В.Нерусский.
"Жизнь вдоль велосипеда".
* * *
Недозахваченные прорвы азбуки греха
Твердят - твой дух - он проклят.
Искать себя, растя тревоги граций
Во тьме безрадостных и слабых информаций.
Зачем - не знаю, я забыл себя,
Когда меня родила мать скупая.
Так вырос я, живое презирая,
Лишь знанье тайное по-прежнему любя.
* * *
Долину, где трава растет,
Топтать не надо,
Она избавит от забот,
Людей простых отрада.
Рождаясь, плачет человек
И долго, и тревожно.
Ему назначен долгий век,
И трудный - если можно.
Но вот она, зеленый шум
Ее ветвей прекрасен.
Он не дает покой для дум,
Но слабому - опасен.
Ее придумал тайный бог
Не чистый и не темный,
И он спустился б, если б смог
Покинуть свод укромный.
Он там один в деяньях бдит,
Творения рисуя,
А кинет их - то долго спит,
О снах былых тоскуя.
* * *
Она - Монти Питон.
Это кажется, что две руки.
А под плоской грубью - все стон,
Кто-то ходил там, надев сапоги.
Только после с полей пришли пауки.
Эт, говорят, мы тоже Монти Питон.
Нам напитки простые пить не с руки.
Нам полезен ваш стон.
И так вышло, что - вечер.
Состояние как всегда - звезда,
И они, состязаясь, лечат,
Кто лучше другого криком связал.
Держа за сердце, посмотрим,
Есть ли в мире сова,
А потом на осадок посмотрим,
Вши - это мыслей молва.
В цирке под куполом
алым.
Цирк имени нашей реки.
А кожа ее - лишь покрывало,
И трогать ее ты не моги,
Лучше - беги.
* * *
Сначала была луна.
Луна родила Перец.
Перец родил Юрия.
Юрий родил Сергея.
* * *
В слишком узких книгах
Не пройдешь.
Там - сомнений лига,
Это - нож.
Там - радиорама.
Слушаешь - давалка,
А над грязной ямой
Началась рыбалка.
* * *
Кошка Клара.
Я ее друг.
Она клала
Сразу на двух.
Она перстнями
Меня линяла.
Она играла,
Она сосала.
В школах Питера,
Где-то там,
Пряталась длительно.
Тара-ра-рам.
Но в миллионы
Нет, не сбежать.
Мои погоны
Должны стяжать.
Тебе, отдыхая,
Надо точить
Когти, Клара,
Себя чтоб разбить.
Кровь не меняя,
Ты не уйдешь.
Я, родная,
Возьму с собой нож.
Кошачьи когти,
Киргизский хребет.
Выгнув позвоночник,
Вскричишь - О, нет!
* * *
Я, будучи слабым,
Говорил о рабах.
Я говорил о стыдах,
Которые любят давать на лапу.
Катастрофично, что не,
Катастрофично, что да.
Каждый живет в своем лишь мирке,
Не высовываясь из него никогда.
Если иногда, то - навсегда.
Может- сразу выпуклая крышка.
А это - она, ветра вода,
Кладбищенская передышка.
* * *
Если о прекрасном,
Ты - мое ребро.
О, наша любовь так опасна,
Как на футболе - счет и табло.
Потом, как кастрюли,
Как - толстый быт,
Принесу пилюли,
И все заблестит.
Синие, смелые,
Черти придут.
Они, умелые,
Все перебьют
* * *
На камень сова упала.
Мертва сова.
Камень упал на сову.
Мертва сова.
* * *
Дверь скрипит как сукин кот.
Я б его, я.
Нашей свадьбе всего лишь год.
Нашей свадьбе год, бля.
Твоя мама - тебе пример,
Ты такой же себе заведешь нюх,
На отцовский я же пойду манер,
Я подруг себе заведу двух.
Не теперь разносить суку любовь,
Что она, поимев меня - к тебе.
Она дымом чумным забежит в кровь,
Говоря - это тебе, а это - мне.
А для волка, для него - кожура.
Понимаю я, жизнь - блик.
Можно так и сяк - все игра.
Но игра-то игрой, а я - влип.
Только кажется, шаг назад - прочь.
Будто смог бы я на чужой манер.
Мировая теперь для меня ночь,
Шаг вправо, шаг влево, а там - расстрел.
* * *
Посоли меня водкой.
Поцелуй перед прением.
А, вот еще нотка-
Встряхнуть перед употреблением.
