Аннотация: "Книга Нарутоми Тадааки вышла короче, чем могла бы быть. Но не существует бесконечных книг, как не существует снов, длящихся вечно - так стоит ли переживать из-за нескольких недописанных знаков?"
"Любая история требует своего слушателя, даже если этот слушатель - всего лишь дуновение ветра в пустыне чьей-то памяти. Ваше имя, учитель, - единственное, которое приходит мне на ум, поэтому именно ему я и расскажу свою короткую историю. Однако я помню, что на самом деле я обращаюсь к безымянной вечности, что всегда стоит за моей спиной.
Я познал Путь или, как вы его называли, Искусство Отведения Взгляда. Я познал, что в мире нет ни людей, ни животных, ни алого заката над гладью моря, нет даже того, кто чертит сейчас эти знаки. Есть только неназванный Взгляд, что поочерёдно взирает на людей, на закат, на меня; это и есть великая тайна мира.
Я научился читать сны, как книгу, хотя точнее было бы сказать так: теперь Взгляд смотрит на того, кто научился читать сны, как книгу. "Я" здесь не более, чем воображаемая точка притяжения по имени Нарутоми Тадааки, такое место, где нити размышлений пропитываются уникальным смыслом, как пропитывается влагой шерстяной клубок, упавший в воду. И всё же повторюсь: я научился читать сны".
Он выпрямил спину, сложил на коленях руки и некоторое время сидел с закрытыми глазами. Изредка набегал ветер - вскипали верхушки далёких деревьев, громким шёпотом переговаривались листья, затем оживали придорожные кусты; оставив их, ветер стекал по каменистому обрыву вниз, мимоходом ерошил волосы сидящему на песке человеку и улетал дальше к морю, чтобы раствориться в безбрежных его пространствах.
Человек открыл глаза и поморгал, словно привыкая к ярким краскам окружающего мира. Оглядевшись, он нашёл у ног сухую веточку и, склонившись вперёд, продолжил чертить.
"Только что, учитель, я пережил новую жизнь. Я был женщиной, которая свой краткий земной путь посвятила обучению других женщин искусству замужества. Однако её искусство не имело ничего общего со священным таинством брака, традиции которого нам остались от предков. Она подходила к этому вопросу с неожиданной, военной стороны: жена ей виделась скрытым воином, переодетым убийцей, замужество - полем быстрой битвы, а развод - мародёрством и отходом в тыл. Собственно, она преподавала искусство ограбления, где вместо мечей нападающие вооружены красотою.
В её рассуждениях было немало мудрости. "Настоящая жена должна уметь колоть точно, брать много и уходить быстро. В её ремесле нет места для стыда. Стыд - это грязь, в которой вязнут ноги, он задерживает нас и выдаёт с головой". "Любовь - это не слепое чувство, это инструмент. Используй его. Если мужчина научился бороться с твоей личной страстью, используй его любовь к вашим общим детям". "Богатый мужчина - это кит, обросший жиром. Нет ничего плохого в том, чтобы срезать с него лишнее. От этого он станет лишь быстрее плавать". Воистину, из неё получился бы великий полководец или преступник.
Во сне я чувствовал её тело и слышал её внутренние рассуждения с такой же ясностью, с какой сейчас вижу свои руки или слежу за своими мыслями. Я был ею, и только ею. Но как же я проснулся сюда? Вот как: я почувствовал ветер и отвёл Взгляд.
Это не сложно, - не сложнее, чем закрыть книгу на любой странице. Я прочёл историю женщины так, как читаю иной раз сутры Будды - легко, с упоением, не задумываясь. Но сутры составлены из слов. А значит, и сны составлены из слов, ведь каждый из них можно пересказать и затем записать, как книгу".
Человек снял с пояса короткий кинжал в чёрных ножнах и аккуратно положил на землю. Затем, помедлив, развязал на животе шёлковый шнур и расстегнул хаори. Подставив обнажённую грудь солнцу, он долгое время сидел, чуть откинувшись назад, щурился и улыбался своим мыслям.
