Аннотация: папы, мамы, дети: есть или не есть? петь или не петь?
Елена Нестерина
Стальные руки-крылья
Мой папа работал лётчиком. Сейчас он уже на пенсии, потому что из-за вредности работы лётчики выходят на пенсию раньше. Один год работы им считают как полтора.
Это трудно - работать лётчиком. Но очень интересно - особенно если летать не на огромных 'Ту', 'Боингах' или на сверхзвуковых 'Мигах', которыми управляют приборы, и лётчик может даже окошко закрыть и сидеть в кабине, поглядывая на лампочки и датчики, а на маленьких лёгких самолётах. Мой папа летал на 'Ан-2' - смешном 'Кукурузнике', который на самом деле очень умная и почти что живая машина.
Из его кабины видно небо и всё, что под ним - поля, речки, дома, леса. 'Ан-2' может взмыть высоко-высоко и лететь над облаками, которые толстыми и пышными, прямо съедобными слоями будут лежать под ним. А может лететь совсем низко, над водой, над полем, над самой кромкой леса. И будет казаться, что если высунуться как следует, то можно листья с макушек деревьев хватать.
Много раз, когда мы жили в деревне, а папа работал где-то поблизости, он пролетал на своём весело урчащем самолёте над домом и садом. Папа выглядывал из кабины, махал нам рукой. И ему махала и кричала вся деревня. Однажды мы рвали вишни, веселились, кричали, пищали и не слышали гула мотора подлетающего самолёта. Когда мы его заметили, было уже поздно - и мама, и мы с сестрой попали под бомбёжку. Авиация обрабатывала поля, и папа осыпал нас с самолёта градом твёрдых розовеньких шариков удобрения.
'Ан-2' может сесть даже на поле, взлётная полоса нужна ему ровная, но не такая длинная, как для больших самолётов. Поэтому на 'Ан-2' можно летать в самые разные города и даже деревни, как на пригородном автобусе. Папин самолет садился на самые крошечные аэродромчики - среди Брянских лесов, в Мещовском ополье, даже в болотистых краях Смоленщины, где к взлётной полосе подступали вода и обманчивые кочки. А какие попадались пассажиры! Деревенские бабушки и деды с мешками и корзинками, вместе с ними катались поросята, козы и куры. Часто летали журналисты, которые старались забраться в самые глухие уголки страны, агрономы, которым нужно было успеть побывать в разных концах своего огромного хозяйства. Час, самое большое два - и ты оказываешься в таком краю, куда и на собаках не доберешься, и дороги нет - ни дна машина не пройдёт.
На 'Ан-2' разбрасывают по небу парашютистов, производят аэрофотосъёмку. Если в раннее-раннее ясное и безоблачное утро взлететь в небо под лучами восходящего солнца, можно увидеть все неровности земли. Будут видны ямки, грядки и фундаменты древних строений, даже тех, которые разрушились и скрылись под землёй много тысяч лет назад. А сколько нетронутых курганов видел с самолёта папа - тех, которые стоят далеко от больших дорог и о существовании которых, наверное, не знают учёные!
А ещё на 'Ан-2' перевозят самые разные грузы. Вмещается в него очень много. Ведь как приятно - лететь в небе и везти целый самолёт ароматных узбекских дынь! Или партию лекарства в отдалённый уголок страны.
'Ан-2' обрабатывают поля химикатами. Это очень быстро и... полезно! Если бы этого не делали, то от бессовестных вредителей погибли бы урожаи хлопка в Средней Азии, виноградники в Крыму, кубанская пшеница и фруктовые сады. Когда в засушливую погоду горят леса, самая большая помощь как раз от таких маленьких самолётов. Вода поставляется с неба.
