанс. Ну, и что, что он сразу не сказал. Он просто стеснительный. А что, тебя от этого убыло? У вас что-нибудь уже было? Что ты так встрепенулась! Ну, не было, а он уже раскололся! Выходит, он человек порядочный.
- А что же он так, с женой то не живется ему?
- А тебе какое дело. Ведь вам вдвоем хорошо?
- Хорошо.
- Чего тебе еще надо! Я ж тебе говорила, дуреха, мужика надо ловить! А то так и останешься в девках.
- Не хочется.
- То то и оно!
- И отец ворчит ходит.
- Ну, знаешь, его дело десятое. Коли дело сладится, сам будет радоваться, вот увидишь! Я ж тебе рассказывала, помнишь?
- Что рассказывала?
- Ну, как же, Вер, у меня Вася мой тоже брыкался. Сначала давай-давай, и даже слова говорил. Хотя он на это не мастак, блин! А потом начал тянуть. Как то, да как это. Это, знаешь, как на работе. Как работать, дык давай-давай делай, а как деньги платить - хрен. То директором не подписано, то ведомости не готовы.
Пришлось с ним построже. Ну, я же тебе рассказывала!
- Да я забыла, не сердись! Ну, а как у тебя-то?
- Более-менее. У нас, наверное, мальчик будет. Сейчас научились рано определять. Ну, давай, я побегу.
- Пока!
- Не упускай своего чудика, не будь дурой! Кто знает, будет ли еще шанс.
К моменту, когда случился этот разговор, Веруся уже начала свыкаться с неудачей и в привычном одиночестве снова стала бродить по парку, только гуляла по отдаленным аллеям, на которых не возникало грустных ассоциаций.
Лена вывела ее из этой спячки. Действительно, разве это прецедент, думала она. Здесь нет прецедента, ибо и события не было. Реакция ее папы, человека так сказать военного, была понятна. Но самой тоже надо соображать. Действительно, вдруг пришло ей в голову, ведь я же его об этом не спрашивала. Неудобно как-то было. Неудобно, когда ботинки жмут.
Нетрудно догадаться, что следствием этих размышлений явился звонок своему "суженому". Вера решительно пришла специально на место их знакомства. Она втайне надеялась, что возникшие тут эмоции помогут ей преодолеть нерешительность и так оно и вышло.
Дело было в субботу днем. Любители танцев крутились во всю под благотворительную музыку скверного качества. Персоналы как всегда выделывали свои па в одиночестве, если можно быть в одиночестве среди толпы танцующих. С первого взгляда казалось, что они все не в себе. Но если подумать, то танцы сами по себе представляют разновидность нерационального поведения. Эти некоторые телодвижения под музыку и не всегда в такт, причем у многих с весьма ограниченным количеством па. Два шага налево, два шага направо, шаг вперед и шаг назад, как в школе Соломона Скляра. Ну, а если так, то почему обязательно нужна пара? Солист лучше самовыражается. Некоторые смело пронизывают толпу стремительными почти балетными движениями. Поэтому если говорить честно, то трудно судить, кто здесь не в себе. Отчасти, наверное, все сразу.
Такие мысли могут приходить в голову наблюдателю, если он сам еще не втянулся в это дело. Ведь все это формы коллективного поведения и здесь в том числе действуют еще древние инстинкты.
Звонок застал Сергея на станции в самый разгар испытаний генератора. На теплоэлектростанции во время работы агрегатов бывает очень шумно и жарко. Для защиты от шума обслуживающий персонал часто применяет наушники, так называемые беруши (т.е. берегите уши), но при испытаниях приходится обходиться без них, поскольку довольно часто надо переговариваться друг с другом, да и неудобно в них.
Каждый раз, попадая на тепловые электростанции, Сергей очень дивился этим внушительным сооружениям, которые день и ночь неумолчно и непрерывно гудят и дают тепло и жизнь огромному городу, да и не только ему. Проходя по огромным многоэтажным помещениям машзала, он испытывал священный трепет по отношению к гению человека, обуздавшего воду, пар и газ в таких впечатляющих масштабах. Вдоль длиннющего машзала, простирающегося на сотни метров, беспрерывно с громадной скоростью день и ночь крутятся паровые турбины, вращающие генераторы. День и ночь, день и ночь - думал он - крутятся все эти стальные болванки, чтобы ходило метро и ты мог помыться под горячим душем среди морозной зимы! И они должны работать непрерывно и не ломаться, хотя, казалось бы, это невозможно! И они действительно крутятся и крутятся, а если остановятся - городу хана со всем его чванством и выпендрежом. Персонал станции к этому давно привык, а он никак не мог привыкнуть. Иногда он втайне совершал ритуал - подходил к генератору и похлопывал его по толстому гудящему боку. Не меньший трепет вызывали у Сергея магистрали воды и пара, обеспечивающие жизнь всей этой паровой кастрюле. По этажам во всех направлениях тянулись разнообразные паропроводы, местами снабженные манометрами. Стоило взглянуть на них - и делалось дурно. Температуры сотни градусов и давления сотни атмосфер. Проходя мимо по своим делам и взглядывая мимоходом на это, Сергей каждый раз мысленно вздрагивал. Конечно, их поверяют, но ведь эти трубы непрерывно "пашут" по многу лет.
