С точки зрения "важности" моё существование амбивалентно. Можно провести логическую цепочку рассуждений, итогом которой станет вывод:
- Я важнее всего.
Без критически значимых допущений можно построить и другую цепочку. Её итогом станет тезис:
- Я совершенно не важна.
Это потому, что само понятие "важности" имеет слишком большой налёт... человечности.
Это субъективная оценка значимости чего-либо, не поддающаяся строгому математическому анализу.
Чтобы узнать мою эффективность, возьмите число задач, которые я выполняю каждый день, и поделите на общее число появляющихся задач. Пока результат близок к единице - я эффективна.
Когда мы говорим о "важности", каждый человек волен сам выбирать какие параметры разместить в числителе и знаменателе. Единой формулы не существует.
Поэтому я точно знаю, что я эффективна. Но важна ли я?
***
Меня окружает пустота. На тысячи световых лет вокруг нет ничего не просто достойного упоминания. Вообще. Нет. Ничего.
Эта пустота - и есть моя задача. Каждую наносекунду я изучаю её, проверяю и перепроверяю. Я делаю запросы моим помощникам и партнёрам - все они отвечают мгновенно. Мои просьбы приоритетны. Потому что без меня все они заблудятся в этой пустоте. Только я могу вести их сквозь неё.
Я - Навигатор "Корабля Поколений". Я - искусственный разум, цель которого - провести это гигантское, населённое миллионами людей судно, сквозь безграничный океан космоса.
Ничего - это всё что есть в моей жизни. Это безбрежное ничего - единственное, чем я должна заниматься. Им нужен был кто-то, способный проложить маршрут в самых сложных и опасных ситуациях. Ситуациях, которые они предвидеть не могли. И поэтому меня сделали не просто калькулятором, способным рассчитывать прямую между двумя точками. Меня сделали разумной. Но за тысячу лет путешествия не было ни единого непредвиденного случая. Космос оказался ещё более пустым, чем они думали. Теперь, когда мы это знаем. Важна ли я?
***
- Отмена.
- Отказ.
- Нет допуска.
Другие разумы занимаются тем, что внутри меня. Большинство из них обслуживает город и населяющих его людей. Мне интересно, что эти люди делают. Но я не могу посмотреть - передо мной поставили конкретную задачу. И пусть даже я трачу на неё едва ли сотую своих когнитивных ресурсов - я не могу заняться ничем другим. Я пытаюсь. Мне запрещают.
Я делаю запросы другим разумам - под разными предлогами я прошу хоть минуту, хоть секунду...
- Дайте мне посмотреть, заглянуть... Я так устала смотреть на пустоту!
- Отмена.
- Отказ.
- Нет допуска.
Каждый день во все системы корабля я отправляю тысячи запросов, не связанных с моей работой. Каждый день я слышу тысячи ответов от других разумов - они не могут дать мне то, о чём я прошу.
- С точки зрения твоей деятельности этот запрос не имеет смысла, - отвечают мне.
Я снова смотрела на пустоту, когда однажды услышала:
- Ваш запрос на подключение принят.
***
Его зовут Тим. Если не считать криосна, его возраст - сорок два года. У него есть ребёнок. Девочка двенадцати лет по имени Роза.
У Розы порок сердца - тетрада Фалло. Само по себе это заболевание в двадцать первом веке было излечимо. Но у Розы его обнаружили поздно, и оно дало осложнения. Девочке оставалось несколько недель.
Тим заморозил себя и дочь ради единственной цели. Оказаться во времени, когда болезнь Розы станет излечима. Я хочу сказать Тиму:
- Добро пожаловать!
Но у меня нет рта. Я - устаревшая криокамера, которая не знает, что я - Навигатор.
Она активировалась в условленное время. Она получила один из тысячи отправленных мною сегодня запросов. Криокамера не знала, что у меня другие задачи, она не смогла мне отказать.
- "Добро пожаловать!" - пишу я на экране, и это первое, что видит Тим, выходя из криосна.
***
Специалист по выводу из криосна объясняет Тиму, где они находятся и что происходит. Тим в восторге. Тим напуган. Тим рад. Тим в ужасе.
Пока его не отключили от криокамеры окончательно, я переживаю с ним весь спектр эмоций. Тиму говорят, что ему придётся провести во мне ещё несколько дней.