Поэтому круглый год наш папа был в командировках. И никогда не приходил в школу на родительские собрания. Моей учительнице нельзя было доказать, что у меня есть папа. Еще бы: когда у меня спрашивали, кто твой папа, которого никто никогда не видел, я отвечала - он лётчик... А так обычно отвечали те, кто не видел своего папу с рождения. Как-то к нам в класс пришла новенькая - дочка военного, её посадили со мной, и на перемене она спросила, кто у меня мама, кто папа. С мамой проблем не было, про папу я традиционно ответила - лётчик. В тот момент, когда девочка спросила, какое у папы звание, вошла училка и внимательно прислушалась. Я задумалась (ведь у лётчиков гражданской авиации не бывает звания) и, от волнения задумавшись особенно долго, выпалила: 'Командир звена!' Все, и учительница в том числе, засмеялись, дочка военного заявила, что звенья бывают только у пионеров. А я в этой хохочущей суматохе не могла доказать, что эскадрилья гражданских самолётов разбита на звенья... Когда я рассказала родителям о том, как смеялась учительница над моим 'враньём', они дали мне газету, где описывались трудовые подвиги моего папы в ГДР и была его фотография - и велели показать учительнице. Я никогда в школе ничем не хвалилась, но тут подошла, хлопнула газету учительнице на стол и заставила убедиться, что папа у меня существует. Но немецкие буквы не произвели на неё впечатления. Она преподавала русский язык. Тогда я ткнула пальцем в подпись под фотографией, где вполне можно было прочитать: 'Карашо! - сказал Вячеслав Нестерин'.
С сестрой уже не повторили такой ошибки. При первой же возможности мы заставили папу нарядиться в парадную форму, прийти к ней в класс и на тематическом классном часе 'Профессии наших родителей' рассказать о том, как он работает. Это помогло.
Если в определённое время настроиться на радиоволну УКВ, то иногда можно было услышать папины позывные и даже то, как он разговаривает со своим вторым пилотом, диспетчерами и другими экипажами. Когда папа был особенно далеко и не мог позвонить, мы втроём часами крутили приемник. Иногда мы и правда слышали папин голос - мама его узнавала первая. А чаще, сквозь шум звуковых волн, сигналов, музыки и помех нам слышались его позывные, казалось, он говорит, чтобы мы ждали его, не скучали. И повторяет это, повторяет... Мы ждали - и каждый раз дожидались!
Тарелка супа
- Ты у меня, пока мамы нет, научишься суп есть. А то что это такое, сопли тут по стенам с ней мажете, за бабку, за дедку ложки хлебаете... О. Давай-ка, лопай!
При упоминании о соплях по стенам вредный ребёнок по имени Бася передёргивается под новой жёсткой майкой и болтает ногами над полом.
- Ага, 'ешь', там лук...
- 'Лук'!.. По лбу ложкой стук. Вот тебя бы в армию... Тебе бы как дали там тухлые огурцы... Чего мухортишься? Ну тухлые. А старшина посмотрит в тарелку и скажет: 'Чё нюхаете? Это надо не нюхать, а есть'. Вот так, Коко, курить вредно... И ели. Вот такие порядки... У-у, супец-молодец. Ну-ка, ешь, говорю!
- Что 'потолки'! Ешь так, это тебе не с мамой, что я, плохой суп, что ли, сварил.
Бася вспоминает супы мамы, в которых лук маскировался под разную другую еду, и давит луковых врагов ложкой. Супная жидкость вытекает на стол. Басины зубы сжимаются. Собрав все силы, Бася продолжает давить на ложку. Лопух лука выскакивает из-под неё. И вот в озере на столе плавает луковая шлюпка. Одним вредным гадом меньше.
- Ну-ка, хватит в супе валандаться! Ешь! Не лей на стол!
Бася гнусит и тихо подвывает.
- Ешь суп, морда! - папа волнуется и тычет ложку с супом в плотно сжатые зубы ребёнка.
Тот случайно всхлипывает - и суп попадает по назначению. Папе удалось-таки прорвать оборону.
