Надо было видеть их лица. Лица всех двенадцати, когда самолет со свастикой сбросил на лес, где они прятались, листовки с указанием награды за поимку Иисуса. Надо было видеть их лица. Петр, Андрей, Иоанн, Иаков-Зеведей, Филипп, Варфоломей, Матвей, Фома, Иаков-Алфей, Фаддей, Симон, Матфий застыли, держа в руках бумажки с бесконечными, казалось, нулями. Даже в их родных фунтах это много. Катастрофически много, чтобы не потерять рассудок.
Что скрывать, сумма казалась чертовски привлекательной даже самому Иисусу. Он увидел в глазах измученных войной товарищей - привыкших к теплым ванным, горячим постелям, пятичасовому чаю Эрл Грей - призрачный выбор. Этот проклятый промозглый осенний лес. Или отель на берегу ласкового океана. Там, где нет войны.
Минутная слабость быстро прошла. Петр даже пошутил: "Ну, кто тут жаловался на отсутствие туалетной бумаги?"
Разумеется, у каждого их них были настоящие имена, паспорта, семьи, прошлое. Все это осталось по ту сторону линии фронта, конкретно - на другом берегу Ла-Манша. Те, кто составлял им легенды, здорово повеселились, придумав для их команды позывной "Апостолы".
Иисус - тринадцатый и главный - действительно походил на парня с креста. Тридцать три, высокий, сухой, с точеным лицом, с легкой бородкой. Остальных определил жребий. Банально тащили листки из фетровой шляпы.
- Вашим связным будет местный, - сказали им перед посадкой в самолет. - Кличка Иуда.
Весь полет тревожно молчали. Намек на библейские мотивы становился уж слишком назойливым. Все помнили про финал.
Иуда оказалась женщиной. Не молодой. Не красивой. Чтобы не вводить в искушение.
Она служила прислугой у начальника гарнизона, умело притворялась не знающей немецкого языка, хотя владела им в совершенстве.
Фашисты хватались за голову. Кто? Кто предатель? За два месяца группа Иисуса нанесла массу мощных ударов по самым уязвимым точкам, о которых знали единицы. Начальник гарнизона потерял генеральские погоны и, снова став полковником, лютовал нещадно.
Пилат. Офицеры стали звать его за глаза Пилатом, когда внешняя разведка донесла, что во главе диверсантов стоит некто Иисус.
Иуда была вне подозрений. Безликая, скучная, полная. Ее постоянные отлучки из гарнизона никого не смущали. Семья женщины жила в деревушке, в двух часах ходьбы. Когда Иуда собирала в корзину объедки с хозяйского стола, это тоже не наводило на подозрения. Местные голодали, почему бы не побаловать детей нормальной пищей.
Но Иуда уже два месяца не видела детей. Продукты она проносила в лес, в лагерь Иисуса. Под огрызками скрывались тушенка, плитки шоколада, кофе, сигары. Их Иуда покупала на черном рынке на деньги, которые выдавал Петр. У него хранилась казна, на непредвиденные расходы. Сколько точно монет хранилось в рюкзаке Петра, не знал даже Иисус.
Пилат не спал ночей. Ему звонил фюрер. Говорил мягко, вкрадчиво, даже нежно. Но мышцы замирали от этих слов. Две недели на уничтожение группы Иисуса. Или русский фронт.
Пилат не спал. Так-так, его солдаты здесь чужаки, они плохо знают этот лес. Значит нужно подключать местных.
Над деревнями и лесом закружил самолет с листовками. Денег, указанных в качестве награды, у Пилата не было. Да он и не собирался никому платить. Вокруг столько концлагерей, всегда есть выбор - добровольно отказаться от награды, или отправиться на вояж в крематорий.
Уловка не сработала. То ли сумма казалась слишком фантастической для деревенских, то ли надоела оккупация, но за наградой приходила лишь пара сумасшедших. Неделя ожиданий впустую. Осталось всего семь дней. После очередной бессонной ночи Пилат созвал карателей.
- Ахтунг! Ахтунг! - денно и нощно вещали динамики на всю округу. - Пока не будет пойман Иисус, мы в целях профилактики будем проводить инспекции в округе. Каждый день по одной деревне.
За странными словами скрывалось страшное. Под инспекцией Пилат подразумевал казнь. Жители деревни сгонялись в костел и здание поджигалось.
На третий день о репрессиях стали говорить в открытую. "Пока не будет пойман Иисус, мы будем уничтожать по одной деревне в день. Каждый день!"
Местные пытались сбежать. Невозможно. Округу оцепили каратели.
- Ну не сдаваться же! - Петр нарезал круги на поляне. - Это абсурд.
