Аннотация: ассказ о первом сексуальном опыте одного юноши. О его первой интимной близости с женщиной. О неожиданных открытиях и страшных разочарованиях. Кто из нас не проходил через этот юношеский опыт, вызывавший в неопытном сердце настоящие ураганы?..
Петр Немировский
ПОПАНДОПУЛОС
Рассказ
После окончания школы, не поступив в институт, я устроился грузчиком в один хлебный магазин. Работа нехитрая: с раннего утра приезжали машины с хлебом; железным крюком я помогал водителям вытягивать из фургонов лотки, сбрасывал буханки в большую деревянную коляску, а потом в магазине раскладывал хлеб по полкам.
Русский человек везде найдет лазейку для воровства. Вместо десяти буханок на лоток водители на хлебозаводе набрасывали пятнадцать, набивали буханками все свободное пространство в фургоне. Неучтенного хлеба набиралось довольно много. Выручку водители делили пополам с кассиршей. В мою же задачу входило сообщить кассирше о количестве украденных буханок и незаметно передать деньги водителям. За отличную работу водители со мной делились сигаретами, а кассирша меня отпускала пораньше домой.
ххх
По воздуху плыли паутинки, сентябрьское солнце днем еще припекало. Я сидел на деревянном ящике, в рабочем халате, прислонившись спиной к теплой кирпичной стене. Читал романы Ремарка. Как и полагается юношам "в осьмнадцать лет", в героях Ремарка мне особенно нравилось их умение пить, не пьянея, а также их дар многозначительно, правда, не всегда понятно, рассуждать о жизни.
...Черные, коротко подстриженные волосы, мягкие черты круглого лица, платье, чуть закрывающее колени. Я видел ее каждое утро идущей к троллейбусной остановке. Днем она возвращалась той же дорогой. Судя по всему, она жила где-то поблизости.
- Соседи говорят, что в нашем хлебном появился интеллигентный грузчик, - она стояла передо мной, отщипывая от буханки корочку и кладя кусочки в рот. - До тебя в этом магазине грузчиком работал какой-то алкаш.
- Алкоголь помогает справиться с душевной пустотой и спасает наши иллюзии, - ответил я, и герой Ремарка из раскрытой книги одобрительно мне подмигнул.
- Меня Жанной зовут. А тебя?
- Алешей.
- Значит, Лешик, Алексис. Попандопулос, - засмеявшись, протянула мне руку.
ххх
Мы гуляли с ней по паркам и набережным. Жанна училась в техникуме легкой промышленности. Ее отец был родом из крымских татар, мать - русская. Она рассказывала то о своей бабушке-татарке, то о моделировании обуви. Но в основном говорил я - без умолку, с жаром и горечью, Бог весть о чем...
Меня волновало в ней все: по-кошачьи мягкая, но уверенная походка, насмешливый и дерзкий взгляд темно-карих глаз. Ее смуглые крепкие ноги были немного коротковаты, но высокий каблук придавал им стройность. Подол ее платья вздувался от любого ветерка.
Мы были ровесниками, но я чувствовал, что в любви Жанна старше, вернее, опытнее, и я очень надеялся, что она этим опытом со мною поделится...
Однажды она привела меня в место "тайных свиданий" - на крышу их пятиэтажного дома. Весь вечер мы там с ней целовались до посинения губ.
Как-то мы пошли в бар, к нам присоединился и мой друг Вовка, по кличке Боб. Заказали шампанское, коньяк и бутерброды с красной рыбой. Заказ стоил половину моей зарплаты. Боб не дал ни гроша, и мне пришлось заплатить за всех.
Опадали листья, на клумбах рыжела трава. Захмелев, мы шутили и спорили. Мы с Бобом критиковали какой-то фильм, восхищались роком, возмущались симпатиями Жанны к рэпу... Бог ты мой! Кто мог тогда знать, что в том открытом баре, в кружении осенних листьев, в наших наивных восторгах и разгоряченных спорах стремительно и безвозвратно проносится, быть может, один из самых прекрасных дней нашей жизни...
ххх
- Входи, не стесняйся, - Жанна отворила дверь, пропуская меня в квартиру. - Тебя всегда так легко отпускают с работы?
- Да. Я очень ценный работник. Еще и кристально честный. Однажды, помню...
- Какие у тебя красивые глаза, - перебила она. - Побудь здесь. Можешь включить музыку. Я скоро вернусь, - и выскользнула из комнаты.
Я перебирал компакт-диски на полке.
- Не соскучился один? - она вошла, запахивая на ходу светлый халатик. Подойдя к окну, задернула шторы: - Слишком светло. Не люблю, когда свет бьет в глаза.
Предательская дрожь пробежала по моим коленям. Жанна подошла ко мне, задумчиво и как-то печально взглянула из-под густых ресниц. Мои ладони легли на ее талию.
- Алеша, не надо, - промолвила тихо.
- Почему? - так же тихо спросил я.
- Это никому не нужно. Давай оставим все, как есть...
Возникла мучительная пауза. Мне показалось, что точно такую же сцену я недавно видел в каком-то фильме. Вдруг Жанна обвила мою шею руками. Халатик как-то сам собою сполз с ее совершенно голого тела...