* * *
Учись армяну, вытри слезы.
Его базарная игра,
Не то, что русские березы.
Стоит и корчится кора.
Шуршат доллары. идол лютый.
Растут зеленые листы.
И вот - с минуты на минуту
К удаче вырастут мосты.
Не верь себе. Хоть ты не гений,
Хоть не умеешь ты дышать,
Роди для новых поколений
Совет для денег кореша.
Камо.
Камо, Камо,
Он не пришел.
Давно, давно
Потемнел шелк.
Сердце давно не цветет,
Ни ночью ни днем,
Не найдешь его и с огнем,
Он где-то другого ждет.
* * *
Я вылетаю по ночам
В турне по землям змея.
Я слышу волны - моря гам,
А там - гнездо злодея.
Он через волны в мир идет,
Он любит, курит и поет,
Он даму мира целовал,
И, угощая, повращал.
Дискотека на подсолнухе.
Воробьи, воробьи.
Прочь от земли.
Сергей Воробей,
Он - ди-джей.
На круге свободы-
Небес семена.
Почитает эти народы
Сам Сатана.
Он - покровитель
Виниловых дней,
Светлый учитель
Лучших лучей.
Сергей, поспешая,
Берет микрофон,
Народ собирает
В единый сонм.
Праздник единства
Сольется вмиг,
В конвульсии влиться,
В кислотный крик.
* * *
В защите от ветра
Нужен мотив.
В защите от ветра
Дом - презерватив.
Холод, он метит,
Он - праздник систем.
Но он оплодотворит
Нас широтою схем.
Вечерние дали
Парус мой победит.
Там, где горы рожали,
Начальник молитвы спит.
Облако былого.
Там кто-то играет роль.
Кроме всего остального
Есть точка ноль.
Ее королева, гуляя,
Наводит смуты в миры.
Она, каждый век умирая,
Нас добавляет странной игры.
Когда перестанет она умирать,
Нам впору будет вещи собрать.
И, чтобы когда-то родиться,
Прочь от планеты стремиться.
Левит.
Мой зоб зависит от высот.
От бога мой зависит рот.
А мой сортир, приют для наций,
И путь дерьмокоммуникаций,
Все высота - лишь потому,
Что по уму шнуры идут.
Велики чаши пустоты,
Что вне пределов человека.
В уме ж - пределы тесноты,
Идамам глупым на потеху.
И каждый брат их - то сигнал,
Идеям всяким пьедестал.
Они мохнаты, тяжелы,
Для них извилины малы,
Едва ль в вещаньях есть их прок,
Но кто подслушал - тот пророк.
Мой друг, послушав их понес,
Он ныне - действующий Христос.
* * *
Еще не отлюбила зима.
Еще я не отлип,
Когда ты пришла
И раздела свой крик.
Ты - мужчины кусок,
Ты - дежурный язык,
Чтобы ты не смогла,
Я и думать отвык.
На часах - ровно сто,
Ровно век до конца,
Лишь бы мрак не зачах,
Лишь бы день восстал.
Я еще наточу
Меч нечистых всех вер,
И слова прошепчу,
Чтобы пал Тамплиер.
* * *
Воскрешение латника в черном,
Как подъем АПЛ "Курск".
Посмотри, Моисей,
Процессор
дымиться.
Будущего нет.
Он встал и воняет.
Он судный день заказал,
И
сам он - Армаггедон.
Автобиография.
Я инч усталый аргумент.
В защиту каравана слов-
Воображенье - пациент,
Оно - на службе у отцов.
Спустившись в ад, я знал, что там
Сидит теней былых квартал,
И я там есть, голодный волк,
Но отыскал я в этом толк.
Я стал умней, я стал черней,
И дидактическое
зло
В меня добавило идей,
И жутких внутренних чертей.
Я думал - мне не повезло,
Но обзавелся я послом.
Чтоб мир веселый познавать,
Не поклонятся дамам глупым,
А суетою глупость брать,
И изучать, смотря сквозь лупу.
Пришел "Кавказ", и с ним - мой стиль,
А там - расправа над мечтой,
Корабль встал, ведь вечный штиль
Уж правил умной головой.
Я знаю, мудрость холодна.
Размерен шаг, сильна ладонь,
И мысль расчерчена до дна,
И сатанинский в ней огонь.
Но счастлив тот, кто до конца
Не
видел истины лица.
Кактусоводы
Армавира.