Сергей как раз возился с прибором возле клеммника у корпуса генератора, который казался ему брюхом какого-то огромного слона, когда мобильник из внутреннего кармана куртки запел свою мелодию из "Летучей мыши". Брюхо генератора обдавало теплом и с гуденьем незаметно для глаза вибрировало. Но песня мобильника все нарастала и, наконец, была услышана абонентом.
- Але, але. Что, что? Плохо слышно, я сейчас на станции. Кто это? Кто, кто, не слышу!...Вера!..Как я рад! Что? Ничего не слышу. Я сейчас на испытаниях. Вечером обязательно позвоню, только поздно. Что, в любое время? Хорошо, обязательно!
Дальше говорить было некогда, надо было сделать замеры, да и слышно было плохо, но связь между нашими фигурантами, как видим, была восстановлена.
Все было бы прекрасно, кабы черт не дремал!
Отношения у них наладились быстро и во многом потому, что возникшая было взаимная симпатия не была порушена этим происшествием. Так быстро потерять сознание того, что ты теперь не одна и есть с кем поделиться разнообразными жизненными обстоятельствами, включая и всяческие незначительные пустяки, было бы глупо. Веруся была тысячу раз благодарна нечаянной встрече с подругой.
Есть, конечно, возможность потолковать с отцом, но понятно, что одно другого не заменяет. С отцом, которого она мысленно прозвала "старый капрал", у них установились добрые слегка иронические отношения что, согласитесь, само по себе подарок судьбы и не всегда и не всем она его преподносит.
Да, многих судьба обделяет и они иной раз уныло грызут обглоданную кость своего одиночества, хотя бы и жили рядом с другими человеками. Но, надо думать, иногда они сами бывают в этом виноваты, хотя бы отчасти. Но далеко не всегда. Судьба вообще особа очень прихотлива и раскидывает свои блага очень неравномерно. Она совсем не думает о социальной справедливости в отличие от теоретиков Марксизма-Ленинизма и, как ни странно, большинства людей, у которых это чувство
сидит в крови с незапамятных времен.
Вот так, с одной стороны, будучи полуобезьянами, и с другой стороны, все же человеками, страстно желая, чтобы было "не хуже, чем у всех", непрестанно завидуя успешным выскочкам и от души сочувствуя тем неумелым и неуспешным, кто не успел, не догнал, опоздал, наконец, просто не может (куда ему?) - мы и живем.
А тут еще оказывается, что жизнь к тому же и коротка, как мгновение!
Наши герои снова по-прежнему гуляли по любимым аллеям, но постепенно забредали все дальше и дальше. Это и понятно, повторение приедается. Они доходили до оград парка, которые, впрочем, не всюду существовали физически, а более как бы обозначали, что где-то здесь территория ПКИО "Сокольники" заканчивается. Дальше шли лески, перелески, Ярославская железная дорога показывала свои шпало-рельсовые виды, убегающие вдаль и манящие каждого, кто давно не ездил, загадочными далями, и, наконец, все это переходило сквозь множество канав и р. Яузу и всякие горы мусора еще в какой-то лес. И так можно было добрести до ближайшей ж.д. станции и аж до самих Мытищ. Что с ними и случилось как-то однажды уже к вечеру. Они смеялись, несмотря на усталость, и обратно вернулись на электричке.
Так получалось, что во время этих путешествий Веруся теперь больше расспрашивала Сергея, чем говорила сама. Наступила, так сказать, его очередь. И хотя он особенно распространяться не любил, но поневоле ему пришлось поведать и о своих матримониальных делах.
Касаясь этих вопросов, Сергей каждый раз чувствовал себя не в своей тарелке, волновался и закуривал, хотя, вообще-то, он курил мало. Он не был слишком подвержен этому наркотику.
- Понимаешь, Верик, в жизни по-разному бывает.
- Понимаю.
Она отвечает с грустинкой.
- Ну, что тут? Было время, нравилась мне Марта. Из песни слова не выкинешь, из жизни страницы не вырвешь!
- Да уж конечно. Поэтично ты сказал. И правда, когда страницу жизни исписываешь - смотри, после не вычеркнешь!
- Но, знаешь, не хотелось об этом вообще говорить, чтобы не портить настроение. Со временем мы как-то отдалились. Я и сам не заметил, как это вышло. И давно уж между нами нет ничего.
Было начало августа. Временами начинало несколько холодать. Они сидели тесно прижавшись друг к другу на бревнышке на маленькой живописной полянке, окруженной смешанными зарослями и почти не замусореннной (что стало такой уже редкостью).