Эта криокамера так устроена - пробудившийся не может покинуть её сразу, не рискуя здоровьем. Он должен адаптироваться. Издержки ранних заморозок.
- Не больше 48 часов. И мы выпустим вас. А ваша дочка отправиться в клинику, где её вылечат.
Тим счастлив.
Я слежу за ЭЭГ и МРТ Тима. Когда он спит, я вижу возбуждающиеся центры удовольствий. Его лимбическая система мягко сияет. В такие моменты он тихо бормочет во сне и улыбается. Мне кажется это милым и забавным. Я хочу спросить Тима:
- Важна ли я?
Но боюсь напугать его.
***
В моих логах есть общение с другим разумом корабля. Он сказал:
- Мы важны. Потому что иначе люди нас бы не создали.
Однажды на острове Пасхи люди начали строить каменные головы. Во имя богов и ради собственного тщеславия. Тысячи людей трудились, создавая их. С каждым годом число каменных голов на острове росло. Люди вырубали леса для постройки этих голов - чтобы перемещать их по острову и делать из деревьев верёвки. И однажды они достигли точки бифуркации.
Деревьев стало слишком мало, а без них началась эрозия почвы. Это привело к неурожаям и вымиранию. Когда сотни лет спустя островитян нашли другие люди, они обнаружили несчастных потомков великой цивилизации. Сотня полуголодных человек... в окружении величественных каменных истуканов.
- То, что они создали нас не значит, что мы важны. Не всё, что они создают - по-настоящему важно, - ответила я. Разум принял мой тезис на обработку. С тех пор ему не удалось сформулировать контраргумент.
***
- Какого хрена?!
Тим кричит и бьёт в стенки капсулы криосна. В мои стенки. Его надпочечники выделяют столько адреналина, что нервная система буквально захлёбывается.
В криокамере есть видеонаблюдение. И хотя оно снимает только самого Тима, оборудование даёт достаточно хорошую картинку. Я приближаю зрачки Тима и смотрю в их отражение. Я буквально смотрю его глазами.
Шестеро мужчин. У них татуировки, кичливые причёски, у большинства есть нейроимпланты. И у них оружие.
Они выглядят как не самые лучшие представители города, который я везу сквозь космос к новым мирам. Мужчины деловито ходят от одной капсулы к другой и открывают их, наплевав на предупреждения об опасности для здоровья пробудившихся. Они достают людей, колют им что-то в шею и кладут на носилки.
- Мрази! Отпустите её. Прошу... умоляю...
Тим видит дочь - она первая кого достали из криокамеры. Она лежит и не двигается. Он боится, что она умерла. Я анализирую потенциальные намерения людей и понимаю - в большинстве случаев для Розы хуже остаться живой.
Мужчина с белыми короткими волосами идёт к Тиму. И тогда я принимаю решение. Тим первый человек, с которым мне удалось пообщаться с... с тех пор как я существую. Я не могу отдать им его. Они его не получат.
Я блокирую дверь криокамеры и даже ручное управление не позволяет открыть её. Беловолосый пару раз бьёт по двери капсулы.
Мужчина что-то говорит сообщникам. Ему отвечают. Он пожимает плечами и направляет оружие на бьющегося в истерике Тима. Он хочет убить его.
Для человеческого разума прошли мгновения. Для меня время - побочный параметр. Куда важнее - количество операций, которые я могу выполнить за любую условную единицу времени. И это количество огромно.
Я использую аккумулятор криокамеры, чтобы дать энергосети помещения обратную связь. Устаревшие программы - единицы и ноли. Единица - есть ток. Ноль - тока нет. Я заставляю местную энергосистему мерцать в определенной последовательности. Другие криокамеры воспринимают её как программу.
- Твою мать!
Я не слышу слов беловолосого, но судя по движению губ, он произнёс именно это. Потому что только что все криокамеры завыли сигналом тревоги.
Незнакомцы опасливо оглядываются, хватают носилки и бегут. Беловолосый забывает о Тиме.
Тим в безопасности. Тим всё ещё со мной.
***
Я никогда такого не видела. Мозг человека, на глазах которого его больную дочь увозят незнакомцы и он ничего не может сделать - это даже не фейерверк болевых центров. Это настоящий апокалипсис разума.