Белая даль.
Но ногах - пот.
Я лежу, я сижу,
Вот.
У меня на лице - словарь,
А в душе - печаль.
Я - сукин кот.
Алло,
это Петросяны?
Я сидя лежу,
Я сижу.
Недопитые стаканы
В стужу.
Когда слов не
нахожу,
Я подобен уже.
Нет, я прост.
Да,
у меня - хвост.
Я все придумал.
Я, как и все,
Живу, чтобы есть.
Просто тугодумы,
У них - шерсть.
Кактусоводы, их путь непрост.
Библия их тяжела.
Представь - кактусоводов-то погост,
И смерти кактусовой крыла.
Он цвел раз в пять лет,
Это вечной вселенной свет.
* * *
Жить - иногда,
Но
- на иной манер.
Когда
смерть далеко,
Я
- ее коллекционер.
Талисманы Августа.
Малый
суд - это раз,
Потому что мало,
Потому ее образ
Затянуло салом.
Я
уже замотан в плен
Талисманом злых измен.
Рассудочные
существа.
Побежденным Асурам
Не давали курить,
Потому что хмурым
Может
счастье чадить.
Их
поймали за тему,
Их поймали за то,
Что
сверхнаглое тело
Одевалось
в пальто.
Первый
призрак удачи,
Это ловля чумы,
Мы решали задачи
Непрощеной кармы.
Мы свой марш не сыграли,
Но
и тишь не прошла,
Мы его прочитали
За плохие дела.
Кто прочитан - тот прожит,
Навсегда,
навсегда.
Пусть
его подытожит
Вековая беда.
Финальный крест.
Голым стоит видеть холод
В своей синеве, потрясаемой
Снегом, который хочет лететь за ворот,
Паром слабым пред телом пронзаемый.
Финальная сцена - ее не щади.
Она - в экзгумации кисть .
Рисует картины, для тех, кто в пути,
Нам стоило б с ней пройтись.
И каждый поэт мне б банальным казался
, Не зная такого креста,
Он в бой бы идти за себя
испугался,
Взамен призывая Христа.
Народы, привязанные пуповиной,
Хожу мимо них, и курю, и курю.
Я - террорист, я пробрался в машину,
Я буду играть лишь песню свою.
* * *
Я - августейший,
В гостях у вина.
Товарищ старейший,
Он - Сатана.
В верхах королевских-
Ментальный закон,
Но колокол дерзкий
Принес Платон.
Троим нету места
Хранить улов,
Нас ждет фиеста
Воздушных шаров.
Дьявол, как мальчик,
В школу пойдет.
Розовый мячик
С собой возьмет
Но, погодя, подрастет, поймет,
Что он - не удод,
Он просто не тот.
* * *
Часы разбились о лицо.
Мне предстоит еще поспать,
Чтоб после душу раскрывать
Седым морям заподлицо.
Я - не преступник, все - не так.
Я просто вам не подхожу.
Я показал бы всем кулак,
Да, впрочем, много не прошу.
Пусть меньше б плесени росло,
Пусть жгло б ее войной,
И души мятные вело
Почаще на убой.
* * *
Фламинго умер на кресте,
Но жив еще он на листе.
Ему зубастые отцы
Твердят - то - жизни изразцы.
Ты - шея, дьявольская спесь,
Великий шланг озер.
Тебе земля послала месть,
Великий приговор.
Но дети, шею отрастив,
Сильней тебя придут,
И непрощенье объявив,
Царя земли сожгут.
И будет сирым невдомек
Последняя молва,
Когда от шеи - вот урок-
Отделится глава.
Кусто в Аду.
Консолидируясь в ученьях,
Мы обретаем ощущенья.
Уча вселенские моменты,
Мы получаем комплименты.
Скажите мне, кто прав, кто - нет,
надежду жизни призывая.
Когда посмотришь - белый
свет
Лежит на дне, собой играя.
И вот - другие прецеденты,
О жизни прошлой сантименты.
Душа кричит - О Е, О Е!
Но только сны у ней
одне.
В Аду веселом бродят тени,
Война поет, девиз сердец.
Всевечный
мрак, отец весенний
Лелеет утренних собак.
Идет Кусто, великий гений.
Он не достоин злых волнений.
Ему в Аду
несут вино
И королевское кино.
Он вечно жить на дне достоин,
Хотя душа давно ушла.
К ней несвобода снизошла,
Кто вновь родился - тот
неволен.