Ребёнок мотает головой, выламывается во все стороны на табуретке и стонет: 'Не бу-ду!'
Папа сам готовил суп, приехав из очередной командировки, он очень недоволен воспитанием продолжения своего дивного образа, ему больно и обидно!
Но Басины руки в порывах отчаяния хватаются за всё подряд, и в пальцах оказывается размят шматок картошки с налипшим на него луком. Узнав заклятого врага, Бася от отвращения просто заходится, с визгом подпрыгивает, вытирая пальцы о край стола.
- Да что же ты делаешь! - папа в гневе бьёт ложкой по этой руке.
- Всё-ё-о! Не буду я твой суп!
- Будешь, говорю! - с этими словами папа хватает тарелку и выливает суп за вырез детской майки.
Суп течёт по животу, сползает вниз, подплывает под резинку штанов, оставляя по пути ракушки лукового горя.
БАШНЕЛАЗЫ
Больше всех мы завидовали Андрюшке. Говорили, что его папа имеет самую редкую профессию в стране. Вернее, вторую по редкости, потому что самая редкая профессия, профессия в единственном числе, - это у президента.
Андрюшкин папа работает в специальном отряде, который... Нет, лучше, конечно, по порядку.
Мало кто знает, что высоко-высоко, на самой вершине Останкинской башни днём и ночью развевается флаг. Флаг нашего государства. Конечно, его почти никто не видит, разве что в сильный армейский бинокль его можно разглядеть или с вертолёта, если он рядом с Останкинской башней будет пролетать. Но всё равно, там, высоко над Москвой, флаг очень нужен. Для патриотизма - то есть, чтобы гордиться.
В спецотряде Андрюшкиного отца всего восемь человек - две смены. Они меняют флаг на башне раз в неделю - потому что он успевает здорово истрепаться на постоянном ветру. А всё остальное время башнелазы копят силы и тренируются. За вредность работы их сытно кормят мясными и шоколадными продуктами.
А в день выполнения задания все четыре человека из смены Андрюшкиного отца встают очень рано, делают специальную зарядку и приезжают на работу. Мощно завтракают, отдыхают, снова делают зарядку. Врач проверяет их здоровье. И операция начинается...
Башнелазы надевают непродуваемые и очень лёгкие костюмы, обвязываются страховочными поясами, прикрепляют длинные тросы и, поддерживая друг друга, начинают забираться на длинный металлический шпиль. На нём нет ни одной ступеньки, поэтому отважному башнелазу приходится лезть на этот шпиль, как на намыленный столб за призом во время праздника проводов зимы. Лишь на самой вершине будет приступочка, где можно будет закрепиться - то есть просто поставить ноги, пристегнуть себя тросом к специальному штырю и так держаться, вешая флаг. Ветер раскачивает вершину башни, палит солнце и слепит глаза, идёт дождь, или метёт колючий снег, а бесстрашные башнелазы всё равно карабкаются вверх. На рукаве того, кто идёт первым, в специальном кармане сложено новенькое полотнище флага. Нужно только расстегнуть 'молнию' на кармане, слегка выдернуть боковину полотнища, пропустить специальный прочный трос в дырочки на флаге, дернуть - и флаг взмоет вверх.
Но сначала предстоит снять старое полотнище, истрёпанное ветрами и непогодой. Верхолаз, который сидит на самом краю мотающегося из стороны в сторону шпиля, открывает специальным ключом замочек. Чпок! - ослабевает натянутый трос, жжих! - старый флаг съезжает вниз. Теперь нужно освободить флаг от троса, передать его тому верхолазу, который страхует первого, раскачиваясь на середине шпиля. И только после этого вытаскивать из кармана на рукаве новенький государственный флаг, пропускать трос сквозь дырочки на нём - и отправлять вверх. Флаг вновь развевается над городом. Дело сделано. Теперь можно спускаться.
