− Как у тебя "засрано", Петрович! - Услышал он сквозь хмельной сон любимое словечко, произнесённое знакомым душевным и мягким голосом своего бывшего начальника. "Неужели я забыл вчера выключить телевизор?" − Была его первая мысль.
Башка раскалывалась после вчерашнего, как пережжённый кирпич. Петровича вчерась переехал танк Т-90, не иначе, потому что правой коленки он не чувствовал совсем. Что-то явно было не так.
И у него действительно было грязно в последнее время. Ведь даже не утруждал себя выбрасывать бутылки из углов комнаты, а кухонный стол вонял размазанной селёдкой.
− Ну давай, давай! - Настойчиво продолжил голос, словно вёл свою любимую передачу "Бесогон" на двадцать четвёртом российском телеканале. - Родина снова нуждается в тебе!
Петрович, как Вий, со крипом открыл свои веки руками, и увидел сервировочный столик, заботливо накрытый белоснежной салфеткой.
На салфетке стоял запотевший инеем штоф с белой прозрачной жидкостью. Что-то подсказывало Петровичу, что это была водка.
Рядом со штофом стояли блюдечко с мелко нарезанным лимоном, блюдечко с мелкими солёными огурчиками, и две, хрустальной чистоты, стопочки. За сей великолепной картиной расплылось в улыбке широкое усатое добродушное лицо Никиты Сергеевича Михалкова.
− Что случилось? - Выдавил из себя нечленораздельный хрип Петрович.
− Ну ты давай, давай, прими сначала, поправься. Потом спрашивать будешь.
Михалков разлил жидкость из штофа в две стопочки по самый абрис. "Рука совсем не дрожит". - Подумал Петрович. Держится товарищ генерал.
− Тихо, тихо Петрович! - Всё так же мягко сказал Никита Сергеевич. - О моём звании даже и не думай! Слишком громко ворочаются твои мозги. А, между тем, никто не должен этого знать. Чрезвычайно секретная операция нам с тобой предстоит. Так что теперь мы обыкновенные гражданские лица, и, если "налажаем", Родина от нас откажется всенепременно, дорогой! Я, типа, общеизвестный кинорежиссёр, а ты, Петрович, типа, алкаш беспросветный!
Через полчаса, когда солнце вновь засияло на улице имени Петровича, и когда полштофа были уже пустые (всё же больше наполовину полные, чем наполовину пустые), Никита Сергеевич начал рассказывать.
− Ты знаешь политическую ситуацию, Петрович. В наше время, когда буржуазно-фашистская гидра опять достала свои грязные щупальца из таких же грязных карманов с наворованными капиталами, и душит ими советский, то бишь российский и украинский народ, нам, секретной службе "Неудержимых", надо быть на стрёме!
На Украине полная "жопа"! Южно-Украинская атомная электростанция снабжается нестандартным американским топливом. Урановые стержни там не той системы и размера. Мы хоть и конфликтуем с руководством украинского народа, но аварии допустить ни в коем случае не должны, дабы не произошла очередная экологическая катастрофа на многострадальной Незалежной.
Есть информация, что аварийные ситуации на Южно-Украинской АЭС в последнее время многократно участились. Нужно срочно менять там американские стержни на русские. И ты, Петрович, должен доставить их туда как можно скорее.
− Почему именно я, Никита Сергеевич?
− Есть данные, дорогой, что Обама сильно заинтересован, чтобы эта авария произошла. И там работают его лучшие агенты, твои старые знакомцы.
− Неужели "Неудержимые" Сталлоне?
− Точно Петрович! Там работает Слай! И только ты можешь его остановить...
Много отдыха Петровичу не дали. "Кот Бегемот", такая подпольная кличка была у Никиты Михалкова в секретном русском отряде "Неудержимых", как всегда сжал время до неузнаваемости. Необходимое оборудование Петровичу пришлось засовывать буквально на ходу. Урановый стержни торчали из карманов видавших виды джинс, походного бездонного рюкзачка, и даже подмышечной тайной кобуры. Костюма Вассермана явно не хватало. Фляжка с "бухлом", курево, жвачка, световой меч, туалетная бумага, дезодорант, ночная ваза. Всё это были чрезвычайно важные вещи, без которых Петрович не мог существовать. Родину Петрович привык спасать с чувством, толком и расстановкой...
* * *
Поезд 'Москва-Николаев' гудел как встрево-женный пожаром улей. Скоро граница, а не всё было готово к досмотру. Баксы не засунуты в трусы и лифчики, дорогая электроника не разобрана по винтику и не рассована по разным чемоданам, не допит 'лишний' виски и не доедено 'лишнее' сало.
Кроме того, топили почему-то, как в аду. Поэтому нередко можно было встретить в коридоре мечущихся полуобнажённых гарных дивчин и хлопцев, забывших в суматохе даже собственное имя. Они искали в вагонах ещё неиспользованные для контрабанды люки. Но всё было занято.
Пьяными были все, но некоторые, всё же, пытались соблюсти приличие. Кто-то вроде цыкнул на парочку, решившую заняться под простынёй любовью на второй полке плацкартного вагона. Не ясно, с какой целью он это сделал, выражал недовольство, или просто торопил очередь.