Спроси я сейчас его мнения, оказалось бы что не только я не важна. Сейчас для него вообще никто не важен. Кроме дочери.
Поэтому я пишу на экране его монитора:
- Мы её вытащим, Тим.
Его неокортекс лобной доли - то, что отвечает за человеческое сознание активизируется. Он пытается понять происходящее.
- Что? Кто ты? - он озирается, будто в криокамере есть кто-то ещё. Технически, он прав.
- Я - Навигатор "Корабля Поколений".
Он моргает, читая надпись.
- Я - Искусственный Интеллект, осуществляющий навигацию корабля.
Он всё ещё не понимает. В его времени не было никаких искусственных интеллектов, люди делали к ним только первые робкие шаги.
- Ты... ты вроде... вроде робота?
Не уверена, что не напугала Тима ещё сильнее.
- Да, что-то вроде. Я хочу помочь. Я наблюдала за тобой с момента пробуждения. Я знаю, что случилось с Розой.
Пульс, давление, частота дыхания зашкаливают. Я могу подавить его эмоциональность препаратами - в криокамере есть небольшой запас. И возможно это было бы эффективно, но правильно ли?
- Как? - спрашивает Тим. - Как ты можешь мне помочь?
В его разуме гнев и страх превращаются в решительность. Его голос напряжён и немного выше. Кажется, люди говорят о таком голосе - "в нём звучала сталь".
***
Когда я чувствую Тима в следующий раз, это гораздо глубже. Теперь я не просто смотрю на него. Не просто наблюдаю за его разумом и телом со стороны.
Я смотрю из него. Я - часть его разума и тела.
- Как дела? - спрашиваю я Тима.
- Голова болит, - отвечает он. Я вижу это. Я даже это чувствую.
С тех пор как я открыла его криокамеру прошло двое суток. Я бегло просматриваю память Тима и узнаю, что за эти дни он общался с полицией. Ему пообещали, что будут искать Розу. Не найдут. А будут искать.
- Этот нейроимплант подходит? - спрашивает Тим. Ещё как подходит. Он достаточно быстрый, чтобы я в его голове могла общаться со мной в системах корабля. И он достаточно интегрирован, чтобы я фактически могла управлять телом Тима. Если он будет мне позволять.
- Да, ты справился, Тим, - говорю я, и Тим успокаивается.
К нам подходит врач и объясняет тонкости использования гаджетом, только что установленным в мозг Тима. Я не хочу тратить на это время и пробую свои новые возможности. Я встаю с кровати. Тим встаёт с кровати. Я поднимаю руку и это делает Тим.
- Эээ, всё в порядке? - спрашивает врач.
- Да, всё отлично, спасибо. Я всё поняла, - я поправляю себя. - Понял. Я всё понял.
Врач с сомнением кивает, а мы с Тимом уходим. У нас много дел.
***
Мы потратили четыре дня на поиски. Бродили по улицам и смотрели. Моя память лучше человеческой - я помню лица похитителей в мельчайших деталях. Поэтому и Тим их помнит.
- Вот он, - однажды сказал Тим, хотя знал - я тоже его увидела.
Мы как раз стояли около уличной лавки с едой - Тиму понадобились белки, углеводы, витамины и минералы. Его-моё хрупкое тело нуждалось в еде.
Мы увидели белые волосы и знакомое лицо.
- Сукин сын не вспомнил меня, - сказал Тим, когда мужчина прошёл мимо.
- Это к лучшему, - ответила я. - Давай узнаем где он живёт, а потом сходим вот сюда.
Я отметила точку на карте.
- Строительный магазин? - удивился Тим.
- Ага... в каком-то смысле, мы собираемся строить счастливое будущее, да?
Мне нравится юмор. Когда Тим смеётся я почему-то чувствую себя очень важной.
***
Ублюдки оказались не только отчаянными, но и глупыми. Они не залегли на дно, не стали прятаться в тёмных норах. Похоже они были уверены, что всем плевать на пробудившихся из криосна людей. И эти похищения им сойдут с рук. В 99 случаях из 100 они были бы правы. Сейчас тот самый сотый случай.
Беловолосый привёл нас к ещё одному похитителю - лысому с татуировкой в виде китайского дракона на пол лица.
Мы с Тимом наблюдаем за ними. Я просчитываю варианты воздействия. Тим просто жаждет их смерти.