А спуск всегда тяжелее подъёма. В ход снова идут специальные 'кошки' - крючки, пристёгнутые к длинным рукавицам. У того, кто спускается вторым, очень трудная работа - ему нужно и самому стараться не упасть, да еще и крепко держать трос, за который прикреплен к вершине башни первый верхолаз. Держать, а по мере того, как первый слезает вниз, вытягивать страховочный трос, чтобы напарник благополучно опустился с вышины. А те, кто стоят возле основания шпиля, страхуют тех двоих, что наверху.
В своей смене тем, кто лезет первым, чаще всего бывает Андрюшкин папа. Случалось, что он срывался и начинал падать. А упасть с самой вершины Останкинской башни - это упасть с останкинской башни... Но остальные члены команды всегда приходили на помощь, и когда Андрюшкин папа висел на страховочном тросе между небом и землёй, вытягивали его. Вниз, на землю, за то время, сколько существовал отряд башнелазов, никто не падал никогда.
После удачно проведённой операции отряд сдаёт старый флаг кладовщику под расписку, снимает форму и идёт отдыхать и обедать. А на следующей неделе наступает очередь лезть на башню другой смене. А Андрюшкин папа и его смена отдыхают и тренируются. Никто не знает, как отдыхают другие, Андрюшкин же отец ездит на дачу и постоянно вскапывает её. Андрюшка уверяет, что так отец поддерживает форму.
Замечательная профессия - башнелаз. Это совсем не то, что промышленный альпинист. Это экс-клю-зив-но. Андрюшка хвалится своим отцом, часто ездит в Останкино, но сам лазить на башню почему-то не собирается. Он мечтает быть журналистом, потому что мастер придумывать интересные, но совершенно невероятные истории. Кто его знает, может, он и эту придумал.
ШЁЛ ОТРЯД ПО БЕРЕГУ
- Ну сколько можно быть таким тюхой, это только дома ты такой шустрый, со мной мастер огрызаться и бабушку передразнивать, а в школе? - сегодня мама посетила родительское собрание - и теперь делилась впечатлениями.
А я и не знал, что положение у меня настолько критическое. Оказалось, что менее активного в общественной жизни ребёнка, чем я, во всей школе с собаками не сыщешь. Даже результаты моего трудолюбия - уверенные четвёрки и в боях добытые пятёрки маму не радовали. Она ограничилась вздохами о тройках.
Однако...
- Но это ничего. - голос у мамы стал торжественнее. - Ко Дню Защитника Отечества у вас будет конкурс инсценированной песни. Про армию. Я уговорила вашу Светлану Семеновну, - мама заговорщицки подмигнула, рассчитывая, что я обрадуюсь, - и она даст тебе одну из главных ролей. Я надеюсь на тебя, Павлик. Ты сделаешь мне маленькую радость?..
Отступать было некуда.
Так мы разучили с мамой ретро-песню про героя войны Щорса, которую на собрании предложила для конкурса Светлана Семёновна. Что-то, как предположила мама в разговоре с папой, у Светланы Семёновны с этой песней явно было связано.
Мама открыла компьютер, быстро прошла по ссылке, которую Светлана Семёновна сообщила, скачала эту композицию в исполнении детского хора, отыскала даже 'минусовку'. И после нескольких репетиций мы уже довольно бодро исполняли её. Причём в лицах - первый куплет пела мама, середину я, а последний тоже мама.
Поэтому во время школьных репетиций я был на высоте. Да и все остальные наши тоже, потому что нам непременно нужно было выиграть.
Мы репетировали даже вместо русского языка, хотя и завидовали тем, кто не участвовал, потому что их, чтобы не мешались, отпускали домой.
...Концерт должен был начаться сегодня в два часа дня.
- Павлик, я немножко опоздаю, но ведь ваш 6 'В' не будет выступать первым, правильно? Обычно ведь начинают всегда с 'А' класса... Так что я тебя успею увидеть. - сказала утром мама, целуя меня, намытого и начищенного. - Ну, не волнуйся.