Несколько километров за составом бежала и взбешённо ржала некая голубая кобыла, пытавшаяся укусить своими белыми зубами и розовыми губами что-то торчащее из двери двенадцатого вагона. Кто-то утверждает, что это был голый зад одного Николаевского хлопца, решившего таким образом попрощаться с Россией. Информация не проверена.
По вагонам то и дело проносились толпы подвыпившей молодёжи, устраивающие попере-менно в каждом тамбуре танцульки с выкриками 'Кто не скачет, тот москаль!' Проводницы с рас-красневшимися лицами как могли спасали поездное имущество от разборки и разорения, но не всегда у них это получалось.
Вакханалия продолжалась почти до самой границы, и достигла своего апогея в тот момент, когда компания нетрезвых мужчин целеустремлённо направилась по направлению к электровозу с целью определения национальной принадлежности оного, и отцепить его, если что, от состава. Разумеется, в том же направлении находился и вагон-ресторан.
Пришлось вмешаться инопланетянам. Тем самым, которые спасли человечество от Чибаркульского метеорита. Они заставили всех успокоиться своим голубым лучом, и люди разошлись спать.
Ко всему этому Петрович не имел абсолютно никакого отношения. Потому что он решил проникнуть в Украину через Крым, и улетел на самолёте в Симферополь.
В самолёте Петровичу посчастливилось по-знакомиться с одним забавным молодым длинноволосым человеком. Тот представился Арсением, и говорил постоянно не от своего имени, а от 'мы'.
Петрович славно провёл с ним полётное время, потому что раньше ему такие никогда не попадались.
− Да нет, вы что?! - Умильно убеждал он Петровича. - Ни в какую Европу мы на самом деле не хотим! Это отвлекающий манёвр! На самом деле мы вступим в Халифат 'ИГИЛ'.
Стюардесса, подкупленная ранее Петровичем, исправно подносила к их креслам новые маленькие бутылочки с коньячком. Время так шло гораздо быстрее и веселее.
− 'Нафиг' нам эти немцы с итальяшками, а то хуже - англичанами?! Понаедут всякие гомики, педофилы, толерасты, продыха не будет! А мы своих никак добить не можем. Иммигрантов станет обязательно принимать, многоязычие, демократию вводить, свободы раздавать, границы рушить.
Нетушки, будущее за 'ИГИЛом', однозначно! У нас похожий на них менталитет. У них и чистота расы, и свободы много для мужчин, всё просто и понятно... Ты только никому пока не говори, Петрович, ладно?
Арсений икнул и густо покраснел.
− Сам понимаешь! Вот у меня денег много, а жену могу позволить себе только одну.
Есть, конечно, любовница в Крыму. Я там пару лет когда-то министерство возглавлял. Но это не то! Она меня тоже за 'фаберже' держит.
Жёны должны в гареме сидеть, мужа ждать и беспрекословно слушаться. А в Европе и Америке бабы творят, что хотят. Даже развестись нормально невозможно - обдерут как липку.
Арсений обречённо снял с себя длинноволосый парик и надел очки.
- Как это вас угораздило-то, Арсений Петрович, в Крым на Российском самолёте к любовнице летать? - Усмехнулся Петрович.
- Не на малазийском же! - В ответ засмеялся Яценюк. - Сам знаешь, какие наши парни горячие, если не сказать больше. Нажмут случайно не ту кнопку! Вот и приходится, как говорится, инкогни-то. Да и границу с Крымом я сам перекрыл...
В этот момент в проходе самолёта и спереди и сзади выросло по двое здоровых 'шкафчиков' в деловых чёрных костюмах, но с бантиками.
'Ё-моё!' - Сказал Арсений. - 'Сейчас начнётся!'
'Уважаемые пассажиры!' - Выпорхнула из-за спин громил раскрасневшаяся стюардесса. - 'А сейчас главная фишка нашего рейса! Проход пре-зидента! Ура товарищи!'
Тут же появился Владимир Владимирович и деловито зашагал в сторону хвоста самолёта. Слегка приподняв перед собой руки, он приговаривал: - 'Ничего-ничего, товарищи, не вставайте пожалуйста! Работаем!'
Яценюк при приближении Путина стыдливо прикрылся ладошкой, но это ему не помогло.
'Арсений! Опять ты неправильно заполнил иммиграционку?!' - Сказал очень вежливо Владимир Владимирович, притормозив у кресел наших приятелей. - 'Последнее моё тебе китайское предупреждение!'
Яценюк продолжал делать вид, что это говорят не с ним.
'Ну ладно! У меня работы много!' - Продолжил президент. - 'Передавай всем привет. И здоровье пожалуйста береги!' И двинулся дальше.
При последних словах Арсений икнул и суматошно полез в карман за ингалятором.
- Вот кому я по-настоящему завидую! - Сказал он, придя в себя. - У него всё получается!
- Ну ладно, работаем! - Ответил Петрович, глотая очередную порцию коньячка. - Хотя стран-но всё-таки. Как он везде так успевает побывать?
- Он вездесущ, Петрович! Не поверишь! Он и в Раде частенько так проходит. Обама бесится, но он и в Белом доме регулярно бывает. И никто с этим ничего не может поделать...
![[]](/img/n/nerlin_i_w/petrovich_i_neuderzhimye_kiborgi/s04262982.jpg)
![[]](/img/n/nerlin_i_w/petrovich_i_neuderzhimye_kiborgi/s94415929.jpg)