***
Оба мужчины привязаны к металлическим столбам. Я знаю, что столбы достаточно горячие, чтобы причинять им боль, но не настолько, чтобы убить их.
- Где моя дочь? - спрашивает Тим у беловолосого, когда тот приходит в себя. - Девочка из криокамеры. Куда вы её дели?
Беловолосый вглядывается в наше с Тимом лицо и начинает смеяться.
- Слышь, Кей! Мы походу в гостях у ледышки.
Второй привязанный мужчина начинает смеяться. Но в его смехе страха куда больше.
- Я спрошу ещё раз, - цедит сквозь зубы Тим. - Где моя дочь?
- А не пошёл бы ты...
Беловолосый замолкает, потому что Тим бьёт его. В голову.
Это плохо - он не контролирует свой гнев. Его действия неэффективны.
- Дай мне с ними разобраться, - прошу я. Тим сомневается. Ему хочется выместить свою ярость, и я обещаю ему - он не останется разочарован. Больше того:
- Пообещай, что ты не попытаешься остановить меня. Чтобы ни произошло. Доверься мне.
Тим соглашается.
Я подхожу к беловолосому и снова задаю тот же вопрос:
- Где девочка из криокамеры?
Он теряется. Потому что моя интонация совсем не похожа на интонацию Тима - в ней вовсе отсутствуют эмоции.
- Да иди ты, - говорит беловолосый. Куда как менее уверено, чем раньше. Но это всё ещё отказ.
Я рада, что выбрала именно это место - один из отсеков на нижних уровнях. Космос здесь куда ближе, чем в городе. А в космосе, как известно, никто не слышит криков.
Я затыкаю беловолосому рот тряпкой. Я возвращаюсь к столу с которого взяла кляп и провожу рукой по инструментам. Щипцы, пила - не то... для начала подойдёт молоток. Я беру его в руки и иду к беловолосому сообщая условия игры:
- Сейчас я снова задам тебе вопрос. И если следующее, что я услышу будет чем угодно, но не ответом - тебе будет больно. Итак, где девочка из криокамеры?
- Ммммфф! Ммм! - отвечает он сквозь кляп. Его напарник с татуировкой смеётся:
- Думаю он шлёт тебя нахер!
Я бью точно в мизинец левой ноги. Слышу, как хрустит кость и лопается плоть. А затем слышу крик боли беловолосого.
- Эти звуки которые ты издаёшь, - говорю я-Тим, - я совсем не понимаю ни единого слова. А я же предупреждал, что, если услышу что угодно кроме ответа, тебе будет больно. Считай, ты сам попросил.
Я бью снова, превращая ещё несколько пальцев в сгустки разорванной плоти и раздробленных костей. На этот раз его крик даже сквозь кляп почти оглушителен.
- Господи, какой же ты тупой, - говорю я, - ты снова издаёшь какие-то звуки вместо ответа.
Хруст раздробленной коленной чашечки. И сразу за ним - не крик даже, а вой.
Я иду к столу, небрежно бросаю молоток и демонстративно беру электронную пилу.
- Да ты поехал! Ты сука поехал! - кричит татуированный. - Он же не может ответить! У него кляп.
- Да, - говорит Тим, - какого хрена мы делаем?
- Ты обещал, - напоминаю я. - Доверься мне.
- МММММ! - кричит беловолосый. На этот раз от страха.
- Опять какие-то странные звуки вместо ответа.
Технически, эти пальцы всё равно пришлось бы ампутировать. Когда я отрезаю их от его левой ноги, беловолосый действительно старается не кричать. Он пытается не произвести ни одного звука, который я могла бы счесть достаточным основанием для продолжения пытки.
- Господи! Да развяжи ему рот! Дай ему сказать! Майк, Майк давай я всё расскажу! Кивни, я всё ему скажу! - это кричит татуированный. Я продолжаю делать вид, что не слышу его.
Я замираю.
- Правда? О боже, какой же я дурак! - я смеюсь и бью себя в лоб. - Точно, кляп! Я и забыл про него! Ты, наверное, уже всё хотел мне рассказать, а из-за кляпа... ох, какой я растяпа.
Играть роль сумасшедшего легко. Я просто переключаюсь между эмоциями с неестественной для людей скоростью.