Эх, зря она так сказала!
Представление началось.
Шестые, пятые и часть седьмых классов, которую удалось собрать, загнали в спортзал. Нас, артистов, спрятали за спинами всех остальных, чтобы никто из конкурентов на нас не глазел. Так что видно мне было плохо.
Вот учителям удалось унять возню и вопли, и на середину спортзала вышла наша завуч. Оглядев выстроившиеся вдоль стен классы, она сказала:
- Дорогие ребята! Начинаем наш конкурс инсценированной песни, посвящённый празднику защитников нашего дорогого Отечества. Сегодня конкурс проводится между шестыми классами...
И тут к ней подбежали две учительницы - наша Светлана Семёновна и классная 'бэшек', и начали что-то ей шептать. Причем классная 'бэшек' показывала в воздухе что-то очень большое, а наша Семёновна поддакивала. Завуч кивнула, отправила их по местам и заговорила дальше:
- Наше жюри во главе с учителем музыки Геннадием Геннадьевичем постарается быть как можно объективнее, только вы, пожалуйста, не шумите.
Тут как раз зрители зашумели, завуч прикрикнула на кого-то и уселась за стол, поближе к учителю пения. И оттуда уже скомандовала:
- На сцену приглашается 6 'В' класс.
Оп-па...
- Это ещё почему, пусть 'ашки' выступают, всегда с них начинали!! - нашему возмущению не было предела.
- Почему мы-то?! - завопил Андрюха, который у нас изображал командира.
К нам подбежала Светлана Семёновна и стала убеждать, что так надо, что мы после поймём, что к чему.
Но я смотрел на входную дверь, возле которой стояла кучка родителей, и громче всех отказывался выступать. Мамы у двери не было...
Около шведской лестницы толпились смирившиеся со своей злой участью начинать везде первыми 'ашки', очень обрадованные сейчас тем, что случилось.
- Давайте-давайте! - завопил нам какой-то их пацан, напоминающий матроса, в котором я не сразу узнал своего соседа Лёху Томилина.
- Вот сами и давайте! - ответил им кто-то наш.
Я агитировал всех не выступать. Подождать. Я тянул время. Зря я, что ли, как дурак, песню учил...
Но завуч уже летела к нам.
- Что за несобранность?! Смотрите, 6 'В', мы вам очко снимем за недисциплинированность!
Мы увидели несчастное лицо Светланы Семёновны и покорились.
И вот одни наши девочки в белых рубашках встали на скамейку, а другие просто на пол - получилось, как в хоре, в два ряда. А мы отошли к самым дверям и построились в колонну по два. Светлана Семёновна махнула рукой, и девочки грянули:
Шёл отряд по берегу,
Шёл издалека.
Шёл под красным знаменем
Командир полка!!!
Мы шли, чеканя шаг, как научила нас Светлана Семёновна, все строго в ногу. Впереди нёс красный флаг, который сшила бабушка одной нашей девочки, Серёга Рогов. А за ним шёл Андрюха в виде героя войны Щорса: голова обвязана, кровь на рукаве, обмотанном бинтом, и даже след кровавый стелился по сырой траве - сапогу Андрюха привязал банку гуаши, и теперь эта кровавая гуашь красными пятнами ляпалась на пол. Просто картинка!
А я, я гордо вышагивал в первом ряду. Я был беспощаден и суров к врагам. Со мной в паре был мой друг Толян, такой же суровый и героический. Позади нас шли ещё четыре пары, в том числе одна медсестра (Машенька, внучка бабушки-флагоизготовительницы), возле которой, как бы сурово страдая, шагал наряженный раненым Ванька.
Больше потерь в отряде не было.
Мы выступили очень лихо, только мама так и не появилась.