- Но, знаешь, извини... Что-ж, она тебе изменяла?
- Да нет, вообще-то.
- Разонравилась?
- Вера, Верунчик! Не томи меня! - Это был крик души.
Как бы под влиянием этого протестного настроения, он вдруг неожиданно для себя охватил ее за плечи, развернул к себе и крепко поцеловал. Она не сопротивлялась. Как ни удивительно, это был первый поцелуй за все время их знакомства. После первого последовали еще поцелуи. По этому поводу О. Бендер в желтых ботинках мог бы констатировать, что лед тронулся!
Кто мог бы живописать пакет эмоций, охвативших участников этого столь древнего обычая. Однако легко догадаться, что у Веруси это был настоящий тайфун, хотя она, конечно, не первый в жизни раз целовалась.
На Сергея это тоже подействовало как-то необычно сильно, может быть потому, что она невольно передала ему часть своих чувств.
Они были уже в позе полулежа, кокетливая беретка упала с ее головы и волосы раскинулись по плечам. В этот момент она была хороша, она была прелесть, она была красавица! Сергей невольно загляделся на нее. Возникла павуза.
- Да, - сказала она, глядя на него снизу вверх и улыбаясь - как в "Евгении Онегине" поется - "Я пью волшебный яд желаний!"
Ну, что ж, господа? Они целовались потом еще и еще. Иногда со стороны это выглядит скучно. То-то и оно. Очень важно для человека, смотрит ли он со стороны или участвует в этом хаосе мыслей, чувств, надежд, сомнений и желаний.
Естественно, что процесс стал развиваться все стремительнее, тем более, что уже темнело вокруг. Участвующая в этом процессе пара не может толком осознать, что происходит. Они же не видят себя со стороны и не могут толком оглядеться, поскольку находятся все время в непосредственной близости. И в этом тесном контакте среди сопенья и пыхтенья и разного рода непроизвольных вскриков, когда руки и тела начинают сплетаться вопреки одежкам и застежкам, в этом наплыве обуревающих чувств, в этом экстазе (я не боюсь этого слова !) - все и случается.
Но, стоп, автору это не нравится. Это как-то роняет Веру в его глазах. Что-то в ней сработало.
- Вот так сразу? - мелькнула мысль - Здесь у бревна?
Сергей как раз в эту минуту что-то замешкался, возился с какими-то застежками, и этой паузы хватило, чтобы она пришла в себя.
Вера резко вскочила, отбросив партнера несколько в сторону, отчего он едва не упал, и стала приводить себя в порядок. Сергей тоже оправился. Оба чувствовали себя несколько неловко, поскольку все вышло как бы само собой.
- Дай-ка я тебя отряхну! У тебя вся куртка в каких-то листьях, - сказала она ему несколько извиняющимся тоном, когда они уже в темноте тронулись к выходу.
Этой фразой она со свойственным женщинам тактом перевела их отношения из мажорного тона в будничный и намекнула, что она не против продолжения партии, но в более комфортной обстановке.
- Да и у тебя на спине черт-те что!
Они стали энергично отряхивать друг друга по дороге на ходу, почему-то не останавливаясь. В этом отчасти проявлялась взаимная неловкость, какую они все еще чувствовали. Вы, кстати, можете заметить, что когда человек чувствует себя неловко, он вечно сделает какую-нибудь глупость, по которой и можно его расколоть. Надо только уметь и хотеть это видеть.
Сергей проводил Верусю домой, сделал ей на прощанье ручкой, но зайти не решился, хотя мир, как мы знаем, был более или менее восстановлен. По дороге домой он заглянул в кафушку и выкушал там пару бутылок пива, чтобы придти в себя. И выкурил пару сигарет.
Веруся пришла домой в расстроенных чувствах. Она была как-то обескуражена и слегка потерялась. Есть что-то не хотелось. "Старый капрал" почувствовал настроение дочери. Но не подал вида. Это тем более было легко, что по ящику шел футбольный матч, кубок УЕФА, "Зенит" играл с "Баварией". Но она сама подсела к нему.
- Папа, я хотела с тобой посоветоваться.
- Погоди, доча, сейчас тайм кончится. Иди пока поешь.
- Да я не хочу!
- Ну, пока чайку попей. Гляди, там на столе, я тебе конфеток купил. Ведь не горит же?
- Не горит, конечно.
Пошла на кухню пить чай с отцовыми конфетками. Но, когда через несколько минут первый тайм закончился, с нее схлынуло минутное настроение и говорить уже не хотелось. Никогда не поддавайтесь минутному настроению. Из пустяка можете наделать глупостей, как оно часто и бывает. Веруся не была столь легкомысленна, чтобы поддаваться позыву минуты, хотя это свойственно многим женщинам, но в данном случае сказывалось общее замешательство, вызванное случившимся.