Приблизительно через час мы с ней стояли в прихожей.
- Жан, может, я еще ненадолго останусь, а?
- Нет, в другой раз. Скоро должен вернуться отец с работы, - она ласково погладила меня по щеке. - Попандопулос.
Но вместо того чтобы ее обнять, я промямлил:
- Извини, если что не так. Я ведь в первый раз...
"Болтун! Дурак! Кто же такое говорит женщине?! Разве извиняются?!.."
Ее губы тронула презрительная улыбка:
- Не переживай, для первого раза нормально. Хотя я ожидала большего, - и отворила наружную дверь.
...Я брел по улице и смотрел на женщин вокруг. С них словно сорвали покров. Женщины больше не казались мне таинственными и недоступными, как раньше. Все они - земные, из плоти, со складками на теле, с одинаково мягкими животами, под которыми темнеет жесткий кустик. Они доступны, лживы, циничны!..
"Скорей бы закончился этот день! Завтра опять пойду к ней. Или приведу Жанну домой к себе!" Я был готов умолять ее снова отдаться мне, но почему-то хотелось и причинить ей боль. Я еще не понимал тогда, что влюбился.
ххх
Несколько дней подряд я пытливо следил за дорогой. Не отпрашивался с работы, торчал у магазина до самого его закрытия.
- Леша, тебя что, родители из дому выгнали? - спрашивала кассирша.
Жанна не появлялась, не отзывалась на мои телефонные звонки. Воображение упрямо возвращало одну и ту же сцену: я снимаю с Жанны халат и ложусь с ней на диван. Эта картина преследовала меня повсюду, доводя до безумия.
"Неуверенный в себе неудачник! Жалкий позер! Ты никогда не сможешь удовлетворить женщину!.. Да брось печалиться о ней! Через пару лет она расплывется и станет толстой! Найди себе другую, поумней". Но чем больше я себя терзал и растравливал, тем сильнее хотел быть с ней.
...Я вскочил с деревянного ящика, не веря своим глазам. Жанна шла по улице к остановке. Даже не глядела в мою сторону. Я, было, ринулся к ней, но... Навстречу ей шел Боб. Жанна поцеловала его в губы, взяла под руку, и они ушли. Ушли.
Небо разорвалось над моей головой.
ххх
На крыше ее дома, в "месте наших тайных свиданий", повсюду торчали антенны и тянулись провода. Сверху хорошо просматривалась вся дорога. Я сидел на бортике, выкуривая одну сигарету за другой. "Ничего, сейчас она узнает. Еще пожалеет, что ушла к Бобу!"
Секцию по спортивной гимнастике я недавно бросил, имея первый юношеский разряд. Летом на пляже часто кувыркался на снарядах, не без задней мысли поразить своим мастерством проходящих мимо девушек.
"А если разобьюсь?" - все настойчивей прорывалась благоразумная мысль. На миг я представил себя лежащим в гробу. В новом черном костюме и при галстуке. "Пусть все соберутся у моего гроба. Пусть плачут, просят прощения за свою черствость. Пусть Жанна с рыданиями упадет на колени, когда меня будут опускать в сырую могилу..."
Красная точка появилась на дороге. Я застыл в ожидании. Она приближалась. Уже отчетливо я видел черноволосую Жанну в ее красной ветровке. Мне показалось, что я даже разглядел ее туфли.
- Жан-на! - мой крик распугал всех бездомных кошек во дворе. Вдохнув полной грудью, я поднял руки и... мир перевернулся. Из карманов посыпалась мелочь, звякая о жесть бортика. Теперь перед моими глазами была лишь черная просмоленная крыша, над которой синела полоска воздуха.
Тело я держал под таким углом, чтобы можно было легко вернуться в исходную позицию. Почему я не снял часы? Их крошечная круглая головка все больнее впивалась в запястье.
Я не учел того, что из-за нервного напряжения сил уходит несоизмеримо больше, чем на обычной тренировке. Дрожь побежала по мышцам рук и спины. Еще минута - и придется опуститься на ноги.
"Ты ведешь нечистую игру, - вдруг промолвил некто в самую душу. - А стать строго вертикально - слабо? Трус".
- Жанна... - прошептал я, изменив угол наклона, и мои кроссовки повисли над пустотой.
О-о, глупое геройство юности, не знающей цену жизни...
Кусок черной крыши перед глазами исчез, зато распахнулась небесная синева. Я понял, что совершил непоправимое: из такого угла возможен лишь один выход - прыжок через спину. "Господи, спаси меня, дурака..."
- А-а!..
Какая-то неведомая сила отшвырнула меня назад. Я повалился на крышу. Замер, еще не веря, что спасен. Распластанный, неподвижно лежал.
Иным зрением вдруг увидел внизу, на асфальте, какое-то кровавое месиво. От него отделилась моя душа, и ее повели к открытому фургону черной машины. Возле фургона стояли темные водители с железными крюками. Из фургона неслись чьи-то душераздирающие вопли...
- Ты что, совсем спятил?! - лепетала подбежавшая Жанна. - Попандопулос, я же пошутила....
Я медленно поднялся:
- Попандопулос только что помер, - промолвил я перепуганным голосом. И, отряхнув джинсы, поплелся прочь.