"Взгляд вновь смещается, и вот я уже читаю книгу морского краба. Это простая и красивая история, наполненная неумолимой силой жизни. Я бегу вбок, переваливаясь через огромные валуны морского галечника. Руки-клешни я развожу в стороны, чтобы не столкнуться с такими же как я, ведь нас на берегу много, очень много. Я натыкаюсь на большое живое создание, что сидит недвижимо на моём пути и, кажется, меня разглядывает. Наверное, это человек, но я не знаю, что значит это слово, поэтому просто огибаю его и бегу, бегу по камням. Я чую запах моря, манящий, волнительный и ласковый. Я чувствую Источник, давший мне жизнь и руководящий мною. Он освещает мне путь, и нет больше блага, чем следовать его свету. Море зовёт, проникая в меня своим дыханием, живя во мне. Я знаю, что в море меня влечёт смерть, поэтому бегу ещё быстрее, боясь не успеть...
Я просыпаюсь, но это странно, учитель, - это просыпается не Нарутоми, это просыпается краб. Кто видит чей сон? Я знаю, что вы ответите, учитель: есть только сон, а как называет себя видящий его - неважно. Конечно, вы будете правы. Однако возможность того, что я, Нарутоми, есть всего лишь незначительный всплеск крабьего ума, наполняет моё сердце невыразимой радостью. Теперь я никогда не смогу спокойно смотреть на море. Теперь оно тоже живёт во мне".
Натянув полы хаори, он подоткнул их под колени, соорудив из одежды нечто вроде открытого спереди кокона. Пошарив ладонью по земле, он нащупал обломок веточки и продолжил писать.
"Чаще всего повторяется сон, в котором я вижу себя человеком, ищущим знание. Этот человек вырос сиротой и никогда не был скован родительской любовью; он не заслужил своего места в обществе, потому что не искал этого места; он спал под сквозным небом, питался тем, что давала ему природа и никогда не считал себя чем-то обделённым. Не полагаясь ни на кого, он сам вершил свою судьбу, помня о важности принимаемых решений. Помыслы его были по-детски чисты и не замутнены бесплодными рассуждениями; догадываясь о своей удивительной свободе, он искал причину своего появления в этом красочном мире. Однажды он повстречал мудрого человека, ставшего ему учителем. Учитель объяснил, что я (человек, сон которого я вижу), на самом деле безупречен, но не знаю, что делать со своей безупречностью. И тогда он дал мне подсказку, намекнув о безмолвном Взгляде, взирающим всегда со стороны. Научись отводить взор, сказал учитель, и тебе откроется причина твоего рождения.
И я понял эту причину, учитель, но только тогда, когда она перестала быть важной. Я понял, что невозможно обрести Путь, постоянно его ища, ведь нужная находка означает обязательное прекращение этих поисков. Я понял, что всегда шёл по Пути, и каждое живое создание, любая травинка или лепесток на самом деле следуют Пути, просто не знают об этом. Но что изменится, когда они узнают, учитель?".
Человек поднял с песка кинжал и вытянул его из ножен. Медленно поворачивая лезвие, он смотрел на отражения, появляющиеся в узкой полоске металла. Чья-то загорелая грудь, край синих одежд, чей-то подбородок, усыпанный давней щетиной, сжатые губы, нос с небольшой горбинкой, внимательные чёрные глаза и нахмуренные брови; дальше - синее море неба размером с кинжальное лезвие, и плывущие в нём гусиные перья облаков. В глаза ему вдруг ударило солнце, залив все сущие краски мира своей нестерпимо жёлтой акварелью.
"Есть только Свет, учитель, и больше ничего. По сравнению с ним та яркая звезда, что будит нас по утрам - не более, чем бумажный фонарик с живым огоньком внутри. Но и она - Свет, просто холст с нарисованным на нём небом прогорает в том месте, где мы привыкли видеть одно только солнце.
Все мы - лишь строки иероглифов, начертанные кем-то палочкой на песке. Пока светит Солнце, они есть. Но первый же дождь смоет эти слова - кто успеет прочесть их? Лишь тот, кто писал, да несколько чаек.
Книга Нарутоми Тадааки вышла короче, чем могла бы быть. Но не существует бесконечных книг, как не существует снов, длящихся вечно. Так стоит ли переживать из-за нескольких недописанных знаков? Конец моей книги будет быстрым и красивым, словно точный взмах самурайского меча. Воистину, я благодарен судьбе за свою свободу в написании последней страницы.
Сегодня выдался хороший день и боги улыбаются мне. Я счастлив; и я прекращаю писать - хотя бы потому, что на песке передо мной уже не осталось свободного места".