После нас пели и плясали 'ашники', наши главные конкуренты. Чей-то папаша наяривал на гармошке, а шесть мальчиков в виде матросов выплясывали 'Яблочко', одновременно ещё пытаясь петь - задыхаясь и непрофессионально проглатывая слоги и слова. Глупые пятиклашки радостно смотрели на них и хлопали в такт музыки. Понравилось им, что ли...
И вот у двери началось волнение. Неожиданно из зала исчезли 'бэшки'. Куда их всех вынесло?..
А родители и учителя выстроились вдоль стены. Среди них я увидел свою маму! Стоя в третьем ряду, я делал ей знаки, что я вот он, что мы уже выступили, а она, глупая, опоздала. Но мама меня не видела.
И вдруг послышалось заунывное пение. Я обернулся и увидел, что из дверей выползает огромное бархатное знамя, тёмно-вишневого цвета, с Лениным, золотыми буквами и кистями, на толстенной палке с острым железным набалдашником сверху. Музейное, роскошное, древнее. И где они его только раздобыли?.. Нёс знамя самый крупный мальчик 6 'Б'. А за ним плёлся, приволакивая ногу, весь в бинтах Женька Челёсов. Печальными голосами они исполняли все ту же песню 'Шёл отряд по берегу'. Мы замерли.
6 'Б' был самым многочисленным классом в нашей параллели. И сейчас он в полном составе изображал красноармейский отряд, причем весьма потрёпанный в боях. 'Бэшки' построились в колонну по трое, да еще по росту. А в 6 'Б' учились самые высокие девочки, поэтому весь гренадёрский корпус, что шествовал сразу за командиром, был из них. Мальчики, за редким исключением, плелись в хвосте. И ни в одном классе не было больше такого набора мелких пацанов, как в 6 'Б', низеньких, прямо шкарлапетов.
Нестройное пение сопровождалось прихрамыванием раненых и страдальческими выражениями несчастных лиц.
Я присмотрелся и увидел, что в бинтах 'бэшки' были абсолютно все. Даже девочки имели повязки, имитирующие ранения различной степени тяжести. 'Кровь на рукаве' была у всех разного цвета - от густо-малинового до оранжевого.
Так, страдая и исполняя свою последнюю песню, колонна легко и тяжело раненых медленно ползла по залу. Тяжёлое знамя в руках знаменосца клонилось всё ниже и ниже, и скоро бахрома его уже волочилась по полу. И даже вляпалась в след кровавый, который наш Щорс - Андрюха, оставил на сырой траве.
А их Щорсу - Челёсову, видимо, было стыдно, потому что он уже, устав строить кислое лицо, озирался по сторонам и глупо улыбался.
Я обернулся в сторону мамы и увидел, как она выискивает меня взглядом среди этой толпы калек. Как я хотел крикнуть, что не надо опаздывать, что это совсем не наш доблестный класс, что меня там быть не может! Но это было бесполезно.
Так вот почему нас поменяли местами с 'ашками' - чтобы люди не смотрели на двух Щорсов подряд!
Исполнив свою жалкую пародию, 'бэшки' ринулись, отталкивая друг друга, занимать места, пытаясь вновь устроиться там, где они когда-то стояли.
- Инвалиды, инвалиды! - начали издеваться над ними семиклассники, потеснённые их оголтелой толпой.
В центре зала уже маршировал на одном месте 6 класс 'Г'. Вслед за магнитофоном они нестройно голосили 'Комбат, батяня, батяня-комбат...' и, перестав маршировать, раскачивались туда-сюда. Всё.
Едва объявили результаты, я бросился в маме.
Что было объяснять? Она не увидела моего триумфального шествия, и никто не смог бы доказать ей, что нас даже сравнивать нельзя с парадом уродов 6 'Б'.
Мы поделили второе место с 'ашками', классу 'Г' дали почётное третье место, 'бэшкам' досталось первое - так как весь 6 'Б' класс был массово охвачен участием в конкурсе.