- Это война, - молвил мудрый Матвей.
- Давайте нападем и отобьем хоть одну деревню, - не могли успокоиться Иаковы: Зеведей и Алфей. - Пусть погибнем, но спасем людей.
- Они на это и рассчитывают, - как всегда трезво рассудил Андрей.
- А, может быть, они специально сеют панику? Ничего на самом деле не происходит? - выразил сомнение Фома.
- Что ты молчишь?! - не выдержал Варфоломей, глядя на Иисуса.
Иисус печально улыбался. Он всегда печально улыбался. Многих это бесило.
- Успокойтесь, - сказал он. - У нас есть задание. Это главное. А решение придет. Я чувствую, решение скоро придет.
Третьего дня группа Иисуса попала в засаду. Всерьез. Ни вперед, ни назад, ни влево, ни вправо. Фашисты окружали, спасти могло лишь только чудо.
Иуда появилась из орешника неслышно. Как всегда.
- Есть три решения. Во-первых, я могу вывести вас по одному, но это займет много времени. Во-вторых, мы можем выйти все вместе, есть один маршрут, но для этого нужно дать сто монет одному полицейскому, чтобы он закрыл глаза, я узнавала.
- Какое третье решение? - поторопил Петр.
Иуда промолчала.
- Почему ты молчишь?!
Иисус положил руку на плечо Петра:
- Ты не догадываешься, друг мой?
Лишь сейчас Петр понял:
- Мы погибнем?
- Нет, сто монет - это слишком много! - Петр обнял рюкзак, словно кто-то пытался отнять его.
- Сколько ты можешь дать? - спросила Иуда.
Они стояли втроем - Иисус, Петр и Иуда - чуть поодаль, чтобы не смущать остальных.
- Сколько. Ну сколько? Тридцать! От силы тридцать. У нас больше нет. Ну правда!
Иуда покачала головой:
- Нет, он не согласится. Не будем терять времени. Кто первый? Будем молиться, чтобы успеть.
Молились искренне. Успели.
Иисус уходил последним. Петр - одним из первых.
Ночью они сидели у костра вдвоем.
- Скажи, друг мой, а у нас, правда, осталось так мало монет? - спросил Иисус.
- Да нет, деньги есть! - радостно известил Петр. - Но они нам еще пригодятся! Я чувствовал, что Иуда паникует. Не хочу никого обвинять, но кое-кому набить руку в такой ситуации было бы неплохо, да?
Иисус в ответ печально улыбнулся.
Пилат лютовал.
- Завтра последнее предупреждение. С утра сжигаем деревню за лесом. Если не сдадутся, то послезавтра вызываем бомбардировщики и превратим этот гребаный лес в пустыню. К чертям собачьим! Эй, что ты делаешь?!
Словно ослепшая Иуда перелила горячий чай в чашке Пилата.
В деревне за лесом жили ее дети.
Их все равно уничтожат.
Их все равно уничтожат!
Их все равно уничтожат!!!
- Ты? - Пилат удивился.
- Кажется, я смогу вам помочь. Кажется, я знаю, где скрывается тот, кого вы ищете.
- Вот как? И откуда ты это знаешь?
- Я здесь родилась и хожу в родную деревню тропами, которые никто не знает. Кажется, я видела место, где скрывается тот, кого вы ищете.
- Кажется? Или видела? Это принципиально.
- Видела.
- И что ты хочешь взамен?
- Ничего!
- Ничего?! Это же бесценная информация. Просто бесценная.
- Бесценная? - перед глазами Иуды возник Петр, прижимающий к груди рюкзак с монетами. - Пожалуй, вы правы. Я возьму награду. Тридцать монет.
- Что? - расхохотался Пилат. - Всего тридцать монет? Откуда такая сумма?
- Вам не понять.
Когда Иуда выходила из кабинета, Пилат окликнул ее.
- Эй, а ответь мне еще на один вопрос.
- Да.
- Почему ты раньше никогда не говорила на немецком? Это странно.
- В нашем мире много странных вещей.
- Вот как? Мы обсудим это потом, правда? Когда ты отработаешь свои тридцать монет. Ха-ха-ха!
Иисуса распяли. Перед этим, по приказу Пилата, он пронес на себе через весь город - нагой и босый - деревянный крест, ставший его последним пристанищем.
Апостолов долго пытали. Больше всех почему-то мучили Петра.
После того, как Иуда привела карателей в лагерь Иисуса, она ринулась сквозь лесную чащу к своей деревне.
Огонь еще плясал на месте костела.
Эти места всегда славились изобилием разных пород деревьев, но почему-то судьба привела Иуду именно к осине.