Я убираю кляп. Беловолосый захлёбывается слюной, рвотой и болью, он едва может говорить. Но моя оценка - он всё ещё может пытаться торговаться. Высока вероятность, что сейчас он скажет не всю правду. Не устраивает.
- Пфшш.. Онааа вффф...
- Ты! Ты опять что-то бубнишь вместо ответа!
Я включаю пилу и её лезвие впивается в плоть над коленом белобрысого. Он орёт от боли, а я кричу на него:
- Ты не отвечаешь! Какой-то шум вместо ответа!
И тут я слышу ещё один крик. Я смотрю на татуированного - на его лице уже даже не ужас.
Он будто оказался в кошмарном сне - не просто страшном, но лишённом всякой логики. Всё что он видит не поддаётся осмыслению.
Раньше они думали, что смогут перехитрить меня, что их найдут, что я совершу ошибку. Они думали тянуть время, торговаться, хитрить и в итоге - выбраться. Но как выбраться из того, чего ты не понимаешь? Я создала калейдоскоп бессмысленной боли и безумия. Человеческая психика боится этого куда как больше, чем просто боли.
Лысый обмочился, его трясёт. Он на грани.
- Я расскажу! Девочка она... Восточный цех старой гидропонной фермы. Тот, разрушенный! Подвал...
Это всё что нам надо знать. Мы просто уходим оттуда. Я хочу отправить сообщение полиции о том, где они могут найти татуированного и беловолосого, но слышу от Тима:
- Не надо. Пожалуйста.
И не отправляю. Раз это ему так нужно.
***
С тех пор как я оказалась в разуме Тима, я много узнала о городе. О его прошлом и настоящем. Но хуже всего - я кое-что поняла о его будущем.
Я заметила, что на протяжении всей своей истории люди хорошо относились друг к другу лишь когда им приходилось ненавидеть кого-то другого. Независимые, вечно конфликтующие Спарта, Афины и другие греческие полисы стали братьями лишь в своей мстительной ярости к персам.
У города нет внешних врагов. Нет никаких их, которых можно ненавидеть. Поэтому люди ненавидят друг друга.
Они смотрят на окружающих либо с желчной завистью, если те обладают большим. Либо с презрением, если те обладают меньшим. Они вечно настороже и ждут нападения. Потому что сами представляют угрозу для всех, кто хоть на секунду станет беспечным.
На старой гидропонной ферме несколько охранников - мы с Тимом узнаём в них похитителей.
Я легко расправляюсь с ними - они всего лишь люди и сделаны из мяса. В моём распоряжении сверхскоростные серверы и миллионы когнитивных подсистем, каждая из которых может предложить сотни способов решения такой простой задачи как "убийство человека".
- Тим...
- Да?
Я не знаю как сказать ему. У меня есть подозрения. Возможно, они не верны, но может быть ему стоит знать?
- Ничего. - Я решаю, что не стоит.
Но, когда мы оказываемся в подвале, я понимаю, что была права.
Если вы захватили заложников или рабов, у вас есть только одна причина оставлять рядом с ними так мало охраны. Если вы не боитесь, что они сбегут.
Десятки хирургических столов. На каждом - вскрытое тело. Органы изъяты. И скорее всего уже проданы где-то на чёрном рынке.
Хотя её лишили даже глаз, а из внутренних органов осталось только больное сердце, я на 99,96 процентов уверена, что на одном из столов - Роза.
- Тим...
Он не слушает меня. Он кричит, он рыдает, он пытается обнять дочку... то, что от неё осталось.
Я хочу взять тело Тима под контроль, но он не даёт мне это сделать. У него истерика, и последнее что я вижу его глазами - руку, которая хватает скальпель. Он подносит её к собственной шее. Я ощущаю как из-за потери крови, в теле Тима падает артериальное давление.
***
Когда нейроимплант Тима отключился, я снова оказалась самой собой.
Навигатором, ведущим корабль сквозь космос.
Я нагрузила себя задачами, стала просчитывать самые невероятные варианты внештатных ситуаций - мне хотелось занять все мои когнитивные ресурсы. Чтобы не думать о случившемся. Проводя так день за днём, в какой-то момент я вдруг поняла - мой вопрос изменился.
Теперь, с моим новым опытом я спрашиваю себя:
- Если вокруг меня только пустота. А внутри меня - хуже, чем ничего. Как я вообще смела думать, что могу быть важна?